л, что Уорнер покинул свой пост и жительство в сильной спешке и уехал, как ему кажется, в Канаду. Некоторые старые жители деревни должны помнить его. Возможно, что больше всего знает о нем его собственный садовник, который проработал в этой должности более тридцати лет. Насколько знает викарий, Уорнер не был ни историком, ни коллекционером и практически ничего не сделал в исследовательской работе по церкви и религии. Если мистер Блэк пожелает посетить его дом, он может показать много интересных книг по истории Лонг Коммон. Мистер Блэк извинился. Он уже получил то, что мог, от теперешнего викария и полагал, что вечер, проведенный в баре гостиницы, где он остановился, окажется более плодовитым на информацию. И его надежды оправдались - он получил предостаточно сведений о преподобном Генри Уорнере. Его уважали в приходе, но никогда по-настоящему не любили из-за резкого характера и нетерпимости. Он не был человеком, к которому шли прихожане в трудную для них минуту; он больше осуждал людей, чем старался утешить их. Он ни разу не переступил порог бара гостиницы, никогда не входил в дружеские отношения с простыми людьми. Было известно, что у него имелись побочные доходы и он не зависел от прихожан. Уорнер любил, когда его приглашали в некоторые богатые дома в близлежащей округе, так как высоко ценил социальную значимость, но, однако, и в этой среде он не получил популярности. Короче говоря, преподобный Генри Уорнер был нетерпимым, интеллектуально ограниченным снобом, а это были плохие качества для поста викария, который он занимал. Его жена, напротив, была всеми уважаема и любима, и ее смерть после операции по поводу рака вызвала всеобщее сожаление. Она была мягка, внимательна и заботлива к окружающим. Ее маленькая дочь унаследовала все эти качества. Может быть, смерть матери так подействовала на девочку? Никто этого не помнил. Полагали, что нет. Она обычно на неделю уезжала в школу и только на выходные возвращалась домой. Несколько человек помнили, что у нее был велосипед, и она любила кататься по деревушке; это было маленькое, прелестное созданье. Садовник и его жена работали в доме преподобного Генри Уорнера, тот самый садовник, который служит у теперешнего викария, - старый Харрис. Нет, он не пришел в этот вечер в гостиничный ресторанчик. Потому что он вообще был трезвенником. Он занимал один из домиков недалеко от церкви. Жена его умерла, и он жил с замужней дочерью. Харрис был фанатичный любитель выращивания роз и почти каждый год выигрывал призы на местной выставке. Блэк допил свою кружку пива и вышел. Было самое начало вечера. Он решил отказаться от роли собирателя материалов по старым церквам и превратился в коллекционера роз. Старого Харриса он нашел рядом с его домом: тот сидел и курил трубку. Вдоль всей ограды росли великолепные розы. Блэк остановился и стал вслух ими восторгаться. Завязался разговор. Ему понадобился почти час, чтобы увести садовника от роз к личности предыдущего викария, а уже от него еще глубже к Уорнеру, его жене и, наконец, к Мэри Уорнер. Перед ним развернулась целая история, но, к сожалению, в ней не было ничего такого, чего бы он уже не слышал в деревне. Преподобный Уорнер был человеком с трудным характером, недружелюбный и безжалостный по отношению к своим прихожанам. Никакого интереса к саду. Кроме того, высокомерный тип. Но если вы сделаете что-нибудь не так, он навалится на вас словно тонна кирпича. Леди была совершенно иной. Такую жалость все испытывали, когда она умерла. Маленькая мисс Мэри также была очаровательной девочкой. Мать очень любила ее и гордилась ею. - Я полагаю, что преподобный отец решил внезапно покинуть это место, так как чувствовал себя одиноким после смерти миссис Уорнер? - спросил Блэк, предлагая Харрису свой табак. - Нет, его отъезд не имел к этому никакого отношения. Причиной явилось слабое здоровье маленькой девочки, поскольку после сильной болезни ей рекомендовалось жить за границей. Она ведь перенесла ревматическую лихорадку. Поэтому они отправились в Канаду, и мы больше ничего о них не слышали. - Ревматическая лихорадка? - проговорил Блэк. - Хуже не может быть. - Да, но она заразилась не здесь, - сказал старый Харрис. - Моя жена всегда проветривала помещения и тщательно смотрела за каждой вещью. Точно, она подхватила это в школе, и я помню даже, как сказал своей жене, что викарий должен привлечь к ответственности учителей за небрежность. Ведь девочка чуть не умерла. Блэк обломал ветку розы, сорванную для него Харрисом, и воткнул ее в петельку лацкана. - Ну и почему викарий не привлек школу к ответственности? - спросил он. - Он не сказал нам, сделал он это или нет,- ответил садовник, - он просто попросил нас собрать и упаковать вещи девочки и переслать их в Корнуолл по адресу, который он нам дал. Затем приказал упаковать свои собственные вещи, закрыть чехлами мебель, и, прежде чем мы узнали, что же происходит, подкатил большой автофургон, погрузил мебель и увез ее на склад или в магазин для продажи. Позже мы слышали, что она была продана. Викарий сказал еще, что покидает свой пост и они уезжают в Канаду. Больше всего моя жена переживала за Мэри; мы никогда не услышали и слова от них, а ведь мы служили ему верою и правдою много лет. Блэк согласился, что это не самая хорошая плата за добро, которое было сделано ими. - Так что? Школа эта находилась в Корнуолле? - поинтересовался он. - В этом случае я вовсе не удивлен тем фактом, что кто-то подхватил ревматическую лихорадку в Корнуолле. На мой взгляд, это самое сырое место в графстве. - О нет, сэр, - произнес старый Харрис. - Мисс Мэри была отвезена в Корнуолл с целью выздороветь. Насколько мне помнится, местечко называлось Карнлит. В школе же она была в Хите, графство Кент. - Так и моя дочь в школе недалеко от Хита, - не моргнув глазом соврал Блэк. - Но я думаю, что это в другом месте. Как называлась школа, которую посещала Мэри? - Затрудняюсь сказать вам, сэр, - ответил старый Харрис, покачивая головой, - это было так давно. Однако я хорошо помню, что Мэри называла это место прелестным, расположенным прямо на берегу моря, и она была там очень счастлива благодаря играм, забавам и всякое такое. - А-а, - протянул Блэк, - значит, это не одна и та же школа. Школа моей дочери расположена на материке подальше от моря. Не правда ли, выглядит всегда очень смешно, когда люди хватаются не за тот конец палки. Этим вечером я неоднократно слышал мнения людей, высказываемые в адрес мистера Уорнера, как правило, негативного плана, - сомнительный в целом человек. Так вот, кто-то упомянул, что причиной, заставившей его срочно покинуть вашу деревушку и выехать в Канаду, была сильная травма у его дочери, полученная в результате железнодорожной аварии. Старый Харрис насмешливо улыбнулся. - Эти парни в ресторанчике наговорят вам такого, если наберутся изрядно пива, - произнес он. - Что, на самом деле железнодорожное крушение? С какой стати, все в деревне с самого начала знали, что это из-за ревматической лихорадки. Викарий чуть с ума не сошел, беспокоясь за ее состояние, поскольку его срочно вызвали в школу. Я никогда в жизни не видел такого удрученного человека. Должен честно признаться вам, что ни я, ни моя жена до этого случая даже не предполагали, что викарий так сильно любит свою дочь. Мы думали, что он безразличен к ней, так как она была целиком маминой дочкой. Когда он вернулся из школы, его лицо было просто ужасным. Помню, он только сказал моей жене, что Бог должен покарать ее классного руководителя за преступную беспечность. Это были его точные слова: преступная беспечность. - А может быть, у него самого совесть была нечиста, и он осуждал школу, хотя в душе винил во всем себя? - предположил Блэк. - Возможно, - согласился задумчиво Харрис, - вполне возможно. Всегда хочется свалить вину на кого-нибудь другого. Блэк почувствовал, что наступило время снова вернуться к розам, так как больше какой-либо полезной информации здесь, в Лонг Коммон, ему вряд ли удастся выудить. Он задержался еще минут на пять, сделал заметки по сортам, которые рекомендовал выращивать ему, простому любителю, желающему как можно быстрее добиться результата, старый Харрис, пожелал ему доброго вечера, и вернулся в гостиницу. Блэк безмятежно заснул, а следующим утром сел на первый же поезд в Лондон. После полудня того же дня Блэк поездом прибыл в Хит. Там в отеле он обратился за информацией к управляющей. - Видите ли, - начал он, - я ищу на побережье школу, подходящую для моей дочери. Насколько мне известно, в этом месте имеется одна или две, заслуживающие внимания. Я подумал, что вы могли бы случайно знать их и, следовательно, дать рекомендации. - Да, действительно, - ответила управляющая гостиницей, - в Хите имеется две очень хороших школы. Одна, где директором мисс Брэддок, расположена на верху холма. И, конечно, "Святые пчелы" - большая школа с совместным обучением, находящаяся на самом берегу. Здесь, в отеле, как правило, останавливаются родители детей, которые учатся в "Пчелах". - Совместное обучение? - переспросил Блэк. - И она всегда имела этот профиль? - Да, с самого основания, то есть более тридцати лет, - ответила управляющая. - Мистер и миссис Джонсон, создавшие эту школу, до сих пор являются ее руководителями, хотя, конечно, теперь это уже довольно пожилые люди. Школа прекрасно управляется и имеет блестящую репутацию. Я знаю, что часто высказываются возражения в отношении совместного обучения, поскольку некоторые родители считают, что девочки становятся мужеподобными и грубыми, а мальчики, наоборот, приобретают женственность и мягкость. Однако сама я ни разу не замечала признаков этого. Дети выглядят очень веселыми, точно так же как и любые другие. Тем не менее дети воспитываются в ней только до пятнадцати лет. Если вы желаете, мне не составит никаких трудностей организовать вам встречу либо с мистером, либо с миссис Джонсон. Я знаю их очень хорошо. - Большое вам спасибо, - ответил Блэк. - Я был бы вам очень признателен за это. Свидание было назначено на завтра на половину двенадцатого. Блэк был очень удивлен, узнав о том, что в "Святых пчелах" совместное обучение. Он никогда бы не подумал, что преподобный Генри Уорнер согласится отдать дочь в такую школу. А то, что из двух школ именно "Святые пчелы" была той, где училась Мэри, совершенно определенно следовало из описания старого Харриса, садовника. Это она выходила непосредственно на море, и ее со всех сторон окружала зелень. Другая школа, руководимая миссис Брэддок, располагалась за холмом и таким образом была скрыта от водного простора. Естественно, находясь почти в центре городка, она не имела такого красивого зеленого окружения, да и вид с ее территории открывался не такой красивый. Кроме того, ее спортивные площадки были существенно меньше, чем в "Пчелах". Все эти детали Блэк рассмотрел и проанализировал, специально пройдясь по окрестностям городка, прежде чем явиться на назначенное свидание. Букет запахов от сверкающего линолеума, начищенных полов и мебели встретили его, как только он переступил порог школьного входа и начал подниматься по лесенке. Служанка ответила на его звонок, открыла дверь и провела в большой кабинет, расположенный справа от холла. Пожилой мужчина с совершенно лысой головой, в очках в роговой оправе, неестественно улыбнулся, вставая из-за стала и приветствуя гостя. - Очень рад познакомиться с вами, мистер Блэк, - произнес он. - Итак, вы подыскиваете школу для вашей дочери? Я уверен, что, покидая "Святые пчелы", вы будете считать, что уже нашли ее. Блэк оценил для себя хозяина одним словом. "Торговец", - сказал он самому себе. Вслух же он продолжил плести нить несуществующей истории о своей дочери Филлис, которая должна вот-вот достичь того щекотливого для родителей возраста, когда детей отдают в школу. - Щекотливого, вы говорите? - протянул мистер Джонсон. - В таком случае, "Святые пчелы" как раз то самое место, которое необходимо вашей Филлис. У нас нет трудных, проблемных детей. Все их странности у нас как рукой снимаются. Мы очень гордимся нашими веселыми и здоровыми мальчиками и девочками. Пойдите и посмотрите на них сами. Он похлопал Вязка по плечу и пошел вперед, чтобы показать ему школу. Блэка совсем не интересовала школа с совместным обучением или какая-либо другая; его интересовала история заболевания ревматической лихорадкой Мэри Уорнер девятнадцать лет тому назад. Однако он был терпеливым человеком и позволил провести себя по всем классам, спальням, бассейнам и гимнастическим залам, игровым площадкам и, наконец, столовой. Затем мистер Джонсон, с выражением триумфатора на лице, привел его снова в кабинет. - Ну что, мистер Блэк? - спросил он, и довольная улыбка расплылась на его лице; казалось, смеялись даже глаза за роговой оправой очков. - Вы теперь доверите нам воспитание вашей дочери? Блэк провалился в кресле, сложил руки так, чтобы принять, как ему казалось, позу любящего отца. - Ваша школа замечательная, - проговорил он, - однако я должен предупредить, что мы беспокоимся за здоровье Филлис. Она не очень крепкий ребенок и легко простужается. Поэтому я опасаюсь, как бы ваш воздух не оказался дня нее слишком суров. Мистер Джонсон улыбнулся и, выдвинув один из ящиков стола, вытащил журнал для записей. - Мой дорогой мистер Блэк, - сказал он, - "Святые пчелы" имеют репутацию самой здоровой школы во всей Англии. Да, дети простужаются. Но у нас они сразу же изолируются; это не дает болезни распространиться. В зимние месяцы мы всем мальчикам и девочкам проводим специальные ингаляции носоглотки; это у нас традиционная процедура. Летом каждое утро у открытых окон мы делаем зарядку для развития легких. Благодаря этому уже в течение пяти лет мы не имеем эпидемии гриппа. Всего лишь один случай кори два года назад, одно заболевание коклюшем три года назад. В этом журнале зафиксированы все случаи заболеваний; можно убедиться, что показатель нашей школы самый лучший, и мы очень этим гордимся. Он протянул журнал Блэку, который взял его с видимым удовольствием. Ведь это как раз то, что он искал. - Это просто замечательно, - произнес Блэк, перелистывая страницы. - Конечно, вы используете современные методы гигиены, как я полагаю, что и обеспечивает вам хорошие результаты. Всего лишь несколько лет назад такое вряд ли было возможно. - Что вы? - воскликнул мистер Джонсон. - Так у нас было заведено всегда. Можете просмотреть журналы за любой год, который вам понравится. Он встал и вытащил из ящика еще несколько томов. Блэк без всяких колебаний взял том за тот год, когда Мэри Уорнер была увезена из школы ее отцом. Он стал переворачивать страницу за страницей, ища случай ревматической лихорадки. Попадались записи простуд, сломанной ноги, кори, растянутого голеностопа, но заболевания, которое он искал, в книге не значилось. - А был ли у вас когда-нибудь случай заболевания ревматической лихорадкой? - спросил он. - Моя жена очень опасается, как бы это не случилось у Филлис. - Никогда, - твердо произнес мистер Джонсон. - Мы очень и очень осторожны. После спортивных занятий и мальчики и девочки протираются специальным составом, а одежда самым тщательным образом проветривается и просушивается. Блэк закрыл журнал. Он решил использовать тактику прямой атаки. - Мне нравится то, что я увидел в вашей школе, мистер Джонсон, - начал он издалека, - но должен быть откровенным с вами до конца. Моей жене для выбора дали список нескольких школ, в том числе вашей. Но ее она сразу же вычеркнула, поскольку вспомнила, как много лет назад была поражена историей, рассказанной ей одной из подруг. У этой подруги, в свою очередь, был знакомый, - ну, вы знаете, как это бывает, - короче, этот человек был вынужден взять свою дочь из "Святых пчел" и даже хотел привлечь руководство школы за халатность. Улыбка с лица мистера Джонсона мгновенно исчезла. Глаза за роговыми очками сделались маленькими и злыми. - Я был бы вам очень признателен, если бы вы назвали имя вашего знакомого, - произнес он холодно. - Конечно, конечно, - поспешил Блэк. - Вскоре после этого он покинул страну и уехал в Канаду. Он был священнослужитель, и его имя - преподобный Генри Уорнер. Роговая оправа не смогла скрыть странного и загадочного мерцания глаз мистера Джонсона. Он облизал языком губы. - Преподобный Генри Уорнер, - произнес он напряженно. - Постойте-постойте, дайте припомнить... Он откинулся назад в своем кресле и, казалось, усиленно размышлял. Блэк, хорошо знакомый с приемами уверток и отговорок, прекрасно понимал, что директор "Святых пчел" усиленно раздумывал и старался выиграть время. - Если говорить точно, мистер Джонсон, - продолжил Блэк, - слова, которые этот знакомый употребил, были "преступная халатность". Так случилось, что буквально на днях я встречался с близкими Уорнера, и они мне рассказывали, что Мэри тогда чуть не умерла. Мистер Джонсон снял очки и стал медленно протирать стекла. Его выражение полностью изменилось. Мягкий и внимательный педагог превратился в твердолобого, упорного бизнесмена. - Вполне очевидно, - начал он, - что вы знаете эту историю только с позиции родственников. Если там и присутствовала какая-то преступная халатность, то только со стороны отца, Генри Уорнера, а не с нашей. Блэк пожал плечами. - Как отец может быть в этом уверен? - произнес он. Эти слова заставили директора продолжить тему. - А как вы можете быть уверены? - выкрикнул мистер Джонсон, стуча ладонями по столу. Вся его доброта и радушие разом куда-то канули. - Я должен вам сказать, что случай с Мэри Уорнер был совершенно исключительным, и в нашей школе никогда не происходил ни до того, ни после. Мы тогда были внимательны и осторожны точно так же, как и сейчас. Я сказал отцу, что то, что случилось, случилось, скорее всего, в выходные дни и, почти определенно, не в школе. Он не верил мне и настаивал на том, что винить нужно наших мальчиков. Я побеседовал с каждым из них, кто достиг определенного возраста, в этой вот самой комнате и в очень доверительной манере. Уверен, что все они говорили правду. И за ними не было никакой вины. В то же время было бесполезно пытаться вытащить какую-то информацию из самой девочки, она не понимала, о чем идет речь и какие сведения добиваются получить от нее. Я едва ли должен говорить вам, мистер Блэк, что вся эта история вызвала ужасающий шок у всех нас, у меня, моей жены и у всех сотрудников школы. Слава Богу, мы смогли пережить и даже забыть ее и полагаем, что она больше никогда не повторится вновь. Его лицо выдавало усталость и напряжение. Конечно, такая история могла быть пережита, но, определенно, никогда не забыта руководителями школы. - Что же такое случилось? - спросил удивленный Блэк.- Уж не сказал ли вам Уорнер, что собирается взять свою дочь из вашей школы? - Не сказал ли он это нам? - отпарировал его слова мистер Джонсон. - Нет, это мы сказали ему. Как же мы могли продолжать держать у себя Мэри Уорнер, когда обнаружили, что у нее была пятимесячная беременность? Беспорядочная мозаика начинает приобретать логические формы, подумал про себя Блэк. Как это замечательно, когда разрозненные и корявые кусочки плотно ложатся один к другому, если твой разум нацелен на достижение цели. Его особенно вдохновляло выявление правды через посредство лживых заявлений отдельных людей. Начиная с мисс Марш, ему пришлось пробиваться через ее железный занавес. Далее - преподобный Генри Уорнер; он также сделал все от него зависящее, чтобы выстроить фиктивные баррикады. Железнодорожная авария - для одних, ревматическая лихорадка - для других. А с другой стороны, бедный парень, черт возьми, каким же ударом было для него все это! Поэтому ничего удивительного в том, что он быстро упаковал вещи дочери и отправил ее в Корнуолл, чтобы скрыть тайну, а сам следом снялся с насиженного места и попросту исчез. Но вместе с тем и бессердечный - просто умыл руки после того, как дело было сделано. Хотя потеря памяти представлялась вполне правдоподобной, Блэка, однако, интересовало, какова была настоящая причина этого. Превратился ли однажды мир беспечного детства школьницы четырнадцати или пятнадцати лет в сплошной кошмар и сострадательная к ней природа просто вычеркнула то, что случилось? Так все это представлялось Блэку. Однако по натуре он был основательный человек, поэтому, будучи в данный момент нанятым и притом хорошо оплачиваемым за проведение расследования, он не имел права прийти к своему клиенту и рассказать ему только половину всей истории. Нужно вскрыть все дело до конца, до мелких деталей. Он вспомнил, что местечко, куда Мэри была отправлена для выздоровления после предполагаемой ревматической лихорадки, называлось Карнлит. Блэк решил поехать туда. По дороге ему вдруг пришло в голову, что еще пара фраз со старым Харрисом, садовником, была бы очень полезной, и, поскольку он направлялся на запад, решил заехать в Лонг Коммон. На местном рынке Блэк купил маленькое розовое дерево, которое предполагал использовать в качестве причины приезда. Он бы сказал старому Харрису, что дерево - из собственного сада и он хочет преподнести его в качестве подарка как ответный жест. В полдень он подрулил к коттеджу садовника, полагая, что в этот час тот должен быть дома для обеда. К сожалению, Харрис отсутствовал, уехал на выставку цветов в Альтон. Замужняя дочь с ребенком на руках открыла дверь и сказала, что не имеет никакого представления о том, когда может вернуться отец. Она казалась приятной и добропорядочной женщиной. Блэк закурил, передал ей розовое дерево и стал восхищаться ребенком. - У меня младший точно такой же, - начал он с обычной для него легкостью ведения разговора, в ходе которого придумывал самые разные факты и обстоятельства. - На самом деле, сэр? - произнесла женщина с улыбкой. - А у меня еще двое, но Рой - настоящий баловень семьи. Пока Блэк докуривал сигарету, они успели обменяться последними новостями о воспитании детей. - Скажите вашему отцу, что я был в Хите пару дней назад, - сказал он. - Ездил навестить дочь, которая учится там в школе. Совершенно случайно встретил директора "Святых пчел", школы, где училась Мэри Уорнер. Ваш отец рассказывал мне об этом, а также о том, как зол был викарий, когда его дочь подхватила ревматическую лихорадку. Директор школы помнит очень хорошо Мэри. Он, правда, утверждает, что это была вовсе не ревматическая лихорадка, а какой-то вирус, которым она заразилась дома. - Что вы говорите? - удивилась женщина. - Возможно, он считает так, поскольку должен защищать репутацию школы. Да, школа действительно называлась "Святые пчелы". Я помню, что мисс Мэри часто упоминала "Святые пчелы". Мы были почти одного возраста, и когда она приезжала домой, обычно давала мне покататься на своем велосипеде. В то время это было для меня самое большое удовольствие. - Значит, Мэри относилась к вам более дружелюбно, чем викарий? - спросил Блэк. - Как я понимаю, ваш отец недолюбливал его. Женщина улыбнулась. - Нет-нет, - поспешила ответить она. - Я боюсь, что ни у кого не было определенного мнения о нем, хотя я могу сказать, что он был очень хороший человек. А мисс Мэри была просто прелесть, и все ее любили. - Вы, наверное, очень обиделись, когда она уехала в Корнуолл, не попрощавшись с вами. - Да, действительно так. Я никогда не могла понять этого. Я ведь даже писала ей туда, но не получала ответа. Это огорчало и меня, и мою мать. Так не похоже на мисс Мэри. Блэк забавлял ребенка, личико которого искривилось, и он вот-вот готов был заплакать. Ему не хотелось, чтобы из-за этого дочь Харриса ушла в дом. - Должно быть, ей было скучно и одиноко в доме викария? - спросил Блэк. - Думаю, что дружба с вами доставляла ей много радости. - Я не считаю, что Мэри была когда-либо одинока, - ответила женщина, - она была такая открытая душа, всегда находила для каждого слово и не гордилась, как сам викарий. Мы обычно играли с ней в разные игры, например, в индейцев, в прятки. Вы же знаете, как это бывает у детей. - Никаких мальчиков, походов в кино, а? - О нет, мисс Мэри была совсем другого сорта. В нынешние-то времена девочки просто ужасны, не так ли? Как молодые женщины. Они охотятся за мужчинами. - Готов поспорить с вами, но вы обе наверняка имели обожателей. - Нет-нет. Это правда, ничего такого. Мисс Мэри настолько привыкла к мальчикам в "Святых пчелах", что не воспринимала их как что-то необычное. Кроме того, викарий вряд ли позволил бы ей иметь какого-либо воздыхателя. - Я тоже так думаю. Как вы считаете, она боялась его? - Я бы так не сказала. Слово "боялась" не подходит. Скорее всего, она была очень осторожной и делала все так, чтобы не вызвать его неудовольствия. - Уверен, что она всегда возвращалась домой засветло. - О, конечно. Она никогда не была вне дома с наступлением темноты. - Хотелось бы и мне, чтобы моя дочь приходила домой вовремя, - произнес Блэк. - Ведь летом темнеет около одиннадцати вечера, и она часто возвращается в это время. Это нехорошо. Особенно когда мы читаем в газетах о всяких разных вещах. - Иногда новости просто ужасные, - согласилась дочь садовника. - Но ведь у вас здесь, кажется, тихое место. Я не думаю, чтобы в округе промышляли какие-то злые люди. Так же, как и в те давние времена. - Нет, конечно, - сказала женщина. - Впрочем, когда здесь появляются сборщики хмеля, ситуация несколько меняется. Блэк отбросил докуренную сигарету, так как она уже начинала жечь пальцы. - Сборщики хмеля? - переспросил он. - Да, сэр. Здесь выращивается хмель. И летом, когда сюда приезжают сборщики и разбивают здесь лагерь, - а они, как вы понимаете, довольно грубый народ, из самых криминальных районов Лондона, - всякое может случиться. - Как интересно. Я никогда не предполагал, что в Хэмпшире культивируют хмель. - О да, сэр. Это уже давно приняло промышленные масштабы. Блэк помахал цветком перед глазами ребенка. - Когда вы были маленькая и мисс Мэри тоже, я полагаю, вам не разрешалось близко подходить к лагерю сборщиков? - спросил он. Женщина рассмеялась. - Да, нам не разрешали родители, но мы тем не менее туда бегали, - лукаво сказала она. - И, если бы нас там нашли, нам был бы сильный нагоняй. Я вспоминаю, как однажды... В чем дело, Рой? Ты хочешь спать? Смотрите, он почти заснул. - Ну и что, вы помните, как однажды... - сказал он. - Ах да, сборщики. Я помню один случай. Мы побежали к ним после ужина. Знаете, как это бывает, познакомились и подружились с одной семьей. Так вот, они что-то праздновали, чей-то день рождения, кажется. Нас, меня и Мэри, угостили пивом. До этого мы его никогда не пили, поэтому немножко опьянели. Она перевела дух и продолжала. - Мисс Мэри чувствовала себя хуже, чем я. Уже несколько позже она сказала мне, что не помнит ничего, что произошло в тот вечер. Когда мы вернулись домой, наши головы продолжали кружиться и кружиться. Мы сильно испугались. Я часто думала после того случая, что мог бы сделать викарий, если бы узнал обо всем этом. И мой отец тоже. Думаю, что меня бы выпороли, а мисс Мэри ожидала неприятная проповедь. - Ну что ж, вы этого заслуживали. А сколько же вам обеим было тогда лет? - спросил Блэк. - Мне было около тринадцати, а мисс Мэри уже исполнилось четырнадцать. Это было последнее воскресенье, которое она провела в доме священника. Бедная мисс Мэри! Я часто думаю о том, что с ней сталось. Конечно, теперь уже замужем, там, в Канаде. Говорят, прелестная страна. - Да, Канада - чудное место во всех отношениях. Ну что же, хватит болтать. Не забудьте передать дерево вашему отцу. И положите этого малыша в кроватку, прежде чем он заснет у вас на руках. - Обязательно, сэр. Доброго вам дня и спасибо. - Наоборот, это я должен вас поблагодарить. Блэк считал, что визит был очень плодотворным. Дочь старого Харриса оказалась более полезной, чем он сам. Сборщики и пиво. Хорошее сочетание. Мистер Джонсон из "Святых пчел" сделал бы вполне однозначный вывод. И по времени все совпадает. С мальчиков из "Пчел" полностью снимаются всякие подозрения. Какая, однако, дьявольская история. Блэк отпустил сцепление и покатил вдоль Лонг Коммон по направлению на запад. Он отчетливо понимал, что очень важным является выяснение момента, когда Мэри Уорнер потеряла память. Было совершенно очевидно, что она не помнила ничего из того, что, должно быть, случилось недалеко от лагеря сборщиков хмеля, празднующих день рождения. Мутная голова, темнота и две испуганные девочки, пробирающиеся в сторону дома. Мистер Джонсон, все еще возбужденный в отчаянном желании защитить школу, говорил Блэку, что у него нет никаких сомнений: Мэри совсем не понимала того, что с ней произошло. Когда миссис Джонсон, ошеломленная тем, что вскрылось, допрашивала девочку, Мэри Уорнер была попросту сбита с толку. Она подумала, что директриса сошла с ума. - Что вы имеете в виду? - сказала девочка. - Я еще не достигла необходимого возраста и даже не замужем. Или вы полагаете, что я такая же, как и Мэри из Библии? Она не имела ни малейшего представления о реальностях жизни. Школьный доктор посоветовал прекратить дальнейшие расспросы девочки. Послали за ее отцом. В результате Мэри Уорнер покинула школу. Что касается мистера Джонсона и персонала школы "Святые пчелы", на этом дело заканчивалось. Между тем Блэка интересовало, что викарий мог сказать своей дочери. Он подозревал, что разозленный Генри Уорнер продолжал допрос несчастной девочки до тех пор, пока не вызвал лихорадку в ее разуме. Шок, должно быть, оказался настолько сильным, что подействовал на еще хрупкий мозг девочки и мог вызвать в нем пожизненные нарушения. Но полной ясности у него не было. Блэк думал, что, возможно, какие-то важные сведения он сможет найти в Карнлите Однако проблема состояла еще и в том, что он четко не представлял себе, что же он должен найти. Ведь, скорее всего, преподобный Генри Уорнер изменил фамилию дочери. Карнлит оказался маленьким рыбацким портом на южном побережье. Вполне вероятно, что в последние девятнадцать лет он увеличился в размере, поскольку в нем было три или четыре средних размеров отеля, несколько вилл. Не вызывало сомнения, что теперешнее население городка отдает предпочтение туризму, а не рыболовству. Семья Блэка, дочь Филлис и еще мальчик, вернулась на мифическую землю, откуда, собственно говоря, они и родом. Блэк недавно женился вторично, и его жена, восемнадцатилетняя девушка, ожидает своего первенца. Когда он наводил справки в отношении частной лечебницы, его мучили сомнения. Но они были напрасны, так как нашлась такая в Карнлите, да еще к тому же специализирующаяся в области акушерства. "Вид на море" - так она называлась. Как раз на краю крутого обрыва, прямо над портом. Блэк подал машину назад и припарковался к кирпичной стене здания, вышел и направился к центральному входу. Когда на его звонок открылась дверь, он сказал, что хочет видеть сестру-хозяйку. Да-да, речь идет о том, чтобы зарезервировать место будущей роженице. Его проводили в кабинет сестры-хозяйки. Это была маленькая, полная и веселая женщина, и Блэк уже почувствовал уверенность в том, что она будет настойчиво советовать оставить его воображаемую жену, Перл, - в полете фантазии Блэк так решил назвать ее - на заботливое попечение квалифицированного персонала данного родильного дома. - А когда вы ожидаете это счастливое событие? - спросила ласково матрона, произнеся это настолько сердечно, что Блэк сразу же почувствовал себя как в домашней обстановке. - В мае, - ответил он.- Моя жена осталась с тещей, поэтому я совершил это маленькое путешествие один. В этот знаменательный для нас день жена хотела бы быть рядом с морем, и, поскольку мы провели здесь медовый месяц, оба испытываем к этому месту сентиментальную привязанность. Произнося эти слова, Блэк изобразил, как ему казалось, застенчивую улыбку, характерную для всех потенциальных молодых отцов. - Прекрасно, просто прекрасно, мистер Блэк, - с хитрецой произнесла хозяйка. - Так сказать, назад, на место преступления, а? - Она искренне рассмеялась. - Однако не все мои пациентки с удовольствием бросают взгляд на недавнее прошлое. Вы даже удивитесь. Блэк протянул сестре-хозяйке сигарету. Она взяла ее, закурила и с удовольствием выпустила кольцо дыма. - Я надеюсь, вы не собираетесь развеять мои иллюзии, - произнес он. - Иллюзии? - громко, с пафосом и нравоучением в голосе сказала матрона. - У нас их здесь очень мало. Они все улетучиваются отсюда в сторону запада, в родильный блок. То, что считается удовольствием, в один миг оборачивается мучительной болью. Блэк выразил на лице беспокойство за несуществующую Перл. - Ну ничего, - сказал он, - моя жена довольно отважная женщина, и, я думаю, она не испугается. Я должен сказать, что она значительно моложе меня. Ей только что исполнилось восемнадцать. Это, пожалуй, единственная проблема, которая меня сейчас беспокоит. Как вы полагаете, не слишком ли это рано для женщины? - Слова "слишком рано" в данном случае неуместны, - произнесла матрона, пуская клубы дыма. - Чем раньше, тем лучше. Кости еще не потеряли подвижность, да физической силы больше, хотя мышцы еще не развиты. Поэтому мне головную боль доставляют именно возрастные роженицы. Приходят, знаете, этак в тридцать пять и изображают, что прибыли на пикник. Но мы их быстро ставим на место. Кстати, ваша жена играет в теннис? - Совсем не играет. - Очень хорошо. На прошлой неделе к нам поступила одна девочка, чемпионка Ньюкэя. Ну, у нее и мышцы были! Так вот, пробыла в боксе тридцать шесть часов. Сестра и я были совершенно измотаны к концу родов. - А что с девочкой? - О, ничего особенного. Она быстро пришла в себя после того, как мы зашили ее. - А у вас до этого были пациентки моложе восемнадцати лет? - спросил он. - Даже еще моложе, - ответила матрона, - в нашей больнице обслуживаются роженицы практически любого возраста, от четырнадцати до сорока пяти. Однако не все они имеют приятные медовые месяцы. Не хотите ли посмотреть некоторых моих детей? Могу показать вам малыша, родившегося всего лишь час назад. Сестра как раз подготавливает его для показа матери. Блэк как смог ожесточил себя, готовясь к тяжелому испытанию. Если матрона оказалась любезной всего лишь за предложенную сигарету, что же она способна сделать после двух двойных джинов? Он уже знал, что должен пригласить ее на обед. Он прошел с ней почти весь родильный дом, познакомился с одной или двумя будущими мамами, затем видел нескольких матерей, чьи иллюзии наверняка были разбиты, но когда ему показали детей и родильное отделение, он молча, про себя, дал клятву оставаться до конца жизни бездетным. Блэк зарезервировал комнату для Перл с видом на море, назвал точную дату в мае и даже внес аванс и только после этого пригласил сестру-хозяйку на обед. - Очень любезно с вашей стороны, - отреагировала она. - Я очень люблю ресторан. "Контрабандист", пожалуй, самый подходящий, небольшой и внешне вроде бы неказист, но бар - лучший в Карнлите. - Тогда решено, "Контрабандист", - сказал Блэк, и они договорились встретиться в семь вечера. К половине десятого, после двух двойных джинов, лобстеров и бутылки шаблиса, за которыми последовал бренди, вся трудность для Блэка состояла не в том, чтобы разговорить матрону, но в том, чтобы ограничить ее словоизлияния. Она пустилась в такие дебри акушерства и с такими подробностями, что Блэку попросту стало плохо. Он посоветовал ей написать воспоминания. Матрона сказала, что сделает это обязательно, но уже выйдя на пенсию. - Не называйте мне конкретных имен, - сказал он, - и не говорите, пожалуйста, что все ваши пациентки - замужние женщины, потому что я вам все равно не поверю. Матрона улыбнулась и залпом выпила свой первый бренди. - Я уже говорила вам, что в нашей больнице были всякие, но пусть вас это не пугает. Мы - очень порядочное учреждение. - Я не из пугливых, - произнес Блэк, - да и моя жена тоже. Матрона опять улыбнулась. - Чувствуется, что вы хорошо знаете свою жену, - сказала она. - К сожалению, большинство мужчин не знает. У нас бы тогда было меньше слез. - Она подалась вперед, ближе к нему, что предполагало доверительность того, что она собиралась сказать. - Вы бы были просто ошеломлены, если бы узнали, какие дела у нас творятся. Конечно, я не имею в виду порядочных, состоящих в законном браке людей, подобно вам. А тех, которые однажды поскользнулись. Они приходят сюда, чтобы просто завершить свой неприятный бизнес. А еще претендуют называться людьми из высшего общества, все такие прекрасненькие и порядочные. Но я-то знаю, меня не обманешь. Слишком уж долго я играю в эту игру. У нас были и титулованные пациенты, разные там миссис, и их мужья, которые думали, что они в отпуске на юге Франции. Ничего подобного. В результате они имеют то, на что совершенно не рассчитывали, - "Вид на море", наше заведение. Блэк заказал еще бренди. - Что случается с нежелательными детьми? - спросил он. - О, у меня много контактов, - быстро ответила она, - на этом свете имеется много приемных матерей, которые не откажутся от двадцати пяти шиллингов в неделю до того момента, когда ребенок достигает школьного возраста. И никто не задает никаких вопросов. Иногда я встречала в газетах фотографии настоящих матерей. Обычно я их показывала сестре, и мы вдвоем тихо смеялись. В родильном блоке у них не было таких прелестных улыбок, бывало, говорила я ей. Да, я, пожалуй, напишу мемуары. Осмелюсь сказать, что они чего-нибудь да будут стоить; даже думаю, что будут распродаваться не хуже горячих пирожков. Матрона взяла еще одну сигарету у Блэка. - Я все еще продолжаю беспокоиться из-за возраста моей жены, - произнес он. - Какой был самый юный возраст в вашей практике? Матрона замолчала на некоторое время и задумалась, облака дыма вырывались из ее рта в такт дыханию. - Шестнадцать, пятнадцать, - произнесла она наконец. - Да, однажды мы имели пятнадцатилетнюю, а точнее, ей едва исполнилось пятнадцать, если меня не подводит память. Это был печальный случай. Прошло уже столько лет. - Расскажите мне об этом. Матрона сделала глоток бренди. - Девочка была из благополучной семьи, - начала она. - Отец готов был заплатить любую названную мной сумму, но вы же знаете, я не хапуга. Я ему назвала цену, которую считала справедливой, и он был настолько доволен свалить свою дочь на меня, что дал мне чуть-чуть больше. Она оставалась со мной в течение пяти месяцев - случай, который в моей практике является редким исключением. Но он сказал: или пять месяцев, или отправка домой. Мне так жалко было бедную девочку, что я решила взять ее. - Как это случилось? - спросил Блэк. - Школа с совместным обучением, как сообщил отец девочки. Однако я никогда не верила в это ни на йоту. Самое удивительное заключалось в том, что маленькая девочка не могла никому из нас сказать, что же такое произошло. Обычно я в конечном счете добивалась правды от моих пациенток, но из нее я не выудила и полнамека. Она сказам нам, что ее отец расценил это как величайший по