жиданность, когда я восстану из мертвых! Я спрятал лицо в воротнике пальто и засмеялся. Я, по правде говоря, списан в расход. Ведь судно исчезло в открытом море. Как просто меня может любой убить и закопать. Никто меня не хватится, для мира я давно уже не существую. Приступ веселья прошел -- чему я мог смеяться? Экспресс неутомимо мчался по равнине, поросшей сочной зеленью. Черно-белый скот. Равнина тянулась почти до самого моря. Капли дождя дробились об окна, и поток воздуха срывал их обратно. Дрожащие водоросли. Возможно, что я тут -- в безопасности. Две женщины неопределенных лет и старый мужчина с трубкой. Я наблюдал за ними через щелку между концами воротника пальто. Мне вдруг снова захотелось очутиться среди саванны, разбить лагерь в высокой траве и приготовить душевой баллончик. Почти в полночь я вышел на главном вокзале Амстердама. Запах моря и кашляющий звук буксирных судов с Эйсселмерского залива, забегающего глубоко в город. Здесь никогда не спят. Это особенный город. За окнами витрин дремлет архаичное семейное спокойствие, а на набережной -- весь мир. Море сливалось с дождем прямо перед глазами. Когда я тут выходил впервые, я был очарован. Теперь я только прошел вдоль рядов такси, выбрал себе последнее, которое как раз возвращалось. Для уверенности -- никогда не знаешь, что может случиться. Хорошо еще, что название улицы я не забыл. Некоторые названия всегда живут в памяти. -- Без объездов! -- сказал я неприветливо, как только заметил, что таксист хочет повозить меня по городу. Он немедленно вернулся на нужный перекресток. Было самое время, если я хотел ее застать еще в "Де-Пайпе". Через минуту закончится полночный номер. В начале Nieuwe Doelenstraat* я дотронулся до плеча шофера: "Здесь!" Машина бесшумно остановилась. Порядочные люди уже спали. Только холодные вспышки неона и очертания запотевших окон. Отсюда дойду пешком! ------------ *Новый проспект Доелена (голл.). --------------- Все еще сильно лил дождь, вероятно, сильнее, чем днем. Тяжелая туча выходила прямо из моря, ползла по крышам домов. Я поднял воротник пальто, засунул руки в карманы и торопливо зашагал. Фары такси осветили вдали зеркально-мокрую проезжую часть. Другой мир, искусственный. Город в стеклянной бутылке. Улица была пустой, только ряды оставленных машин. Но я не пошел прямо к сияющему входу в "Де-Пайпе". На перекрестке я свернул влево, чтобы обойти весь блок и попасть к заднему ходу для служащих. Тут было тихо и пусто. Все приметы столицы исчезли, темно-зеленый канал, перерезанный мостками, окаймлял улицу, из спящих домов смотрели минувшие столетия. Я замедлил шаг, на меня дышало волшебство былого века, увядающий аромат прошлого. Здесь я не должен бояться. Только потухшие глаза автомобилей. Я прошел через проезд между домами и через мощеный двор до длинного коридора в противоположном крыле. Служебные помещения, раздевалки и склады. Оттуда-то я услышал аплодисменты. Августа стояла сейчас перед зрителями. Я глубоко вздохнул, открыл стеклянные двери и направился в дальний конец коридора. Туда каждый день спешила Августа на работу. Неожиданно на меня обрушился град воспоминаний. Как она меня, интересно, примет? Ведь мы были супругами, разве можно это забыть? Я остановился перед одной из дверей и внимательно осмотрел ее. На ней не была ни номера, ни визитки, просто-напросто обычная дверь. Я тихо постучал и заглянул внутрь. Зрители все еще аплодировали. Это было здесь. Знакомое зеркало, столик и шифоньер, запах пудры и духов, не исчезающая вуаль сигаретного дыма. Я вошел. На стенах фотографии танцовщиц, всех, которые здесь перебывали. Последней была Августа. Я улыбнулся. Так это она? И ее лицо я забыл. Я снял с кресла брошенный костюм: вечный беспорядок. В чашке -- остатки кофе. Снял промокшее пальто и с облегчением сел. Тихо и тепло. Еще минуту я мог спокойно все обдумать. Осмотреть вещи, которые составляли ее мир. Искусство, как и все другое... Может быть, это искусство, не знаю. Скорее всего, заклинание человеческого рода, магические шифры пола. Аббревиатура нашего века. Я блуждал взглядом по комнате. Здесь она жила своей жизнью, воплощала свои мечты, если имела такие. Нет, определенно имела, я знал, что имела. Только они изменились, давление жизни исказило их, блестящая политура отваливалась. Цену имеет только тройская унция.* ------------ *Международная единица веса золота. --------------- Я услышал музыку, аплодисменты утихли. Программа продолжалась. Я чувствовал, как у меня начинает резко биться сердце. Столкновение! Вдалеке, на противоположном конце коридора, послышался стук туфелек. Она бежала. Я глубоко вздохнул: что, собственно, я хочу? Что ей скажу? Что возвращаюсь по собственным следам? Она вбежала в комнату, дрожа от холода. На голом теле меховая накидка из пантеры. Золотая грива почти до пояса. Она закрыла двери и с громким вздохом отбросила мех на кушетку. Только теперь, в эту минуту она заметила меня, обнаружила мое присутствие. -- Что вы здесь делаете? -- завизжала она нечеловеческим голосом. -- Как вы смеете, я прикажу вас выбросить! Я смотрел на нее, не веря своим глазам. Тело, выкрашенное серебряной пылью, казалось сделанным из живого металла. Но это была не Августа! -- Вон! -- закричала она срывающимся голосом и набросила на себя пестрое кимоно. -- Вон! -- Извините, я пришел к Августе, это ведь ее раздевалка. Рука, указывающая на двери, нерешительно опустилась. -- Она уже здесь не работает, давно не работает, -- сказала она несколько миролюбивее, -- И убирайтесь, мне нужно в душ! -- Она повернулась ко мне спиной, но потом снова обернулась. -- А кто вы? -- Ее муж. Она поперхнулась. -- Ее муж? Гм... Она приняла ангажемент на Ближнем Востоке, ей просто повезло, там головокружительные гонорары. Я тут вместо нее. На Ближнем Востоке... Нефть и денежки, совокупление библейской эпохи с электронной техникой. Что-то я об этом слышал, мог себе это представить. Значит, она все-таки попалась на удочку. -- И давно? -- спросил я. -- Приблизительно четыре месяца. Садитесь, я думала, кто-то хочет испортить мне настроение. Так вы ее муж? Я сбегаю за кофе, вам тоже принести? -- Лучше коньяк, если позволите. В длинном кимоно она вышла в коридор. Муж Августы! Я неподвижно сидел в кресле, из которого за мной когда-то равнодушно наблюдал капитан Фаррина. Все изменилось, ничего не осталось на прежнем месте. Для Августы я уже ничего не могу сделать, каждый управляет своей судьбой сам. Напрасно я выбивался из сил. Она попалась на удочку, этого можно было ожидать. Дама из живого металла долго не возвращалась. У меня пропало желание еще о чем-то расспрашивать. Мне надо убраться, что она мне может сказать? Но двери открылись, она вносила поднос с кофе и коньяком. Осторожно поставила его на столик. -- Пожалуйста, а я пока приведу себя в порядок. Она сбросила кимоно и вошла в ванную. Супруг коллеги -- к чему стесняться. Она включила свет и оставила двери открытыми. -- Что стало с квартирой? -- спросил я. -- Я взяла ее со всем, что там было. У вас там осталось что-то? -- Ничего, -- сказал я равнодушно. -- Вас это удивило? -- Конечно. -- Она вам не написала? -- У нее не было адреса. Рядом тихо шумел душ. Чего я еще жду? Августу поглотил мир, она утонула в море. Я поднялся и надел промокшее пальто. Она выбегала из ванной. -- Уходите? -- Да, я слишком задержал вас, спасибо вам. -- Очень сильный там идет дождь? -- Льет. -- Невозможная погода! Обождите минутку, сейчас я буду готова и отвезу вас куда хотите. У меня на улице машина. Такси сейчас не поймаете. -- Разве что до первого отеля... Она утвердительно кивнула. И мы вновь замолчали. Она поспешно одевалась и при этом пила кофе. Наконец она вынула из шкафа непромокаемый плащ и дружески улыбнулась: -- Готово, можно идти! Ей было не больше двадцати семи. Смыв кричащие краски своего ремесла, она превратилась в довольно приятную девушку. Я окинул ее взглядом. Еще один осколок неудавшейся жизни. Она заперла дверь, мы двинулись длинным темным коридором к выходу. Девушка несколько раз оценивающе глянула на меня, словно прикидывала, что будет дальше. Но что она могла ждать от меня? Мы перебежали двор -- дождь без устали лил с темного небосвода, -- прошли через туннель и остановились. Боже, какой потоп был на улице! -- Я забыла зонт, -- сказала девушка безразлично, чуть заикаясь. -- Сейчас вернусь. Но прежде, чем она успела повернуться, от противоположного тротуара отъехала небольшая, без огней, машина, из ее окна что-то сверкнуло. Сильный удар отбросил меня к стене, как перышко. В отчаянной попытке за что-то ухватиться я столкнул девушку в грязный поток у тротуара. Понятно -- меня продали, добрались до меня! Сирена "Гильдеборг" протяжно выла. Нет, это была не сирена, я слышал чей-то отчаянный визг возле меня. Боли я не чувствовал. Вода заливала мне лицо. Машина остановилась посреди проезжей части, из нее выскочили двое. Я увидел насадки глушителей на стволах их пистолетов. Они хотели меня добить! В этот миг что-то пробудилось во мне, что-то такое, что невозможно выразить. Может быть, инстинкт самосохранения. Рука скользнула в нагрудный карман. Топот ног по мокрому асфальту. Меня еще не взяли! Я дважды нажал на спусковой крючок. Выстрелы взбудоражили темноту спящего города. "Давай, парни, давай!" -- орал Маретти. Я снова несся сквозь высокую траву саванны, а где-то рядом выл раненый зверь. Я поднялся на колени -- те двое лежали на блестевшем асфальте. -- Не реви! -- крикнул я на девушку и дал ей оплеуху. -- Где твоя машина? Помоги мне, быстро! Она поднялась, я ухватился за ее пальто, попытался встать, но только застонал от боли. -- Где машина?! Она потащила меня к краю тротуара. Шаг, еще шаг, еще один... Ради бога, я не выдержу этого, лучше останусь лежать здесь! Потом она никак не могла повернуть ключ зажигания, только отчаянно выла. Окна домов начали просыпаться. Наконец я рухнул на сиденье. -- Езжай! Не копайся, живее! Вон из города! -- Я судорожно подгонял ее дулом пистолета. Мотор заработал, машина рванула со стоянки, в свете фар мелькнули неподвижные фигуры на асфальте. Вода из-под колес залила их. Я не мог пошевелиться, но мозг работал. Прочь отсюда, вон из города, куда угодно, только подальше. Через минуту здесь будет полиция. -- Куда ехать? Куда? -- кричала девушка. Мы были на каком-то проспекте: всюду сияние огней, мигалки светофоров на перекрестках. Половина второго. Я заблудился, я не знал, где мы. -- В Гаагу, -- прошептал я, -- отвези меня в Гаагу! -- Вам нужен врач, мы должны найти врача... -- Не болтай! Приближался перекресток. Светящиеся указатели показывали направление. -- В Гаагу! -- указал я дулом пистолета. Я видел, как у нее стучат зубы, как вся она трясется. -- Не бойся. Ее лицо начало исчезать, расплываться. Я немилосердно кусал губы. Только не упасть в обморок! Мы выезжали на кольцевую дорогу, ведущую к автостраде. Огней здесь было гораздо меньше, темнота быстро сгущалась, -- Не бойся, -- повторил я. -- Не пугайся, тебе ничего не будет. Только постарайся не попасть в аварию! Я попытался удобнее усесться. Левую половину тела я не чувствовал. Это был страшный удар, он отбросил меня, как соринку. Я осторожно потрогал плечо. Вода. Или это кровь? Наверное, кровь, но почему я ничего не чувствую? Нас окружала темнота. Желтое зарево огней осталось за спиной. "Гаага -- 50 км" -- блеснула табличка у обочины. Через час мы будем там, а что дальше? Что делать теперь, среди ночи? Я попытался спокойно все обдумать. Автострада была пуста, нас никто не преследовал. -- На ближайшей своротке съедешь с шоссе, -- прошептал я. -- На какую-нибудь дорогу, хотя бы к побережью. Попробуешь меня перевязать. Если я вдруг потеряю сознание, не вздумай звать врача или полицию. Прикончат и тебя, и меня! Километров через десять я заметил, что мы едем уже не по автостраде. Машину трясло, боль усиливалась. Проехали какую-то деревню, узкая дорога вела вдоль темной поверхности канала. Мне послышалось, что где-то рядом бьются о берег волны. -- Дальше дорога никуда не ведет! Там дамба! Девушка нажала на тормоз; мотор работал на холостых оборотах, фары беспомощно прорезали темноту. Небо прояснялось, казалось, через минуту выглянут звезды. -- Дальше! Поезжай дальше, до самой дамбы, -- простонал я. Мне было трудно говорить, хотелось спать. -- Там подождем до утра. Ее глаза испуганно мерцали. -- Езжай! Она включила передачу. Дорога поднималась по насыпи. Откосы нанесенного морем песка все увеличивались. Днем и ночью намывала их вода, вероятно -- целыми столетиями. Порывы ветра сотрясали машину. Фары погасли, мотор умолк. Девушка ощупью искала под сиденьем аптечку, потом включила свет в кабине. Когда она расстегнула на мне пальто, я потерял сознание. Но тотчас же ужасная боль привела меня в чувство. -- Вам нужно к врачу, в больницу. Я с этим не справлюсь! Кровь струилась из раны, рубашка под пальто была почему-то разорвана. Застегнутый воротничок, галстук, а плечо оголено. Но мне было все равно. Над морем поблескивали звезды, над сушей еще шел дождь, а мы были на нейтральной территории. Перешеек, нить, натянутая между морем и отвоеванной у него землей. -- Сколько они тебе дали за звонок? -- Тысячу гульденов... -- Я тебя ни в чем не упрекаю. -- Я отвел ее руки. -- Хватит, оставь меня в покое, мне уже лучше. -- Вам нужен врач, у меня нет больше бинтов. -- Только утром, утром, -- выдохнул я. -- Не возвращайся потом в Амстердам, поезжай прямо в Брюссель или в Париж. А меня не бойся, отвезешь меня в Гаагу, и все... Если бы она повернула ключ и вернулась на автостраду, я ничего бы не мог сделать. Воля иссякла. Я тупо смотрел через запотевшее окно в темноту. Брызги то и дело барабанили по крыше машины. Море бурлило, но небо совсем прояснилось. Какую ничтожную цену имеет жизнь. Несколько раз прокрутилась карусель, и пора выходить. Освободить место, не задерживать очередь. Тысяча гульденов. Я не смотрел на ту, что притаилась возле меня. Я не знал ее имени, не знал о ней ничего. За тысячу гульденов это сделал бы каждый... -- Проснитесь, проснитесь! -- Голос назойливо звенел в ушах. -- Да проснитесь же! Я громко застонал, во рту был привкус крови. Перед глазами была бегущая лента автострады. -- Через минуту будем в Гааге... -- В Гааге? А что мне там делать? -- Вы хотели в Гаагу или нет? Я попытался сосредоточиться. -- Может, отвезти, вас в больницу? Так что мне делать? Куда вы хотите ехать? Я не могу больше! Она кричала в истерике. -- Останови у первого автомата. Я должен... -- Но я не знал, что я должен. -- Потом скажу, что делать дальше. Мы проезжали городской окраиной. Или это была деревня? Она остановила машину у тротуара и кивнула: -- Телефон. Собраться с духом. Я должен собраться с духом! Мгновение я сидел в отупении; потом открыл дверцу. Четыре шага до телефонной будки показались вечностью. Телефонный справочник. Только там я могу найти адрес. Все расплывалось перед глазами. Может быть, еще не поздно, я еще дышу. Я с трудом выдрал всю страницу, вернулся обратно. -- Сюда... -- Parkweg een?* -- Parkweg een! -- Я тут не ориентируюсь... -- Ну так спроси и езжай быстрее, ради бога! ------------ *Парковая улица, дом один (голл.). --------------- Бесцветные глаза, обрамленные белыми ресницами. Белокурая грива волос, беспорядочно стянутая узлом. -- Ты не голландка? -- спросил я, когда мы въехали в центр города, где пришлось пробираться сквозь колонны велосипедистов. На мой взгляд, она не была похожа на голландку. -- Полька! -- ответила она со злостью. -- Я никогда не была в Гааге, как я тут найду дорогу? -- Она опустила стекло и раздраженно крикнула велосипедисту: -- Waar is Parkweg alstublieft?** ------------ *Где находится Парковая улица? (Голл.) --------------- -- А я чех. -- Это я уже поняла, иначе бы вообще с тобой не возилась. Мы въехали в квартал, похожий на роскошный парк. Свежая, прохладная зелень, не то что там, в Африке. Виллы и резиденции. Мысли ускользали, разбегались. Я заметил, что мы объезжаем какой-то дом уже второй раз и снова возвращаемся той же дорогой. -- Это дом номер один. Остановиться? По тротуару прогуливался полицейский. В темном отглаженном мундире, руки за спиной. Хотел бы, чтобы у меня была такая жизнь, или нет? -- Остановись напротив, подождем, пока он пройдет. Машина остановилась. "Приехали, вылезай, -- говорили ее глаза, -- вылезай скорее, ради бога!" -- Сейчас пойду, только немного отдышусь. Полицейский дошел до самого конца улицы и повернул обратно. Я не сводил с него глаз. -- Надо привести вас в порядок. -- Она впервые мне улыбнулась. Наклонилась и попыталась застегнуть рубашку и пальто. Бледное солнце проблескивало из-за деревьев. Небо было синевато-зеленым. Я живо воспринимал второстепенные детали, главное от меня ускользало. Я с трудом залез в карман. -- Пистолет выбрось где-нибудь в канал, а это -- тебе... -- Я вытащил горсть банкнот. -- Мне они уже не понадобятся. Скорчившись, я выбрался из машины. Палуба ускользала из-под ног. Сирена "Гильдеборг" завыла. Я не смею упасть в конце пути! Но расстояние до этого дома было таким же, как от Порт-Элизабета до Гааги. И я снова должен был пройти его, снова принять решение. Глаза ослепила блеском бронзовая табличка. Тело обжигала африканская жара. Дышать было нечем. Ручка двери тоже была бронзовой, она была сделана в форме птицы. Феникс! Над головой холодное зеленое небо. Жар, который обжигал меня, шел от меня самого. Я возвращался домой, еще немного, и переступлю порог. Табличка сверкала в лучах робкого солнца: "Посольство Чехословацкой Социалистической Республики". Я протянул руку к бронзовой птице. Возрождение! Двери передо мной открылись. Перевод с чешского Б.Гнусина +-------------------------------------------------------------+ |OCR, правка -- Aleksandr Evmeshenko. Если Вы обнаружите ошибки| |в этом тексте, пожалуйста, вышлите строку из текста с ошибкой| |по адресам: e-mail: A.Evmeshenko@vaz.ru | | netmail: 2:5075/10.7 Aleksandr Evmeshenko | +-------------------------------------------------------------+ Дата последних изменений: 06.04.2000г.