лефонный звонок. На улице было темно и будет ещё темно, по меньшей мере, два часа. Он посмотрел на телефон и после пятого звонка снял трубку. - Алло? - спросил он недоверчиво. - Это Грей Грентэм? - послышался робкий женский голос. - Да. Кто это? - Беверли Морган. Вы заходили вчера вечером. Грей стоял на ногах, напряженно вслушиваясь, сон мгновенно слетел с него. - Да. Простите, если мы вас расстроили. - Нет. Отец очень меня защищает. И сердится. После того, как убили Куртиса, от репортеров не было спасения. Они звонили отовсюду. Им нужны были его старые фотографии и последние фотографии мои и ребенка. Звонили в любое время дня и ночи. Это было ужасно, и отец очень устал от этого. Двоих он спустил с крыльца. - Кажется, нам ещё повезло. - Надеюсь, он вас не обидел. - Голос был тусклый и беспристрастный, хотя и чувствовалось, что она хотела казаться решительной. - Нисколько. - Сейчас он спит, там, внизу на диване, так что мы можем поговорить. - А почему вы не спите? - спросил он. - Я приняла несколько таблеток, чтобы уснуть, но выбилась из режима. Могу спать днем и бродить ночью. - Было очевидно, что она бодра и хочет говорить. Грей сел на кровать и попытался успокоиться. - Я не могу представить большего удара, чем этот. - Прошло несколько дней, прежде чем мы начали осознавать реальность случившегося. Вначале боль была ужасной. Просто ужасной. Я не могла пошевелиться, чтобы не ощутить боль во всем теле. Не могла думать из-за шока и невозможности поверить в случившееся. Я прошла через похороны в состоянии какого-то транса, теперь все это кажется дурным сном. Я вам не надоела? - Ничуть. - Я не хочу больше принимать таблетки. Из-за них я так много сплю, что разучилась говорить со взрослыми людьми. Да ещё мой отец имеет привычку выставлять людей за дверь. Вы это записываете на пленку? - Нет. Я просто слушаю. - Его убили неделю назад, ночью. Я думала, что он допоздна заработался, что частенько с ним бывало. Они выстрелили в него и забрали его бумажник, чтобы полиция не могла узнать, кто он. Я узнала из последних новостей, что в даунтауне убит молодой юрист, и поняла, что это Куртис. Только не спрашивайте, как они узнали, что он юрист, не зная его имени. Все эти неясности, всегда сопровождающие убийство, - все это очень странно. - Почему он задерживался на работе? - Он работал по восемьдесят часов в неделю, а иногда и больше. В <Уайт и Блазевич> потогонная система. Они стараются убить своих сотрудников за семь лет, а если это им не удается, они делают их пайщиками. Куртис ненавидел свою фирму. Он устал быть юристом. - Сколько он там проработал? - Пять лет. Он зарабатывал девяносто тысяч в год, так что он примирился. - Вам известно, что он звонил мне? - Нет. Отец говорил, что вы это сказали, и я всю ночь думала об этом. Что он сказал вам? - Он так и не назвал себя. Он взял себе кодовую кличку <Гарсиа>. Не спрашивайте, каким образом я узнал его настоящее имя, - это займет слишком много времени. Он сказал, что, возможно, знает кое-что об убийстве судей Розенберга и Дженсена, и хотел рассказать мне то, что знал. - Рэнди Гарсиа был его лучшим другом в начальной школе. - У меня было впечатление, что он что-то увидел в офисе, и, вероятно, кто-то в офисе знал, что он видел. Он очень нервничал и звонил всегда с разных телефонов. Он считал, что за ним следят. Мы договорились встретиться рано утром в субботу, но в то утро он позвонил и отменил встречу. Он был чем-то напуган и сказал, что обязан поберечь свою семью. Вы что-нибудь знаете об этом? - Нет. Я знала, что он находится в постоянном напряжении, но он был таким все эти пять лет. Он не таскал домой служебные дрязги. Он поистине ненавидел свою работу. - Почему? - Он работал на банду головорезов, банду разбойников, которые за доллар с удовольствием пустят вам кровь. Они тратили тонны денег на этот мнимый фасад респектабельности, но на самом деле это подонки. Куртис был прекрасным студентом и мог выбирать работу. Это были такие милые люди, когда вербовали его, а потом оказались настоящими монстрами. И об этике здесь говорить не приходится. - Тогда почему он остался в фирме? - Заработки все время росли. Год назад он уже почти ушел, но с новым местом работы что-то сорвалось. Он чувствовал себя очень несчастным, но старался держать это в себе. Я думаю, он чувствовал себя виноватым, сделав такую большую ошибку. У нас был небольшой ритуал. Когда он приходил домой, я спрашивала, как прошел день. Иногда это было в десять вечера, и тогда я знала, что был тяжелый день. Но он всегда говорил, что день прошел прибыльно. Именно это слово - прибыльно. Затем он спрашивал о ребенке. Он не хотел говорить про офис, а я не хотела об этом слышать. Ладно, хватит о Гарсиа. Он мертв и ничего не сказал своей жене. - Кто разбирал его рабочий стол? - Кто-то в офисе. В пятницу они принесли всякий хлам, все аккуратно упаковано и сложено в три картонных коробки. Можете прийти посмотреть. - Благодарю, это не нужно. Я уверен, они все уже подчистили. На какую сумму была застрахована его жизнь? Она минуту молчала. - А вы неглупый человек, мистер Грентэм. Две недели назад он застраховался на миллион долларов, с двойным возмещением в случае гибели в результате несчастного случая. - Это два миллиона долларов. - Да. Выходит так. Наверное, чего-то опасался. - Я не думаю, что его убили грабители, миссис Морган. - Я не могу в это поверить. - Она немного задыхалась от волнения, но быстро справилась с этим. - Полицейские задавали вам много вопросов? - Нет. Ведь это просто рядовое ограбление в Вашингтоне. С этим долго не возятся. Случается каждый день. Эта страховая гарантия была весьма любопытна, но бесполезна. Грей уже устал от миссис Морган и её монотонного голоса. Ему было жаль её, но если она ничего не знает, то пора и попрощаться. - Вы думаете, он что-то знал? - спросила она. Это может длиться часами. - Не знаю, - ответил Грей, взглянув на часы. - Он сказал, что знает что-то о тех убийствах, но больше ничего говорить не стал. Я был уверен, что мы где-нибудь встретимся, он откроется и что-то мне покажет. Но я ошибся. - Как он мог знать что-то о тех мертвых судьях? - Не знаю. Его звонок был для меня совершенно неожиданным. - Если у него было что вам показать, то что это могло быть? - спросила она. Он был репортером, и это он должен был задавать вопросы. - Не имею никакого представления. Он не намекнул. - Где он мог бы прятать такую вещь? - Вопрос был искренним, но действовал на нервы. И вдруг его осенило: она куда-то клонит. - Не знаю. А где он держал свои ценные бумаги? - У него в банке был снят ящик для актов, завещаний и всякой мелочи. Я всегда знала про этот ящик. Он сам вел все дела, мистер Грентэм. Я заглядывала в этот ящик в прошлый четверг вместе с отцом, но там не было ничего необычного. - Но вы и не ожидали ничего необычного, не правда ли? - Нет. А рано утром в субботу, было ещё темно, я просматривала бумаги на его столе в спальне. У нас там такой античный стол-бюро с убирающейся крышкой, которым он пользовался для личной переписки и бумаг, и вот там я нашла что-то не совсем обычное. Грей вскочил на ноги, держа телефон, и дико уставился в пол. Она позвонила в четыре утра. И болтала всякий вздор в течение двадцати минут. И дождалась, пока он почти уже готов был повесить трубку, чтобы сейчас бросить бомбу! - Ну и что же это? - спросил он по возможности бесстрастно. - Ключ. У него в горле перехватило. - Ключ от чего? - От ещё одного банковского ящика. - В каком банке? - Первом Колумбийском. Мы никогда не пользовались услугами этого банка. - Понятно. И вы ничего не знали об этом другом ящике? - О, нет. Не знала до этого субботнего утра. Я была в недоумении и сейчас ещё недоумеваю, я нашла все наши юридические бумаги в старом ящике, так что у меня не было причин проверять этот. Я решила, что забегу как-нибудь, когда будет настроение. - Не хотите ли вы, чтобы я посмотрел его для вас? - Я знала, что вы можете это предложить. А вдруг вы найдете там то, что ищете? - Я сам не знаю, что ищу. Но что, если я найду что-то, оставленное им, и это что-то окажется очень стоящим публикации? - Используйте его. - Без условий? - Только с одним. Если это хоть как-то может опорочить моего мужа, вы не воспользуетесь этим. - Считайте, что это наше деловое соглашение, и я клянусь его выполнить. - Когда вы хотите взять ключ? - Он у вас в руке? - Да. - Если вы выйдете сейчас на крыльцо, я подъеду через несколько секунд. На частном реактивном самолете из Майами прибыло только пять человек, так что для выполнения плана Эдвин Снеллер имел лишь семь. Семь человек, дефицит времени, совсем немного оборудования, которое было на вес золота. Всю ночь в понедельник он не спал. Его номер люкс в отеле превратился в мини-командный центр, где они всю ночь изучали карты и пытались спланировать следующие сутки. Они располагали очень немногим: Грентэм снимает номер, но там его нет; у него есть машина, но он ею не пользуется; работает в <Пост> на Пятнадцатой улице; <Уайт и Блазевич> находится в здании на Десятой рядом с Нью-Йорком, но он, вероятно, туда не вернется; вдова Моргана живет в Александрии. И помимо всего, им приходится искать двух человек в трехмиллионном городе. Это был не тот тип людей, которых можно было поднять по тревоге и послать в бой. Их нужно было найти и нанять, и к концу дня ему обещали предоставить максимально возможное количество человек. Снеллер не был новичком в этих играх с убийствами, но здесь было другое. Положение просто отчаянное. Все рушилось. Он, конечно, сделает все, что в его силах, но в то же время Эдвин Снеллер уже был готов к тому, чтобы дать задний ход. Она не выходила у него из головы. Она встретилась с Хамелом на его условиях и вышла невредимой. Она увернулась от пуль и бомб и обвела вокруг пальца лучших специалистов. Он хотел увидеть её, а не убить, он хотел её поздравить: новичка, которому удалось убежать, который жив и может поведать обо всем этом, миру. Им следует сосредоточиться на здании <Пост>. Это было единственное место, к которому он должен вернуться. Глава 40 Поток машин в даунтауне был невероятно плотным, и это очень устраивало Дарби. Она не спешила. Фойе банка открывалось в половине десятого, и, сидя у неё в комнате в семь утра за чашкой кофе и нетронутыми бутербродами, он убеждал её, что ей следует одной посетить хранилище. Лично она так не считала, но это должна была сделать женщина, а им не из кого было выбирать. Беверли Морган сказала Грею, что её банк, Первый Гамильтоновский, заморозил их ящик, как только там узнали о смерти Куртиса, и что ей разрешили лишь посмотреть содержимое и сделать опись. Ей разрешили также сделать копию завещания, но оригинал был положен обратно в ящик и препровожден в хранилище. Содержимое ящика она сможет получить лишь после того, как финансовые ревизоры закончат работу. Так что главный вопрос состоял в том, знают о смерти Куртиса в Первом Колумбийском банке или ещё нет. Морганы никогда не делали туда вкладов. Беверли не имела представления, почему он выбрал именно этот банк. Это был огромный банк с миллионом вкладчиков, и они решили, что скорее всего там ещё ничего не знали. Дарби, устала играть с судьбой. Прошлой ночью она упустила прекрасную возможность сесть в самолет, и вот теперь она собирается стать Беверли Морган, состязающейся в изворотливости с Первым Колумбийским ради того, чтобы обокрасть мертвеца. А что собирался делать её сообщник? Защищать её. У него есть пистолет, которым он до смерти напугал её и которого он сам боится, хотя и не сознается в том; но он собирается разыграть этакого телохранителя у главного входа, пока она опустошит этот ящик. - А что, если они уже знают, что он мертв? - спросила она. - А я скажу, что это не так? - Тогда ударь эту суку по морде и уноси ноги. Я буду у входной двери, и с помощью оружия мы прорвемся к выходу. - Продолжай, Грей. Не знаю, смогу ли я сделать это. - Сможешь! Будь хладнокровна, настойчива, изящна, и тогда все будет выглядеть естественно. - Премного обязана. А что, если они вызовут охрану? Я с недавнего времени страх как боюсь охранников. - Я спасу тебя. Я ворвусь и открою огонь в фойе, как целая команда SWAT. - Тогда нас обоих убьют. - Успокойся, Дарби. Это сработает. - Отчего ты такой бодренький? - У меня чутье: в этом ящике что-то есть, Дарби. И ты должна это извлечь, детка. Все зависит от тебя. - Благодарю за поддержку. Они были на L-стрит около Девятой авеню. Грей притормозил, затем кое-как припарковался в месте разгрузки, в сорока футах от центрального входа в Первый Колумбийский банк, и выскочил из машины. Выход Дарби был менее поспешным. Вместе они быстро пошли к двери. Было почти десять. - Я буду ждать здесь, - сказал он, показав на мраморную колонну. - Иди, действуй. <Иди, действуй>, - пробормотала она, проходя через вертящуюся дверь. Почему именно её всегда бросали одну против тигров? Фойе было огромным, как футбольное поле, с колоннами, люстрами и поддельными персидскими коврами. - Где находятся ящики для хранения? - спросила она у молодой женщины у справочного стала. Та указала в угол напротив. - Благодарю, - сказала Дарби и направилась туда. Слева от неё стояли люди в очередях к кассирам, справа сотни занятых вице-президентов говорили по своим телефонам. Это был самый крупный банк в городе. Никто не обращал на неё внимания. Хранилище находилось за рядом массивных, обитых бронзой, дверей, отполированных так, что они стали почти золотыми, что, без сомнения, имело вид безусловной безопасности и неуязвимости. Двери слегка приоткрывались, пропуская немногих избранных. Слева важная дама лет шестидесяти сидела за конторкой с надписью <Ящики для хранения>. Ее звали Вирджиния Баскин. Вирджиния Баскин смотрела на Дарби, когда та подходила к стойке. На её лице не было дежурной улыбки. - Мне нужен доступ к ящику, - сказала Дарби, едва дыша. Она не могла сделать вдох уже за две минуты до этого. - Будьте добры, номер, - сказала миссис Баскин, потянувшись к клавиатуре, и повернулась к монитору. - Ф566. Служащая ввела номер и подождала сообщения на экране. Она нахмурилась и прильнула лицом почти вплотную к экрану. <Бежать!> - подумала Дарби. Лицо служащей ещё больше нахмурилось, она почесала подбородок. <Бежать!> - пока она не сняла телефонную трубку и не вызвала охрану. <Бежать!> - пока не завыли сирены и идиот-соучастник не поднял пальбу там, внизу. Миссис Баскин отодвинулась от монитора. - Он был арендован только две недели назад, - сказала она почти про себя. - Да, - подтвердила Дарби, как будто это она арендовала ящик. - Полагаю, вы миссис Морган, - сказала дама, набирая на клавиатуре. Полагай, полагай, детка. - Да, Беверли Энн Морган. - Ваш адрес? - Пемброук, 891, Александрия. Баскин кивнула, глядя на экран, как будто он мог её видеть и послать свое одобрение. Она опять набрала на клавиатуре. - Номер телефона? - 703-664-5980. Служащей понравилось и это. Компьютеру тоже. - Кто арендовал ящик? - Мой муж, Куртис Д. Морган. - Его номер социального страхования? Дарби небрежно открыла свою новую, довольно большую кожаную сумку через плечо и вытащила бумажник. Кто из жен помнит номер социального страхования своего мужа? Она открыла бумажник. - 510-96-8686. - Очень хорошо, - степенно сказала миссис Баскин, отходя от клавиатуры и заходя за конторку. - На какое время? - На одну минутку. Служащая прикрепила широкую карточку к небольшой дощечке для бумаг на стойке и указала на неё Дарби. - Поставьте здесь подпись, миссис Морган. Дарби, нервничая, расписалась во второй графе. В первой графе стояла подпись мистера Моргана, оставленная им в тот день, когда он арендовал ящик. Миссис Баскин смотрела на подпись, в то время как Дарби старалась перевести дыхание. - У вас есть свой ключ? - спросила дама. - Разумеется, - ответила Дарби с доверительной улыбкой. Миссис Баскин вытащила из ящика маленькую коробку и вышла из-за конторки. - Пойдемте. Они прошли через бронзовые двери. Хранилище было такое большое, как отделение банка в пригородах. Выдержанное в стиле мавзолея, оно представляло собой лабиринт узких проходов и маленьких камер. Два человека в униформе пошли рядом. Они прошли четыре одинаковых комнаты со стенами, уставленными рядами ящиков для хранения. Вероятно, номер Ф566 находился в пятой комнате, потому что миссис Баскин вошла туда и открыла свою маленькую черную коробочку. Дарби нервно оглянулась. Вирджиния была воплощенная деловитость. Она подошла к Ф566, находившемуся на уровне плеч, и вставила ключ. Она перевела глаза на Дарби, как бы говоря: <Твоя очередь, тупица>. Дарби выдернула из кармана ключ и вставила его рядом с первым. Тогда Вирджиния повернула оба ключа и слегка выдвинула ящик, дюйма на два. Затем вытащила банковский ключ. Она указала на небольшую кабинку с раздвижными деревянными дверями. - Возьмите это туда. Когда закончите, вставьте на место и возвращайтесь к моему столу, - говоря это, она выходила из комнаты. - Благодарю, - сказала Дарби. Она подождала, пока Вирджиния не скрылась из виду, и только тогда вытащила ящик из стены. Он был нетяжелый, размером 6 на 20 дюймов спереди и примерно фут с половиной в глубину. Она открыла крышку и увидела всего две вещи: тонкий коричневый судейский конверт и неподписанную видеопленку. Ей не нужна была кабина. Она засунула конверт и видеопленку в сумку и задвинула ящик обратно. А затем вышла из комнаты. Вирджиния встала из-за стола, когда вошла Дарби. - Я закончила, - сказала она. - О, так быстро? Ты права, черт тебя побери. Все делается быстро, когда твоя кожа горит от нервного напряжения. - Я нашла то, что мне нужно, - сказала Дарби. - Отлично, - неожиданно миссис Баскин стала очень приветлива. - Вы, наверно, знаете эту ужасную историю в газетах на прошлой неделе о том бедном юристе. Вы знаете о том, которого убили грабители недалеко отсюда. Его звали, случайно, не Куртис Морган? Кажется, это был Куртис Морган. Какой ужас! Эх ты, тупица! - Я не видела этой газеты, - сказала Дарби. - Меня не было в городе. Благодарю. В этот раз она шла через фойе несколько быстрее. Банк был переполнен, охранников не было видно. Проще пареной репы. Должно же и ей когда-то повезти, должна же и она хоть раз сделать дело так, что её не схватят. <Вооруженный телохранитель> охранял мраморную колонну. Вращающаяся дверь вытолкнула её на тротуар, и она уже была почти у машины, когда он догнал её. - Садись в машину! - скомандовала она. - Что ты нашла? - воскликнул он. - Молчи и сматывайся. - Она открыла дверцу и вскочила в машину. Он включил мотор и помчался прочь. - Рассказывай, - попросил он. - Я очистила ящик, - сказала она. - За нами кто-нибудь есть? Он посмотрел в зеркальце. - Какого дьявола, как я могу это знать? Так что это? Она открыла сумку и вынула оттуда конверт. Вскрыла его. Грей внезапно нажал на тормоза и почти врезался в идущую впереди машину. - Смотри, куда прешь! - закричала она. - Хорошо! Что в конверте? - Не знаю. Я ещё не читала, но если ты меня угробишь, то никогда не прочту. Машина поехала опять. Грей глубоко вздохнул. - Ладно, давай не будем орать. Давай поостынем. - Да. Веди прилично машину, и я остыну. - Хорошо. Сейчас. Мы уже остыли? - Да. Только успокойся и смотри, куда едешь. Кстати, куда ты едешь? - Не знаю. Что в конверте? Дарби вытащила из конверта какой-то документ. Она взглянула на Грея, а тот жадно уставился на документ. - Следи за дорогой! - Да читай, наконец, эту треклятую бумагу! - Меня укачивает, я не могу читать в машине. - А, черт! Черт! Черт! - Ты опять орешь? Он рванул руль вправо и остановился у обочины на L-стрит. Раздались автомобильные гудки, когда он на всем ходу нажал на тормоза. Затем повернулся к ней. - Благодарю, - сказала она и начала читать вслух. Это были письменные показания на четырех страницах, аккуратно отпечатанные и заверенные под присягой в присутствии государственного нотариуса. Они были помечены пятницей, как раз тем днем, накануне последнего звонка Грентэму. Куртис Морган под присягой заявлял, что работал в отделении нефти и газа фирмы <Уайт и Блазевич> и что вступил в эту фирму пять лет назад. Его клиентами были частные фирмы по разработке месторождений из многих стран, но в основном американцы. С тех пор как поступил на фирму, он работал на клиента, вовлеченного в большой судебный процесс в южной Луизиане. Этого клиента звали Виктор Маттис, и этот мистер Маттис, которого Морган никогда не видел, но который был хорошо известен пайщикам <Уайт и Блазевич>, отчаянно хотел выиграть этот процесс и, в конечном счете, выкачать миллионы баррелей нефти из болот Терребон Пэриш в Луизиане. Кроме того, там были сотни миллионов кубических ярдов природного газа. Пайщиком, который возглавлял это дело в <Уайт и Блазевич>, был Ф. Симз Вейкфилд, очень близкий Виктору Маттису человек, часто навещавший его на Багамских островах. Они стояли на обочине так, что бампер их <понтиака> выступал на правый ряд дороги, и машины, вынужденные объезжать их, несомненно, обращали на них внимание. Она медленно читала, а он сидел, закрыв глаза. Итак, этот судебный процесс был очень важен для <Уайт и Блазевич>. И хотя фирма непосредственно не участвовала в процессе и апелляции, но все проходило через стол Вейкфилда. Насколько было известно, он не занимался ничем другим, кроме одного дела, как его окрестили - дела о пеликанах. Большую часть времени он сидел на телефоне, разговаривая либо с Маттисом, либо с одним из сотни юристов, также занятых этим. Морган тратил в среднем на это дело десять часов в неделю, но всегда находился где-то за флангом. Его счета направлялись прямо к Вейкфилду, а это было необычно, потому что другие счета поступали к клерку по нефти и газу, который направлял их в бухгалтерию. Все эти годы до него доходили слухи, что Маттис не платил <Уайт и Блазевич> обычную почасовую ставку, и он верил, что это действительно так. Он считал, что фирма взялась за это дело ради получения процента от разработок. Он слышал о цифре десять процентов чистой прибыли от скважин. Такое было ещё неслыханно в данной отрасли. Раздался пронзительный скрежет тормозов, и они приготовились к удару, но все обошлось. - Нас едва не убило, - сухо бросила Дарби. Грей перевел рычаг автоматической трансмиссии в положение движения и заехал правым передним колесом на тротуар. Теперь они не мешали движению. Машина стояла наискосок в запрещенном для остановки месте, передний бампер выдавался на тротуар, а задний почти задевал поток машин. - Читай дальше, - буркнул Грей. Далее, 28 сентября Морган был в офисе Вейкфилда. Он вошел с двумя папками и стопкой документов, не связанных с делом о пеликанах. Вейкфилд разговаривал по телефону. Как обычно, взад-вперед сновали секретари. Офис вечно находился в состоянии беспорядка. Он немного постоял, ожидая, когда Вейкфилд закончит разговор, но беседа продолжалась. Наконец, прождав пятнадцать минут, Морган собрал свои папки и документы с заваленного стола Вейкфилда и вышел. Он пошел в свой офис, находившийся на другом конце здания, и, сев за стол, приступил к работе. Было около двух пополудни. Взяв какое-то досье, он вдруг обнаружил написанную от руки записку под стопкой только что принесенных им документов. Он нечаянно захватил её со стола Вейкфилда. Морган тотчас встал, намереваясь идти к Вейкфилду. Но тут он прочел её. Перечитал снова и посмотрел на телефон. Линия Вейкфилда все ещё была занята. Копия записки была приложена. - Прочти записку, - скомандовал Грей. - Я ещё не покончила с аффидевитом, - возразила она таким же тоном. Спор с ней не предвещал ничего хорошего. Она юрист, а это был юридический документ, и она будет читать его именно так, как ей заблагорассудится. Итак, записка ошеломила его. И в тот же миг его охватил ужас. Он вышел из офиса, спустился вниз, к ближайшему ксероксу, и снял копию. Затем вернулся к себе и положил оригинал на то же место под досье на столе. Нужно притвориться, что он никогда её не видел. В записке было два абзаца, написанных от руки на обычной канцелярской бумаге фирмы <Уайт и Блазевич>. Она была от М. Вельмано, Марта Вельмано, старшего пайщика. Помечена 28 сентября, адресована Вейкфилду и гласила: <Симз, посоветуй клиенту: исследование завершено - позиция суда будет гораздо мягче, если Розенберг уйдет в отставку. Вторая отставка несколько необычна. Из всех людей Эйнштейн вышел на Дженсена. У этого малого, конечно же, те же самые проблемы. Посоветуй также, чтобы Пеликан прибыл сюда через четыре года, учитывая другие факторы>. Подписи не было. На лице Грея отражалась сложная гамма чувств; у него буквально отвалилась челюсть. Дарби стала читать быстрее. Итак, Март Вельмано был прожорливой акулой; работая по восемнадцать часов в сутки, он чувствовал свою работу несделанной, пока кто-нибудь рядом не начинал истекать кровью. Он был душой и сердцем <Уайт и Блазевич>. Для могущественных людей Вашингтона он был жестким дельцом с кучей денег. Он завтракал с конгрессменами и играл в гольф с членами кабинета. А глотки резал за дверьми своего офиса. Эйнштейн - прозвище Натаниэла Джонса, сумасшедшего юриста-гения, которого фирма держала под замком в его собственной маленькой библиотеке на шестом этаже. Он прочитывал каждое судебное дело, проходившее через Верховный суд, одиннадцать федеральных апелляционных судов и верховные суды пятидесяти штатов. Морган никогда не встречался с Эйнштейном. В фирме редко представляют сотрудников. Копию Морган положил в ящик стола. Спустя десять минут в офис влетел Вейкфилд, растерянный и бледный. Они все перерыли на столе у Моргана и нашли записку. Вейкфилд был зол, как дьявол, что было ему не свойственно. Он спросил, читал ли Морган записку. Тот сказал, что нет. Очевидно, он, уходя, случайно прихватил её вместе с бумагами, объяснил он. Велика важность! Вейкфилд пришел в ярость. Он прочел Моргану лекцию о неприкосновенности стола юриста. У него был вид законченного идиота, когда он метался по офису Моргана, выговаривая ему и разъясняя правила поведения. Под конец он понял, что перехватил. Он попытался успокоиться, но впечатление уже возымело действие. Он взял записку и ушел. Морган спрятал копию записки в одну из книг по праву в библиотеке на девятом этаже. Он был шокирован истеричной выходкой Вейкфилда. В тот день, перед тем как уйти, он тщательно сложил кодексы и бумаги в столе и на полках. На следующее утро он проверил, все ли в том же порядке. И заметил, что кто-то рылся в его столе этой ночью. Морган стал очень осторожен. Два дня спустя он нашел у себя в кабинете тоненькую отвертку, потом - маленький кусочек магнитофонной ленты. Он понял, что за ним установлено наблюдение, а телефоны прослушиваются. Он ловил подозрительные взгляды Вейкфилда, и чаще обычного в офисе Вейкфилда стал появляться Вельмано. Затем были убиты судьи Верховного суда Розенберг и Дженсен. У него не было сомнений, что это работа Маттиса и его сообщников. В записке не упоминался Маттис, но там говорилось о <клиенте>, а у Вейкфилда не было других клиентов. К тому же ни один клиент, кроме Маттиса, не получил столько выгоды от Верховного суда. Последний абзац аффидевита был ужасным. По двум обстоятельствам Морган догадался, что его ждет та же участь. С него было снято дело о пеликанах, и его просто загрузили работой, дополнительными часами, запросами. Он испугался, что его убьют. Если они убили двух судей Верховного суда, то смогут убить и скромного служащего. Он подписал эту бумагу под присягой у нотариуса. Адрес нотариуса был отпечатан под его именем. - Посиди тихонько, я сейчас вернусь, - сказал Грей, открывая дверцу, и выскочил из машины. Лавируя в густом потоке транспорта, он перебежал L-стрит. Около булочной находился телефон-автомат. Он набрал номер Смита Кина и взглянул на свой взятый напрокат автомобиль, припаркованный на противоположной стороне улицы. - Слушай, это Грей. Слушай внимательно и делай то, что я скажу. У меня есть ещё один источник по делу, о пеликанах. Это очень рискованно, Смит, и необходимо, чтобы ты и Кротхэммер были у Фельдмана в офисе через пятнадцать минут. - Что это? - Гарсиа оставил прощальную записку. Мы сделаем ещё одну остановку, а затем приедем. - Мы? И девушка приедет? - Да. Возьми видеомагнитофон в конференц-зале. Мне кажется, Гарсиа хочет говорить с нами. - Он оставил пленку? - Да. Итак, через пятнадцать минут. - Вам ничего не угрожает? - Надеюсь. Только я дьявольски нервничаю, Смит, - он повесил трубку и побежал обратно к автомашине. У миссис Стенфорд была нотариальная контора на Вермонт. Она смахивала пыль с нижних полок, когда вошли Грей и Дарби. Они очень спешили. - Вы Эмили Стенфорд? - спросил Грей. - Да. В чем дело? Он показал ей последнюю страницу аффидевита. - Вы заверяли эту бумагу? - А вы кто? - Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. Это ваша подпись? - Да, моя. Дарби протянула ей фотографию Гарсиа - теперь Моргана, снятого на тротуаре. - Это он подписал аффидевит? - спросила она. - Это Куртис Морган. Да, это он. - Благодарю вас, - сказал Грей. - Он мертв, не так ли? - спросила миссис Стенфорд. - Я узнала из газет. - Да, он мертв, - подтвердил Грей. - А вы, случайно, не читали аффидевит? - О, нет! Я лишь засвидетельствовала его подпись. Но я знала, что-то неладно. - Спасибо вам, миссис Стенфорд. - И они вышли так же поспешно, как и вошли. Тощий человек прятал свой лоснящийся лоб под поношенной фетровой шляпой. На нем были потрепанные брюки и стоптанные туфли. Он сидел в старомодном кресле на колесах перед зданием <Пост> и держал плакатик, оповещавший, что он <Голодный и бездомный>. Голова его покачивалась от плеча к плечу, как будто ему от голода свело шею. На коленях у него лежал бумажный пакет с несколькими долларовыми бумажками и мелочью, но это были его собственные деньги. Может быть, он бы лучше играл свою роль, если бы был слепым. Он выглядел жалко, сидя вот так, подобно овощу, вращая головой, в этих лягушачьих защитных очках. Он пристально следил за каждым движением на улице. Он видел, как стрелой вылетела из-за угла машина и припарковалась в неположенном месте. Оттуда выскочили мужчина и женщина и побежали по направлению к нему. У него под рваным пледом лежал револьвер, но они двигались слишком быстро. И на тротуаре было много людей. Так они проскочили в здание <Пост>. <Нищий> минуту подождал, а затем покатил свое кресло прочь. Глава 41 Смит Кин беспокойно вышагивал перед дверью фельдмановского офиса, когда выглянула секретарша. Он увидел их, пробиравшихся в проходе между столами. Грей шел, держа её за руку. Она была очень привлекательна, но это Кин оценит потом. Оба тяжело дышали. - Смит Кин, это Дарби Шоу, - сказал Грей, едва переводя дух. Они обменялись рукопожатием. - Привет! - сказала она, оглядывая неприбранное помещение отдела новостей. - Рад познакомиться, Дарби. Как я слышал, вы удивительная женщина. - Ладно, - сказал Грентэм, - отложим болтовню на потом. - Пойдемте, - сказал Кин, и они опять вышли. - Фельдман хочется воспользоваться комнатой для заседаний. Они прошли через заваленный бумагами отдел новостей и вошли в шикарно обставленную комнату с длинным столом посредине. Там было полно мужчин, которые разговаривали, но сразу замолчали, как только она вошла. Фельдман запер дверь. Затем он протянул ей руку. - Я Джексон Фельдман, главный редактор. А вы, вероятно, Дарби. - А то кто же? - заметил Грей, все ещё тяжело дыша. Фельдман не обратил никакого внимания на его замечание и оглядел стоявших вокруг стола. - Это Говард Кротхэммер, ведущий редактор, Эрни Де Басио, заместитель ведущего редактора по иностранным делам, Эллиот Кохен, заместитель главного редактора по национальным вопросам, и Винсен Литски - наш адвокат. Она вежливо кивнула, но через минуту уже не помнила их имен. Все они были лет пятидесяти, все без пиджаков, и все выглядели очень озабоченными. Она чувствовала общее напряжение. - Дай мне пленку, - сказал Грей. Она достала её из сумки и подала ему. Видеомагнитофон находился в конце комнаты на переносном стенде. Грей вставил пленку. - Мы получили её двадцать минут назад и поэтому не могли её посмотреть. Мужчины подошли ближе к экрану и ждали, пока появится изображение. На черном экране появилась дата: 12 октября. Затем - Куртис Морган, сидящий за кухонным столом. Он держал переключатель, с помощью которого, очевидно, управлял кинокамерой. <Меня зовут Куртис Морган, и если вы смотрите эти кадры, значит, я мертв>, - первая фраза была ужасна. Мужчины пододвинулись ближе. <Сегодня 12 октября, я снимаю это в своем доме. Я один, жена пошла к врачу. Я должен был пойти на работу, но позвонил и сказался больным. Моя жена ничего не знает. Я никому ничего не говорил. И если вы смотрите это, то значит, вы уже видели это (берет в руку аффидевит). Это письменное показание, подписанное мной, и я собираюсь оставить его вместе с видеопленкой, по всей вероятности, в депозитном ящике в даунтауне. Я прочту свои показания и дам пояснения>. - Показания у нас, - быстро вставил Грей. Он стоял у стены рядом с Дарби. Никто не взглянул на него. Они буквально прилипли к экрану. Морган медленно прочел свои показания. Его глаза перебегали со страниц письма к камере, туда и обратно, туда и обратно. Это заняло у него десять минут. Всякий раз, как Дарби слышала слово <пеликан>, она закрывала глаза и медленно качала головой. Вот к чему все свелось! Какой кошмарный сон! Но она старалась слушать. Когда Морган закончил аффидевит, он положил его на стол и заглянул в записи в своей тетрадке. Он казался спокойным, без тени напряжения. Симпатичный парень, выглядевший моложе своих двадцати девяти. Поскольку он был дома, то был без галстука, просто в накрахмаленной белой рубашке. Он сказал, что <Уайт и Блазевич> не идеальное место службы, но большинство из четырехсот юристов гордились им и, вероятно, ничего не знали о Маттисе. Фактически, он сомневался, как много людей, кроме Вейкфилда, Вельмано и Эйнштейна, были вовлечены в этот заговор. Там был партнер по имени Джеральд Швабе, достаточно зловещий, чтобы быть вовлеченным в эту организацию, но у Моргана не было доказательств. (Дарби хорошо помнила его.) Была ещё экс-секретарь, которая неожиданно уволилась через несколько дней после убийства судей. Ее звали Мириам Ла Рю, она восемнадцать лет проработала в отделе нефти и газа. Она-то могла что-нибудь знать. Живет в Фоялс-Черч. Другая секретарша, которую он не назовет, сказала ему, что случайно услышала разговор между Вейкфилдом и Вельмано, когда они говорили о том, можно ли доверять ему, Моргану. Она слышала лишь отрывки беседы. Они стали иначе относиться к нему после того, как на его столе была найдена та записка. Особенно Швабе и Вейкфилд. Казалось, им хотелось прижать его к стене и угрозами вырвать у него признание, кому он говорил об этой записке, но они не могли этого сделать, так как не были уверены, что он её видел. К тому же они боялись, что вокруг этого поднимется шумиха. Но он видел записку, и они тоже были почти уверены в этом. И раз уж они сговорились убить Розенберга и Дженсена, то он-то, черт возьми, был просто их сотрудником, которого можно было тотчас заменить. Юрист Литски недоверчиво покачал головой. Оцепенение стало проходить, и все слегка задвигались на своих местах. Морган ездил на работу на машине, и дважды за ним был хвост. Один раз, во время ленча, он заметил человека, наблюдавшего за ним. Морган ещё немного поговорил о семье, а затем стал говорить бессвязно. Было очевидно, что больше ему особенно нечего сказать. Грей передал аффидевит и записку Фельдману, который прочел их и передал Кротхэммеру, а тот - следующему. От прощальных слов Моргана у всех пошли мурашки по коже: <Я не знаю, кто увидит эту пленку, я буду уже мертв, а потому, полагаю, это не имеет значения. Надеюсь, вы используете это, чтобы схватить Маттиса и его грязных юристов. Но если мою запись смотрят сейчас эти паршивые сволочи, то катитесь вы все к дьяволу!> Грей вынул пленку. Он потер руки и с улыбкой посмотрел на собравшихся. - Ну, джентльмены, достаточно вам доказательств, или требуется еще? - А ведь я знаю этих ребят, - сказал Литски с нескрываемым изумлением. - Год назад я играл с Вейкфилдом в теннис. Фельдман встал и прошелся по комнате. - Как вы нашли Моргана? - Это долгая история, - сказал Грей. - Тогда расскажи её коротко. - Мы нашли студента-юриста в Джорджтауне, который подрабатывал клерком в фирме <Уайт и Блазевич> прошлым летом. Он опознал Моргана по фотографии. - А как достали фотографию? - спросил Литски. - Об этом не спрашивайте. К этой истории она не имеет отношения. - В таком случае напиши статью об этом. - Да, напиши, - добавил Эллиот Кохен. - Как вы узнали, что он мертв? - спросил Фельдман. - Вчера Дарби ездила в <Уайт и Блазевич>. Там ей сообщили эту новость. - А где была видеокассета и аффидевит? - В депозитном ящике в Первом Колумбийском банке. Жена Моргана дала мне ключ сегодня в пять утра. Я не допустил никакой ошибки. Дело о пеликанах полностью подтверждено беспристрастным источником. - Напиши об этом, - сказал Эрни Де Басио. - Сделай огромный заголовок, какого ещё не видывали после статьи <Никсон уходит в отставку>. Фельдман остановился возле Смита Кина. Они внимательно посмотрели друг другу в глаза. - Напиши об этом, - сказал Кин и повернулся к юристу. - Твое мнение. Вине? - Нет вопросов с юридической стороны. Но я бы хотел просмотреть статью сразу после того, как она будет написана. - Сколько тебе нужно времени? - спросил редактор Грея. - Та часть, что касается деда, в общих чертах уже готова. Я закончу её в течение какого-нибудь часа. Плюс два часа на Моргана. Итого - три. Фельдман не улыбался с тех пор, как пожал руку Дарби. Он прошел в другой конец комнаты и остановился, глядя в лицо Грею. - А что, если эта пленка - обман? - Обман? Мы здесь говорим о мертвецах, Джексон. Я видел вдову, настоящую, живую вдову. Эта газета дала материал о его убийстве. Он мертв. Даже в его фирме сказали, что он мертв. И вот пленка, где он говорит о своей смерти. Я знаю, что это он. Мы разговаривали с нотариусом, который засвидетельствовал его подпись на аффидевите. Она опознала его. - Грей говорил все громче и громче, оглядывая комнату. - Все, что он сказал, подтверждает дело о пеликанах. Все! Маттис, судебный процесс, убийства. Наконец, у нас есть Дарби, автор письма. И чем больше мертвых тел, тем упорнее они преследовали её по всей стране. Здесь нет проколов, Джексон, это настоящий материал. Наконец-то он улыбался! - Это не просто материал. Напиши его к двум часам. Сейчас одиннадцать. Можешь остаться в этой комнате, только запри дверь. - Фельдман опять начал прох