ы Игорь мог вернуться в Россию, поскольку он раскрыл себя. Но теперь не только вы... теперь еще эта девушка. Вы поставили меня в очень трудное положение, доктор Смит. - Примите мои глубокие соболезнования, - сказал Смит. Карбенко взял револьвер со стола и взвесил его в руке. - Надеюсь, вы понимаете, что я должен сделать? Внезапно в подвале прозвучал новый голос: - Нет. А что вы должны сделать? Руби обернулась. Это был Римо. Он стоял у лестницы возле Игоря, и рядом был Чиун. Игорь ошеломленно повернулся: он не слышал, как они спустились. Грубов направил пистолет на Римо, и его палец начал спускать курок. Римо стиснул запястье русского и нащупал на внутренней стороне нервный узел. Палец Игоря бессильно остановился. - Кто тут главный? - спросил Римо. - Я, - холодно ответил Карбенко. Римо взглянул на Игоря. - Прости, Кинг-Конг, но ты здесь лишний. Он отпустил его запястье. Игорь наконец нажал на курок. Руби удивилась, что старый, видавший виды пистолет выстрелил. Игорь был удивлен еще больше, потому что в момент выстрела ствол загадочным образом уперся ему в подбородок. Пуля прошла сквозь мягкие ткани и застряла в мозгу. Игорь рухнул на пол. - Я думала, ты никогда не появишься! - завопила Руби. - Заткнись, - сказал Римо, - или я уйду. Теперь ты, техасец. Карбенко навел пистолет на Римо. - Кто эти люди, Смит? - спросил он. - Еще два моих помощника по административной части, - ответил тот. - Римо, не надо его убивать. - Стойте, стойте! - возмутился Чиун. - Кто это помощник по административной части? - Почему не надо? - спросил у Смита Римо. - Все знают: хороший ковбой - это мертвый ковбой. Чиун подпрыгивал на месте, как мячик. - Помощник по административной части? Кто это? Только не я. А кто? Что вы имели в виду, император Смит? - Не надо его убивать, - повторил Смит. - Полковник Карбенко нам еще пригодится. Когда Карбенко услышал свое имя из уст Смита, он метнул взгляд на худого лысого доктора. Это отняло у него долю секунды. В тот же момент он вновь повернулся к старому азиату и молодому американцу. Их не было на прежнем месте. Он ощутил, как азиат вырывает у него из руки пистолет, а американец по имени Римо толкает его в кресло, стоящее позади. - Садитесь и ведите себя хорошо, - сказал Римо. - Похоже, у меня нет выбора, приятель, - произнес Карбенко. - Улыбнись, коли называешь меня так, - сказал Римо. - Так кто же все-таки помощник по административной части? - требовал ответа Чиун. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Довольно быстро все проблемы были решены. План Смита был несложен. Русские не сумеют, сказал он, защитить своего премьера от убийцы, которым может оказаться любой из его окружения. Есть только одни способ спасти премьера: привезти его в Америку. Одного, без свиты. И тогда, если он все же будет убит, весь мир обвинит в этом Америку и оправдает действия русского руководства. - Это рискованно, - заметил Карбенко. - Для нас это тоже рискованно, - сказан Смит, - но, по крайней мере, есть шанс на успех. Если вы боитесь риска, можно оставить премьера в России. Там он будет мертв через несколько дней. - Почему вы думаете, что я смогу убедить его? - спросил Карбенко. - Я знаю о вас, полковник, больше, чем вы предполагаете. Премьер относится к вам, как к сыну. Он прислушается к вашему совету. - Да, - кивнул Карбенко, - это верно. - Так сделайте это, - уговаривал его Смит. - Тогда мы сможем объединить наши силы, чтобы защитить премьера, пока убийца не будет обнаружен. Карбенко прищурил глаза и задумался. - О'кей, приятель, по рукам, - наконец сказал он. - Гип-гип ура! - воскликнул Римо. - Он, наверное, тебя имел в виду под помощником по административной части, - произнес Чиун, обращаясь к Римо. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Ковер был золотистого цвета. В его густом шерстяном ворсе запросто могла бы затеряться упавшая монета. Дубовый письменный стол, которым пользовался еще Сталин, был похож на гигантский сундук. Когда пришедший у власти Хрущев развенчал сталинский культ, стол вместе с другим хламом оттащили в кремлевские подвалы. Через несколько лет оказался свергнут и Хрущев, спокойно отдыхавший в это время вдали от Кремля. Сразу же после этого тисовый стол, купленный Хрущевым для своего кабинета, снесли в подвал и вытащили оттуда стол Сталина. Его почистили, отполировали и поставили на прежнее место в кабинет на шестом этаже. Но сталинский ковер был стар, изношен и вытерт, а хрущевский - хоть куда, и его оставили лежать в кабинете. Порой новый премьер завидовал Америке. Он слышал, что в Белом доме сохранилась кровать Линкольна. Повсюду, где ночевал Джордж Вашингтон, висели мемориальные доски, а дома бывших президентов считались национальными святынями. В Америке герои оставались героями, а история - историей. Совсем не так обстояли дела в Кремле. В отделе кремлевской охраны даже существовала должность для человека, чьей единственной задачей было следить, чтобы обстановка соответствовала постоянно меняющемуся прочтению исторических событий. Нынешний премьер в первый же день работы решил не покупать новую мебель для кабинета. Он собирался обойтись тем, что оставалось от предшественников и было приемлемо с политической точки зрения. Премьер считал, что будет пустой тратой времени приобретать столы и стулья. Он знал, что через пару лет после его смерти или отстранения от должности, когда историю начнут заново переписывать, всю купленную мебель скорее всего снесут в подвал. Единственной вещью в кабинете, неподвластной течению времени, был глобус, принадлежавший некогда Ленину. Ленина любили все. Премьер собирался звонить по телефону, когда дверь открылась и во главе группы из семи человек в кабинет вошел генерал в зеленом мундире, увешанном медалями и орденскими ленточками. Премьер испуганно приподнялся: генерал вошел не постучавшись. Премьер отодвинул назад кресло, чтобы успеть спрятаться под стол, когда начнется стрельба. - Генерал Арков, что вы здесь делаете? В чем дело? - Живо! - скомандовал генерал. - Проверить все! Вот оно, подумал премьер: государственный переворот! Вот-вот он получит пулю в лоб, личный подарок от главы КГБ генерала Аркова. Семь человек во главе с Арковым принялись обшаривать кабинет. Двое отправились в ванную комнату. Один бросился на ковер и стал заглядывать под кресла и диван, Другой заполз под письменный стол. У двоих в руках были электронные приборы, которыми они принялись обследовать стены и выключатели. Генерал Арков стоял в дверях, наблюдая за подчиненными. Через несколько минут, закончив проверку, они вытянулись перед ним, качая головами в знак того, что поиски были безрезультатны. - Хорошо, - сказал Арков. - По местам! Люди рассыпались по комнате, и Арков наконец взглянул на премьера. Удивленный тем, что все еще жив, и оттого осмелевший премьер резко спросил: - Теперь, я надеюсь, вы объясните мне, что все это значит? - Убит Семен Беголов. Его убили в Лондоне вместе с четырьмя нашими людьми, посланными его защищать. - Убит? Кем? - Своим слугой. - Этим, как его. Андреем? Я помню его, - сказал премьер. - Он казался таким спокойным. - Он таким и был, во всяком случае, до прошлой ночи, когда он застрелил Беголова. Вот отчего мы здесь. - Чтобы меня застрелить? - спросил премьер и тут же пожалел об этом. Арков прищурился, как если бы шутка была признаком слабости, и он должен был теперь установить за премьером тщательное наблюдение. - Нет, премьер, чтобы убедиться в том, что никакой убийца не попытается сделать то же самое и с вами. Премьер оглядел кабинет и семерых кагебешников, наблюдавших за ним. Им разрешили стоять вольно, и они беспокойно переминались с ноги на ногу. - И вы полагаете, что я могу работать в такой обстановке? - спросил премьер. - Мне очень жаль, но у нас нет выбора. Мы должны охранять вас наилучшим образом. - Охраняйте меня за стенами кабинета. - Нет. Это был официальный, категоричный и окончательный ответ. Премьер пожал плечами. Зазвонил телефон, и он протянул к нему руку. Не успел он коснуться аппарата, как один из кагебистов опередил его и сам осторожно поднял трубку. - Существует много разных устройств, премьер, - объяснил генерал Арков. - По телефону можно передать звуковой сигнал, который вас парализует. Кроме того, в трубку может быть вставлена игла, которая во время телефонного разговора поразит ваш мозг. - Ваш-то мозг уже кто-то поразил, - проворчал премьер. Он сердито посмотрел на агента КГБ, который наконец закончил проверять трубку и передал ее премьеру. Это звонила секретарша, которая спросила, не подать ли премьеру кофе. - Нет, водку, - раздраженно приказал премьер. - Большой стакан со льдом. - Так рано? - И вы туда же? Вот что, принесите целую бутылку. - Вы не забыли, что сказал доктор? - А вы не забыли, что сказал я? Бутылку и стакан, и можно безо льда! Агенты КГБ ни на минуту не оставляли премьера в покое. Каждый раз, когда звонил телефон, трубку снимал один из агентов. Каждый раз, когда звонил интерком, его проверял агент с маленьким электронным устройством, прежде чем позволить премьеру ответить. Когда премьер налил себе водку, ее попробовали на вкус. Он выпил в два раза больше, чем собирался. Когда пришли газеты, сперва агент, а затем и генерал Арков в поисках бомбы просмотрели каждую страницу. Возникла дискуссия: не подмешан ли яд в типографскую краску и не стоит ли послать газеты в лабораторию на анализ? Премьер разрешил их спор, вырвав газету из рук Аркова. - Дайте мне эту газету, - сказал он и направился к своей личной ванной комнате. - Куда вы идете? - спросил Арков. - В туалет, куда же еще? - Минутку, - сказал Арков. - Проверить туалет! Два человека бросились в ванную и закрыли за собой дверь. Премьер услышал, как из крана потекла вода, как открыли и закрыли медицинский шкафчик. Затем до него донесся шум спускаемой в унитазе воды, потом он услышал, как включили душ и открыли кран в ванной. Вслед за этим опять спустили воду в унитазе. Ожидая, пока все это кончится, премьер раскачивался взад и вперед, переступая с ноги на ногу. Опять медицинский шкафчик, и уже в третий раз унитаз. - Черт возьми, Арков, - взревел премьер, - мне надо в туалет! - Еще минуту, - сказал Арков. - Еще минуту и вам придется посылать за новыми штанами для меня. Туалет освободили. Премьер ринулся внутрь. Он внимательно, от доски до доски, прочитал газету, затем упрямо потер кончиками пальцев типографскую краску На пальцах остались жирные черные пятна. Премьер намылил руки. - А вы проверили мыло? Оно не отравлено? - прокричал он. - Нет, не проверили, - ответил Арков. Премьер услышал, как агенты кинулись к двери. Он нагнулся и запер ее. Закончив мыть руки, он бросил газету в корзину для мусора и вышел из туалета. Три агента разбирали люстру. - Ищут лучевое оружие, я полагаю, - сказал премьер. - Или бомбу, - произнес Арков. - Идиот! Разве до вас не дошло, что все эти три посла были убиты близкими им людьми? Чем же я лучше? Почему я должен быть убит каким-то хитрым устройством? - Я не могу рисковать, ваше превосходительство, - сказал Арков. - А я не могу больше терпеть эту ерунду. Я еду домой. Позвоните мне, когда пролетариат сбросит свои цепи. Или когда вы найдете убийцу в ящике моего стола или в чернильнице. Смотря что произойдет раньше. Генерал Арков настоял на том, чтобы сопровождать премьера на заднем сиденье его лимузина. Расстегнув кобуру и положив правую руку на рукоять револьвера, он не сводил глаз со спины шофера, который возил премьера уже почти десять лет. Три агента КГБ ехали в машине впереди лимузина премьера, и четверо в другой машине замыкали кавалькаду. По указанию Аркова дорога, ведущая из Москвы, была перекрыта, и за всю получасовую поездку до своего маленького дома в окрестностях Москвы премьер не встретил ни одного автомобиля. Дом окружала высокая стена, возведенная здесь недавно. Если не считать стены, дом сохранился в точности таким, каким он был в годы молодости премьера, когда тот прокладывал себе путь наверх в коммунистической партийной иерархии. В годы, когда рядом с ним была только Нина да еще надежда, надежда пережить сталинские и хрущевские чистки и бесконечные заговоры в КГБ и в армии. Он пережил их все и добрался до самого верха. Существовали партийные съезды и партийные комитеты, тайная полиция и военные, различные фракции и группировки, требующие хлеба и зрелищ и пытающиеся навязать матушке России свои планы построения будущего. Но был только один премьер и только его рука лежала на ядерной кнопке. Странно, что приходится думать об этом, пришло ему в голову. Прекратив борьбу во Вьетнаме, Америка впала в апатию, и ничто не мешает теперь русской программе покорения мира развиваться по плану. Черная Африка постепенно переходит под контроль коммунистов. На стороне Америки остается только Южная Африка, но, похоже, и этому скоро придет конец. Каждый раз, когда премьер читал в американской прессе статьи, порицающие ЮАР, он с трудом удерживался от смеха. На прошлой неделе он прочел респектабельную газету, сетующую на несправедливость, творящуюся в Южной Африке, где только белые имеют право голоса. Очевидно, журналисту никогда не приходило в голову, что в остальной части Африки права голоса не имеет никто. Но если до сих пор Америка выглядела поверженной и угасающей, то теперь картина изменилась. Вокруг были убийцы, убийцы, таинственным образом купленные и оплаченные Америкой двадцать лет тому назад. Три посла были уже убиты, и теперь охота шла за ним. Премьер задумался, не начать ли ядерную войну, чтобы спасти собственную жизнь. Ни могущество человека, ни его ответственность перед историей и отечеством не могут примирить его с мыслью о смерти. По совету своего секретаря премьер не стал пока публично обвинять США в убийстве послов. Было бы нетрудно убедить большую часть мира в том, что Соединенные Штаты замыслили преступный заговор. Все американские газеты поверят в это. На какой-то срок это сыграет на руку русским, но с другой стороны, даже последний дурак поймет, что американцы неведомо как проникли в аппарат трех советских дипломатов. А это противоречило образу агонизирующей страны, скорее создавало образ ЦРУ, полного сил и активно действующего. Премьер не желал этого. Третий мир следует за тем, кто выглядит сильнейшим. Кагебешники заставили его ждать в автомобиле, пока они обыскивали дом. Через несколько минут ему разрешили войти. На пороге его встретила Нина. Жена премьера была двенадцатью годами моложе него. Когда-то она была красива, но теперь ей было уже за пятьдесят, она раздалась в боках, а ноги стали походить на тумбы. Но лицо, которое светилось присущей ей крестьянской проницательностью, все еще было миловидным и выразительным. Чем лучше идут дела у американских политиков, тем стройнее становятся их жены. Премьеру подумалось: для чего русские жены стараются походить на копну сена? Но он не успел решить этот вопрос. Топнув внушительной ногой, Нина требовательно спросила: - Кто эти сумасшедшие и что они делают в моем доме? - Служба безопасности, дорогая, - ответил премьер. - Ну так вот, твоя драгоценная служба безопасности только что испортила пирог, который я пекла целый час. Он теперь похож на отбросы. - Расскажи об этом генералу Аркову, Нина. Сегодня он ответственный по жалобам. Мои он игнорирует, может, тебе больше повезет. Он направился в кухню, но был остановлен одним из агентов. Тот вошел первым и обследовал помещение, засунув напоследок голову в холодильник. Видимо, он хотел убедиться, что там не прячется хитрый американский убийца, замаскированный под кукурузный початок. Тут премьер вышел из себя. В результате было решено, что он и Нина могут остаться в кухне вдвоем, а генерал Арков будет охранять дверь, ведущую из кухни в остальную часть дома. Два агента расположатся у черного хода, а оставшиеся пятеро встанут снаружи под каждым из окон, защищая их от возможного нападения. - Отлично, - сказал премьер. - Да, - сказал Арков, - и еще... - Что такое? - Держите головы пониже. Налив стакан водки для премьера и бокал белого вина для себя, Нина села напротив мужа за кухонный стол. - Мне это не нравится, - сказала она. Он пожал плечами. - Убили трех наших послов. Говорят, теперь моя очередь. - А кто убийца, они не говорят? - Этого никто не знает. Какой-то тайный американский шпион. Она чокнулась с ним, и он залпом выпил свой стакан. - Плохо, - сказала она. - Плохо было раньше, - заметил премьер. Он откинулся в кресле и оглядел кухню. - Плохо было, когда мы купили этот дом. Никто не знал, останемся ли мы вообще в живых. Я ведь тогда после очередной чистки потерял место в Политбюро. Тем не менее ты справилась. - Мы всегда справлялись. - Нет, - поправил он ее. - Ты всегда справлялась. Он протянул через стол руку и коснулся ее ладони. - Сидя без работы, ты кормила нас обоих. Когда у меня не было денег, ты каким-то образом сумела обставить этот дом и сделать его нашим семейным гнездом. Когда у меня не было никаких видов на будущее, благодаря тебе я всегда ходил в новых костюмах и начищенной обуви. - А чего же ты еще от меня ожидал? - спросила Нина и улыбка осветила ее лицо. На миг к ней вернулась былая красота. - Я не какая-нибудь американская жена, которая не поджарит тебе кусочек хлеба, пока ты не купишь ей два новых автомобиля и не пошлешь ее слушать лекции по кулинарному искусству. - Нет, ты у меня не такая, - сказал премьер. - Ты всегда справлялась. У тебя на столе было мясо, даже когда ни у кого его не было. Как тебе это удавалось? - Я заложила царские бриллианты. На самом деле я великая княгиня Анастасия, - ответила она. - Ты не можешь быть Анастасией. - А почему бы и нет? - Ты для этого слишком хорошая коммунистка. Кроме того, ты красива, а Анастасия была страшна как смертный грех. Она как раз собиралась ответить, когда зазвонил телефон. Премьер лениво потянулся к аппарату, висящему на стене рядом с плитой, но его опередил влетевший на кухню генерал Арков, который схватил трубку, тщательно осмотрел ее и наконец приложил к уху. Премьер заметил, с каким отвращением смотрит Нина на эту сцену, и едва удержался от смеха. Наконец Арков протянул ему трубку. - Это полковник Карбенко, - проговорил он. - Звонок передается сюда из вашего офиса, и на обоих концах линии в разговор вводятся помехи. Вы можете говорить совершенно спокойно. - Благодарю вас, Арков, - сказал премьер. - Алло! Как деда, Василий? Как скот на твоем ранчо? Премьер немного помолчал, слушая собеседника, затем произнес: - Только не говори мне, Василий, что ты тоже беспокоишься. Он слегка отодвинул трубку от уха, чтобы Нина могла слышать голос молодого шпиона, доносящийся из Америки. Карбенко говорил: - Хорошо, товарищ. Мне кажется, я знаю способ обеспечить вашу безопасность, а если... - А если что? - А если он не сработает, мы сможем решить политическую сторону вопроса нашего нападения на Америку. - Рассказывай, что за способ. Все лучше, чем эти кагебешники под кроватью. Генерал Арков недовольно поморщился. Заметив это, премьер улыбнулся. Будучи подчиненным Аркова и формально завися от него, Карбенко благодаря своей дружбе с премьером был напрямую связан с высшими государственными деятелями. Арков мог не любить его, но навредить ему он не мог. - Дело вот в чем, премьер. Не надо обвинять американцев в смерти наших послов. Вместо этого объявите, что вы немедленно отправляетесь в Америку, чтобы обсудить эти убийства с американским президентом. Тем самым вы укажете на виновных, не обвиняя их прямо. - А что это даст моей безопасности? - спросил премьер. - Все очень просто: вы приедете один. Похоже, что убийца из ЦРУ, кем бы он ни оказался, входит в ваше ближайшее окружение. Поэтому вам надо приехать одному, чтобы убийца остался в России, Вы пробудете в Америке, пока мы не обнаружим убийцу. - А предположим, что меня, как вы, ковбои, говорите, замочат в Америке? - Так говорят гангстеры, премьер, а не ковбои. Если вас застрелят, вся ответственность ляжет на Америку, и у нашего правительства будут развязаны руки. Но здесь опасность гораздо меньше, чем в России. Даже в собственном доме вы не можете чувствовать себя в безопасности. - Я знаю, - сказал премьер. - В любую минуту могут войти люди Аркова и опять начать меня мучить. Ты говоришь, приехать одному? - Да, премьер. - А как насчет Аркова? - Одному, товарищ, - настаивал Карбенко. - Наверное, ты прав, - сказал премьер. - Я думаю, это превосходная идея. До скорой встречи. Он повесил трубку. - Вам будет приятно узнать, Арков, что я собираюсь в Америку. Попытаюсь спастись там от убийцы. - В США? - воскликнул Арков. - Вы же будете там мишенью для любого психа! - Ну что ж, посмотрим. Я еду в Америку. - Хорошо, я готов сопровождать вас, - сказал Арков. - Нет, генерал, я еду одни. Арков открыл было рот, чтобы запротестовать, но премьер нахмурил брови и сурово посмотрел на генерала. Шеф КГБ умолк и вышел из кухни, как-то сразу обмякнув и опустив плечи. Премьер подождал, пока дверь не закрылась, и спросил у Нины: - Ну и что ты об этом всем думаешь? - Я думаю, что ты ошибаешься. - И ты туда же? Ты не хочешь, чтобы я ехал? - Нет, я думаю, Америка сейчас для тебя самое безопасное место на свете. - Тогда в чем же моя ошибка? - Ты сказал, что едешь один, - сказала Нина. - Ты ошибаешься. Я еду с тобой. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Римо и Чиун сидели в приемной Смита. Руби Гонсалес смотрела на них так, как будто они собирались стащить у нее баночку с резиновым клеем. - Она глядит так, словно нас разыскивает полиция, - сказал Римо. - Это будет счастливейший день в моей жизни, - произнес Чиун, - когда вы двое подарите мне ребенка. Тогда наконец я избавлюсь от необходимости общаться с вами обоими. - Ха! - сказала Руби. - Держи карман шире, - сказал Римо. - И тогда я воспитаю его, как подобает Мастеру Синанджу, - продолжал Чиун, не обращая на них внимания. - С тобой, Римо, я уже сделал все, что мог. - Никогда этого не будет, - сказала Руби. - Не будет, потому что я не хочу, - добавил Римо. - Если я захочу, тебе не отвертеться, так и знай. - Он сурово посмотрел на Руби. - Глупости, - сказала Руби. - Да? Знай: я владею двадцатью семью надежными способами привести женщину в экстаз. - Куда тебе столько запомнить! - Не говори того, о чем после пожалеешь, - предупредил Римо. - За здорового мальчика я готов заплатить тысячу золотых монет, - объявил Чиун. - Каждому? - спросила Руби. - Что каждому? - сказал Чиун. - Тысячу мне и тысячу ему? - Нет, тысячу на двоих, - сказал Чиун. - Ты что думаешь, мои карманы набиты золотыми монетами? - Мало, - сказала Руби. - Слишком мало за такую жертву. - Ах, так? - произнес Римо. - За жертву? Ладно, можешь взять и мою половину. - Значит, договорились, - решил Чиун. - Мне надо подумать, - сказала Руби. - А мне нет, - заявил Римо. - Я не желаю торговать своим телом. - Помолчи, белый, - сказал Чиун. - Ты тут ни при чем. - А какие золотые монеты? - вдруг с холодной подозрительностью спросила Руби. - Замечательные маленькие монеты, - сказал Чиун. - Я хочу южноафриканские крюгерранды, - заявила Руби. - И тебе не стыдно? - спросил Римо. - Там ведь расистский режим. - Слушай-ка, милый, коли речь идет о валюте, сойдет и Южная Африка, - сказала Руби. - А этот крюгерранд лучше, чем доллар. На столе у Руби зазвонил интерком. Она подняла трубку и приложила ее к уху. Затем она кивнула Римо и Чиуну: - Доктор Смит вызывает вас. - Пусть подождет, - сказал Чиун. - У нас важный разговор. - Чиун, он пытается остановить третью мировую войну, - проговорил Римо. - Это тоже важно. Мановением руки Чиун отстранил опасность третьей мировой войны. - Я даю тебе тысячу крюгеррандов, - произнес он, - и ты родишь мне от него здорового мальчика. - Черт возьми, Чиун, это же почти сто шестьдесят тысяч долларов! - сказал Римо. - Сегодня утром уже сто семьдесят одна тысяча, - сказала Руби. Римо уставился на нее. - За такие деньги ты можешь купить себе приплод целого города, - сказал он Чиуну. - Я знаю, что мне нужно, - сказал Чиун. - Так мы договорились? - потребовал он ответа у Руби. - Мне надо подумать, - сказала та. - Я не хочу продешевить. Смит сидел у себя в кабинете и барабанил пальцами по столу. Когда Римо с Чиуном вошли, он сказал: - Я говорил с полковником Карбенко. Сегодня днем в четыре пятнадцать русский премьер прибывает в аэропорт Даллес в Вашингтоне. - Очень хорошо, - произнес Чиун. - Его смерть, император, послужит уроком для того, кто осмелится смеяться над великой страной Конституции. - Нет, нет, нет! - покачал головой Смит. Ища поддержки, он обернулся к Римо. Римо смотрел в окно. - Вы должны сделать так, чтобы с ним здесь ничего не случилось, - сказал Смит. - Пока не выяснится, кто этот неизвестный убийца. - Ладно, сделаем, - сказал Римо. - Конечно, о всемогущий император, - сказал Чиун. - Друзья наших друзей - наши друзья. - Карбенко встречает его в аэропорту, - сообщил Смит. - Он знает, что мы приедем? - спросил Римо. - Не совсем. - Как это не совсем? - удивился Римо. - Он и слышать ничего не хочет о помощи с нашей стороны. Он хочет все сделать сам. - Очень мудро, - сказал Чиун. - Он рискует потерять премьера, - заметил Смит. - Но для него это дело чести. - Очень глупо, - сказал Чиун. - Ладно, мы приглядим за премьером, - сказал Римо. - Это все? Смит быстро взглянул на него, затем неторопливо повернулся к окну, выходящему на залив Лонг-Айленд. - На сегодня все. Римо уже слышал прежде это "на сегодня". Он мрачно посмотрел на Смита, продолжающего разглядывать залив. Когда они покидали Фолкрофт, Чиун сказал Римо: - Я ничего не понимаю. Россия ведь враг вашей страны, правильно? - Да. - Тогда зачем нам спасать предводителя русских? Почему бы не убить его и не возвести на его престол нашего человека? - Чиун, - проникновенно сказал Римо. - Кто знает? Адмирал Уингэйт Стэнтингтон вышагивал по периметру своего кабинета, и пощелкивание шагомера у бедра рождало в нем чувство довольства жизнью. Впервые с тех пор, как его вынесли из кабинета в мешке для мусора, он чувствовал себя вполне сносно. Не то, чтобы он забыл об этом. Забыть было невозможно, и он поклялся, что расквитается с ними: и с темноглазым американцем, и со старым азиатом, и с чернокожей, устроившей все это, и с его собственной секретаршей, позволившей этому произойти. В свое время он им покажет. В прежние дни это, вероятно, было проще: надо было только отдать приказ ударной команде из ЦРУ. Выполнив задание, они пропадали из страны, принимались за работу в каком-нибудь представительстве за рубежом, и на этом все кончалось. Теперь все стало по-иному. Попробуйте найти человека, который возьмется за грязную работу, не испугавшись ареста и суда. Попробуйте найти кого-нибудь, кто сделает то, что нужно, и не сядет потом писать об этом книгу. Когда придет время, адмирал сам напишет книгу. Тогда все узнают, что он о них думает, все без исключения! Зазвонил телефон, и Стэнтингтон снял трубку. На проводе был президент, который сообщил, что днем прибывает премьер России. - Но это невозможно, - сказал Стэнтингтон. - Почему, Кэп? - спросил президент. - Мы не успеем обеспечить его безопасность. - Пусть это вас не заботит. Я предупреждаю вас только затем, чтобы вы потом не удивлялись. Стэнтингтон нажал кнопку и включил записывающее устройство. - Господин президент, я должен официально предупредить вас, что я целиком и полностью против этой опрометчивой и сопряженной с необоснованным риском идеи. - Я принял ваше мнение к сведению, - холодно сказал президент и повесил трубку. Все в порядке, подумал Стэнтингтон, разговор записан на пленку. Если дела будут плохи, - а похоже, что так и будет, - он сможет с чистой совестью и легким сердцем доложить любой комиссии Конгресса, что был против. Магнитофонная запись подтвердит это. Будь он проклят, если даст себя арестовать из-за чьей-то ошибки. Стэнтингтон грузно опустился в кресло и вздохнул. Достаточно ли этого? Достаточно ли того, что он защищает собственную задницу? Он обдумывал этот вопрос не более тридцати секунд и пришел к важному выводу. Да, этого достаточно. Самое важное - это выжить. Бывший обладатель этого кресла может томиться в очереди за тюремной похлебкой, президент может путаться и блуждать в потемках, но он, адмирал Уингэйт Стэнтингтон, будет чист, как слеза младенца. И быть может, однажды, когда на важный пост, например на пост президента, потребуется энергичный кандидат с незапятнанной репутацией, Уингэйт Стэнтингтон будет выделяться на фоне остальных претендентов как серебряный доллар средь мелкой монеты. Он откинулся на спинку кресла, пораженный неожиданной идеей. Можно ускорить этот процесс. Особенно если он станет тем человеком, который предотвратит третью мировую войну и обеспечит в придачу безопасность русского премьера. Всех трех послов убили люди, которые были с ними в близких отношениях. Привезти премьера в Америку предложил Василий Карбенко, но ведь хорошо известно, что премьер относится к нему как к сыну. Пусть Карбенко морочит голову другим. Нет никаких сомнений: он предложил премьеру приехать в Америку, чтобы покончить с ним. Стэнтингтон был в этом убежден. Убийцей был Карбенко, а президент подыграл ему, одобрив визит премьера. - Принесите мне досье полковника Карбенко, - рявкнул Стэнтингтон в телефонную трубку. Ожидая, он обдумывал свою догадку, и чем больше думал, тем больше убеждался в ее справедливости. Конечно, это Карбенко! Адмирал был доволен своей проницательностью. Он чувствовал себя настоящим шпионом. Зазвонил телефон. - Да? - Простите, сэр, но у нас нет досье на полковника Карбенко. - Как это нет? Почему? - Возможно, его украли вчера днем. - Вчера? А что случилось вчера? - Разве вы не помните, сэр? Вчера вы устроили день открытых дверей в ЦРУ. Здесь побывали тысячи людей. Кто-то из них, наверное, взял досье. Стэнтингтон швырнул трубку. Это не имело значения. Он все равно спасет русского премьера. Какой-то умник расположил международный аэропорт Даллеса так далеко от Вашингтона, что мало кто мог позволить себе взять до города такси. Большинство вынуждено было ждать автобуса. Самые предусмотрительные запаслись бутербродами. Русский премьер и Нина, его жена, прилетели без помпы на арендованном английском самолете, который взял их на борт на аэродроме в Югославии. В Югославию их доставил самолет Аэрофлота. Все организовал полковник Карбенко. Когда он искал самолет для конечного этапа путешествия, ему пришлось выбирать между английской, французской, итальянской и американской авиакомпаниями. Итальянцы отпадали, потому что их самолеты постоянно падали и разбивались. Французов Карбенко отверг, потому что жил как-то в Париже и знал, что из себя представляют местные механики. Оставались англичане и американцы, и Карбенко предпочел англичан. Американцы были не менее квалифицированны, но английский пилот, в отличие от американского, не сядет тут же писать книгу под заглавием: "Таинственный пассажир, или Путешествие в завтрашний день". Карбенко припарковал незаметный зеленый "шевроле-каприз" рядом с самолетом и поднялся в салон. Через минуту он уже спускался по трапу вместе с премьером и Ниной. Премьер был в темных очках и соломенной шляпе, надвинутой на глаза. Его жена надела рыжий парик и дымчатые голубоватые очки. На ней был коричневый костюм. Казалось, его кроили на холодильник, настолько он был бесформен. - Мы говорить по-английски, - сказал премьер. - Этим образом, никто не догадаться, что мы не есть американцы. Карбенко повел их через рулежную дорожку к автомобилю. Неожиданно он увидел перед собой Римо и Чиуна. - Хорошая работа, - сказал Римо. - Как вы здесь оказались? - спросил Карбенко. - Привет тебе, о всемогущий премьер всея Руси! - произнес Чиун. - Кто это? - спросил премьер. - Я сам толком не знаю, - сказал Карбенко. - Я не помощник по административной части, - сказал Чиун. - Еще раз привет тебе. - Спасибо, - поблагодарил премьер. - Быть среди моих американских друзей для меня большое удовольствие. - Я не американец, - объявил Чиун. - Зато я американец, - сказал Римо. - Не обращайте на него внимание, - сказал Чиун премьеру. - Что вы здесь делаете? - повторил Карбенко. - Мы только хотели убедиться, что все в порядке, - сказал Римо. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Едва они отъехали от английского авиалайнера, вслед за ними устремились две машины, в каждой из которых сидело по четыре человека. Заметив их, Василий Карбенко хмыкнул и вжал в пол педаль газа своего "шевроле-каприз". Автомобиль промчался к запасному выезду на шоссе, которое окружало аэродром. Два других автомобиля тоже увеличили скорость. Они разделились и двигались теперь по обе стороны от машины премьера. Премьер, казалось, не видел, что их преследуют. Вытянув шею, он разглядывал самолеты, во множестве заполнявшие поле среди густой сети аэродромных дорог и фонарей. В отличие от премьера, Нина заметила погоню. Она посмотрела на Карбенко. - Это твои люди, Василий? - спросила она. - Нет. Преследователи поравнялись с "шевроле" Карбенко. Римо подумал, что пассажиры в них очень похожи на американцев. Автомобили начали вырываться вперед. - Они хотят зажать нас, - сказал Римо. - Я знаю, - бросил Карбенко. У водителя автомобиля, шедшего справа, боковое стекло было опущено. Римо опустил окно со своей стороны. - Василий, - сказал он, - жми-ка на газ и притирайся к этой машине. - Зачем? - Не спрашивай, - сказал Римо. - Сделай так, когда я скажу. - Он выпрямился и положил левую руку на дверцу. До машины впереди было не более двух футов. - Давай! - крикнул Римо. Карбенко резко нажал на акселератор. Мощный автомобиль рванулся вперед и нагнал машину справа. Карбенко повернул руль и сократил расстояние между машинами до нескольких дюймов. В то же мгновение Римо высунулся в открытое окно, и его руки нырнули в мчащийся рядом автомобиль. Карбенко услышал треск, посмотрел направо и увидел, как Римо опускается назад на сиденье, сжимая в руках руль. Водитель соседней машины был в состоянии шока. Лицо его было искажено, руки бесцельно дергались: он не мог сообразить, как теперь управлять машиной, движущейся со скоростью около восьмидесяти миль в час. - Поехали отсюда, - сказал Римо. "Шевроле" рванулся вперед, и в тот же миг водитель машины справа ударил по тормозам. Передние колеса вывернулись, резкое торможение развернуло машину, автомобиль опрокинулся. Карбенко увидел в зеркало заднего вида, как он три раза перевернулся и затем вверх колесами отлетел в сторону, ударив вторую преследующую машину. Та потеряла управление и выскочила на газон рядом со стартовой полосой, где водитель наконец сумел остановить ее. Четыре человека выскочили из машины и побежали к, перевернутому автомобилю. Карбенко свернул на узкую дорогу, покрытую гравием, снизил скорость и выехал на шоссе, присоединившись к автомобильному потоку. - Василий, - сказал премьер, - не надо ехать так быстро. Это действует мне на нервы. - Ладно, не буду, - сказал Карбенко и широко улыбнулся Римо. Римо пожал плечами. - Не знаешь, кто это был? - спросил Римо. - Знаю, - ответил Карбенко. Они подъехали к дешевому мотелю, расположенному неподалеку от Вашингтона. Карбенко снял за восемь долларов номер из трех комнат на имя супругов Ирп. Оставив премьера с женой сидеть в машине, он пошел проверять комнаты. - У вас здесь останавливаются иностранные делегации? - спросил премьер. - Только главы государств, - объяснил Римо. - Для прочих мы ставим палатки в городском парке. - О! - сказал премьер. - Не думаю, что мне бы доставило удовольствие спать в палатке. Нина спросила у Римо: - Вы давно дружите с Василием? - Недавно, но зато крепко. - Почему все говорят с ним? - спросил Чиун с заднего сиденья, где он сидел рядом с Ниной. - Я гораздо интереснее. Если хотите, я расскажу вам замечательную историю. - Какую историю? - Сценарий моего фильма. В вашей стране в них обычно действуют тракторы и крестьяне. - Расскажите нам вашу историю, - согласилась Нина. - Вы пожалеете об этом, - сказал Римо. - Сиди тихо, - сказал Чиун, - а не то я вычеркну тебя из фильма. - Да, - сказал премьер, - расскажите нам эту удивительную историю. Когда Карбенко вернулся, Чиун описывал героев фильма, спокойных, мягких, миролюбивых, красивых, благородных, добродетельных и могучих. Карбенко прервал его и отвел премьера с женой в мотель, в среднюю из трех комнат. Пока они распаковывали вещи, Чиун в очередной раз пришел к мысли, что его чистую душу не понимает никто, и в особенности те, перед кем он только что расточал свое интеллектуальное богатство. Его идеи оказались недоступны для их понимания. Карбенко отвел Римо в сторону. - Тех людей в аэропорте послал Стэнтингтон. Я хочу поговорить с ним. - Я поеду с тобой, - сказал Римо. - Да, но премьер... - начал было Карбенко. - Он будет в безопасности. Я уже слышал сценарий Чиуна. Его хватит еще на четыре часа. Чиун никогда не позволит, чтобы с его слушателями что-то случилось, пока рассказ не закончился. А к тому времени мы вернемся. - Но он же старик. Разве он сможет защитить их? - спросил Карбенко. - Если не сможет он, - ответил Римо, - то не сможет никто на свете. Это не типичное американское преувеличение, это факт. Если не он, то никто другой. Чиун решил, что премьер и его жена, вероятно, выше оценят рассказ, если услышат его на родном языке. Он перешел на русский и возобновил свое повествование с самого начала. Поднимаясь в лифте к офису Стэнтингтона, Римо спросил: - Есть догадки насчет убийцы? - Никаких, - ответил Карбенко. - Но, слава Богу, он остался в России. Пусть КГБ выясняет там, кто он такой. - Если КГБ - это что-то вроде нашего ЦРУ, ждать придется долго, - заметил Римо. - Похоже на то, приятель. В офис Стэнтингтона они попали благодаря специальному директорскому пропуску, сохранившемуся у Римо. А благодаря воспоминаниям секретарши о встрече с Римо они попали в личный кабинет директора ЦРУ. - Что вы здесь делаете? - воскликнул Стэнтингтон, выходя из ванной и изумленно глядя на Римо. - Он привез меня сюда, чтобы вы не подумали, будто я попал в автокатастрофу, - сказал Карбенко. Стэнтингтон сердито посмотрел на него. - Вы знаете, что прилетел премьер? - спросил Карбенко. Стэнтингтон кивнул. - Он остановился в "Колонии Астор", - Карбенко назвал один из самых старых и самых шикарных отелей Вашингтона. - Могу я рассчитывать на помощь ваших людей? - Мне приказали не вмешиваться, - сказал Стэнтингтон. - Но помощи прошу я, - заметил Карбенко. - Полагаю, это меняет дело. Стэнтингтон сел за стол. - Наверное, - согласился он. - А вы тоже живете в "Колонии Астор"? Карбенко кивнул голов