н посмотрел вокруг. Кроме дороги у площади было три стороны. Справа стояли четыре дома, впереди была небольшая церковь из серого камня. А слева было то, что считалось центром общественной жизни Кастельбланка - двухэтажная таверна с черепичной крышей и дорогой, ведущей к другим домам поселка, стоявшим не на дороге - группе коттеджей, сараев и дворов, доходившей до самой горы. Из церкви вышел небольшой и очень старый священник. Он не заметил Куинна и стал закрывать дверь церкви на ключ. - Добрый день, святой отец, - приветствовал его Куинн. Слуга Господен подскочил, как заяц при выстреле, взглянул на Куинна с ужасом, побежал через площадь и скрылся в переулке за таверной. На бегу он осенил себя крестным знамением. Внешность Куинна потрясла бы любого корсиканского священника. Продавец мужской одежды в Марселе мог гордиться своей работой. На Куинне были ковбойские сапожки ручной работы, светло-синие джинсы, ярко-красная рубашка в клеточку, кожаный пиджак и высокая стетсоно-вская шляпа. Если он хотел выглядеть как карикатура на ковбоя, то он этого добился. Он вытащил ключи зажигания, взял брезентовую сумку и пошел в бар. Внутри было темно. Хозяин был за стойкой и тщательно протирал стаканы, Куинн решил, что это был новый элемент, так сказать, дань времени. В зале было четыре простых дубовых стола с четырьмя стульями у каждого. Только один стол был занят, за ним сидели четверо мужчин и играли в карты. Куинн подошел к стойке и поставил сумку на пол, но шляпу не снял. Бармен, взглянул на него. - Мсье? Ни любопытства, ни удивления. Куинн сделал вид, что не заметил этого и широко улыбнулся. - Будьте любезны стаканчик красного вина, - сказал он с оттенком формальности. Вино было местное, грубое, но хорошее. Куинн потягивал его с видом знатока. Появилась полная жена хозяина, поставила несколько мисок с маслинами, сыром и хлебом, ни разу не взглянув на Куинна. Ее муж сказал ей что-то на местном диалекте, и она удалилась на кухню. Игравшие в карты даже не взглянули в его сторону. Куинн обратился к бармену. - Я ищу джентльмена, который, как я полагаю, живет здесь. Зовут его Орсини. Вы знаете его? Бармен посмотрел на игроков, как бы ища подсказки. Ее не было. - Видимо, это мсье Доминик Орсини? - спросил бармен. Куинн задумался. Они заблокировали дорогу и признали существование Орсини. Было видно, что они хотели, чтобы он остался. На сколько? Он оглянулся. Через окно было видно светлоголубое небо, освещенное зимним солнцем. По всей видимости, до наступления темноты. Куинн повернулся к стойке и провел пальцем по щеке. - Человек со шрамом на щеке? Доминик Орсини? Бармен кивнул. - Не скажете ли вы, как мне найти его дом? Опять бармен посмотрел на игроков, ища поддержки. На этот раз помощь была оказана. Один из игроков, единственный, одетый в вечерний костюм, оторвался от карт и сказал: - Сегодня мсье Орсини нет здесь. Если вы подождете, то завтра встретитесь с ним. - Большое спасибо, друг, это очень любезно с вашей стороны. Обратившись к бармену, он спросил: "Не найдется ли у вас комнаты мне переночевать?" Тот только кивнул в ответ. Через десять минут жена хозяина показала Куинну его комнату. Она ни разу не посмотрела ему в глаза за все время общения. Когда она ушла, Куинн осмотрел комнату. Она была в задней части здания, окно выходило во двор, вдоль всех сторон которого были навесы. Матрас на кровати был тонкий, набитый слежавшимся конским волосом, но он вполне соответствовал намерению Куинна. С помощью перочинного ножа он поднял две доски пола под кроватью и спрятал туда один из предметов, лежавших в сумке. Все остальное он оставил для возможной проверки. Он закрыл сумку, оставил ее на кровати, вырвал волос с головы и закрепил его слюной поперек "молнии". Вернувшись в бар, он хорошо поел козьего сыра с хрустящим хлебом, местного свиного паштета и сочных маслин, запив все это вином. Затем он пошел прогуляться по деревне. Он понял, что до захода солнца он в безопастности, его хозяева получили приказ и хорошо поняли его. В деревне было мало интересных мест. Никто не вышел на улицу поговорить с ним. Он видел, как натруженные женские руки быстро втащили в дом ребенка, игравшего на улице. Трактор, стоявший на главной дороге, продвинулся вперед из переулка, оставив проход шириной в два фута, радиатор его упирался в дровяной сарай. Около пяти часов стало прохладней. Куинн вернулся в бар, где в камине весело трещал огонь. Он поднялся в комнату за книгой, убедился, что сумку осматривали, но ничего не взяли, и тайник под кроватью не был обнаружен. Он провел два часа в баре за чтением, не снимая шляпы, а потом поужинал вкусным рагу с фасолью и горными травами, закончив яблочным пирогом и кофе. Вместо вина он пил воду. В девять часов он поднялся в свою комнату. Через час в деревне погас последний огонь. В баре никто не смотрел телевизор, хотя на всю деревню их было только три, и никто не играл в карты. К десяти вся деревня была в темноте, только в комнате Куинна горела единственная лампочка. Это была тусклая лампочка, свисавшая с потолка на грязном шнуре в середине комнаты. Она освещала только то место, которое было непосредственно под ней, и именно там фигура в стетсоновской шляпе сидела в высоком кресле и читала книгу. Луна взошла в половине второго. Она поднялась из-за хребта Оспедаль и через полчаса залила Кастельбланк неровным белым светом. Худощавая фигура беззвучно двигалась по дороге. Чувствовалось, что человек знает, куда он идет. Он прошел по двум узким переулкам и вышел к сараям и навесам позади таверны. Без единого звука человек вспрыгнул на воз с сеном, стоявший во дворе, а оттуда на каменную стену. Он легко пробежал по стене и спрыгнул на крышу навеса прямо напротив окна комнаты Куинна. Занавески закрывали окно только наполовину, даже если их растягивали во всю длину. В промежутке между ними шириной в двенадцать дюймов можно было хорошо видеть Куинна с книгой на коленях, голова слегка наклонена вперед, чтобы лучше читать шрифт при тусклом свете, над подоконником можно было видеть его плечи в красной рубашке и высокую стетсоновскую шляпу. Молодой человек на крыше усмехнулся, такая глупость со стороны чужака позволит ему сделать свое дело, не проникая в комнату через окно. Он снял с плеча лупару - короткую двухстволку, висевшую на кожаном ремне, отвел предохранители и прицелился. За сорок футов от него фигура в шляпе как раз заняла пространство над двумя стволами. Спусковые крючки были связаны проволокой, чтобы два ствола выстрелили одновременно. Когда он выстрелил, грохот должен был разбудить всю деревню, но ни в одном доме не зажгли огня. Крупная дробь из двух стволов буквально уничтожила стекло в окне и изорвала в клочья тонкие занавески. Казалось, что голова сидевшего взорвалась. Стрелявший видел, как выстрелом сдуло стетсоновскую шляпу, а череп разлетелся на куски, залив ярко-красной кровью все, что было вокруг. Лишившись головы, тело в красной рубашке качнулось в сторону и выпало из поля зрения. Удовлетворенный тем, что он видел, молодой член клана Орсини, который только что оказал услугу семейству, соскочил с крыши на стену, побежал по ней, спрыгнул на воз с сеном, а оттуда в переулок, откуда он появился. Чувствуя себя в полной безопасности после этого триумфа, юноша шел неторопливо по деревне к дому на окраине, где его ждал человек, которого он боготворил. Юноша не слышал и не видел более тихого и более высокого человека, отделившегося от двери и следовавшего за ним. Беспорядок в комнате над баром будет позже ликвидирован женой хозяина заведения. Ее матрас уже нельзя будет починить, так как он был распорот по всей длине, а конским волосом была набита красная рубашка в клеточку, как корпус, так и рукава, до такой степени, что она могла самостоятельно сидеть в кресле. Она найдет длинные полоски клейкой ленты, прикреплявшие куклу к креслу в сидячем положении, а также остатки стетсоновской шляпы и книги. Она соберет по кусочкам остатки пластмассовой головы манекена, которую Куинн уговорил продавца в Марселе украсть со склада и продать ему. Она не обнаружит следов двух презервативов, наполненных кетчупом, взятом в ресторане на пароме, которые помещались внутри пластмассовой головы, а лишь красные пятна на стенах, которые легко будет удалить мокрой тряпкой. Хозяин будет долго думать, почему он не обнаружил пластмассовую голову, когда он просматривал вещи Куинна, и в конце концов найдет две незакрепленные доски пола под кроватью, и поймет, что, как только Куинн пришел в комнату, он тут же спрятал голову туда. И, наконец, рассерженному человеку в темном костюме, который играл в карты в баре, покажут брошенные ковбойские сапожки ручной работы, джинсы и кожаную куртку с бахромой, а хозяин сообщит местному полицейскому, что американец сейчас, возможно, одет в темные брюки, черную ветровку на молнии, ботинки на мягкой подошве и свитер с высоким воротником. Все это произойдет за час до рассвета. Когда юноша подошел к дому, он тихо постучал в дверь. Куинн спрятался в дверном проеме соседнего дома. По всей видимости была дана команда войти, и молодой человек открыл щеколду и вошел внутрь. Как только дверь закрылась, Куинн подобрался ближе, обошел вокруг дома и нашел окно, закрытое ставней, в которой была щель, позволявшая заглянуть в комнату. Доминик Орсини сидел за грубым деревянным столом и отрезал куски колбасы "салями" острым как бритва ножом. Юноша с лупарой стоял перед ним. Они говорили на корсиканском диалекте, ничем не похожим на французский язык и абсолютно непонятном иностранцу. Молодой человек явно описывал события последних тридцати минут; Орсини несколько раз кивнул с одобрением. Когда юноша кончил свой рассказ, Орсини вышел из-за стола, подошел к нему и обнял его. Молодой человек зарделся от гордости. Когда Орсини повернулся, то стал ясно виден шрам, идущий по щеке до подбородка. Он достал из кармана пачку денег, юноша покачал головой, как бы отказываясь их взять. Орсини положил их ему в карман, похлопал его по спине и отпустил. Молодой человек ушел. Убить корсиканского боевика было нетрудно, но Куинну он был нужен живой, в его машине и в полицейской камере в Аяччо к рассвету. Он заметил мощный мотоцикл, стоявший около навеса с дровами. Через тридцать минут в тени сарая и трактора послышался шум заводимого мотоцикла. Орсини медленно выехал на главную площадь и направился по дороге, ведущей из города. Он легко проехал между трактором и стеной дома. Он выехал на освещенное луной место, Куинн вышел из тени, прицелился и выстрелил. Покрышка переднего колеса разлетелась в клочья, и машина потеряла управление. Она упала на бок, сбросила водителя и заглохла. Орсини оказался отброшенным к трактору, но тут же вскочил на ноги. В десяти ярдах стоял Куинн, его "Смит и Вессон" смотрел прямо в грудь корсиканца. Орсини глубоко дышал, стараясь уменьшить боль, он тер ушибленную ногу. Он стоял, прислонившись спиной к заднему колесу трактора. Куинн видел его сверкающие глаза и темную щетину на подбородке. Орсини медленно поднял руки вверх. - Орсини, - тихо сказал Куинн, - меня зовут Куинн. Я хочу поговорить с тобой. В ответ Орсини оперся на поврежденную ногу, вскрикнул от боли и опустил левую руку к колену. Он был мастер своего дела. Его левая рука медленно массировала колено, что на секунду отвлекло внимание Куинна, а правая действовала гораздо быстрее: одним движением он резко опустил ее вниз и метнул нож, спрятанный в рукаве. Куинн заметил лишь, как в лунном свете сверкнуло лезвие, и отпрянул в сторону. Нож прошел мимо горла и задел плечо кожаной куртки, крепко пригвоздив его к стенке сарая. Куинну понадобилась всего одна секунда, чтобы схватить костяную ручку ножа и освободить куртку. Но для Орсини этого было достаточно. Он был уже позади трактора и бежал как кот по переулку, но как раненый кот. Если бы не его нога, то он ушел бы от Куинна. В какой бы хорошей форме ни был американец, когда житель Корсики попадает в "маки", очень немногие могут сравниться с ним в умении исчезать. На протяжении двухсот метров кусты вереска высотой до пояса цепляются за одежду как тысячи пальцев, и борьба с ними отнимает все силы. Ощущение такое, как будто человек идет по пояс в воде. Через двести метров силы покидают его, и ноги наливаются свинцом. Человек может упасть на землю в этом море вереска и исчезнуть - на расстоянии трех метров его нельзя будет увидеть. Но Орсини не мог бежать так быстро, к тому же его вторым врагом был лунный свет. Куинн видел, как его тень достигла конца улочки, где стояли последние дома, а потом скрылась в зарослях вереска у подножия холма, Куинн бежал за ним по улочке, перешедшей в тропинку, и тоже углубился в заросли. Он слышал треск кустарника и шел на этот шум. Затем он снова увидел голову Орсини в двадцати ярдах впереди. Он двигался по подножию горы, но все время вверх. Через сто ярдов шум прекратился, Орсини залег в засаду. Куинн остановился и притаился. Двигаться вперед, когда сзади светит луна, было бы сумасшествием. Ему приходилось охотиться раньше, а также и самому быть дичью. В густых зарослях у реки Меконг, в джунглях к северу от Кхе Сань и в горах с местными проводниками. Все туземцы хорошо действуют на своей территории - вьетконговцы в своих джунглях, а бушмены Калахари в своей пустыне. Орсини был на своей территории, где он родился и вырос. С поврежденной ногой, без ножа, но наверняка с пистолетом. А Куинну он был нужен живой. Таким образом, два человека, пригнувшись, сидели в зарослях, прислушиваясь к звукам ночи, пытаясь уловить тот единственный, который не был бы треском цикады или шумом птицы, а мог бы исходить только от человека. Куинн взглянул на луну, до захода оставался час. После этого он ничего не сможет видеть до самого рассвета, когда к корсиканцу придет помощь из деревни у подножия горы. В течение сорока пяти минут этого часа оба они оставались неподвижными. Каждый ожидал, что другой начнет двигаться первым. Когда Куинн услышал звук, он знал, что это было от соприкосновения металла и камня. Пытаясь облегчить боль и потереть ногу, Орсини положил пистолет на камень. Единственный камень был в пятнадцати ярдах справа от Куинна, и Орсини прятался за ним. Куинн медленно пополз по земле через кустарник. Но не к камню, это значило бы получить пулю в лицо, а к группе кустов перед камнем в десяти ярдах от него. В заднем кармане у него сохранились остатки лески, которую он использовал в Ольденбурге, чтобы повесить магнитофон на сук дерева. Он обвязал леской большой куст вереска на высоте двух футов от земли, а затем вернулся на старое место, отпуская леску по мере продвижения. Убедившись, что он отполз достаточно далеко, он начал мягко потягивать леску. Куст задвигался и зашуршал. Он перестал дергать, чтобы звук достиг слушающего. Затем он дернул ее еще несколько раз. Наконец он услышал, что Орсини начал ползти. Корсиканец поднялся на колени в десяти футах от куста. Куинн увидел его затылок и резко дернул за леску. Куст вздрогнул. Орсини поднял пистолет, держа его обеими руками, и всадил несколько пуль в землю у основания куста. Когда он остановился, Куинн стоял позади него в полный рост с пистолетом, нацеленным в спину Орсини. Когда затих шум от выстрелов, корсиканец почувствовал, что ошибся. Он обернулся и увидел Куинна. - Орсини... Он собирался сказать "я просто хочу поговорить с тобой". Любой человек в положении Орсини был бы сумасшедшим, если бы попытался сделать то, что сделал он. Или был бы в отчаянии, или был бы убежден, что если не сделает, то будет покойником. Он повернулся и выстрелил последним патроном. Это было бесполезно, так как за полсекунды до этого Куинн сделал то же самое. У него не было выбора. Его пуля попала прямо в грудь Орсини и опрокинула его на спину. Пуля прошла мимо сердца, но рана все равно была смертельной. У Куинна не было времени ранить его в плечо, да и расстояние не позволяло идти на такой риск. Орсини лежал на спине, глядя на американца, склонившегося над ним. Его грудная полость наполнялась кровью из простреленного легкого и попадала в горло. - Они сказали тебе, что я приехал, чтобы убить тебя, не так ли? - спросил Куинн. Корсиканец медленно кивнул головой. - Они обманули тебя. Они соврали. Я приехал узнать насчет одежды для юноши. Я приехал узнать его имя. Толстый человек, который все это организовал. Теперь ты им ничего не должен. Обет молчания больше не существует. Кто он такой? Либо в последние минуты жизни он все еще соблюдал обет молчания, или же это была кровь, поступавшая ему в горло, Куинну не суждено было узнать. Человек, лежавший на спине, открыл рот либо пытаясь что-то сказать, или же это была издевательская усмешка. Вместо этого он закашлялся, и ярко-красная пенящаяся кровь пошла у него изо рта и полилась на грудь. Куинн услышал звук, который ему приходилось слышать раньше и который он знал слишком хорошо. Небольшой шум в легких, когда они выдыхают в последний раз. Голова Орсини упала набок, и Куинн увидел, как яркий свет погас в его черных глазах. В деревне все было тихо, когда он прошел вниз по улочке к главной площади. Жители наверняка слышали выстрел дробовика на главной улице и канонаду у подножия горы. Но поскольку им было приказано сидеть дома, то они выполнили приказ. И тем не менее кто-то, вероятно тот самый юноша, проявил любопытство. Возможно, он увидел мотоцикл, лежавший около трактора, и заподозрил наихудшее. Во всяком случае, он засел в засаде. Куинн сел в свой "опель", стоявший на главной площади. Видно было, что никто его не трогал. Он хорошо пристегнулся, повернулся, чтобы видеть улицу, и завел мотор. Когда он ударил сторону сарая перед колесами трактора, старые доски разлетелись в щепки. Затем он столкнулся с несколькими кипами сена, лежавшими в сарае, и снова треск ломающихся досок, когда "аскона" пробила противоположную стену. Заряд дроби попал в машину, когда она выезжала из сарая. Он наделал дырок в багажнике, но не задел бензобак. Куинн помчался по дороге в вихре щепок и клочков сена и выехал на дорогу, ведущую к Орони и Карбини. Было почти четыре утра, и ему предстояло ехать еще три часа до аэропорта Аяччо. За шесть часовых поясов к западу, в Вашингтоне было около десяти часов вечера предыдущего дня. Чиновники кабинета, которых Оделл вызвал, чтобы разобраться с профессиональными экспертами, были настроены весьма серьезно. - Что вы имеете в виду, говоря, что никакого продвижения до сих пор нет? - потребовал вице-президент. - Прошел уже целый месяц. У вас были неограниченные средства и все люди, которых вы запросили, к тому же сотрудничество европейцев. Так что же происходит? Вопрос этот был обращен к Дону Эдмондсу, Директору ФБР, сидевшему рядом со своим заместителем Филипом Келли. Рядом с Ли Александером был Дэвид Вайнтрауб. Эдмондс, кашлянув, взглянул на Келли и кивнул головой. - Джентльмены, мы продвинулись намного вперед по сравнению с тем, что мы знали месяц тому назад, - сказал он, как бы оправдываясь.Скотленд-Ярд до сих пор изучает дом, где, как мы теперь знаем, держали Саймона. Там уже обнаружили массу ценных следов, включая двое отпечатков пальцев, принадлежность которых они пытаются определить. - А как они нашли дом? - спросил Государственный секретарь. Филип Келли заглянул в свои записки. На вопрос Дональдсона ответил Дэвид Вайнтрауб: - Куинн позвонил им из Парижа и сообщил адрес. - Отлично, - сказал Оделл с сарказмом. - Что еще слышно о Куинне? - Он был довольно активен в разных частях Европы, - ответил Келли дипломатично. - Мы с минуты на минуту ожидаем полный доклад о его деятельности. - Что вы имеете в виду "активен"? - спросил Билл Уолтере, генеральный прокурор. - У нас может возникнуть проблема с Куинном, - сказал Келли. - У нас всегда проблемы с мистером Куинном, - заметил Мортон Стэннард, министр обороны, - А что за новая проблема? - Вы, вероятно, знаете, что мой коллега Кевин Браун давно подозревал, что мистер Куинн знал об этом больше с самого начала, чем он сообщил нам, и что на какой-то стадии он был даже замешан в этом деле. Сейчас кажется, что дополнительная информация может подкрепить эту теорию. - Какая дополнительная информация? - спросил Оделл. - С того времени, как его отпустили по решению этого комитета, чтобы он своими силами проводил расследование относительно личностей похитителей, его видели в ряде мест в Европе, а затем он вновь исчез. Он был задержан в Голландии на месте убийства, а затем отпущен голландской полицией за недостатком улик... - Он был отпущен, - тихо сказал Вайнтрауб, - потому что смог доказать, что во время совершения преступления он был за много миль от этого места. - Да, но убитый был бывшим наемником в Конго, отпечатки пальцев которого были обнаружены в доме, где держали Саймона Кормэка, - сказал Келли. - Мы считаем это подозрительным. - Есть ли еще какие-нибудь свидетельства о Куинне? - спросил Юберт Рид. - Да, сэр. Бельгийская полиция только что сообщила, что они нашли тело с пулевым отверстием в черепе на скамейке на самом верху чертова колеса. Время смерти - три недели назад. Пара, соответствующая описанию Куинна и агента Сомервиль, интересовалась местонахождением покойного у его работодателя приблизительно в то же время, когда тот исчез. Затем в Париже один из наемников был застрелен на улице. Водитель такси рассказал, что два американца, соответствующие описанию, уехали от этого места в это время на его машине. - Великолепно, - сказал Стэннард, - восхитительно. Мы отпускаем его вести расследование, а он оставляет за собой серию трупов по всей северной Европе, там, где у нас есть или были союзники. - Три трупа в трех странах, - заметил Дональдсон едко. - Что еще вы можете нам сообщить? - В главном госпитале Бремена немецкий бизнесмен, выздоравливающий после восстановительной операции, говорит, что пострадал из-за Куинна,сказал Келли, - Что же он с ним сделал? - спросил Уолтере. Келли рассказал ему. - Боже мой, это же маньяк! - воскликнул Стэннард. - Хорошо, мы знаем, что делает Куинн, - сказал Оделл. - Он уничтожает банду прежде чем они заговорят. А может быть он сначала заставляет их говорить. А что делает ФБР? - Джентльмены, - сказал Келли, - мистер Браун разрабатывает самую перспективную версию - алмазы. Все торговцы алмазами и ювелиры в Европе и Израиле, не говоря о Соединенных Штатах, предупреждены об этих камнях. Хотя они и не крупные, мы убеждены, как только они объявятся, мы тут же схватим продавца. - Черт возьми, Келли, они уже объявились! - воскликнул Оделл. Драматическим жестом он поднял брезентовый мешочек, лежавший на полу возле его ног, и опрокинул его над столом. Ручеек камней потек на поверхность стола. Все были потрясены и молчали. - Отправлено почтой послу Фэйруэзеру в Лондон два дня назад. Из Парижа. Почерк Куинна. Так что же, черт побери, здесь происходит? Мы хотим, чтобы вы доставили Куинна сюда, в Вашингтон, чтобы он рассказал, что же произошло с Саймоном Кормэком, кто это сделал и зачем. Мы полагаем, что он, пожалуй, единственный человек, который что-то знает. Так, джентльмены? Члены Кабинета единодушно кивнули. - Вы точно сказали, господин вице-президент, - сказал Келли. - Мы ..., у нас здесь небольшая проблема. - Что на этот раз? - саркастически спросил Рид. - Он опять исчез, - ответил Келли. - Мы знаем, что он был в Париже. Мы знаем, что он взял напрокат "опель" в Голландии. Мы попросим французскую полицию проследить за этой машиной, установить наблюдение во всех портах Европы этим же утром. В течение суток его машина или паспорт где-нибудь объявятся. И тогда мы потребуем его выдачи. - А почему нельзя связаться с агентом Сомервиль по телефону? - спросил Оделл с подозрением. - Она же с ним, она же наш человек? Келли снова кашлянул с несколько виноватым видом. - У нас здесь тоже небольшая проблема, сэр... - Надеюсь, вы не потеряли и ее? - спросил Стэннард. - Европа - большой континент, сэр. У нас временно нет с ней контакта. Сегодня утром французы подтвердили, что она уехала из Франции на юг Испании. У Куинна там есть свое место, испанская полиция его проверила, она там не появлялась. Вероятно, она где-нибудь в гостинице. Сейчас они проверяют отели. - Слушайте, - твердо сказал Оделл, - найдите Куинна и доставьте его сюда. Притом быстро. И мисс Сомервиль, мы хотим поговорить с ней. Совещание закончилось. - Не только они хотят поговорить с ними, - проворчал Келли, сопровождая более чем недовольного директора к их лимузинам. x x x Когда Куинн проезжал последние пятнадцать миль от Коро до побережья, настроение у него было отвратительное. Он знал, что со смертью Орсини все нити были окончательно и бесповоротно оборваны. В банде было четыре человека, и все были покойники. Толстый человек, кто бы он ни был, и люди, стоявшие за ним, если только таковые заказчики существовали, могли навсегда скрыться, зная, что их. личности никогда не будут названы. Что на самом деле произошло с единственным сыном президента, как это случилось, зачем и кто это сделал, останется тайной истории, как убийство президента Кеннеди. Будет официальное решение закрыть дело, и будут различные теории, объясняющие это происшествие... И это навсегда. К юго-востоку от аэропорта Аяччо, где дорога с гор соединяется с шоссе, идущим по побережью, Куинн пересек реку Прунелли, разлившуюся от зимних дождей, которые спустились с гор к морю. "Смит и Вессон" послужил ему верой и правдой в Ольденбурге и Кастельбланке, но Куинн не мог ждать парома и должен был лететь самолетом, без багажа. Он попрощался с оружием, выданным ФБР, и забросил его далеко в реку, что создаст еще одну бюрократическую заварушку в ведомстве Гувера. Затем он проехал оставшиеся четыре мили до аэропорта. Это было низкое современное здание, легкое и полное воздуха, разделенное на две части, соединенные туннелем - прилет и отлет. Он оставил "опель" на стоянке и вошел в отделение отлета. Отделение только что открылось. Сразу же за магазином он нашел справочное бюро и поинтересовался, когда будет первый рейс отсюда. Ближайший рейс на Францию будет через два часа. Но для него был еще более удобный вариант: по понедельникам, вторникам и субботам есть прямой рейс "Эйр Франс" на Лондон в девять утра. Ему в любом случае нужно было попасть в Лондон, чтобы дать полный отчет Кевину Брауну и Найджелу Крэмеру. Он считал, что Скотленд-Ярд имеет такое же право, как и ФБР, знать о том, что произошло в октябре и ноябре, половина событий была в Англии, а половина в Европе. Он купил билет в один конец до Хитроу и спросил, где находится телефон. Ряд автоматов был прямо за справочной. Ему нужны были монеты, он пошел в магазин разменять купюру. Было около семи утра, и ждать ему оставалось два часа. Разменяв деньги и направляясь к телефонам, он не заметил британского бизнесмена, вошедшего в здание через главный вход. Тот тоже, казалось, не заметил Куинна. Он стряхнул несколько капель дождя со своего прекрасно сшитого костюма с жилеткой, повесил через руку ратиновое пальто, на сгиб локтя той же руки повесил нераскрытый зонтик и пошел рассматривать журналы. Через несколько минут он купил журнал, осмотрелся вокруг и выбрал одну из восьми круглых банкеток, стоявших около восьми колонн, поддерживающих крышу аэровокзала. Место, выбранное им, давало ему возможность видеть входные двери, конторку регистрации пассажиров, ряд телефонов-автоматов и двери в зал для посадки. Мужчина положил нога на ногу и начал читать журнал. Куинн полистал телефонный справочник и позвонил в компанию по прокату автомобилей. Агент был уже на работе, и он тоже старался больше. - Конечно, мсье. У аэропорта? Ключи под ковриком водителя? Конечно, мы заберем ее оттуда. Теперь относительно оплаты... Какой марки машина? - "Опель-аскона", - ответил Куинн. Агент в сомнении замолчал. - Мсье, но у нас нет такой марки. Вы уверены, что взяли ее в нашей компании? - Конечно, но не здесь, не в Аяччо. - А, наверное, вы взяли ее в нашем филиале в Бастии? Или в Кальви? - Нет, в Арнеме. Чувствовалось, что агент лихорадочно думает. - А где этот Арнем, мсье? - В Голландии, - ответил Куинн. В этот момент агент перестал пытаться понять что-либо. - Как, черт возьми, я могу доставить "опель", зарегистрированный в Голландии, туда из аэропорта Аяччо? - Вы можете пригнать его туда, - предложил Куинн. - Это будет приятная поездка, после того, как его приведут в порядок. Последовала длительная пауза. - Приведут в порядок? А что с ним такое? - Перед машины проехал сквозь сарай, а в задней части дюжина отверстий от пуль. - А как насчет оплаты всего этого? - прошептал агент. - Просто пришлите счет на имя американского посла в Париже, - сказал Куинн и повесил трубку. Это было самое лучшее, что можно было сделать для агента. Он позвонил в бар в Эстепоне и поговорил с Ронни, который дал ему номер виллы в горах, где Берни и Арфур приглядывали за Сэм, но уже не решались садиться играть с ней в покер. Он позвонил по этому номеру, и Арфур подозвал ее. - Куинн, дорогой, с тобой все в порядке? - голос ее доносился слабо, но отчетливо. - У меня все в порядке. Слушай, дорогая, все кончено. Можешь лететь из Малаги в Мадрид, а оттуда в Вашингтон. Они захотят поговорить с тобой, возможно, весь этот комитет пожелает услышать всю историю. Ты будешь в безопасности. Скажи им следующее: Орсини умер, ничего не сказав. Ни единого слова. Кто бы ни был этот толстый человек, о котором говорил Зэк, и кто бы ни были стоящие за ним, теперь уже никто до них не доберется. Ну, я бегу. Пока. Он повесил трубку, прервав поток ее вопросов. Паря в космическом безмолвии, спутник Национального агентства безопасности услышал этот телефонный разговор наряду с миллионами других тем утром и направил его на землю, на компьютеры в Форт Мид. На его обработку потребовалось определенное время, чтобы установить, что отбросить, а что сохранить, но тот факт, что Сэм упомянула имя Куинна, обеспечил ему место в досье. В первой половине дня по вашингтонскому времени его изучили и передали в Лэнгли. Когда пассажиров на лондонский рейс пригласили на посадку, к зданию аэропорта, к залу вылета подъехал грузовик. Четыре человека, которых он привез и которые прошли через входные двери, не походили на людей, едущих в Лондон, но никто не обратил на это внимания. Кроме элегантного бизнесмена. Он взглянул на них, сложил журнал и встал, наблюдая за ними. На одной руке у него было перекинуто сложенное пальто, а в другой - он держал зонтик. Руководитель четырех, человек в черном костюме и рубашке с открытым воротом, был тот самый, который прошлым вечером играл в карты в баре в Кастельбланке. На остальных были синие рубашки и штаны, какие носят люди, работающие на виноградниках и в оливковых рощах. Рубашки их не были заправлены в брюки, и деталь эта не ускользнула от внимания бизнесмена. Они огляделись вокруг, не обращая внимания на бизнесмена, и стали рассматривать пассажиров, проходящих на посадку. Куинн был в это время в туалете, и они его не видели. По радио в последний раз пригласили людей на посадку. Куинн вышел из туалета. Он повернул резко направо в сторону дверей, одновременно доставая билет из грудного кармана. Четырех вновь пришедших он не заметил, а они стали приближаться к нему сзади. Грузчик покатил по залу множество сцепленных багажных тележек. Бизнесмен подошел к грузчику и оттеснил его в сторону. Он выждал удобный момент и с силой толкнул тележки. На гладком мраморном полу они быстро набрали скорость и налетели сзади на четверых идущих мужчин. Один из них увидел их вовремя, бросился в сторону, поскользнулся и упал. Второму человеку тележки ударили по бедру, сбили его с ног и покатились в разные стороны. Восемь тележек наехали на полицейского в черном мундире и сбили его с ног. Четвертый человек бросился ему на помощь. Они поднялись на ноги и последовали за Куин-ном, но успели лишь увидеть его входящим в зал для отлетающих. Они помчались к стеклянной двери. Дежурная стюардесса остановила их с профессиональной улыбкой и сказала, что уже нет времени для прощания, так как посадка давно объявлена. Через стеклянную дверь они видели, как высокий американец прошел через паспортный контроль и вышел на поле. Кто-то вежливо подвинул их в сторону. - Извините меня, старина, - сказал бизнесмен и тоже прошел через двери. Во время полета он сидел в отделении для курящих, на десять рядов сзади Куинна. На завтрак он выпил апельсинового сока и кофе и выкурил две сигареты. Как и Куинн, он был без багажа. В аэропорту Хитроу он стоял на четыре человека позади Куинна в очереди в паспортный контроль и шел, отстав от него на десять шагов, когда они пересекали зал таможенного досмотра, где остальные пассажиры дожидались прибытия багажа. Он видел, как Куинн взял такси, дождавшись своей очереди, затем кивнул в сторону большого черного автомобиля, стоявшего на другой стороне улицы. Он вскочил в машину уже на ходу. Они проехали туннель от аэропорта к шоссе М 4, ведущему в Лондон. Автомобиль держался позади такси Куинна, пропустив вперед три машины. Когда Филип Келли сказал, что попросит британцев наблюдать за портами с утра, он имел в виду утро в Вашингтоне. Из-за разницы во времени британские власти получили послание в 11 часов утра по лондонскому времени. Через полчаса указание о наблюдении за портами поступило к офицеру, ответственному за паспортный режим в Хитроу, который видел как за полчаса до этого Куинн проходил паспортный контроль. Он передал свой пост коллеге, а сам сообщил об этом по начальству. Два офицера из специального отдела, дежурившие в отделе иммиграции, опросили таможенников, и один из них, работавший в "зеленом" коридоре, припомнил высокого американца, которого он остановил на минуту, поскольку тот был без багажа. Когда ему показали фотографию Куинна, он опознал его. На улице дежурные диспетчеры по распределению такси также опознали его, но они не запомнили номер машины, в которой тот уехал. Иногда таксисты служат важным источником информации для полиции, и поскольку они являются законопослушными гражданами, за исключением редких случаев уклонения от уплаты подоходного налога, что не касается полиции столицы, их отношения с полицией всегда хорошие. Более того, таксисты, работающие на таком доходном месте как аэропорт Хитроу, действуют согласно очереди, которая всячески соблюдается и оберегается. Потребовался еще один час на то, чтобы разыскать этого таксиста, и он тоже опознал Куинна. - Да, - сказал он, - я отвез его в отель "Блэквуд" на Марилебон. На самом деле он довез Куинна до ступенек, ведущих в гостиницу, когда на часах было без двадцати час. Никто не заметил черный лимузин, подъехавший сзади. Куинн расплатился с водителем и стал подниматься по ступенькам. К этому моменту лондонский бизнесмен в черном костюме был уже рядом с ним. К вращающимся дверям они подошли одновременно, и встал вопрос: кому пройти первым? Глаза Куинна сузились, когда он увидел человека рядом с собой, но тот предупредил его: - Не вы ли тот человек, с которым я летел с Корсики этим утром? Действительно, тесен мир! Пожалуйста, проходите. И он жестом пригласил Куинна пройти. Из наконечника зонтика выдвинулось острие иглы. Куинн почти не почувствовал боли от укола в икре, игла задержалась там всего на долю секунды и тут же была выдернута. Куинн был уже в секции вращающейся двери. Дверь вдруг заклинилась, и он секунд пять не мог выбраться оттуда. Когда он вышел, он почувствовал, что у него слегка кружится голова, видимо, это было из-за жары. Англичанин был рядом с ним и говорил без умолку. - Проклятые двери, никогда не любил такие. Слушайте, старина, с вами все в порядке? В глазах Куинна опять помутилось, и он покачнулся. К нему подошел швейцар с выражением озабоченности на лице. - С вами все в порядке, сэр? В дело быстро и эффективно вмешался бизнесмен. Он наклонился к швейцару, держа Куинна под мышку с удивительной силой, и сунул ему в руку бумажку в десять фунтов. - Это все мартини перед ленчем, да и длительный перелет. Слушай, моя машина ждет... Будь так любезен... Давай, Клайв, поехали домой, старина. Куинн пытался протестовать, но руки и ноги у него превратились в желе. Швейцар знал свои обязанности перед отелем и легко распознавал настоящего джентльмена. Этот настоящий джентльмен взял Куинна с одной стороны, а он - с другой. Они провели его через багажную дверь, которая не вращалась, и спустили по трем ступенькам на землю. А там двое коллег настоящего джентльмена вылезли из машины и помогли Куинну забраться на заднее сиденье. Бизнесмен кивком поблагодарил швейцара, который поспешил встречать других приезжающих, и машина отъехала. А в это время из-за угла Блэндфорд-стрит выехали две полицейских машины и направились к гостинице. Куинн откинулся на спинку сиденья. Его мозг воспринимал происходящее, но руки и ноги ему не повиновались, а язык превратился в безжизненную массу. Затем на него волнами стала находить темнота, и он потерял сознание. Глава 17 Когда он пришел в себя, то увидел, что находится в пустой белой комнате и лежит на спине на койке. Не шевелясь, он огляделся вокруг. Там была крепкая дверь и лампочка на потолке, закрытая проволочной сеткой. Те, кто оборудовал эту комнату, явно не хотели, чтобы жилец мог разбить лампочку и перерезать себе вены осколками стекла. Он вспомнил сверхлюбезного английского бизнесмена, укол в икру и потерю сознания. Чертовы британцы! В двери был глазок, и он услышал, что его открывают. На него уставился чей-то глаз. Притворяться далее спящим или без сознания не было смысла. Он сбросил одеяло и опустил ноги на пол. Только тогда он почувствовал, что на нем не было никакой одежды за исключением трусов. Послышался звук открываемых засовов, и дверь отворилась. Вошел мужчина крепкого телосложения, коротко подстриженный и одетый в белый пиджак, как официант. Он молча принес простой стол и поставил его у дальней стены. Он ушел и вернулся, принеся жестяной таз и кувшин, из которого шел пар. Все это он поставил на стол. Затем он вышел, но остался в коридоре. Куинн подумал, что может быть стоит уложить его и попытаться освободиться, но решил этого не делать. Отсутствие окон указывало на то, что он находится в подвале, к тому же на нем были только трусы, к тому же по виду человека можно было понять, что он сумеет постоять за себя, и наверняка где-то рядом были такие же крепыши. На этот раз, вернувшись, он принес пушистое полотенце, губку, мыло, зубную пасту, безопасную бритву, пену для бритья и зеркало с подставкой. Как настоящий камердинер он разложил это все на столе, остановился около двери, кивнул в сторону стола и вышел. Засовы закрылись. Что ж, подумал Куинн, если британская секретная служба, захватившая его, хочет, чтобы он выглядел прилично, когда его будут представлять Ее Величеству, он готов пойти им навстречу. Кроме того, ему действительно было нужно освежиться. Он не стал торопиться. Он протер себя губкой с горячей водой с ног до головы. Последний раз он принимал душ на пароме "Наполеон", но это было сорок восемь часов назад. Или может быть раньше? Его часы были конфискованы. Он знал, что его похитили