эй чуть заметно улыбнулся. - Когда? - На следующей неделе. - В какой день? На мгновение Митч задумался. - Во вторник или в среду. - Во сколько? Пожав плечами, Митч улыбнулся и посмотрел по сторонам. Дальнейший разговор братья опять вели на английском. - Как Эбби? - спросил Рэй. - Поехала к своим родителям в Кентукки на пару недель. Мать у нее заболела. - Глядя брату прямо в глаза, он прошептал: - Верь мне. - Что с ней? - Ей удалили легкое. Рак. Всю свою жизнь она слишком много курила. Тебе тоже нужно бросать. - Брошу, когда выйду отсюда. Митч улыбнулся, медленно кивнул. - У тебя еще семь лет впереди. - Да, а побег исключается. Время от времени кое-кто пытается, но их либо ловят, либо убивают на месте. - Но ведь Джеймс Эрл Рэй выбрался? - И опять Митч, задавая этот вопрос, неторопливо склонил вниз голову. Рэй улыбался, наблюдая за братом. - Да, а потом его все же словили. Они позвали No помощь каких-то горцев со своими собаками, и те разыскали его довольно быстро. Не думаю, что кому-то удастся спастись в горах, даже если получится перелезть через эту чертову стену. - Поговорим о чем-нибудь другом, - предложил Митч. - С удовольствием, - согласился Рэй. Позади кабинок для посетителей у окна стояли две охранника. Они были поглощены разглядыванием набора фотоснимков, сделанных, видимо, "Поляроидом" в тот момент, когда мужчина и женщина и представить себе не могли, что за ними кто-то наблюдает. Фотографии, наверное, пытался переправить кто-то из посетителей. Охранники хихикали и перешептывались, совершенно не обращая внимания на тех, кто пришел на свидание. По половине, где сидели заключенные, ходил один-единственный надзиратель, полусонно размахивая резиновой дубинкой. - А когда мне ждать появления маленьких своих племянников и племянниц? - задал вопрос Рэй. - Может, через пару-тройку лет. Эбби не терпится завести мальчика и девочку, она бы не против и прямо сейчас, но я не позволяю. Я к этому еще не готов. Охранник прошелся за спиной Рэя, даже не повернув к нему головы. Братья смотрели друг на друга, пытаясь прочитать что-то в глазах. - И куда мне идти? - быстро проговорил Рэй по-испански. - В "Хилтон" на Пердидо Бич, - как ни в чем не бывало на родном языке отвечал Митч. - В прошлом месяце мы с Эбби летали на Каймановы острова. Провели там отличный отпуск. - Никогда о таких местах не слышал. Где это? - В Карибском море, южнее Кубы. - Как меня будут звать? - опять по-испански спросил Рэй. - Ли Стивенс. Подводное плавание. Вода была замечательная. У фирмы там два бунгало, прямо на пляже. Платить пришлось только за авиабилеты. Словом, было здорово. - Достань-ка мне какую-нибудь книжку. Я хотел бы прочитать про это. - И на испанском: - А документы? Митч улыбнулся, все так же медленно кивая брату головой. Охранник подошел и остановился как раз за спиной Рэя. Братья вспоминали Кентукки. В сумерках он остановил "БМВ" на темной стороне торговой улочки в пригороде Нэшвилла. Не вытащив ключа зажигания, захлопнул дверцу - в кармане у него всегда был запасной. Близилась Пасха, и люди торопились сделать все необходимые покупки заранее. Митч влился в толпу покупателей, устремлявшуюся в двери универсального магазина фирмы "Сирс". Оказавшись внутри, он быстро направился в секцию мужской одежды и принялся придирчиво изучать носки и нижнее белье, время от времени бросая внимательные взгляды на вход. Но по-прежнему не замечал ничего подозрительного. Митч вышел из магазина и направился вниз по переполненной прохожими улице. Внимание его привлек черный свитер в витрине одного из магазинов. Зайдя внутрь, он примерил его и решил не снимать, так он ему сразу чем-то понравился. Пока продавец отсчитывал ему сдачу, Митч успел в телефонной книге найти номер вызова такси. Он вышел, нашел взглядом у входа в другой универсальный магазин телефонную будку. Диспетчер обещал ему, что машина подойдет минут через десять. На улице стало уже почти совсем темно; южная весна еще несла с собой по вечерам прохладу. Митч наблюдал за улицей, сидя у выхода в небольшом баре. Он был уверен, что сегодня за ним никто не шел по пятам, по крайней мере, здесь, на этой торговой улочке. Неторопливой походкой подошел к такси. - Брентвуд, - бросил он водителю, опускаясь на заднее сиденье. До Брентвуда оказалось минут двадцать езды. - Жилой комплекс "Саванна Крик", - уточнил адрес Митч. Чуть заплутав в подъездных путях, машина в конце концов остановилась у одного из корпусов. Митч бросил на переднее сиденье бумажку в двадцать долларов и хлопнул дверцей. Оказавшись перед дверью с номером 480Е, подергал за ручку. Дверь была закрыта. - Кто? - послышался из-за двери нервный женский голос, услышав который Митч почувствовал, что напряжение начинает спадать. - Бэрри Эбанкс, - ответил он. Эбби настежь распахнула дверь и бросилась ему в объятия. Он приподнял жену, внес ее в квартиру, ударом ноги захлопнул дверь. Все это время они яростно целовались. Митч не отдавал себе отчета в том, что делали его руки: менее чем за две секунды они сорвали с Эбби свитер, расстегнули лифчик и опустили до коленей юбочку. Но пока еще ни Эбби, ни Митч не готовы были прекратить целоваться. Краем глаза Митч успел бросить оценивающий взгляд на неудобный, дешевый диван-кровать. Либо это, подумал он, либо пол. Он бережно опустил Эбби на диван и снял с нее одежду. Диван оказался слишком коротким и на редкость скрипучим. Матрац представил собой два дюйма поролона, завернутого в простыню. Металлические пружины так и перли из-под него наверх. Но ничего этого чета Макдиров не чувствовала. Когда на улице совсем стемнело и толпа покупателей начала постепенно редеть, позади "БМВ" остановился черный сверкающий "шевроле". Из него выскочил маленький человечек с аккуратной прической и бакенбардами, повел головой по сторонам и ловким движением вставил в замок передней дверцы "БМВ" острое жало отвертки. Через несколько месяцев, когда ему уже будут выносить приговор, он признается судье, что на его счету более трехсот угнанных автомобилей в восьми штатах и что с отмычкой в руках он быстрее откроет любую машину и заведет ее, чем это сделает уважаемый судья ключами. Он скажет, что в среднем на эту операцию у него уходит двадцать восемь секунд. Тем не менее на судью это не произведет ровным счетом никакого впечатления. Надо же - по чистой случайности какой-то идиот оставил ключи в кабине! Так ведь на нее уйдет гораздо меньше, чем двадцать восемь секунд. Машину заметил его наводчик. Ну что ж. Маленький человечек сел за руль и повернул ключ зажигания. Улыбнулся. "БМВ" взревел и последовал за сверкающим черным "шевроле". Скандинав выскочил из фургона и проводил удалявшийся от него "БМВ" долгим взглядом. Слишком поздно. Уж больно велика скорость. На какое-то мгновение другая машина закрыла от него "БМВ", когда же она свернула в сторону, "БМВ" окончательно пропал из виду. Угнали! Прямо у него на глазах. В злости он пнул ногой колесо своего фургона. Ну, что же он будет об этом докладывать? Забравшись в фургон. Скандинав принялся ждать возвращения Макдира. После часа, проведенного на диване, боль одиночества отступила от них обоих. Они взад и вперед ходили по квартирке, взявшись за руки, и целовались. А позже Митч впервые увидел то, что потом все трое стали между собой называть "бумагами Бендини". До этого ему приходилось видеть только заметки, сделанные рукой Тэмми, ее опись, но не сами документы. Комнатка была похожа на шахматную доску, уставленную кипами бумаг. На двух стенах комнаты Тэмми разместила большие белые листы на манер доски объявлений, теперь эти листы были покрыты ее записями, страничками из блокнотов, информационными схемами. Позже, видимо, ему придется провести в этой комнате немало часов, разбирая бумаги и готовясь к судебному заседанию. Но только не сегодня. Через несколько минут он оставит Эбби здесь, ему пора будет возвращаться. Она опять потянула его к дивану. 32 Коридор на десятом этаже клиники "Бэптист Хоспитэл" был фактически пуст, если не считать старшей медицинской сестры и писавшего что-то за своим столом санитара. Больных разрешалось посещать до Девяти, а сейчас часы показывали уже половину одиннадцатого. Он прошел по коридору, сказал несколько слов сестре, причем санитар так и не поднял своей головы, а затем постучал в дверь. - Входите, - услышал он звучный мужской голос. Юн толкнул довольно тяжелую дверь и прошел в палату, остановившись у кровати. - Привет, Митч, - обрадовался его приходу Эйвери. - Ты мне не поверишь. - Что произошло? - Я проснулся сегодня в шесть утра от колик в желудке, как мне показалось. Принял душ и тут же почувствовал боль вот здесь, в плече. Стало трудно дышать, я весь покрылся потом. Я подумал еще, нет, только не меня. Черт побери, мне всего сорок четыре, я в отличной форме, все время в работе, прилично питаюсь, ну разве что люблю иногда выпить. Нет, нет, только не меня! Позвонил своему врачу, он предложил мне встретиться с ним здесь, в клинике. Он считает, что это был удар, небольшой такой сердечный удар. Говорит, что ничего серьезного, но несколько дней у них уйдет на обследование. - Сердечный удар? - Так сказал врач. - Ничего удивительного, Эйвери. У нас в фирме заслуживает уважения тот юрист, который доживает до пятидесяти. - Это все Кэппс, Митч. Сонни Кэппс. Именно он нанес мне этот сердечный удар. Он позвонил в пятницу и заявил мне, что нашел для себя новую фирму в Вашингтоне. Потребовал все свои бумаги. И это мой лучший клиент! В прошлом году он заплатил фирме почти четыреста тысяч, это моя заслуга - я выбил из него почти столько же, сколько он выплатил казне налогов. Расходы на юристов его нисколько не смущают, но одна только мысль об уплате налогов приводит его в бешенство. Я отказываюсь его понижать, Митч. - В любом случае он не заслуживает того, чтобы из-за него умирали. - Митч обвел глазами палату, рассчитывая увидеть электрокардиограф, но палата оказалась совершенно пустой, аппаратуры не было никакой. Он уселся на стоявший у стены единственный стул, ноги положил на край постели. - Джин потребовала развода, знаешь? - Да, я слышал об этом. Но ведь тут нет ничего страшного, так? - Я удивлен, как это она не додумалась до этого еще в прошлом году. Я предложил ей неплохую сумму, лишь бы дело закончилось тихо. Надеюсь, она примет ее. Мне вовсе не нужны никакие шумные процессы. Кому они, интересно, нужны, подумал Митч. - А что сказал Ламберт? - спросил он. - Это был настоящий спектакль, право слово! За девятнадцать лет работы я ни разу не видел, чтобы он терял над собой контроль. А вот тут не выдержал, сорвался. Заявил мне, что я слишком много пью, что хожу по бабам и черт знает что еще. Сказал, что я бросаю тень на репутацию фирмы. Предложил мне обратиться к психиатру. Говорил Эйвери медленно, как бы с трудом, голос его время от времени слабел, прерывался. Во всем этом чувствовалась какая-то фальшь: иногда он забывал о необходимости держать себя в узде, начинал говорить нормально. На кровати он лежал вытянувшись, совершенно неподвижно, края простыни были аккуратно подоткнуты со всех сторон. Цвет лица у Эйвери был на редкость здоровый. - Думаю, тебе действительно стоит поговорить со своим психиатром. Даже, может, не с ним одним. - Благодарю. Мне нужно погреться месяц на солнышке. Доктор сказал, что меня выпустят отсюда через три-четыре дня, но что к работе я смогу вернуться не раньше чем через два месяца. Это шестьдесят дней, Митч. Он твердо заявил, что я ни при каких условиях и близко не должен подходить к фирме в течение этих шестидесяти дней. - Какое блаженство! Я тоже хочу заработать себе небольшой удар. - С твоими темпами он тебе гарантирован. - Ты уже успел здесь заделаться врачом? - Нет. Я просто испугался. Когда тебя вот так прижмет, начинаешь задумываться над разными вещами. Сегодня я впервые в жизни подумал о смерти. Когда человек не думает о смерти, он начинает меньше ценить жизнь. - Наш разговор становится уж больно серьезным. - Да, пожалуй. Как там Эбби? - Все окей, я так надеюсь, по крайней мере. Мы с ней давненько не виделись. - Может, тебе было бы лучше съездить за ней и привезти домой? И подумать наконец и о ней тоже. Шестьдесят часов в неделю - этого вполне хватит, Митч. Бели ты будешь работать больше, то твоя семейная жизнь пойдет ко всем чертям, да и сам ты раньше времени сойдешь в могилу. Она хочет детей - так заведите их. Если бы я мог начать сначала! - К черту, Эйвери! На какое число назначены твои похороны? Тебе сорок четыре, у тебя случился сердечный удар. Ну так что? Пока еще ты не превратился в растение. В дверь просунулась голова санитара. - Уже поздно, сэр. Вам пора уходить. Митч вскочил на ноги. - Да, конечно. - Он похлопал Эйвери по ногам, направился к двери. - Встретимся через пару дней. - Спасибо за то, что пришел. Передай Эбби мой привет. Кабина лифта была совершенно пуста. Митч нажал на кнопку шестнадцатого этажа и уже через несколько секунд выходил из раздвинувшихся дверей. Сделав несколько шагов по коридору, он прошел к лестничной клетке и бросился по ступенькам вверх. Оказавшись на восемнадцатом этаже, он перевел дух, толкнул дверь и вышел в коридор. В глубине его, на изрядном расстоянии от лифтового холла у стены стоял Рик Эклин, ждал и бормотал что-то в трубку неработающего телефона-автомата. Увидев приближающегося Митча, он кивнул ему, указывая рукой на небольшое помещение, в котором обычно сидели взволнованные родственники больных. Сейчас в комнате стояла темнота. Там внутри не было ничего, кроме двух рядов складывающихся кресел и телевизора, который не работал. Единственным источником света служило небольшое окошечко в автомате по продаже кока-колы. Рядом с автоматом сидел Тарранс и перелистывал какой-то старый, потрепанный журнал. На нем был костюм из фланели, поперек лба - трикотажная лента, поддерживающая волосы, темно-синие носки и белые парусиновые туфли. Тарранс-спортсмен. Митч уселся рядом, лицом к коридору. - Ты чист. Они шли за тобой до стоянки, потом свалили. В коридоре дежурит Эклин, где-то рядом - Лэйни. Не волнуйся. - Какая изящная у тебя ленточка. - Спасибо. - Как я понимаю, до тебя дошло мое сообщение. - Это и так ясно. А ты умник, Макдир. Сегодня после обеда сижу у себя за столом, голова занята мыслями, ведь кроме фирмы Бендини есть еще и другие дела. В том числе и у меня, ты это знаешь. И тут входит моя секретарша и говорит, что звонит какая-то женщина, которая хочет побеседовать о человеке по имени Марти Козински. Я подпрыгиваю в кресле, хватаю трубку, и, естественно, это оказывается твоя, скажем, служащая. Говорит, что дело срочное, ну, так говорят всегда. Хорошо, отвечаю, слушаю вас. Но нет, она в такие игры не играет. Она заставляет меня бросить все дела и мчаться сломя голову в "Пибоди", в бар - как его там? "Малларда"? - чтобы сидеть и ждать там бог знает чего. Прилетаю, сажусь, начинаю размышлять о том, какая это все глупость - ведь наши телефоны чисты. Черт меня побери, Митч, но я знаю, что они не прослушиваются! Мы можем смело по ним говорить! Сижу, пью кофе, и тут подходит бармен и спрашивает, не моя ли фамилия Козински. Я ему в ответ: "А имя?" - так просто, смеха ради, если уж мы начали этот спектакль, а? Он с удивлением на лице - представляешь? - уточняет: "Марти Козински". Я говорю: "Да, конечно, это я", - но каким же дураком, Митч, я себя чувствую. И после этого он сообщает мне, что мне звонят. Подхожу к стойке и вновь слышу голос твоей служащей. У Толара, пилите ли, сердечный приступ или нечто в этом роде. Ты придешь его навестить около одиннадцати. Неплохо придумано. - Не правда ли? Ведь сработало. - Да, и сработало бы ничуть не хуже, если бы она сразу передала мне все это по телефону. - Так мне больше по вкусу. Так безопаснее. А потом, нужно же тебе хоть иногда вылезать из своего кабинета. - Вот я и вылез. И не я один - со мной еще трое. - Слушай, Тарранс, пусть будет по-моему, окей? Головой-то рискую я, а не ты. - Хорошо, хорошо. На чем это ты сюда подъехал? - Взял "форд" напрокат. Аккуратная штучка, а? - Что же случилось с пижонским "БМВ"? - Насекомые замучили. Просто некуда деться от "жучков". Был в субботу вечером в Нэшвилле, оставил его там с ключами внутри у торгового центра. Ну кто-то и позаимствовал. По секрету, я очень люблю петь, но у меня такой ужасный голос. Получив права, я пел, только сидя за рулем, в полном одиночестве. А когда в машине завелись "жучки", сам понимаешь, я начал стесняться. Пение стало меня утомлять. Тарранс не смог сдержать улыбку. - Это по-настоящему хорошо, Макдир. Действительно хорошо. - Видел бы ты лицо Оливера Ламберта, когда я сегодня утром вошел в его кабинет с полицейским рапортом в руках. Он начал заикаться и мямлить что-то про то, как искренне ему жаль. Я показал ему, что тоже весьма огорчен. Страховка возместит потери, так что старина Оливер пообещал мне новый, не хуже. Затем он сказал, что пока фирма хочет арендовать для меня машину, на что я ответил, что уже сделал это сам. Прямо там же, в Нэшвилле, вечером. Это ему не понравилось, поскольку он знал: эта - без "жучков". Он тут же снимает трубку и при мне звонит представителю компании, торгующей "БМВ". Спрашивает, какой цвет я предпочитаю. Я отвечаю, что черный мне надоел, пусть будет лучше бургунди, цвета старого вина. А салон обит оливковой кожей. Вчера я сам специально ездил в их демонстрационный зал: ни одной модели цвета бургунди у них нет. Он сказал в трубку, что мне требуется, и выслушал их ответ. Может, все-таки черный, спросил меня, может, темно-синий, или серый, или красный, белый? Нет, говорю я ему, нет. Только бургунди. В таком случае, им придется его заказать, объясняет он мне. Ну что ж, отвечаю, отлично. Тогда он кладет трубку и спрашивает, неужели мне на самом деле хочется именно бургунди. Бургунди, подтверждаю я. Он начал было спорить, но тут же осознал, насколько глупо это выглядит со стороны. Таким образом, я впервые за десять месяцев получил возможность петь в собственной машине. - Но "форд", Митч! Для успевшего стать модным в нашем городке юриста! А как же гордость? - С этим я как-нибудь справлюсь. Тарранс продолжал улыбаться, явно все еще находясь под впечатлением от услышанного. - Интересно, что будут делать эти парни-перекупщики, когда они покопаются в твоем "БМВ" и обнаружат в нем всю его интересную начинку? - Может, сдадут его в лавку, где торгуют какими-нибудь граммофонами. Сколько подобная аппаратура может стоить? - Наши ребята говорят, что у тебя стояла самая лучшая, это от десяти до пятнадцати тысяч. Точно я не знаю. Прямо смех! Громко разговаривая, по коридору прошли две санитарки, шаги их стихли за поворотом, и опять наступила тишина. Эклин вновь с усердием накручивал телефонный диск. - Как дела у Толара? - задал новый вопрос Тарранс. - Великолепно. Когда у меня случится удар, надеюсь, что буду чувствовать себя так же, как он. Он пробудет здесь несколько дней, а потом - двухмесячный отпуск. Ничего серьезного. - Ты можешь попасть в его кабинет? - С какой стати? Все, что там можно было сделать, я сделал. Тарранс чуть подался вперед, всем видом давая понять, что ждет другого ответа. - Нет. Я не могу попасть в его кабинет, - раздельно сказал Митч. - Они поменяли все замки на третьем и на четвертом этаже. И в подвале. - Откуда ты это знаешь? - Моя служащая, Тарранс, моя сотрудница. На прошлой неделе ей удалось побывать в каждом кабинете фирмы, включая и подвальное помещение. Она проверила каждую дверь, подергала за ручку каждый ящик, заглянула в каждый шкаф. Прочитала почту, посмотрела кое-какие папки, порылась в мусоре. Мусора там немного. В здании установлены десять машинок для уничтожения документов, и четыре из них - в подвале. Вам это было известно? Тарранс впитывал в себя каждое слово, на лице его не дрогнул ни один мускул. - Как она... - Не спрашивай, Тарранс, я все равно не отвечу тебе. - Она там работает! Секретарша или что-то в этом роде! Она помогает тебе изнутри. С показным сочувствием Митч покачал головой. - Браво, Тарранс, блестяще. Сегодня она звонила тебе дважды. Первый раз в два пятнадцать, второй - примерно через час. Скажи мне, каким образом секретарша умудрилась два раза позвонить в ФБР с перерывом в один час? - Может, она сегодня не работает? Может, она звонила из дому? - Ты ошибаешься, Тарранс, и прекрати задавать вопросы. Не нужно напрасно тратить на нее свое время. Она работает на меня и поможет мне доставить по адресу интересующий вас товар. - Что находится в подвале? - Довольно большое помещение, разделенное перегородками на двенадцать комнатушек, в которых стоят двенадцать заваленных письменных столов и сотни стеллажей с папками. Стеллажи закрываются на ключ и оборудованы сигнализацией. Мне кажется, что это командный пункт всей деятельности по отмыванию денег. На стенах этих комнатушек она заметила названия и телефонные номера нескольких десятков банков в регионе Карибского моря. На виду там почти нет никакой информации - они весьма осторожны. Чуть в стороне от других находится небольшая комната со множеством хитрых запоров, набитая компьютерами размером побольше холодильника. - Похоже, это именно то самое. - Так и есть, только выбрось это из головы. Оттуда невозможно ничего извлечь, не подняв общую тревогу. Есть, правда, один способ. - Ну? - Ордер на обыск. - Забудь об этом. А основание? - Слушай меня, Тарранс. Вот как все это будет выглядеть. Я не могу предоставить вам все документы, что вы хотите. Но я могу дать вам все, что вам необходимо. В моем распоряжении сейчас находится более десяти тысяч листов, и хотя я еще не все из них просмотрел, но мне достаточно того, что я видел, чтобы понять: если эти документы окажутся у вас, то вы сможете предъявить их судье, а уж он оформит ордер на обыск. То, чем я сейчас располагаю, поможет обосновать обвинительные заключения против, наверное, половины фирмы. Но если на основании тех же самых документов вы получите ордер на обыск, то для перевозки обвинительных заключений потребуется хороший грузовик. По-другому с этим делом не справиться. Тарранс вышел в коридор, огляделся по сторонам. Ни души. Он потянулся, подошел к окну и, опершись рукой на автомат, торгующий банками с кока-колой, выглянула небольшое окно, выходившее на восток, как бы пытаясь рассмотреть в темноте здание фирмы "Бендини, Ламберт энд Лок". - Почему ты говоришь только про половину фирмы? - Для начала хватит и половины. Плюс еще какое-то количество партнеров, ушедших на пенсию. По моим документам тут и там разбросано немало имен таких партнеров, которые на денежки клана Моролто пооткрывали на Кайманах дутые компании. Состряпать против них обвинительные заключения особого труда не составит. Когда же у тебя в руках окажутся все документы, то тогда ваша теория глобального заговора найдет себе подтверждение и вы сможете прижать их. - Где ты добыл документы? - Мне повезло. Очень повезло. Я, можно сказать, вычислил, что фирме нет никакого резона держать свои бумаги по кайманским банкам здесь, у нас. И у меня возникло такое чувство, что документы там, на Кайманах. К счастью, я оказался прав. Там мы и сняли с них копии. - Мы? - Моя сотрудница. И еще один друг. - Где документы сейчас? - Опять ты со своими вопросами, Тарранс. Документы находятся в моем распоряжении. Это все, что тебе нужно знать. - Мне нужны бумаги из подвала. - Выслушай меня внимательно, Тарранс. То, что находится в подвале, никогда не выйдет на свет, пока вы не явитесь с ордером на обыск. Это просто невозможно, ты слышишь меня? - Что за люди работают в подвале? - Не знаю. Я работаю там десять месяцев и никого из них ни разу не видел. Я не знаю, где они оставляют свои машины, как они попадают внутрь и как выходят наружу. Может, они невидимки. По моим расчетам, партнеры и люди в подвале выполняют всю грязную работу. - Какое там установлено оборудование? - Два ксерокса, четыре машинки для уничтожения Документов, скоростные принтеры и черт знает какие компьютеры. Обитель высокого искусства. Стоя у окна, Тарранс задумался. - В этом что-то есть. В этом много чего есть. Мне все время не давала покоя мысль: как же фирма со всеми секретаршами, клерками, младшим персоналом Умудряется хранить в такой тайне спои связи с Моролто? - Тут все просто. Ни секретарши, ни клерки, ни младший персонал ни во что не посвящены. Они заняты только с настоящими, законными клиентами. Партнеры и сотрудники со стажем сидят в своих роскошных кабинетах и находят новые, все более экзотические способы отмывания денег, а команда в подвале занята, видимо, самым черным ремеслом. Здесь отличная режиссура. - Значит, у фирмы немало нормальных клиентов? - Сотни. В фирме работают талантливые юристы и клиентура у них замечательная. Выходит классное прикрытие. - Так ты, Макдир, говоришь, что у тебя есть документы, достаточные для формулирования обвинений и предъявления ордера на обыск? Что они в твоем распоряжении? - Именно так. - Здесь, в США? - Да, Тарранс. Здесь, в США. Собственно говоря, они очень недалеко отсюда. } Тарранс потерял покой. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, похрустывая суставами пальцев, дыхание сделалось учащенным. - Что ты еще можешь принести нам с Фронт-стрит? - Ничего. Слишком опасно. Они сменили все замки, и это несколько беспокоит меня. То есть я хочу сказать, какого черта они поменяли каждый замок на третьем и четвертом этажах и не сделали этого на первом и втором? Две недели назад на четвертом этаже я снимал кое-какие копии, и теперь мне кажется, что это было глупой затеей. У меня дурные предчувствия. С Фронт-стрит вы больше ничего не получите. - А как насчет твоей сотрудницы? - Теперь и она не сможет. Покачиваясь из стороны в сторону, Тарранс грыз ногти, продолжая смотреть в окно. - Мне нужны документы, Макдир, и нужны срочно. Скажем, завтра. - А когда Рэй получит свои документы? - Сегодня понедельник. Думаю, что его проблема будет решена завтра ночью. Ты не поверишь, какими проклятиями меня осыпал Войлс. Ему пришлось задействовать все свои связи. Думаешь, я вру? Он созвонился с обоими сенаторами от Теннесси, и те лично вылетели в Нэшвилл, чтобы встретиться с губернатором. Чего я только не услышал в свой адрес, Митч, и все это из-за твоего брата. - Он оценит это по достоинству. - Что он будет делать, когда окажется на свободе? - Об этом позабочусь я сам. Ваше дело - вытащить его из тюрьмы. - Без всяких гарантий. Если с ним что-то случится, то это не наша вина. Митч поднялся, посмотрел на часы. - Мне нужно бежать, я уверен, что на улице кто-нибудь уже ждет меня. - Когда мы встретимся? - Она позвонит тебе. Сделай так, как она скажет. - Оставь это, Митч. Не пойму, зачем вся эта возня. Она же может просто позвонить. Клянусь, наши линии чисты. Прошу тебя, не нужно больше игр. - Как имя твоей матери, Тарранс? - Что? Дорис. - Дорис? - Да. Дорис. - Тесен мир. Дорис мы не можем использовать. С кем ты последний раз показывался на вечеринке у своего начальства? - По-моему, я на нее и не ходил. - Меня это не удивляет. Хорошо, а как звали твою первую любовь, если, конечно, она у тебя была? - Мэри Элис Бреннер. Она была такой пылкой, все домогалась меня. - Ну еще бы! Значит, мою сотрудницу зовут Мэри Элис. Когда Мэри Элис позвонит тебе в следующий раз, сделай так, как она скажет, хорошо? - Я не могу ждать. - Будь так добр, Тарранс, окажи мне услугу. По-моему, Толар притворяется, а у меня поганое чувство, что его актерское мастерство как-то связано со мной. Поручи своим ребятам покрутиться здесь и выяснить, действительно ли у него сердечный приступ. - Договорились. Больше нам делать нечего. 33 Во вторник утром повсюду в здании фирмы можно было слышать сочувственные разговоры об Эйвери Толаре. Он поправится. Сейчас как раз его обследуют. Говорят, что серьезных нарушений нет. Просто переработал. Перенервничал. Это все Кэппс. Это все развод. Ему нужно будет хорошенько отдохнуть. Нина внесла пачку писем, которые Митч должен был подписать. - Вас хотел бы видеть мистер Ламберт, если вы, конечно, не очень заняты. Он звонил только что. - Хорошо. В десять у меня встреча с Фрэнком Малхолландом. Вы знаете об этом? - Естественно, я об этом знаю. Я - ваша секретарша. Я знаю все. Встреча будет здесь или в его офисе? Митч начал перелистывать свой настольный календарь, как бы в поисках записи. Ага, вот: контора Малхолланда в здании "Хлопковой биржи". - В его, - сказал он с недовольной гримасой. - В последний раз вы тоже были у него, так? Интересно, чему вас учат в ваших университетах? Никогда, я повторяю, никогда нельзя дважды подряд встречаться на территории вашего соперника. Это непрофессионально. Этим вы выказываете свою слабость. - Неужели вы никогда мне этого не простите? - Вы дождетесь, что я расскажу все это своим коллегам. Все они уверены, что вы - ловкач и везунчик. Они будут просто потрясены, когда узнают, какой вы зануда. - Ничего, встряска им не повредит. - Как дела у матери Эбби? - Ей уже гораздо лучше. Я собираюсь их проведать в конце недели. Нина взяла в руки две папки. - Ламберт ждет, - напомнила она. Оливер Ламберт указал ему на довольно жесткий диванчик и предложил кофе. С совершенно прямой спиной он сидел в своем вращающемся кресле, с чашечкой кофе в руках похожий на английского аристократа. - Меня волнует Эйвери, - сказал он. - Я был у него вчера вечером, - ответил Митч. - Врачи настаивают на двухмесячном отпуске. - Да. Вот поэтому-то ты и здесь. Эти следующие два месяца я просил бы тебя поработать вместе с Виктором Миллиганом. Он возьмет на себя почти все дела Эйвери, так что ты не окажешься в незнакомой обстановке. - Отлично. Мы с Виктором хорошие друзья. - Ты многому у него научишься. В налогах он - гений. Проглатывает по две книги в день. Тем лучше, подумал Митч. В тюремной камере он улучшит этот результат до десятка. - Да, он очень крепкий парень. Пару раз здорово выручал меня. - Ну вот и хорошо. Думаю, вы сработаетесь. Постарайся увидеться с ним в первой половине дня. Теперь вот еще что: Эйвери не успел закончить свои дела на Кайманах. Ты знаешь, он часто летает туда на встречи с некоторыми банкирами. Предполагалось, что завтра он вылетит туда на пару дней. Сегодня утром он сказал мне, что тебе известны клиенты и их счета. Нужно, чтобы ты отправился туда вместо Эйвери. Тысяча мыслей разом мелькнула в его голове. "Лир", миллион долларов, бунгало, кладовка в нем. Все смешалось. - На Кайманы? Завтра? - Да. Это довольно-таки срочно. Трое из его клиентов настоятельно требуют отчетов по своим счетам и кое-какую дополнительную информацию. Сначала я думал послать Миллигана, но утром его, оказывается, ждут в Денвере. Эйвери сказал мне, что ты справишься. - Конечно, справлюсь. - Очень хорошо. Отправишься на "Лире". Вылетишь завтра около полудня, а вернешься в пятницу вечером коммерческим рейсом. Вопросы? Вопросов было много. Выходил на свободу Рэй, Тарранс домогался своих бумаг, нужно было успеть забрать полмиллиона долларов. А теперь ему приходилось исчезнуть. - Никаких. Он вернулся к себе, закрыл дверь на ключ. Сбросил ботинки, вытянулся во весь рост на полу. Лифт остановился на седьмом этаже, Митч выскочил из него и бегом бросился по лестнице на девятый. Тэмми раскрыла ему дверь и тут же повернула за ним ручку замка. Митч подошел к окну. - Ты следила? - спросил он. - Конечно. Охранник с вашей автостоянки с тротуара наблюдал за тем, как ты вошел сюда. - Надо же! Даже Датч следит за мной. Он обернулся, посмотрел на Тэмми внимательно. - Ты выглядишь устало. - Устало? Да я почти мертва. Последние три недели я была уборщицей, секретаршей, адвокатом, банкиром, проституткой, рассыльным и частным детективом. Десять раз я смоталась на Большой Кайман, купила девять новых чемоданов и провезла, наверное, с тонну выкраденных бумаг. В Нэшвилл я ездила четыре раза на Машине, а десять раз добиралась самолетом. Я прочитала столько банковских документов и прочей дряни, что почти ослепла. А когда все добрые люди отправляются спать, я надеваю какие-то обноски и в течение шести часов играю в уборщицу помещений. У меня столько имен, что я вынуждена записывать их на ладошке, чтобы не перепутать случаем. - Теперь появилось новое. - Этим ты меня не удивишь. Какое? - Мэри Элис. Начиная с этого момента во всех разговорах с Таррансом ты будешь Мэри Элис. - Дай-ка я запишу его. Тарранс мне не нравится. Очень уж он груб по телефону. - У меня для тебя хорошая новость. - Сгораю от нетерпения. - С уборкой по ночам покончено. - Сейчас я лягу и заплачу от радости. А почему? - Это безнадежно. - Я говорила тебе об этом еще неделю назад. Сам Гудини не смог бы добыть оттуда документы, снять с них копии, а потом вернуть бумаги на место, без того чтобы его не повязали. - Ты виделась с Эбанксом? - Да. - Он получил деньги? - Да, деньги были посланы в пятницу. - Он готов? - Говорит, что да. - Ладно. Как насчет того спеца? - У меня с ним встреча сегодня после обеда. - Кто он? - Бывший заключенный. Старый приятель Ломакса. Эдди говорил, что документы лучше него не делает никто. - Дай-то Бог, если так. Сколько? - Пять тысяч. Наличными, естественно. Новые удостоверения личности, паспорта, водительские удостоверения и визы. - А времени на все это ему потребуется много? - Не знаю. А когда тебе нужно? Митч присел на край письменного стола. Глубоко вздохнув, он попытался сосредоточиться. - Чем быстрее, тем лучше. Я думал, что у меня в запасе еще неделя, но теперь я не знаю. Просто скажи ему, что чем быстрее, тем лучше. Можешь ты сегодня вечером съездить в Нэшвилл? - О да. С удовольствием. Ведь я целых два дня не была там! - Купишь видеокамеру "Сони" с треногой, установишь в спальне. Купишь коробку кассет. И я прошу тебя на несколько дней остаться там, у телефона. Просмотри еще раз все бумаги, доработай свои заметки. - То есть я должна буду остаться там? - Да. А в чем дело? - Я заработала себе ущемление двух позвонков на том диване. - Твоя заслуга. Ты сама его выбирала. - А что с паспортами? - Как зовут спеца? - Док какой-то там. У меня есть его номер. - Дай его мне. Передашь ему, что позвоню через день. Сколько у тебя денег? - Вопрос очень кстати. Начинала я с пятидесяти тысяч, так? Десять тысяч у меня ушло на авиабилеты, отели, багаж, аренду машин. И подобные траты продолжаются. Теперь тебе нужна еще и видеокамера. И фальшивые документы. Ты пускаешь деньги на ветер. Митч направился к двери. - Словом, еще пятьдесят тысяч тебе не помешают? - Возьму. Он подмигнул ей и закрыл за собою дверь, размышляя про себя, увидит ли он ее когда-нибудь еще раз. Камера была размером восемь на восемь футов, с унитазом в углу и двумя койками, расположенными одна над другой. Верхняя уже в течение года пустовала. На нижней лежал Рэй. От ушей его тянулись проводки наушников. Рэй разговаривал, казалось, сам с собой на, каком-то весьма непонятном языке. На турецком. Смело можно было побиться об заклад, что на его этаже в это время он был единственным человеком, внимательно вслушивавшимся в тарабарщину, передаваемую из Стамбула. Вправо и влево по коридору из-за дверей камер Доносился негромкий гонор. Почти все огни были выключены. Вторник, одиннадцать вечера. К двери его камеры неслышно подошел охранник. - Макдир, - позвал он очень тихо через решетку глазка. Рэй уселся на краешке койки, посмотрел в сторону двери. Вытащил из ушей наушники. - Тебя хочет видеть надзиратель. Ну да, подумал он, надзиратель сидит в одиннадцать вечера у себя за столом и ждет меня. - Куда мы направляемся? - тревожно спросил Рэй охранника. - Обуйся и выходи. Рэй обвел глазами камеру, произведя быстрый учет своего нажитого за долгие тюремные годы имущества. За восемь лет он успел стать владельцем черно-белого телевизора, хорошего плеера, двух картонок, полных кассет с записями, нескольких десятков книг. Он зарабатывал три доллара в день в тюремной прачечной, но после расходов на сигареты на приобретение другой собственности средств почти не оставалось. Вот все, что удалось ему нажить здесь за восемь лет. Охранник вставил в замочную скважину тяжелый ключ, приоткрыл на несколько дюймов дверь, выключил в камере свет. - Следуй за мной, и без всяких выходок. Не знаю, кто ты такой, мистер, но друзья у тебя мощные, ничего не скажешь. У него оказались и другие ключи, которые подошли к другим дверям. Две тени остановились под баскетбольным щитом. - Встань позади меня, - скомандовал охранник. Глаза Рэя мотнулись по темной площадке. В некотором отдалении, в противоположном конце тюремного двора, там, где проходила дорожка для прогулок, по которой он исходил тысячи миль, выкурив тонны сигарет, возвышалась массивная стена. Шестнадцати футов в высоту, ночью она казалась гораздо выше. Через каждые пятьдесят ярдов на ней располагались хорошо освещенные вышки с охраной. Та, естественно, была вооружена. Его охранник вел себя совершенно спокойно и невозмутимо. Еще бы, ведь он был в форме и при оружии. Уверенно он прошел между двумя зданиями котельной, велев Рэю держаться рядом и не дергаться. За углом котельной они остановились, охранник бросил взгляд на стену, находившуюся в восьмидесяти футах от них. Как и ежевечерне, по двору тюрьмы шарили лучи прожекторов: оба мужчины отступили в тень. "Почему мы прячемся? - спросил себя Рэй. - Интересно, те парни на вышках - на чьей они стороне? Хорошо бы это выяснить до того, как станет слишком поздно". Охранник указал на то самое место на стене, через которое бежал Джеймс Эрл Рэй со своими сокамерниками. Место, известное каждому заключенному "Бра-щи Маунтин", место, постоянно привлекавшее к себе восхищенные взоры обитателей камер. Или, во всяком случае, взоры белой их части. - Минут через пять поставят лестницу. Проволока наверху уже перерезана. Там же ты найдешь крепкую веревку. - Можно мне кое-что уточнить? - Давай побыстрее. - А прожекторы? - Их направят в другое место. Здесь будет полная темнота. - А парни с оружием наверху? - Не беспокойся. Они тоже отвернутся. - Черт побери! Ты уверен? - Послушай, друг, мне приходилось видеть здесь кое-какую работенку, но твой случай особенный. Латтимер, надзиратель, сам планировал все, лично. Он и сейчас здесь, вон там. - Охранник указал на ближайшую вышку. - Надзиратель? - Да-да. Чтоб все прошло без неожиданностей. - Кто установит лестницу? - Парочка наших. Рукавом Рэй провел по лбу, смахивая пот, сделал глубокий вдох. Во рту у него пересохло, в коленях ощущалась слабость. - По ту сторону, - прошептал охранник, - тебя будет ждать человек. Его зовут Бад, он белый. Он сам найдет тебя на той стороне, делай все, что он скажет. Лучи прожектора прошлись по двору и вдруг погасли. - Приготовься, - услышал Рэй голос охранника. Во внезапно наступившей темноте и тишина показалась оглушающей. Стена с