вынужден снова сопровождать тебя, но... - Проваленное? - переспросил Римо. - Бронзини мертв, - тихо сказал Смит. - Что произошло? - ошарашенно проговорил Римо. - Это долгая история, - ответил доктор. - Когда ты поправишься, я готов сообщить тебе все подробности. Сейчас же достаточно сказать, что Бронзини стал национальным героем. - Правда? - Он спас город. - В самом деле? - Но об этом никто не должен знать, - поспешил предостеречь Смит. - Что ж, буду нем, как рыба. По правде говоря, этот парень мне не слишком понравился. - Наверное, ты не успел узнать его как следует. - Вообще-то, я видел Бронзини только мельком, - признался Римо. - Он показался мне самодовольным болваном. - Вполне возможно, - согласился Смит. - У Барта был противоречивый характер. - Кстати, - добавил он, поворачиваясь к Чиуну, - только что были обнародованы результаты вскрытия Немуро Нишитцу. Судя по всему, он умер от отека верхних дыхательных путей, спровоцированного обычной простудой. Насколько я помню, вы сообщили, что устранили его собственноручно. - Кто такой Немуро Нишитцу? - поинтересовался Римо, но ответа так и не получил. - Я уже рассказал вам, что этот Бартоломью Бронзини в предыдущем воплощении на самом деле был Александром Македонским? - спросил в ответ Чиун. - Кем? - взорвался Римо. - Не могу сказать, что успел свыкнуться с этой мыслью, - сказал Смит. - Тем не менее, это правда. И один из моих предков отправил его на тот свет. - Насколько я помню, Александр умер от малярии. - Да, именно так записано в исторических хрониках. Но правду о настоящей судьбе Александра можно найти лишь на страницах Летописи Синанджу, и состоит она в следующем... - Неужели мне придется это выслушивать? - с кислой миной спросил Римо. - Я ведь, все-таки, болен. Лицо Чиуна раздраженно скривилось. - Это чрезвычайно поучительная история, - назидательно заметил он. - Именно эти слова я слышал все тридцать раз, когда ты мне ее рассказывал, - простонал Римо, скрещивая на груди руки. - На этот раз я обращался не к тебе, а к Смиту, - парировал Чиун, - несмотря на то, что даже прослушав мой рассказ тридцать раз, ты так и не оценил всей его красоты. -Увы, эстетические переживания, связанные с малярией, навсегда останутся для меня загадкой, - проворчал Римо. - Итак, - продолжал Чиун, обращаясь к Смиту, - во времена Александра Македонского Мастера Синанджу находились на службе у Индии, из-за небольшого недоразумения, произошедшего с другим постоянным клиентом, Персидской империей. - Что в переводе на человеческий язык, - вставил Римо, - означает: индусы платили больше денег. - Не помню, чтобы об этом что-нибудь говорилось в Летописи Синанджу, - туманно заметил Чиун. - Загляни в "Приложения", - посоветовал Римо. - А если ты будешь и дальше мешать моему рассказу, то приложить придется тебя, - проговорил Чиун, но уже более умеренным тоном. - В то время, когда Мастер Синанджу находился на службе в Индии, этот больной грек обрушился на Персию и уничтожил сию замечательную империю. Это новость необычайно расстроила Мастера. - Перевожу: он начал подумывать, не переметнуться ли ему в очередной раз на другую сторону. - И тогда он отправился к индийскому султану, - продолжал Чиун, притворившись, будто не замечает нападок Римо, но, тем не менее, мысленно добавив его слова к длинному списку обид, которые нанес ему ученик за все годы их знакомства, - правителю земель, которым угрожал этот сумасшедший грек по имени Александр. Султан пообещал Мастеру золотые горы, если тот уничтожит врага. Тогда Мастер Синанджу отправил к Александру посланца, который доставил ему пергамент, сказав, что в нем предначертана судьба завоевателя. Но заглянув в свиток, грек впал в ярость и убил посланника. Судя по всему, записка была по-корейски, а Александр не умел читать на этом достойнейшем из языков. Чиун сделал театральную паузу. - И что же случилось потом? - спросил заинтригованный Смит. - С тех пор Синанджу жила спокойно и счастливо, - ответил Римо. - Это единственное, в чем ты оказался прав, - бросая недобрый взгляд на своего ученика, заметил Чиун. - Да, в деревне действительно воцарились мир и спокойствие, потому что посланец Мастера был болен малярией. К тому времени, когда он добрался до Александра, болезнь начала прогрессировать, поэтому жестокое убийство было для него своего рода избавлением. К сожалению, Македонский тоже успел заразиться, и вскоре умер, так ничего и не поняв. - Понятно. А что же было написано в пергаменте? - Всего две строчки, - просиял довольный Чиун, - "Вы больны малярией" и еще старинное корейское выражение, которое в приблизительном переводе звучит как "Ага, попался!". - Замечательно, - проговорил Смит. - Этот рассказ покажется вам еще более чудесным, Смитти, если вы задумаетесь о том, что он не имеет ни малейшего отношения к тому парню, который умер от простуды, - проворчал Римо. - Я как раз собирался к нему перейти, - шикнул на него Чиун. - Когда я повстречался с этим Бронзини... - Одну минуточку! - воскликнул Римо. - Так ты виделся с Бронзини? Значит, тебе все-таки удалось попасть в Юму! Интересно, как ты этого добился - похитил жену Смита? - К твоему сведению, я ездил туда в качестве корреспондента журнала "Звездный дождь". - Никогда о таком не слышал. - Конечно же, нет. Там платят по доллару за слово, в отличие от бульварных газеток, которыми ты интересуешься. - Поправка принимается. - Так вот, - снова заговорил Чиун, - увидев, что у бывшего грека, Бронзини, простуда, я, зная, как стар и немощен Нишитцу, решил передать актера в руки японских захватчиков. - Захватчики? - переспросил Римо. - Ты имеешь в виду, съемочную бригаду? - Нет, японскую армию, - ответил Чиун. - Он шутит, да? - спросил Римо, но Смит не проронил ни слова. - Я знал, что убив Нишитцу, - как ни в чем не бывало продолжал Чиун, - я стану причиной гибели невинных детей. Однако в случае, если тот умрет естественной смертью, его оккупационная армия будет деморализована, и не предпримет никаких ответных мер. - Оккупационная армия? - неслышно, одними губами проговорил Римо. - Именно так бы все и произошло, не вступи в игру ядерный бомбардировщик. Смит кивнул. - Нам повезло, что Бронзини удалось бежать из тюрьмы. Только его известность помогла убедить военных не бомбить Юму. - Что? - не выдержав, вскричал Римо. - Японцы собирались сбросить на город атомную бомбу? - Да нет же, американцы! - поправил его Чиун. - Ты меня разыгрываешь, - не сдавался Римо, и, повернувшись к Смиту, спросил: - Правда же, это розыгрыш? - Я же говорил, что это длинная история, - вздохнул тот. - И тем не менее, все, что ты слышал - правда. Чиун помог предотвратить катастрофу, и президент чрезвычайно за это признателен. - Мы обсудим этот вопрос позднее, - величественно отозвался Чиун. - Возможно, когда вернемся к нашим переговорам по контракту. От одного упоминания слова "контракт" Смит вздрогнул всем телом. - Прошу прощения, но меня ждет срочное дело. Чиун церемонно поклонился. - Передавайте мои наилучшие пожелания кузену Милбурну. - С удовольствием, если мы когда-нибудь снова станем с ним разговаривать. Он был крайне расстроен тем, что для своего репортажа вы избрали поэтическую форму. Милбурн утверждает, что настоятельно просил вас этого не делать. - Этот человек - невежественный обыватель, который не в состоянии оценить подлинного шедевра, который попал к нему в руки по цене всего лишь в доллар за слово, - резко проговорил Чиун. - Думаю, что этого я передавать ему не стану. Кстати, он вернул рукопись, взяв с меня обещание, что я лично ее перепишу. - Я не допущу, чтобы мое имя стояло под вашими опусами, Смит. Пускай ее подпишет кто-нибудь другой. Может быть, Римо с удовольствием примет на себя бремя авторства. Но прошу вас проследить, чтобы чек был выписан на мое имя. - Мы вернемся к этому позднее, - поспешил сказать Смит, закрывая за собой дверь. - У меня такое чувство, что я много чего пропустил, - сообщил Римо Чиуну, когда они остались наедине. - Так значит, ты тоже был в Юме? - Это теперь уже в прошлом, и я хочу, чтобы ты поскорее о нем забыл. Сейчас ты в Фолкрофте, в полной безопасности. - Да, это я уже понял. Жаль, мне хотелось бы попрощаться с Шерил. Я так и не успел как следует с ней познакомиться. - Забудь о ней, - поспешно проговорил Мастер Синанджу. - Почему бы тебе не открыть свой рождественский подарок? - Знаешь, а ведь я для тебя подарка не приготовил. - Ничего страшного, - махнул рукой Чиун. - Уверен, что когда ты окончательно придешь в себя, то осыплешь меня дарами, которых я несомненно заслуживаю. Хотя я уверен, что ни один из них не сравнится с тем, что я приготовил для тебя. - Ты сам его сделал? Приятно слышать, что и ты наконец проникся рождественской атмосферой, - сказал Римо, развязывая серебряную ленточку, - пусть и на неделю позже. Внезапно он остановился. - На съемках я познакомился с одним человеком, Санни Джо. С ним все в порядке? - Увы, нет, - ответил Чиун. - Ты никогда его больше не увидишь. - Жаль, он мне понравился. - Не знаю, я с ним не был знаком. - Тогда откуда ты знаешь, что он умер? - подозрительно спросил Римо. - Он был другом Бронзини, а всех его знакомых казнили японцы. - Черт! Сорвав оберточную бумагу, Римо принялся возиться с крышкой маленькой картонной коробки. Грусть, проступившая у него на лице, сменилась радостным предвкушением, но, как только он открыл коробку, лицо у него вытянулось. - Она пустая! - выпалил он. - Как это похоже на белых! - скривился Чиун. - Твоя неблагодарность ранит меня в самое сердце. - Неблагодарность тут ни при чем, просто я... - Разочарован? - подсказал Чиун. - Да, что-то вроде этого. Ну, хорошо, я действительно немного разочарован. Здесь же ничего нет. - Взгляни повнимательней. Озадаченный, Римо поднес коробку поближе к свету, и тщательно осмотрел каждый уголок. - Все так же пусто, - пожаловался, наконец, он. - До чего же ты все-таки глуп. Отложив коробочку, Римо скрестил на груди руки. - Отлично, я проспал целую неделю, так что неудивительно, если я плоховато соображаю. Тогда объясни мне, наконец, что это значит. - Я подарил тебе вещь несравненной красоты, а ты порвал ее на мелкие кусочки. - Так подарком была эта коробочка? - изумленно спросил Римо. - Не просто коробочка, - поправил его Чиун. - Я тщательно выбрал ее из сотен других, отбросив многие, которые показались мне недостойными, чтобы нести в себе этот подарок. - С виду - обыкновенная картонная коробка, - мрачно заметил Римо. - Оберточная бумага был бирюзовая. Я выбрал для нее твой любимый цвет. - В самом деле? - Ну, может быть, один из самых любимых. - Что ж, мне действительно симпатичен бирюзовый - после красного, синего желтого, зеленого и оранжевого. Нет, пожалуй, еще, темно-коричневого. - Я завязал коробку серебряной ленточкой. На нее мой выбор пал потому, что серебро превосходно сочетается с бирюзой, так тщательно мною подобранной для обертки. Наконец, когда я добыл все это, то целый вечер медитировал, глядя на коробку, и только внутренне подготовившись к столь важному событию, я обернул ее бумагой и повязал сверху ленточку, сделав великолепный узел, который твои детские пальцы разорвали, даже не потрудившись задуматься над вложенным в него трудом. - Извини. Наверное, я совсем потерял голову в горячке. Суровое лицо Чиуна слегка смягчилось. - Может быть, я смогу восстановить этот бесценный подарок, ведь, по сути, он всего лишь символ чего-то значительно большего. - Чего же? - Отцовской любви. Ведь я - единственный отец, которого тебе довелось иметь. - О! - сказал Римо, и наконец, все понял. - Как я смогу тебя отблагодарить? - спросил он, держа в руках простую бирюзовую коробочку, которая больше не казалась пустой. - Ты уже это сделал, - мягко проговорил Чиун. - Ведь у меня есть ты, подлинное сокровище Синанджу. Чиун просто сиял от счастья, и Римо улыбнулся ему в ответ. Казалось, их радость словно осветила всю комнату. - Это самое лучшее Рождество из всех, которых у меня никогда не было, - сказал Римо, ничуть не покривив душой.