-- Может быть, работали, с кем-нибудь встречались? -- предположил я. Гарри и Фиона в один голос ответили, что нет. Фиона, хоть и являлась членом нескольких благотворительных комитетов, однако в тот день в заседаниях не участвовала. Гарри, чье собственное состояние не уступает Фиони-ному, в прошлом, как сообщил мне раньше Тремьен, работал консультантом в преуспевающей фирме, занимающейся производством автомобильных покрышек. Получив наследство, он не бросил прибыльную работу консультанта и время от времени консультирует другие частные компании. Каких-либо консультаций в июне прошлого года он вспомнить не может. -- В конце мая прошлого года мы ездили в Аттокстер на скачки, в которых на Гвоздичке должен был выступать Нолан, -- с тревогой в голосе заговорила Фиона. -- Анжела была там и ухаживала за лошадью. Именно тогда анализ показал наличие в крови лошади теобромина и кофеина, и если это даже не она сама накормила ее шоколадом, то разрешила это сделать кому-нибудь другому. Может быть, это было халатностью, Так или иначе, Гвоздичка победила в своем заезде, и Анжела вернулась вместе с лошадью в Шеллертон. Несколькими днями позже мы виделись с ней и вручили дополнительный подарок -- нам нравилось, как она присматривает за лошадью. Я имею в виду, что успех скакуна частично зависит от того, как за ним ухаживают. С того времени я больше эту несчастную не видела, во всяком случае, не могу припомнить. -- И я тоже, -- добавил Гарри. На протяжении всего дальнейшего пути в Сандаун они вновь и вновь возвращались к этой теме, и мне стало абсолютно ясно, что, с того момента как Дун предъявил для опознания вещи Гарри, ни о чем другом они не могли говорить.. -- Вероятно, кто-то подбросил эти вещи, чтобы подозрение пало на твоего мужа, -- безрадостно предположила Мэкки. Фиона согласилась с ней, но заметила, что Дун так не думает. -- Дун уверен, что это непредумышленное убийство. Я спросил, почему он так думает. Дун ответил, что большинство совершаемых убийств непредумышленные. Бесполезные. Он также добавил, что те, кто совершает непредумышленные убийства, находясь в сильном волнении, оставляют на месте преступления свои вещи и сами не знают об этом. Я заметил, что не могу даже припомнить случая, когда бы я разговаривал с ней один на один -- только в присутствии жены. Он же просто уставился на меня, явно не веря ни одному моему слову. Скажу вам откровенно, друзья, он лишает меня присутствия духа. -- Ужасно, -- воскликнула Мэкки. -- Безнравственно. Гарри, хоть и старался сохранить твердость в голосе, был явно не в своей тарелке и вел машину очень неаккуратно -- то притормаживал, то рывком набирал скорость. Фиона сообщила, что они, будучи в плохом настроении -- им сейчас не до развлечений, думали отказаться От поездки в Сандаун, но потом согласились, что из-за подозрений Дуна абсурдно рушить все свои планы. Подозрения же инспектора, тем не менее, действовали на них явно удручающе и выводили из равновесия. Больно было смотретьна группу подавленных людей, с парадной площадки наблюдающих за церемониальным выездом Гвоздички, знаменитой охотничьей лошади Фионы, перед началом скачек на приз Уилфреда Джонсона.. На сей раз, надеялись они, дело должно обойтись без шоколада. Фиона рассказала Нолану об обвинениях Дуна. Нолан не преминул тут же заметить Гарри, что теперь он на своей шее испытает все прелести подозрения в убийстве и, может быть, задний числом переоценит отношение к нему, Нолану: будет более снисходительным. Гарри это не понравилось. Пытаясь выжать из своего голоса хоть какие-то дружеские нотки, он возразил, что его, Гарри, не застукали с мертвой девушкой, лежащей на ковре у его ног. -- Поживем -- увидим, -- прогрохотал Нолан. -- Нолан! -- не удивилась их разговору Фиона. -- И все вы, прекратите говорить об этом. Нолан! переключи свои мозги на предстоящий заезд. Гарри, ни слова больше об этой чертовой девке! Все уладится. Нам нужно только проявить терпение. " Гарри нежно, но как-то уныло посмотрел на жену и через ее плечо увидел меня. В его глазах я заметил какое-то доселе незнакомое мне выражение. Я на секунду задумался и определил его: страх, может быть, даже легкий намек на страх, но в присутствии его сомнений не было. До сего момента имя Гарри и понятие страх никак не увязывались вместе в моем сознании, особенно после его мужественного поведения в замерзшей канаве после той автомобильной катастрофы. Мэкки, заменяющая Тремьена, выполнила все необходимые формальности, убедилась, что Нолан уже в седле, и повела нашу четверку к зрительским трибунам смотреть заезды. Рядом с ней шла Фиона. Гарри плелся в хвосте, затем неожиданно поравнялся со мной. -- Мне надо вам кое-что сказать, -- пролепетал он, -- но не в присутствии Фионы. -- Выкладывайте. Он быстро оглянулся по сторонам, проверяя, что нас никто не слышит. -- Дун сказал... о боже... он сказал, что, когда она умерла, на ней не было никакой одежды. -- Час от часу не легче, Гарри. -- Я заметил, что стою с открытым ртом, и, смутившись, закрыл его. -- Не знаю, что мне делать. -- Абсолютно ничего. -- Дун спрашивал, что я делал там без брючного ремня. Голос его дрожал. -- Невиновных не признают виновными, -- возразил я. -- О, да, но вы же знаете... -- Но не на оснований таких неубедительных улик. -- Я не был в состоянии рассказать Фионе. Я имею в виду, нам всегда было хорошо вместе, но она может в конечном итоге начать сомневаться... Честно скажу: я этого не вынесу. Мы подошли к трибунам и поднялись. Гарри молчал, погруженный в мучительные раздумья, и никак не реагировал на хриплые крики букмекеров и возбужденный ропот собравшихся зрителей. Наездники кантером проскакали к стартовым дверкам. Нолан в седле каштанового мускулистого скакуна, на котором. Фиона всю осень выезжала на охоту, выглядел, как обычно, очень профессионально. Гвоздичка, объяснила мне Мэкки, необычное животное -- для Фионы эта лошадь больше подруга, чем собственность. Гвоздичка прогарцевала к старту -- в этом году она впервые участвовала в забегах охотничьих лошадей весеннего сезона и, как надеялся Тремъен, должна была до июля победить три иди четыре раза. Неожиданно к нам приблизилась коротенькая нескладная фигура! Льюис. Он сообщил, что едва успел приехать к началу скачек,, и поинтересовался, были ли какие-нибудь сообщения из жокей - клуба относительно участия в них Нолана. -- Ни слова, -- ответила Фиона. -- Скрести пальцы, сглазишь.. -- Если бы они собирались тормознуть его, -- рассудительно начал он, тяжело дыша, -- то наверняка сообщили бы об этом, по крайней мере, сегодня; видимо, эти греба-ные задницы отвязались от него. -- Братская любовь, -- съязвила Фиона. -- Он мне должен, -- мрачно рявкнул он, и по этому" его рыку нетрудно было понять, какой долг он имел в виду. Даже если раньше некоторые не хотели верить показаниям Гарри в суде над Ноланом, то теперь, подумал я, всем все стало ясно. -- И ты собираешься получить этот должок? -- с явным сарказмом спросил Гарри. -- Благодаря тебе, нет, -- резко ответил Льюис. -- Лжесвидетельство -- это не мой профиль. Льюис улыбнулся как-то по-змеиному, казалось, изо рта вот-вот выползет жало. -- Я, -- сказал он, -- среди всех, пи-Пи на вас, оказался самым талантливым актером. У Фионы теперь уже не оставалось сомнений в том, что в тот вечер Льюис был не настолько пьян и прекрасно видел, как умерла Олимпия. На чистом лице Мэкки промелькнуло выражение плохо скрытого испуга. Гарри, который и до этого все знал, отнесся к признанию Льюиса по-философски -- сейчас его больше волновала угроза, нависшая над его собственной судьбой. Льюис окинул меня взглядом, который вряд ли можно было назвать дружелюбным, и пожелал узнать, почему я все время околачиваюсь рядом с ними. Никто не удостоил его ответом, в том числе и я. -- Старт дан, -- сказала Фиона буквально за долю секунды до официального объявления по громкоговорителю и, приникнув к биноклю, казалось, забыла обо всем на свете. -- Я задал вам долбаный вопрос, -- вновь бесцеремонно обратился ко мне Льюис. -- Вы сами знаете почему. -- Я был поглощен скачками. " -- Но Тремьена же здесь нет, -- не унимался он. -- Он послал меня посмотреть Сандаун. Гвоздичку в заезде было легко узнавать -- белое пятно на каштановой морде, которое я хорошо запомнил по фотографии, четко виднелось в любом ракурсе, в каком бы месте ипподрома ни находились лошади. Сам их бег показался мне более, медленным, чем в заездах скаковых лошадей, которые мне уже довелось увидеть. Барьеры всадники преодолевали как-то чересчур обдуманно, не спеша. Однако это было не совсем так: я вспомнил предупреждение Тремьена о том, что эта трасса сложна даже для скаковых лошадей высшего класса, для охотничьих же -- серьезнейшее испытание на прочность. "Понаблюдайте, как лошади будут преодолевать семь барьеров с дальней стороны ипподрома, -- напутствовал он меня перед поездкой сюда. -- Если первый барьер взят удачно, то и с остальными не будет проблем. Промахнись мимо первого, допусти ошибку, потеряй контроль над лошадью -- и можешь забыть о победе. Нолан -- большой мастер в правильном преодолении этого первого барьера". Я внимательно наблюдал за ходом скачек. Гвоздичка перелетела через первый барьер и через остальные шесть с дальней стороны ипподрома без особых усилий, выигрывая корпус, отделяющий ее от преследователей. "Нет ничего лучше Ипподрома для скачек охотничьих лошадей, чтобы научить их брать барьеры, -- сказал мне еще тогда Тремьен. -- Беда в том, что охотничьи лошади не так резвы и не. могут набирать необходимую скорость. Впрочем, Гвоздичка неплоха, из нее выйдет толк. В свое время охотничья лошадь Оксо завоевала даже приз Гранд нэшнл". С не меньшим успехом Гвоздичка прошла, и второй круг, продолжая выигрывать корпус, и у поворота перед третьим барьером, перед финишем, который все называли пруд-барьером, поскольку за ним находилась вечно сырая яма, поросшая кустарником. и камышом, напружини-лась, готовясь к очередному прыжку. -- Давай же, давай, -- воскликнула Фиона; напряжению ее, казалось, не было предела. -- Дорогуша, прыгай. Дорогуша, словно услышав ее, взметнулась вверх, и белое пятно на каштановом фоне мелькнуло прямо перед нашими глазами и вновь исчезло. Предпоследний барьер был расположен на возвышенности. "Очень много лошадей проигрывают именно на подъеме, -- поучал меня перед поездкой Тремьен. -- Вот где нужна выносливость, умение мобилизовать внутренние резервы. Только лошадь, у которой остаются силы на резвый бросок, имеет шансы на победу. Такой же сложный ипподром и в Челтенхэме. Там тоже ситуация меняется'самым драматическим образом после последнего барьера. Уставшие лошади еле передвигают ноги". Без особых усилий лошадь Фионы перескочила и через предпоследний барьер, однако Нолану не удалось оторваться от своего преследователя. -- Это невыносимо, -- шептала Фиона. Мэкки отложила бинокль и, машинально водя пальцем по лбу, наблюдала за финишем. Скачки, и не более того, подумал я; что они значат для людей? И сам нашел какой-то вязкий ответ: ну, написал я роман, какое значение, имеет то, выиграет он или проиграет, выражаясь конноспортивным языком? Нет, все-таки имеет значение -- ведь я пестовал свое детище, вкладывал в него свою душу, затрачивал усилия. То же самое можно сказать и о Тремьене с Мэкки. Иной объект -- лошади, скачки, а так все лежит в одной плоскости. Преследователь Нолана сократил дистанцию при подходе к последнему барьеру. -- О нет, -- застонала Фиона, опуская бинокль. -- Поднажми, Нолан. Гвоздичка сделала эффектный прыжок, однако с чрезмерно большим зазором между туловищем и верхней перекладиной барьера, потеряв в воздухе несколько драгоценных секунд. Соперник Нолана, послав своего скакуна по более пологой траектории, приземлился первым и вырвался, вперед. -- Проклятье, -- выдохнул Гарри. Фиона хранила молчание, примиряясь с поражением. Однако Нолан не собирался проигрывать. Включив на полную мощность все свои агрессивные инстинкты, пригнувшись к холке Гвоздички, он скакал, словно демон, заряжая лошадь своей энергией, которую невозможно было не воспринять. Дважды взметнулась и опустилась его тяжелая рука, держащая хлыст. Гвоздичка, будто ей дали напиться живой воды, встрепенулась, отказалась от своего прежнего намерения замедлить бег и вновь включилась в борьбу. Жокей на лидере, считая, что сражениевыиграно, осадил своего скакуна слишком рано. Гвоздичка резвым броском достала его, и ее морда первой очутилась за финишным столбом. Публика приветственными возгласами поздравляла победителей -- всадника и лошадь; " истинных бойцов, которые никогда не сдаются, фаворитов. Именно Нолан, это я видел собственными глазами, выиграл забег. Нолан, а не лошадь. Его способности. Сила его личности, стимулировавшая Гвоздичку. Благодаря Нолану я пришел к пониманию той истины, что в скачках мало только бесстрашия и умения хорошо держаться в седле. Мало тактического замысла, мало наличия опыта, мало честолюбия. Победа в скачках, так же как и выживание, определяется психологическим настроем. Па фоне ликующей Фионы все мы выглядели измученными, выдохшимися, с нездоровым блеском в глазах. Вместе с Мэкки она устремилась встречать возвращающихся победителей. Гарри, Льюис и я следовали в кильватере. -- Нолан -- гений, -- сказал Гарри. -- Этот долбаный жокей, его соперник, просто-напросто подарил ему победу, -- возразил Льюис. Никогда йе стройте предположений,. подумал я, вспомнив Дуна. Никогда не предполагайте, что вы одержите победу, до тех пор пока выигрыш не окажется у вас в руках. Сам же Дун явно строил предположения, продолжал я свои размышления. Несмотря на собственные предостережения. Во всяком случае, мне так показалось. Мы все отправились в бар, чтобы выпить за победу. Что касается Мэкки, она предпочла имбирный эль, Гарри же заказал столь близкое его сердцу шампанское. Нолан ликовал в не меньшей степени, чем Фиона; Льюис, явно лицемеря и точа зуб на Нолана, присоединился к поздравлениям. Я, полагаю, хоть и участвовал в чествовании победителя, тем не менее все же являлся сторонним наблюдателем. А тем временем, пока все мы шестеро весело улыбались, паутина, в которую попались две молодые женщины, продолжала плестись. Мы возвратились в Шеллертон до того, как Тремьен вервулся из Чепстоу. Фиона высадила Мэкки у входа на ее половину дома, я же пешком обогнул усадьбу; ключом, который мне дал Тремьен, открыл дверь и включил свет. Раздул тлеющие в камине поленья, налил немного вина и ощутил себя в домашней обстановке. Звонок в дверь черного хода вывел меня из состояния комфорта. Я поднялся и пошел открывать -- поначалу я даже не узнал стоящую передо мной женщину, на лице которой играла застенчивая, вопросительная улыбка. Ее нельзя было назвать дурнушкой, вполне симпатичная шатенка, но чем-то очень смущенная... Жена Боба Уотсона, Ингрид. - -- Заходите, -- с теплотой в голосе сказал я, довольный, что-все-таки узнал ее. -- Но, кроме меня, здесь никого "нет. -- Я думала, может быть, Мэкки. Миссис Викерс -- Она на своей половине. -- О... Тогда... Она осторожно переступила через порог, и я, посоветовав ей не стесняться, провел ее в семейную комнату. Ее нервное напряжение не спадало, она даже не присела, а продолжала стоять. -- Боб не знает, что я здесь, -- тревожно сообщила она. -- Не беспокойтесь. Хотите выпить? -- О нет. Лучше не надо. Казалось, ее что-то мучает, но она никак не решится высказаться; наконец она переломила себя и выпалила: -- Вы были так добры ко мне в тот вечер. Боб считает, что вы спасли меня от обморожения... и воспаления легких. Отдали мне свою одежду. Я этого никогда не забуду. Никогда. -- Вы выглядели очень замерзшей, -- сказал я. -- Вы уверены, что не хотите присесть? -- От этого холода я была на грани болевого шока. -- Мое предложение сесть она пропустила мимо ушей. -- Я знала, что вы вот-вот должны вернуться... Я видела, как подъехала машина миссис Гудхэвен... На самом-то деле я пришла, чтобы поговорить с вами. Мне нужно кому-то высказаться, а вы... с вами я чувствую себя легко. -- Так говорите же. Я слушаю. -- Анжела Брикел, так же как и я, была католичкой, -- выдала она неожиданно для меня. -- Неужели? -- Эта новость ничего мне не сказала. Ингрид кивнула. -- Местное радио вчера вечером сообщило, что тело Анжелы было найдено в прошлое воскресенье лесником в угодьях Квиллерсэджа. Собственно, о ней было сказано очень мало, говорили в основном о ходе расследования и тому подобных вещах. Полиция подозревает какую-то грязную игру. Грязная игра -- глупее слов не придумаешь! Почему бы прямо не сказать, что кто-то ее убил? После того как она исчезла в прошлом году, миссис Ви-керс попросила меня разобрать в общежитии ее пожитки и отправить их родителям. Я так и сделала. Она смолкла и изучающе посмотрела на меня, желая убедиться, насколько я вникаю в смысл ее слов. -- А что, -- спросил я, -- интересного вы нашли в ее вещах? Было что-нибудь такое, что вас насторожило... в связи с ее смертью? На лице Ингрид отразилось облегчение -- видимо, она поверила в то, что я ее понял. -- Набор для проведения самостоятельного анализа на беременность. Она пользовалась им. Осталась только пустая коробка. Я ее выбросила. ГЛАВА 11 Когда в комнату вошел Тремьен, Ингрид бросилась вон, как муха, увидевшая сети паука. -- Что ей было нужно? -- удивился Тремьен ее стремительному бегству. -- Впрочем, она всегда боялась меня. Этакая мышка. -- Она приходила, чтобы сообщить мне нечто важное. Ей кажется, это должны знать все, -- задумчиво ответил я. -- И она рассчитывала, что лучше меня рассказать обо всем этом никто не сможет. -- На нее это очень похоже. Что же она сказала? -- Не исключено, что Анжела Брикел была беременна. -- Что? -- пустыми глазами уставился на меня Тремьен. -- Беременна? Как беременна? Я объяснил ему, что в ее вещах был найден набор для определения беременности. -- Никто никогда не купит эту штуку, не имея на то достаточных оснований, -- пояснил я. -- Действительно, с вами нельзя не согласиться, -- поразмыслив, пробасил Тремьен. -- Тем не менее я думаю, что только у вас здесь найдется не менее двух десятков мужчин, да еще бог знает сколько во всем Шеллертоне, не говоря уже о тех, кто вообще имеет какое-то отношение к "качкам, -- так "что будь она даже дважды беременной и что бы Дун там ни говорил о ее костях -- никто вам не скажет, соответствует ли это действительности, к ее смерти это может не иметь никакого отношения. -- Но ведь может и иметь. -- Ингрид сказала, что она, была католичкой. -- Католики против абортов. На лице Тремьена появилось отсутствующее выражение. Я переменил тему:. -- У Гарри неприятности. Вы слышали об этом? -- Нет. Что за неприятности? Я рассказал ему об обвинениях инспектора Дуна, а заодно о победе Гвоздички и о признании Льюиса, из которого более или менее можно было судить о том, что он лжесвидетельствовал. В свою очередь, Тремьен смешал себе порцию джина с тоником, которой бы позавидовал сам Гаргантюа, и поведал мне, что у него в Чепстоу был очень паршивый день. -- Один из моих скакунов упал, другой налетел на барьер перед самым финишем и лишил меня победы, когда она фактически была у меня в кармане. К тому же Сэм еще выбил себе большой палец, который чертовски распух, и хотя это не так страшно, он вполне о-кей, однако до следующего четверга я его выпустить не смогу. А это значит, что на понедельник мне придется искать другого жокея. Владельцы же, скажу вам откровенно, подняли такой шум и вой, что пришлось столкнуть их лбами, иначе бы мне самому пришлось полезть на стену. С этими словами он плюхнулся в кресло, вытянул ноги и уставился на свои галоши. -- Вы собираетесь сообщать Дуну об этом анализе на беременность? -- наконец подал Тремьен голос. -- г Полагаю, да. Ведь об этом мне сказала Ингрид, на ее совести это лежит тяжким грузом. Если не скажу я, то она найдет кого-то другого, кто сообщит об этом в полицию. -- Это не лучший вариант для Гарри, -- вздохнул Тремьен. -- Но и не самый худший. -- Это заявление привнесет мотив. Присяжные верят в мотивы. -- Анализ на беременность вряд ли послужит исходной уликой, -- возразил я. -- Ингрид выбросила эту пустую медицинскую Коробку, и нет никаких доказательств, что она вообще существовала; никто не подтвердит, делала ли Анжела такой анализ. Определенных результатов нет, никто не знает, с кем она спала. -- Жаль, что вы не родились адвокатом. Наш разговор был прерван приходом Мэкки и Перки-на, которые заявились на традиционную вечернюю выпивку. Они обменялись мнениями о скачках, но даже победа Гвоздички не смогла развеять нависшей над всеми тоски. -- Анжела была беременна? -- покачала головой Мэкки в ошеломлении. -- Она ничего не говорила об этом. -- Может быть, она и сказала бы, окажись анализ стопроцентно положительным. Но она не была в этом уверена, как я полагаю, -- сказал Тремьен. -- Чудовищное легкомыслие-- вмешался Перкин. -- Эта чертовка приносит нам одни неприятности. Мэкки в ее положении совершенно ни к чему все эти расстройства и переживания. Мне это совсем не нравится. Желая положить конец тягостному для нее разговору, Мэкки взяла мужа под руку. Разговор о беременности ей был явно неприятен. Мне показалось, что подобного рода беседа Анжеле Брикел тоже могла бы оказаться в тягость. Вряд ли кто взял на себя смелость определить это точно. Наши размышления были прерваны неожиданным приходом Гарета, который сразу же набросился на меня с идеей о нашем предстоящем походе. Откровенно говоря, я совсем забыл о моем обещании, что, как мне показалось, он сразу прочитал на моем лице. -- Вы же обещали нас кое-чему научить, -- разочарованно начал он, обращаясь ко мне. -- Разжечь костер, например. -- Гм, -- промычал я. -- Спроси отца. Тремьен выслушал просьбу сына относительно куска земли его владений, на котором можно разбить лагерь и разжечь костер, и вопросительно поднял бровь в мою сторону. -- Вам и в самом деле не лень связываться со всем этим? -- Ведь я же обещал. Хотя, может быть, и несколько опрометчиво. Гарет бодро кивнул: -- Кокос, мой верный дружок, будет к десяти. -- Фиона просила нас подъехать утром, чтобы выпить за победу Гвоздички и подбодрить Гарри, -- вмешалась Мэкки. -- Но Джон обещал, -- взволнованно воскликнул Гарет. -- Полагаю, что Джон не обидится, если я принесу за него тебе свои извинения, -- снисходительно улыбнулась Мэкки. Наше выживание началось с того,, что в воскресенье с самого утра зарядил мелкий дождь с изморосью, переходящей в снег. Прекрасная погода для экспериментов по выживанию. Прежде чем начался наш выход на природу, Тремьен, сидя в кухне за утренним кофе и глядя на хмурое темное небо пасмурного утра, предложил мне отказаться от нашей затеи. -- Чего ради вы потащите моего сына бог знает куда? В конце концов отец с сыном сошлись на том, что после первого же чиха мы все вернемся домой. Вскоре приехал Кокос на своем велосипеде в сверкающем желтом плаще. Нетрудно было понять, откуда он получил свое прозвище. Он стоял посреди кухни, с плаща его капала вода, а когда он скинул капюшон, то его голова с хохолком волос сразу же стала похожей на плод кокосовой пальмы. (Этот его хохол никогда не лежит правильно, впоследствии объяснил мне Гарет. ) Кокосу было почти пятнадцать. У него были блестящие смышленые глаза, крупный нос и губастый рот; черты его юношеского лица еще не совсем определились. Еще год или два, подумал я, и он станет настоящим мужчиной. -- За яблочным садом есть огромный кусок неиспользуемой земли, -- сказал Тремьен. -- Там вы сможете устроить свой привал. -- Но, папа... -- начал возражать Гарет. -- Прекрасное место, -- с убежденностью в голосе поддержал я Тремьена. -- У того, кто обречен на выживание, нет выбора. Тремьен посмотрел на меня, затем бросил внимательный взгляд на Гарета и кивнул, как бы соглашаясь с собственным мнением. -- Но февраль не самый лучший месяц для поисков пропитания, -- заявил я, -- поэтому, полагаю, что мы не будем красть фазанов, а возьмем кое-что с собой из дому. Не забудьте захватить перчатки и перочинные ножи. Мы выходим через десять минут. Мальчики отправились готовиться к походу, а Тремьен спросил меня, что я, собственно, собираюсь с ними делать. -- Будем строить шалаш, -- ответил я, -- разжигать костер, искать пропитание и готовить еду. На сегодня, я думаю, этого будет достаточно. Это им запомнится надолго. -- Раз так, то и занимайтесь с ними. -- Идет. Тремьен вышел к дверям проводить нашу бесстрашную экспедицию. Кроме моего поясного набора для выживания, небольшого количества еды и перочинных ножей мы ничего с собой не взяли. Холодный моросящий дождь со снегом бил нам в глаза, но мальчики не обращали на него внимания. Отойдя от дома, я кивнул на прощание Тремьену и поспешил за Гаретом. Мы вышли через калитку в стене, прошли пустынным садом, очутились у другой калитки, миновав которую оказались в яблоневом саду, -- деревья стояли голые, -- забрались на пустошь, обнесенную с одной стороны каменной стеной" а с другой -- чахлыми кустами боярышника. Вокруг нас расстилалась занесенная снегом пашня -- владения соседа Тремьена. Гарет с отвращением осмотрелся, в глазах Кокоса я увидел испуг, мне же показалось, лучше этого места, которое рекомендовал Тремьен, и не придумаешь. Оно идеально подходило для урока выживания. -- Прежде всего, -- начал я, -- необходимо построить навес для костра. -- Разве можно что-либо зажечь в такой дождь? -- критически посмотрел на меня Гарет. -- Нет, -- сказал Гарет. -- Молодцы, - похвалил их я. Я снял с пояса набор для выживания, достал гибкую пилу и вручил ее Гарету. -- По пути сюда мы миновали по крайней мере четыре высохшие яблони. Найдите пару палочек, вставьте их в петля на концах пилы в спилите одну из них, причем старайтесь брать как можно ниже к земле. Буквально в три секунды мальчики вновь воспрянули духом и отправились выполнять мое поручение. Прав был Тремьен, называя это место заброшенным, -- даже мне пришлось потрудиться, подыскивая стоянку для лагеря. Почва под ногами была бледно-коричневой, усеянной высохшими стеблями нескошенной травы. Настоящий оазис для выживания. К тому времени, когда раскрасневшиеся и запыхавшиеся мальчики возвратились, волоча за собой свою добычу, я успел вытащить из ограды несколько проржавевших металлических опор, наломал веток боярышника и собрал несколько пучков сухой травы. Мы совершили короткую ходку в сад, нарвали стеблей крапивы, чтобы скрепить наше убежище, и примерно через час уже любовались результатом своего труда -- наклонным навесом, вполне надежно укрывающим огонь от дождя. Затем мальчики, но собственной инициативе соорудили из веток боярышника загородочку, защищавшую костер от бокового дождя. Они сами дошли до этого без всяких моих на то объяснений. -- Прекрасно, -- сказал я. -- " Теперь нужно найти несколько плоских камней, чтобы сделать основание для костра, -- у. той разломанной стены их предостаточно. Только не берите чересчур сырых -- они могут треснуть при нагревании. Затем отправимся на поиски чего-либо сухого, что сразу загорится: листочков, щепочек, в той сломанной теплице тоже наверняка что-нибудь найдется. Все, что разыщете, положите в карманы, чтобы сохранить сухим. Когда мы наберем достаточное количество топлива, настругаем специальных палочек для разжигания костра. Нам также понадобится сухая древесина, в своих поисках обращайте и на это внимание. Тащите сюда и высохшие коровьи лепешки, они горят подобно торфу. Еще через час работы под нашим навесом уже лежали доски из теплицы, где выращивались огурцы, и целая куча сухой мелкой растопки. Затем я показал им, каким образом следует настругивать мокрые палочки для разжигания. Мальчики, пользуясь своими ножами, повторили мой урок, причем Гарет сделал это быстро и аккуратно, а Кокос провозился довольно долго. Наконец с помощью спичек, огарка свечи, пучка сухих листьев, палочек для разжигания, досок из теплицы (коровьих лепешек мы не нашли) и сопутствующей удачи нам удалось разжечь прекрасный яркий огонек среди всего этого ненастья. Лица мальчиков просветлели, как будто среди ночи неожиданно взошло солнце. Сквозь навес струился дымок. В связи с этим я заметил, что если бы нам пришлось жить здесь несколько месяцев, то дым от костра можно было бы использовать для копчения мяса и рыбы. Лучше всего для копчения подходит древесина яблони. От нее идет особый аромат. Неплох также и дуб, правда, такого аромата он не дает. -- Здесь невозможно прожить несколько месяцев. -- Кокосу было даже трудно представить себе подобное. -- Не всегда светило солнце в Щервудских лесах, -- ответил я. Подбрасывая веточки, упавшие с яблони, мы принялись сооружать шалаш, причем в качестве основы крыши мы выбрали пару стволов засохших деревьев, закрепив их между двумя живыми. Сверху набросали веток можжевельника; пол нашего шалаша мы выстлали ветками засохших растений, листвой и мелкими сучьями. На наши головы, конечно, упало несколько капель, но во всем остальном мы чувствовали себя весьма комфортно. Ужин, когда мы после всех наших праведных трудов сумели его наконец приготовить, состоял из того, что нам удалось добыть из заброшенного сада: нескольких пучков дикой петрушки, окопника, земляных груш, нескольких вилков брюссельской капусты ("Бр-р", -- пробормотал Гаррет). и зеленого салата из подорожника, щавеля и одуванчиков. (Снова послышался возглас "Бр-р". ) Лютики в салат я запретил добавлять, сообщив, что это может привести к отравлению. Никогда не ешьте ядовитых лютиков, напутствовал я своих учеников, будьте благодарны тому, что у нас под рукой, нашлись одуванчики. Кокос наотрез отказался даже смотреть на дождевых червей, которых можно было бы накопать чертову дюжину. Мои питомцы вместо червей набросились на принесенную из дому копченую свиную грудинку, резали ее кусочками, а затем поджаривали в костре на очищенных от коры и заточенных палочках. Они настолько проголодались, что даже после грудинки долго обсасывали сладкую внутреннюю поверхность очищенной коры молодой березы. Кора молодой березы, заметил я, очень питательна. Гарет уверил меня, что каждое мое слово -- это для них информация к действию. Из старого бачка у водоотстойника теплицы мы набрали вспенившейся дождевой воды и вскипятили ее в пустой жестянке из-под кока-колы, которую Гарет предусмотрительно захватил из помойного контейнера в Шеллертоне. Мое предложение сварить кофе из жареных корней одуванчиков мальчики отвергли. Они в два голоса заявили, что в следующий наш поход захватят пакетики с чаем. Мы сидели в своем убежище неподалеку от костра, весело потрескивающего на своем каменном основании. Все было съедено, дождь непрерывно стучал по нашей импровизированной крыше. Эксперимент явно надо было заканчивать. -- Как насчет того, чтобы здесь заночевать? -- спросил я. На лицах мальчиков появилось выражение ужаса. -- Имея огонь и укрытие, -- пояснил я, -- вы выживете. -- Жутко. холодно, -- заметил Гарет. -- Это будет не жизнь, а мучение. -- Совершенно верно. Возникла непродолжительная пауза, затем Гарет добавил: -- Выживание -- это не такая уж веселая штука, не так ли? -- Как правило, совсем не веселая, -- согласился я. -- Просто проблема жизни и смерти. -- А будь мы благородными разбойниками в Шервуд-ском лесу, за нами бы охотились люди шерифа, -- начал фантазировать Гарет. -- Было бы совсем скверно, -- согласился я. Кокос осмотрелся, будто вокруг нас действительно прятались враги. Мне показалось, что его даже передернуло от мысли о такой возможности. -- Нам нельзя оставаться здесь на ночь. Завтра утром мы должны быть в школе, -- заявил он. Облегчение, которое я прочитал на их лицах, выглядело несколько комично, и мне показалось, что на секунду-другую они представили себя в еще более древнем и жестоком мире, где каждый новый день -- это борьба, где холод и голод являются нормой жизни, где на каждом шагу подстерегает опасность. В мире примитивном, задолго до Робин Гуда и друидов, бродивших некогда по низинам Беркшира, задолго до появления законов и власти, задолго до возникновения племен и вообще какого-либо организованного-общества с присущим ему наличием нравов и обычаев, прав и обязанностей. В мире, где выживали только сильные, а слабые погибали, в мире, где господствовал этот неумолимый закон природы. Когда густые тучи начали заволакивать и без того беспросветное небо, мы принялись разбирать костер, тлеющие головешки загасили о мокрую траву, оставшиеся сухие сучья от яблонь аккуратно уложили под каменное основание костра и тем же путем отправились домой. Выйдя из шалаша, Гарет оглянулся и с какой-то задумчивой грустью в глазах посмотрел на наше убежище и мертвое кострище; тем не менее домой, в лоно цивилизации, мальчики устремились вприпрыжку и с громким гиканьем. -- Все было великолепно, -- подвел итог Гарет, пробираясь в дом через дверь черного хода, -- а теперь пора приняться за пиццу, за две пиццы, а возможно, и за три. Рассмеявшись, я стащил с себя свою многострадальную лыжную куртку и, оставив своих юных друзей на пороге кухни, направился наслаждаться теплом семейной комнаты. Да не тут-то было -- в комнате я обнаружил целое сонмище личностей, пребывающих в состоянии сильнейшей депрессии. Все эти личности сидели в креслах и явно размышляли о днях грядущих, причем их вряд ли заботила проблема добывания пищи насущной, все их мысли были заняты надвигающейся бедой. Гарри, Фиона, Нолан, Льюис, Перкин, Мэкки и Тремьен сидели молча, будто обо всем необходимом и важцом уже переговорили. Целиком погруженные в свои раздумья, они отнеслись к. моему приходу как-то отрешенно, будто заявился нежданный гость либо в их личной трагедии появилось лишнее действующее лицо. -- Ах, это вы... Джон, -- промолвил Тремьен, пошевелившись в кресле и как-будто что-то припоминая. -- Мальчики еще живы? -- Более или менее. Я налил себе моего любимого вина и уселся на свободную табуретку, чувствуя себя не совсем ловко среди этих подавленных людей. Мне стало ясно, что теперь им известно все то, что знал я, может, даже и больше. -- Но если этого не сделал Гарри, то кто же? -- задал вопрос Льюис. Этот вопрос, видимо, уже неоднократно звучал в этой комнате, поэтому никто не удостоил его ответом. -- Инспектор Дун найдет убийцу, -- пробормотал я. -- Он и не пытается, -- возмутилась Фиона. -- Он уверен, что виноват Гарри, и не ищет никого другого. Это возмутительно. Доказательства того, что Дун остановил свой выбор только на Гарри, были прерваны гудком подъехавшего автомобиля. Такова была привычка Сэма Ягера возвещать о своем прибытии. Он влетел в комнату в состоянии сильного негодования. -- Тремьен, -- начал он с порога и вдруг резко остановился, увидев все семейство в сборе. -- О! Вы все здесь. -- По-моему, ты собирался отдохнуть, -- подавленно заметил Тремьен. -- Манал я этот чертов отдых. Стоило мне прилечь и начать зализывать раны, как вы мне и велели, заявился этот чертов полицейский. И это в воскресный день! Самый последний педераст имеет право отдохнуть в воскресенье! И знаете, каким куском дерьма он в меня кинул? Ваши чертовы конюшенные девки доложили ему, что у меня были шуры-муры с этой вашей, будь она неладна, Анжелой, как бишь ее фамилия, Брикел. Непродолжительное молчание, повисшее в комнате после этого заявления, никак нельзя было назвать недоверием. -- А ты крутил с ней? -- спросил Тремьен. -- Не в этом дело. Я не помню ни о каких июльских вторниках прошлого года. А этот приятель Дун спрашивал меня, что я делал именно в один из вторников, как будто это возможно вспомнить. Сказал, что возился на своей лодке. Тогда он поинтересовался, веду ли я вахтенный журнал и записываю ли время. Интересно, всерьез ли он это спрашивал? Я ответил, что у меня нет никакой зацепки, чтобы припомнить те времена. Возможно, усмехнулся я, развлекался с парочкой не очень привередливых девиц, но на мой юмор он никак не отреагировал; по-моему, он его начисто лишен. В ответ Дун заявил, что в подобных делах всякие смешки неуместны. -- У него самого три дочери, -- пояснил я. -- Это убийство его очень обеспокоило. -- А чем я могу помочь в его долбаных приставаниях? Он заявил, что должен проверить любую возможность; долго же ему придется повозиться с этим делом, докапываясь, кому и где давала Энжи, ведь она не упускала ни одного удобного случая. Даже Бобу Уотсону и то строила глазки. -- Вряд ли бы ей это удалось из-за Ингрид, -- вмешалась Мэкки. -- Внешне Ингрид выглядит кроткой и добродушной, но вы бы посмотрели на нее, когда она в гневе. Боба Уотсона она постоянно держит в поле зрения и не доверяет его ни одной девушке из наших конюшен. Сомневаюсь, что Анжеле удалось добраться до него. -- Кто это может знать наверняка? -- мрачно возразил Сэм. -- Можно выпить? Кока-колу? -- В холодильнике на кухне, -- сообщил Перкин, даже не пошевелившись. Сэм кивнул, вышел и вскоре вернулся со стаканом в руке. За ним в комнату ввалились Гарет и Кокос, которые сразу заторопились к микроволновой плите подогревать себе пиццу. Посмотрев на еду, Тремьен вопросительно поднял брови. -- Мы умираем от голода, -- начал объяснять его младший сын. -- Сегодня нам пришлось питаться корешками, березовой корой, одуванчиками и вполне в здравом уме жить в Шервудском лесу в ожидании солдат шерифа. -- О чем это ты? -- Сэм явно был сбит с толку. -- Выживание -- это сложная проблема, -- ответил Гарет. Он прошествовал к письменному столу, взял "Дикую местность" и вручил ее Сэму. -- Эту книгу написал Джон, -- объяснил он, -- как, впрочем, и еще пять подобных. Вот мы и проверяем это на практике -- строим шалаши, разжигаем костер, готовим пищу из подножного корма, кипятим дождевую воду для питья. -- . А при чем здесь Шервудский лес? -- растягивая слова и улыбаясь, спросил Гарри, хотя по его внешности было видно, что напряжение его не отпускало. -- Холод и голод -- это ладно, но за деревьями могли прятаться враги, -- объяснил Кокос. -- Э-э... -- протянул Сэм. Изумленный Тремьен поведал собравшимся о нашей затее и ее благополучной реализации.