о верните! - Обязательно верну, любовь моя, - медовым голосом пообещала ее светлость. - После того как ты выйдешь замуж. А до тех пор я отвечаю за твое благополучие, и... - Я снова повторяю вам, мадам: я не выйду замуж! - с яростной решимостью воскликнула девушка. - Конечно, нет, дорогая, - до тех пор, пока я не подберу тебе подходящего жениха. - Вы, мадам? - Ее взгляд выразил величайшую меру глубочайшего презрения. - А я в этом вопросе права голоса не имею? - Почему же, котенок, конечно, имеешь... Ты скажешь все, что захочешь... потом. Антиклея попыталась встать. - Потом!.. Благодарю покорно! Я и сейчас готова... Я... Вы... О-о! - Не трудись, моя Клея, лучше скажи, как тебе нравится мистер Холм?.. Да что вы все дергаетесь, сэр? Антиклея осела как подкошенная и, уставившись на опекуншу, начала хватать ртом воздух. - Мистер... Холм? - наконец выдавила она из себя. - О, всего лишь в качестве доверенного лица или управляющего твоим поместьем, дитя мое. Я как раз предложила ему эту должность, когда ты появилась. Девушка немного оправилась от потрясения и, с любопытством поглядывая на Дэвида, который, кажется, чувствовал себя все более неуютно, полюбопытствовала: - И что же ответил мистер Холм? - Ничего, кроме невнятных глупостей о своей непригодности. Не стоит принимать их всерьез. Вопрос в том, что скажешь ты, мое сокровище? - Это ваша выдумка, мадам? - Моя. - Тогда разве мое мнение имеет какое-то значение? - Никакого, моя умница. Но я была бы счастлива сознавать, что ты разделяешь мнение глупой старухи. - Значит, вы твердо решили предложить ему эту должность? - Не совсем так, дитя мое. Я твердо решила, что он примет эту должность. У тебя есть какие-нибудь возражения? - Если и есть, то это, похоже, ничего не изменит... - Ни в малейшей степени, дорогая, лишь докажет твою неправоту. - Вы множество раз доказали ее с тех пор, как приехали, - угрюмо пробормотала Антиклея. - Как мило с твоей стороны признать это! Дэвид, красный от смущения, предпринял очередную попытку сбежать. - Сударыни, прошу меня простить, но я думаю... Но герцогиня Кэмберхерст вцепилась в него мертвой хваткой. - Ну вот, уже прогресс. Только никогда не следует извиняться за свои мысли, сэр! Итак, что ты имеешь против назначения мистера Холма, дорогая? - Ничего, мадам. Поступайте, как считаете нужным, - устало проговорила Антиклея. - Милое, послушное дитя! - Раз вы не оставляете мне никакого... - Благодарю вас за лестное предложение, мэм, но я вынужден отклонить его, - заявил Дэвид с крайней решимостью, отчего его акцент стал гораздо заметнее. - Я никогда не смел и мечтать о таком... - Вздор, мистер Холм! Итак, решено, вы приступаете к своим обязанностям немедленно. - Но, мэм, вы меня не поняли... - Прекрасно поняла! - Я не намеревался... - Еще раз: вздор! Я не позволю нелепой скромности - или гордыне? - помешать росту мистера Отрога! - Но, ваша светлость, рассудите сами... - сокрушенно начал молодой человек. - Ш-ш! - перебила его грозная дама. - Я назначу на эту должность мистера Холма вопреки всей гордыне мира. - Если с этим покончено, мадам, вернемся к разговору о лошади, - с раздражением сказала девушка. - Кажется, в конюшне есть несколько хороших лошадей, и все они к твоим услугам, дорогая. - Но я хочу Брута, - сердито возразила она. - Мне нужен Брут! Я настаиваю на его немедленном возвращении! - Счастье мое, это совершенно невозможно, разве только я без промедления устрою твое замужество. - Слава Богу, это неосуществимо! - в гневе крикнула Антиклея. - Со мной не так-то просто справиться! - Ясное дело, какой-нибудь хлюпик тебе не подойдет. - О, мадам! Я вас ненавижу! И знайте: мне наплевать на вас и все ваши заботы. - И, окончательно выйдя из себя, Антиклея порывисто вскочила и убежала. - Увы! - воскликнула ее светлость, с улыбкой провожая девушку взглядом. - Увы, бедная моя внучатая племянница! - Кто, мэм? - переспросил Дэвид. - Я намекаю на маркиза Джернингема, ее будущего супруга, сэр. Я несколько лет пыталась женить его, но наконец - вот она, его жена. - Пока еще нет, мэм, - возразил Дэвид. - Это только вопрос времени. Не лучшая для него партия, но что поделать. По крайней мере, красавица. А теперь, сэр, - легко поднимаясь, сказала герцогиня, - предложите даме руку. Мистер Молверер уже ждет с необходимыми бумагами и документами, чтобы ввести нового управляющего в курс дела. - Но, мадам, дело в том, что... - Я велела ему быть наготове к полудню. - Уверяю вас, мэм... - Я уверена, сэр, как всегда абсолютно уверена. - Если вы позволите мне закончить... - Говорите, мистер Холм. - Тогда прошу вашу светлость понять меня правильно: это большая честь для меня, но я не могу... - Зато я могу, мистер Холм, я могу. Я намерена нанять вас, и никакие Холмы, Утесы и Плато не разубедят меня. Мое решение бесповоротно! А посему, мистер Дэвид, как новому агенту, посреднику, управляющему и главнокомандующему делами поместья Лорингов, вам надлежит ознакомиться со своими обязанностями, а заодно и с мистером Молверером. Или вы уже встречались с ним? - Случалось, мэм. Однако... - И что вы о нем думаете? Дэвид вздохнул и неожиданно рассмеялся. Это означало капитуляцию. - Мистер Молверер - джентльмен, безусловно, самый что ни на есть достойный. - Это чем же, интересно, он вам так не нравится? - осведомилась герцогиня, поглядев на Дэвида своими острыми живыми глазами. - Э-э... Разве я сказал?.. Нет, в самом деле, вы ошибаетесь. Я отношусь к нему с полным безразличием. - Вот как? Хм! Я согласна, с ним бывает трудновато. Думается, это следствие его бедности и гордости, а потому его чопорность следует принимать снисходительно. Лично я давно знаю этого замечательного юношу - он, видимо, не намного старше вас, мистер Дэвид. Он самого благородного происхождения и хорошо воспитан. Мне бы хотелось, чтобы вы по возможности подружились. Он одинок, ведь гордость и нужда, как правило, идут рука об руку с одиночеством... И потом, он всем сердцем ненавидел сэра Невила, которому вынужден был служить. - В самом деле, мэм? - Будьте уверены. Правда, по собственным, личным причинам. Наш бедный Молверер страдает по милости своего папаши, у которого хватило дурного вкуса выбрать себе в друзья сэра Невила, глупости поссориться с ним и самоубийственного безрассудства затеять судебную тяжбу. Естественно, сэр Невил разорил его. Невил еще мальчишкой обожал мучить мух и прочих мелких тварей; когда он вырос, эта страсть только усилилась, и твари стали покрупнее... Вряд ли убийство всегда следует считать грехом. Вы согласны со мной, сэр? - Да, - ответил Дэвид, задумчиво хмурясь. - Да! - Ого! - воскликнула герцогиня и пожала его локоть. - Выходит, мы с вами оба - потенциальные убийцы! - А кто - нет, мадам? Когда угрожает опасность, или сталкиваешься с подлостью... - М-м! - протянула герцогиня, бросив на него еще один внимательный взгляд. - Так вот, Молвереры оказались разорены, и Юстас теперь нищий. Я близко знала его мать - милое, но слабое создание, совершенно не приспособленное сносить грубые удары судьбы. Чуть что - без колебаний хлопалась в обморок, тут уж она была верна себе. И не успел дымящий трубкой угрюмый судебный исполнитель принести извинения... А вон ваш приятель с Боу-стрит! Махните ему, пожалуйста, чтобы остановил коляску. Шриг послушно натянул вожжи, лошадь перешла с резвой рыси на шаг и встала. Обнажив голову, сыщик весело и в то же время почтительно взмахнул своей ворсистой шляпой. - С добрым утром, ваша светлость. Рад видеть вас столь цветущей... Да, цветущей; это самое подходящее слово, мэм! Мое почтение, мистер Холм! Герцогиня приняла грубоватую любезность мистера Шрига с неожиданной улыбкой. - Господин полицейский, вы уже объявили розыск Томаса Яксли? - полюбопытствовала она. - Не извольте беспокоиться, мэм, объявил. К полудню будут готовы афиши и плакаты. - Новостей, по-видимому, никаких? - Не вполне так, хотя вряд ли это можно назвать новостью, ваша светлость. Ситуация начинает проясняться, дело сдвинулось с мертвой точки. Дайте мне еще несколько дней, и я упеку виновника за решетку или по крайней мере, так сказать, наложу на него лапу. Розы не зацветают в один день, мэм, и масло не доится непосредственно из коровы. Шриг ни разу еще не был бит, то бишь не терпел поражения. Бывало, правда, не успевал насладиться победой, когда вмешивалась костлявая. Эта дурачила меня то и дело - выхватывала птичку прямо из силков и подбрасывала мне лишь хладный труп. Потешалась, старая - что ей за дело до страданий, которые разрывают душу человеку, гордящемуся своим призванием? Но со смертью не поспоришь, ее не переубедишь! Н-да, она меня, бывало, грабила, это точно... Два года назад, когда убили Гонта... Вы, наверное, помните это дело, мэм, - дело Джаспера Гонта? - Конечно, помню, - кивнула герцогиня. - Вы имеете в виду убийство мерзкого ростовщика, который стольких разорил. Дело очень похожее на наше, мистер Шриг. Тоже удар ножом без подготовки, наугад, вероятно, от отчаяния. - Но это было убийство, мэм, от отчаяния или нет! - возразил он. - Преступление, караемое смертью, миледи! И кто бы, почему бы ни ударил, виновный подлежит суду. Ибо закон есть закон, сударыня, и... - И не свернет с пути, как упрямый осел! - закончила за него герцогиня. - Осел, ваша светлость? Хм, осел, - повторил мистер Шриг с миролюбивым упреком в голосе. - Насколько я помню, так называется животное с весьма длинными ушами, и, следовательно, с ним надо держаться настороже. - Тогда, может быть, длинные уши закона слышали кое-что о привидениях? - О привидениях, мэм? - Казалось, вопрос поставил сыщика в тупик. - Или вы сами, дружок, - добавила герцогиня, - вы что-нибудь слышали? Хотя бы верите в призраков? - Нет, мэм. Во всяком, случае не в колченогих. - А, так вы о нем слышали! - Да, ваша светлость. Сведения о хромом призраке, привидении либо духе сообщены мне старым Джоуэлом, по фамилии Байбрук. Правда, сей весьма древний старик известен своей, что называется, придурковатостью или старческим слабоумием. - А у меня тоже старческое слабоумие, как, по-вашему? - сверкнув глазами и надменно выпятив подбородок, осведомилась герцогиня. Шриг постарался вложить в свой мгновенный ответ как можно больше убежденности: - Я никоим образом не имел в виду вас, мадам! - В таком случае я подтверждаю сведения о хромом призраке. Я его слышала! - Даже так? - Глаза Шрига округлились. - О, мадам, простите! Где и когда это произошло? - Ночью, около двенадцати часов, в Лоринг-Чейзе. - Так-так, интересно. А вы уверены? - Шриг сосредоточенно уставился в одну точку. - Значит, он хромал, мэм, не так ли? - Совершенно верно, - подтвердила герцогиня. Мистер Шриг вздохнул. - Ваша светлость, а нельзя ли мне тоже как-нибудь услышать это привидение? - Не исключено, что ваше желание осуществится в одну из этих чудесных ночей, - ответила герцогиня задумчиво. - Жаль было бы упустить подобную возможность. Хромые призраки - наверняка большая редкость. - Подозрительно большая редкость, весьма подозрительно! - проговорил Шриг. - Что ж, господин полицейский, желаю вам всего доброго, и да сопутствует вам удача. - Она сопутствует, мэм, - ответил сыщик, подбирая вожжи. - Как раз в эту самую минуту удача, или так называемая Фортуна, сидит рядом со мной! И вам всего доброго, ваша светлость... До встречи, сэр! Мистер Шриг чмокнул лошади, и вскоре Дэвид услышал его веселый свист. Возобновив свой путь, герцогиня спустя несколько минут произнесла: - Сэр, поскольку мы с вами - потенциальные убийцы, нас, естественно, должны интересовать настоящие преступления... Так вот, кто, по-вашему, совершил это беспримерно гуманное злодеяние? Кто помог преждевременной кончине сэра Невила? Дэвид вздохнул и, отведя глаза, покачал головой. - Самым очевидным претендентом кажется Яксли, вы согласны, сэр? - Да, мэм. - Хотя Молверер, вероятно, не менее многообещающая кандидатура... Как вы считаете? - Даже не знаю, мэм, - забормотал Дэвид. - Честно говоря, мне трудно судить... Все так неопределенно... - Ага! Но я пытаюсь поставить себя на место убийцы, и, пожалуй, вероятнее всего, это... Отчего это вы побелели, задрожали, а?.. - Что вы, миледи, нет! - У вас на лице написана тревога. - О, мадам, прошу вас, продолжайте! Вы что-то знаете? О чем-нибудь догадываетесь?.. Кого вы имели в виду? - Хм!.. - задумчиво произнесла герцогиня. - Вот мы и пришли! Входите, сэр, рабочий кабинет мистера Молверера вон там. Глава XXXV, в которой герцогиня грезит наяву - Осмелюсь заметить, мадам, - по обыкновению сурово и вежливо-бесстрастно сказал мистер Молверер, - что усовершенствования, предлагаемые вашей светлостью, потребуют значительных затрат... - Скупой платит дважды, - отвечала герцогиня. - Запущенные дела рано или поздно обойдутся дороже, Молверер! - Вы, безусловно, правы, ваша светлость... Боюсь только, на плечи мистера Холма ляжет слишком большая ответственность. - Ничего, Молверер, плечи у него достаточно широкие, а вы окажете ему всяческую поддержку. - Об этом ваша светлость может не беспокоиться, - с величественным наклоном головы сказал секретарь. - У-умм! - произнесла герцогиня. - Насколько я помню, вы, Молвереры, никогда не любили новшеств, но уж в ваши-то годы... Дайте-ка подумать - вам ведь двадцать шесть с небольшим? - Память вашей светлости поистине поразительна! - Двадцать шесть лет - не Бог весть какой возраст, Юстас Молверер. Но, похоже, Молвереры никогда не бывают молоды. И все же я надеюсь, что вы с мистером Холмом станете друзьями. Секретарь поклонился. - Интересы вашей светлости - превыше всего! - пробормотал он. - Слава Богу, они пока достаточно широки! - изрекла герцогиня. - Кстати, вы мне напомнили, Молверер, об одной интересной вещи. Скажите, вы хорошо спали ночью? - В каком смысле, ваша светлость? - на мгновение задумавшись, спросил он. - Вас ничто не тревожило, например шаги за стеной? Неровная, запинающаяся походка. Подозрительно знакомая. Секретарь нервно потеребил перо, которое держал в руках, и Дэвид, присмотревшись, заметил, что веки Молверера дрогнули. - Знакомая, мадам? - переспросил он. - До ужаса! Вылитое шарканье сэра Невила. - Мадам... я поражен. - В самом деле, Юстас? Значит, вы ничего не слышали? Перо выскользнуло из пальцев мистера Молверера и упало на стол. Чернила брызнули на бумагу и расплылись безобразной кляксой. - Ничего такого, ваша светлость, - отвечал он тем же сдержанным тоном. - Это ваша спальня расположена рядом с моей, Юстас? - Да, мадам. - Вы крепко спите, Молверер? - Благодарю вас, мадам, не жалуюсь. - Значит, вы сомнамбула. Мистер Молверер чуть вздрогнул, исподлобья посмотрел на потолок, потом опять нахмурился. - Странно... - заговорил он, вновь принимаясь теребить перо. - Что заставило вашу светлость прийти к такому выводу? - Мои уши, сэр. Ибо сразу после того, как замерли те неприятные шаги, я отчетливо услышала скрип стула в вашей комнате, а мгновение спустя - стук открываемого окна. Перо в изящных пальцах мистера Молверера неожиданно переломилось, и он опустил беспокойно забегавшие глаза. Последовало неловкое молчание. - Тем не менее, мадам, - наконец сказал секретарь, - могу только вновь повторить то, что уже сказал. Герцогиня задумчиво вздохнула. - Ясно, Молверер. Если эти сверхъестественные, возникающие сами по себе звуки повторятся, я постучу вам в стенку туфлей... Мистер Холм, вы отобрали бумаги, которые вам потребуются? Прекрасно. Помнится, однажды я обещала показать вам одну картину; пойдемте со мной - увидите. Мистер Молверер проводил их до двери и почтительно поклонился, но, поклонившись ему в ответ, Дэвид увидел правую руку секретаря - она была сжата в кулак и дрожала. Ее светлость пробормотала нечто вроде: "Лед и пламень" - и больше не разжимала губ весь путь вниз по какой-то лестнице и по множеству коридоров, пока не привела Дэвида в галерею, многочисленные окна которой освещали длинный ряд портретов. - Здесь собраны портреты всех Лорингов, - принялась объяснять герцогиня. - Если из них не вырастали заурядные тупицы, то получались либо замечательные умницы, либо крайне порочные натуры... Род происходит от джетльмена, которого звали Хэмфри, - все Лоринги либо Хэмфри, либо Невилы, либо Дэвиды. Вот он, видите, бородач в доспехах. Неприятный взгляд. Портрет написан... да, в тысяча четыреста семидесятом году. Дэвид молча разглядывал изображения своих предков. Тут были дамы в головных уборах с остроконечным верхом, в брыжах и юбках с фижмами; усатые воины в доспехах или в камзолах с рейтузами, в пышных париках или гофрированных жабо; прекрасные девушки в закрытых или, наоборот, рискованно открытых платьях, которые улыбались лукаво или томно согласно преобладавшей в соответствующую эпоху моде. Под конец герцогиня подвела Дэвида к полотну, с которого улыбался юный щеголь в синем, шитом серебром сюртуке. Правая рука в кружевном манжете грациозно покоилась на серебряном эфесе шпаги, из-под напудренного парика смотрели проницательные глаза. Миловидное, жизнерадостное лицо, твердые губы и тонкий орлиный нос. Если бы не костюм, какие носили полвека назад, и нечто сатанинское в улыбке щеголя, портрет и правда можно было бы принять за изображение самого Дэвида. Герцогиня переводила взгляд с портрета на Дэвида и обратно. - А тут, - сказала она, - сэр Дэвид Лоринг, отец ангельски кроткого Хэмфри и Невила, который вполне мог сойти за дьявола. Тот самый Дэвид, кого прозвали неистовым Лорингом... Бедный Дэвид! Я помню этот синий сюртук, помню эту улыбку. Он часто, часто улыбался мне, когда я была кудрявой семнадцатилетней девчонкой... Как давно это было! Мир сильно изменился с тех пор. Боже милосердный, как же быстро летят годы! Только начинаешь жить, а уж умирать пора... Ладно, все в порядке, в совершенном, совершенном порядке... Надо же, какой вздор! Глупая старуха размечталась о том, что было бы, если бы... Блеет что-то об одиночестве!.. Ну, что застыли, сэр, давайте, давайте отправляйтесь по своим делам, идите, наслаждайтесь жизнью, оставьте старуху предаваться ее пустым мечтам. Дэвид поклонился и вдруг, поддавшись внезапному порыву, схватил крошечную руку в тонкой перчатке и почтительно поцеловал. Ее светлость герцогиня Кэмберхерст на мгновение онемела, потом ясные ее глаза потеплели. - Что за манеры, Дэвид Холм! - воскликнула она. - Клянусь, вы похожи даже больше, чем я думала. Глава XXXVI, повествующая о преображении Расположившись в расшатанном кресле перед своим видавшим виды, захудалым домишкой, мистер Спрул предавался ленивым размышлениям. Услышав топот копыт, он поднял сонные глаза и, узнав всадника, чуть было снова не опустил их, но тут углядел разительную перемену, происшедшую с молодым человеком за неделю, как-то: модную шляпу, ладно скроенный сюртук, штаны из оленьей кожи и безукоризненно чистые сапоги. Мистер Спрул мгновенно распознал в сих предметах туалета столь характерные признаки представителя высших кругов общества, что тотчас пружинисто вскочил и засеменил к шаткой садовой калитке, дабы приветствовать осчастливившего его своим посещением благородного джентльмена. - Добрый день! - поздоровался Дэвид, осадив ретивого коня. - Как поживаете? - О, благодарю вас, сэр! - отвечал мистер Спрул, махнув шляпой так, словно намеревался смести последние пылинки с сапог Дэвида. - Покорнейше желаю вашей чести столь же аналогичного самочувствия. - Вероятно, это вы - церковный староста? - Он самый, сэр! Спрул моя фамилия. К вашим услугам, сэр! - Не можете ли вы мне сказать, почему деревенские жители избегают меня? Польщенный, мистер Спрул покраснел от удовольствия. - Осмелюсь доложить, сэр, народ в здешних наших местах, будучи крайне невежественно малообразован, недолюбливает всякие нововведения заведенного порядка быта... А вы, сэр, покорнейше прошу меня простить, являетесь нововведением, и соответственно вас не принимают. - Как так? - Ну, сэр, вы ведь новоявленный управляющий, не так ли? Так вот, народ в округе никоим образом не принимает никаких перемен. Ведь у сквайра Лоринга никогда не было ни управляющих, ни экономов, ни каких-либо иных доверенных служащих. - Вследствие чего, мистер Спрул, хозяйство находится в весьма плачевном состоянии. - Плачевней не бывает, сэр! Но здешний народ, будучи привыкшим к таким условиям, не устремляется к лучшей доле, поскольку это превышает его скромные чаяния. - Хм, - произнес Дэвид. - Да! - кивнул церковный староста. - Как говорится в Святом писании: "Блаженны довольствующиеся малым"[16]. Возьмите, к примеру, мое жилище... [16] В Священном Писании этого нет. - Оно нуждается в побелке! - заметил Дэвид. - И в новопокрытии кровлей, сэр! - Что, протекает? - Как решето, сэр. Опять же стены дали трещины там и сям, и трубы покосились, и лестницы расшатались, но я не жалуюсь, ваша честь, ибо что было достаточно хорошо при сквайре Лоринге, достаточно хорошо и ныне... - Чепуха! - сказал Дэвид, оглядывая строение, о котором шла речь. - Мисс Антиклея полна решимости поправить положение, и мой долг - проследить, чтобы это было сделано... Хотя обитателям деревни, судя по всему, и правда все равно где жить - в уютных домиках или лачугах... Один Бог ведает почему. - Нет, сэр, я тоже ведаю, - важно заявил мистер Спрул. - Дело заключается в том, сэр, что какой бы необычайно щедрой ни являлась мисс Антиклея, она, по сути, всего лишь женщина, сосуд греха. С другой стороны, сэр Невил был прекрасным джентльменом, сплошное благородство до мозга костей, и вследствие этого никогда не забивал себе голову нуждами каких-то там арендаторов, а те соответственно уважали его, такова уж их натура. Что было хорошо, когда сквайр был жив, достаточно хорошо и теперь, когда он мертв. Так все и думают. И, принимая во внимание, как он умер - зарезанный рукой душегуба, - здешний народ полагает, что убийцу многострадального сквайра следует поскорее схватить и повесить, кем бы ни являлась преступная особа - мужчиной или девицей. Этого все хотят, особенно с тех пор, как дух сквайра начал бродить по ночам... - Хм! - удивился Дэвид. - И где же он бродит? - Призрак сквайра, сэр, являлся в церковном дворе. Старый Джоуэл видел его возле кладбища. И Уильям тоже его наблюдал - так он, по крайней мере, утверждает. - А вы сами? - поинтересовался Дэвид. - О нет, сэр, я не лицезрел и, откровенно признаться, не желаю... Да и никто другой тоже не видел, потому что никто, кроме старика Джоуэла, не выходит из дому после наступления темноты... Но он такой старый, что никто не воспринимает его всерьез, и потом он немного помешан на призраках. - А, ну тогда понятно, - сказал Дэвид и, пожелав мистеру Спрулу всего доброго, отъехал и пустил коня резвой рысью. На деревьях и в кустах живой изгороди щебетали птицы, высоко в небе звенел жаворонок. Дэвид замечал все и наслаждался ездой, сознанием своей силы и молодости, чувством взаимной радости, которую доставляли друг другу он и благородное животное, приятным ощущением новой чистой одежды. Он ехал, держа и поводья, и хлыст одной рукой, во все глаза глядел по сторонам и впитывал впечатления. Шляпа его съехала чуть набекрень (так даже лучше), и что же удивительного в том, что Дэвид запел, - правда, тихонько, себе под нос. Началась дорожная выемка. По бокам поднялись две высокие насыпи, буйно заросшие травой и придорожными цветами. Дэвид тронул коня шпорами, и умное животное сорвалось в плавный легкий галоп. Внезапно, перекрывая ритмичные удары копыт, откуда-то раздался пронзительный крик: - Помогите! Помогите! Дэвид резко натянул поводья, конь взвился на дыбы, и за живой изгородью, венчавшей насыпь, мелькнуло бледное лицо. - Дэвид! - крикнули оттуда. - О, Дэвид, слава Богу, это вы! Дэвид мигом спешился и взлетел на насыпь. Какая-то женщина, дрожа и задыхаясь, прижималась спиной к изгороди, а чуть дальше бледная, решительная Антиклея стояла лицом к лицу с огромным детиной самого разбойничьего вида. Детина смахивал на цыгана, и все в его облике, от пыльных башмаков до дырявой шляпы, свидетельствовало, что это отчаянный головорез. Увидев Дэвида, он замахнулся дубиной, которую держал в руке, и разразился яростной бранью, завершив ее наглым требованием: - Гони монету! - Это бандит! Он не из наших, - жалобной скороговоркой заговорила женщина. - Я правда не знаю его, сэр... Он позарился на мои гроши, чуть меня не схватил и не отнял все... Но я увернулась и побежала от него... Потом выбилась из сил и закричала... - А я услышала! - подхватила Антиклея. - Побежала на помощь... Но этот негодяй очень силен и опасен, и я... Дэвид, не слушая дальше, прыгнул вперед, защищая собой обеих. Перед ним был настоящий громила, вооруженный тяжеленной дубиной, но Дэвид надеялся на свою гибкость и ловкость... Хлыст отразил первый удар и сразу, просвистев в воздухе, хлестанул по замызганной шляпе. Разбойник, хотя и пошатнулся, ударил опять. На этот раз дубина задела Дэвида, отчего его новая шляпа отлетела в сторону, а сам он упал на колени. Подбадривая себя, грабитель издал торжествующий рык, прыгнул и вновь занес над головой свое грозное оружие, но Дэвид, проворно вскочив, уклонился от удара и, разъярившись, остановил негодяя безошибочным прямым в челюсть и тут же снова ошеломил ударом тяжелого хлыста. Грабитель споткнулся, уронил дубину и выпалил серию непристойных ругательств. Дэвид засмеялся, отшвырнул хлыст и, вытерев кровь, заливавшую глаза, пошел на противника с кулаками. Однако тот оказался не робкого десятка - видно, драться ему было не впервой - и отступать не собирался. Раз за разом громила пытался сократить дистанцию, чтобы получить преимущество, но Дэвид либо уклонялся от его опасных выпадов, либо останавливал его молниеносными ударами. Он тянул время, зная, что противник рано или поздно откроется, и, когда это случилось, нанес удар справа, вложив в него всю силу и тяжесть своего тела. Взмахнув руками, грабитель растянулся на земле, но и лежа, правда, вяло попытался пнуть Дэвида ногой. Прыгнув в сторону, молодой человек подобрал свой кнут и, крутя в воздухе ременным концом, повернулся к поверженному противнику. Но, прежде чем он размахнулся, вмешалась Антиклея. - Хватит с него, Дэвид! - крикнула она. - Нет... он еще... и половины заслуженного не получил! - в запале отвечал Дэвид. - Оставьте его... пусть убирается... Не надо, Дэвид, - продолжала она упрашивать. Враг был усмирен и не помышлял о реванше. Пока Дэвид колебался, он молча отполз на четвереньках подальше и, нетвердо вскочив на ноги, пустился наутек. Дубина досталась победителю в качестве трофея. Дэвид подошел к своей шляпе, бережно поднял ее и грустно посмотрел на солидную вмятину и сбитый ворс. Антиклея нервно рассмеялась, ее голос дрожал. - Пропала ваша новая шляпа! - Да. - Дэвид вздохнул. - Что-то не везет мне на шляпы! Глянув на Антиклею он заметил в ее глазах выражение, которого не замечал прежде, и услышал в ее голосе несвойственную ему теплоту. - Вы ранены! - А, чепуха! Право, чепуха, - ответил он и удивился, увидев, как она дрожит. - Этот мерзавец напугал вас! - А, чепуха! - засмеялась она, вроде бы передразнив его, но во взгляде по-прежнему сквозила нежность. - У вас дрожат руки. - Это не от страха. - И щеки такие бледные! - А у вас - в крови! - Ничего страшного, не обращайте внимания. - Дайте-ка посмотреть! Сядьте здесь, прислонитесь к этому дереву! - Прошу вас, не беспокойтесь... - Садитесь, говорю! - приказала она. - Да, мэм! - Дэвид покорился. - Поверните голову... Да, могло быть и хуже... Шляпа спасла вас! Тут есть родник, пойдемте к нему! Дэвид поднялся, но тут его взгляд случайно упал на женщину, которая, оказывается, все еще не пришла в себя и сидела, съежившись, под изгородью. Дэвид внимательно вгляделся в ее нестарое и некогда, видимо, очень красивое лицо, на котором оставили свой отпечаток горе и лишения. - Простите, мэм, кажется, мы с вами уже встречались?.. Я не ошибся? - мягко спросил он. - Да, сэр, - ответила она. - Я узнала вас по голосу и манере говорить... Мы встречались на Лондонском мосту, помните, однажды утром? - Помню... Значит, вы - Нэнси Мартин? "Маленькая Нэн" Бена Баукера? Она опустила голову и закрыла лицо руками. Руки у нее тоже были красивые, но огрубели от работы. - Бедный Бен, - прошептала она и заплакала. - Бедный мой Бен. - Вдруг она подняла голову и посмотрела на Дэвида сквозь слезы. - Но откуда вы об этом узнали, сэр? Вы видели Бена? Скажите, вы видели его? Вы его знаете, сэр? - Он одолжил мне две гинеи, - ответил Дэвид. - И еще я знаю, что он приехал ради того, чтобы отыскать вас. Он отправился на поиски в Лондон... - В Лондон! - Она застонала. - О, проклятый Лондон! Мы разминулись! Я только вчера добралась до Льюиса и узнала, что Бен приходил туда. Я хотела найти его, а теперь... в Лондон! - Пожалуйста, не стоит так горевать! - сказал Дэвид, осторожно положив руку ей на плечо. Теперь-то он найдется, обещаю вам. Возвращайтесь домой к своей матушке и потерпите еще чуть-чуть. Я уверен, счастье наконец улыбнется вам обоим! - Благослови вас Бог за эти слова, сэр. - Нэнси всхлипнула и стала вытирать слезы. - И вас тоже, мисс, вы так храбро вступились за меня... - Она вдруг схватила руку Антиклеи и поцеловала бы ее, но девушка не позволила, а опустилась на траву и прижала несчастную к груди. - Вы так любите вашего Бена? - тихо спросила она. - Всю жизнь, мисс... Но я была недостойна его и потеряла только потому, что... О, миледи, я намного старше вас, и горькие невзгоды многому меня научили! Вы так молоды и прекрасны... Если вы когда-нибудь по-настоящему полюбите хорошего, честного человека, никогда не бойтесь показать ему вашу любовь, потому что настоящая любовь превыше всего самого прекрасного в этом мире!.. И вы, сэр, вы тоже. Хоть вы и умеете так яростно драться, но я знаю, вы добрый... Не ждите, когда станет слишком поздно, не тяните слишком долго! - Что же я должен делать? - простодушно поинтересовался Дэвид. - Скажите о своей любви, сэр! О любви, которую излучают ваши глаза, которая поет в вашем сердце. Дэвид густо покраснел, выронил шляпу и, нагнувшись за ней, подозрительно долго поднимал. - О, сэр, и вы, мэм! - сказала Нэнси Мартин, поднимаясь с травы. - Поверьте, я много страдала. Если бы я была чуточку добрее к нему много лет назад... если бы послушалась голоса добра, а не зла... если бы только Бен заговорил чуточку раньше... я не принесла бы столько горя хорошим людям! И себе тоже... Так вот, сэр, и вы, мисс, не бойтесь любви - это самое лучшее в нашей жизни! Да благословит Господь вас обоих за милосердие к несчастной одинокой женщине, и будьте счастливы! И умудренная горьким опытом Нэнси Мартин ушла. Удивленный Дэвид провожал ее взглядом, боясь повернуться к Антиклее, которая продолжала смотреть на него ясными нежными глазами. Глава XXXVII, трактующая о пользе источников Когда Нэнси Мартин скрылась из виду, Антиклея потянула Дэвида за руку. - Идемте к роднику, нужно промыть вашу рану! Дэвид, испытывая странную робость, уперся. - Поверьте мне, мэм, моя голова... - Сэр, - строго молвила она, - помните, как вы коварно окатили меня водой? Теперь моя очередь! - А лошадь? - Уже вернулась в Лоринг! - засмеялась девушка. - Вы оседлали Маркиза, а он не станет стоять на месте. Должно быть, уже давно в своем стойле. В любом случае, посмотрите: он исчез, а вам следует позаботиться о себе. Действительно, внизу, на дороге, коня не было. Тогда Дэвид - делать нечего - пошел за Антиклеей по тропинке к груде замшелых камней, из-под которых пробивался прозрачный ручеек. Дэвид сел на камень, и Антиклея, макая платок в воду, стала смывать кровь. Ссадина над ухом оказалась небольшой, а мягкие ласковые руки подействовали как обезболивающее. Холодная вода попала за ворот, Дэвид преувеличенно вскрикнул, и Антиклея засмеялась. Потом, ожидая, пока ранка подсохнет, они молча уселись рядом. Вода из родника журчала завораживающе, и хотелось слушать ее и слушать. Антиклея сидела, подперев рукой подбородок, и смотрела на солнечные блики, бегущие по воде, а Дэвид то и дело украдкой посматривал на нее. Раньше он не особенно приглядывался и не замечал многочисленных черточек, которые все вместе и составляли ее индивидуальность: изогнутые пологой дугой темные брови и длинные ресницы, идеально правильный нос и полные губы, решительный подбородок и стройная шея, грациозность которой подчеркивала задумчивая поза. Дэвид подмечал все это, и каждое маленькое открытие наполняло его новой радостью. Антиклее же, вроде бы не сводившей глаз с веселого ручейка, хватило нескольких мимолетных взглядов, чтобы тоже получше рассмотреть своего управляющего. Его добрые глаза странно контрастировали с орлиным профилем, на лоб падали темные вьющиеся волосы; с виду худощавый, он был гораздо сильнее, чем казалось на первый взгляд, сила ощущалась и в тонких кистях с длинными пальцами. Конечно, все это Антиклея заметила, когда Дэвид смотрел куда-нибудь в сторону. А ручей, словно забавляясь их неловким молчанием и взглядами украдкой, казалось, бормотал и перекатывал камешки громче обычного. Однако ей вдруг очень захотелось услышать его голос, протяжный выговор, подобного которому она ни разу до сих пор не слышала. Выговор был чудной, но не вульгарный и, в общем, приятный. Она сказала полуутвердительно: - Вы знали эту женщину. - Встречал однажды, сударыня. - Дэвид коротко рассказал эпизод на мосту. - Я, право, восхищен тем, как вы бросились на ее защиту! - добавил он. - При том, что у вас практически не было шансов, такой поступок требует беззаветной отваги. Вы молодец и, кто знает, быть может, справились бы без меня. - Но все-таки отпор негодяю дали вы, мистер Холм. - Пожалуйста, не зовите меня мистером Холмом! - попросил он. - А вы не обращайтесь ко мне "сударыня". - Хорошо, мэм. - И "мэм" тоже! - Несколько минут назад вы назвали меня "Дэвид", - напомнил он. - Я помню, - ответила Антиклея и сосредоточенно уставилась на воду. Дэвид сделал то же самое, и они опять застыли в молчании, слушая бег ручья. - Бедная Нэнси Мартин! - вдруг проронил Дэвид. - Да. Или... почему? - Похоже, она слишком много перенесла... Говорила как-то сбивчиво... вы не находите? - О чем? Дэвид заколебался. Ручей насмешливо булькнул. - О любви, - с усилием выдавил он. - А-а... да... - неуверенно согласилась Антиклея. - А может быть, она... как вы думаете... была права? - Ну... это зависит от обстоятельств. - Да... пожалуй... - печально подтвердил он и снова умолк. Ручей принялся дразнить его, пуская солнечные зайчики. - А герцогиня, - нашелся наконец Дэвид, - удивительная женщина. - О да! - радостно подхватила Антиклея. - Сегодня за завтраком она швырнула в меня париком! - Париком? - Дэвид слегка опешил. - Ну, это уж чересчур... это даже недостойно. - Так я ей и сказала. - Но почему она совершила такой... э... - Потому что я послала к черту ее маркиза. - Ха! - мрачно воскликнул Дэвид. - И совершенно правильно! Исключительно благоразумный поступок! - Ага. Она в меня не попала, и парик угодил на книжный шкаф, куда ей не удалось бы дотянуться. Пришлось мне самой доставать... Маленькая, противная негодяйка... А потом... - Что потом? - Мне пришлось ее поцеловать. - Кого? - Противную негодяйку конечно же! - Экстраординарно! - пробормотал сбитый с толку Дэвид. - Почему же вы вынуждены были ее поцеловать? - Да так... Просто без своего дурацкого парика она выглядела так трогательно... У нее такие симпатичные волосы, такие шелковистые и белоснежные... Ну, я и поцеловала. А у нее из глаз - глаза, признаться, у нее прекрасные - выкатились две большущие слезищи! Она обозвала меня кокеткой, дерзкой плутовкой, распутницей, а потом кое-как натянула парик и... тоже поцеловала - совершенно неожиданно... Нет, мне положительно становится все труднее ненавидеть ее... как я ни стараюсь. - Но почему вы должны ее ненавидеть? - Ей нужно мое послушание, да еще безоговорочное! - Но старших действительно надо слушаться... - О, как это верно, сэр! Господи, да вы точно древний старик! Почему бы вам не подарить мне детскую нравоучительную книжку? Дэвид смутился и насупился, потом скрестил руки на груди и мрачно уставился на камни. Спустя некоторое время Антиклея снова заговорила, без язвительных интонаций, даже ласково: - Если вам интересно, моя негодная старушенция на следующей неделе увозит меня в Лондон. - В Лондон? - встрепенулся Дэвид. Надменность слетела с него в один миг. - Чего ради? А сами вы хотите уехать? - Д...да... - пробормотала она. - Но... Нет, правда? - Все равно она заберет меня с собой. - Ну что ж... - проговорил Дэвид и вдруг решительно опустил скрещенные на груди руки. - Тогда я должен немедленно поцеловать вас! - Должны? - прошептала Антиклея, опустив глаза. - Да! - ответил он. - Если... если вы не возражаете, - закончил он, внезапно теряя решимость. - Мое возражение сколько-нибудь значит? - Улыбка тронула ее губы. - Нисколько! - заявил он. - Потому что, знаете ли, Антиклея... я давно хочу поцеловать вас... С самой первой нашей встречи! - Тогда... почему вы этого не делаете, Дэвид? Не успела она договорить, как уже оказалась в его объятиях. Она прижалась к его груди, замерла на секунду и, подняв сияющие глаза, сказала своим новым, таким нежным и ласковым голосом: - Но, Дэвид... я рыжая! - И что с того? - спросил он, целуя ее волосы. - Кто-то говорил, что ему противны рыжие. - Нет правил без исключения, - изрек он. - Твои волосы мне нравятся, я их люблю. - А меня... меня тоже, Дэвид?.. - Да, - прошептал он ей на ухо. - Я люблю тебя. - Но мне всегда казалось, что ты не обращаешь на меня внимания... - Неправда... То есть я и сам не знал до сегодняшнего дня. - А теперь, Дэвид? - Теперь? - переспросил он и, взяв в ладони ее голову, уже хотел поцеловать в губы, но Антиклея отстранилась. - Дэвид, - сказала она, - Дэвид, милый... что ты сделал с моим кинжалом? Он вздрогнул и ослабил объятия. - Спрятал. - Почему ты его спрятал?.. Нет, не отворачивайся и не отпускай меня, Дэвид!.. Я знаю почему! Ты думал... О Господи, ты все еще продолжаешь думать, что это я убила... - Тс-с, - прошептал он, - тише! - Но ведь это правда, Дэвид, ты так думаешь! - Тогда скажи мне, Антиклея... скажи, что ты этого не делала! - взмолился он, крепче прижимая ее к себе. - Посмотри мне в глаза, любовь моя, и скажи, что это не ты! - О, Дэвид! - вздохнула она. - Конечно, это удивительно, просто замечательно, что ты способен с такой любовью смотреть на убийцу, а мне так хорошо в объятиях убийцы... Потому что, Дэ