арш - все сливалось в победный рокот чеканящего свою звонкую продукцию монетного двора, освободившегося наконец от цепких чар Рождества. Оливер Ламберт шел по коридорам и с удовлетворением улыбался, вслушиваясь в мощное крещендо крепнущего с каждым часом благосостояния фирмы. В полдень Ламар вошел в кабинет и склонился над столом - Митч с головой ушел в изучение условий сделки по нефти и газу в Индонезии. - Пообедаем? - Нет, спасибо. Я выбился из графика. - Как и все мы. Я-то думал, мы сбегаем в ресторанчик на Фронт-стрит, перехватим чего-нибудь поострее. - Я воздержусь. Спасибо. Ламар скосил глаза на дверь, наклоняясь ниже к Митчу с таким видом, будто хотел сообщить ему нечто исключительной важности. - Ты ведь помнишь, какое сегодня число? Прежде чем ответить, Митч все же посмотрел на часы. - Двадцать восьмое. - Именно. А ты знаешь, что происходит каждый год в двадцать восьмой день декабря? - Ты опорожняешь кишечник? - Да. А что еще? - Хорошо, я сдаюсь. Что еще? - Сейчас, в это самое время, все компаньоны сидят на пятом этаже в столовой, готовясь отобедать жареной уткой и французским вином. - Вином? В обед? - Да. Это чрезвычайный случай. - Ну-ну? - Они будут обедать час. А потом, когда Рузвельт и Джесси Фрэнсис уйдут, Ламберт запрет дверь. Соберутся все компаньоны. Только компаньоны, видишь ли. И Ламберт подведет финансовый итог года. Прозвучит имя каждого компаньона и общая сумма заработанных им для фирмы денег. Затем будет названа сумма чистой прибыли фирмы, оставшейся после вычета всяких издержек. Затем они поделят весь пирог с учетом вклада каждого компаньона. Митч был весь внимание. - И? - И в прошлом году средний кусок пирога весил триста тридцать тысяч долларов. Предполагают, что в этом году он будет еще весомее. Пирог увеличивается из года в год: - Триста тридцать тысяч, - медленно повторил Митч. - Да. Это в среднем. Лок получит что-то около миллиона, Виктор Миллиган - чуть поменьше. - А что слышно насчет нас? - Нам тоже отрежут по кусочку. По маленькому. В прошлом году это составило около девяти тысяч, в среднем. Зависит от того, как долго ты здесь работаешь, и от твоих показателей. - Можно нам пойти и посмотреть? - На это зрелище они не продали бы билет и президенту. Считается, что они проводят секретное совещание, но в фирме давно уже все знают об этом. После обеда информация уже начнет просачиваться. - Когда происходит голосование? Я имею в виду, когда они будут выбирать в новые компаньоны? - При прочих нормальных условиях это должно произойти сегодня. Но, как говорят, в этом году нового партнера может и не быть - из-за Марта и Джо. По-моему, первым на очереди стоял Марти, а за ним шел Джо. Так что теперь они могут год-другой подождать. - А кто следующий в списке? Ламар выпрямился и гордо улыбнулся. - Ровно через год, начиная с сегодняшнего дня, мой друг, я стану компаньоном фирмы "Бендини, Ламберт энд Лок". Следующий в списке - я; так что не становись у меня на пути! - А я слышал, что это будет Мэссинджил, выпускник Гарварда, кстати говоря. - У Мэссинджила нет ни шанса. Я намерен следующие пятьдесят две недели закрывать счетами по сто сорок часов еженедельно, и эти птички сами слетятся ко мне, чтобы умолить меня стать их компаньоном. Я переберусь на четвертый этаж, а Мэссинджил - в подвал, к клеркам. - А я бы поставил на Мэссинджила. - Он зануда. Я загоню его под землю. Пойдем съедим чего-нибудь, и я раскрою тебе свой замысел. - Спасибо, но мне нужно работать. С важным видом Ламар вышел из кабинета, прошел мимо Нины, которая несла пачку бумаг. Она положила их на расчищенный угол своего стола. - Иду обедать. Вам прихватить что-нибудь? - Нет. Спасибо. Да, банку диетической коки. Во время обеда гул в коридорах смолкал: секретарши бежали по лестницам и направлялись куда-нибудь в центр - в небольшое кафе или закусочную неподалеку. И пока сильные мира сего были заняты на пятом этаже подсчетом своих богатств, ласковый шум печатного станка чуть стихал. На столе у Нины Митч увидел яблоко, схватил его, потер ладонью. Открыл справочник с последними документами Национального налогового управления, положил его на копировальную машину позади стола и нажал на зеленую кнопку "ПЕЧАТАТЬ". Тревожно вспыхнула красная лампочка, высвечивая надпись: "СООБЩИТЕ НОМЕР ПАПКИ". Митч отступил на шаг и посмотрел на аппарат. Да, это была новая модель. Рядом с кнопкой "ПЕЧАТАТЬ" была другая, с надписью "ОБХОД". Митч ткнул ее пальцем. Из недр машины вырвался пронзительный вой сирены, и целая панель лампочек заполыхала красным. Митч беспомощно крутил головой из стороны в сторону, не видя никого вокруг. В состоянии близком к помешательству он схватил руководство по эксплуатации. - Что здесь происходит? - послышался сквозь стенания машины чей-то требовательный голос. - Не знаю, - завопил Митч, размахивая руководством. Лела Пойнтер, секретарша слишком уж солидного возраста для того, чтобы покидать здание ради обеда, приблизилась сзади к машине и выключила сирену. - Какого черта! - выругался Митч с тяжелым вздохом. - Вам что, ничего не сказали? - тем же строгим голосом спросила она, выхватывая у него руководство и укладывая его на прежнее место. Глаза ее так и сверлили Митча, впечатление, было такое, что она застала его копающимся в ее сумочке. - Видимо, нет. А в чем дело? - У нас теперь новая система копирования документов, - протяжным голосом в нос начала она читать ему лекцию. - Ее установили на следующий день после Рождества. Прежде чем начать копирование, мы должны сообщить машине номер папки, из которой вы берете документ. Ваша секретарша должна была вам все объяснить. - Вы хотите сказать, что эта штука не будет работать, пока я не впихну в нее номер из десятка цифр? - Совершенно верно. - А как насчет вообще копий, если это не документ из дела? - Это сделать невозможно. Мистер Ламберт говорит, что у нас слишком много денег уходит на копии, которые все делают бесплатно. Так что теперь каждая копия автоматически ставится в счет, предъявляемый клиенту. Сначала вы набираете номер папки или дела вашего клиента. Машина сама подсчитывает количество копий и отсылает всю информацию на главный терминал, а там она включается в общий счет клиента. - А копия для себя лично? Лела покачала головой с видом полного недоумения. - Просто не могу поверить, что ваша секретарша вам всего этого не объяснила. - Нет, не объяснила, но почему бы вам не помочь мне? - У вас есть ваш личный четырехзначный номер. В конце месяца вам будет выписан счет за те копии, что вы сделали для себя. Митч смотрел на машину и только качал головой. - А для чего чертова сирена? - Мистер Ламберт говорит, что через тридцать дней сирену отключат. Сейчас же она необходима - для таких, как вы. Он очень озабочен этим. Говорит, что на бесплатных копиях мы теряем тысячи. - Понятно. Видимо, в здании заменены все копировальные машины? Она удовлетворенно улыбнулась. - Да. Все семнадцать. - Благодарю вас. Митч вернулся в кабинет, чтобы найти номер папки. К трем часам пополудни празднество на пятом этаже подошло к радостному завершению. Компаньоны, ставшие более богатыми и менее трезвыми, неторопливо покидали столовую и спускались в свои кабинеты. Эйвери, Оливер Ламберт и Натан Лок, сделав только несколько шагов, подошли к глухой бетонной стене и остановились перед дверью. Де Вашер их уже ждал. Он указал вошедшим рукой на кресла, приглашая, таким образом, сесть. Ламберт пустил по кругу ящичек со скрученными вручную сигарами. Все закурили. - Я вижу, у вас праздничное настроение. - На лице Де Вашера была ухмылка. - Ну и как? В среднем триста девяносто тысяч? - Именно так, Де Вашер, - ответил Ламберт. - Год был очень хорошим. Он выдохнул немного дыма и теперь оставшийся выпускал кольцами к потолку. - И Рождество все справили чудесно? - Куда ты клонишь? - требовательно спросил Лок. - Счастливого тебе Рождества, Нат. Всего пара вопросов. Два дня назад я виделся с Лазаревым в Новом Орлеане. Он не отмечает день рождения Христа, вы знаете об этом. Я объяснил ему складывающуюся у нас здесь ситуацию, сделав, в частности, упор на Макдира и ФБР. Я уверил его в том, что после первой встречи с Таррансом других контактов не было. Он не очень этому поверил и предупредил, что сверится со своими источниками внутри Бюро. Не знаю, что это может значить, но кто я такой, чтобы задавать ему вопросы? Он предложил мне не спускать с Макдира глаз двадцать четыре часа в сутки на протяжении следующих шести месяцев. Я ответил ему, что мы, в общем-то, так и делаем. Ему вовсе не нужно повторения того, что было с Ходжем и Козински. Тогда это его весьма огорчило. Отныне Макдир не может покинуть город по делам фирмы без того, чтобы по крайней мере двое наших людей не следовали за ним по пятам. - Через две недели он едет в Вашингтон, - сказал Эйвери. - Это еще зачем? - В Институт налогообложения. Он должен будет присутствовать на четырехдневном семинаре, мы требуем этого от каждого нового сотрудника. Ему говорили об этом уже давно, и, если сейчас он получит отказ, он может что-нибудь заподозрить. - Место там для него было заказано еще в сентябре, - добавил Олли. - Посмотрю, можно ли будет это уточнить с Лазаревым. Мне нужны даты, номера рейсов, номера в гостиницах. Ему это не понравится. - Что случилось на Рождество? - спросил Лок. - Ничего особенного. Его жена отправилась к своим родителям в Кентукки, она все еще там. Макдир вместе с собакой отправился во Флориду, на пляж Панама-сити. Похоже, ездил проведать мамочку, но мы в этом не уверены. Провел ночь в "Холидэй Инн", что на берегу. Только он и собака, больше никого. Скука. После этого он поехал в Бирмингем, где остановился тоже в "Холидэй Инн". Вчера утром он был в "Браши Маунтин", виделся с братом. Вполне безобидная поездка. - Что он сказал жене? - задал вопрос Эйвери. - Ничего, насколько можно об этом судить. Довольно трудно слышать каждое слово. - Кто еще у вас над наблюдением? - Это вновь был Эйвери. - Мы слушаем их всех время от времени. Подозреваемых, кроме Макдира, нет, да и он-то главным образом из-за Тарранса. Сейчас все спокойно. - Он должен поехать в Вашингтон, До Вашер, - настойчиво напомнил Эйвери. - Окей, окей. Я уточню это с Лазаревым. Увидите, он заставит нас послать еще пять человек за ним приглядывать. Ну и идиот. Принадлежавший Эрни бар "Аэропорт" действительно находился рядом с аэропортом. Митч разыскал его с третьей попытки. Он втиснул свою машину между двумя какими-то болотоходами с засохшей грязью на шинах и фарах. Стоянка была полна подобными агрегатами. Осмотревшись по сторонам, Митч прямо-таки инстинктивно снял галстук. Было почти одиннадцать. Бар представлял собой длинное темное помещение, в глубине которого ярко светились таблички с названиями сортов пива. Он еще раз посмотрел на записку, просто чтобы увериться. "Дорогой мистер Макдир, Пожалуйста, приезжайте в бар Эрни на Винчестер-роуд сегодня вечером, попозднее. Мне нужно с вами встретиться по поводу Эдди Ломакса. Это очень важно. Тэмми Хэмфил, его секретарша". Он обнаружил записку на двери кухни, когда вернулся домой. Вспомнил ее он сразу, хотя видел только однажды, во время визита в офис Ломакса еще в ноябре. Вспомнил обтягивающую кожаную юбку, ошеломляющую грудь, обесцвеченные химией волосы, ярко-красный рот и табачный дым, окутывавший ее всю. Вспомнил он и историю с ее мужем, Элвисом. Дверь легко повернулась на петлях, и он проскользнул внутрь. Левую часть помещения занимал ряд сдвоенных столов. Сквозь мрак и клубы дыма он рассмотрел в глубине небольшую площадку для танцев. Справа находилась длинная стойка бара, вдоль которой сидели настоящие ковбои и их подруги, и все как один из горлышек больших бутылок пили пиво "Будвайзер". На его приход никто не обратил внимания. Быстро пройдя к стойке бара, он опустился на высокий табурет. - Бутылку "Буда", - обратился он к бармену. Тэмми он увидел раньше, чем перед ним поставили пиво. Она сидела на длинной скамье, идущей вдоль столов. На ней были вареные джинсы в обтяжку, рубашка из потертой джинсовой ткани и ярко-красные туфли на высоком каблуке. Свежеобесцвеченные волосы поблескивали. - Спасибо за то, что пришли, - сказала она ему. - Я сижу и жду здесь уже четыре часа. Другого способа встретиться с вами я не придумала. Митч наклонил голову и улыбнулся, как бы говоря: "Все нормально, вы сделали правильно". - Ну, что случилось? - спросил он. Она обвела взглядом бар. - Нам необходимо поговорить, но только не здесь. - Что вы предлагаете? - Может, поездим где-нибудь здесь рядом? - Можно. Только не в моем автомобиле. Это, ну, как бы сказать, было бы не самым удачным решением. - У меня есть машина. Правда, старая, но сойдет. Митч расплатился за пиво и последовал за ней к дверям. Человек в одежде ковбоя, сидевший у двери, заметил: - Вы только посмотрите! Входит парень в костюме и через полминуты выходит уже с девушкой. Митч улыбнулся и поспешил прочь. Сгорбившись, в ряду огромных землеройных машин стоял дряхленький "фольксваген"-жук. Она открыла дверцу ключом, Митч сложился вдвое и протиснулся на потертое сиденье. Пять раз пришлось ей нажать на педаль акселератора и повернуть ключ, Митч даже задержал дыхание. Наконец мотор завелся. - Куда бы нам отправиться? - спросила она. "Туда, где нас бы не видели", - подумал Митч и сказал: - Вам виднее. - Вы женаты, да? - Да. А вы? - Замужем, и мой муж отказался бы понять, что сейчас здесь происходит. Поэтому-то я и выбрала этот сарай. Мы тут никогда не бываем. Прозвучало это так, как будто она вместе с мужем была непримиримым противником сидящей в баре деревенщины. - Не думаю, что и моя жена с готовностью приняла бы эту ситуацию. Хотя ее сейчас нет в городе. Тэмми правила в сторону аэропорта. - Мне пришла в голову мысль. - Пальцы ее вцепились в руль, голос звучал нервно. - Ну, говорите. - Вы ведь слышали об Эдди. - Да. - Когда вы видели его последний раз? - Мы встретились дней за десять до Рождества. Это было нечто вроде конспиративной встречи. - Так я и думала. Он не делал никаких записей по тому делу, что вел для вас. Сказал, что вы так хотите. Он вообще сказал мне очень немного. Но мы с Эдди... мы, ну... мы были с ним близки. Митч не знал, что сказать. - Я имею в виду, очень близки. Вы меня понимаете? Митч ухмыльнулся и хлебнул пива из горлышка бутылки. - И он иногда говорил мне то, что, по-видимому, говорить был не должен. Он сказал, что ваш случай действительно загадочный, что несколько юристов из вашей фирмы погибли при довольно-таки подозрительных обстоятельствах. И что вы считаете, что за вами постоянно следят и слушают ваши телефоны. Для юридической фирмы все это очень странно. "Вот тебе и конфиденциальность, - подумал Митч. - Вот так-то". На подъезде к аэропорту она свернула, направляясь на огромную стоянку. - И после того, как он закончил ваше дело, он сказал мне однажды - однажды! - в постели, что за ним, как ему кажется, следят. Это было за три дня до Рождества. Я спросила его - кто? Он ответил, что не знает, но упомянул о вашем деле и сказал, что, возможно, это как-то связано с теми людьми, что следят за вами. В общем-то, он сказал немного. Она остановила машину на стоянке у здания аэропорта. - До этого за ним следил кто-нибудь? - Никто. Он был хорошей ищейкой и следов не оставлял. То есть, я хочу сказать, что он был бывшим полицейским и бывшим заключенным. Очень ловок в уличной суете. Ему платили за то, чтобы он следил за людьми и собирал всякую грязь. Но за ним не следил никто. Никогда. - Так кто же его убил? - Тот, кто его выследил. Газеты подали дело так, что он якобы шантажировал какого-то состоятельного ловкача и тот нашел на него управу. Но все это ложь. Из ниоткуда она вдруг вытащила длинную сигарету с фильтром, щелкнула зажигалкой. Митч опустил вниз стекло. - Вы не будете возражать? - спросила она. - Нет, только выдыхайте туда. - Он указал на окно. - Как бы то ни было, я боюсь. Эдди был убежден в том, что люди, которые следуют за вами, чрезвычайно опасны и чрезвычайно ловки. Очень хитроумны, вот как он сказал. И если эти люди убили его, то как теперь быть со мной? Вдруг они думают, что я знаю что-то. Я не была в офисе с того самого дня, как его убили. И не собираюсь идти туда. - На вашем месте и я бы не пошел. - Не так уж я глупа. Я работала на него два года и кое-чему научилась. Разных ловчил повидала достаточно. - Как он был застрелен? - У него был друг в отделе убийств, он рассказал мне по секрету, что Эдди был убит тремя выстрелами в затылок, почти в упор, из оружия двадцать второго калибра. И никаких улик. Еще он сказал мне, что это была очень чистая, профессиональная работа. Митч допил пиво и положил бутылку на пол кабины, где перекатывалось штук пять пустых пивных банок. Очень чистая, профессиональная работа. - Это какая-то бессмыслица, - повторила она дважды. - Ну как мог кто-то пробраться за его спину, спрятаться на заднем сиденье и трижды выстрелить ему в голову? А ведь он даже не собирался туда ехать. - Может, он заснул, и его застали врасплох? - Нет. Когда ему приходилось работать поздно ночью, он старался закончить все как можно быстрее, в такие моменты он всегда был очень возбужден. - В конторе есть какие-нибудь записи? - Вы имеете в виду - по вашему делу? - Да, обо мне. - Сомневаюсь в этом. Я, во всяком случае, никаких записей не видела. Он говорил, что вы так хотели. - Это правда. - Митч почувствовал облегчение. Они сидели и следили за взлетом "Боинга-727". От рева двигателей земля, казалось, дрожала. - Я действительно боюсь, Митч. Могу я звать тебя Митч? - Конечно, почему бы нет? - Я думаю, что его убили за ту работу, что он выполнил для тебя. Это единственное, что можно предположить. И если его убили за то, что он что-то узнал, то, возможно, они посчитают, что и я тоже кое-что знаю. Как ты думаешь? - Не хочу строить догадки. - Я могла бы скрыться на время. Мой муж подрабатывает в ночном клубе, и при необходимости нам не составит труда сняться с места. Я ни о чем этом ему не говорила, но думаю, что придется. Как ты на это смотришь? - Куда вы направитесь? - Литл Рок, Сент-Луис, Нэшвилл. Он сейчас без работы, поэтому мы можем где-нибудь покрутиться, я думаю. С этими словами она сделала последнюю затяжку и тун же прикурила новую сигарету. Очень чистая, профессиональная работа, повторил про себя Митч. Он посмотрел на Тэмми и увидел слезинку на ее щеке. Тэмми не была уродиной, но годы в барах и ночных клубах начинали брать свое. Черты ее лица были правильными, и, если бы не цвет волос и избыток косметики, ее даже можно было бы назвать привлекательной для со возраста. Ей где-то около сорока, подумал Митч. Она сделала чудовищную затяжку, из всех щелей "фольксвагена" потянулись струйки дыма. - Сдается мне, Митч, что мы с тобой в одной лодке. То есть они идут и по твоему, и по моему следу. Они убрали тех юристов, потом Эдди, и теперь приходит наш черед. Не копи это в себе, девочка, выкладывай, станет легче. - Послушай, - сказал он, - давай сделаем так. Нам нужно поддерживать связь. Звонить ты мне не можешь, и нельзя, чтобы нас видели вместе. Моя жена в курсе всего происходящего, я расскажу ей и об этой нашей с тобой встрече. За нее не беспокойся. Пиши мне раз в неделю и сообщай, где ты находишься. Как имя твоей матери? - Дорис. - Хорошо. Это будет и твоим именем. Любые свои послания мне подписывай "Дорис". - Они и почту твою читают? - Может быть, Дорис, может быть. 19 В пять часов дня Митч выключил у себя в кабинете свет, подхватил оба чемоданчика и остановился перед Нининым столом. Она печатала на машинке, каким-то удивительным образом прижимая телефонную трубку плечом к уху. Увидев Митча, она сунула руку в ящик стола и извлекла оттуда конверт. - Это ваша бронь в отель "Кэпитал Хилтон", - сказала она в трубку. - Диктовка у меня на столе, - в свою очередь проинформировал ее Митч. - До понедельника! По лестнице он поднялся на четвертый этаж в занимаемый Эйвери угловой кабинет, где разворачивалась очередная баталия. Одна из секретарш укладывала папки в объемистый чемодан. Другая повышенным тоном говорила что-то Эйвери, который тоже не очень сдерживал себя, брызгая слюной в телефонную трубку. Какой-то тип из младшего персонала приказным голосом обращался к первой секретарше. Эйвери с размаху опустил телефонную трубку. - Готов? - обрушился он на Митча. - Жду, - коротко ответил тот. - Не могу найти папку Гринмарка, - пробрюзжала секретарша типу. - Она была рядом с папкой Роккони, - ответил тот. - Мне не нужен никакой Гринмарк! - заорал Эйвери. - Сколько раз вам повторять?! Вы что, оглохли?! Секретарша уперлась взглядом в Эйвери. - Нет, я слышу очень хорошо. Я ясно слышала, как вы сказали: "Упакуйте дело Гринмарка". - Лимузин ждет вас, - вступила другая секретарша. - Мне не нужен чертов Гринмарк! - А Роккони? - спросил тип. - Да! Да! Уже десятый раз говорю: да, мне нужен Роккони! - И самолет тоже вас ждет, - напомнила все та же женщина. Один чемодан захлопнули и кое-как наконец закрыли. Эйвери копался в груде бумаг у себя на столе. - Где дело Фендера? Где вообще все мои папки? Почему я никогда ничего не могу найти? - Фендер у меня, - сказала первая секретарша, втискивая папку в чемоданчик. Эйвери уставился в листок бумаги, который он держал в руках. - Отлично. Итак, у меня здесь Фендер, Роккони, "Кэмбридж Партнере", "Грин Груп", переписка Сонни Кэппса и Отаки, "Бсртон Бразерс", Галвестон Фрейт и Маккуэйд? - Да, да, да, - подтвердила первая. - Все они здесь, - поддержал ее тип. - Не верю. - Эйвери подхватил свой пиджак. - Пошли! Он вынес свое тело из кабинета, сопровождаемый Митчем, секретаршами и типом. Два чемоданчика нес Митч, два тащил тип, один был в руке у секретарши. Другая на ходу писала в блокнот то, что ее босс рыкающим голосом приказывал и требовал сделать за время его отсутствия. Живописная группа едва уместилась в кабине лифта и спустилась на первый этаж. На улице на помощь им бросился шофер - он распахивал двери и дверцы, укладывал чемоданы в багажник. Митч и Эйвери упали на заднее сиденье. - Передохни, Эйвери, - сказал Митч. - Ты на три дня отправляешься на Кайманы. Расслабься. - Да-да. Я беру с собой работы на целый месяц. Мои клиенты уже криком исходят, требуя с меня шкуру спустить, угрожая судом за профессиональную некомпетентность. Я опаздываю на два месяца, а ты в это время сбегаешь в Вашингтон, чтобы четыре дня задыхаться от тоски на этих семинарах. Ты отлично рассчитал время, Макдир. Просто отлично. Протянув руку, Эйвери открыл бар, смешал себе коктейль. Митч отказался. Лимузин вырулил на Риверсайд-драйв в самый час пик. После трех глотков почти чистого джина Эйвери задышал глубже. - Для продолжения обучения! Какая издевка, - пробурчал он. - Ты тоже прошел через это, когда был новичком. К тому же, если я не ошибаюсь, не так давно ты провел неделю в Гонолулу на таком же, но международное семинаре. Или ты забыл? - То была работа. Только работа. Ты берешь свои папки с собой? - Конечно, Эйвери. Восемь часов в день у меня будут уходить на семинар, где я должен постигать глубину последних поправок Конгресса к налоговому законодательству, ну а в оставшееся время я рассчитываю закрывать по пять часов в день. - По шесть, Митч, если сможешь. Мы очень отстаем. - А мы всегда отстаем, Эйвери. Налей себе еще. Тебе необходимо расслабиться. - Я расслаблюсь в "Румхедсе". Митч увидел перед глазами бар с пивом "Ред Страйп", игроков в домино, стрелки и - узенькие! - бикини. И девушку. - Ты первый раз летишь на "Лире"? - спросил Эйвери, уже более спокойно. - Да. Я здесь уже семь месяцев и только сейчас его увижу. Если бы я знал все это в марте прошлого года, я пошел бы в фирму на Уолл-стрит. - Ты из другого теста, Митч. Ты знаешь, что они там, на Уолл-стрит, делают? У них в фирме триста юристов, так? И ежегодно они набирают еще тридцать сотрудников, если не больше. Каждый хочет у них работать - ведь это же Уолл-стрит, так? И вот примерно через месяц всех этих новичков собирают вместе и говорят им, что на протяжении пяти лет они будут работать по девяносто часов в неделю, а когда пять лет проходят, половины новичков в фирме уже нет. Текучесть там невообразимая. Они просто стараются выжать из новичков все, давая им ставку в сто - сто пятьдесят долларов в час и загоняя чуть ли не до смерти, а потом их просто вышвыривают на улицу. Вот что такое Уолл-стрит. И ребятам даже увидеть не удается самолет их фирмы. Или лимузин. Тебе действительно повезло, Митч. Ты каждый день должен благодарить Бога за то, что тебя приняли в нашу старую добрую фирму. - Девяносто часов в неделю - это мелочь. Зато остальное время принадлежало бы мне. - Тебе за это воздается. Ты знаешь, какую премию получил я по итогам года? - Нет. - Четыреста восемьдесят пять тысяч. Неплохо, а? И ведь это только премия. - Я получил только часть. - Держусь меня, и скоро ты тоже переберешься в высшую лигу. - Да, но сначала мне нужно продолжить свое образование. Через десять минут лимузин выехал на бетонную полосу, ведущую к ангарам. Высокие двери каждого были помечены знаком "Мемфис Аэро". Изящных пропорций серебристый "Лир-55" медленно подруливал к зданию аэровокзала. - Вот он, - сказал Эйвери. Багаж был быстро погружен на борт, и через несколько минут им разрешили взлет. Затянув ремень безопасности, Митч восхищенным взглядом окинул отделанный кожей и медью салон. Интерьер был оформлен с отменным вкусом и роскошью, иного Митч и не ожидал. Эйвери приготовил себе новую порцию джина и щелкнул застежкой ремня. Они находились в полете час и пятнадцать минут, когда "Лир" начал снижаться для посадки в международном аэропорту Балтимор-Вашингтон. Закончив пробег, самолет остановился, Эйвери с Митчем спустились по трапу и открыли дверцу багажного отделения. Эйвери кивнул головой в сторону человека в униформе, стоявшего около ворот. - Это твой шофер. Лимузин рядом, он проведет тебя к нему. До твоего отеля сорок минут езды. - Еще один лимузин? - Так точно. На Уолл-стрит ты бы этого не дождался. Они пожали друг другу руки, и Эйвери вновь поднялся на борт. Дозаправка топливом потребовала получаса, так что, когда "Лир" взлетел и взял курс на юг, Эйвери уже спал. Через три часа самолет приземлился в аэропорту Джорджтауна на Большом Каймане. Он миновал небольшое здание аэровокзала и остановился у миниатюрного ангара, где должен был простоять ночь. Сотрудник службы безопасности поджидал Эйвери и его багаж, чтобы провести через вокзал и таможню. Закончив с послеполетным обслуживанием, тоже в сопровождении охранника, в том же направлении удалились пилот и штурман. После полуночи освещение в маленьком ангаре было выключено, и полдюжины почти игрушечных крылатых машин окружила полная темнота. В боковой стене открылась дверь, и трос мужчин, одним из которых был Эйвери, вошли и тут же направились к "Лиру". Эйвери раскрыл багажное отделение, и втроем они быстро выгрузили двадцать пять тяжелых картонных коробок. В душной тропической жаре ангар изнутри представлял собой раскаленную печь. Мужчины были мокрыми от пота, но ни один не проронил ни слова, пока коробки не оказались на земле. - Должно быть двадцать пять. Пересчитайте их, - сказал Эйвери, повернувшись к местному жителю, мускулистому человеку в пробковом шлеме и с пистолетом на бедре. Другой стоял рядом с пломбиром в руке и внимательно наблюдал за происходящим с таким видом, будто он был приемщиком груза на складе. Первый, роняя капли пота, торопливо пересчитал коробки. - Да, двадцать пять. - Сколько здесь? - спросил человек с пломбиром. - Шесть с половиной миллионов, - ответил Эйвери. - Наличными? - Наличными. Долларами США. В сотнях и двадцатках. Давайте грузить. - Куда они направятся? - В "Квебек Банк". Там их уже ждут. Каждый из них взял по коробке и направился к двери, у которой стоял четвертый, с "узи" в руках. Все было погружено в неприметный фургончик, с коряво выполненной надписью на борту: "ПРОДУКЦИЯ КАЙМАНОВЫХ ОСТРОВОВ". Вооруженные охранники уселись, и похожий на кладовщика, вырулив от ангара, погнал машину в центр Джорджтауна. Регистрация началась в восемь утра в бельэтаже, у входа в зал. Митч пришел чуть раньше, записал свое имя, взял полагающийся каждому участнику семинара толстый фолиант с рабочими материалами, на обложке которого была аккуратно напечатана его фамилия и прошел вовнутрь. Он постарался сесть поближе к центру этого довольно большого помещения. Участников должно было собраться человек двести. Официант разносил чашечки с кофе. Митч сидел и просматривал "Вашингтон пост". Новости дня были представлены серией очерков о его любимой команде, "Редскинз", выигравшей очередной приз. Зал медленно наполнялся юристами, прибывшими со всех концов страны, чтобы узнать о последних уточнениях к налоговому законодательству, претерпевавшему изменения, большие и малые, чуть ли не ежедневно. За несколько минут до девяти рядом с Митчем сел мальчишеского вида адвокат с приятными чертами лица. Он не проронил ни слова, проходя и усаживаясь. Митч бросил на него взгляд и вновь уткнулся в газету. Когда зал заполнился, ведущий семинара встал, поприветствовал собравшихся и представил им первого выступающего, конгрессмена такого-то из штата Орегон, члена бюджетной подкомиссии палаты представителей. В тот момент, когда он поднялся на трибуну для того, чтобы сделать свой часовой, как предполагалось, доклад, сидевший слева от Митча адвокат чуть наклонился в его сторону и протянул ему руку. - Привет, Митч, - прошептал он, - я Грант Хэрбисон, ФБР. Он сунул Митчу свою карточку. Свое выступление конгрессмен начал с шутки, которой Митч уже не слышал. Он внимательно изучал карточку, поднеся ее к груди. Не далее чем в трех футах от него сидели еще пять человек. Никого из участников семинара Митч не знал, но тем не менее он почувствовал бы себя неловко, если бы кто-то из окружавших его людей увидел бы, как он рассматривает визитную карточку агента ФБР. Прошло пять минут, прежде чем он решил повернуть голову и чистым, наивным взглядом посмотреть на соседа. Хэрбисон прошептал ему: - Мне нужно встретиться с вами на несколько минут. - А что, если я окажусь занят? - тихо спросил Митч. Из сборника материалов для семинара Хэрбисон вытащил, обыкновенный белый конверт и передал его Митчу. Поднеся его, как и карточку, к груди, Митч заглянул внутрь. Лежавший там листок был исписан от руки. Только по самому верху мелким изящным шрифтом шли очень простые слова: "Кабинет директора ФБР". В записке было следующее: "Дорогой мистер Макдир. Я хотел бы встретиться с вами во время перерыва на обед и побеседовать. Прошу вас следовать всем инструкциям агента Хэрбисона. Много времени я у вас не отниму. Приветствуем вашу готовность сотрудничать. Благодарю вас, Ф. Дентон Войлс, директор". Сложив листок, Митч опустил его в конверт и сунул в свой блокнот. Приветствуем готовность сотрудничать. Директор ФБР. В этот момент Митч хорошо осознавал необходимость полного самообладания, контроля за выражением лица. Как будто это было так просто! Он не удержался, сжал виски пальцами, чуть массируя, глаза опустил вниз. Закрыл их, почувствовав головокружение. ФБР. Сидит рядом! И ждет. Директор и Бог еще знает кто. Тарранс тоже, наверное, неподалеку. Внезапно аудитория разразилась смехом, видимо, докладчик приступил к изложению кульминационного момента. Хэрбисон опять едва заметно наклонил голову и прошептал: - Туалетная комната за углом. Встретимся там через десять минут. Он оставил свой блокнот на столе и среди взрывов хохота вышел. Митч раскрыл сборник и сделал вид, что изучает документы. Конгрессмен продолжал увлекательный рассказ о том, как он, изыскивая новые уловки, помогающие состоятельным людям не платить казне налогов, в то же время был озабочен серьезной проблемой облегчения тяжелого налогового бремени, падавшего на плечи рабочего класса. Под его бесстрашным руководством подкомиссия, оказывается, отказалась одобрить законопроект, запрещавший сокращение рабочих мест в нефтяной и газовой промышленности. Было видно, что он и в одиночку выиграет битву у любого противника. Митч выжидал пятнадцать минут, потом еще пять, а потом на него напал кашель. Глоток воды! Прикрыв рот рукой, он пробрался между стульями к задней двери. В туалетной комнате Хэрбисон уже десятый раз мыл под краном руки. Митч подошел к соседней раковине, открыл холодную воду. - Что вы намереваетесь предпринять, парни? - спросил он. Хэрбисон смотрел на отражение Митча в зеркале. - Я действую согласно приказу. Директор Войлс хочет встретиться с вами лично, и меня послали за вами. - А что ему от меня нужно? - Мне бы не хотелось отвечать за него, но думаю, что что-то очень серьезное. Митч опасливо посмотрел вокруг. Они были одни. - А если я буду слишком занят для того, чтобы с ним встретиться? Хэрбисон выключил воду и встряхнул руками. - Встреча неизбежна, Митч. Не будем играть в прятки. Когда объявят перерыв на обед, то слева от главного входа вас будет ждать такси, запомните номер: 8667. Вас отвезут к Мемориалу вьетнамских ветеранов, мы встретимся возле него. Вам необходимо быть осторожным. Двое следуют за вами из Мемфиса. - Двое кто? - Двое юношей из Мемфиса. Поступайте как вам говорят, и они ни о чем не узнают. Председательствующий поблагодарил второго докладчика, профессора Нью-йоркского университета, и объявил перерыв на обед. Таксисту Митч не сказал ни слова. Тот рванул с места, и скоро их машина затерялась в безумных улицах города. Минут через пятнадцать она остановилась неподалеку от Мемориала. - Пока не выходите из машины, - властно сказал ему водитель. Митч сидел не двигаясь. Ни слова, ни жеста в течение десяти минут. Наконец мимо них на небольшой скорости проехал белый "форд эскорт" и, уже обогнав их, просигналил. Глядя прямо перед собой, таксист скомандовал: - Так. Идите к Стене. К вам подойдут в течение пяти минут. Митч выбрался на тротуар, и такси тут же отъехало. Он засунул руки поглубже в карманы своего шерстяного пальто и не спеша направился к Мемориалу. Пронизывающий северный ветер гонял сухие листья. Митч вздрогнул и поднял воротник. Один-единственный, кроме него, одинокий посетитель Мемориала неподвижно сидел в инвалидном кресле на колесиках и смотрел на Стену. Под огромным, не по размеру беретом десантника авиационные очки скрывали его глаза. Он сидел у самого конца Стены, там, где были имена погибших в 1972-м. Завороженный датами, Митч двинулся в том же направлении, пока не остановился у самого кресла. Внезапно он перестал замечать сидящего в нем человека - он видел перед собой только столбики фамилий. Он задышал глубже, почувствовав вдруг, как тяжестью налились ноги и желудок. Вот. Почти в самом низу. Аккуратными, сдержанными буквами, такими же, как чуть выше или чуть ниже, было выбито имя: Расти Макдир. Прямо под этим именем рядом со Стеной стояла корзиночка с уже замерзшими, поникшими цветами. Митч поправил рукой их упавшие головки и встал на колени. Провел пальцами по буквам в граните. Расти Макдир, восемнадцати лет. Навсегда. Он пробыл во Вьетнаме всего семь недель, когда наступил ногой на пехотную мину. Им передали, что смерть была мгновенной. Если верить Рэю, они всегда так говорят. Митч вытер крошечную каплю со щеки и поднялся, глядя вдоль Стены. Он думал о пятидесяти двух тысячах семей, которым сообщили, что смерть была мгновенной и никто из погибших не страдал. - Митч, они ждут. Он повернулся и посмотрел на человека в инвалидном кресле, единственного, кого вообще видел здесь. Лицо в уродливых очках было обращено к Стене. Митч озирался по сторонам. - Успокойся, Митч. Весь Мемориал под нашим наблюдением. Их здесь нет. - Кто вы? - спросил Митч. - Я просто один из. Ты должен верить нам, Митч. У директора есть что сказать тебе. Возможно, его слова спасут твою жизнь. - Где он? Мужчина в кресле повернул голову и стал смотреть вдоль дорожки. - Ступай туда. Тебя найдут. Митч еще раз бросил взгляд на имя брата и прошел мимо кресла. Он шел очень медленно, сунув руки в карманы. Слева остались бронзовые фигуры трех солдат. Когда он отошел от монумента метров на пятьдесят, из-за дерева внезапно выступил Тарранс и зашагал рядом. - Идем, идем, - подбодрил он. - Почему, интересно, я не удивлен нашей встречей? - сказал Митч. - Идем, идем, Митч. Мы знаем по крайней мере о двух головорезах, прибывших из Мемфиса еще до тебя. Они живут в том же отеле, что и ты, в соседнем номере. Но сюда они не добрались. По-моему, мы их потеряли. - Что здесь, черт возьми, происходит, Тарранс? - Вот-вот ты все уяснишь себе. Идем. Только расслабься, за тобой никто не следит, кроме, конечно, человек двадцати наших агентов. - Двадцати? - Да, около. Нам ведь нужно перекрыть здесь все. Должна быть уверенность в том, что эти выродки из Мемфиса не объявятся вдруг. Но я их и не жду. - Кто они? - Директор объяснит. - Для чего нужно было привлекать к этому директора? - Слишком много вопросов, Митч. - Слишком мало ответов, Тарранс. Тарранс указал направо. Они сошли с дорожки и двинулись к массивной бетонной скамье у мостика, ведшего в небольшую рощу. Вода в пруду под мостиком превратилась в лед. - Садись. Они сели оба. И тут же Митч увидел, что по мостику к ним приближаются двое мужчин. В том, что был пониже ростом, Митч сразу признал Войлса. Ф. Дентона Войлса, директора ФБР при трех президентах. Это был резкий в словах мужчина с тяжелой рукой, классический борец с преступностью, человек, если верить тому, что о нем говорили, абсолютно лишенный жалости. Из уважения Митч встал, когда эти двое остановились у скамьи. Войлс протянул ему свою холодную руку. На Митча смотрело крупное круглое лицо, известное всему миру. Обменявшись рукопожатием, они назвали друг другу свои имена. Войлс указал на скамью. Тарранс вместе с другим агентом отошли к мосту. Митч посмотрел через пруд и увидел еще двоих, явно тоже сотрудников ФБР, в одинаковых черных плащах, с похожей стрижкой - они стояли у дерева метрах в ста. Войлс сел вплотную к Митчу, колени их соприкасались. Шляпа из коричневого меха съехала немного набок на его большой лишенной волос голове. Ему было не меньше семидесяти, но взгляд его оставался исполненным силы и не упускал ничего. Оба сидели на холодной скамье совершенно неподвижно и не вынимая рук из карманов. - Это хорошо, что вы пришли, - начал Войлс. - Не похоже, чтобы у меня был выбор. От ваших людей не отвяжешься. - Да. Потому что это чрезвычайно важно для нас. Митч сделал глубокий вдох. - Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, как я сбит с толку и напуган? У меня все перемешалось в голове. Мне бы хотелось получить объяснения, сэр. - Мистер Макдир, могу