ей над силами разума и готовой их поглотить, если они не сплотятся и не отнесутся к угрозе с должной серьезностью. Тридцатипятилетний Билл Джейсон не был уроженцем Рок-Сити. Он купил влачащий жалкое существование "Вестник" у семейства Томасов, издававшего газету многие поколения. Единственный либеральный демократ в городе закоренелых республиканцев, Билл писал задорные, хотя и спорные передовицы. После их публикации читатели бурно выражали свое несогласие с автором. Но "Вестник" процветал. Миссис Чарлетон Виллоби выразила словами чувство всего города: "Я покупаю газету, чтобы посмотреть, что натворил сегодня этот человек". Передовицы Билла Джейсона могли быть очень резкими, но он хорошо знал, что требуется от газеты маленького городка. Он не печатал сплетен. Задерживал статьи, которые могли причинить вред кому-нибудь из горожан или членов их семей. Информация, сообщенная ему "не для печати", никогда не попадала на страницы "Вестника". И манеры яростного спорщика скрывали удивительную сентиментальность и искреннюю любовь к простым людям. В воскресенье вечером Джейсон заехал к Марку Свенсону и предупредил, что тому грозят серьезные неприятности. - Вполне возможно, что их тяжелая артиллерия вышибет вас из этого округа, Марк. Свенсон взглянул на молодого человека, чем-то напоминавшего его самого четверть века назад. Ему нравился Билл Джейсон. - А может, до среды из них выйдет весь пар? Факты неумолимы, знаете ли. - Факты, шмакты, - сердито пробурчал Билл. - Вы упускаете из виду одну мелочь, Марк. Не ждите мирных дебатов. Весь сыр-бор разгорелся по милости нескольких мерзавцев, которые нежданно-негаданно получили возможность утолить свою злобу. Взять, к примеру, Сейра Вудлинга... Марк рассмеялся. - Уж его-то ты не можешь воспринимать всерьез, Билл. Этого старого беззубого пьянчужку. Он давно проиграл последнюю битву. - Надеюсь, что вы правы, - не слишком уверенно ответил Билл Джейсон. Первые признаки открытой враждебности проявились на похоронах Лайлы Каммингс и Пауля Теллера в конгрегационной церкви. Джимми Оренго, католика, отпевали в тот же день, но в католическом храме. На службу пришли сотни и сотни жителей Рок-Сити, не знакомых ни с членами семей, ни с погибшими подростками. Поговаривали, и довольно сердито, что преподобный Чарльз Роджерс, пастор конгрегационной церкви, высказал неодобрение такой активности сограждан. Пришла на похороны и Аннабелль Винтерс. Лайла Каммингс обращалась к ней со всеми заботами и проблемами. Паулю Теллеру она преподавала биологию. Аннабелль сидела в первых рядах, красивая, стройная, сдерживая чувство истинного горя и злости на столь бессмысленную смерть. Так как она сидела впереди, то после службы вышла из церкви одной из последних. Пройдя половину тропинки, ведущей от дверей церкви к улице, Аннабелль внезапно поняла, что идет по живому коридору. Люди ждали ее появления. Она переводила взгляд с правой стены на левую и видела лишь гнев и ненависть. Плечом к плечу стояли Сейр Вудлинг, Эвери Хэтч, Генриетта Колдуэлл и многие, многие другие. Аннабелль ускорила шаг. На противоположной стороне улицы застыла патрульная машина. За рулем, не сводя с нее глаз, сидел сержант Телицки. Пронзительный женский вопль разорвал тишину: - Держись подальше от моего сына, Аннабелль Винтерс! Не смей тянуть к нему свои грязные руки! Живые стены одобрительно загудели. Аннабелль пришлось собрать волю в кулак, чтобы не пуститься бегом. Если Марк Свенсон надеялся, что к среде страсти улягутся, то он жестоко просчитался. Он предполагал провести заседание совета просвещения в помещении школьной столовой, вмещавшем человек двести. Но люди начали собираться задолго до начала и в таком количестве, что Марк перенес заседание в большую аудиторию на шестьсот мест. Хотя уже понял, что всех желающих не удастся разместить и там. Сейр Вудлинг пришел одним из первых и облюбовал стул в пятом ряду у центрального прохода. Усевшись, он заметил, что его сосед - Билл Джейсон, издатель "Вестника". - Похоже, сегодняшнее заседание совета вызвало значительный интерес, - сказал Сейр. - Примите мои поздравления, - не без ехидства ответил Билл. - С чем? - Вы же один из главных зачинщиков, не так ли, мистер Вудлинг? У края сцены поставили длинный узкий стол. За ним виднелись спинки стульев. Перед каждым стулом на столе стоял микрофон. Ровно в восемь часов на сцене появились члены совета, доктор Нортон, директор школы, Эвери Хэтч, Аннабелль Винтерс и еще один учитель - Гамильтон Платт. Мистер Платт преподавал вторую часть курса биологии. Шум поутих, но сердитый гул переполненного зала продолжался до тех пор, пока Марк Свенсон, поднявшись, не постучал молотком по столу. Широко улыбаясь, он скользнул взглядом по залу, затем посмотрел на заполненный до отказа балкон. - Начинаем специальное заседание совета просвещения Рок-Сити, - сказал он в наступившей тишине. - Все заседания совета, по закону штата, проводятся при открытых дверях. Но сначала я хотел бы внести определенную ясность. У нас приняты парламентские нормы. Никто не имеет права говорить, ни члены совета, ни сидящие в зале, не получив разрешения председателя совета. - Хочешь держать вожжи в руках, не так ли, Марк? - крикнули из зала. Молоток Свенсона вновь опустился на стол. - Именно так. Если выкрики будут продолжаться, я перенесу заседание на более поздний срок. А теперь перейдем к делу. Мы собрались, чтобы... - Мистер председатель! - прогремел густой баритон. Улыбка застыла на губах Марка. - Мистер Коннорс. - Этот шарлатан! - пробормотал Билл Джейсон. Сейр, с полузакрытыми глазами, чему-то улыбался. - Мистер председатель, - грохотал Коннорс, - цель этого заседания чрезвычайно серьезна и преисполнена исключительной важности для каждого жителя нашего города. И я уверен, что мы все нуждаемся в духовном напутствии. Поэтому прежде всего я хочу попросить всех присутствующих присоединиться ко мне в молитве нашему господу. - Отче наш... - и шестьсот голосов слились в один. - Один ноль в пользу психов, - резюмировал Билл Джейсон, когда молитва закончилась. Сейр искоса взглянул на редактора "Вестника". - Вы не верите в молитвы, Джейсон? Прежде чем Билл успел ответить, со всех сторон закричали: "Мистер председатель! Мистер председатель!" Молоток Марка забарабанил по столу. - Я предупреждаю вас, дамы и господа, - глаза Марка сверкали ледяной яростью. - И это предупреждение последнее. Заседание будет проводиться по установленному порядку. Когда придет время задавать вопросы, вам скажут об этом. Слово предоставляется мистеру Мэлони. - Вопрос по порядку ведения собрания, - внезапно крикнул Билл Джейсон. Марк с неприязнью взглянул на голос, но, увидев друга, смягчился. - Мистер Джейсон? - Прежде чем мы начнем обсуждение, мистер председатель, я хотел бы узнать, есть ли особая необходимость присутствия представителя полиции штата, находящегося при исполнении служебных обязанностей? Головы повернулись к одетому в форму сержанту Телицки, сидящему в центре зала, у самого прохода. - Насколько мне известно, - продолжал Билл, - сержант Телицки не платит налогов в этом городе, и его дети не учатся в нашей школе. - В школе учатся дети его брата, - крикнул со сцены Эвери Хэтч. - При чем здесь его брат? - отрезал Билл. - Мы говорим о сержанте Телицки. - Присутствие полиции вполне уместно при столь большом скоплении народа, - пискнул Хэтч. - Может ли сержант сказать, что его присутствие не вызвано ничем иным, кроме заботы о поддержании порядка? Уголки тонких губ Телицки чуть дрогнули. - Сержант пришел сюда именно по этой причине. Аудитория одобрительно загудела. - Слово предоставлено мистеру Мэлони, - напомнил Марк Свенсон. Джерри Мелони, маленький цветочник, наклонился вперед, сжав микрофон с такой силой, что костяшки его пальцев побелели. - После долгих, мучительных размышлений, мистер председатель, - начал он дрожащим голосом, - я счел необходимым внести предложение, заключающееся в том, что курс биологии в том виде, как он читается в настоящее время, с упором на вопросы, касающиеся размножения человека, должен быть исключен из школьной программы немедленно... сегодня и... Громовые аплодисменты вынудили его замолчать. - И, - продолжил Мэлони после того, как молоток Марка восстановил тишину, - мы должны создать специальную комиссию, независимую от совета просвещения, для выяснения методов преподавания биологии в прошлом и определения тем, которые войдут в состав этой дисциплины в будущем. - Я поддерживаю это предложение, - успел добавить Кларк Сэксон, прежде чем грянули аплодисменты. Вновь застучал молоток. - Я уверен, что мистер Мэлони благодарен аудитории за столь благожелательный прием его выступления, - сухо заметил Марк, - но должен просить вас, дамы и господа, сдерживать ваш энтузиазм. Иначе наше заседание никогда не закончится. - Голосуйте! - крикнули из задних рядов. Марк не повел и бровью и повернулся к Эвери Хэтчу, отчаянно размахивающему правой рукой, будто приветствуя приятеля, спускающегося с трапа "Королевы Элизабет". - Мистер Хэтч. Сейр кивнул, улыбаясь про себя. Заседание было тщательно спланировано, а милейший Марк, рассчитывавший на честную игру, похоже, ни о чем не подозревал. - Дамы и господа, - Эвери зашуршал лежащими перед ним бумагами, - как вам известно, я уже одиннадцать лет являюсь директором школ округа. Пять лет назад мисс Аннабелль Винтерс представила для одобрения совета просвещения этот новый курс сексуального воспитания. Гневный рокот пробежал по залу. Побледневшая Аннабелль застыла. - Я позволю себе перебить мистера Хэтча, - вмешался Гармон Руз, владелец тарной фабрики. - Мы обсуждаем не курс сексуального воспитания, а биологию. Послышались жидкие хлопки, а Эвери поинтересовался у председателя, сможет ли он продолжать речь без помех. - Это курс сексуального воспитания! - торжествующе воскликнул он, вновь получив слово. - Совет отклонил мои рекомендации и проголосовал за введение новой дисциплины в школьную программу. Я заявлял тогда и заявляю теперь, что не этому надо учить пятнадцати- и шестнадцатилетних мальчиков и девочек в смешанных классах. - Эвери подождал, пока стихнут аплодисменты: - Я заявлял тогда и заявляю теперь, что эта дисциплина приведет к росту правонарушений среди подростков. Интересно, многим ли из сидящих в зале известно, что за последний год в старших классах выявлено пять случаев беременности? Ему ответил сердитый рев толпы. - Пожалуйста, послушайте меня, - призвал Эвери. - Известно ли вам, что учебники по этой дисциплине находятся под замком, чтобы учащиеся не могли взять их домой, а родители - увидеть, чему учат детей. Знаете ли вы, что им показывают заснятый на пленку половой акт? И не пришло ли время, когда мы должны обезопасить наших детей от этих знаний, столь омерзительных для христианской скромности? И не пора ли налогоплательщикам перестать выплачивать жалованье учителям, разлагающим наших детей? - указующий перст Эвери уперся в Аннабелль Винтерс и Гамильтона Платта. - Не пора ли нам, - пронзительно выкрикнул он, - положить конец злу, ответственному за трагедию на холме Кобба? Эвери мог бы сказать что-то еще, но нескончаемая овация вынудила его опуститься на стул, вытереть с лица пот и счастливо улыбнуться. - Мистер председатель! Мистер председатель! - кричали десятки голосов. В конце концов с помощью молотка Марку удалось добиться какого-то подобия тишины. - Прежде чем я дам слово кому-нибудь из зала, - хмуро процедил он, - должны выступить члены совета, которым предстоит голосовать по внесенному предложению. Мисс Маршалл. Сара Маршалл, простая миловидная женщина, ушла из школы, получив небольшое наследство. До этого заседания она пользовалась в городе заслуженным уважением. Сара по-дружески улыбнулась залу. Там сидели ее соседи, бок о бок с которыми прошла вся ее жизнь. - Что ты знаешь о сексе, Сара? - раздался насмешливый голос. - Ты же не была замужем. Или тебе кое-что известно? Лицо Сары Маршалл окаменело. Марк, кипя от ярости, вскочил на ноги. Его сильный голос и без микрофона достиг самых дальних углов. - Еще одна подобная реплика - я перенесу заседание и очищу зал! - Уж не диктатор ли ты у нас, Свенсон? - выкрикнул кто-то еще. - Еще одно слово, - напомнил Марк. - Не стесняйся, приятель. Ты сбережешь нам массу времени, - коротко стриженные седые волосы Марка блестели под ярким светом ламп. Наконец в полной тишине он повернулся к Саре. - Примите от меня извинения за всех присутствующих, мисс Маршалл. Но Сара Маршалл уже овладела собой. На ее губах заиграла привычная теплая, добрая улыбка. - Этот вопрос задал мне Эд Петерсон, - сказала она. - Уж он-то превосходно разбирается во всем, что касается секса. Если мне не изменяет память, у него одиннадцать детей, - в зале добродушно засмеялись. - Все они, надо добавить, ходят в обносках и всегда голодны! Я хотела бы отметить, что мистеру Рузу, возможно, не следовало прерывать мистера Хэтча, но по сути его слова полностью соответствовали истинному положению дел. В школьной программе нет курса сексуального воспитания. Но есть курс биологии. В том же объеме эту дисциплину изучают во многих школах нашего штата и в сотнях, если не в тысячах школ по всей стране. - Так почему они запирают учебники? - спросил исполненный негодования женский голос. - Я объясню и это, - спокойно продолжала Сара Маршалл. - Но сначала мне хотелось бы ознакомить вас с содержанием курса биологии, - она взглянула на лежащий на столе лист бумаги. - Он включает девять разделов и восемь подразделов. Первый - введение. Второй - протоплазма. Третий - клетка. Четвертый - растения. Пятый - виды животных. Шестой - человеческий организм. Эта часть состоит из восьми подразделов: мышцы, скелет, органы пищеварения, система кровообращения, железы, мозг, нервная система, органы размножения. Далее следуют седьмой раздел - болезни, восьмой - наследственность и девятый - охрана здоровья, - Сара оторвалась от записей. - Таково содержание курса биологии, уважаемые дамы и господа. Никакого сексуального воспитания. Но давайте остановимся на подразделе "Органы размножения". Замечу попутно, что ни один из разделов не является обязательным. Биология - факультативная дисциплина. Даже изучая биологию, каждый студент имеет право пропустить часть, касающуюся размножения человека, если на этом настаивают родители, обычно по религиозным соображениям. Действительно, специальная брошюра, поясняющая подраздел "Органы размножения", хранится в школьной библиотеке. Она не выдается на руки не потому, что некоторые родители, увидев ее, станут возражать против использования брошюры для обучения их детей. Она остается в школе потому, что мисс Винтерс и мистер Платт, преподаватели биологии, твердо убеждены, что ее следует изучать только с пояснениями учителя под его непосредственным наблюдением. Да, мы показываем фильм по разделу "Размножение человека". Фильм создан старейшей, известной во всем мире издательской фирмой по выпуску учебных пособий. В нем, методом мультипликации, показывается рост и питание ребенка до его рождения. И, естественно, нет никаких съемок полового акта. Это просто абсурд. Разумеется, на иллюстрациях, поясняющих подраздел о размножении человека, показаны половые органы, так же, как и в разделе о кровообращении - различные вены и артерии. В курсе биологии нет ничего омерзительного для христианской морали. Никто не собирался развращать ваших детей. Их учат прекрасные, преданные делу преподаватели. Сара Маршалл замолчала. В зале захлопали. Но насмешливый голос не унимался. - А как же пять беременных? Марк тут же вскочил. - Предупреждений больше не будет. Я не... - Я отвечу на этот вопрос, - не повышая голоса прервала его Сара Маршалл. Поколебавшись, Марк кивнул и сел. - В старших классах нашей школы в прошлом году отмечено пять случаев беременности. Я сгущу краски, но скажу, что таких случаев, возможно, гораздо больше, но нам о них ничего не известно. Совет просвещения назначил меня председателем специальной подкомиссии по изучению этого вопроса. Могу вам сказать, что отношение числа беременностей к общему количеству учащихся в нашей школе меньше, чем в среднем по Соединенным Штатам. Каждый из вас может ознакомиться со статистическими выкладками. Неизвестные случаи беременности, разумеется, не учитывались, - она помолчала. - Позвольте упомянуть о совпадении, которое, возможно, ничего не означает. Ни одна из забеременевших не изучала биологию. Повторяю, это всего лишь статистика, но от нее никуда не денешься. Аудитория загудела. Даже непосвященный мог бы заметить изменение настроения. - Очко в пользу безбожников, - подытожил Билл Джейсон. Сейр все еще улыбался, тяжелые веки закрыли его глаза. Он думал о том, что Саре Маршалл в значительной мере удалось утихомирить зал. - Мистер председатель! - послышался ровный, ледяной женский голос. Головы повернулись, и легкий вздох прошелестел над рядами. К Марку обращалась миссис Френк Каммингс, дочь которой, Лайлу, похоронили два дня назад. Как не хотелось Марку Свенсону, также почувствовавшему, что Сара Маршалл положила конец всеобщей истерии, предоставлять слово этой высокой женщине с окаменевшим лицом, но отказать он не мог. - Миссис Каммингс, - сказал он. В зале повисла мертвая тишина, будто все перестали даже дышать. - Я знакома с мисс Маршалл много лет. Я уважаю ее. Я пойду даже дальше и скажу, что полностью доверяю ее суждению. На сцене губы Марка Свенсона расплылись в улыбке. Слово скорбящей матери могло быстро вернуть собрание в нормальное русло. - Я верю всему, что сказала нам мисс Маршалл, - продолжала миссис Каммингс. - Я не разбираюсь в тонкостях биологии. Но, раз этот курс изучают во многих школах, значит, ни учебники, ни фильмы ничем не могут повредить нашим детям. Моя дочь... - на мгновение ее сильный ясный голос дрогнул. - Моя дочь, Лайла, изучала биологию. Она умерла в ночь с пятницы на субботу, по пути неизвестно откуда и бог знает куда. Я не виню мальчика, с которым она ехала, пусть господь успокоит его душу. Но, мистер председатель, я хочу задать вопрос мисс Аннабелль Винтерс. Аннабелль, побледнев как полотно, замерла за длинным столом. Миссис Каммингс говорила все громче. - На уроках биологии, мисс Винтерс, дети, несомненно, должны задавать вопросы, выходящие за пределы фильма, учебника, статистических данных. Что вы говорили детям о половых отношениях, мисс Винтерс? - она уже кричала. - Какие советы давали вы моей Лайле? Аудитория вновь забурлила. - Святая корова! - пробормотал Билл Джейсон. Он не мог оторвать глаз от Аннабелль Винтерс. Раньше он не приглядывался к ней, а теперь его поразила красота Аннабелль. Вопрос миссис Каммингс, казалось, поразил ее в самое сердце. - Ну что же, мисс Винтерс! Скажите ей! Скажите, какие советы вы давали ее ребенку! - проревели из задних рядов. Молоток Марка барабанил по столу. - Давайте послушаем, что она скажет! - прокричал кто-то еще. - Дадим ей возможность ответить. Наступила тишина, будто в зале выключили звук. Все наклонились вперед, ожидая ответа. Как свора диких собак, подумал Билл Джейсон. Аннабелль потянулась к микрофону. - Громче! - крикнули из зала, прежде чем она успела открыть рот. - Дети задают учителю вопросы по изучаемой теме, - тихо сказала она. - Не только по биологии, но и по истории, математике и литературе. Если вы спрашиваете, отвечала ли я на вопросы учеников, изучающих биологию, касающихся отношений между полами... - Именно это нас и интересует, сестричка! Аннабелль запнулась. - Я лишь могу сказать, что такие вопросы задавались мне крайне редко. Они не характерны для тех, кто изучает биологию. Как преподаватель-воспитатель, я сталкивалась с подобными вопросами, которые задавали мне девушки. Если вопрос по программе, мы стараемся дать точный ответ. В других случаях рекомендуем детям обратиться к родителям, доктору, священнику или пастору. - По крайней мере, они обращаются к пастору! - голос Бредли Коннорса заполнил зал. Он не ждал, пока председатель предоставит ему слово. Да и кто услышал бы стук молоточка. - Они обращаются ко мне и спрашивают, можно ли верить тому, что говорят им на уроках биологии! Нам известно ваше прошлое, мисс Винтерс! Мы знаем о ваших неудачах и крушении надежд! Разве не замещаете вы естественное возбуждение рассказами о сексуальной жизни наших детей, которых вы должны воспитывать? Разве вы не советуете им упражняться в грехе? Разве, затаив дыхание, вы не вслушиваетесь в их чистые признания? Разве... - Заседание переносится! - во всю мощь легких прокричал Марк Свенсон. Он поспешил к Аннабелль Винтерс. Та сидела, подняв руку, будто защищаясь от ударов кнута. Марк помог ей встать и увел со сцены, с глаз разбушевавшейся толпы. - Маленький оловянный гитлер может перенести это заседание, - гремел Коннорс, - но дело, ради которого мы пришли сюда, не терпит отлагательств. Мы должны собраться еще раз и решить, что делать дальше. Завтра вечером я проведу открытое собрание в молитвенном доме. Я прошу вас всех прийти туда. Огненными языками мы выметем зло из нашего города. Последние слова потонули в реве обезумевшей толпы. Билл Джейсон переступил через неподвижного, улыбающегося Сейра Вудлинга и протолкался к сержанту Телицки. Тот стоял, задумчиво глядя на сцену. - Я думал, вы находитесь здесь, чтобы поддерживать порядок, - сказал Билл. - Они успокоятся, - ответил Телицки. - Аннабелль Винтерс потребуется помощь, чтобы выйти из этого зала. - Рядом с ней верные друзья, - пробормотал Телицки. Билл Джейсон, такой же высокий и широкоплечий, как сержант, смотрел ему прямо в глаза. - Сукин ты сын! - наконец сказал он. Лицо Телицки пошло пятнами. Правая рука дернулась к пистолету. Затем на его губах появилась холодная улыбка. - Что это ты так разнервничался, Джейсон? - спросил он. ГЛАВА 7 Довольно быстро все разошлись. Возбуждение спало, Выплеснувшиеся наружу чувства потрясли многих благоразумных горожан, пришедших на заседание совета просвещения лишь для того, чтобы воспрепятствовать так называемому курсу сексуального воспитания. Они могли настаивать на исключении биологии из школьной программы, но не хотели иметь ничего общего с истеричной перепалкой, полной взаимных обвинений. Другие все еще кипели от негодования, и назначенное на следующий день собрание у молитвенного дома не сулило всеобщего успокоения. Разумные люди, вроде Марка Свенсона или Сары Маршалл, надеялись, что заседание совета просвещения пройдет своим чередом, и ход событий просто ошеломил их. Внезапно они осознали, что ввязались не в интеллектуальный спор по образовательным проблемам, а в жестокую драку, которая не могла обойтись без жертв. Одной из них уже стала Аннабелль Винтерс. Разъяренный Марк Свенсон отвез ее домой, бормоча извинения за унижение, которому подверглась Аннабелль по его милости. - Я не подозревал о таких настроениях, - неоднократно повторил Марк. Аннабелль, сжавшаяся в комочек на переднем сиденье, не отвечала. Она не чувствовала ничего, кроме внутренней опустошенности. Когда автомобиль остановился у маленького коттеджа в северной части города, она вышла из кабины, машинально поблагодарив Марка. - Не волнуйтесь, - в голосе Марка не слышалось былой уверенности. - Через день-два все образуется. Аннабелль представляла, что будет дальше. Зазвонит телефон. Друзья выразят сочувствие и предложат поддержку. Она прошла на кухню и плеснула в стакан немного бренди. Лед в ее жилах начал подтаивать. Но телефон молчал. Должно быть, многие хотели позвонить, но потом решили, что лучше ее не беспокоить. Прошел час или чуть больше, прежде чем Аннабелль подумала о том, что от нее все отвернулись. Время близилось к полуночи, и ей стало ясно, что звонков не будет. Оставалось только одно, лечь в постель и попытаться заснуть. Позвонили в дверь. На пороге стоял Билл Джейсон, издатель "Вестника". Аннабелль глубоко вздохнула. - Извините, мистер Джейсон. Мне нечего сказать. Никакого заявления для печати или как это у вас называется? - Святая корова! Мисс Винтерс, я пришел сюда не как газетчик. В такую минуту вам необходим верный друг. О боже, как ей хотелось опереться о чью-то сильную руку. Аннабелль почувствовала, что вот-вот разрыдается, как десятилетняя девочка. Но отпустить Джейсона она не смогла. - Пожалуйста... пожалуйста, заходите, - сказала она. Как только за Биллом Джейсоном закрылась дверь, в кабине патрульной машины, стоящей неподалеку, зажглась лампочка. Сержант Телицки что-то записал в маленький красный блокнот. Разбираясь в калейдоскопе событий той холодной октябрьской ночи, важно уяснить, что Эвери Хэтч по натуре не был злодеем. Робкий, застенчивый, он не привык отстаивать свои убеждения и, встречая сопротивление, тут же давал задний ход. В полицейском участке, ожидая, пока станут известны имена погибших подростков, Эвери сказал, что необходимо найти настоящих преступников. Подобные заявления он делал всю жизнь, и почти всегда кто-нибудь одергивал его: "Не мели чепухи, Эвери". И он согласно кивал: "Да, вероятно, вы правы". В субботнюю ночь этого не случилось. Первым его поддержал Сейр. Потом сержант Телицки. Они настоятельно советовали ему обратиться к общественности. Они убедили Эвери, что он, как официальный представитель системы просвещения, обязан выступить в защиту интересов детей. Подписав жалобу, слегка ошеломленный проявленной решительностью, Эвери несколько часов не мог найти себе места. Наконец, не выдержав, он сел в машину и поехал к молитвенному дому. Было три часа ночи. Он хотел посоветоваться с Бредли Коннорсом, правильно ли он поступил или ему следует поехать в полицейский участок и забрать жалобу? Эвери восхищался Коннорсом. Он восхищался им, как мышь восхищается львом. Недюжинная физическая сила, громовой голос, стремление изгнать грех из грешного мира. Он обожал яркость Коннорса, блистающую на фоне его собственной серости. Эвери представлял, что ждет его в молитвенном доме. Коннорс скажет, что открытая борьба против курса биологии и людей, ответственных за его включение в школьную программу, - ошибка. А авария на холме Кобба никак не связана с преподаванием этой дисциплины. Коннорс сказал ему совсем другое. Они долго сидели в его фургоне, и он полностью согласился с Эвери. Убеждал его стоять на своем. Назвал доблестным солдатом армии господней. Помог составить петиции с тем, чтобы распространить их по городу. Впервые в жизни Эвери почувствовал, как играет кровь в жилах. Сейр и Телицки были сомнительными союзниками, поддержка Коннорса кардинально меняла дело. С этого разговора начались самые бурные и радостные дни его жизни. Люди, не замечавшие Эвери шестьдесят лет, говорили, что он честно выполняет свой долг. Целых пять дней Эвери ходил в героях, а вершиной успеха стала его речь на заседании совета просвещения. Из школы Эвери уходил вместе с Кларком Сэксоном, владельцем магазина скобяных товаров и членом совета просвещения, который объявил, что готов обратиться в суд, но прекратить сексуальное воспитание детей в Рок-Сити. Он также поздравил Эвери за проявленные прямоту и мужество. - Отличное собрание, - сказал Эвери, когда они спустились с лестницы. Сэксон хмурился. - Все шло хорошо, пока этот сумасброд Коннорс не сорвался, - ответил он. - Сорвался? - робко переспросил Эвери. - Если б не он, мы могли бы покончить с этим уже сегодня. Голоса членов совета разделились поровну, а в такой обстановке Марк Свенсон не пошел бы против общественного мнения. - Но вам все равно придется голосовать? - удивился Эвери. - Он это понимает, не так ли? Сэксон криво усмехнулся. - Ты не политик, Эвери. Самое худшее, что мог сделать Коннорс, так это обрушиться на Аннабелль Винтерс. Ее очень любят в Рок-Сити. О, сейчас они готовы ее повесить! Но дай им ночь на раздумья, и от сегодняшнего единства не останется и следа. Они начнут собираться вокруг того, кого только что топтали, и забудут об истинном зле. Непростительная тактическая ошибка. Чудесные краски лучшего дня в жизни Эвери начали блекнуть. - Ты хорошо знаешь Коннорса, Эвери? - спросил Сэксон. - Ходишь в его церковь, не так ли? Эвери признал и то и другое, чувствуя, что в чем-то провинился. - Будет неплохо, если ты переговоришь с ним, - добавил Сэксон. - Пусть он направляет свою тяжелую артиллерию на настоящую цель. По пути домой Эвери думал о предложении Сэксона. На душе у него скребли кошки. Он уже слышал громовой голос Коннорса: "Надо говорить правду, независимо от того, кто при этом пострадает! Вы можете быть политиком, мистер Хэтч, а я лишь солдат армии нашего создателя". И все же... и все же... одна тактическая ошибка не должна решить исхода всей битвы. В конце концов, когда Рок-Сити уже крепко спал, Эвери поехал к молитвенному дому, второй раз за последние пять дней. И облегченно вздохнул, увидев, что в окнах фургона Коннорса горит свет. Эвери оставил машину на обочине и по траве пошел к фургону. Поднявшись по трем ступенькам, ведущим к двери, он постучал. Изнутри не доносилось никаких звуков. Он постучал еще раз. Затем наклонился к стеклу. Коннорс сидел за маленьким столиком, перед ним стояла чашечка кофе. Может, подумал Эвери, он молится? Прежде чем постучать вновь, он подождал, пока Коннорс шевельнется. А потом из горла Эвери вырвался пронзительный вопль ужаса. Он повернулся и побежал. Забыв про машину, он бежал по пустому шоссе и кричал. - На помощь! Помогите! Кругом было пусто. Криков никто не слышал. А перед глазами Эвери стояла черная дырка от пули между глазами Бредли Коннорса. Часть II ГЛАВА 1 Примерно за два часа до того, как Эвери Хэтч, спотыкаясь, брел по шоссе, крича о помощи, в сотне ярдов от коттеджа Аннабелль Винтерс остановился ветхий драндулет с пятью подростками. Быстрая разведка показала, что в окнах, несмотря на позднее время, еще горит свет. Перед домом стоял автомобиль с наклейкой "Пресса" на ветровом стекле. Патрульной машины, спрятавшейся в тени изгороди соседнего дома, разведчики не заметили, так же, как и красного огонька сигареты Телицки. Еще через несколько минут все пятеро направились к лужку перед коттеджем Аннабелль. Один тащил кувалду. Другой - пятигаллонную канистру. Остальные трое - какой-то непонятный предмет. В слабом свете, падающем из окон, Телицки увидел, что они притащили на лужок. Это был крест. Заранее намотанные на него тряпки щедро полили керосином из канистры. Двое подняли крест, а третий кувалдой забил его основание в землю. Чиркнула спичка, крест вспыхнул ярким пламенем. Подростки отступили к своей развалюхе. На полпути они остановились, и ночную тишину разорвали грязные ругательства. Распахнулась дверь коттеджа, и на крыльцо выскочил Билл Джейсон. - Дайте мне огнетушитель, если он у вас есть, - крикнул Билл в открытую дверь и, наклонив голову, побежал на голоса. Подростки попрыгали в кабину, вспыхнули фары, ослепив Джейсона. Взревел мотор. Автомобиль, как скаковая лошадь, рванулся вперед. Если б не прекрасная реакция Джейсона, он оказался бы под колесами. Перевернувшись через голову, Билл упал в придорожные кусты. Номеров он, естественно, не разглядел. Поднявшись, Джейсон побежал к коттеджу, высвеченному горящим крестом. Аннабелль Винтерс, бледная как мел, стояла на крыльце, держа в руках огнетушитель. Бормоча проклятия, Джейсон направил на крест пенную струю. Патрульная машина не тронулась с места. Никто не видел сухую улыбку Телицки. Часы на приборном щитке показывали восемь минут второго. В больнице молодой доктор Дэвид Паттон, в зеленом халате и шапочке, в маске, съехавшей на одно ухо, вышел из операционной. Сняв маску и шапочку, он швырнул их на скамью в коридоре. Его волосы слиплись от пота. Он достал носовой платок и тщательно протер стекла очков. Доктор Паттон только что закончил сложную операцию. На карнавале в Латропе парень угодил под копыта быка. По коридору к Паттону уже спешил интерн. - Нет отдыха измученной душе, док, - сказал он. - Просят прислать "скорую" к молитвенному дому. - Молитвенному дому? - Что-то случилось с Бредли Коннорсом. Позвонили с бензозаправки Теллера. Глаза доктора Паттона превратились в щелочки. Он вытащил из нагрудного кармана сигарету и зажигалку, закурил и пошел в регистратуру. Ночная дежурная сидела у коммутатора и читала какую-то книгу. - Соедините меня с доктором Бенсоном, - попросил Паттон. - Хорошо, доктор, - дежурная набрала номер. - Как этот мальчик с карнавала? - Он выкарабкается, - Паттон надел очки. - Хотя, возможно, и пожалеет об этом. Думаю, он не сможет владеть правой рукой. - Доктор Бенсон слушает. Паттон взял трубку. - Извини, что бужу тебя посреди ночи, Фред... Да... половина четвертого. "Скорая" только что уехала к молитвенному дому за Бредли Коннорсом. Что-то случилось... Да... Я хочу, чтобы ты приехал, Фред. Всем известно, как я ненавижу этого сукиного сына. Если он помрет во время моего дежурства, пойдут разговоры. Так я тебя жду. Не отвечая на безмолвный вопрос, застывший в глазах дежурной, доктор Паттон повернулся и пошел по коридору. Остановился у двери четырехместной палаты. На кровати у дальней стены лежала девушка с ногами, поднятыми на вытяжение. Паттон подошел к ней и коснулся ее лба. - Сестра? - послышался слабый шепот. - Это доктор Паттон, Шарон, - ответил он. - Зашел посмотреть, как ты себя чувствуешь. Белокурая головка Шарон заметалась по подушке. - Лучше б я умерла. - Не говори так, ты будешь жить, - успокаивал ее Паттон. - Попытайся заснуть. Сейр Вудлинг, полностью одетый, развалился на кровати в своей спальне в доме на улице Вязов. В воздухе стоял запах виски. На ночном столике, рядом с телефонным аппаратом, пепельницей, пустой бутылкой и высоким стаканом, горела лампа. Раздался звонок, второй. У Сейра дернулась щека. Не меняя позы, он медленно протянул руку и снял трубку. - Да? - прохрипел он. - Сейр? - Да, - он не сразу узнал писклявый голос. - Это Э-эвери. - О господи, Эвери. Который теперь час? - Б-без ч-четверти ч-четыре. - Что на тебя нашло? Звонишь людям в такую рань! - К-коннорс, - у Эвери перехватило дыхание. Сейр слышал, как он шумно втянул в себя воздух, - он... он мертв. Его убили. - Убили?! - Застрелили. Он... он мертв, Сейр. Я... я нашел его. - Когда? - Ок-коло трех часов ночи. - Где? - В его фургоне. Сейр, эт-то убийство. - Ты позвонил в полицию? - Лейтенант Хоган уже поехал туда. Сейр долго молчал. - Мы все умрем когда-нибудь, Эвери. - Но убийство! - взвизгнул тот. - Хорошо, что ты позвонил, Эвери. Все это очень интересно, не правда ли? Положив трубку, Сейр несколько секунд лежал, уставившись в потолок. Затем потянулся к бутылке. В ней не осталось ни капли. Со стоном Сейр сел, сбросив ноги на пол. Прижал пальцы к вискам. - Должна быть еще... - пробормотал он. - В этой могиле должна быть хоть одна бутылка. Марк Свенсон крепко спал, не подозревая ни об убийствах, ни о горящих крестах. Когда он проснулся, часы показывали половину седьмого. С возрастом он привык рано вставать. Марк включил электроплитку, на которой стоял медный котелок с водой. Банку с растворимым кофе он держал в ночном столике и каждое утро выпивал чашечку ароматного напитка перед тем, как встать, побриться, принять душ и одеться. Марк ругал себя за вчерашний вечер. Заседание совета просвещения прошло ужасно. Он не уловил настроения публики, и собрание вышло из-под контроля, прежде чем он успел что-то предпринять. Если б он почувствовал заранее, сколь враждебно отношение к биологии, то пригласил бы специалистов, преподавателей из соседних городков, врачей, священников. И тогда собрание стало бы средством воспитания, а не трибуной для воинствующих демагогов. Аннабелль Винтерс он проводил не только из вежливости. В такой ситуации ей могла грозить и физическая опасность. Черт бы побрал Бредли Коннорса с его идиотским фанатизмом! Когда в начале одиннадцатого Марк подвез Аннабелль к ее коттеджу и сказал, что "через день-два все образуется", он не очень-то верил в свои слова. Ничего не образуется, думал он, если не принять быстрых и решительных действий по пресечению всеобщей истерии. После того, как он расстался с Аннабелль, ему не хотелось ни домой, ни в клуб "Рок-Сити", где наверняка продолжался жаркий спор. Вместо этого он кружил по улицам, раздумывая, что же следует предпринять. Он с удовольствием отвесил бы Бредли Коннорсу пару оплеух, но это не принесло бы пользы, да и Коннорс мог дать сдачи. Эвери Хэтч не стоил даже и оплеух, бедный жалкий червяк, которого использовали, чтобы заварить кашу. Когда же гнев Марка поутих, ему вспомнилось трагическое лицо миссис Каммингс, пожелавшей узнать, какие советы давала Аннабелль ее дочери. Именно эта несчастная женщина взорвала собрание. Но Марк мог понять горе матери и, несмотря ни на что, жалел ее. Марк Свенсон был человеком щедрым и без лишней саморекламы помогал многим жителям Рок-Сити. Так уж получилось, что среди них оказались Френк Каммингс и его жена. После наводнения Марк ссудил ему денег без всяких процентов, чтобы Френк мог рассчитаться по срочным платежам и купить кое-какое оборудование взамен сломанного и унесенного водой. Неразговорчивый, трудолюбивый Френк выплатил все, до последнего цента, но Марк полагал, что за ним остался долг дружбы. Поэтому в половине одиннадцатого он подъехал к дому Каммингсов. Френк и его жена, судя по всему, недавно вернулись с заседания совета просвещения. Подойдя к крыльцу, Марк увидел в окно, что они пьют чай. Когда Френк открыл дверь, его лицо напоминало маску. - Привет, Френк, - сказал Марк. - Я бы хотел поговорить с тобой и Эммой. - Даже не знаю, - Френк переминался с ноги на ногу. - Если вы насчет собрания... ну, Эмма еще не остыла, мистер Свенсон. Из кухни донесся твердый голос Эммы: - Если вы пришли насчет собрания, я не заберу назад ни единого слова. Ни единого. - Я не собирался просить вас об этом, Эмма, - ответил Марк. - Но мне необходима ваша помощь. Как председатель совета просвещения я должен знать, чем вызвано ваше выступление. Френк Каммингс смотрел на седовласого мужчину, стоящего на пороге его дома и вспоминал то серое утро, когда, выглянув из окна, он увидел, что вокруг все залито водой. Казалось, что для него все кончено. На помощь банка рассчитывать не приходилось. Ссуды просили все, а доставались они только богатым, тем, кто мог что-нибудь заложить. А такие, как Френк, едва сводили концы с