вающий хозяйство. Когда Карпов позвонил, к телефону подошла домработница Марченко. Она сказала, что хозяин приедет на следующий день, в пятницу, как обычно после шести вечера. Он поблагодарил ее и положил трубку. Он решил отпустить шофера и устроить Марченко сюрприз - подъехать к нему часам к семи. x x x Престон лежал на кровати, рассуждая сам с собой. Кармайкл привез ему все показания, взятые в больнице и в управлении. Как любые показания, они были изложены сухим канцелярским языком, совсем не похожим на тот, каким люди обычно излагают то, что они видели и слышали. Факты и никаких эмоций. Престон не знал одной детали, потому что Крейг не упомянул о ней, а медсестра просто не видела: перед тем как выбежать из палаты в коридор, Семенов пытался схватить круглую табачную коробку. Крейг просто сообщил, что пострадавший толкнул его. В списке личных вещей тоже не было ничего интересного. Числилась круглая табачная коробка с содержимым. А что имелось в виду под "содержимым"? Может быть, махорка? Престон перебрал в уме возможные версии. Первая: Семенов - тайный агент, которого забросили на территорию Британии, что маловероятно. Он числится в списке экипажа, его отсутствие на судне в момент отплытия в Ленинград могло вызвать подозрение. Итак, он прибыл в Глазго и покинул судно ночью в четверг. Что он делал в тот поздний час на полпути к Грейт-Вестерн-роуд? Хотел передать посылку через тайник или шел на встречу? Неплохо. А может, взять посылку, чтобы доставить ее в Ленинград? Уже лучше. Но некоторые сомнения мучили Престона. Зачем с таким отчаянием матрос защищал рюкзак, будто вся жизнь зависела от этого? Он же уже должен был освободиться от того, что доставил. Если, наоборот, он прибыл забрать груз, но еще не успел этого сделать, то опять возникал все тот же вопрос. Если он забрал груз, то почему никаких интересных документов или вещей при нем не найдено. И если то, что он должен был передать или забрать, было спрятано в одежде, то зачем ему понадобился рюкзак. Если что-то было зашито в подкладку его куртки или брюк, спрятано в каблуке ботинка, то почему бы не отдать нэдам рюкзак, из-за которого все и началось. Он бы спас свою жизнь, придя на встречу или обратно на корабль (неизвестно куда именно он направлялся) всего с парой синяков. Престон прокрутил еще несколько вариантов. Возможно, матрос прибыл как курьер для очной встречи с советским агентом, работающим в Британии. Зачем? Чтобы передать устную информацию? Непохоже. Есть более надежные способы это сделать. Получить устный рапорт? То же самое. Встретиться с резидентом, чтобы поменяться с ним местами? Тоже не подходит. Фотография в мореходной книжке была его, Семенова. Если бы он должен был поменяться местами с нелегалом, Москва бы выдала ему вторую платежную книжку с нужной фотографией, чтобы тот, другой, мог взойти на судно как матрос Семенов. И вторая книжка была бы при нем. В крайнем случае зашитая в подкладку... В подкладку чего? В подкладку жакета? Тогда зачем защищать рюкзак? В рюкзак? Ближе к истине. Все дороги ведут к этому проклятому рюкзаку. Около полуночи он позвонил Кармайклу домой. - Вы не могли бы заехать за мной в восемь? - спросил Престон, - Я хочу поехать в участок и осмотреть личные вещи погибшего. x x x В пятницу утром за завтраком Евгений Карпов спросил свою жену Людмилу: - Ты сможешь поехать с детьми на дачу сегодня сама? - Конечно. Ты приедешь после работы? Он рассеянно кивнул. - Я опоздаю. Мне нужно повидаться с человеком из ГРУ. Людмила вздохнула про себя. Она знала, что у него есть маленькая щупленькая секретарша, похожая на куропатку, с квартирой в районе Арбата. Ей это было известно, жены часто сплетничают между собой, а в таком расслоенном обществе, как их, большинство ее подруг были женами офицеров такого же ранга, как и ее муж. Она скрывала от мужа, что знает о его слабости. Ей было пятьдесят, она была замужем за Карповым уже 28 лет. Это было удачное замужество, если брать в расчет его службу. Она была неплохой хозяйкой. Как и другие жены офицеров ПГУ, она потеряла счет вечерам, которые провела в ожидании, пока муж сидел в шифровальной комнате посольства далеко за рубежом. Она выдерживала бесконечную скуку бесчисленных дипломатических приемов, выдерживала молча, не зная иностранных языков, в то время как ее муж, элегантный и приветливый, довольно свободно болтал по английски, французски и немецки, делая свою работу под прикрытием посольства. Она потеряла счет неделям, проведенным в одиночестве с маленькими детьми на руках в тесной квартирке, когда он, будучи младшим офицером, был где-то далеко на курсах или на задании стоял в тени у Берлинской стены в ожидании возвращения курьера. Она испытала и панический страх, когда на заграничной станции один из коллег ее мужа сдался западным властям и контрразведчики в течение нескольких часов мучили ее расспросами об этом человеке и его жене. С сожалением она наблюдала, как жену перебежчика, женщину, с которой она могла быть знакома, а сейчас не рискнула бы даже до нее дотронуться, выводили из самолета. Это - работа, говорил ей муж, стараясь успокоить. Все это было давно. Теперь ее Женя уже генерал, у них светлая и просторная квартира, прекрасно обустроенная дача в строгом соответствии со вкусами мужа: дерево, ковры - удобно, но чуть грубовато. Их сыновья - их гордость, оба учились в университете: один на врача, другой на физика. Не будет больше страшных посольских квартир, через три года муж уйдет в отставку с почестями и хорошей пенсией. А то, что он встречается с другой женщиной раз в неделю, не оригинально. Может быть, так даже и лучше, чем иметь мужа грубого пьянчугу, как у некоторых, или заштатного майора в забытой богом азиатской республике. И все-таки она вздохнула про себя. x x x Здание полицейского участка в Глазго не самое привлекательное в городе. В нем дело о драке и самоубийстве потонуло в рутине других дел. - Дежурный сержант помахал констеблю и провел Кармайкла и Престона внутрь, где открыл комнату, уставленную коробками с вещественными доказательствами различных дел. Он посмотрел на удостоверение Кармайкла без удивления, не удивился он и тому, что Кармайкл с коллегой собрались проверить личные вещи погибшего человека, который оказался иностранным моряком. Сержант знал порядок расследований - полжизни он потратил на них, но он отказался покинуть комнату, пока они открывали коробку и осматривали содержимое. Престон начал с ботинок. Он проверил каблуки, посмотрел, не снимаются ли подошвы и нет ли специальных тайников внутри. Носки и нижнее белье заняли меньше времени. Он снял крышку с разбитых наручных часов, но они оказались просто часами. На проверку брюк ушло больше времени: он прощупал все швы и складки в поисках каких - либо уплотнений. Никаких результатов. Свитер со стойкой, который носил этот русский, осмотреть было гораздо проще: ни швов, ни уплотнений. Гораздо дольше он возился с курткой, но безрезультатно. Когда подошла очередь рюкзака, Престон был убежден, что если этот загадочный товарищ Семенов и имел что-то при себе, то это что-то должно быть тут. Он начал с грубого свитера, место которого было разве что на свалке. Ничего. Тогда он занялся самим рюкзаком. Через полчаса Престон убедился, что рюкзак имеет двойное брезентовое дно, прошитое несколькими швами, сам мешок сшит из однослойного брезента. Маленькие заклепки в верхней части рюкзака отнюдь не передатчики, а веревка не антенна. Осталась табачная коробка. Она была русского производства с обыкновенной закручивающейся крышкой. Она все еще пахла едким табаком. Вата была ватой. Три металлических диска: два блестящих - из легкого металла, похожего на алюминий, третий - матовый, как свинец, и тяжелый. Он рассматривал их, положив на стол. Кармайкл смотрел на Престона, а сержант уставился на пол. Его смущали не сами диски, а то, что их назначение было совершенно непонятно. Алюминиевые диски были проложены тяжелым диском. Тяжелый диск был два дюйма в диаметре, а легкие - три. Престон старался представить себе, для каких целей они предназначены: для радиосвязи, шифровки, дешифровки, фотографии. Ответ был один - ни для чего этого. Это были просто металлические диски. Но почему человек готов был скорее умереть, чем отдать их в руки нэдов, которые просто выкинули бы их в канаву, чем отвечать о них на допросе. Престон встал и предложил перекусить. Сержант, который пожалел о потерянном времени, собрал вещи и закрыл их в ящик. Во время ленча в отеле "Понд" (Престон предложил съездить к месту происшествия) он неожиданно извинился и сказал, что ему необходимо срочно позвонить. - Это займет немного времени, - сказал он Кармайклу, - закажи себе бренди за мой счет. - Ладно, я так и сделаю, - ухмыльнулся Кармайкл. Выйдя из отеля, Престон направился к бензоколонке, где сделал несколько покупок в магазинчике. Затем он вернулся в отель и позвонил в Лондон. Он сообщил своему помощнику Брайту номер полицейского участка в Патрике и сказал, в какое точно время необходимо туда перезвонить. Через полчаса они были снова в том же участке, где раздраженный сержант вновь сопровождал их в комнату для вещественных доказательств. Престон устроился за столом с телефонным аппаратом. Перед собой на столе он взгромоздил кучу вещей из разных пакетов. В три часа зазвонил телефон, монитор показал, что это междугородный звонок из Лондона. Сержант поднял трубку. - Это вас, сэр. Лондон на проводе, - сообщил он Престону. - Подойди вместо меня, - попросил он Кармайкла, - узнай, это срочно или нет. Кармайкл поднялся и подошел к сержанту, который держал трубку. На секунду оба шотландских офицера оказались спиной к Престону. Через десять минут он в последний раз осмотрел все веши. Кармайкл повез его в аэропорт. - Я представлю рапорт, - сказал Престон. - Не понимаю, почему этот русский так встревожился. Как долго вещи будут в участке? - Несколько недель. Советскому консулу это уже сообщили. Поиск хулиганов ведется. Может, удастся поймать одного из них и выйти на всю группу. Но я сомневаюсь. Престон прошел регистрацию. Нужно было идти на посадку. - Ты знаешь, это глупо, - сказал Кармайкл, - но если бы этот русский вел себя более сдержанно, мы бы отправили его на судно со всеми вещами и этими "игрушками" да еще бы принесли свои извинения. Когда самолет набрал высоту, Престон, вынув из сложенного носового платка три диска, еще раз рассмотрел их, снова завернул в носовой платок и спрятал в карман. Они по-прежнему ни о чем не говорили. Три шайбы, купленные на бензоколонке, заменят их на некоторое время в табачной коробке русского. А сейчас он хочет, чтобы один человек взглянул на них. Человек этот работает недалеко от Лондона, Брайт уже попросил его задержаться на работе до прилета Престона. x x x Карпов приехал на дачу Марченко после семи, когда уже стемнело. Дверь открыл ординарец генерала, молодой солдат, и проводил Карпова в комнату. Марченко был рад, но слегка удивлен визиту своего друга из другого, более важного разведотдела. - Евгений Сергеевич, - прогудел он, - что занесло тебя в мою скромную, обитель. Карпов держал в руках пакет. - Один из моих ребят только что вернулся из Турции. Ехал через Армению, - сказал он, - замечательный парень, он никогда не возвращается с пустыми руками, в Ереване специально достал вот это. Он вынул одну из четырех бутылок лучшего армянского коньяка. В глазах Марченко вспыхнули огоньки. - "Ахтамар"! - воскликнул он, - самый лучший для ПГУ! - Да, согласился Карпов, - я ехал к себе на дачу и подумал: один не справлюсь, нужен помощник. Вспомнил про тебя. Ну что, попробуем? Марченко разразился смехом. - Саша! Рюмки! - крикнул он. x x x Престон прибыл около пяти, забрал свою машину с автостоянки и выехал на автомагистраль М4. Но вместо Лондона он повернул на запад к Беркширу. Через полчаса он был уже у цели - в институте на окраине городка Олдермастон. Исследовательский институт атомного оружия, известный под названием Олдермастон - любимое место маршей участников движения за мир, убежденных, что именно здесь создают атомные бомбы. На самом деле это многопро фильная организация. Тут действительно конструируют ядерные устройства, но также ведут исследования в области химии, физики, машиностроения, взрывчатых веществ, фундаментальной и прикладной математики, радиобиологии, медицины, электроники. Кстати же здесь было прекрасное отделение металлургии. Несколько лет назад один из ученых Олдермастона прочел лекцию о металлах, используемых при изготовлении взрывчатки и бомб в Ирландской республиканской армии. Лекция предназначалась для офицеров - разведчиков, работавших в то время в Ольстере. Одним из тех, кто хорошо запомнил лекцию уэльсского ученого, был Престон. Доктор Дэфидд Уинн-Эванс ждал его в вестибюле. Престон представился и напомнил Уинн-Эвансу о той давнишней лекции. - Да, ну и память у вас, - сказал он с явным уэльсским акцентом, итак, мистер Престон, чем могу служить? Престон достал из кармана носовой платок, развернул его и протянул ученому три диска. - Их забрали у одного человека в Глазго, - признался он. - Я хочу знать, что это такое и для чего может быть использовано. Доктор посмотрел поближе. - Трудно сказать без тщательного анализа и проверки, - ответил специалист по металлам. - У меня завтра торжественный ужин, а послезавтра - свадьба дочери. Если я займусь ими в понедельник, а? - В понедельник? - переспросил Престон. - Я сам хотел бы отдохнуть. Буду дома. Вы позвоните мне туда, в Кенсингтон. Доктор Уинн-Эванс заторопился наверх, закрыл диски в своем сейфе, потом попрощался с Престоном и поспешил на ужин. Престон отправился в Лондон. x x x Пока он ехал, на станции в Менуиз-Хилл был запеленгован тайный радиопередатчик. Станции Броди в Уэльсе и Чиксанде в Бедфордшире тоже зарегистрировали его. Передача велась из района холмов к северу от Шеффилда. Когда полиция прибыла на это место, на пустынной дороге, лежащей в стороне от главной магистрали, никого уже не было. Позже вечером один из дежурных офицеров встретился с начальником смены в его кабинете отделения радиоперехвата в Челтенхэме. - Это все тот же, черт, - выругался он. - У него отличная машина и хороший передатчик. Сеанс длился всего пять секунд. Мне кажется, мы его не расшифруем. Тогда в Дербишире, теперь в Йоркшире. Видимо, он где-то на севере Мидленда обитает. - Следите за ним, - сказал начальник, - у нас давно не было так неожиданно заговорившего передатчика. Интересно, что он передает. Что хотел сказать майор Валерий Петровский и что передал его радист, расшифровывалось так: "Курьер номер два не вышел на контакт. Радируйте о скорейшем прибытии нового". x x x Первая бутылка "Ахтамара" была пуста, они начали вторую. Марченко раскраснелся, но под настроение мог выпить и две бутылки целиком, не теряя самоконтроля. Карпов, который редко пил для удовольствия и еще реже в одиночестве, закалил свой желудок за годы, проведенные на дипломатической службе. И когда нужно, он всегда сохранял ясную голову. Кроме того, еще в Ясеневе он заставил себя съесть полфунта масла, что замедляет действие алкоголя, так как жир, устилая стенки желудка, замедляет действие алкоголя. - Чем ты занимаешься сейчас, Петр? - спросил он. Глаза Марченко сузились. - Ты почему спрашиваешь? - Успокойся, Петр, мы знаем друг друга. Вспомни, кто спас твою задницу в Афганистане три года назад? Ты мой должник. Что происходит? Марченко согласно кивнул. Он вспомнил: в 1984 году он возглавлял крупную операцию ГРУ против исламских повстанцев у перевала Хайбер. Был там один лидер моджахедов, который совершал рейды на Афганистан с территории Пакистана. Марченко опрометчиво отправил небольшой отряд в Пакистан, чтобы схватить его. Группа попала в переделку. Участвовавшие в операции афганцы приняли страшную смерть. Лишь русскому посчастливилось остаться в живых. Моджахеды передали его в руки пакистанских властей, надеясь получить в обмен оружие. Марченко висел на волоске. Он обратился за помощью к Карпову, тот, возглавлявший в то время Управление "С", рискнул одним из своих лучших агентов - офицером пакистанской армии в Исламабаде, - велев ему сделать все, но освободить русского и переправить его обратно через границу. из-за опрометчивости Марченко мог разразиться крупный международный скандал, а его имя пополнило бы длинный список советских офицеров, сломавших свою карьеру в этой никчемной стране. - Да, я перед тобой в долгу, но не спрашивай, чем я занимался последние несколько недель. Это специальное задание, почти от самого... Надеюсь, ты понимаешь о ком я говорю? Никаких имен. Он потеребил кончик носа своими толстыми пальцами и важно кивнул. Карпов налил еще по одной рюмке. В ход пошла третья бутылка. - Извини за любопытство, - продолжил Карпов, - не будем больше говорить об этом. Не будем говорить об операции... Марченко предостерегающе погрозил пальцем. Его глаза налились кровью. Он был похож на раненого кабана в зарослях кустарника, мозг которого затуманен не болью и потерей крови, а алкоголем. Но он был от этого не менее опасен. - Никакой операции, выброси это из головы. Я присягнул, что сохраню все в тайне... Все мы. Это очень высоко... выше, чем ты думаешь. Не упоминай об этом, ладно? - И не подумаю, - ответил Карпов, вновь наполняя рюмки. Пользуясь тем, что Марченко был уже пьян, он подливал ему больше, чем себе, стараясь держать ухо востро. Через два часа осталась только треть последней бутылки "Ахтамар". Марченко клевал носом. Карпов поднял бокал. - За забвение! - За забвение? - спросил Марченко в замешательстве. - Со мной все в порядке. Пей свою содовую в ПГУ, от нее не забудешься... - Да нет же, - пояснил Карпов. - За то, чтоб забыть о плане. Забыть и все! - "Аврору"? Да, забудем! Чертовски замечательная идея. Они выпили. Карпов снова наполнил бокалы. - И всех забыть. И Филби... и академика. Марченко кивнул утвердительно. Он попытался выпить еще, но, промахнувшись, попал рюмкой в подбородок. - Крылов? Задница. Забудем всех их! Была полночь, когда Карпов доплелся до своей машины. Он немного постоял, опершись на дерево, потом засунул два пальца в рот и выплеснул на снег все содержимое желудка, постоял немного, жадно глотая морозный ночной воздух. Немного помогло. Путь до собственной дачи стал для него кошмаром. Он поцарапал решетку и дважды чуть не сделал аварию. Людмила не спала. Она уложила его в постель, напуганная тем, что он проделал путь от Москвы в таком состоянии. x x x В субботу утром Престон приехал в Тонбридж, чтоб забрать сына Томми. Всегда, когда он забирал Томми из школы, на него обрушивался град воспоминаний и впечатлений о прошедшей четверти, намерений и планов на следующую четверть, планов на предстоящие каникулы, похвалы друзьям, презрительные отзывы о врачах и их коварстве. Дорожная сумка, коробка со сладостями были в машине. Дорога обратно в Лондон для Престона была блаженством. Он рассказал сыну о своих планах на неделю, которую они проведут вместе, и был счастлив, что сын одобрил их. Но лицо мальчика сникло, когда он вспомнил, что через неделю ему придется вернуться в дорогие апартаменты в Мэйфэре, где жила Джулия со своим другом - промышленником. Этот человек годился Томми в дедушки, и Престон подозревал, что ребенок у старика вызывает раздражение своими шалостями. - Папа, - сказал Томми, когда они проезжали Воксхоллский мост, - почему мне нельзя жить у тебя всегда? Престон вздохнул. Непросто было объяснить все двенадцатилетнему мальчугану. - Потому что, - начал он осторожно, - твоя мама и Арчи не женаты. Если бы я попросил ее об официальном разводе, она бы потребовала с меня определенную сумму денег, которая называется содержанием. Но с моим жалованьем я не могу заплатить эту сумму. То есть у меня не хватает денег, чтобы содержать ее, себя и тебя, чтобы платить за твою школу. Если я не в состоянии заплатить эту сумму, суд решит, что тебе лучше жить только с мамой. Тогда нам пришлось бы видеться даже реже, чем сейчас. - Я не знал, что все зависит от денег, - грустно сказал мальчик. - Да в конечном счете все зависит от денег. Грустно, но факт. Несколько лет назад, если бы я мог устроить лучшую жизнь для тебя и твоей матери, может быть мы бы не разошлись. Но я был просто военным офицером, и даже когда ушел из армии в министерство внутренних дел, зарплата осталась не слишком большой. - А что ты делаешь в министерстве внутренних дел? - спросил мальчик. Он пытался обойти тему разлуки родителей. - Я вроде бы как небольшой чиновник, - сказал Престон. - Ух, это должно быть скучная работа. - Да, это действительно так, - согласился Престон. x x x Евгений Карпов проснулся в полдень в тяжелом похмелье. Только полдюжины таблеток аспирина помогли ему. После завтрака полегчало, он решил пройтись. Что-то осталось в глубине его сознания: какие-то полурасплывчатые воспоминания, обрывки фраз, имя Крылова. Один из секретных справочников, которые он держал на даче, пояснил: профессор Крылов Владимир Ильич, историк, профессор Московского университета, член КПСС, академик Академии наук, член Верховного Совета и пр., и пр. Это все он знал. Должно быть еще что-то. Он шел по снегу в глубокой задумчивости, опустив голову. Дети ушли кататься на лыжах, воспользовавшись последними зимними деньками. Людмила шла рядом с мужем. Она чувствовала его настроение и воздерживалась от расспросов. Вчера ночью она была удивлена, но, с другой стороны, успокоена: до такой степени напиться у дамы сердца невозможно. Скорее всего он был с кем-то из коллег по ГРУ, так называемых "соседей". Так что подруга с Арбата исключалась. В начале четвертого его осенило. Он остановился и неожиданно произнес: - Ну конечно же, черт побери! - с облегчением улыбнулся и взял жену под руку. Вместе они вернулись в дом. Генерал Карпов знал, что он будет должен проверить кое-какие документы у себя в кабинете в понедельник утром, и посетить профессора Крылова в понедельник вечером. Глава 16 В понедельник утром, когда Престон с сыном собирались уходить из дома, зазвонил телефон. - Мистер Престон? Это Дэфидд Уинн-Эванс. Сначала он не понял, с кем разговаривает, но потом вспомнил о своей просьбе в пятницу. - Я посмотрел ваши металлические пластинки. Очень интересная вещь. Вы не могли бы подъехать, надо переговорить. - Вообще-то я в отпуске, взял несколько дней за свой счет, - сказал Престон, - вас устроит, если я подъеду в конце недели? На другом конце трубки возникла пауза. - Я думаю, чем раньше, тем лучше. - А нельзя изложить суть дела по телефону? - Это не телефонный разговор, - ответил Уинн-Эванс. Престон на минуту задумался. Они с Томми собирались в Виндзор Сафари Парк на целый день. Парк находится в Беркшире. - Тогда сегодня, скажем, в пять? - спросил он. - В пять так в пять, - согласился ученый. - Обратитесь к администратору. x x x Профессор Крылов жил на верхнем этаже на Комсомольском проспекте. Из его окна открывался вид на Москва - реку, и университет был рядом. Генерал позвонил в дверь в начале седьмого, академик сам открыл ему. Он недоуменно смотрел на гостя, не узнавая его. - Товарищ Крылов? - Да. - Я генерал Карпов. Надо поговорить с вами кое о чем. Он протянул свое удостоверение. Профессор посмотрел его, обратив внимание на звание - генерал - и на то, что гость представлял Первое Главное управление КГБ. Крылов жестом пригласил войти, провел Карпова в гостиную и предложил сесть. - Чем обязан? - спросил он, садясь напротив. Это был человек с чувством личного достоинства и без трепета перед генералом КГБ. Карпов понял, что профессор - твердый орешек. Эриту Филби можно было запутать, и она рассказала о существовании шофера; шофера Григорьева можно было запугать высоким званием; Марченко, старого коллегу и человека, любившего много выпить, можно было подпоить. Но Крылов был недосягаем по положению в партии, Верховном Совете, Академии. Он входил в элиту государства. Карпов решил, не теряя времени, брать быка за рога. Это был единственный выход. - Профессор Крылов, в интересах государства я хочу знать, что известно вам о плане "Аврора". Крылов застыл, как от удара, затем гневно вспыхнул: - Генерал Карпов, вы превышаете свои полномочия, - резко сказал он, - я не понимаю, о чем идет речь. - А я думаю, понимаете, - спокойно возразил Карпов, - и я думаю, что вы должны мне рассказать, в чем заключается план. В ответ Крылов властно протянул руку: - Документ о полномочиях! - Я уполномочен званием и службой, - сказал Карпов. - Если у вас нет документа, подписанного лично Генеральным секретарем, то у вас нет никаких полномочий, - холодно произнес Крылов. Он поднялся и пошел к телефону. - Пора прекратить этот допрос и сообщить обо всем человеку, имеющему гораздо большие полномочия... - Он поднял трубку и начал набирать номер. - Не очень хорошая идея, - предупредил Карпов. - Известно ли вам, что один из консультантов, полковник Филби, уже исчез? Крылов остановился. - Что вы имеете в виду? - спросил он. Его уверенность была поколеблена. - Садитесь и выслушайте меня. Академик послушался. В коридоре хлопнула дверь. Донеслись звуки джаза. - Я имею в виду то, - сказал Карпов, - что его нет у себя на квартире, шофер отстранен от работы, жена не имеет представления, где он и когда вернется. Карпов блефовал, но ставка была высока. Тень беспокойства промелькнула во взгляде профессора. Он попытался перехватить инициативу. - Никаких государственных дел я обсуждать с вами, товарищ генерал, не буду. - Все не так просто, профессор, - продолжил Карпов, - у вас есть сын Леонид? Внезапная перемена темы разговора застала профессора врасплох, - Да, - кивнул он, - есть. А что? - Сейчас объясню. x x x А в другой части Европы на исходе теплого весеннего дня Джон Престон с сыном выезжали из Виндзор Сафари Парка. - Заедем в одно место ненадолго, - сказал отец, - это недалеко. Ты когда-нибудь был в Олдермастоне? Мальчик широко раскрыл глаза. - Там, где делают бомбы, на военном заводе? - Это не военный завод, - поправил Престон, - это исследовательский институт. - Вот здорово! И мы туда поедем? А нам разрешат войти внутрь? - Мне разрешат. А тебе придется посидеть в машине на стоянке. Это не займет много времени. И он повернул машину на север, чтобы выехать на магистраль М4. x x x - Чуть более двух месяцев назад ваш сын вернулся из командировки в Канаду, куда ездил в составе торговой делегации как переводчик, спокойно начал Карпов. Крылов кивнул. - Ну и что же? - А то, что мои люди в это время следили за одной молодой личностью, интересовавшейся, слишком интересовавшейся членами советской делегации, особенно секретарями, переводчиками. Мы установили, что эта личность - агент ЦРУ, стали вести наблюдение и заметили, что агент встречается с вашим сыном в гостинице. Отношения были недолгие, но страстные. Лицо профессора от гнева покрылось пятнами. Казалось, ему трудно выговаривать слова. - Как вы осмелились? Как вы осмелились прийти сюда с этим и шантажировать меня, члена Академии наук и Верховного Совета. Я доложу об этом ЦК. Коммунисты разберутся что к чему. Хоть вы и генерал КГБ, но и на вас есть управа. Ну, переспал мой сын с иностранкой в Канаде. То, что она была американкой, кто это знал. Глупость, но не более того. Она что, его завербовала? - Нет. - Он выдал какие - то секреты? - Нет. - Ну, тогда у вас ничего против моего сына нет. Это обыкновенная юношеская глупость. Ему объявят выговор. Но выговор следует объявить и вашим людям. И построже. Парня следовало предостеречь. А что касается амурных дел, то чем мы, живущие в СССР, отличаемся от остального мира? Сильные молодые люди любили девушек испокон веков... Карпов открыл свой "дипломат" и достал большую фотографию, одну из стопки, лежащей внутри дипломата. Он положил ее на стол. Профессор глянул на нее и, казалось, потерял дар речи. Краска отлила от его щек, его старое лицо в свете лампы стало совсем серым. Он покачал головой. - Мне очень жаль, - мягко сказал Карпов, - слежка была установлена не за вашим сыном, а за американцем. Никто не думал, что это так. - Я не верю, - прохрипел профессор. - У меня тоже есть сыновья, - прошептал Карпов, - поверьте, я понимаю, или скорее пытаюсь понять, каково вам сейчас. Академик жадно глотнул воздух, поднялся, пробормотал "извините меня" и вышел из комнаты. Карпов вздохнул и положил фотографию обратно. Из коридора снова донесся джаз, потом хлопнула дверь и музыка оборвалась. Он услышал голоса отца и сына. Яростная перебранка закончилась пощечиной. Через несколько секунд Крылов вернулся. Он сел с потухшими глазами, опущенными плечами. - Что вы намерены делать? - еле слышно сказал он. - Мои обязанности очень просты, - вздохнул Карпов. - Вы сами только что объяснили мне задачи партии. Я передам рапорт и фотографии в ЦК. Вы знаете правила, знаете закон о гомосексуалистах. Это пять лет строгого режима. Я боюсь, попав в лагерь, про него пойдет слух, и молодой человек, как это сказать, пойдет по рукам. Мальчику его круга выжить будет очень сложно. - Но, - вставил профессор, намекая на иные возможности. - Но можно все представить иначе. Ваш сын попал в ловушку, эту ловушку можно ведь и повернуть в обратную сторону: якобы Леонид - приманка для ЦРУ. Пока подержу дело в собственном сейфе. Ждать можно очень долго. У меня есть такое право ввиду оперативных обстоятельств. - А цена? - Вы знаете. - Что вы хотите знать о плане "Аврора"? - Все с самого начала. x x x Престон въехал в главные ворота Олдермастона, нашел свободное место на стоянке и поставил машину. - Извини, Томми, тебе дальше нельзя. Подожди меня здесь. Я быстро. В сумерках он прошел к дверям и представился дежурным на вахте. Они изучили его удостоверение и позвонили Уинн-Эвансу, который подтвердил, что вызвал его. Престон поднялся в кабинет на третий этаж. Уинн-Эванс жестом пригласил сесть у стола. Ученый взглянул на гостя из-под очков. - Могу ли я поинтересоваться, где вы достали этот экспонат? - спросил он, указывая на диск из тяжелого, похожего на свинец, металла, лежащий теперь в запаянной стеклянной емкости. - Его нашли в Глазго в четверг рано утром. А что остальные диски? - Те - просто алюминий. Ничего необычного в них нет. Они служили просто как прокладки для этого диска. Он-то меня и интересует. - Вы знаете, что это за металл? Доктор Уинн-Эванс казалось был удивлен наивностью вопроса. - Разумеется знаю. Моя работа знать. Чистый полоний. Престон нахмурился. Он никогда не слышал о таком металле. x x x - Все началось в январе, когда Филби подал Генеральному секретарю два доклада. В них он сообщил, что левое крыло Британской Лейбористской партии за последнее время настолько окрепло, что вот-вот возьмет под контроль всю партию. Это совпадает и с моими наблюдениями. - И с моими тоже, - вставил Карпов. - Филби пошел дальше. Он утверждает, что внутри этого левого крыла организовалась группа убежденных марксистов-ленинцев, намеревающихся возглавить партию. Свое намерение они решили осуществить сразу после всеобщих выборов. Когда лейбористы во главе со своим лидером Нилом Кинноком придут к власти, Киннока переизберут. Его преемник будет первым марксистским премьер - министром в Британии. Он будет проводить политику, полностью отвечающую нашим интересам прежде всего в области ядерного разоружения и вывода всех военных сил США из Европы. - Возможно, - кивнул генерал Карпов, - комитет из четырех человек был создан для поиска путей достижения победы на выборах? Профессор Крылов взглянул на него с удивлением. - Да. В комитет вошли: Филби, Марченко, я и доктор Рогов. - Великий гроссмейстер? - ...и физик, - добавил Крылов. - Мы все согласились, что план "Аврора" будет мощным дестабилизирующим фактором, повлияет на британских избирателей и подтолкнет их к идее одностороннего разоружения. В основе плана идея Рогова. Он отчаянно отстаивал его. Марченко тоже одобрил план, правда, более сдержанно. А Филби? Никто не мог сказать, о чем именно думал Филби. Он улыбался и поддакивал, ждал, чтоб увидеть, куда дует ветер. - Похоже на Филби, - согласился Карпов. - Потом, вы представили проект? - Да, 12 марта. Но я был против плана. Генеральный секретарь согласился со мной. Он ругал его и приказал уничтожить даже записи и документы, касающиеся плана. Мы поклялись нигде, ни при каких обстоятельствах не упоминать о нем. - А скажите мне, почему вы были против? - Он показался мне безрассудным и опасным. К тому же он противоречит положениям Четвертого Протокола. Если эти положения будут нарушены, то только Богу известно к чему мы придем. - Четвертый Протокол? - Да. Приложение к международному договору "О нераспространении ядерного оружия". Вы помните? - Всего не упомнить. Напомните мне, пожалуйста, - попросил Карпов. x x x - Никогда не слышал о полонии, - признался Престон. - Допускаю, - сказал доктор Уинн-Эванс, - это очень редкий металл. - И где же он применяется? - Иногда, очень редко - в медицине. Этот человек из Глазго не направлялся, случаем, на какую-нибудь медицинскую конференцию или выставку? - Нет, - убежденно ответил Престон. - На медицинскую конференцию он не мог направляться никоим образом. - Хорошо. Тогда вычеркнем эти десять процентов из ста возможных. А раз он не направлялся на медицинскую конференцию, остается другая область, в которой используется девяносто процентов полония. Кроме этих двух областей полоний больше нигде не применяется на этой планете. - А вторая область? - Диск из полония такого размера сам по себе безопасен. Но при тесном соприкосновении с другим металлом - литием - они образуют инициирующий состав. - Что? Но ради Бога, что это черт возьми, такое. x x x - 1 июля 1968 года, - продолжал профессор Крылов, - тремя ядерными державами мира - США, Великобританией и Советским Союзом - был подписан "Договор о нераспространении ядерного оружия". Этот договор обязывает ядерные державы не передавать неядерным странам технологию и документацию по производству ядерного оружия. Вы это помните? - Да, - согласился Карпов, - это я помню. - На церемониях его подписания в Москве, Вашингтоне и Лондоне присутствовала многочисленная публика. Подписание четырех секретных протоколов к этому договору проходило без лишних свидетелей. Каждый протокол оговаривал возможности предотвращения риска в связи с выполнением договора. Так некоторые идеи, технически не исполнимые во время подписания, в дальнейшем могли стать осуществимыми. Со временем первые три протокола устарели, их положения изжили себя и научно и технически, но сверхсекретный Четвертый Протокол стал настоящим кошмаром в начале восьмидесятых. - О чем, конкретно, в нем говорится? - поинтересовался Карпов. Профессор вздохнул. - Здесь мы все положились на доктора Рогова. Как вы знаете, он занимается ядерной физикой. Четвертый Протокол оговаривал степень риска в области изменения технологии производства ядерного оружия в плане миниатюризации его и упрощения конструкции. Эти изменения произошли. С одной стороны, оружие стало намного более мощным, более сложным в производстве и большим по размерам. Однако есть и другое направление научных разработок. Бомба, которую в 45 - м году доставил огромный бомбардировщик, теперь может быть спрятана в обычный чемодан. А собрать ее можно из дюжины деталей, как в детском конструкторе. - Это как раз и запрещает Четвертый Протокол? Профессор Крылов кивнул головой. - Более того. Он запрещает любой стране, подписавшей его, тайно провозить на территорию других стран устройства и детали ядерных снарядов, чтобы исключить риск взрыва, скажем, в жилом доме или в квартире в центре города. - Никакого четырехминутного предупреждения, - заключил Карпов, никакого радарного обнаружения летящей ракеты, никакого ответного удара, так как невозможно определить агрессора. Просто мегатонный взрыв в подвале. - Все верно, - подтвердил профессор. - Вот почему я назвал план живым кошмаром. Открытое общество на Западе более уязвимо, но и никто из нас не застрахован от подобного. Если Четвертый Протокол будет нарушен, то все эти дежурные ракеты, электронные средства защиты, все вооружение, весь военно-промышленный комплекс - все это можно сдавать в утиль и ждать. - Именно на это и делает ставку "Аврора"? Крылов кивнул. - Но вы говорите, что план отменен и сдан в архив. Крылов, похоже, зацепился за слово. - Да, вы правы. Это архивное дело. - А как предполагалось осуществить его? - добивался Карпов. - Предполагалось внедрить в Британию первоклассного агента, который бы снял дом в провинции. Он бы и стал главным исполнителем "Авроры". К нему курьеры доставили бы порознь детали бомбы мощностью в полторы килотонны. - Такую маленькую? На Хиросиму сбросили десять килотонн. - В план не входили большие разрушения. Предполагалось только повлиять на результаты всеобщих выборов, чтобы десять процентов колеблющихся избирателей проголосовали за одностороннее разоружение и за лейбористскую партию, призывающую к нему. - Продолжайте, - мрачно сказал Карпов. - Установка была бы взорвана за шесть дней до выборов. Очень важно было выбрать место. Мы выбрали военно-воздушную базу США Бентуотерс в Суффолке. Там базируются истребители F-5 с тактическими ядерными ракетами на борту, которые предусмотрены для использования против наших танковых дивизий, если таковые войдут в Западную Европу. Карпов кивнул. Он знал базу в Бентуотерсе. Информация была верной. - Исполнителю было бы приказано, - продолжал профессор Крылов, - поздно ночью доставить собранное взрывчатое устройство прямо к проволочному ограждению базы. Сама база находится в Рендельшемском лесу. Взрыв произошел бы перед рассветом, разрушив саму авиабазу, четыре небольших поселка и птичий заповедник. База находится недалеко от побережья, облако радиоактивной пыли западным ветром унесло бы к Северному морю. Ко времени, когда радиоактивное облако достигло бы Голландии, 95% радиоактивной пыли стало бы инертным или выпало в море. Предполагалось вызвать не экологическую катастрофу, а волну страха и ненависти к Америке. - А если бы задержали агента-исполнителя? - спросил Карпов. Профессор Крылов отрицательно покачал головой. - Рогов продумал все. Он просчитал все варианты, как в шахматах. Исполнитель знал, что взрыватель с часовым механизмом, что у него в запасе два часа. На самом же деле взрыватель сработал бы сразу, уничтожив и самого исполнителя. "Бедный Петровский", - подумал Карпов. - Вечером того же дня, в Праге состоялась бы международная пресс-конференция израильского физика Наума Виссера. Кажется, он работает на нас. Он бы "открыл глаза" мировой общественности на все происшедшее. Лицо Карпова было бесстрастным. Он