тельно живописной местности. Приветливые лесные полянки чередовались с девственными зарослями папоротников и рощами невысоких стройных сосен. Встречающиеся изредка маленькие домики настолько естественно вписывались в окружающий ландшафт, что казались причудливыми созданиями самой природы, а не результатом работы человеческих рук. Джеймс прикрыл глаза и мысленно представил, чем занята сейчас Тиффани и как они снова встретятся после скачек в Саратоге. Лайтер затормозил, и, очнувшись от раздумий. Бонд увидел, что они остановились у закусочной. Ему были хорошо знакомы заведения такого рода - здесь можно было купить шоколад и любые сладости, приобрести пачку сигарет и при желании пару дорогих журналов. В гостиной, наверное, стоят массивные деревянные столы, покрытые сверху лаком. В холле - телефон. Меню, конечно же, стандартное и обязательно включает зажаренного на вертеле цыпленка и "свежую горную форель", пролежавшую в холодильнике. Но, против ожиданий, местные блюда показались Бонду вкусными и аппетитными. Он взял яйцо, сосиски и тосты с кофе. Запив все это приличной порцией виноградного муската, Джеймс почувствовал себя вполне сытым и удовлетворенным завтраком. - Ты, кажется, не в курсе, что Саратога - мертвый город? - Феликс мягко тронулся с места. - Что значит мертвый? - Понимаешь, одиннадцать месяцев в году он пустует. В общем, захолустная провинция. Есть там, правда, одна приманка - сернистые грязи. Говорят, здорово помогают при ревматизме. Так вот, изредка кто-нибудь приезжает подлечиться - и все. В девять вечера все как один ложатся спать, а если туда, не дай бог, попадешь днем, сдохнешь от скуки. Единственно, кого там можно встретить, так это двух забавных стариканов - все время спорят, чаще всего о том, какого цвета фасад нью-йоркского отеля "Юнион" - черного или белого. Довольно красивое здание на окраине города, но они, поди, сто лет не были в столице штата. - Никогда не слыхал об отеле "Юнион". Кстати, какого цвета у него фасад? - Он облицован розовым мрамором. - Прекрасно, - Бонду почему-то казалось, что Феликс его дурачит. - Но август - совсем другое дело, - Лайтер выглядел вполне серьезным. - На скачки стекается народ со всей страны. Цены на номера в гостиницах подскакивают раз этак в десять, а городской комитет начинает проявлять активнейшую деятельность - красят ограды ипподрома, устанавливают скамейки для зрителей, чинят фонтаны, а на середину городского пруда невесть откуда выволакивают полусгнившую индейскую пирогу. На ней якобы приплыл из устья Гудзона основатель города. - Разве пруд имеет протоку? - Нет, конечно. Все это пустые бредни. Читал утреннюю "Пост"? - Не успел. Что-нибудь интересное? - На любителя. Статейка Джимми Каннона - парень дельно пишет, - посвященная приближающимся скачкам, - Феликс достал из кармана вчетверо сложенную мятую газету и протянул Бонду. Ему понравилась фотография репортера - породистое лицо с играющей на губах легкой улыбкой. Джеймс устроился поудобнее и углубился в чтение. "Не секрет, что самые престижные скачки Америки проходят в городе, снискавшем дурную славу, - писал Каннон. - Саратога - королевство людей, поставивших себя вне закона. Известнейшие гангстеры, скрывающиеся от полиции Лас-Вегаса, не стесняясь, заглядывают здесь в самые дорогие рестораны и фешенебельные гостиницы. Город по сути уже отделился от своего штата. Откровенная роскошь соседствует с ничем не прикрытой нищетой. Да, бедность - вот подлинная причина, по которой власти не могут справиться с обстановкой. Мафия хорошо платит, чего даже при большом желании нельзя сказать о государственных ведомствах по социальному обеспечению. Увы, законностью в Саратоге и не пахнет, зато есть свои законы, которым подчиняется даже последний выпивоха, каждый день нагружающийся в баре. О, старые добрые времена! Они канули в Лету, остались одни лишь воспоминания. Разве десять лет назад, сорвав куш в казино, опасался кто-нибудь, что его на месте же и прихлопнут? Да, его могли почистить приезжие гастролеры, но и то при условии, если парень один и без оружия. Сегодня же дилер, щелкнув пальцами, созывает целую банду головорезов, и тут же поневоле придется "сыграть еще разочек". В отличие от..." Джеймс зевнул и пропустил несколько абзацев. "Саратога - груда сухого хвороста, готового вспыхнуть от малейшей искры. Успокаивает лишь одно - среди жокеев мы видим таких признанных лидеров, как Ал Вандербилт и Джек Битней. Скачки - их жизнь, их ремесло. Такие ребята на предложение попридержать лошадь ответят смачным плевком в физиономию". Терпение Бонда иссякло. Он сложил газету и бросил ее на заднее сиденье. - Ты не дошел до самого интересного, - Лайтер как примерный водитель ехал с положенной скоростью. - Какая жалость, - Джеймс снова зевнул. - Ты что, не выспался? - подозрительно спросил Феликс. - На меня дурно действует езда в качестве пассажира. Давай поменяемся местами. Предложение повисло в воздухе, - Лайтер успел сменить тему разговора. - Наши друзья Спанги и не подозревают, какой им готовится подарок. Что им Витней или Вандербилт - так, честные дурачки, и потом, зачем покупать жокея, если его лошадь накачана допингом? Знаешь, зачем они затеяли всю эту игру? - Ну? - Им нужен Гран-при. - Деньги? - Бешеные деньги плюс прикрытие и популярность. - Не думаю, что они гонятся только за прибылью. Получать огромные барыши от алмазной жилы и не иметь возможности их тратить - вот что их угнетает, а получив первую премию, они спишут на нее все расходы. - О, полюбуйся, - Феликс указал на дорожную вывеску внушительных размеров, высившуюся с правой стороны. На ней крупными буквами было выведено: "Мотель "Сагамор" ждет вас. Уютные номера со всеми удобствами. Обслуживание по высшему классу. Всего пять миль от ипподрома. Спешите, вас могут опередить". - Джеймс, ты в курсе, что значит обслуживание по высшему классу? - Вроде бы. - И что же именно? - Прежде всего вышколенная прислуга, - наставительным тоном произнес Бонд. - Дурачок. Полнейшее самообслуживание. Да, и когда войдешь в номер, обрати внимание на унитаз. - Что, новая конструкция? - Нет, просто он наверняка будет опечатан ленточкой туалетной бумаги с надписью "стерильно". - А сколько раз в неделю меняют постельное белье? - Один, мой мальчик. 11. ШАЙ СМАЙЛ Бонд не ожидал, что Саратога окажется столь эффектным и поистине удивительным зрелищем. Пессимистические прогнозы Лайтера нагнали на него тоску, но кипевшая вокруг жизнь вернула Джеймсу веселое расположение духа. Сияние рекламных огней отбрасывало радужные блики на мокрый асфальт - город мыли и чистили, как перед приездом президента. На каждом шагу можно было наткнуться на фургоны для перевозки лошадей. Отовсюду слышалось конское ржание и цоканье копыт. Конюхи и наездники - белые, негры, мексиканцы - все перемешались в пестрой толпе. Необычайное оживление, царившее в городе, подстегивало воображение Бонда. Он прекрасно понимал, что веселая сутолока выполняет роль дымовой завесы. Главные фигуры предстоящего спектакля пока оставались в тени. Ничего, когда подойдет время, они скажут нужное слово. Лайтер довез Бонда до мотеля и куда-то уехал. Чтобы не привлекать к себе особого внимания, они договорились встречаться только на скачках. Кроме того, Феликс пригласил Джеймса "совершить утренний моцион" - на восходе солнца жокей должен был опробовать Шай Смайла. Лайтеру оставалось выяснить лишь одно - номер беговой дорожки. Он прекрасно знал Саратогу вместе со всеми ее злачными местечками, и Джеймс был уверен, что Феликс, проведя всю ночь в каком-нибудь захолустном баре или ресторане, выудит нужную информацию. Бонд оформился в центральном офисе "Сагамора". В анкете он написал "Джеймс Бонд. Гостиница "Астория". Нью-Йорк". Заполняя документы, Джеймс все время чувствовал на себе внимательный взгляд администратора - сухой скуластой женщины с холодно-непроницаемыми глазами. Заплатив вперед тридцать долларов и взяв ключ от номера, он вежливо произнес: - Вы так боитесь, что я украду простыню или полотенце, что даже побледнели. Поверьте, не стоит беспокоиться из-за таких пустяков. Оставив чемоданы у входа. Бонд прошел в глубь номера. Половину комнаты занимали две огромные кровати. У окна стоял низенький журнальный столик и рядом - торшер. Венчало эту королевскую обстановку мягкое кресло, обитое бархатом. Заглянув в туалет, Джеймс обнаружил, что Феликс говорил правду. Унитаз действительно был заклеен тонкой полоской туалетной бумаги, на которой шариковой ручкой было небрежно написано: "Санитарная обработка произведена". Вид ванной его тоже вполне удовлетворил. Спустившись вниз. Бонд плотно пообедал, выпил два "бурбона" и, улегшись на кровать, принялся изучать только что купленный "Саратогиан". Убедившись, что скачка с участием Шай Смайла не перенесена, он отложил газету в сторону и попытался заснуть. Около десяти в дверь тихо постучали, и Джеймс увидел довольную физиономию Лайтера. Он насквозь пропах дымом дешевых сигарет и каким-то вонючим ликером. Устроившись в кресле, Феликс закурил и устало пробормотал: - О, малыш. Да ты урвал себе номер для молодоженов. И с кем же ты собираешься провести медовый месяц? - С чего ты взял? - Как? А дубль-кровать? Сломаете первую, переберетесь на вторую. Согласен, неприятно иметь пол в качестве возможной альтернативы. - На редкость оригинальная шутка, - Бонд нехотя встал. - Есть новости? - Безусловно. Жокей будет объезжать Шай Смайла в пять утра. У дальних барьеров. Мне бы хотелось посмотреть, кто будет рядом с ним. Владельцем жеребца записан некий Писсаро. По-моему, так зовут одного из директоров "Тиары". Парень с вывихнутыми мозгами. Переправлял наркотики через мексиканскую граничу. В Сан-Квентине на него вышло ФБР, но ему удалось улизнуть. Писсаро переметнулся к Спангам, и те, узнав о его прежних заслугах, дали ему работу в "Тиаре". А сейчас, как видишь, он выступает уже как владелец скаковых лошадей. Горю желанием познакомиться с ним поближе. Так вот, раньше он был крупной фигурой, заправлял делами в Сан-Квентине, пока все там не завалил. Думаю, ему кто-то помог. Лайтер взглянул на Бонда: - Где у тебя пепельница? Джеймс перенес к креслу журнальный столик. - Спасибо, - Феликс стряхнул пепел. - Теперь о жокее. Зовут его Тингалинг Велл. Прекрасный наездник, но нечист на руку. Кстати, неплохо бы с ним встретиться и поговорить. Бонд выпустил в потолок струйку дыма и спросил: - Зачем? - Об этим позже. Так вот, тренер этого пария, Рози Бад, - натуральная сволочь. Не замечаешь, как они тяготеют к экзотическим именам - Типпи. Серафимо, Рози? - Что и говорить, милые общительные ребята. - Особенно Бад. Родился в Кентукки, можно сказать, с детства не слезал с лошади. В шестнадцать лет связался с какой-то компанией к попал на учет в полицию - воровство, хулиганство, изнасилования, по в последнее время ходит тише воды, ниже травы. Одним словом, стал "примерным" гражданином. Спанги не любят строптивых. - Лайтер лениво потянулся. - Все они актеры, ожидающие своего выхода на сцену. Типичная картина - наглая улыбка на дубовой физиономии, а ведь и не ведает, что в следующую секунду на его башку свалится кирпич. - Феликс, я согласен помочь любой твоей затее, но скажи, какого дьявола ты суешь голову в пасть крокодилу? Разве нельзя при желании шепнуть пару слов дирекции ипподрома? - Я на них и работаю, а потом... - он задумался. - Вообще-то их задание уже выполнено. Мне было поручено выяснить, как обстоят дела с Шай Смайлом, и я сделал это. Абсолютно никакой реакции. Похоже, они заодно со Спангами, но, как говорится, "доверяй, но проверяй". Мне-то в принципе начхать на них на всех, но с их картелем у меня свои счеты, да и тебе лишняя информация не повредит. Ну, по рукам? Бонд кивнул и проводил Лайтера до выхода. Утро выдалось на редкость удачное. Еще не совсем рассвело, и небо отливало нежным серым перламутром. Начали просыпаться ранние птички, и воздух наполнился звонкими трелями их голосов. Вокруг витал еще не выветрившийся ночной аромат. За конюшнями жгли костры, и дым, причудливо извиваясь, поднимался высоко вверх. Издалека доносилось шумное храпение лошадей и сердитые окрики наездников. Рядом беззвучно возникла фигура Лайтера. - Сейчас они выедут на тренировку, - прошептал он, и словно в ответ на его слова из предрассветного мрака вынырнула группа всадников. До Джеймса доносились отдельные реплики типа: - Поправь стремя, олух. Феликс снова наклонился к нему. - Жокеи не любят утренних выездов. В это время приходят владельцы лошадей, и им приходится быть начеку. Призрачная темнота вокруг постепенно таяла, уступая место яркому солнечному свету. Лайтер тронул Бонда за рукав и махнул рукой в направлении лагеря жокеев. На дальнем конце внешней скаковой дорожки появился человек, ведущий под уздцы огромного гнедого жеребца. Рядом показались еще две темные фигуры. - Смотри в другую сторону, - приказал Феликс. - Делай вид, что наблюдаешь за скачкой другой группы наездников. Под ними вудвардские скакуны. Впереди Джим Фитсимонс - лучший в Америке тренер. Бонд повернулся спиной к Лайтеру и с интересом принялся наблюдать за скачкой, но Феликс вскоре прервал это приятное занятие. - Не оборачивайся и слушай. Шай Смайла выгуливает какой-то конюх, а его спутники - наши друзья, Бад и Писсаро. Черт, какого красавца нашли взамен прежнего хиляка. Мускулистые плечи, тонкие ноги. Чудо. Кажется, они набросили на него попону. Так, мистер Писсаро, по-моему, боится получить копытом по физиономии, держится чуть поодаль. Бад помогает конюху забраться на жеребца. Тот выезжает на дорожку. Внимание, Джеймс! Они засекли нас. Ну-ка изобрази из себя фанатичного поклонника конного спорта - у них бинокли... Молодец, кажется, у тебя получилось. Отсюда вижу, как они ржут... Теперь Шай Смайл должен появиться в твоем поле зрения. Уже? Отлично. Обрати внимание на пятый барьер. К нему направился Писсаро. Джеймс не мог оторвать глаз от несущегося жеребца. Ноги его, казалось, не касались земли. Взяв пару препятствий с удивительной легкостью, он повернул в сторону дальних барьеров. Ага, а вот и Писсаро. Надевает темные очки, делает рукой какие-то знаки. Всадник еще ниже пригнулся к лошадиной шее. Шай Смайл всхрапнул, обнажив великолепные зубы, и из его ноздрей со свистом вырвались две струйки пара. Потные бока животного равномерно вздымались и опускались. Скорость все нарастала, и, как ни внимателен был Бонд, он все-таки не успел уловить момента, когда наездник и его конь оторвались от земли. Еще мгновение назад они неслись во весь опор - и вот уже совершают стремительный бросок вперед. На секунду Джеймс потерял способность воспринимать что-либо другое, кроме этого затяжного прыжка. Напряжение достигло высшей фазы, но ничего особенного не произошло. Копыта выбили глухую дробь с противоположной стороны барьера, и всадник пустил скакуна легким галопом. - Такие препятствия для него чистое баловство, - в голосе Лайтера звучало восхищение. - Настоящий Шай Смайл не был способен на подобные выкрутасы. Жаль только, что он не выиграет сегодняшнюю скачку. Да, Джеймс, у тебя не возникло желания уронить себе что-ни-будь в желудок? Между прочим, приближается время завтрака, а азартные зрелища возбуждают во мне зверский аппетит. Бонд промолчал, а Феликс, о чем-то задумавшись, тихо буркнул себе под нос: - Ах, мистер Белл, в жизни все так сложно - никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Сегодня вот, например, вас дисквалифицируют, а вы даже и не подозреваете. Позавтракав, Джеймс расстался с Лайтером и по его совету отправился на ипподром. Стоял прекрасный летний день, и, несмотря ни на что, Бонд наслаждался им. Ему было по душе царившее вокруг праздничное возбуждение. На его долю в последние годы выпадало слишком мало приятных сюрпризов, и Саратога была одним из них. Нет, его не манила пестрая толпа, пьяный шум и блеск рекламных огней. Просто он очень устал - не от своей работы, а от людей - либо хорошо знакомых, либо совсем неизвестных ему, но которые постоянно присутствовали рядом и неизменно толкали лишь в одну сторону - в пропасть. И он к этому привык, но на свете существуют такие привычки, от которых скоро устаешь, а у Джеймса это "скоро" и так слишком затянулось. Он уже не раз ловил себя на том, что просто выполняет задание, часто забывал о том, ради чего рискует головой. Обычно все звучит слишком абстрактно - защита интересов Англии. Пустые слова. Почему бы не сказать проще - у кого-то в кармане появилась огромная дыра, и ты должен ее залатать. Что ж, у каждого своя работа: если один делает дыры, другой обязательно должен ставить заплаты. Весь вопрос в том, кто кого опередит, и в конце концов ему за это хорошо платят и он, слава богу, доволен своей работой. Синдикат Спангов нужно уничтожить хотя бы потому, что это спасет Тиффани. Если она и дальше будет вести такую жизнь, рано или поздно все равно попадется, а там - бесконечные судебные разбирательства, апелляции. С ума сойдешь, так и не дождавшись конца этой волокиты. Но эта перспектива никогда не перерастет в реальность. За оградой, ожидая своей скачки, гарцевал негр на прекрасном арабском скакуне. "Америка без черных перестала бы быть Америкой. С какой небрежностью этот парень сидит в седле. Ему может позавидовать даже Бад, - подумал Джеймс. - Пожалуй, М. все-таки прав. Его долг - защищать людей, а если он попутно зашьет чей-то карман - тем лучше". Организация мафиози в Штатах выглядит много лучше и крепче английской. За ее шикарным фасадом кроются безошибочные механизмы, ежегодно приносящие миллионные прибыли. Случайные выигрыши сведены к минимуму - победители скачек известны заранее, а если происходит какая-то осечка - к примеру, кто-то чужой ставит на фаворита, - первой приходит другая лошадь. Потери мизерные. В который раз поразившись элементарной простоте и незамысловатости подобного шулерства. Бонд направился в ресторан. Съев приличный кусок мяса, Джеймс заказал "бурбон" и воду со льдом. Несмотря на твердые убеждения Лайтера, что настоящие ценители виски пьют его только с чистой речной или родниковой водой. Бонд был уверен, что бесцветная жидкость, находившаяся в стакане, была налита прямо из-под крана. Утолив голод, он решил заглянуть на аукцион. Туда обещал зайти и Феликс. Торги велись прямо под открытым небом. В тени брезентового тента расставлены были скамейки и стулья для посетителей, а платформа аукционера, обтянутая по периметру толстым канатом, чем-то напоминала боксерский ринг. Продавали, естественно, лошадей. Каждую водили по кругу, ненавязчиво обращая внимание на обводы крупа, изящество ног, посадку головы, глубокое дыхание и прочие мелочи. Только после этого и начинался настоящий торг - перекрывая стук молотка распорядителя, выкрикивались цены, а потом все повторялось снова и снова. Бонд сел сзади высокой худощавой женщины в черном вечернем платье, плечи и манжеты которого были оторочены норкой. В ее ушах сверкали бриллиантовые серьги. Она опиралась на руку скучного человека в белом смокинге и красном галстуке, который, вероятно, приходился ей мужем либо еще кем-нибудь. Когда по кругу провели норовистого брыкающегося гнедого, по рядам зрителей прокатился гул одобрения. - Итак, господа, перед вами номер 201. Начальная цена - шесть тысяч. Что? Повторите, пожалуйста. Ах, семь тысяч? Прекрасно. Семь тысяч, господа. Повышайте ставки, не упускайте свой шанс. Посмотрите, какой красавец! Ну же? О, на этот раз всех опередила дама - восемь тысяч, - без умолку болтал аукционер. - Позвольте, но кто же даст девять? Неужели вы считаете, что этот жеребец стоит меньше? Так, уже лучше - восемь семьдесят. Но кто же даст девять? Прекрасный двухлетка. Клянусь, за все лето я не продал ни одной такой лошади. Поглядите, какая грудь, мышцы. Джеймс краем глаза видел ручку с золотым пером, бегающую по блокноту и производящую какие-то расчеты. Наконец, женщина, сидящая впереди, подняла руку. - О, девять тысяч. Может быть, кто-то желает поднять ставки до десяти? Будьте смелее и увереннее. Итак, девять тысяч - раз, - глухо ударил молоток. - ...Два... Три. Продано. Спасибо, мадам. Место проданного скакуна занял другой жеребец, испуганно шарахавшийся от яркого освещения и волны незнакомых запахов. Сзади послышался смешок, и затем тихий голос Лайтера произнес: - Смотри и учись, мой мальчик. Девять тысяч вместо трех. Запомни эту лошадку. Джеймс знал, что оглядываться бесполезно - Феликс уже исчез. Бонд закурил и недовольно покачал головой. Шай Смайл - превосходный жеребец, и он, вне всяких сомнений, достоин первой премии, и потом, Тингалинг Белл - не такой уж и простой парень, раз решился вести свою партию со Спангами. 12. ХОД КОНЕМ Бонд сидел на самой высокой зрительской трибуне и рассматривал в бинокль Писсаро. Тот обедал в маленьком ресторанчике. Хотя вся его обстановка и состояла из маленьких столиков и стульев, расставленных прямо под открытым небом, заведение это нельзя было именовать по-другому. Прекрасное меню и отменное обслуживание. Вот и сейчас перед Писсаро стояла тарелка с крабьим филе. Он неторопливо нарезал его, а затем кусочками отправлял в рот. Напротив, небрежно развалясь, устроился Рози Бад, время от времени утолявший жажду пивом. Вокруг них суетились двое официантов. Хозяин Шай Смайла чем-то напоминал Джеймсу гангстера из комедийного боевика - абсолютно круглая голова, смахивающая на мыльный пузырь, сердитые выпуклые глазки, сморщенный влажный ротик и сальный подбородок. Ко всему этому одет он был в мешковатый коричневый костюм, белую рубашку со стоячим воротником, а на шее болтался короткий галстук шоколадного цвета. Он не обращал абсолютно никакого внимания на приготовления к первой скачке, похоже, его больше занимала быстро пустеющая тарелка сотрапезника, и Писсаро старался скорее прикончить свою порцию. Почти полной его противоположностью являлся Рози Бад. Точеное лицо с резкими очертаниями - такими лицами обладают, как правило, профессиональные игроки в покер. Глаза, спрятанные глубоко под бровями, производили неприятное впечатление. Полурасстегнутый пиджак в сочетании с темно-синим галстуком неплохо смотрелся на нем. Перед тем как приступить к десерту, Рози мельком просмотрел программу скачек на день и налил себе стакан виноградного ликера. Писсаро тем временем торопливо поглощал мороженое с земляничными пенками. Джеймс попытался определить их национальность, но так и не сделал для себя вполне ясных выводов. Русские? Пожалуй, нет. Те намного холоднее и напыщеннее. Немцы? Вряд ли. Их отличительная черта - врожденная манерность. Не смахивают они и на тихих улыбчивых европейцев и уж тем более нисколько не похожи на англичан. Бонд отложил бинокль в сторону. Вокруг сновали возбужденные люди, только что сделавшие ставки на тотализаторе. Джеймс пробежал глазами программку. "Второй день. 4 августа, - гласила она. - Общий фонд - 25000 долларов. Вклады не менее 50 долларов. Список выплат выигрышей: 25000 долларов - Гран-при; 5000 долларов - первое место; 2500 долларов - второе место; 1250 долларов - третье место. Скачка на 1,25 мили". Ниже шел список лошадей, их владельцев и вероятный исход состязаний. Фаворитами признавались Кам Эгейн Витнея и Прей Акшен Вудварда. Шай Смайл Писсаро помещался под номером десять. Бонд выбросил программу в урну и снова взялся за бинокль. Ресторанчик опустел. Джеймс зажег новую сигарету. Интересно, что имел в виду Лайтер, говоря о подворачивающейся работенке? Час назад Феликс провел с Беллом душеспасительную беседу. Предъявив жокею удостоверение частного сыщика, он коротко объяснял ему, чего хочет. Суть его "просьбы" заключалась в следующем: Шай Смайл должен прийти первым, но должен быть дисквалифицирован. В противном случае Тингалинг лишится жокейских прав, ибо его связь с гангстерами носит практически очевидный характер, а представить доказательства - пара пустяков. Далее Лайтер подробно описал, что должен сделать наездник. На последнем круге перед финишем нужно оттеснить лидирующего всадника. Если даже это не сочтут за силовой прием, судьи все равно не признают Шай Смайла победителем, а официальным оправданием Беллу послужит предлог, что его ногу заклинило между крупами лошадей и он был просто вынужден оттолкнуть жокея и его коня. Идеальное объяснение. Комар носа не подточит. Вряд ли Писсаро что-нибудь заподозрит. Какие это сулит выгоды? Две тысячи монет. Половину Феликс отдал сразу в качестве аванса. Вторая часть - после работы. Белл взял деньги, не задумываясь. Окончательно рассчитаться с ним предстояло Бонду. Место для получения гонорара Тингалинг выбрал довольно странное, но вполне приемлемое - грязево-сернистые бани. Он появлялся там каждый день - сгонял вес. Вся эта затея пришлась Джеймсу не по душе. Мало того, что он терял наличные из-за намечающегося проигрыша Шай Смайла, из своего кармана приходилось выкладывать и вторую тысячу для жокея. Джеймс осмотрел в бинокль скаковые дорожки. Автоматические камеры были размещены довольно равномерно, но Бонда не порадовало то, что у финиша находились две из них. Пожалуй, завершающие кадры скачки судьи увидят во всей красе. Только бы парень не наделал глупостей. До старта осталось всего пять минут. Джеймс почувствовал, как внутри нарастает возбуждение. Жокеи уже начали занимать исходные позиции. Ставки на Шай Смайла по-прежнему не превышали 1:18. Вот появился Витней на норовистом гнедом жеребце. Это, конечно же, Кам Эгейн - фаворит номер два. Главное - запомнить одежду наездника: голубой жакет и коричневые штаны. Следующий - Лаки на лошади серой масти. О, у жокея заметный наряд - красный с белым. Замыкал кавалькаду Шай Смайл. Черная шелковая накидка всадника и верховые брюки того же цвета выглядели на редкость элегантно и сразу приковали к себе внимание толпы. Джеймс ни капли не удивился, заметив, что ставки на лошадь Белла поползли вверх. Бонд не спеша подошел к кассе и, поставив на Смайла тысячу долларов, вернулся на свое место. Спикер объявил заезд. Всадники выстроились ровной линией. Тотализатор закрылся. Джеймс представил, какое количество телеграмм успел отстучать телеграф за эти минуты в Чикаго, Нью-Йорк, Сан-Франциско и Майами. Стартовый звонок больно ударил по нервам. В ту же секунду глухая тишина сменилась невообразимым шумом - завопила толпа, послышалось сдавленное ржание до сих пор сдерживаемого жеребца, смачные ругательства жокеев, но звуком, в значительной степени перекрывшим все другие, был топот множества копыт. Последнее, что успел увидеть Бонд, это белую шапочку на голове Витнея. Потом все скрылось в поднявшейся пыли. Когда лошади и их всадники наконец вырвались из-за непроницаемой завесы, перед зрителями предстала следующая картина. Впереди шел пятый номер - никому неизвестный черный аутсайдер, но за ним четко держался первый и чуть позади - третий. Десятый оказался в лидирующей четверке. Так, проходят поворот, и вперед вырывается первый - Битней на своем черном дьяволе. Десятый по-прежнему в четверке сильнейших. Третий поравнялся с Шай Смайлом, и оба, обогнав пятого, лишь на метр отставали от первого. Пошел следующий круг. Кам Эгейн уступил первенство Прей Акшену. Отлично, десятый вырвался на вторую позицию. Какое захватывающее зрелище! Теперь борьба идет только между двумя жокеями. Последний круг! Бонд затаил дыхание. Кавалькада приближалась к финальному повороту. Сейчас он это сделает! Да-да! Сию минуту! Ну же! Джеймс слышал назойливое стрекотание камеры, которой еще предстояло отснять то, что неизбежно должно было произойти. Тингалинг медленно нагонял соперника. Дюйм за дюймом расстояние между ними сокращалось, и, наконец, их лошади соприкоснулись головами. Вдруг Шай Смайл резко взял вправо, притерев другую лошадь к оградительным перилам. Лаки, пытаясь сохранить равновесие, привстал на стременах. Ему это удалось, но драгоценные секунды были упущены. Теперь скачку вел Тингалинг Белл. Финишная полоса стремительно приближалась, и толпа радостно взревела, когда всадник в черном на своем взмыленном жеребце пересек заветную черту. Следующим оказался Прей Акшен. "Неплохо, - подумал Бонд, внимательно вглядываясь в лица окружающих и не забывая при этом улыбаться, - вовсе неплохо. Беллу удалось-таки всех провести". И с каким блеском он проделал свой трюк! Так низко пригнулся к лошадиной шее, что даже Писсаро поверит в те, что жокей не видел соперника. Недурно разыграно. Даже просмотрев кинопленку, судьи не смогут предъявить практически никаких серьезных претензий. Белла можно обвинить в чрезмерном азарте. Да, для профессионального наездника вещь непростительная, но все же лучше, чем фокус с ногой, предложенный Лайтером. Тингалинг - просто умница. Надо же, умудрился обогнать Лаки лишь на полкорпуса. Тонкий игрок. Джеймс взглянул на табло, чтобы убедиться в своих предположениях. Он оказался прав. Результаты были следующими: 1. Номер десять: Шай Смайл. 2. Номер три: Прей Акшен. 3. Номер один: Кам Эгейн. 4. Номер семь: Пиранделло. Конюхи расседлывали взмокших лошадей и отводили их в весовую. Толпа все никак не могла успокоиться - отовсюду неслось улюлюкание и свист. Тингалинг Белл легко соскочил на землю и потрепал за ухо всхрапывающего Шай Смайла. Его бока блеснули от пота. Поручив жеребца своему конюху, жокей повернулся к зрителям, и Джеймса поразила неестественная бледность его лица. Но представление еще не кончилось. На табло против имени Шай Смайла высветилось зловещее слово: "Протест". Черные буквы ярко выделялись на белом фоне. - Внимание, господа. Прошу внимания! - голос спикера, многократно усиленный микрофонами, звучал, как глас самого правосудия. - Мистер Лаки, скакавший на третьем номере - Прей Акшене, заявил протест по поводу нарушения правил мистером Беллом, скакавшем на десятом номере - Шай Смайле. Апелляция будет рассмотрена на судейской коллегии. Просьба не уничтожать билеты. Следите за табло. Бонд вытащил из кармана платок и протер окуляры бинокля. Он представил, что делалось сейчас в комнате у судей. Наверняка просматривают кинопленку. Белл и Лаки, наверное, тоже там. Стоят и сердито смотрят друг на друга, словно два молоденьких петушка. Тингалинг должен доиграть свой спектакль до конца, а для этого, к сожалению, придется кое-чем пожертвовать. И Писсаро пусть попотеет - уж ему-то это точно пойдет на пользу, может, его пухленькие щечки немного похудеют. Интересно, а как подействует эта легкая встряска на Спангов и Шеди Три? Похоже, они давно отвыкли от таких невинных шалостей. Какой все-таки Лайтер безобразник - портить нервы стольким людям. Размышления Бонда прервал оживший громкоговоритель: - Внимание, пожалуйста. Десятый номер - Шай Смайл дисквалифицирован. Победителем скачки признается третий номер - Прей Акшен. Результаты пересмотру не подлежат. Бонд сокрушенно вздохнул - из его кармана только что уплыли пять тысяч. Что же, чего хотел, то и получил. Джеймс направился в бар и, сидя за стойкой в компании двух "бурбонов", взвешивал все "за" и "против" своего нынешнего положения. Больше всего его беспокоила предстоящая встреча с Беллом. Грязево-сернистые бани. Не ловушка ли это для него? Вряд ли. Для Спангов он слишком маленькая фигура, чтобы те его проверяли, ну а вдруг просочилась информация из Лондона?.. С другой стороны, в Саратоге его никто не знает, так что вроде он ничего и не теряет, но на крайний случай неплохо оставить мостик для отступления. Нужно позвонить Шеди и напомнить о том, что работа до сих пор не оплачена. Таким выстрелом он убьет сразу двух зайцев - прежде всего обезопасит себя и заодно пополнит свою скудную казну, а Феликс пусть продолжает в том же духе. Джеймс щелкнул пальцами. Бармен поднял голову. - Два бифштекса и апельсиновый сок. 13. О ПОЛЬЗЕ ГРЯЗЕВЫХ ВАНН Джеймс сидел в небольшом старом автобусике, где кроме него и водителя находилось всего двое пассажиров - пожилой негр, бережно державший на коленях свою левую руку, пораженную, видимо, полиомиелитом, и молодая женщина, лицо которой было полностью скрыто густой черной вуалью. После того как они свернули с главной автострады, езда превратилась в сплошную муку. Дорога пребывала в том промежуточном состоянии, когда за нее уже взялись строители, но еще не успели довести товар до кондиции - закончено было только первичное покрытие, представляющее собой гравий, схваченный бетонным раствором. Подпрыгивая на сиденье. Бонд проклинал себя за лень. От гостиницы до сернистых бань было всего полчаса ходьбы, а прогулка на этом рыдване может отнять месяц жизни. Когда они миновали роту молоденьких сосенок, Джеймс испытал необычайное облегчение. Вдали показалась группа серых невзрачных зданий, увенчанная высокой трубой, сложенной из желтого кирпича, которая выбрасывала в воздух жирные клубы дыма. Это и была конечная цель столь мучительного путешествия. Сами бани производили унылое впечатление. Казалось, здесь уже много лет не ступала нога человека, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что дела обстоят не так уж и плохо. Стоило автобусу остановиться напротив входа, как прозрачные двери отворились и навстречу пассажирам вышла приятная женщина средних лет в сопровождении двух седовласых богатырей. "Была бы совсем недурна, если бы не красила губы такой яркой помадой", - подумал Бонд. Больше он ничего подумать не успел. В нос ударил резкий запах серы, и Джеймс почувствовал, что его выворачивает наизнанку. Зажав ладонью рот, он кое-как добрался до стоявшей рядом скамейки, нисколько не заботясь о том, какое мнение сложится о нем у "комиссии по встрече". Немного прядя в себя, Бонд попытался установить источник столь несравненного аромата и с ужасом понял, что лечебные испарения насквозь пропитали все вокруг. Он представил, как через час будет пахнуть его пиджак, и, наградив Лайтера самым лестным эпитетом из своего лексикона, направился к дверям, но, не пройдя и двух шагов, остановился. Неужели придется туда войти? Нет, он с большим удовольствием посетил бы крематорий. Американцы все-таки свихнутые ребята. С ума сойти, этот жокей мотается сюда каждый день - и до сих пор жив. Пустяки, ничего страшного. Стоит только начать, а дальше все пойдет как по маслу. Главное - думать о чем-нибудь постороннем. Там наверняка есть обыкновенный душ или ванна. Отдать Беллу деньги - и бегом отсюда. За спиной Джеймса раздался хрип двигателя, и автобус, развернувшись, покатил за следующей партией желающих, лишив Бонда последней надежды на побег. Отчаявшись, он толкнул рукой дверь и вошел в просторный вестибюль. Джеймс окинул взглядом помещение. Стены укрывали многочисленные грамоты, на некоторых из них болтались старинные сургучные печати. Под ними висели пожелтевшие от времени плакаты, написанные прямо от руки. Джеймс нашел несколько странным их содержание. Что, например, означало высказывание: "Развлекайся в одиночестве"? Он собрался было осведомиться об этом у невзрачной девушки, сидящей за низким столиком, обитым железам, но, прочитав название книги, которую она так внимательно изучала, решил отложить выяснение столь важного вопроса на следующий раз. На обложке крупными буквами было выведено: "Техника любви". Бонд кашлянул. Подняв голову, она оценивающе посмотрела на него и спросила: - Что вам угодно? Ее голос явно предназначался для новичка, впервые в жизни пришедшего в подобное заведение, и теперь она ожидала ответа, который бы помог ей четко определить, кто перед ней стоит - просто любитель экзотики или больной, увидевший в сере панацею от всех хворей. Но Джеймс ответил более чем осторожно: - Хотелось бы вымыться. - Вот как? И что же вы предпочитаете - грязи или серу? - Грязи, - Бонд сказал это более торопливо, чем следовало бы. - Быть может, приобретете билеты на несколько посещений? Выйдет дешевле. - Нет-нет. Один, пожалуйста. - Полтора доллара, - она оторвала от рулона розовый билетик и не выпускала его из рук, пока Джеймс не положил перед ней деньги. - Идите направо по коридору. И было бы лучше, если бы вы оставили здесь все ваши ценности. - Она протянула небольшой белый конверт и демонстративно отвернулась, пока Бонд клал туда часы и какие-то бумаги. - Не забудьте надписать свое имя. - Спасибо. Он вернул конверт. В нем кроме часов лежали только удостоверение гольф-клуба и несколько долларов, а в нагрудном кармане его рубашки покоилась толстая пачка хрустящих купюр, но что поделаешь, половина из них предназначалась Тингалингу Беллу. В задней части комнаты находилась небольшая дверь, над которой висели искусно выточенные из дерева две руки. Одна указывала направо, другая - налево. Протиснувшись в узкий лаз, Джеймс очутился в тускло освещенном сыром коридоре, пол которого полого спускался вниз. Откуда-то издалека доносился веселый раскатистый смех. Бонд, стараясь не поскользнуться и не упасть, пошел в этом направлении и вскоре оказался в высоком сводчатом зале. Сверху лился яркий свет, а по бокам стояли миниатюрные кабинки для переодевания. Из-за поднимавшегося со всех сторон пара все вокруг плавало в невесомой призрачной дымке. К невыносимой жаре добавлялся отвратительный запах серы, и это окончательно усугубляло впечатление, что ты попал не иначе, как в ад. Роль чертей исполняли двое молодых парней. Их кожа лоснилась от пота, а из одежды можно было выделить лишь полотенце, обмотанное вокруг того самого замечательного места. Под ногами валялась пустая бутылка из-под джина, а на столе, где разворачивалась баталия в кости, стояла пепельница, доверху наполненная окурками. Увидев Бонда, один из них поднялся. - Билетик, пожалуйста... Ага, все в порядке. Ваш номер 12. - С этими словами он отдал Джеймсу ключ и указал на одну из кабинок. Кроме аккуратно сложенного вылинявшего полотенца, там ничего не было. Раздевшись, Бонд переложил пакетик с деньгами из рубашки в нагрудный карман пиджака, откуда торчал кончик носового платка. Во всяком случае это будет последним местом, куда мелкий воришка догадается заглянуть, а потом, если он действительно решит наведаться, его должна отпугнуть одна маленькая деталь - Джеймс повесил кобуру с пистолетом на свободный крючок и, усмехнувшись, вышел. Если честно, ему еще не доводилось бывать в грязевых банях, но он никогда не предполагал, что это учреждение столь сильно смахивает на морг. Прежде чем Бонд успел опомниться, он оказался в компании огромного лысеющего негра, который почему-то решил отрастить усы, как у Сальвадора Дали. "Ну и монстр", - подумал Джеймс. - Вас что-нибудь беспокоит, мистер? - Эта гора мяса, оказывается, еще умела и разговаривать. - Нет, я абсолютно здоров. Просто захотелось принять грязевую ванну. Негр понимающе кивнул. - Сердечко в порядке? - Не жалуюсь. - Прекрасно, мистер, прекрасно. Он усадил Бонда на длинную деревянную скамью, против которой стояли огромные баки, наполненные липкой жирной массой. Из одного из них торчала чья-то голова. Джеймс видел на губах безумца блаженную улыбку. Этот человек чем-то напоминал индейца. Рядом с ним оседлал табурет дюжий метис. Похоже было, что он работал здесь массажистом. Бонд представил его пальцы на своей шее и благоразумно решил отказаться от массажа. Вообще в обществе цветных Джеймс всегда чувствовал себя довольно неуютно, но сейчас, глядя на него, любой сказал бы, что он добропорядочный англичанин и что проблема цвета кожи была решена в его стране еще тогда, когда он учился в школе. Бонд вспом