исями и всеми секретами своих клиентов. Уже этого достаточно для того, чтобы ты навсегда лишился лицензии, но это неважно. Нам нужно с тобой договориться, что ты принесешь нам фирму на серебряной, так сказать, тарелочке. Когда мы придем к такому соглашению, если придем, то все остальное само встанет на свои места. Во-вторых, и это самое главное, ты предоставишь в наше распоряжение достаточно документации для того, чтобы предъявить обвинение каждому члену фирмы и большей части клана Моролто. Документация эта находится в здании на Фронт-стрит. - Откуда вам это известно? Тарранс улыбнулся. - Мы тратим миллионы долларов на борьбу с организованной преступностью. Семейство Моролто мы держим под наблюдением двадцать лет. Козински и Ходж успели нам кое-что сообщить перед тем, как погибнуть. Не принимай нас за недоумков, Митч, у нас есть источники. - И вы считаете, что я смогу вынести нужную информацию из здания? - Считаем, мистер адвокат. Действуя изнутри, ты сможешь взорвать эту чертову фирму и уничтожить одну из крупнейших группировок в организованной преступности. Ты сдашь нам фирму целиком. Кто работает в кабинетах? Как зовут секретарш, клерков, младший юридический персонал? Кто какими делами занят? У кого какие клиенты? Система руководства? Кто сидит на пятом этаже? Что там находится? Где хранятся записи? Есть ли централизованное хранилище документации? Степень компьютеризации? Как много материалов на микрофильмах? Микрофишах? И основное: всю эту информацию ты должен добыть и доставить нам. При наличии минимального предлога мы сможем войти туда официальным порядком и потребовать у них все, что нам нужно. Но это очень ответственный шаг. Потребуется солидная, прочная база для того, чтобы ворваться туда с ордерами на обыск. - Это все, что нам нужно? - Нет. Тебе придется выступить свидетелем против своих коллег в суде. Это может занять годы. Митч набрал полную грудь воздуха и прикрыл глаза. Автобус сбавил скорость, сдерживаемый караваном туристских домиков на колесах. Наступили сумерки, несущиеся навстречу автомобили уже зажгли фары. Выступить свидетелем на суде! Это ему и в голову не приходило. С теми миллионами, что пойдут на защиту, суд может никогда не кончиться. Тарранс и в самом деле принялся за чтение - последний бестселлер Луи Ламура. У себя над головой он включил местное освещение - ни дать ни взять настоящий пассажир в настоящем путешествии. Миль тридцать они проехали в полном молчании. Наконец Митч снял свои темные очки, повернулся к Таррансу. - А что будет со мной? - У тебя будут деньги. Хорошие деньги. И тебе не будет стыдно смотреть людям в глаза. Ты сможешь жить, где захочешь, по новым, естественно, документам и под новым именем. Мы найдем тебе работу, изменим внешность, словом, все, что захочешь. Митч пытался сосредоточиться взглядом на дороге, но это было невозможно. Он вновь перевел глаза на Тарранса. - Смотреть людям в глаза? Не говори мне больше об этом, Тарранс. Я - невинная жертва, и ты знаешь это не хуже меня. На губах Тарранса играла самодовольная ухмылка. Опять тишина разделила их на несколько миль. - А моя жена? - Можешь оставить ее себе, Митч. - Очень остроумно. - Прости. У нее будет все, что она пожелает. Что она знает? - Все. - Он вспомнил про девушку на берегу. - Ну, почти все. - Мы предоставим ей хорошо оплачиваемую государственную службу где-нибудь в органах социального обеспечения в том месте, которое ты выберешь. Не все так плохо, Митч. - Все просто замечательно. До того момента, пока кто-нибудь из ваших люден не проболтается какому-то незнакомцу. Тогда вы из газет узнаете что-нибудь обо мне или моей жене. Мафия ничего не забывает, Тарранс. Они страшнее крокодилов. И секреты они умеют хранить лучше, чем вы. Вы же теряли людей, не пытайся отрицать. - Я не буду этого отрицать. Я готов признать, что когда они приговаривают кого-то к смерти, то убийство совершается с удивительной изобретательностью. - Спасибо. Куда вы меня поселите? - На твое усмотрение. В настоящее время около двух тысяч наших свидетелей мы обеспечили новыми именами, новыми адресами и новой работой. Все преимущества на твоей стороне. - Так у меня еще и преимущества? - Конечно. Либо ты получаешь хорошие деньги и уносишь ноги, либо становишься состоятельным юристом - если готов поспорить, что фирма окажется нам не по зубам. - Замечательный выбор, Тарранс. - Да. Я рад, что он тебе по вкусу. Попутчица джентльмена с тростью выбралась из своего кресла и начала продвигаться навстречу им, хватаясь по пути за спинку каждого сиденья. Когда она проходила мимо, Тарранс всем телом подался в сторону Митча и замолчал. Ей было по меньшей мере девяносто, она едва передвигалась, вряд ли умела читать и чуть не придавила Тарранса своими телесами. Тот сразу же онемел. Через пятнадцать минут дверь туалета распахнулась, послышались булькающие звуки воды, уносящейся в специальный бак, расположенный под днищем автобуса. Пожилая матрона проковыляла мимо них вперед: - Кто такой Джек Олдрич? - спросил Митч. Он подозревал, что рассказанный в кабинете Ламберта эпизод не имел места в действительности, и сейчас внимательно наблюдал за реакцией Тарранса. Тот оторвался от книги и уставился в спинку кресла перед собой. - Имя звучит знакомо, но где я его слышал, не помню. Митч вновь повернулся к окну. Тарранс знал. Он чуть вздрогнул, и слишком уж сузились его глаза перед тем, как он ответил. Митч смотрел на проносящиеся мимо машины. - Ну, и кто же он? - задал в спою очередь вопрос Тарранс. - Ты его не знаешь? - Если бы знал, то не стал бы спрашивать. - Он работает у нас в фирме. Тебе следовало бы знать об этом, Тарранс. - В городе полно юристов, и ты, по-видимому, знаешь каждого. - Я знаю всех в маленькой фирме "Бендини, Ламберт энд Лок", в тихой спокойной фирме, которую вы изучаете вот уже семь лет. Олдрич работает шесть лет, и пару месяцев назад ФБР, вероятно, пыталось наладить с ним контакт. Это правда? - Абсолютная чушь. Кто тебе это сказал? - Неважно. Где-то слышал краем уха. - Это ложь. С августа мы не имели дела ни с кем, кроме тебя. Могу дать тебе слово. У нас и планов таких не было, во всяком случае, до тех пор, пока ты не откажешься, и нам не придется искать кого-то еще. - Вы ни разу не беседовали с Олдричем? - Ни разу. Митч кивнул и взял в руки журнал. Прошло еще полчаса. Тарранс отложил свой роман в сторону, проговорил: - Слушай, Митч, примерно через час мы будем в Ноксвиле. Если мы хотим чего-то достичь, нам все-таки нужно договориться. У Войлса завтра утром будет куча вопросов. - Сколько вы мне заплатите? - Полмиллиона долларов. Как и всякий грамотный юрист, Митч знал, что первое предложение должно быть отвергнуто. Всегда. Ему не раз приходилось видеть, как в шоке у Эйвери отвисала нижняя челюсть, а голова отрицательно качалась из стороны в сторону, выражая живейшее отвращение и недоверие первому предложению, каким бы разумным оно ни выглядело. Ведь еще будут встречные предложения, встречные предложения встречным предложениям, начнется торговля, переговоры... Но самое первое предложение всегда должно быть отвергнуто. Поэтому Митч, покачивая головой и слегка улыбаясь, так, как будто он и предполагал это услышать, сказал "нет" предложению в пятьсот тысяч долларов. - В моих словах было что-то смешное? - спросил Тарранс - не юрист, не торговец. - Да это просто смехотворно, Тарранс. Не думаешь же ты, что я сбегу с золотого прииска за полмиллиона. После вычета налогов у меня, дай Бог, останется тысяч триста. - А если мы прикроем ваш прииск и пошлем всех ваших пижонов в ботиночках от Гуччи на государственное содержание? - Если, если, если. Если вы уж так много знаете, почему же вы ничего не делаете? Войлс говорил, что вы уже семь лет следите за ними, изучаете их. Это здорово, Тарранс. Вы всегда так быстро двигаетесь вперед? - Хочешь попробовать, Митч? Да пусть это займет у нас еще пять лет, а потом твоя задница будет сидеть и тухнуть в камере. Не станет ли тебе безразлично в этом случае, сколько времени у нас ушло, а? Результат-то ведь один. - Извини. Я думал, что у нас торговля, а не взаимные угрозы. - Я свое предложение сделал. - Это слишком мало. Вы ждете от меня, что я снабжу вас материалами, достаточными для сотни обвинительных заключений, помогу вам засадить за решетку самых изощренных преступников в стране Мне это запросто может стоить жизни, а вы предлагаете взамен жалкие гроши. По меньшей мере, три миллиона. Тарранс принял удар, не дрогнув. Он ответил Митчу ясным прямым взглядом, и Митч - он умел вести переговоры - понял, что сумма не ошеломила собеседника. - Это целая куча денег, - негромко проговорил Тарранс как бы самому себе. - Не думаю, чтобы мы когда-нибудь платили такую сумму. - Но можете заплатить, не так ли? - Сомневаюсь. Мне нужно будет поговорить с директором. - С директором! Мне было сказано, что ты уполномочен сам решать все проблемы. Или мы так и будем бегать от директора и к нему до тех пор, пока не договоримся? - Что еще? - Есть и кое-что еще, но мы не станем этого касаться, пока не разрешится вопрос с деньгами. У джентльмена с тростью явно были слабые почки. Он поднялся и вновь начал неловко продвигаться по проходу в конец салона. Тарранс взял и руки книгу, Митч принялся листать старый журнал. .Автобус компании "Грейхаунд" свернул с автострады в сторону Ноксвила без двух минут восемь. Тарранс наклонился к нему и прошептал: - Подойдешь к главному входу в автовокзал. Увидишь там парня в оранжевом спортивном костюме университета штата Теннесси, он будет стоять у белого "бронко". Он узнает тебя и назовется Джеффри. Пожмете друг другу руки как старые друзья и заберетесь в "бронко". Он отвезет тебя к твоей машине. - Где она? - также шепотом спросил Митч. - В университетском городке, позади здания общежития. - Ее проверили на "жучки"? - Думаю, да. Спросишь парня в "бронко". Если из Мемфиса за тобой следовали, то сейчас у них могут возникнуть подозрения. Направишься в Куквил, это примерно в ста милях от Нэшвилла. Остановишься на ночь в "Холидэй Инн" и отправишься на свидание с братом. Мы тоже будем посматривать, и, если заметим что-нибудь настораживающее, я разыщу тебя в понедельник утром. - Когда будет следующая поездка на автобусе? - Во вторник день рождения твоей жены. Закажите столик у Гризанти, это итальянский ресторанчик по дороге в аэропорт. Ровно в девять вечера подойдешь к автомату по продаже сигарет в баре, опустишь шесть двадцатипятицентовиков и купишь что хочешь. Вместе с покупкой найдешь в ящичке и магнитофонную кассету. Купи себе перед этим какой-нибудь маленький плеер, с которыми не расстаются спортсмены-ходоки, и прослушай кассету в машине, в машине, а не дома, и уж ни в коем случае не в офисе. Через наушники. Дай прослушать жене. Ты услышишь мой голос, и я назову тебе нашу самую высокую цену и еще объясню пару вещей. Прослушаешь все несколько раз, а потом уничтожишь кассету. - Все это довольно-таки сложно, нет? - Сложно, зато недели две нам не нужно будет встречаться и разговаривать. Ведь они продолжают следить и слушать, Митч. И делают они это хорошо. Не забывай. - Обо мне не беспокойся. - Какой номер был у тебя на футболке, когда ты играл в университете? - Четырнадцать. - А в колледже? - Четырнадцать. - Годится. Твоим кодовым номером будет 1-4-1-4. В четверг вечером с кнопочного телефона-автомата позвони по 757-6000. Тебя попросят назвать твой кодовый номер. После того как ты удостоверишь свою личность, ты услышишь кассету с моим голосом, я задам тебе некоторые вопросы. Так мы и начнем. - Почему бы мне просто не заниматься юриспруденцией? Автобус подъехал к зданию вокзала и остановился. - Я поеду до Атланты, - обратился к нему Тарранс. - Недели две мы не будем видеться. В случае крайней необходимости звони по одному их тех номеров, что я дал тебе раньше. Митч стоял в проходе и смотрел на Тарранса. - Три миллиона, Тарранс. Ни цента меньше. Если вы тратите десятки миллионов на борьбу с преступностью, вы в состоянии найти три миллиона для меня. И, Тарранс, у меня есть еще один выбор. Я могу исчезнуть в ночи, раствориться в воздухе. Если так случится, вы можете сражаться с кланом Моролто до скончания века. А я в это время буду играть в домино где-нибудь в Карибском море. - Ну конечно, Митч. Сыграй партию или две. А через неделю они тебя разыщут. Но только рядом уже не будет нас, чтобы защитить тебя. Пока, коллега. Митч спрыгнул с подножки автобуса и побежал к зданию автовокзала. 23 Во вторник к восьми тридцати утра Нина уже разложила аккуратными столбцами и пачками весь тот хлам, что царил на его столе. Она наслаждалась этим ритуалом наведения порядка и планирования его рабочего времени. Журнал записи его деловых встреч лежал на самом виду на углу стола. Она раскрыла его. - Сегодня у вас очень напряженный день, мистер Макдир. Митч листал какую-то папку. - У меня каждый день такой. - В десять часов у вас встреча в кабинете мистера Махана по поводу запроса компании "Дельта Шиппинт". В одиннадцать тридцать вас ждет у себя мистер Толар по вопросу распада "Гринбрайер", его секретарша уведомила меня, что разговор продлится не меньше двух часов. - С чего это вдруг? - Мне не платят за то, чтобы я задавала подобные вопросы, мистер Макдир. А если я стану их задавать, меня могут выставить отсюда вон. В три тридцать с вами хочет встретиться Виктор Миллиган. - Для чего? - И опять же, мистер Макдир, я не могу задавать такие вопросы. А через пятнадцать минут вы должны быть в центре города, в кабинете Франка Малхолланда. - Да, знаю. Где это? - В здании "Хлопковой биржи". В четырех-пяти кварталах вверх по Фронт-стрит. Вы проходили мимо этого здания сотни раз. - Отлично. Что еще? - Принести вам что-нибудь перекусить с обеда? - Нет, перехвачу сандвич в городе. - Тем лучше. Для Малхолланда у вас все готово? Он указал на тяжелый черный чемоданчик и ни слова не произнес в ответ. Нина вышла. Через несколько секунд за ней последовал и Митч: по коридору, вниз по лестнице и на улицу. Под фонарным столбом он на мгновение замер и тут же быстрым шагом устремился в центр. В правой руке он нес тяжелый черный чемоданчик, в левой - коричневый кожаный атташе-кейс. Первый сигнал. Перед зеленым фасадом здания, окна которого были скрыты за жалюзи, он опять замер, чуть ли не вплотную прижавшись к пожарному гидранту. Затем, резко повернувшись, начал пересекать Фронт-стрит. Еще один сигнал. На девятом этаже "Хлопковой биржи" Тэмми Гринвуд из "Гринвуд Сервис" отошла от окна и надела свой жакет. Вышла из кабинета, закрыла его на ключ, нажала кнопку лифта. Она стояла и ждала. Ждала встречи, за которую могла поплатиться жизнью. Митч вошел в вестибюль и прямым ходом направился к лифтам. Никаких подозрительных лиц вокруг себя он не заметил. В глаза ему бросились лишь пять-шесть джентльменов делового вида, на ходу разговаривавших между собой. Женщина говорила что-то в трубку телефона-автомата. Охранник подпирал стену у выхода на Юнион-авеню. Митч нажал кнопку вызова. Рядом с ним никого не было. Но когда двери лифта раскрылись, первым мимо него проскользнул молодой человек в черном костюме, похожий чем-то на Меррила Линча. Митч вздрогнул - он надеялся быть в кабинке один. Офис Малхолланда располагался на седьмом этаже. Митч нажал кнопку, не удостоив парня в черном костюме и взглядом. Когда лифт пополз вверх, оба уставились на табло с мелькающими цифрами. Митч стоял у самой стенки, поставив тяжелый чемоданчик на пол рядом со своей правой ногой. На четвертом этаже лифт остановился, в раскрывшиеся двери вошла несколько нервничавшая Тэмми. Молодой человек окинул ее оценивающим взором. На этот раз Тэмми была одета классически: не очень длинное простое вязаное платье без всяких украшений. Никаких немыслимых туфель на каблуках. Волосы светились чуть красноватым оттенком. Стоящий у самой двери юноша еще раз взглянул на нее и нажал на кнопку закрытия дверей. В руках у Тэмми был большой черный чемоданчик, точная копия того, что стоял рядом с Митчем. Избегая его взгляда, Тэмми встала рядом и поставила свой чемоданчик вплотную к его. На седьмом этаже Митч подхватил тот, что внесла Тэмми, и вышел. На восьмом вышел похожий на кинозвезду парень, Тэмми же поднялась на девятый, с трудом оторвала от пола чемоданчик Митча, набитый папками из фирмы Бендини, и скрылась за своей дверью. Она не только повернула изнутри ключ, но и задвинула засов на двери. Затем сняла жакет, прошла в маленькую комнатку, где включенный ксерокс уже ждал ее. В ее распоряжении было семь папок, каждая толщиной в дюйм. Она аккуратно разложила их на складном столе рядом с машиной и взяла в руки первую, с наклейкой "Кокер-Хэнкс - Управляющему Восточно-Техасского трубопровода". Раскрыв зажимы, Тэмми высвободила документы из обложки и осторожно поместила их в автоматический загрузчик. Нажала на кнопку "ПЕЧАТАТЬ" и стала смотреть, как из машины вылетают по две отлично исполненные копии каждого документа. По прошествии тридцати минут все семь папок вернулись в черный чемоданчик. Новые четырнадцать папок были надежно закрыты в несгораемый ящик, стоявший в крошечной кладовой. Кладовая тоже была закрыта на ключ. Тэмми поставила чемоданчик рядом с дверью и принялась ждать. Фрэнк Малхолланд был компаньоном в маленькой юридической фирме из десяти человек, которая главным образом занималась обеспечением банковского бизнеса и ценными бумагами. Его клиент, пожилой человек, создавший цепь магазинов "Сделай сам", где торговали всем: начиная от гвоздей и кончая запасными частями к автомобилям и радиодеталям, успел сколотить восемнадцатимиллионное состояние, однако был отстранен от управления делами и отправлен на пенсию предавшим его советом директоров и родным сыном. Он обратился с иском в суд; компания ответила встречным иском. Так они судились полтора года, иски сменялись контрисками, и конца тяжбе не предвиделось. Однако, изрядно набив карманы юристов деньгами и тем самым порадовав их сердца, стороны все же решили попытаться как-нибудь уладить дело. Фирма Бендини по просьбе сына и совета директоров занималась налогами компании, и вот два месяца назад Эйвери Толар представил Митча противоборствующим сторонам. Была идея предложить старому упрямцу пакет акций на пять миллионов, право на покупку дополнительных акций по льготным ценам и определенное количество облигации. Малхолланд отнесся к идее прохладно. Его клиент не был жадным, несколько раз объяснял он, старик отдавал себе отчет в том, что уже не вернет контроль над всем предприятием. Собственным предприятием! Но пяти миллионов было мало. Слишком мало. Любой суд присяжных, если он не будет состоять из одних только недоумков, займет сторону пожилого бизнесмена, и тут дураку станет ясно, что суд обяжет противную сторону выплатить по крайней мере... двадцать миллионов. После часовой беседы в ходе выдвигаемых предложений и контрпредложений Митч согласился увеличить пакет акций до восьми миллионов, а Малхолланд на это ответил, что еще может согласиться подумать о пятнадцати. Митч сложил свои бумаги в атташе-кейс, Малхолланд вежливо проводил его До дверей. Они договорились встретиться через неделю и пожали друг другу руки так, будто были лучшими друзьями. На пятом этаже кабина лифта остановилась, как ни в чем не бывало вошла Тэмми. Кроме них двоих в лифте никого не было. Когда двери закрылись, он спросил: - Какие-нибудь трудности? - Нет. Копии я заперла. - Много ушло времени? - Тридцать минут. Лифт остановился этажом ниже, она обменялась с Митчем чемоданчиками. - Завтра в полдень? - Да, - ответил он. Двери раскрылись, она вышла. Вестибюль внизу был пуст. Только тот же самый охранник так же лениво подпирал стену. Митчел Макдир, адвокат и советник юстиции, держа в одной руке кейс, а в другой тяжелый чемоданчик, быстрым шагом вышел из здания и с достоинством отправился в свой офис. Празднование двадцать пятого дня рождения Эбби проходило довольно скромно. Сидя при свечах в темном уголке у Гризанти, они шептались и пытались улыбаться друг другу. Удавалось это с трудом. В это самое время где-то в ресторане сидел агент ФБР с магнитофонной кассетой, которую он должен был сунуть в автомат по продаже сигарет ровно в девять часов, с тем чтобы через несколько секунд ее забрал Митч. И сделать это нужно было так, чтобы противник, кем бы он ни был и как бы в данный момент ни выглядел, не смог этого заметить. А лента на кассете поведала бы, на какую сумму наличных чета Макдиров может рассчитывать за свидетельство в суде и всю последующую жизнь в бегах. Они тыкали вилками в тарелки, обменивались деланными улыбками и старались поддерживать непрерывный диалог, но главным образом они беспокойно ерзали и незаметно посматривали на часы. Ужин был короток. Без четверти девять на их тарелках уже ничего не оставалось. Митч поднялся, направляясь к туалету. Проходя мимо бара, он всматривался в его темное нутро. Автомат по продаже сигарет стоял в углу, там, где и должен был стоять. Был заказан и кофе, поэтому ровно в девять Митч прошел в бар, к автомату; он нервно стал опускать в щель монеты, затем потянул за рычаг с надписью "Мальборо Лайтс" - в память об Эдди Ломаксе. Сунув руку в окошко автомата, он нащупал там пачку сигарет и, пошевелив еще пальцами, обнаружил и кассету. На стойке бара рядом с автоматом зазвонил телефон, и Митч от неожиданности вздрогнул. Он обернулся, обвел глазами помещение бара. Двое мужчин у дальнего конца стойка смотрели телевизор, установленный позади бармена, Он услышал их пьяный смех. Эбби не спускала с него глаз до тех пор, пока он не вернулся на свое место и не уселся напротив. Она вопросительно подняла брови. - Ну? - У меня. Твоя любимая кассета - черная "Сони". Митч отпил из чашечки кофе и с улыбкой повел глазами по сторонам. За ними никто не наблюдал. Никому до них не было дела. Подошедшему официанту Митч подал свою кредитную карточку и чек. - Мы спешим, - довольно грубо предупредил он официанта. Тот вернулся буквально через две секунды и дал Митчу подписать счет. "БМВ" и в самом деле был нашпигован "жучками". Коллеги Тарранса осторожно и тщательно изучили его с помощью увеличительного стекла четырьмя днями раньше, когда Митч ехал в автобусе. Нашпигован профессионально, самой дорогой аппаратурой высшего качества, способной уловить вздох. Но "жучки" только слушали, видеть они не могли. За это Митч был очень им благодарен. Он и Эбби не сказали друг другу ни слова, когда машина тронулась со стоянки у ресторана. Эбби взяла кассету и осторожно вставила ее в плеер, передала мужу наушники, которые тот тут же надел. Она нажала на кнопку и уже не спускала глаз с его лица, пока Митч бесцельно кружил по улицам. В наушниках зазвучал голос Тарранса. "Привет, Митч. Сегодня вторник, девятое марта, начало десятого вечера. Поздравляю с днем рождения твою очаровательную жену. Запись продлится минут десять, прослушан ее внимательно раз-другой, а потом уничтожь. В воскресенье у меня была беседа один на один с Войлсом, я передал ему все, о чем с тобой говорили в автобусе. Кстати, поездка мне очень понравилась. Войлс удовлетворен развитием событий, но считает, что слов сказано уже достаточно. Он хочет заключить сделку, и побыстрее. В самых недвусмысленных выражениях он объяснил мне, что ФБР еще ни разу не выплачивало никому трех миллионов долларов, и ты тоже не можешь на них рассчитывать. Он сыпал проклятиями, но, чтобы не отнимать твое время, скажу сразу: мы можем заплатить наличными миллион, не больше. Деньги будут помещены в швейцарский банк, и никто, в том числе Национальное налоговое управление, не узнает об этом. Миллион долларов, и без всякого налогообложения. Это максимум того, что мы можем предложить, и Войлс сказал, что ты можешь убираться ко всем чертям, если не согласишься. Мы твердо намерены покончить с фирмой - с твоей помощью или без нее". Митч усмехнулся, посмотрел в окно на обгоняющие его машины при выезде на автостраду. Эбби ждала знака, сигнала, вздоха удовлетворения или стона - чего-нибудь, что помогло бы понять: хорошие вести или плохие. Она молчала. Голос Тарранса между тем продолжал: "Мы позаботимся о тебе, Митч. Ты сможешь воспользоваться защитой ФБР в любое время, как только сочтешь это необходимым. При твоем желании, мы будем периодически проверять твое окружение. Если через несколько лет ты захочешь перебраться в другой город, мы окажем содействие и в этом. Свое местожительство ты волен менять каждые пять лет, при желании мы оплатим все и подыщем тебе работу. Хорошую работу где-нибудь в управлении по делам ветеранов войны, или в сфере социального страхования, или в почтовом ведомстве. Войлс сказал даже, что мы в состоянии обеспечить тебе высокооплачиваемую работу в качестве частного подрядчика правительства. Словом, все, что ты сам выберешь. Мы, безусловно, снабдим тебя и твою жену новыми документами, и ты ежегодно сможешь менять их, если захочешь. Проблем с этим не будет. Или, если у тебя на уме есть нечто лучшее, мы готовы тебя выслушать. Предпочитаешь перебраться в Европу или в Австралию - только скажи об этом. К тебе будет особое отношение. Я знаю, обещаем мы много, но это очень серьезные обещания, и мы готовы подтвердить их в письменном виде. ФБР заплатит тебе миллион наличными без всяких налогов и устроит тебя там, где ты пожелаешь. Вот наши условия сделки. А ты, в свою очередь, отдашь нам фирму и семейство Моролто. Об этом мы поговорим позже. На сегодня это все. Войлс дышит мне в затылок, а это значит, действовать нам придется быстро. Позвони мне по тому номеру в четверг в девять вечера из телефона-автомата в баре Хьюстона, что на Поплар-стрит. Пока, Митч". Он чиркнул пальцем по горлу, и Эбби нажала на кнопку "СТОП", а затем "ПЕРЕМОТКА". Он передал ей наушники - был ее черед слушать. Это была невинная прогулка влюбленных по парку: двое идут, взявшись за руки, в прохладном и чистом лунном свете. У пушек они остановились, любуясь видом величественной реки, несущей свои воды к Новому Орлеану. У тех самых пушек, где стоял мрачным зимним вечером Эдди Ломакс, делая один из последних в своей жизни докладов клиенту. Держа в руке кассету, Эбби смотрела на плавно текущую внизу воду. Она прослушала запись дважды и отказалась оставить пленку в машине, откуда ее мог бы Бог знает кто похитить. После проходивших в молчании недель, после разговоров во дворе слова выговаривались с трудом. - Знаешь, Эбби, - не выдержал наконец Митч, похлопывая рукой по деревянному колесу пушки, - мне всегда хотелось работать на почте. У меня был дядя, ему как-то пришлось быть сельским почтальоном. Тихое и спокойное занятие. Этой, возможно, не совсем удачной шуткой он хотел ее раззадорить. Сработало. Поколебавшись мгновение, она легко рассмеялась. Митч мог бы поклясться, что ей действительно стало весело. - Ну конечно, а я бы мыла полы в госпитале для ветеранов. - Полы тебе мыть бы не пришлось. Меняла бы простыни: это более серьезная работа. Да и подозрений меньше. Жили бы мы в маленьком белом каркасном домике на Мэпл-стрит в Омахе. Я был бы Гарви, а ты Тельма, а фамилия какая-нибудь коротенькая, непритязательная. - По, - предложила Эбби. - Здорово! Гарви и Тельма По. Семья По. В банке у нас лежал бы миллион, но мы бы и десяти центов не смогли бы потратить без того, чтобы люди на Мэпл-стрит не узнали об этом, и мы стали бы выделяться из толпы, а уж этого-то никак нельзя допустить. - Я бы еще изменила форму носа. - Да твой нос - само совершенство. - Это у Эбби нос - совершенство. А у Тельмы? Его пришлось бы чуть-чуть подправить, тебе не кажется? - Видимо, да. Юмор уже утомил его, он смолк. Эбби встала напротив, он положил спои руки ей на плечи. Они стояли и смотрели на буксир, натужно тянущий вереницу барж под мостом. Небольшое облачко заслонило собой луну, прохладный ветерок поднялся и тут же стих. - Ты веришь Таррансу? - услышал он голос Эбби. - В каком смысле? - Предположим, ты не станешь ничего предпринимать. Ты веришь в то, что в один день ФБР удастся все же проникнуть в фирму? - Мне страшно не верить этому. - Значит, мы получим деньги и ударимся в бега? - Для меня это проще, Эбби, - взять деньги и бежать. Кроме тебя у меня никого нет. У тебя же совсем другое дело. Ты никогда больше не увидишь своих родителей. - Куда мы отправимся? - Не знаю. Но вряд ли мне захочется остаться в этой стране. ФБР нельзя до конца верить. В другой стране я буду чувствовать себя безопаснее, но Таррансу я про это не собираюсь говорить. - С чего же мы начнем? - Мы заключим сделку, быстренько наберем достаточно материала для того, чтобы потопить этот пиратский корабль. Не имею ни малейшего представления о том, что именно им нужно, но я смогу им это достать. А когда Тарранс получит нужное ему количество документов, мы исчезнем. Получим наши денежки, подправим носы и исчезнем. - Сколько будет денег? - Побольше, чем миллион. Они играют с нами. Мы будем торговаться. - Сколько мы получим? - Два миллиона наличными, свободными от уплаты налогов. Ни центом меньше. - И они заплатят? - Да. Вопрос не в этом. Вопрос в том, стоит ли нам их брать и бежать. Ей стало холодно, и он снял с себя пальто, накинул ей на плечи. Крепко прижал к себе. - Дрянная это сделка, Митч, но, по крайней мере, мы будем вместе. - Гарви. Не Митч. - Ты думаешь, мы будем в безопасности, Гарви? - В опасности мы находимся здесь. - Мне здесь не нравится. Мне одиноко и страшно. - Я уже устал быть юристом. - Давай возьмем деньги и подставим задницы ветру. - Договорились, Тельма. Она отдала ему кассету. Повертев в руках, Митч швырнул ее вниз, через набережную, в воду. Держась за руки, они быстро прошли через парк к ожидавшему их на Фронт-стрит "БМВ". 24 Второй раз за время его карьеры в фирме "Бендини, Ламберт энд Лок" Митч был приглашен в роскошную столовую на пятом этаже. Приглашение последовало от Эйвери, который объяснил, что компаньоны приятно удивлены показателями Митча за февраль: еженедельно счетами закрывался в среднем семьдесят один час; приглашение к обеду было небольшой наградой за столь самоотверженный труд. Подобное приглашение не смог бы отвергнуть ни один сотрудник, вне зависимости от его планов, встреч, клиентов и постоянного цейтнота, а также множества других чрезвычайно важных, имеющих решающее значение для карьеры в фирме факторов. Ни разу в истории почтенной юридической фирмы сотрудник не сказал "нет" такому приглашению. Их и было-то всего два в год, причем велся строгий учет. На подготовку к обеду у Митча было два дня. Поначалу он хотел отказаться, и, когда Эйвери только упомянул об обеде, в голове его уже сложилась сотня формулировок отказа. Сидеть за одним столом, улыбаться, болтать и любезничать с бандой преступников, какими бы респектабельными они ни были, представлялось Митчу более отвратительным, чем хлебать какую-нибудь бурду из одной тарелки с бродягой на автобусной станции. Но отказ прозвучит как выстрел, он пробьет брешь в прекрасной традиции. А при существующем положении вещей его поведение и без того представляется многим достаточно подозрительным. Поэтому Митчу не оставалось ничего иного, как, сидя спиной к окну, улыбаться и поддерживать беседу с Эйвери, Рейсом Макнайтом и, конечно же, с Оливером Ламбертом. Митч знал, что его место будет за одним столом с этими тремя. Знал еще два дня назад. Он был уверен, что за ним будут наблюдать - незаметно, но внимательно, пытаясь заметить недостаток энтузиазма, или проблески цинизма, или безнадежность. Словом, что-нибудь. Будут прислушиваться к каждому его слову, вне зависимости от того, что станет он говорить. Будут хвалить и превозносить его, маня соблазнительными обещаниями. Оливер Ламберт был обворожителен как никогда прежде. Семьдесят один час в неделю, да еще в феврале, сказал он, - это было рекордом фирмы для сотрудника. Рузвельт в это самое время подавал на стол знаменитые ребрышки. Компаньоны поражены, более того, поражены сверх меры его достижениями, заметил Ламберт, обводя глазами присутствующих. Нанизывая кусочек мяса на вилку, Митч выдавил из себя улыбку. Сидящие вокруг него либо выражали вежливое удивление, либо с равнодушными лицами поглощали еду. Митч насчитал восемнадцать компаньонов, бывших еще в строю, и семь пенсионеров, одетых не так чопорно и пребывавших в расслабленном состоянии духа. - У тебя удивительный запас энергии, Митч, - проговорил Ройс с набитым ртом. Митч вежливо кивнул. Да, да, подумал он, я подзаряжаюсь каждый день. Мысли его были сконцентрированы на Джо Ходже, Марти Козински и трех других юристах, чьи портреты висели в зале библиотеки на первом этаже. Но нельзя было также отделаться и от воспоминаний о девушке на острове - неужели они все видели эти фотографии? Пускали их по рукам по время одного из таких маленьких семейных обедов? Де Вашер обещал держать снимки при себе, но что толку в обещаниях негодяя? Конечно, видели. Войлс же говорил, что все компаньоны и большая часть сотрудников знали все. Значит, и это тоже знали. Для человека, полностью лишенного аппетита, он совсем неплохо справился с тем, что ему подавали. Он даже намазал маслом и съел лишнюю булочку - чтобы казаться нормальным, с аппетитом, мол, у него все в порядке. - Значит, через неделю ты вместе с Эбби летишь на Кайманы? - полюбопытствовал Оливер Ламберт. - Да. В школе у нее каникулы, а я еще два месяца назад записался в одно из наших бунгало. Мы сгораем от нетерпения. - Ты бросаешь меня в самое трудное время, - с деланной обидой прогудел Эйвери. - Мы отстаем не меньше чем на месяц. - Мы всегда отстаем на месяц, Эйвери. Одна неделя погоды не сделает. А потом, ты же наверняка захочешь, чтобы я взял свои дела с собой. - Неплохая идея. Я всегда так поступаю. - И не вздумай, Митч, - в голосе Ламберта звучал шутливый протест. - Фирма не рухнет до твоего приезда. Вы с Эбби заслужили неделю полной свободы. - Тебе там понравится, - сказал Макнайт так, будто бы Митч не был на островах ни разу, на пляже ничего не произошло и фотографий никто не видел. - Когда вы вылетаете? - спросил Ламберт. - В воскресенье утром, рано. - На "Лире"? - Нет. "Дельтой", прямой рейс. Ламберт и Макнайт обменялись взглядами, которые Митчу полагалось не заметить. На него бросали взгляды с других столиков, взгляды, полные любопытства, и уж на них он имел полное право обращать свое внимание. Его здесь, черт побери, должны были разглядывать. - Ты плаваешь с аквалангом? - задал новый вопрос Ламберт, все еще размышляя о том предпочтении, которое Митч оказал рейсовому самолету. - Нет, но мы собираемся понырять с масками. - На севере острова, в Рум Пойнт, есть один парень по имени Адриан Бенч, у него отличная секция, за неделю он тебя обучит. Будет, конечно, нелегко, попотеешь на инструктажах, но дело того стоит. Другими словами, держись подальше от Эбанкса, подумал Митч. - Как называется секция? - спросил он. - Секция ныряльщиков "Рум Пойнт". Отличное место. Митч вежливо кивнул головой, как бы давая понять, что принял информацию к сведению. Внезапно Оливер Ламберт погрустнел. - Но будь там осторожнее, Митч. Все мы помним о Марти и Джо. На мгновение Эйвери и Ройс Макнайт прекратили жевать, отдавая долг памяти погибшим коллегам. Едва не подавившись, Митч готов был рассмеяться в лицо Ламберту. Но лицо его сохранило свою невозмутимость, он печально склонил голову вместе с остальными. Марта и Джо, и их молодые и безутешные вдовы, и дета, оставшиеся без отцов. Марти и Джо, два способных и преуспевающих юриста, которых убрали, лишив возможности говорить. Марта и Джо, две в будущем хищные акулы, сожранные своими сородичами. Войлс наставлял Митча вспоминать их каждый раз, как он видит Ламберта. Сейчас ему предстояло всего лишь за какой-то миллион долларов сделать то, что не успели сделать те двое, но при этом нужно было умудриться остаться в живых. А ведь вполне возможно, что через год новый молодой сотрудник будет сидеть здесь и слушать грустные воспоминания компаньонов о своем предшественнике Митчеле Макдире, о том, каким энергичным он был, какую замечательную карьеру готовила ему судьба, если бы не несчастный случай. Скольких же они еще убьют? Митчу требовалось два миллиона. И еще пара вещей. Проведя примерно час за важными и интересными разговорами и прекрасной едой, компаньоны начали поодиночке вставать, приносить извинения остающимся, говорить Митчу два-три ласковых слова и убывать домой. Они гордятся им, напоминал ему чуть ли не каждый. Наша исходящая звезда. Будущее фирмы. Он улыбался и благодарил. Примерно в то время, когда Рузвельт подавал обедающим банановый пирог, Тэмми Гринвуд Хэмфил из "Гринвуд Сервис" остановила свой замызганный "фольксваген" рядом со сверкающим "пежо" на стоянке у школы св. Андрея. Оставив машину урчать двигателем, она сделала четыре шага, открыла ключом багажник "пежо" и извлекла тяжелый на вид черный чемоданчик. Захлопнув багажник, уселась за руль своей машины и умчалась. Стоя у небольшого окошка в учительской с чашкой кофе в руке, Эбби сквозь ветви деревьев наблюдала за стоянкой, расположенной позади игровых площадок. Ее "пежо" едва виднелся в отдалении. Посмотрев на часы, она с удовлетворением улыбнулась: ровно двенадцать тридцать, как она и планировала. В потоке машин Тэмми осторожно пробиралась к центру города. Очень утомительно вести автомобиль, не сводя глаз с зеркала заднего вида. Но, как и раньше, ничего настораживающего она в нем не видела. Добравшись до места, Тэмми оставила "фольксваген" на стоянке напротив "Хлопковой биржи". На этот раз в чемоданчике было девять папок. Разложив их аккуратно на откидывающейся крышке стола, Тэмми занялась копированием. "Сигэлас Партнерс", "Лэтти Планк Траст", "Хэндимэн Хардуэр" идее толстые папки, схваченные широкой резиновой лентой и помеченные "ПАПКИ ЭЙВЕРИ". Она снимала две копии с каждого листа и, методично подравнивая их, откладывала в сторону. В конторскую книгу вносила дату, время и название каждой папки. Записей таких было уже двадцать девять. Митч предупредил ее, что всего их должно быть около сорока. Копию каждой папки она закрывала в несгораемый ящик, а оригинал и другую копию укладывала в чемоданчик Митча. Следуя его инструкциям, в небольшом складе на Саммер-авеню она сняла кладовую комнату размерами двенадцать на двенадцать футов. Склад находился в четырнадцати милях от центра города, и ей потребовалось полчаса, прежде чем она, добравшись туда, открыла помещение под номером 38. Из чемоданчика Митча Тэмми вытащила вторые экземпляры копий, переложила их в картонную коробку, надписала на крышке дату и поставила коробку на пол рядом с тремя такими же. Ровно в три пополудни она въехала на стоянку у школы, затормозила рядом с "пежо", открыла его багажник и оставила чемоданчик Митча там, где он и был. Как только она это сделала, из главного входа фирмы Бендини вышел Митч. Сделав глубок