о говорить тихими голосами, иногда посматривая в мою сторону. Приготовление кофе и яичницы возбудило мой аппетит. Это было непостижимо. С того момента, когда эти двое вошли в дверь, я находилась в таком напряжении и так была напугана, что не могла проглотить даже чашку кофе. Конечно, после того как меня вырвало, желудок был пуст, но, каким-то любопытным и как я чувствовала позорным образом, побои которым я подверглась, неким необъяснимым образом принесли облегчение. Боль, которая была значительно более сильной, чем напряжение от ее ожидания, расслабила мои нервы и в теле появилась какая-то непонятная точка, излучающая тепло и спокойствие. Я, конечно же, все еще испытывала страх; но испытывала на фоне какой-то фатальной смиренности. При этом организм сигнализировал мне, что он голоден, он хотел вернуть себе утраченные силы и жить дальше. Поэтому я приготовила яичницу, сварила кофе и поджарила тост с маслом и для себя. Отнеся еду им, я присела к столу в раздаточной, так, чтобы они меня не видели, съела все, что приготовила, и почти спокойно закурила сигарету. Делая это, я знала, что поступаю глупо. Это привлекло их внимание. Хуже того, это означало, что я пришла в себя и мною можно заняться снова. Но еда и бесхитростный процесс ее поглощения - посыпание яиц солью и перцем, добавление сахара в кофе - все было для меня сейчас почти упоительным, частью прежней жизни, которой я жила тысячу лет назад, до того, как появились эти люди. Каждый глоток, каждый кусочек бекона, жевание тоста с маслом. Все это целиком завладевало моими чувствами. Теперь я знала, что испытывает узник, когда удается тайно передать ему в тюрьму немного еды, что чувствует военнопленный, когда ему приходит посылка из дома, когда удается найти воду в пустыне или получить глоток горячего после того, как тебя тонущего вытащили из воды. Само то, что ты живешь, это такая ценность! Если мне удастся выбраться из нынешней передряги, я буду благодарна за каждый глоток воздуха, которым дышу, за каждый съеденный кусочек, за каждую ночь с прохладным поцелуем простыней, со спокойствием нормального спального ложа за закрытыми и запертыми дверями. Почему я никогда не осознавала этого раньше? Почему мои родители, моя утраченная религия не научили меня этому? Во всяком случае, теперь я это знала. Я сама дошла до этого. Любовь к жизни рождается от ощущения приближающейся смерти, от страха перед ней. Ничто не заставит человека быть благодарным за то, что он живет, пока над ним не распластаются черные крылья опасности. Эти судорожные мысли родились от опьянения ужином, в одиночестве под прикрытием раздаточной стойки. На какое-то мгновение я вернулась в старую жизнь. И чтобы продлить это мгновение я прикурила еще одну сигарету. Примерно через минуту невнятный звук голосов затих. На фоне тихо звучащих по радио "Сказок венского леса" я услышала звук двигаемого стула. В этот момент я запаниковала. Я загасила сигарету судорожно в остатках кофе, встала и начала быстро крутить краны и бренчать тарелками в металлической мойке. Я не смотрела, но знала, что Стрелок пересекает комнату. Он подошел к стойке и перегнулся через нее. Я взглянула на него, изображая удивление. Он все еще сосал зубочистку, перебрасывая ее из угла в угол своего толстогубого рта. В руках он держал коробку с салфетками, которую поставил на прилавок. Затем выдернул из нее несколько штук, высморкался в них, бросил на пол и произнес дружелюбным голосом: - Ты меня наградила насморком, красотка. Эти гонки по лесу даром не прошли. Да еще и эта неприятность - алопеция. Ну, та самая болезнь, которая лишает волос. Волосы внутри носа тоже выпадают. А из-за этого знаешь что бывает? Когда простужаешься, из носа начинает лить. Ты меня простудила, красотка. А поэтому мне нужно не меньше коробки салфеток в день. Может, и больше. Ты когда-нибудь такое видела? Ты когда-нибудь думала о людях, у которых отсутствуют волосы в носу? А?! - Глаза без ресниц вдруг стали жесткими: - Все вы, красотки одинаковы. Думаете только о себе. К черту парней, у которых неприятности! Вам подавай только весельчаков! Под звуки радио я спокойно произнесла: - Мне жаль, что у вас такие неприятности. Почему же вы не относитесь сочувственно к моим? Я говорила быстро, энергично. - Зачем вы оба пришли сюда и избили меня? Что я вам сделала? Почему вы не отпускаете меня? Если вы меня отпустите, я обещаю, что никому не скажу ни слова. У меня есть немного денег. Я бы могла отдать вам часть их. Скажем, двести долларов. Больше не могу. На остатки мне придется добираться до Флориды. Пожалуйста, ну, отпустите меня, пожалуйста. Стрелок расхохотался. Он обернулся и прокричал тощему: - Эй, Страх, принеси полотенце вытирать слезы. Эта дырка говорит, что даст нам двести долларов, если мы дадим ей смотаться! Тощий слегка пожал плечами и ничего не ответил. Стрелок повернулся ко мне. Глаза у него были злыми и беспощадными. Он произнес: - Информирую, красотка! Мы сейчас играем пьесу. Тебе в ней дана главная роль. Тебе должно льстить, что тобою, так сильно интересуются такие важные парни как Страх и я. И такой босс, как мистер Сангинетти. - Какая пьеса? Зачем я вам нужна? Стрелок произнес безразличным тоном: - Тебя обо всем проинформируют утром. А пока заткни свою глупую пасть. От твоей болтовни уши вянут. Я хочу подвигаться. Вот по радио играют какую-то симпатичную музычку. Как насчет того, чтобы потанцевать? Давай покрасуемся немного перед Страхом, а потом отправимся на "сеновал" и займемся своими телами. Двигайся, ципка! - Он вытянул руку, прищелкивая в такт музыке пальцами, и делая быстрые телодвижения. - Извините. Я устала. Стрелок зашел за стойку и сердито сказал: - Ты слишком много болтаешь. Дешевая воровка. Я покажу тебе такое, от чего ты действительно устанешь! Неожиданно в его руке появилась неприметного вида маленькая черная дубинка. С глухим стуком он опустил ее на стойку. От этого на поверхности стойки осталась глубокая вмятина. Крадучись, он стал огибать угол стойки, бормоча что-то себе под нос и не сводя с меня глаз. Я вдавилась спиной в самый дальний угол помещения. Это будет моим последним усилием, но я должна что-то сделать, прежде чем погибну. Я нащупала рукой открытый ящик с ножами и вилками и резким движением выдернула все, что смогла ухватить. Его прыжок оказался недостаточно быстрым и серебряные стрелы ножей и вилок полетели ему в голову. Он прикрыл лицо рукой и, ругаясь, отступил. Я метнула другие ножи и вилки, потом еще и еще, но они не принеся ему никакого вреда - просто шлепались рядом. Теперь тощий встал и быстро стал пересекать зал. Я схватила разделочный мясной нож и сделала выпад в сторону Стрелка. Но он заметил мое движение и нырнул под стол. Не торопясь, Страх снял пальто и обмотал им левую руку. Потом они оба подняли стулья и выставив их ножками вперед, словно быки, нацелившие свои рога на жертву, стали наступать на меня, с обеих сторон. Я сделала один неудачный выпад в сторону нападавших, а затем нож был выбит у меня из руки, и единственно, что я могла сделать, это забежать обратно за стойку. Продолжая держать стул. Стрелок пошел за мной, но пока я стояла, глядя на него и держа по тарелке в каждой руке, тощий резко перегнулся через стойку и схватил меня за волосы. Я бросила тарелки, но они только ударились об пол. А потом мою голову пригнули к поверхности стойки и Стрелок оседлал меня. - Порядок, Страх. Отпусти ее. Теперь дело за мной! Я почувствовала, как его сильные руки обхватили меня, ломая кости. Его лицо приблизилось ко мне, он как-то по-звериному впился мне в рот, в то время как его руки уцепились за молнию комбинезона и расстегнули ее до самой груди. И вдруг у парадного входа раздался резкий звонок. Все застыли. 10. ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ? - Христос, это еще что такое? - Стрелок отпрянул от меня и опустил руку в карман кожаного пиджака. Страх опомнился первым. Выражение его лица было холодным и злобным. - Встань за дверью. Стрелок, и не стреляй, пока я не скажу. А ты, - он выплюнул эти слова в мою сторону, - сделай нормальное лицо. Мы будем стоять за тобой. И если тебе это не удастся, считай себя покойницей. Понятно? Тебя пристрелят. Теперь иди к двери и узнай, кто там. Расскажи им ту же историю, которую ты рассказывала нам. Ты меня поняла? И чтобы я не видел этого глупого выражения на твоем лице. Никто не сделает тебе ничего плохого, если будешь выполнять то, что я тебе велю. Застегни молнию, черт бы тебя побрал! Я судорожно попыталась это сделать, но ее заело. - Хорошо. Придержи ее руками и двигайся. Я буду стоять позади тебя. И не забудь: одно неправильное слово - и получишь пулю в спину. И тот, кто за дверью, тоже. Теперь дуй к двери! Сердце у меня бешено колотилось. Всеми правдами и неправдами, что бы ни случилось, я собиралась спастись! Теперь в дверь громко стучали. Я медленно подошла к ней, придерживая рукой комбинезон на груди. Я знала, что нужно сделать прежде всего! Когда я подошла к двери. Стрелок нагнулся и открыл замок. Теперь все зависело от быстроты моих рук. Левой рукой я взялась за дверную ручку. Поворачивая ее, я отпустила комбинезон и освободившейся правой рукой молниеносно отдернула дверную цепочку. Кто-то тихо ругнулся за моей спиной и я почувствовала, как ствол нагана уперся мне в спину. Но я широко распахнула дверь, прижав ею Стрелка к стене. Я рискнула, полагая, что они не будут стрелять, пока не убедятся, что перед ними не полицейские и не дорожный патруль. Стрелять они действительно не стали. Теперь все зависело только от человека, стоявшего на пороге. Взглянув на него, я внутренне застонала. Боже, это один из них! Он стоял совершенно спокойно, полностью владея собой и в нем чувствовалась такая же уверенность в себе, как и у остальных. Одет он был, как одеваются гангстеры в фильмах - темно-синий плащ, с поясом и мягкая черная шляпа, низко надвинутая на глаза. Он был хорош собой, но красота его была мрачной, даже жестокой. На левой щеке белел шрам. Я быстро подняла руку вверх, чтобы прикрыть обнаженную грудь. Он вдруг улыбнулся - и я почувствовала, что со мной все будет в порядке. Сердце у меня екнуло, когда он заговорил. Он был англичанином. - Прошу прощения. Я проколол колесо, - (американец бы сказал, что у него спустило колесо), - а потом я увидел табло "СВОБОДНО". Могу ли я снять комнату на ночь? - Теперь он посмотрел на меня с любопытством, до него стало доходить, что что-то здесь не так. То, что я собиралась сделать, было рискованно! Нас обоих могли запросто убить. Я сказала: - Извините, но мотель закрыт. Вывеску "СВОБОДНО" включили по ошибке. Говоря это, я согнула указательный палец руки, которую держала у груди, приглашая его войти. Он выглядел озадаченным. Я должна была дать ему намек: - Прокол настолько серьезен, что вы не можете доехать до Лейк Джорджа? - Никак не могу. Я уже целую милю проехал на ободе. Сорвало покрышку. Я незаметно сделала движение, головой приглашая его войти: - Ну, хорошо, владелец мотеля прислал сюда людей из страховой компании. Я должна спросить их. Подождите, пожалуйста. - И я снова поманила его пальцем. Затем повернулась и сделала два шага внутрь помещения, стараясь держаться поближе к двери, чтобы никто из находящихся внутри не смог ее захлопнуть. Но они стояли у стены, держа руки в карманах. Выражение их лиц несколько отличалось от прежнего. Человек в плаще понял мой намек и вошел внутрь. Когда он увидел этих двух, его лицо несколько посерьезнело, но он беспечно произнес: - Полагаю, вы все слышали. У вас нет возражений, чтобы я провел здесь ночь? Стрелок с пренебрежением произнес: - Христос! Англичашка! Это что, ООН? Тощий был краток: - Никаких шансов, приятель. Вы слышали, что сказала леди. Мотель закрыт. Мы поможем вам заменить колесо, и вы сможете продолжить свой путь. Англичанин беспечно ответил: - Немного поздновато. Я еду на юг и сомневаюсь, что мне встретится еще какое-нибудь заведение по дороге до Гленз Фолз. Мне было бы предпочтительно остаться здесь. В конце концов вывеска "СВОБОДНО" включена. - Вы слышали меня, мистер, - голос Страха стал жестким. Он повернулся к Стрелку. - Пошли. Поможем ему поменять колесо. - Оба сделали шаг в сторону двери. Но англичанин, благослови его господь, настаивал на своем. - У меня есть друзья в Олбани, очень влиятельные друзья. Вы ведь не хотели бы лишиться лицензии на содержание мотеля? На вывеске написано "СВОБОДНО", дом освещен. Я устал и требую комнату. - Он повернулся ко мне. - Вам это не доставит никаких неудобств? Я задохнулась. - О, нет. Совсем никаких. Я вмиг приготовлю вам комнату. Уверена, что мистер Сангинетти не хотел бы, чтобы мы лишили его лицензии? - Я повернулась к гангстерам с широко открытыми глазами и невинным видом. Казалось, они вот-вот вытащат оружие. Но тощий отошел в сторону. Стрелок за ним и какое-то мгновение они о чем-то шептались. Я воспользовалась моментом и кивнула англичанину настойчиво и в то же время умоляюще. Он улыбнулся мне еще раз своей успокаивающей улыбкой. Тощий повернулся. - Хорошо, англичашка. Ты можешь получить комнату. Но не пытайся давить на нас этим трепом насчет Олбани. У мистера Санганетти тоже есть друзья в столице. Может быть, ты прав относительно этой вывески "СВОБОДНО". Но не дави на свою удачу. Мы здесь отвечаем за все и все делается так, как мы скажем. Договорились? - Идет. И спасибо. Я возьму свою сумку из машины. Он сделал движение, чтобы выйти. Я быстро произнесла: - Я помогу вам, - и поспешила вперед, судорожно пытаясь застегнуть молнию и испытывая неловкость за то, что предстала перед ним в таком виде. Слава богу, она внезапно поддалась, и я застегнула ее до самого горла. Он нагнал меня. Стараясь говорить убедительно, едва шевеля губами и будучи уверенной, что один из гангстеров стоит в дверях, наблюдая за нами, я сказала: - Спасибо вам. И слава богу, что вы приехали! Они хотели убить меня. Но, ради бога, будьте осторожны. Это гангстеры. Я не знаю, чего они хотят. Должно быть, у них на уме - что-нибудь плохое. Они стреляли в меня, когда я попыталась убежать! Мы подошли к машине. Это был темно-серый двухместный "Сандерберд" с мягким бежевым верхом. Великолепная модель. Я ему это сказала. Он ответил, что машину взял напрокат и добавил: - Обойдете ее с другой стороны. Изобразите, что вы ею восторгаетесь. - Он наклонился, открыл низкорасположенную дверцу и стал копаться внутри. При этом спросил: - Вооружены оба? - Да. - По скольку пистолетов у каждого? - Не знаю. Маленький очень здорово стреляет, с двадцати футов или около того. О другом не знаю. Он достал маленький черный атташе-кейс, поставил его на землю и щелкнул замками. Достал что-то из-под сложенной в нем одежды и опустил во внутренний карман. Покопался в кармашке на крышке кейса, вынул какие-то плоские черные предметы, которые, вероятно, были обоймами и спрятал их. Затем прищелкнул чемоданчик, сказал: - Нужно иметь побольше снарядов, - и демонстративно захлопнул дверцу машины и выпрямился. Мы оба подошли к заднему крылу машины и наклонились, разглядывая спущенное колесо. - Как здесь насчет телефона? - Перерезан. - Поселите меня в номер рядом с вашим. - Конечно. - Хорошо. Пошли. И держитесь ближе ко мне, чтобы они ни говорили и ни делали. - Да. И спасибо вам. Он поднялся и улыбнулся. - Пока рано. Сначала нужно выдаться отсюда. Мы вернулись вместе. Стрелок, стоявший в дверях, захлопнул их за нами и запер. Как бы подумав, он протянул руку к выключателю и погасил табло "СВОБОДНО" и сказал: - Вот твои ключи, англичашка, - и он бросил ключи на стол. Я подняла их и посмотрела на номер комнаты. Сорок - последняя по коридору налево. Тогда я твердо произнесла: - Джентльмен остановится в номере 10, рядом со мной, и направилась к стойке, забыв, что все остальные ключи находились у Стрелка. Тот последовал за мной, ухмыляясь: - Номер не пройдет, крошка. Мы ничего не знаем об этом парне. Поэтому Страх и я будем спать в номерах рядом с твоим, чтобы убедиться, что тебя никто не беспокоит. Остальные ключи уже собраны и готовы к отправке. Есть только номер 40 и больше ничего. - Он повернулся к англичанину: - Эй, англичашка, как тебя зовут? - Бонд. Джеймс Бонд. - Довольно дурацкое имя. Ты из Англии? - Правильно. Где журнал регистрации? Я для вас напишу свое имя по буквам. - Хм. Сильно умный? Каким бизнесом занимаешься? - Полицейским. У Стрелка отвисла челюсть. Он облизал губы, обернулся и обратился к Страху, который сидел на старом месте. - Эй, Страх. Ты представляешь? Этот малый - лягавый, английская ищейка. Как тебе это нравится? Сыщик! Страх кивнул. - Я это нюхом почуял. Плевать. Мы не делаем ничего плохого. - Ага, - с готовностью подтвердил Стрелок - тоже правильно. - Он повернулся к мистеру Бонду: - Не вздумай слушать чушь, которую несет эта маленькая воровка. Видишь ли, мы из страховой компании. Вроде экспертов-консультантов. Работаем на мистера Сангинетти. Он большой человек в Трое. Владелец этого заведения. Ну, а от администрации поступили жалобы на исчезновение части движимого имущества. И денег. Поэтому-то мы здесь - чтобы провести что-то вроде расследования. А когда мы задали вопрос этой маленькой бродяге, она трахнула моего друга ломиком по башке. Сами посмотрите. - И он махнул в сторону Страха. - Как вам это нравится? Когда вы приехали, мы собирались провести что-то вроде задержания. - Он повернулся. - Правильно, Страх? - Как будто так и было. Я сердито сказала: - Это сплошная ложь, и вы это знаете. Я подошла к двери черного хода и указала на пробитую раму и капельку свинца. - Откуда здесь это пулевое отверстие? Стрелок рассмеялся от всей души: - Обыщи меня, сестренка. - Он повернулся к Страху. - Ты видел, чтобы здесь летали какие-нибудь пули? - Нет, я не видел. - Голос Страха был раздраженным. Вялым жестом он указал на пол рядом со стойкой: - Но я видел массу посуды, которую эта леди швыряла в моего приятеля. - Он медленно перевел взгляд на меня. - Не так ли, леди? И там где-то валяется еще большой разделочный нож. Неплохая мысль, кстати, привлечь тебя завтра утром к ответственности за нападение. - Как же вам не стыдно! - начала я горячиться. - Надо же, куда вас занесло! Вы прекрасно знаете, что я пыталась защищаться! А что касается этой истории насчет вещей и денег, я ее впервые слышу. И это вы тоже знаете. Англичанин спокойно вмешался. - Ну ладно, мне кажется, я появился как раз вовремя, чтобы восстановить мир. Где регистрационная книга, я хочу расписаться. Стрелок кратко произнес: - Книга у босса. Нет смысла расписываться в том, чего вы не делаете. Вы не будете платить. Заведение закрыто. Можете воспользоваться номером за счет хозяев. - Хорошо, спасибо. Очень любезно с вашей стороны. - Джеймс Бонд повернулся ко мне. - А могу ли я рассчитывать на яичницу с беконом и кофе? Эти разговоры возбудили мой аппетит. Если все это есть, приготовить я могу все сам. - О, нет, - я почти бегом бросилась за стойку. - Я с удовольствием приготовлю вам ужин. - Большое спасибо. - Он повернулся спиной к Стрелку, не торопясь подошел к стойке и взгромоздился на вращающийся стул, положив свой кейс на стул рядом. Краешком глаза я видела, как Стрелок развернулся на каблуках, быстро подошел к тощему, присел и начал что-то ему настойчиво внушать. Джеймс Бонд посмотрел на них через плечо, затем слез со стула, снял плащ и шляпу, положил их поверх кейса и взобрался обратно на стул. Он безмолвно наблюдал за гангстерами в продолговатое зеркало, висевшее над стойкой, в то время, как я была занята приготовлением еды, изредка бросая на него быстрый взгляд. Рост у него был около шести футов, строен и хорошо сложен. Глаза на худощавом, слегка тронутом загаром лице были очень светлого серо-голубого цвета, сейчас, когда он наблюдал за этими опасными людьми, они были холодны и насторожены. Прищуренный, бдительный взгляд придавал ему почти жестокий вид, который и испугал меня, когда я увидела его в первый раз. Теперь же, увидев, как он может улыбаться, я знала, что одно его лицо может вызвать во мне физическое влечение, чего никогда раньше со мной не; бывало. На нем была белая шелковая рубашка с тонким; черным вязаным галстуком, свисавшим свободно, без заколки. Однобортный костюм из темно-синего легкого материала, вероятно, - из альпаки. Сильные, весьма красивые кисти рук спокойно лежали на стойке. Из заднего кармана брюк он достал широкий плоский портсигар из темного серебристого металла и открыл его. - Хотите? Это "Синиор Сервис". Думаю, теперь надо переходить на "Честерфилд". - От улыбки кончики его губ слегка опустились. - Нет. Благодарю. Не сейчас. Когда все приготовлю. - Между прочим, как вас зовут? Вы канадка, не так ли? - Да, из Квебека. Но последних лет пять провела в Англии. Меня зовут Вивьен Мишель. Мои друзья называют меня Вив. - Как же, бог ты мой, вам удалось попасть в такую переделку? Эти двое - жестокие убийцы, я не видел таких уже много лет. А Троя - очень плохой город. Это что-то вроде гангстерского пригорода Олбани. Тощий только что отсидел длительный срок. Если я ошибаюсь, я съем свою шляпу. Другой похож на психопата, самого гнусного типа. Как же все это произошло? Я рассказала ему все, стараясь быть краткой, но не упустить ничего важного. При этом я продолжала готовить еду. Он спокойно слушал меня, никак не комментируя. По радио все еще передавали музыку, но гангстеры сидели тихо, наблюдая за нами, поэтому я говорила тихим голосом. Окончив рассказ, я спросила: - А то, что вы полицейский, это правда? - Не совсем. Но я работаю в этой сфере. - Вы имеете в виду, что вы детектив? - Что-то вроде этого. - Я знала это. Он рассмеялся: - Откуда? - О, я не знаю. Но выглядите, - как бы это сказать? - опасно. И тот пистолет, который вы вытащили из сумки, и патроны... Вы, - я не знала, удобно ли это спрашивать, но мне нужно было это знать. - Вы официальное лицо? Я имею в виду, вы работаете на правительство? Он улыбнулся ободряюще: - О, да. Об этом не беспокойтесь. И меня знают в Вашингтоне. Если мы благополучно выкрутимся, я позабочусь об этой парочке. - Его глаза снова стали холодными. - Я прослежу за тем, чтобы они ответили за то, что они с вами сделали. - Вы мне верите? - Конечно. Каждому слову. Но вот чего я не могу понять, так это их замыслов. Кажется, они считали, что им ничего не будет за то, что они собирались с вами сделать. И сейчас кажется, что они абсолютно не волнуются по поводу моего появления на сцене. Мне это не нравится. Они что-нибудь пили? Они курят? - Нет. Ни то, ни другое. - Это мне тоже не нравится. Этого не делают только профессионалы. Я окончила приготовление ужина и поставила его перед ним на стойку. Он ел так, словно был действительно голоден. Я спросила, все ли в порядке. Он ответил, что все великолепно, и у меня внутри потеплело. Фантастическая удача, что этот человек, именно этот человек, мистическим образом появился ниоткуда! Совершенно неожиданно. Я поклялась себе, что сегодня на ночь помолюсь, впервые за многие годы. Я услужливо вертелась вокруг него, предлагая еще кофе, еще джема. Наконец он ласково рассмеялся: - Вы портите меня. Спасибо, но хватит. Да, забыл. Вам пора дать сигарету. Вы заработали весь портсигар. - Он прикурил от Ронсоновской зажигалки, сделанной из того же металла что и портсигар. Я коснулась его рукой и почувствовала как бы электрический удар, пронизавший все мое тело. Вдруг я поняла, что дрожу. Я быстро собрала тарелки и начала их мыть. - Ничего я не заработала, - сказала я. - Так хорошо, что вы здесь. Это чудо. - Я поперхнулась и почувствовала, что у меня по щекам текут слезы. Тыльной стороной руки я провела по глазам. Он должно быть видел, но сделал вид, что не видит. Бодрым голосом он произнес: - Да, это была удача. Во всяком случае, я надеюсь, что это так. Но цыплят считать еще рано. Вот что. Мы должны пересидеть этих громил. Подождать, пока они двинутся - пойдут спать или еще что. Хотите узнать, как я здесь очутился? Через пару дней об этом напишут в газетах. Только обо мне там не будет ни слова. Поэтому вы должны обещать, что забудете о моей роли в этом деле. В действительности все это глупо, все эти инструкции. Но я обязан их выполнять. Хорошо? Это, может быть, отвлечет вас от неприятных мыслей, а они у вас наверняка сейчас неприятные. Я благодарно произнесла: - Да, пожалуйста, расскажите мне. А я обещаю. Вот вам крест. 11. ВМЕСТО ВЕЧЕРНЕЙ СКАЗКИ Я взгромоздилась на сушильный стол около раковины, находившейся рядом с ним, чтобы он мог говорить тихо и чтобы быть поближе к нему. Отказалась от еще одной сигареты, а он закурил и в течение долгой минуты не отрывал взгляда от зеркала, наблюдая за гангстерами. Я тоже смотрела. А они смотрели на нас с безразличной враждебностью, которая медленно растекалась по комнате как отравляющий газ. Мне не очень нравилось их хладнокровие и то, что они наблюдали за нами. Они казались такими сильными, такими неуязвимыми - словно все преимущества были на их стороне и времени у них было - вечность. Но казалось, что и Джеймс Бонд не беспокоился. Он как бы просто оценивал их как шахматист оценивает позицию. Меня беспокоила его уверенность в своих силах и чувство превосходства, светившееся в его глазах. Он ведь не видел этих людей в деле, не знал, на что они способны и как в любой момент могут выхватить оружие и снести наши головы, как артист в цирке выстрелом сбивает кокосовые орехи, а затем бросить наши тела в озеро, привязав к ним камни, чтобы не всплыли. Но Джеймс Бонд начал говорить, и я забыла о своих кошмарах и просто слушала, наблюдая за его лицом. - В Англии, - начал он, - когда мужчина или изредка женщина перебегает от русских с важной информацией, существует определенная процедура. Возьмем, к примеру, Берлин. Это наиболее распространенный путь для перебежчиков. Сначала их доставляют в разведку и относятся к ним на первых порах с очень большой подозрительностью. Это для того, чтобы проверить и убедиться в том, что они не двойные агенты, то есть люди, которые делают вид, что перебежали, а как только служба безопасности дает им добро, начинают шпионить против нас изнутри и передают добытую информацию обратно русским. Существуют также тройные агенты. Эти люди делают то же, что и двойные, но потом передумывают и под нашим контролем снабжают русских ложными сведениями. Понимаете? В действительности это очень сложная игра. Но в нее играют и политики, и дипломаты, здесь замешан и национализм, и комплекс силы, который используется в отношениях между странами. И никто из этой игры добровольно не выходит. - Это как охотничий инстинкт. - Понимаю. Моим сверстникам это все кажется идиотизмом. Все равно как старая детская игра. Нам нужны новые Джеки Кеннеди. Всеми этими играми занимаются старики. Они должны передать власть молодым, у которых подсознание не отягощено манией войны. Как будто война является единственным решением всех вопросов. Это же все равно, что бить детей. Очень похоже! Каменный век какой-то. Он улыбнулся: - Сказать по правде, я с вами согласен, но широко не распространяйте ваши идеи, а то я останусь без работы. Во всяком случае, после того, как перебежчик проходит через сито в Берлине, его переправляют в Англию и там с ним заключают сделку. Он рассказывает все, что знает о стартовых площадках русских, а взамен ему выдают Британский паспорт и убежище, где русские никогда его не найдут. Конечно, этого они боятся больше всего - что русские начнут за ними охотиться и убьют. А если они работают нормально, им предоставляется выбор - Канада, Австралия, Новая Зеландия или Африка. Таким образом, после того, как они расскажут все, что знают, их переправляют в выданную ими страну. А там существует организация, ведающая приемом таких лиц. Конечно, все это происходит в глубокой тайне. Организация берет над ними шефство, постепенно подыскивает работу и вводит в общество, так, как если бы они были законными иммигрантами. Это почти всегда срабатывает нормально. Поначалу у них бывает тоска по дому, трудности с приспособлением к новому месту. Но кто-нибудь из организации всегда бывает поблизости, чтобы оказать помощь, когда они в ней нуждаются. Джеймс Бонд закурил снова. - Я не рассказываю вам чего-нибудь такого, о чем русские не знают. Единственным секретом в этом деле являются адреса этих людей. Есть один человек. Я его называю Борис. Он живет в Канаде, в Торонто. Это просто находка! Золото высшей пробы. Он был одним из ведущих конструкторов судов в Кронштадте, был руководителем по созданию определенного типа атомных подводных лодок. Он перешел в Финляндию, а оттуда - в Стокгольм. Мы переправили его в Англию. Русские не часто сообщают о своих перебежчиках. Просто обругают и оставляют в покое. Если перебежчик занимал высокое положение, могут забрать его семью и сослать в Сибирь, чтобы другим не повадно было. Но с Борисом все получилось по-другому. Они разослали общий приказ всем своим секретным службам уничтожить его. К счастью, организация под названием "СПЕКТР" каким-то образом узнала об этом. Джеймс Бонд тяжелым взглядом посмотрел на парочку в другом конце зала. Они сидели не шелохнувшись, наблюдая и ожидая. Чего? Джеймс Бонд повернулся ко мне: - Я вас не утомляю? - О, нет. Конечно, нет. Это чрезвычайно интересно. А эти люди из "СПЕКТРА"... Я не могла читать о них где-то в газетах? - Вероятно, да. Около года назад произошла история с кражей атомных бомб. Операция называлась "Шаровая молния". Помните? - Его взгляд блуждал где-то далеко. - Это было на Багамских островах. - О, конечно, помню. Об этом писали во всех газетах. В это трудно было поверить. Как в детективном романе. Простите, а вы к этому тоже имели отношение? Джеймс Бонд улыбнулся. - В некотором роде. Но дело в том, что нам так и не удалось полностью обезвредить "СПЕКТР". Руководство его скрылось. Они представляли собой некую самостоятельную шпионскую сеть. Они замысловато называли себя Специальным исполнительным комитетом по контрразведке, терроризму, ответным действиям и принуждению. Как я уже сказал, прослышав, что русские хотят убить Бориса, они снова зашевелились и каким-то образом узнали о его местопребывании. Не спрашивайте меня как. Эти люди чертовски хорошо осведомлены. Итак, они сообщили руководителю КГБ в Париже, - местному представителю русской секретной службы, о том, что могут выполнить эту работу за сто тысяч фунтов стерлингов. Предположительно Москва дала согласие, потому что дальше из Оттавы знаменитая королевская конная полиция связалась с нами. У них есть специальное подразделение, с которым мы тесно сотрудничаем в подобных вопросах. Они сообщили, что в Торонто находится один бывший гестаповец, парень по имени Хорст Ульманн, и что он устанавливает контакты с местными бандами. Они спросили, знаем ли мы об этом. По их сведениям, он намеревался устранить какого-то иностранца и был готов заплатить за это пятьдесят тысяч долларов. Ладно. Складываем два и два - и вот у одного из самых умных парней в нашей конторе мелькнула догадка, что это русские стараются организовать покушение на Бориса. Потому - уголки губ Джеймса Бонда опустились - меня и послали разобраться в этом деле. Он улыбнулся: - Может быть, лучше включить телевизор? - О, нет. Продолжайте, пожалуйста. - Ну, хорошо, знаете у них в Торонто была масса неприятностей. Это вообще сложный город. А тут еще разразилась всеобщая война между местными бандами. Так что - вы, вероятно, читали об этом в газетах - канадской полиции пришлось призвать на помощь двух самых опытных сыщиков из криминального отдела Скотланд Ярда. Одному из них удалось внедрить шустрого молодого канадца к "Механикам" - это название одной из самых жестоких банд в Торонто с филиалами вдоль всей границы от Чикаго до Детройта. Именно этот молодой человек и пронюхал про этого Ульманна и про то, что тот собирался сделать. Ну, мы с приятелями из канадской полиции занялись этим делом, и опуская подробности, выяснили, что действительно готовилось покушение на Бориса, и что "Механики" должны были провести акцию в прошлый четверг, то есть неделю тому назад. Ульманн ушел в подполье, и мы не могли найти его следов. Единственное, что мы смогли выяснить через нашего человека у "Механиков", - это что Ульманн согласился возглавить команду убийц, в которую входили три самых жестоких боевика этой банды. Они собирались совершить нападение на квартиру Бориса - просто ворваться через парадную дверь, разорвать его в клочья и смыться. Это должно было произойти ночью, незадолго до двенадцати. "Механики" должны были установить постоянный пост перед домом, чтобы проследить, когда Борис вернется с работы, и не дать ему больше никуда выйти. Помимо охраны Бориса, моей главной задачей было добыть во что бы то ни стало этого Хорста Ульманна, потому что мы были уже почти уверены, что он человек из "СПЕКТРА", а мне надлежало следить за ними, где бы они ни появлялись. Конечно, мы не должны были подвергать Бориса опасности. Но, если бы мы спрятали его в безопасном месте, покушения не было бы, а следовательно не было бы и Ульманна. Поэтому я и был вынужден сделать довольно рискованное предложение - Джеймс Бонд мрачно улыбнулся. - Я бы сказал рискованное для меня. По фотографиям я обнаружил, что между Борисом и мной существовало поразительное сходство. Он был приблизительно моего возраста, роста, смуглый, всегда гладко выбритый. Целый день я наблюдал за ним из полицейской машины скрытого патрулирования, чтобы изучить его походку и манеру одеваться. В день, на который было назначено убийство, Бориса должны были спрятать, а мне предстояло занять его место и "вернуться" вместо него к нему домой. Не удержавшись, я взволнованно сказала: - О, вам не следовало так рисковать. А что если бы они изменили план. И решили убить вас на улице или использовать бомбу с часовым механизмом, или что-нибудь еще? Он пожал плечами: - Мы думали обо всем этом. Риск несомненно был. Но за то, что я рискую, мне платят. - Он улыбнулся. - Во всяком случае, как видите, я здесь. Но идти по улице было неприятно и я обрадовался, когда, войдя в дом коллеги-канадцы заняли квартиру напротив, я знал, что все будет в порядке и просто должен был играть роль подсадной утки, пока охотники стреляют по диким. Я мог бы даже не заходить в квартиру, а спрятаться где-нибудь внутри дома, пока все не закончится, но тут меня осенило, что утка должна быть настоящей. И я был совершенно прав, как оказалось. В одиннадцать часов зазвонил телефон. Мужской голос спросил: "Это мистер Борис"? Я ответил: "Да. Кто это?" - стараясь говорить с акцентом. Голос на другом конце провода назвался вымышленным именем, сказал: "Благодарю вас. Это из телефонной справочной службы. Мы просто проверяем номера абонентов в вашем районе. Спокойной ночи". Я пожелал ему того же и поблагодарил бога за то, что он надоумил меня быть в квартире и ответить на ложный звонок, сделанный с целью убедиться, что Борис действительно дома. Последний час прошел в нервном напряжении. Ожидалась сильная перестрелка и, вероятно, куча покойников. Такая перспектива никому не нравится, даже если тебе кажется, что в тебя-то не попадут. У меня при себе была пара пистолетов очень крупного калибра. Без десяти двенадцать я занял позицию справа от двери у сплошной кирпичной стены и приготовился встретить Ульманна или одного из его бандюг, если они смогут прорваться в подъезд через полицейский заслон. По правде говоря, по мере того, как проходили минуты и я мысленно представлял себе как машина с убийцами подъезжает к дому, как из нее вываливаются люди и тихо взбегают по ступенькам, я пожалел, что не принял предложение полиции о том, чтобы это "бдение", как они его называли, со мной разделил один из их сотрудников. Это означало, что мне пришлось бы провести с ним один на один пять часов. Я всегда предпочитаю действовать в одиночку. К тому же я не представлял, о чем бы мы могли с ним говорить в течение всего этого времени. Так уж я создан. Итак, часы отстукивали минуты и секунды. Ровно без пяти двенадцать я услышал на лестнице шорох резиновых подошв и вдруг разверзся ад. Джеймс Бонд остановился и провел рукой по лицу. Жест был таким, словно он либо хотел что-то восстановить в памяти, либо попытаться стереть из нее какие-то воспоминания. Потом он закурил еще одну сигарету и продолжил: - Я услышал, как лейтенант, возглавлявший группу полицейских прокричал: "Полиция! Руки вверх!" А затем раздались одиночные выстрелы и очереди из молотилки, - он усмехнулся, - то есть, простите, из автомата, и кто-то вскрикнул. Потом лейтенант закричал: "Берите того!" И в следующий момент на двери, у которой я стоял, пулями был сбит замок. Внутрь ввалился какой-то человек. Он крепко прижимал к бедру дымящийся автомат и рыскал по комнате, ища Бориса. Я знал, что это был Ульманн - бывший гестаповец. При моей работе, собственно говоря, достаточно столкнуться с немцем или русским только один раз. Я взял его на мушку, выстрелил и выбил оружие у него из рук. Но он был проворен и прыгнул, укрывшись за открытой дверью. Дверь была сделана из тонкой древесины, и я не мог допустить, чтобы - в случае, если у него было другое оружие - он выстрелил первым. Поэтому я выпустил в дверь Z-образную очередь. Причем, стреляя, я стал опускаться на колени. И хорошо сделал, потому что когда я был уже почти на полу, он тоже выпустил короткую очередь, которая чуть не сделала пробор у меня в волосах. Но две из моих пуль попали ему, как выяснилось позже, в левое плечо и правое бедро. Он рухнул за дверью на пол и лежал тихо. Бой с другими нападавшими затих где-то внизу, но на пороге комнаты на четвереньках появился раненый полицейский, который полз мне на помощь. Он произнес: "Приятель, помощь нужна?" Ульманн выстрелил через дверь на голос - и убил его. По этому выстрелу я определил высоту, на которой находилось оружие Ульманна, и выстрелил почти одновременно с ним. Затем отбежал на середину комнаты, чтобы, если понадобится, стрелять еще. Но больше не понадобилось. Он был еще жив, когда по лестнице поднялись уцелевшие полицейские, и мы снесли его вниз в машину скорой помощи. В госпитале его попробовали заставить заговорить. Но он ни слова не сказал и на следующее утро умер. Смесь гестапо и "СПЕКТРА" - это серьезное дело. Джеймс Бонд вроде бы смотрел на меня, но его глаза меня не видели. Он сказал: - Мы потеряли двоих и один был ранен. Они потеряли немца и одного из нападавших. А еще двое долго не протянут. Но поле битвы являло ужасное зрелище и, - его лицо внезапно осунулось и стало уставшим, - я достаточно нагляделся на подобные вещи. Когда операция была проанализирована, мне захотелось уехать. Мое руководство и канадская полиция поддержали меня: они хотели, чтобы я доложил обо всем в Вашингтоне нашим коллегам и заручился их помощью в ликвидации американского филиала банды "Механиков". Они получили тяжелый удар, и Специальный отдел канадской полиции считал, что было бы разумно преследовать и добить их, пока они не пришли в себя. Я сказал, что хотел бы спокойно поехать на машине, а не на самолете или поезде. Мне это было разрешено, поскольку это заняло бы не больше трех дней. Я взял на прокат этот автомобиль и сегодня утром на рассвете отправился в путь. Я ехал довольно быстро, когда попал в эту жуткую грозу, - отголосок вашей, думаю. Несмотря на грозу, я побрился до Лейк Джордж и намеревался заночевать там, но он выглядел так дьявольски неприветливо, что, увидев указатель на боковой дороге с рекламой этог