ие комитета "Парагон", он сидел в архиве министерства обороны. - Берти, - попросил он Кэпстика, - для работников архива я просто "новая метла", к тому же дотошная. Скажи им, что я выслуживаюсь перед начальством, пусть они ни о чем не беспокоятся, это простая проверка. Кэпстик достойно выполнил просьбу, рассказывая всем, что новый куратор С-1 ходит по всем министерствам, демонстрируя всем какой он деловой. Служащие архива помогали ему с плохо скрываемым раздражением. Престон получил доступ к папкам о входящей и исходящей документации, а это значит - к датам. Уже начальный этап проверки позволил ему продвинуть расследование. Все документы, кроме одного, имелись в министерстве иностранных дел и в канцелярии кабинета, поскольку касались союзников Британии по НАТО и ответных мер НАТО на советские инициативы. Но один документ никогда не покидал стен министерства обороны. Заместитель министра сэр Перегрин Джонс недавно вернулся с переговоров в Пентагоне. Там обсуждался вопрос о совместном патрулировании английских и американских ядерных подводных лодок в Средиземном море, центральной и южной части Атлантического и Индийского океанов. Он подготовил доклад о совещании и разослал его нескольким высокопоставленным чиновникам своего министерства. То, что этот документ оказался в числе украденных бумаг, доказывало: утечка информации произошла из министерства. Престон приступил к анализу распределения секретных документов по срокам. Он установил, что даты украденных документов охватывают срок в четыре недели. Он установил, что через каждого руководителя ведомства прошли не только эти, но и другие документы. Значит, вор был избирательным. К концу второго дня работы Престон выделил двадцать четыре человека, которые имели доступ ко всем десяти документам. Затем он проверил, кто из них за это время отсутствовал на работе, ездил за границу, болел. Из списка исключил тех, кто по разным причинам не имел доступа ко всем десяти документам в этот период. Темпу работы мешали две вещи: во-первых, Престону приходилось делать вид, что он изучает все без исключения документы архива, чтобы не привлекать внимание к этим конкретным десяти документам. Если утечка информации произошла на низшем уровне чиновников - через секретарш или машинисток - пересуды архивистов могли достичь их ушей. Во-вторых, он не мог подняться на верхние этажи, чтобы проверить сколько копий было сделано с оригиналов. Он знал, что иногда человек, получивший секретный документ, должен посоветоваться с коллегой. Для этого он делает номерную копию и отдает ее коллеге для ознакомления. После ее возврата, копию уничтожают или же сохраняют, как в этом случае. Оригинал отправляют в архив. С копиями могут знакомиться по несколько человек. Чтобы решить эту вторую проблему, он вернулся поздно вечером в министерство с Кэпстиком. Две ночи он провел на верхних этажах, пустых, если не считать нелюбопытных уборщиц, проверяя количество сделанных копий. После этой проверки ему удалось сузить круг подозреваемых, исключив тех, кто не делал копий с документов. 27 января он явился на Чарльз-стрит, чтобы доложить об успехах в расследовании. Его принял Брайан Харкорт-Смит. Сэра Бернарда не было на месте. - Я рад, что у тебя есть новости, Джон, - приветствовал Харкорт-Смит. - Мне дважды звонил Энтони Пламб. "Парагон" торопит нас. Ну, выкладывай. - Во-первых, - начал Престон, - документы. Они тщательно отобраны. Похоже, что наш вор получил четкое задание. Для того чтобы сделать такую подборку, нужно быть достаточно компетентным. Таким образом, исключаются работники низшего звена. Эти бы брали все, что попадется под руку. Моя гипотеза позволяет сузить круг подозреваемых лиц. Я считаю, документы вынес специалист, умеющий оценить важность информации, содержащейся в документах Клерков и посыльных придется исключить. В любом случае утечка информации произошла не из архива. Нет случаев срывания пломб с пакетов, пропажи документов или их незаконного копирования. Харкорт-Смит кивнул. - Ты думаешь, это сделал кто-то из руководства? - Да, Брайан. Есть еще одна причина, позволяющая мне так думать. Две ночи я провел, проверяя количество копий, сделанных с каждого документа. Никаких расхождений в их числе. Так что остается одна лазейка: кто-то уничтожал две копии вместо имеющихся трех, а третью выносил из здания. Теперь перейду к руководящим работникам, которые могли это сделать. - Двадцать четыре человека имели доступ ко всем десяти документам. Из них можно, я думаю, исключить двенадцать, так как они получали каждый по одной копии для того, чтобы высказать свое мнение о документе. Тут просто. Человек, получивший такую копию, должен вернуть ее тому, кто ее ему дал. Если бы он оставил ее себе, это сразу вызвало бы подозрения. Оставить себе десять копий - неслыханное дело. Остаются двенадцать человек, которые получали оригиналы из архива. Из них трое по разным причинам отсутствовали в те дни, даты которых указаны на копиях документов. Они брали документы из картотеки в другие дни. Остаются девять человек. Из этих девяти четверо не делали никаких копий, а сделать копию нелегально без записи в журнале невозможно. - Осталось пятеро, - пробормотал Харкорт-Смит. - Да. Разумеется, это только предположение. Через троих из этой пятерки проходили в это же время другие документы, близкие по тематике к украденным, но содержащие более интересную информацию. По логике вещей их тоже надо было украсть, но этого не произошло. Так что я остановился на двух подозреваемых. Он положил на стол перед Харкорт-Смитом два дела. Тот с любопытством взглянул на них. - Сэр Ричард Питерс и г-н Джордж Беренсон, - прочитал он. - Первый - помощник заместителя министра по международной и экономической политике, второй - заместитель начальника по оборонному обеспечению. У обоих есть свой штат. - Да. - Их сотрудников ты не подозреваешь? Почему? - Подозреваю. Но сначала снимем подозрения с начальства. Тогда поймать мелкого чиновника с помощью начальника отдела не составит труда. Я бы хотел начать с руководителей. - Что тебе для этого нужно? - спросил Харкорт-Смит. - Установить тайную слежку за обоими на некоторое время, прослушивать телефоны, просматривать почту, - ответил Престон. - Я спрошу разрешения у комитета "Парагон", - сказал Харкорт-Смит, только не ошибись. Эти двое большие шишки. x x x Второе заседание комитета "Парагон" состоялось в "Кобре" после обеда. Харкорт-Смит замещал сэра Бернарда Хеммингса. Он вручил каждому копию доклада Престона. Воцарилось молчание, пока каждый знакомился с ним. Когда чтение закончилось, сэр Энтони Пламб спросил: - Ну как? - Логично, - ответил сэр Хью Виллиерс. - Думаю, что господин Престон хорошо поработал, - сказал сэр Нэйджел Ирвин. Харкорт-Смит усмехнулся. - Я не думаю, что виноваты руководители. Скорее всего какая-нибудь секретарша, которой велели уничтожить копии. Она могла легко взять эти десять документов. Брайан Харкорт-Смит был провинциалом, держался вызывающе. За внешним лоском скрывались честолюбие и обидчивость. Всю жизнь его возмущала видимая легкость, с которой окружавшие его люди решали свои насущные проблемы. Его раздражали их многочисленные друзья и товарищи со школьных, университетских, армейских времен, к которым всегда можно обратиться за помощью. Он называл это "магическим кругом" и больше всего его раздражало то, что он не входил в этот круг. В один прекрасный день, говорил он себе не раз, когда он станет генеральным директором и получит дворянский титул, он почувствует себя равным с этими людьми, он заставит их слушать себя, внимательно слушать. На другом конце стола сэр Найджел Ирвин - человек проницательный - поймал выражение глаз Харкорт-Смита и оно его встревожило. "Этот человек может завидовать", - подумал он. Ирвин знал сэра Бернарда Хеммингса с давних времен. Он вспомнил об его отставке предстоящей осенью, о злобе и скрытом честолюбии Харкорт-Смита и о том, куда это все может привести, если уже не привело. - Ну что, мы все слышали о просьбе господина Престона, - сказал сэр Энтони Пламб. - Тотальная слежка. Мы согласны? Все подняли руки. x x x Каждую пятницу в МИ-5 проходит так называемая конференция "заявок". Председательствует на ней начальник управления К. На конференции директора служб представляют свои заявки на то, что им требуется: деньги, технические средства, людей для групп наружного наблюдения. Больше всего просьб, конечно, у директора управления А, который ведает группами наружного наблюдения. В эту пятницу, 30 января, собравшиеся на конференцию узнали, что "топтунов" уже разобрали. За два дня до этого Харкорт-Смит по просьбе "Парагона" выделил Престону столько "топтунов", сколько тот требовал. Он забрал 48 человек: четыре группы по шесть человек на суточные дежурства, четверых для открытой слежки, двоих для наблюдения из машин плюс двоих для страховки. Разумеется, это вызвало некоторое возмущение, но спорить было напрасно. Группы были проинструктированы офицерами, следить будете за двоими. Один женат, но его жена сейчас за городом. Супруги живут в Вест-Энде. Каждое утро он обычно пешком проходит примерно полторы мили до работы в министерство. Другой - холостяк, живет под Эденбриджем в Кенте. Каждое утро ездит на работу поездом. Наблюдение начнете с завтрашнего дня. Техническая служба установила подслушивающие устройства на телефоны, обеспечила перехват почты. Сэр Ричард Питере и Джордж Беренсон попали под "колпак". Разумеется, "топтуны" не смогли увидеть, как поздно вечером того же дня посыльный доставил пакет в Фонтеной-хаус. Хозяин дома, вернувшись с работы, забрал пакет у портье. В нем была копия гарнитура "Глен", выполненная из стразов. На следующий день "драгоценности" были помещены в банк "Коуттс". Глава 7 Обычно 13 число да еще пятница считается несчастливым днем, но для Престона все вышло наоборот. Появился первый проблеск в утомительной слежке. Наблюдение велось 16 дней без особого успеха. Оба были людьми привычек, оба не замечали, что за ними следят, им даже не приходило в голову такое. Это облегчало задачу "топтунов", но делало работу скучной. Лондонец каждое утро в одно и то же время выходил из своей квартиры в Белгравии, шел к углу Гайд-парка, поворачивал на Конститьюшн-хилл и, пересекая Сент-Джеймский парк, выходил к Хорс-Гардс-Парейд. Отсюда он шел к Уайтхоллу и входил в свое министерство. Иногда он обедал там, иногда выходил на обед куда-нибудь в ресторан. Вечерами он либо был в клубе, либо сидел дома. Обитатель живописного коттеджа около Эденбриджа каждый день в одно и то же время садился в поезд до Лондона, от вокзала Чаринг-кросс пешком добирался до министерства и исчезал внутри. "Топтуны" каждую промозглую ночь следили за его домом, на рассвете их сменяла дневная группа. Ни один из подопечных не совершал ничего подозрительного. Перлюстрация корреспонденции и телефонное прослушивание ничего не давали. Обычные счета, личные письма, банальные телефонные разговоры - спокойная респектабельная жизнь. До 13 февраля. Престон, контролирующий операцию, находился в радиофицированной комнате в подвальном этаже на Корк-стрит, когда на связь с ним вышла группа "Б", наблюдающая за сэром Ричардом Питерсом. - "Джо" берет такси. Мы следуем за ним на машинах. На жаргоне "топтунов" объект слежки назывался "Джо", "приятель" или "наш друг". Когда группа "Б" закончила работу, Престон выяснил все подробности у старшего группы Гарри Буркиншоу. Это был невысокий, полный, среднего возраста человек, профессионал, который мог часами водить объект, не выделяясь из толпы, пресекая все попытки замести след. На нем был клетчатый пиджак, мягкая шляпа с загнутыми вверх полями, на шее висел фотоаппарат, в руках был плащ. Он походил на обычного американского туриста. Как у всех "топтунов", шляпа, пиджак и плащ были мягкими, легко выворачивались наизнанку, меняя при этом облик владельца в считанные секунды в шести различных комбинациях. "Топтуны" дорожат своим реквизитом. - Так что случилось, Гарри? - поинтересовался Престон. - Он вышел из министерства в обычное время. Мы следовали за ним. Но вместо того, чтобы идти в обычном направлении, он дошел до Трафальгарской площади и поймал такси. У нас был конец смены. Мы сообщили сменщикам, чтобы они немного повременили, а сами последовали за такси. Он вышел из машины возле магазина деликатесов "Панзер" на Бейсуотер-роуд и свернул на Кланрикард-гарденс. Пройдя половину улицы, он подошел к одному из домов и спустился по ступенькам в подвальный этаж. Один из моих парней подошел ближе и увидел, что внизу была дверь, ведущая в квартиру. Он вошел туда. Затем "Джо" вышел, поднялся по ступенькам, опять вернулся на Бейсуотер-роуд, снова поймал такси и вернулся в Вест-Энд. После этого он повторил свой обычный путь. Мы передали его сменщикам в районе Парк-Лейн. - Сколько времени он пробыл в квартире? - 30-40 секунд, - ответил Буркиншоу, - либо его очень быстро впустили, либо у него свой ключ. Свет он не включал. Похоже, что он заходил за почтой. - Что это за дом? - Грязный дом, грязный подвал. Сегодня утром я все запишу в журнал наблюдений. Можно идти? Ноги болят от усталости. Весь вечер Престон думал о происшествии. Почему вдруг сэру Ричарду Питерсу понадобилось посетить грязную квартиру? Что он делал там так недолго? Для встречи слишком мало времени. Забрал почту или, может быть, оставил ее для кого-то? За домом было установлено наблюдение и уже через час машина с человеком с фотоаппаратом была там. Выходные есть выходные. Престон мог бы заставить гражданские власти обыскать квартиру в субботу-воскресенье, но это могло придать делу огласку. А расследование было строго секретное. Он решил дождаться понедельника. x x x Комитет "Альбион" избрал своим председателем и представителем профессора Крылова. Именно он связался с майором Павловым и сообщил ему, что комитет желал бы высказать свои соображения Генеральному секретарю. Это было в субботу утром. Через несколько часов всем четырем членам комитета сообщили, что заседание состоится на даче Генерального секретаря в Усово. Трое приехали на своих машинах. Майор Павлов лично довез Филби, так что тот обошелся без шофера КГБ Григорьева, которого к нему прикрепили две недели назад. К западу от Москвы за Успенским мостом на берегу Москва-реки вытянулись деревеньки и дачные поселки власть имущих. Даже здесь действуют четкие разграничения. В Переделкино живут писатели, академики, военные; в Жукове - члены ЦК. Дачи членов Политбюро располагаются в Усово - самом шикарном из всех поселков. В обычном понимании дача - это легкий домик за городом; но здесь стояли роскошные особняки, окруженные гектарами сосновых и березовых рощ. Двадцать четыре часа в сутки охрану здесь несет Девятое управление КГБ, оберегая покой и жизнь представителей власти. Филби знал, что каждый член Политбюро имеет четыре личные резиденции. Одна - квартира на Кутузовском проспекте, которая, если владелец не попадает в опалу, остается за его семьей навсегда, вторая - официальная резиденция на Ленинских горах со всеми удобствами и обслуживающим персоналом, которая всегда прослушивается и редко используется, разве что для приема иностранных гостей. Третья - дача к западу от Москвы, которую можно обстроить и обставить по собственному вкусу. И, наконец, четвертая - летняя резиденция в Крыму на Черном море. Генеральный секретарь построил свою летнюю резиденцию в Кисловодске, на Кавказе, близ минерального источника для лечения желудка. Филби никогда не видел дачу Генерального секретаря в Усово. Это было длинное низкое каменное здание с крышей, крытой "кровельной жестью, обстановка в нем напоминала квартиру на Кутузовском проспекте. В доме было очень жарко, вдобавок в просторной гостиной, где их принял Генеральный секретарь, горел камин. После кратких приветствий Генеральный секретарь попросил профессора Крылова изложить соображения комитета "Альбион". - Понимаете, товарищ Генеральный секретарь, мы искали способ изменить мнения, примерно десяти процентов британских избирателей по двум важным вопросам. Во-первых, поколебать в них веру в нынешних консерваторов. Во-вторых, уверить их, что только лейбористское правительство обеспечит им безопасность и достаток. Чтобы облегчить задачу, мы задали себе вопрос, нет ли какой-нибудь одной проблемы, которую можно поставить во главу угла на предстоящих выборах. После глубоких размышлений мы пришли к выводу, что никакая экономическая проблема - будь то сокращение рабочих мест, закрытие фабрик, рост автоматизации производства или даже сокращение расходов на социальные нужды - не сможет стать ключевой. Мы считаем, что только одна неэкономическая проблема является и важной и животрепещущей для Великобритании и всей Западной Европы - это проблема ядерного разоружения. Эта проблема занимает умы, будоражит чувства миллионов простых людей на Западе. По сути, это проблема массового страха, именно на это надо делать ставку. - Какие у вас конкретные предложения? - мягко спросил Генеральный секретарь. - Вы знаете, товарищ Генеральный секретарь, о нашей работе в этом направлении. Не миллионы, а миллиарды рублей уже потрачены на то, чтобы через общественное движение за ядерное разоружение внушить европейцам мысль, что всеобщее ядерное разоружение - гарантия мира. Наши скрытые усилия дали значительный результат, но он ничтожен по сравнению с тем, что нам предстоит теперь. Из четырех партий, участвующих в следующих выборах, только лейбористы выступают за всеобщее и полное ядерное разоружение. Мы считаем, что настало время пустить в ход все - фонды, дезинформацию, пропаганду, чтобы заставить колеблющихся избирателей поверить, будто, голосуя за лейбористов, они голосуют за мир. Тишина, воцарившаяся в ожидании реакции Генерального секретаря, была почти осязаемой. Наконец он заговорил: - Те усилия, которые мы прилагали на протяжении восьми лет и о которых вы говорили, принесли плоды? Профессор Крылов выглядел так, будто его поразила ракета "воздух-воздух". Филби уловил настроение Генерального секретаря и покачал головой. Генеральный секретарь заметил этот жест и продолжил: - Восемь лет мы предпринимали огромные усилия с целью подорвать доверие населения к правительству. Сейчас действительно все общественные движения за разоружение контролируются левыми и так или иначе работают на нас. Кампания дала нам много агентов влияния. Но... Генеральный секретарь неожиданно ударил ладонями по ручкам инвалидной коляски. Этот яростный жест у хладнокровного человека поразил четверых слушателей. - Ничего не изменилось, - выкрикнул Генеральный секретарь, а затем продолжил ровным голосом. - Пять лет назад, четыре года назад все эксперты ЦК, университетов, аналитических групп КГБ говорили нам, что движения за ядерное разоружение столь сильны, что могут заставить правительства отказаться от размещения крылатых ракет и "Першингов". Мы поверили этому и обманулись. На переговорах в Женеве мы заняли решительную позицию, веря, что если мы продержимся, правительства Западной Европы "сдадутся перед огромными мирными демонстрантами, которых мы тайно "подкармливали", и откажутся размещать ракеты "Першинг". Но они их разместили, а нам пришлось это наблюдать. Филби кивнул. В 1983 году он крупно рискнул, написав докладную, где утверждал, что движения за разоружение на Западе, несмотря на весь их шум и массовость, не смогут повлиять на результаты выборов или изменить желания правительства. Оказалось, что он был прав. Все вышло именно так, как он предполагал. - Наша неудача все еще отзывается болью в душе, товарищи, - произнес Генеральный секретарь. - А вы снова мне предлагаете почти то же самое. Полковник Филби, каковы результаты последних опросов общественного мнения? - Не слишком обнадеживающие. Согласно последнему опросу только двадцать процентов англичан - за всеобщее ядерное разоружение. А среди рабочих, традиционно поддерживающих лейбористов, процент еще ниже. Факт печальный, рабочий класс Великобритании - самый консервативный в мире. Он же - и самый патриотичный. Во время Фолклендского кризиса несгибаемые профсоюзные активисты, забыв о своих извечных претензиях к работодателям, трудились круглосуточно, чтобы подготовить военные корабли к отправке в район боевых действий. Нам следует признать горькую истину: рабочие Великобритании не связывают свои интересы ни с нами, ни с угрозой ядерной войны. И нет никаких причин полагать, что сейчас они изменят своим традициям. - Я просил комитет рассмотреть вопрос исходя из реальности, - сказал Генеральный секретарь. - Идите, товарищи. Думайте. Нужны активные действия, порождающие небывалый массовый страх, о котором вы говорили и который заставит самых хладнокровных голосовать за то, чтобы убрать ядерное оружие с территории их страны, то есть голосовать за лейбористов. Тогда все ушли. Генеральный встал и, опираясь на палку, медленно подошел к окну. Он смотрел на заснеженные березы. Когда он пришел к власти после смерти своего предшественника, он решил, что должен выполнить пять задач за то время, что ему осталось в жизни. Он хотел, чтобы его вспоминали как человека, при котором увеличился выпуск продовольствия, улучшилось его распределение; удвоилось производство потребительских товаров, повысилось их качество благодаря широкомасштабной реконструкции на всех уровнях; исчезла коррупция, лишавшая страну жизненных сил, и, наконец, было достигнуто превосходство в военной силе и технике над любым противником. Через четыре года он понял, что не смог выполнить ни одной из поставленных задач. Он стар и болен, время его истекает. Он всегда гордился своим прагматизмом и реализмом в рамках строгих законов марксизма. Но даже у прагматиков есть мечты, а у стариков честолюбие. Его мечта была простой: он хотел добиться таких успехов, которых не добился никто. В ту холодную зимнюю ночь он желал этого как никогда. x x x В воскресенье Престон прошел мимо дома на Кланри-кард-гарденс. Буркиншоу был прав: это был один из пятиэтажных домов викторианской эпохи, который когда-то прекрасно выглядел, а теперь обветшал. Здесь сдавали крохотные квартирки. Газончик перед входом зарос сорняками, пять ступенек вели к входной двери с облупившейся краской. Еще одна лесенка вела в подвал. Сверху виднелась лишь часть двери, ведущей в квартиру. "Зачем титулованному чиновнику понадобилось посетить столь неприглядное место", - снова подумал Престон. Где-то рядом, он знал, находится "топтун" с фотокамерой наготове. Он не пытался его обнаружить, но знал, что за ним наблюдают. В понедельник утром в журнале наблюдений он фигурировал как "ничем не примечательный мужчина, который прошел мимо дома в 11.21, проявив к дому некоторый интерес". "Спасибо и на этом", - подумал он. В понедельник утром он зашел в местное отделение городского совета и посмотрел список налогоплательщиков с этой улицы. У дома, который его интересовал, был только один владелец - Майкл 3. Мифсуд. Он был благодарен за инициал "3", имена с этой буквой встречались чрезвычайно редко. Он связался с "топтуном" на Кланри-кард-гарденс, и тот по его заданию подошел к входной двери и посмотрел на кнопки звонков с фамилиями внизу. М. Мифсуд жил на первом этаже. Мифсуд, по всей видимости, сдавал меблированные квартиры, иначе бы жильцы квартир сами платили налоги. В то же утро в Кройдоне он проверил Майкла 3. Мифсуда на компьютере по сводкам обо всех иммигрантах. Мифсуд был мальтийцем, жил в Лондоне уже тридцать лет. За ним ничего не числилось, но в регистрационной записи пятнадцатилетней давности почему-то стоял вопросительный знак без всяких пояснений. Компьютер в Скотленд-Ярде с данными о преступлениях объяснил его. Мифсуда тогда чуть ли не выслали. Вместо этого он отсидел два года за то, что жил на средства, добытые аморальным путем. После обеда Престон встретился с Армстронгом в отделе финансов на Чарлз-стрит. - Завтра мне надо стать налоговым инспектором, - заявил Престон. Армстронг вздохнул. - Попробую устроить. Позвони мне в конце рабочего дня. Потом он пошел к юристам. - Можно попросить в специальном отделе ордер на обыск по этому адресу? Кроме того, мне в помощь нужен сержант специального отдела. МИ-5 не имеет права сама производить аресты. Это сделать может только полицейский, за исключением чрезвычайных обстоятельств. Когда МИ-5 требуется кого-то арестовать, они просят об этом специальный отдел. - Надеюсь, вы дверь ломать не будете? - с подозрением спросил юрист. - Разумеется, нет, - ответил Престон, - мы дождемся жильца квартиры, зайдем и произведем обыск. Возможно, придется арестовать его, все зависит от результатов обыска. Для этого мне и нужен сержант. - Ладно, я свяжусь с нашим судьей. Завтра утром у тебя все будет. Около пяти часов вечера того же дня Престон получил удостоверение налогового инспектора финансового управления. Армстронг дал ему карточку с телефонным номером. - Если возникнет заминка, пусть жилец позвонит по этому номеру. Это телефон финансового управления в Виллесден-Грин. Спросить г-на Чарнли. Он за тебя поручится. Кстати, твоя фамилия - Брент. - Понятно, - кивнул Престон. Господина Майкла Мифсуда, с которым ему пришлось беседовать на следующее утро, нельзя было назвать приятным человеком. Небритый, мрачный и недружелюбный он впустил Престона в неопрятную гостиную. - Что вы от меня хотите? - запротестовал Мифсуд. - Какой доход? Все, что я зарабатываю, я указываю в декларации. - Господин Мифсуд, уверяю вас, это обычная проверка. Сколько вы берете со своих жильцов? - Мне нечего скрывать. Выясняйте все с моим бухгалтером, - вызывающим тоном ответил Мифсуд. - Разумеется, я могу побеседовать с ним, если хотите, - сказал Престон. - Но, уверяю вас, тут мы позаботимся о том, чтобы услуги бухгалтера нам, вам дорого обошлись. Если с арендными платежами все в порядке, я просто уйду и займусь проверкой кого-нибудь другого. Но если, не дай бог, выяснится, что какая-то квартира сдана для неблаговидных занятий, все будет по-другому. Лично меня интересуют только налоги, но я буду обязан сообщить полиции, если здесь что-то будет не так. Вы знаете, что значит жить на подозрительные доходы? - Что вы имеете в виду? - запротестовал Мифсуд. - Здесь никто не зарабатывает нечестных денег. У меня хорошие жильцы. Они платят за аренду, я плачу налоги. Вот и все. Говоря это, он слегка побледнел, но достал журналы регистрации арендных платежей. Престон делал вид, что его интересует все. Он отметил, что квартира в подвальном этаже сдана господину Дики за сорок фунтов стерлингов в неделю. За час он узнал все подробности. Мифсуд никогда не видел жильца квартиры в подвальном этаже, но тот регулярно, как по часам, платил ему наличными и у него было письмо с просьбой о найме квартиры за подписью господина Дики. Престон, несмотря на протесты Мифсуда, забрал письмо с собой. Ближе к обеду он передал его специалистам-графологам в Скотленд-Ярде вместе с образцами почерка и подписи сэра Ричарда Питерса. К концу дня ему позвонили из Ярда и подтвердили, что почерк везде один и тот же, хотя в письме намеренно изменен. "Вот так, - подумал Престон, - значит Питерс снимает жилье. Для встреч со связником?". Престон велел, чтобы ему немедленно сообщили, когда Питерс снова появится в квартире. За квартирой было установлено постоянное наблюдение на случай, если там появится кто-то еще. x x x Прошла среда. В четверг, выйдя из министерства, сэр Ричард Питерс поймал такси и отправился в район Бейсуотер. "Топтуны" немедленно вышли на связь с Престоном, который сидел в баре на Гордон-стрит. Он, в свою очередь, позвонил в Скотленд-Ярд и вызвал выделенного ему в помощники сержанта специального отдела. - Встретимся на другой стороне улицы, езжай туда как можно быстрее, но, пожалуйста, без шума. Все встретились в темноте напротив дома. Престон отпустил такси в двухстах метрах от цели. Сержант специального отдела приехал на машине без опознавательных знаков, которую шофер запарковал за углом, выключив фары. Сержант Ландер был молодым и "зеленым"; с МИ-5 он работал первый раз и волновался. Из темноты появился Гарри Буркиншоу. - Сколько он там уже находится, Гарри? - Пятьдесят пять минут, - ответил Буркиншоу. - Кто-нибудь к нему заходил? - Нет. Престон достал ордер на арест и показал его Ландеру. - Пошли. - Он может оказать яростное сопротивление, сэр? - поинтересовался Ландер. - Надеюсь, что нет, - ответил Престон. - Он важный чиновник, человек средних лет. Они перешли улицу и тихо зашли на газончик перед домом. За занавесками подвального этажа тускло горел свет. Молча они спустились по ступенькам. Престон позвонил в дверь. За дверью послышался стук каблуков, и она открылась. В просвете стояла женщина. Когда она увидела двух мужчин, улыбка сползла с ее ярко накрашенных губ. Она попыталась закрыть дверь. Но Ландер, оттолкнув женщину, распахнул ее и вошел внутрь. Женщина была немолода, но выглядела неплохо. Волнистые черные волосы падали на плечи и оттеняли сильно накрашенное лицо. Глаза были густо подведены тушью и тенями, на щеки были наложены румяна, на губах - яркая помада. Прежде чем она запахнула халат, Престон успел разглядеть черные чулки и длинный, затянутый на поясе, лиф с красными тесемками. Взяв ее за локоть, он отвел ее в гостиную и усадил. Она сидела, опустив голову и уставившись на ковер. Они сидели молча, пока Ландер обыскивал квартиру. Он знал, что нарушители иногда прячутся под кроватями и в шкафах. Ландер хорошо поработал. Через десять минут он, запыхавшись, вышел из глубины квартиры. - Его нет, сэр. Наверное, он вышел через заднюю дверь и через забор перелез на другую улицу. В этот момент раздался звонок у входной двери, - Ваши люди? - спросил Ландер у Престона. Престон покачал головой. - Один звонок - нет, - ответил он. Ландер пошел открывать дверь. Престон услышал проклятия и топот ног. Позже выяснилось, что в дверь позвонил мужчина, который, увидев Ландера, пытался убежать. Люди Буркиншоу догнали его на верхней ступеньке лестницы и держали до тех пор, пока Ландер не застегнул на нем наручники. После этого он затих, его отвели к полицейской машине. Престон сидел с женщиной и слышал как прекратились шум и возня. - Это не арест, - тихо сказал он. - Но, я думаю, нам следует пройти в контору, не так ли? Женщина, выглядевшая теперь жалкой, кивнула. - Можно мне переодеться? - Неплохая идея, сэр Ричард, - сказал Престон. Через час арестованного при входе водителя грузовика выпустили из полицейского участка в Пэддингтон Грин. Ему с его нетрадиционными "голубыми" склонностями посоветовали впредь не слишком доверять объявлениям с предложениями о встрече, публикуемым в некоторых журналах известного содержания. Джон Престон отвез сэра Ричарда за город и пробыл с ним до полуночи, выслушав все, что тот мог ему сообщить, и вернулся в Лондон. Остаток ночи он писал докладную записку. Копии докладной записки лежали перед каждым из членов комитета "Парагон", когда они встретились в 11 часов утра в пятницу. На лицах было замешательство и отвращение. "Черт возьми, - думал сэр Мартин Фленнери, секретарь кабинета, сначала Хэйман, затем Трестрейл, потом Даннетт и теперь вот этот. Неужели эти негодяи не могут держать свои ширинки застегнутыми?" - Совершенно ужасно, - произнес сэр Губерт Виллиерс из министерства внутренних дел, - Я не думаю, что мы захотим иметь такого парня в нашем министерстве, - сказал сэр Перри Джонс из министерства обороны. - Где он сейчас? - спросил сэр Энтони Пламб генерального директора МИ-5, который сидел рядом с Брайеном Харкорт-Смитом. - В одном из наших загородных домов, - ответил Бернард Хеммингс. - Он уже позвонил в министерство, сказав, что звонит из своего коттеджа в Эденбридже, что поскользнулся и сломал ногу, что на ногу наложили гипс, поэтому две недели его не будет на работе. - А мы не упустили из виду один момент? - тихо спросил сэр Найджел Ирвин, шеф МИ-6. - При всех его необычных вкусах, действительно ли он тот, кого мы ищем, и через него ли идет утечка информации? Брайен Харкорт-Смит откашлялся: - Допрос еще только начался, джентльмены, - сказал он. - Но похоже, что это именно он. Его легко завербовать путем шантажа. - Время нас сильно поджимает, - добавил сэр Патрик Стрикленд из министерства иностранных дел. - Нам еще предстоит оценить нанесенный ущерб и решить, что и когда мы скажем нашим союзникам. - Мы могли бы... ускорить допросы, - предложил Харкорт-Смит. Думаю, можно получить ответ в течение суток. Наступила напряженная тишина. Всем была неприятна мысль, что одного из их коллег, чтобы он там не сделал, подвергнут "интенсивному" допросу. Сэр Мартин Флэннери почувствовал тошноту. Он испытывал глубокую неприязнь к любой форме насилия. - Это ведь не обязательно на данном этапе? - спросил он. Сэр Найджел Ирвин поднял голову, оторвавшись от докладной записки: - Бернард, этот Престон - офицер, ведущий расследование, - очень толковый человек. - Совершенно верно, - подтвердил сэр Бернард Хеммингс. - Я тут подумал, - продолжил Ирвин неуверенно, - он провел достаточно времени с Питерсом сразу после ареста на Бейуотер. Комитету будет полезно заслушать его. - Он мне доложил все лично сегодня утром, - быстро вставил Харкорт-Смит. - Уверен, что смогу ответить на все вопросы относительно происшедшего. Шеф "шестерки" рассыпался в извинениях. - Мой дорогой Брайан, я в этом ни минуты не сомневался, - сказал он. Просто понимаешь... иногда впечатление от допроса трудно изложить на бумаге. Я не знаю мнения комитета, но нам придется решать, что делать дальше. Думаю, будет полезно выслушать человека, который лично разговаривал с Питерсом. Все закивали головами. Хеммингс отправил явно раздраженного Харкорта-Смита к телефону вызвать Престона. Пока все ждали, подали кофе. Престон явился через тридцать минут. Члены комитета разглядывали его с некоторым любопытством. Его посадили в центре стола напротив генерального директора МИ-5 и его заместителя. Сэр Энтони Пламб изложил ему дилемму, мучившую комитет. - Как все было? - спросил сэр Энтони. Престон на минуту задумался. - В машине по пути за город он "сломался", - сказал он, - До этого он держал себя в руках, хотя и с большим трудом. Кроме меня, в машине никого не было. Он начал плакать и рассказывать. - Да? И что же он рассказал? - спросил сэр Энтони. - Он заявил, что он фетишист и любит переодеваться в женскую одежду, но его ошеломило мое обвинение в предательстве. Он горячо отрицал это и продолжал в том же духе, пока я не заставил его подумать о случившемся. - Разумеется, он все будет отрицать, - сказал Брайен Харкорт-Смит. И все-таки это может быть именно тот, кого мы ищем. - Может быть, - согласился Престон. - Каково ваше впечатление, что вам подсказывает интуиция? - поинтересовался сэр Найджел Ирвин. Престон глубоко вздохнул: - Господа, я не думаю, что он предатель. - Можно спросить почему? - поинтересовался сэр Энтони. - Как сказал сэр Найджел, интуиция, - ответил Престон, - Я видел двоих, у которых все рухнуло и которые считали, что им незачем больше жить. Люди в таком состоянии выкладывают все до конца. Редкие столь хладнокровны, как Филби или Блант, и могут держать себя в руках. Но это убежденные марксисты, предатели по убеждению. Если сэра Ричарда Питерса шантажом заставили продавать секреты, я думаю, что он сломался бы как карточный домик, признался бы во всем и не удивился бы обвинению в предательстве. А он был совершенно изумлен, это невозможно сыграть. Думаю, он уже не был на это способен. Либо так, либо он достоин "Оскара". Речь, произнесенная перед членами комитета "Парагон", была длинной для столь невысокого по званию и должности сотрудника. После его выступления на некоторое время воцарилось молчание. Харкорт-Смит бросал гневные взгляды. Сэр Найджел с интересом изучал Престона. Он знал об инциденте в Лондондерри, на котором "погорел" Престон, после которого он был вынужден уйти из военной разведки. Он также отметил взгляд Харкорта-Смита и удивился, почему заместитель Генерального директора "пятерки" невзлюбил Престона. Его личное мнение о нем было весьма благоприятным. - Что ты думаешь, Найджел? - спросил сэр Энтони Пламб. - Я тоже наблюдал людей в состоянии полного отчаяния. Вассал, Прайм были слабые, неуверенные люди. Они рассказали все, когда их раскрыли. Поэтому, если это не Питерс, то остается Джордж Беренсон. - Прошел месяц, - отметил сэр Патрик Стрикленд, - нам надо любым способом найти виновного. - Им может оказаться личный помощник или секретарша одного из наших двух подозреваемых, - заметил сэр Перри Джонс. - Не так ли, господин Престон? - Совершенно верно, сэр, - ответил Престон. - Тогда мне нужно либо отвести подозрения от Джорджа Беренсона, либо удостовериться в том, что он тот, кого мы ищем, - сказал Патрик Стрикленд с некоторым раздражением. - Даже если он окажется невиновным, то остается Питере. А если он не признается, мы возвращаемся в исходное положение. - Можно я выскажу предложение? - тихо спросил Престон. Это вызвало некоторое удивление. Его пригласили сюда не для советов. Но сэр Энтони Пламб был вежливым человеком. - Пожалуйста, - сказал он. - Десять украденных документов касаются одной темы, - начал Престон. Все согласно кивнули. - Семь из них, - продолжал Престон, - содержат данные о размещении военно-морских сил Великобритании и США в северной и южной частях Атлантического океана. Похоже, что планы НАТО в этой области особенно интересуют "нашего" шпиона и тех, на кого он работает. Можно ли сделать так, чтобы через г-на Беренсона прошел еще один заманчивый документ аналогичного содержания. Если он действительно шпион, он не удержится, чтобы не сделать с него копию и передать заказчику. Некоторые из сидящих за столом закивали в знак согласия. - Хотите спровоцировать его? - задумчиво проговорил сэр Бернард Хеммингс. - Как ты думаешь, Найджел? - Мне нравится эта идея. Как это сделать, Перри? Сэр Перри Джонс поджал губы. - Это проще, чем вы думаете, - сказал, он. - Когда я был в Америке, мы обсуждали вопрос, о котором я пока официально не сообщил. Дело в том, что, возможно, нам придется увеличить запасы топлива и оборудования на острове Вознесения для ядерных подводных лодок. Американцы в этом очень заинтересованы и предложили поделить расходы, если им тоже будет предоставлено право участия. Если договоримся, нашим подводным лодкам не придется возвращаться для заправки в Феслейн, в Норфолк, где идут бесконечные демонстрации протеста. Я полагаю, что мог бы подготовить по этому вопросу строго конфиденциальную записку и передать ее четырем-пяти коллегам из руководства, включая Беренсона. - В обычных условиях бумага такого рода попала бы в руки Беренсона? - спросил сэр Педди Стрикленд. - Разумеется, - ответил Джонс, - он - заместитель начальника по оборонному обеспечению и занимается проблемами ядерных вооружений. Он получил бы такую бумагу вместе с тремя или четырьмя чиновниками. Неск