аживаться. - Встретимся здесь ровно в два и прочтем черновик. Ни слова больше. Мужчины встали и гуськом вышли из комнаты, но прежде каждый пожал руку Дарби Шоу. Они не знали, поздравлять ли её, сказать ли <спасибо> или что-нибудь еще, поэтому просто с улыбкой пожали ей руку. Она продолжала сидеть. Когда они остались одни. Грей присел рядом с ней и они взялись за руки. Перед ними был чистый стол заседаний. Вокруг чинно стояли стулья. Стены были белые, и комната освещалась люминесцентными лампами и светом, падавшим из двух узких окон. - Как ты? - спросил он. - Даже не знаю. Надеюсь, это конец пути. Мы победили. - Что-то не вижу радости. - У меня были в прошлом лучшие времена. Я рада за тебя. Он взглянул на нее. - Почему за меня? - Ты собрал все по кусочкам, и завтра будет нанесен удар. И знаешь, то, что ты напишешь, заслуживает пулитцеровской премии. - Я не думал об этом. - Лгунишка! - Ну хорошо, может быть, один раз и думал. Но когда ты вчера вышла из лифта и сказала, что Гарсиа мертв, я забыл о премиях. - Однако это несправедливо. Я сделала всю работу, в ход пошли мои мозги, глаза и ноги, а вся слава досталась тебе. - Я был бы рад назвать твое имя. Я твой должник, как автора письма. Мы поместим твой портрет на первой странице рядом с Розенбергом, Дженсеном, Маттисом, Президентом, Верхиком и: - Томасом? Его фото будет в газете? - Это зависит от Фельдмана. Он будет редактировать статью. Она немного подумала, но ничего не сказала. - Итак, мисс Шоу, у меня три часа, чтобы написать сенсационнейшую статью за всю мою жизнь. Она потрясет мир. И, может быть, приведет к отставке Президента. Она раскроет тайну убийств, а меня сделает богатым и знаменитым. - Уж лучше я напишу её. - А сможешь? Я устал. - Давай твои записи. И принеси чашечку кофе. Они заперли дверь и расчистили стол. Ассистент принес персональный компьютер с принтером. Они послали его за кофе. Потом за фруктами. Набросали в общих чертах историю по разделам, начиная с убийств, затем случай с пеликанами в южной Луизиане, затем Маттис и его связь с Президентом, затем дело о пеликанах и опустошение, которое оно вызвало, Каллахан, Верхик, затем Куртис Морган и его убийцы, затем <Уайт и Блазевич> и Вейкфилд, Вельмано и Эйнштейн. Дарби предпочитала писать от руки. Она описала судебную тяжбу, историю со своим письмом, и то, что было известно о Маттисе. Грей взял все остальное и набрал вчерне на компьютере. Дарби была сама организованность: тщательно собранные на столе записки, аккуратно записанные на бумаге слова. Он же был воплощением беспорядка: бумаги на полу, работа на компьютере, печатание наобум целых параграфов, которые тут же забраковывал, когда они уже были на бумаге. Она все время призывала его к спокойствию. Он возражал, что это не библиотека юридического факультета, это газета, в которой работают с телефоном на каждом ухе среди всеобщего шума и гама. В полпервого Смит Кин прислал еду. Дарби ела холодный сандвич и смотрела в окно на уличное движение. Грей копался в отчетах кампании. И тут она увидела того типа. Он медленно шел вдоль здания, пересекающего Пятнадцатую улицу, и в нем не было бы ничего подозрительного, кроме разве того, что час тому назад он стоял, прислонясь к стене отеля <Мэдисон>. Он потягивал что-то из высокой чашки и наблюдал за парадным входом в <Пост>. На нем была черная шляпа, куртка из грубой хлопчатки и джинсы. Возраст - под тридцать. Сейчас он стоял там, внизу, оглядывая улицу. Она продолжала грызть свой сандвич и минут десять наблюдала за ним. Он потягивал из своей чашки и не двигался. - Грей, подойди, пожалуйста. - В чем дело? - Он подошел, и она показала на человека в черной шляпе. - Посмотри внимательно, - сказала она, - и скажи мне, что он сейчас делает. - Что-то пьет, вероятно, кофе. Подпирает то здание и смотрит на это. - Во что он одет? - В хлопок с головы до ног и черная шляпа; похоже, в ботинках. А в чем дело? - Я видела его час назад, он стоял у отеля. Он как бы прятался за фургоном, но знаю, это он. А теперь он здесь. - И что из этого? - Да то, что уже час он шатается вокруг, ничем не занят, а лишь наблюдает за этим зданием. Грей кивнул. Для остроумного замечания не было времени. Этот тип выглядел подозрительно, и она в этом была убеждена. Она уже две недели моталась из Нового Орлеана в Нью-Йорк, а теперь, возможно, в Вашингтон, и знала несравненно больше о преследователях, чем он. - Что ты говоришь, Дарби? - В таком случае приведи мне хоть одну вескую причину, почему этот тип, по всему не являющийся уличным бездельником, стал бы здесь торчать. Тип взглянул на часы, медленно пошел вдоль тротуара и скрылся. Дарби посмотрела на свои часы. - Ровно час, - сказала она. - Давай проверять каждые пятнадцать минут, хорошо? - Хорошо. Сомневаюсь, что в этом есть что-то серьезное, - сказал он, стараясь успокоиться. Но это не помогло. Он посмотрел на неё и медленно вернулся к компьютеру. Грей четверть часа усердно печатал, затем подошел к окну. Дарби внимательно следила за ним. - Его не видно, - сказал он. Но он его увидел в час тридцать. - Дарби, - сказал он, указывая на то место, где она увидела его в первый раз. Она выглянула в окно и медленно высматривала человека в черной кепи. Но теперь на нем была темно-зеленая ветровка, и он не смотрел на <Пост>. Он рассматривал свои ботинки и каждые десять секунд взглядывал на входную дверь. Это делало его ещё более подозрительным, но он частично был прикрыт грузовым фургоном. Чашки уже не было в руках. Он курил сигарету. Взглянув на <Пост>, он обегал взглядом тротуар перед входом. - Почему у меня должно все время сосать под ложечкой? - спросила Дарби. - Как они могли тебя выследить? Это невероятно. - Они ведь знали, что я в Нью-Йорке. Тогда это тоже казалось невероятным. - Может, они шли за мной. Ведь мне говорили, что за мной следят. Вот чем занят этот парень. Откуда ему было знать, что ты здесь? Этот хлыщ следит за мной. - Возможно: - задумчиво произнесла она. - Ты видела его раньше? - Обычно они не представляются. - Послушай, через полчаса сюда вернутся эти молодцы с ножами, чтобы кромсать нашу статью. Давай закончим её, а потом будем наблюдать за этим пижоном за окном. Они вернулись к работе. В час сорок пять она опять подошла к окну, но тип уже ушел. Жужжа, принтер выдал первый черновик, и она начала выверять его. С карандашами в руках редакторы приступили к чтению. Литски, юрист, читал с явным удовольствием. Казалось, статья нравилась ему больше, чем остальным. Материал получился объемный, и Фельдман кромсал его с видом хирурга за операционным столом. Смит Кин делал быстрые пометки на полях, а Кротхэммер на все смотрел одобрительно. Они молча читали. Грей ещё раз откорректировал текст. Дарби стояла у окна. Тот тип опять вернулся, на сей раз в куртке военного моряка и джинсах. Было пасмурно, около 60 по Фаренгейту, и он опять что-то попивал из чашечки. Он дышал в нее, пытаясь согреться. Делал глоток, бросал взгляд на <Пост>, потом на улицу, и опять склонялся над своей чашкой. Он стоял перед другим зданием и ровно в два пятнадцать начал смотреть на север вдоль Пятнадцатой авеню. С той стороны улицы, где он стоял, остановилась машина. Открылась задняя дверца, - а вот и он! Машина отъехала, и он огляделся. Едва заметно прихрамывая, Хромой как бы случайно подошел к типу в черной кепи. Они перекинулись парой слов, и Хромой пошел в южном направлении к пересечению Пятнадцатой и L-улицы. В кепи остался на месте. Дарби оглянулась на работающих. Они с головой погрузились в чтение статьи. Хромой скрылся из поля зрения, и она не могла показать его Грею, который сейчас читал и улыбался. Нет, они выслеживали не репортера. Они поджидали девушку. И были почти в отчаянье. Они простаивали на улице в надежде на какое-нибудь чудо, когда эта девушка выйдет из здания и они схватят её. Они были в панике. Она была там, внутри, выкладывая все перед этими парнями, размножая копии этого проклятого письма. Завтра утром игра закончится. Ее нужно как-то остановить. У них ведь тоже есть приказ. Дарби находилась в комнате, где было полно мужчин, и вдруг почувствовала, что она беззащитна. Фельдман закончил последним. Он перекинул свою копию Грею. - Дополнительный материал. Займет около часа. Нужно сделать несколько телефонных звонков. - Думаю, хватит трех, - сказал Грей. - Белый дом, ФБР и <Уайт и Блазевич>. - Почему из этой фирмы ты упомянул только Симза Вейкфилда? - спросил Кротхэммер. - Морган особенно указывал на него. - Но записка была от Вельмано. Следовало бы и его назвать. - Я тоже так считаю, - сказал Смит Кин. - И я, - присоединился Де Басио. - Я впишу его имя, - сказал Фельдман. - А Эйнштейна введем позже. Подождем до четырех тридцати или пяти часов, прежде чем звонить в Белый дом и <Уайт и Блазевич>. Если сделать это раньше, они могут свихнуться и побежать в суд. - Я согласен, - сказал Литски. Они не могут остановить газету, но могут попытаться сделать это. Я бы подождал до пяти, а потом уж звонил. - Хорошо, - сказал Грей. - Я переработаю материал к половине четвертого, затем позвоню в ФБР и попрошу прокомментировать, потом в Белый дом, а уж после в <Уайт и Блазевич>. - Встретимся здесь опять в полчетвертого, - Фельдман был уже почти за дверью, - не отходи от телефонов. Когда они снова остались одни, Дарби заперла дверь и указала на окно. - Помнишь, я упоминала Хромого? - Ты хочешь Сказать: Они тщательно осмотрели улицу внизу. - Боюсь, что так. Он встретился с нашим типом, а затем исчез. Я знаю, это был он. - Кажется, на крючке не я. - Кажется, не ты. Как я хочу выбраться отсюда! - Мы что-нибудь придумаем. Я позабочусь о нашей безопасности. Хочешь, я скажу Фельдману? - Нет. Не сейчас. - У меня есть знакомые полицейские. - Прекрасно! Так вот просто подойдут к нему и ни с того ни с сего начнут колотить. - Эти полицейские так и сделают. - Они не смогут к ним придраться. Ведь они не делают ничего плохого. - Всего-навсего замышляют убийство. - Насколько мы здесь в безопасности? Грей подумал минуту. - Все же давай я скажу Фельдману. Он приставит к этой двери двух охранников. - Ладно. В полчетвертого Фельдман одобрил второй черновик, и Грею был дан зеленый свет на ФБР. В конференц-зал принесли четыре телефона, к которым подключили магнитофон. Фельдман, Смит Кин и Кротхэммер слушали по параллельным телефонам. Грей позвонил Филу Норвеллу, своему хорошему знакомому, а иногда и информатору, если что-то такое появлялось в Бюро. Норвелл ответил по собственной линии. - Фил, это Грей Грентэм из <Пост>. - Надеюсь, я знаю откуда ты, Грей. - У меня подключен магнитофон. - Должно быть, что-то серьезное. В чем дело? - Мы собираемся огласить одну историю в утреннем номере, с подробностями убийств Розенберга и Дженсена. Будут названы имена Виктора Маттиса, нефтяного дельца, и двух его адвокатов. Упоминается также Верхик, но не в связи с заговором, разумеется. Мы уверены, что ФБР ещё раньше знало о Маттисе, но отказывалось от расследования под нажимом Белого дома. Сейчас мы хотим дать шанс твоим ребятам прокомментировать это дело. Ответа не последовало. - Фил, ты меня слышишь? - Кажется, да. - Что ты скажешь? - Уверен, что мы сможем прокомментировать, но я, должен буду тебе перезвонить. - В самое ближайшее время мы сдадим материал в набор, так что спеши. - Послушай, Грей, это выстрел в спину. Неужели нельзя подождать один день? - Исключено. Норвелл помолчал. - Хорошо. Дай мне увидеться с мистером Войлсом, и я перезвоню тебе. - Спасибо. - Это тебе спасибо. Грей. Это великолепно! Мистер Войлс будет вне себя от радости. - Мы ждем. - Грей нажал на кнопку и освободил линию. Кин выключил магнитофон. Прошло восемь минут, и позвонил сам Войлс. Он настаивал на разговоре с Джексоном Фельдманом. Опять включили магнитофон. - Мистер Войлс? - вежливо спросил Фельдман. Эти двое многократно встречались прежде, так что, как правило, не пользовались обращением <мистер>. - Называй меня Дентоном, дьявол тебя побери! Слушай, Джексон, что там у твоего парня? Это безумие! Твои ребята прыгают через пропасть. Мы вели дело Маттиса и продолжаем заниматься им, но ещё слишком рано на него выходить. Скажи, какие у твоего парня материалы? - Имя Дарби Шоу тебе о чем-нибудь говорит? - сказав это, Фельдман стрельнул на Дарби глазами. Она по-прежнему стояла у стены. Войлс медлил с ответом. - Да, - наконец сказал он. - У моего парня, Дентон, имеется копия дела о пеликанах, а я сейчас сижу здесь и смотрю на Дарби Шоу. - Я боялся, что она мертва. - Нет, и выглядит очень живой. Они с Греем Грентэмом подтвердили из другого источника те факты, что изложены в деле. Это крупное дело, Дентон. Войлс глубоко вздохнул и сдался. - Мы преследуем Маттиса как подозреваемого, - сказал он. - Магнитофон включен, Дентон, будь осторожен. - Ладно, нам нужно поговорить. Я имею в виду, как мужчине с мужчиной. Возможно, у меня есть дополнительные материалы для тебя. - Добро пожаловать сюда! - Я приеду. Буду через двадцать минут. Редакторов восхищала сама мысль, что великий Ф. Дентон Войлс вскакивает в свой лимузин и мчится к <Пост>. Они наблюдали за ним годами и знали, что он мастер выходить сухим из воды. Он ненавидел прессу, и эта готовность говорить об их болоте и под перекрестным огнем их вопросов означала только одно - он хотел указать пальцем на кого-то другого. И, весьма возможно, на Белый дом. Дарби не желала встречаться с этим человеком. Все её мысли были сосредоточены на побеге. Она могла бы указать на того типа в черной кепи, но он ушел полчаса назад. А что могло сделать ФБР? Они могли бы для начала взять этого типа, и что дальше? Обвинить в тунеядстве и попытке устроить засаду? Пытать его и заставить говорить? А возможно, они даже не поверили бы ей. Она не желала иметь дело с ФБР. Не хотела их защиты. Она уже приготовилась к путешествию, и никто в мире не знал бы, куда она едет. Разве что Грей. А может быть, даже и он не узнает. Грей набрал номер Белого дома, и они опять подключились к прослушиванию. Кин включил магнитофон. - Пожалуйста, Флетчера Коула. Это Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. Очень срочно. Он подождал. - Почему Коула? - спросил Кин. - Все проходит через него, - пояснил Грей, прикрыв трубку рукой. - Кто это сказал? - Есть информация. Секретарь вернулся с сообщением, что мистер Коул сейчас подойдет. Не кладите трубку. Грей улыбался: адреналин пер вовсю. Наконец раздался голос: - Флетчер Коул. - Алло, мистер Коул! Грей Грентэм из <Пост>. Разговор записывается на пленку. Понимаете? - Да. - Правда ли, что вы дали директиву всему персоналу Белого дома, исключая, конечно. Президента, чтобы вся связь с прессой проходила сначала через вас? - Ничего подобного. Этими делами ведает пресс-секретарь. - Ясно. В утреннем номере мы публикуем материал, который, в целом, подтверждает факты, изложенные в деле о пеликанах. Вы знакомы с ним? - Знаком, - сказал он очень медленно. - Мы подтвердили, что мистер Маттис вложил более четырех миллионов долларов в предвыборную кампанию три года назад. - Четыре миллиона двести тысяч - и все через легальные каналы. - Нам кажется также, что Белый дом вмешался и попытался воспрепятствовать расследованию ФБР дела мистера Маттиса, и мы ждем ваших замечаний, если таковые имеются. - Так это то, что вам кажется, или то, что вы намерены печатать? - Мы пытаемся подтвердить это сейчас. - И кто же, по вашему мнению, подтвердит это для вас? - У нас есть осведомители, мистер Коул. - Несомненно. Белый дом отрицает какое бы то ни было участие в этом расследовании. Президент просил информировать его о состоянии расследования в целом после трагической смерти Розенберга и Дженсена, но ни прямого, ни косвенного участия в данном расследовании Белый дом не принимал. Вам дали неточную информацию. - Считает ли Президент Виктора Маттиса своим другом? - Нет. Они встречались по какому-то случаю и, как я уже сказал, мистер Маттис был крупным вкладчиком, но не является другом Президента. - Он был самым крупным вкладчиком, не так ли? - Я не могу этого утверждать. Еще какие-нибудь замечания? - Нет. Надеюсь, пресс-секретарь доложит об этом завтра утром. Они одновременно положили трубки, и Кин выключил магнитофон. Фельдман вскочил, потирая руки. - Я бы отдал годовой оклад, чтобы очутиться сейчас в Белом доме, - сказал он. - Не правда ли, он был невозмутим? - сказал Грей с восхищением. - Да уж, если можно быть невозмутимым, сидя на раскаленной сковородке. Глава 42 Для человека, привыкшего яростно бросаться вперед и видеть, как перед ним отступают, было весьма трудно скромно войти со шляпой в руке и извиниться за то, что помешал. Он с неестественным смирением прошел через отдел новостей с К. О. Льюисом и двумя агентами в арьергарде. На нем был его обычный мятый плащ свободного покроя с поясом, туго затянутым по центру его короткой коренастой фигуры. Ничего замечательного в нем не было, но его манеры и походка не оставляли сомнений, что это человек, привыкший владеть ситуацией. Одетые в темные плащи, они оба походили на мафиози, сопровождаемых телохранителями. В кишевшем работой отделе новостей стало тихо, когда они быстро проходили через комнату. И хотя в нем не было ничего замечательного и какой бы смиренный вид он на себя ни напускал, но факт оставался фактом: Ф. Дентон Войлс прибыл сюда собственной персоной. Небольшая возбужденная группа редакторов совещалась в маленьком коридорчике перед офисом Фельдмана. Говард Кротхэммер знал Войлса и приветствовал его, когда тот вошел. Они обменялись рукопожатием и заговорили шепотом. Фельдман разговаривал по телефону с мистером Людвигом, издателем, находившимся в Китае. Смит Кин примкнул к беседовавшим и поздоровался за руку с Войлсом и Льюисом. Два агента держались несколько поодаль. Фельдман открыл дверь, заглянул в отдел новостей, увидел Дентона Войлса и жестом пригласил его войти. К. О. Льюис последовал за ним. Они обменялись обычными шутками, пока Смит Кин закрывал дверь, после чего все сели. - Я знаю, что у вас есть надежное подтверждение дела о пеликанах, - сказал Войлс. - Есть, - сказал Фельдман. - Почему бы вам вместе с мистером Льюисом не прочитать черновик статьи? Все бы стало ясно. Мы собираемся опубликовать её через час, и репортер, мистер Грентэм, дает вам возможность прокомментировать. - Я ценю это. Фельдман взял копию черновика и протянул Войлсу, который осторожно её принял. Льюис наклонился к нему, и они тут же стали читать. - Мы выйдем, - сказал Фельдман. - Можете не торопиться. Они с Кином вышли из офиса и прикрыли дверь. Агенты подошли ближе. Фельдман и Кин прошли через отдел новостей к двери конференц-зала. В холле стояли два здоровенных охранника. Когда редакторы вошли. Грей и Дарби были одни. - Тебе нужно позвонить в <Уайт и Блазевич>, - сказал Фельдман. - Я ждал тебя. Они собрали разбросанные бумаги. Кротхэммер на минутку вышел, и Кин подал телефон Дарби. Грей набрал номер. - Марта Вельмано, пожалуйста, - попросил Грей. - Да, это Грей Грентэм из <Вашингтон пост>. Мне нужно поговорить с ним. Это срочно. - Минутку, - сказала секретарша. В следующий момент к телефону подошла другая секретарша. - Офис мистера Вельмано. Грей опять назвался и попросил к телефону босса. - Он на совещании, - сказала она. - И я тоже, - ответил Грей. - Сходите туда, скажите ему, кто я и что его фотография будет на первой странице газеты в ближайшем номере. - Хорошо, сэр. Через несколько секунд раздался голос Вельмано: - Слушаю. В чем дело? Грей представился в третий раз и объяснил, что их разговор записывается на пленку. - Знаю, - огрызнулся Вельмано. - Сегодня утром мы огласим дело, касающееся вашего клиента, Виктора Маттиса, и его участия в убийстве судей Розенберга и Дженсена. - Прекрасно! А мы будем преследовать вас в судебном порядке в течение последующих двадцати лет. Вы не в своем уме, приятель. <Пост> подчиняется нам. - Да, сэр. Не забывайте, что я вас записываю. - Можешь себе записывать! Тебя притянут как ответчика. Это будет чудесно! Виктор Маттис завладеет газетой <Вашингтон пост>! Невероятно! Грей недоверчиво покачал головой в сторону Дарби. Редакторы улыбались, глядя в пол. Становилось довольно забавно. - Итак, сэр, вы уже слышали о деле пеликанов? У нас есть копия. Последовало молчание. Затем послышалось отдаленное хрипение, похожее на последний вздох издыхающего пса. И вновь молчание. - Алло, мистер Вельмано! Вы слушаете? - Да. - Кроме того, у нас есть копия записки, которую вы послали Симзу Вейкфилду, датированной 28 сентября, где вы предполагаете, что положение вашего клиента значительно улучшится, если Розенберг и Дженсен будут устранены из суда. Мы имеем источник, который говорит, что эта мысль была результатом исследований, проведенных человеком по кличке Эйнштейн, сидящим, как я надеюсь, в библиотеке на шестом этаже. Опять молчание. Грей продолжал: - Статья уже готова к печати, но я хочу дать вам шанс прокомментировать события. Итак, вы будете комментировать, мистер Вельмано? - У меня болит голова. - Хорошо. Что еще? - Вы обнародуете записку слово в слово? - Непременно. - И поместите мою фотографию? - Да, ту, старую, на слушании в Сенате. - Сукин сын! - Благодарю вас. Что еще? - Как я понял, вы выжидали до пяти часов. Если бы вы позвонили часом раньше, мы смогли бы успеть в суд, чтобы положить всему этому конец и остановить проклятый процесс. - Совершенно верно, сэр. Так было задумано. - Сукин сын!! - Хорошо! - Но вы ведь не хотите погубить людей, не правда ли? - Голос его вдруг стал жалким и заплетающимся. Поистине трогательная забота! Грей дважды напоминал ему про магнитофон, но Вельмано был слишком потрясен, чтобы помнить об этом. - О нет, сэр! Что еще? - Скажите Джексону Фельдману, что в девять утра мы подадим в суд, как только откроется здание суда. - Передам. Вы отрицаете, что написали записку? - Разумеется. - И отрицаете существование этой записки? - Это фальшивка. - Судебного дела не будет, мистер Вельмано. Думаю, что и вы знаете это. Молчание. Затем опять: - Сукин сын! Щелкнул рычаг, и они некоторое время слушали его замирающий звук. Они с недоверчивыми улыбками смотрели друг на друга. - Дарби, вы не хотите стать журналисткой? - спросил Смит Кин. - Конечно, это забавно, - ответила она, - но вчера меня дважды чуть не схватили за горло. Так что, благодарю покорно. Фельдман встал и указал на магнитофон. - Я не собираюсь это использовать. - А мне понравилось то место, где говорится о погубленных людях. И угрозы о возбуждении против нас деда, - сказал Грей. - Не стоит. Грей. Статья и так займет всю первую страницу. Может, пригодится для другого раза. В дверь постучали. Это был Кр%CFтхэммер. - Войлс хочет тебя видеть, - сказал он Фельдману. - Приведи его сюда. Грей быстро встал, а Дарби отошла к окну. Солнце уже садилось, наступали сумерки. Усилилось уличное движение. Не видно было никаких признаков Хромого и банды его сообщников, но, несомненно, они были там и ждали, под прикрытием темноты, в надежде на последнюю попытку убить её, и неважно, с какой целью - из предосторожности или из мести. Грей сказал, что у него есть план, как выйти из здания без перестрелки после того, как все закончится. Но он не стал вдаваться в детали. Вошли Войлс и К. О. Льюис. Фельдман представил их Грею Грентэму и Дарби Шоу. Войлс, улыбаясь, подошел к ней и оглядел с головы до ног. - Итак, это та самая особа, которая запустила колесо? - сказал он, делая попытку изобразить восхищение, но этого не получилось. Она сразу же почувствовала к нему презрение. - Я думала, что его запустил Маттис, - холодно отпарировала она. Он отвернулся и снял свой потертый плащ. - Присядем? - профессиональным тоном спросил он. Они уселись вокруг стола: Войлс, Льюис, Фельдман, Кин, Грентэм и Кротхэммер. Дарби осталась у окна. - У меня есть некоторые замечания, так, для протокола, - сказал Войлс, беря у Льюиса лист бумаги. Грей приготовился делать пометки. - Во-первых, ровно две недели назад мы получили копию дела о пеликанах и в тот же день представили его на рассмотрение в Белый дом. Оно было лично передано заместителем директора, К. О. Льюисом, мистеру Флетчеру Коулу, который получил его вместе с нашими ежедневными докладными для Белого дома. На этом совещании присутствовал специальный агент Эрик Ист. Мы считали, что дело вызовет достаточно вопросов, чтобы за него взяться, но за него не брались в течение шести дней, пока мистер Гэвин Верхик, юрисконсульт директора по особым делам, не был найден убитым в Новом Орлеане. В это время ФБР немедленно начало тщательное расследование по делу Виктора Маттиса. Четыреста наших агентов из двадцати семи отделов приняли участие в этом расследовании, потратив на это более одиннадцати тысяч часов, опросив более 600 человек и объездив пять иностранных государств. В настоящее время расследование продолжается в полную силу. Мы надеемся, что Виктор Маттис будет главным обвиняемым в убийствах судей Розенберга и Дженсена, и сейчас мы пытаемся выяснить место его пребывания. Войлс сложил бумагу и передал её обратно Льюису. - Что вы предполагаете делать, если найдете Маттиса? - спросил Грентэм. - Арестую его. - У вас имеется ордер? - Скоро будет. - Есть какие-нибудь предположения о том, где он может находиться? - Откровенно говоря, нет. Мы неделю пытались выявить его, но безуспешно. - А Белый дом не препятствовал вашему расследованию по делу Маттиса? - Если вы выключите магнитофон, мы обсудим этот вопрос, идет? Грей взглянул на главного редактора. - Идет, - сказал Фельдман. Войлс пристально посмотрел на Фельдмана, затем на Кинга, затем на Кротхэммера, затем на Грентэма. - Запись выключена, верно? Вы не будете это использовать ни при каких обстоятельствах. Понятно? Они кивнули в знак согласия и внимательно слушали. И Дарби тоже. Войлс недоверчиво взглянул на Льюиса. - Двенадцать дней тому назад в Овальном кабинете Президент Соединенных Штатов попросил меня исключить Виктора Маттиса из списка подозреваемых. Или, говоря его словами, попросил меня отступиться. - Он объяснил причину? - спросил Грентэм. - Он сказал, что это существенно подорвало бы его репутацию и могло бы серьезно повредить ему на перевыборах. Он считал, что дело о пеликанах само по себе не имело большого значения, но если бы оно стало предметом расследования, то об этом узнала бы пресса и тогда пострадала бы его политическая репутация. Кротхэммер слушал с открытым ртом. Кин - уставясь в стол. Фельдман ловил каждое слово. - Это достоверно? - спросил Грей. - Я записал разговор на пленку. Она у меня с собой, но я не позволю её прослушать, пока Президент не изменит своего мнения. Наступило длительное молчание. Они восхищались этим коротышкой: подумать только - сделал запись у Президента! Фельдман откашлялся. - Вы только что видели статью. С того времени, как ФБР получило письмо и до начала расследования, была задержка. Этому в статье должно быть дано объяснение. - У вас есть мое заявление. Этого достаточно. - Кто убил Гэвина Верхика? - спросил Грей. - Я не буду обсуждать детали расследования. - Но вы знаете? - Кое-какие предположения имеются. Но это все, что я могу сказать. Грей оглядел сидящих за столом. Было ясно, что Войлс не скажет сейчас больше ничего, и все-таки у всех как-то спало напряжение. Редакторы переваривали услышанное. Войлс распустил галстук и расслабился. - Это не для записи, конечно, но все-таки, каким образом ваши парни докопались до Моргана, этого убитого юриста? - Я не буду обсуждать детали расследования, - сказал Грей с плутовской усмешкой. Все рассмеялись. - А что вы будете делать дальше? - спросил Войлса Кротхэммер. - Завтра к полудню соберется суд присяжных. Незамедлительно будут предъявлены обвинения. Попытаемся найти Маттиса, хотя это будет нелегко. Не представляем даже, где он. Последние пять лет он, в основном, проводил на Багамских островах, но у него есть собственные дома в Мексике, Панаме, Парагвае. Войлс опять взглянул на Дарби. Она стояла, прислонясь к стене около окна, и слушала. - За какое время будет набран первый материал? - спросил Войлс. - Они печатают всю ночь, начиная с половины одиннадцатого, - сказал Кин. - В какое издание попадет статья? - В <Лейт Сити>, это самое объемистое издание. К полуночи будет готово. - Фото Коула будет на первой странице? Кин посмотрел на Кротхэммера, а тот на Фельдмана. - Полагаю, да. Мы сошлемся на вас, говоря, что дело было лично передано Флетчеру Коулу, на которого, в свою очередь, сошлемся, говоря, что Маттис заплатил Президенту четыре с лишним миллиона. Да, я думаю, мистер Коул заслужил увидеть свой портрет на первой странице со всеми остальными. - Согласен, - сказал Войлс. - Если я пришлю человека в полночь, не дадите ли вы для меня несколько отпечатанных экземпляров? - Разумеется, - ответил Фельдман. - А зачем? - Да я хочу лично передать один Коулу. Постучаться в полночь в его дверь, лицезреть его в пижаме и швырнуть газету ему в лицо. А потом сказать, что вернусь с повесткой в суд на заседание присяжных, и вслед за тем явлюсь с обвинением. А затем приду с наручниками. Он сказал это с таким наслаждением, что стало страшно. - Я рад, что у вас нет ни капли зависти, - сказал Грей, но лишь Кин смог оценить эту шутку. - Как вы думаете, его обвинят? - с невинным видом спросил Кротхэммер. Войлс опять взглянул на Дарби. - Он закроет собой Президента. Добровольцем встанет к стенке, чтобы спасти босса. Фельдман проверил часы и вышел из-за стола. - Можно попросить об одолжении? - спросил Войлс. - Конечно, о чем именно? - Мне бы хотелось на несколько минут остаться с мисс Шоу наедине. Если она, конечно, не возражает. Все посмотрели на Дарби, которая пожала плечами в знак согласия. Редакторы и К. О. Льюис дружно встали и гуськом потянулись из комнаты. Дарби схватила Грея за руку и попросила его остаться. Они сели за стол напротив Войлса. - Разговор будет конфиденциальный, - сказал Войлс, глядя на Грея. - Он останется, - сказала Дарби. - Магнитофон выключен. - Чудненько. - Если вы собираетесь меня допрашивать, то я не стану говорить без адвоката. Он покачал головой. - Ничего подобного. Я лишь хотел поинтересоваться, что вы собираетесь делать дальше? - Почему я должна вам говорить? - Потому что мы можем помочь. - А кто убил Гэвина? Войлс заколебался, отвечать или нет. - Только без записи. - Без записи, - подтвердил Грей. - Я скажу вам, кто, по нашему мнению, убил его, но сначала вы скажете мне, сколько раз вы разговаривали с ним до его смерти. - Несколько раз во время уик-эндов. И хотели встретиться в прошлый понедельник, а потом уехать из Нового Орлеана. - А в последний раз когда говорили? - В воскресенье вечером. - И тле он был? - В своей комнате в Хилтоне. Войлс глубоко вздохнул и уставился в потолок. - И обсуждали с ним встречу на понедельник? - Да. - Вы встречали его раньше? - Нет. - Человек, который убил его, это тот же самый, с которым вы держались за руки, когда ему вышибли мозги. Она боялась спросить, кто. Грей сделал это за нее. - Кто же это? - Великий Хамел. Она охнула и закрыла глаза. Попыталась что-то сказать, но слова не шли с языка. - Это сбивает с толку, - сказал Грей, стараясь быть рациональным. - В каком-то смысле, да. Человек, убивший Хамела, - работающий по контракту оперативник, независимо нанятый ЦРУ. Он был там, когда убили Каллахана, и я думаю, он вступил в контакт с Дарби. - Это Руперт, - сказала она спокойно. - Конечно же, это не настоящее его имя, но пусть будет Руперт. У него, возможно, двадцать имен. Если это тот, на кого я думаю, то он английский кореш, заслуживающий доверия. - Вы можете представить, как это неприятно? - спросила она. - Могу представить. - Почему Руперт был в Новом Орлеане? И почему он за ней следил? - спросил Грей. - Это долгая история, и я её до конца не знаю. Я стараюсь держаться подальше от ЦРУ, уж вы мне поверьте. У меня и так хватает хлопот. Это ведет опять к Маттису. Несколько лет назад ему понадобились деньги, чтобы продвинуть его великий проект. Тогда он продал часть проекта ливийскому правительству. Я не уверен, было ли это законно, но попало в ЦРУ. Очевидно, они следили за Маттисом и за ливийцами с огромным интересом, и, когда заварилась вдруг эта тяжба, ЦРУ стало направлять процесс. Не думаю, чтобы они подозревали Маттиса в убийствах членов Верховного суда, но Боб Гмински держал в руках копию этого вашего письмеца уже несколько часов спустя после того, как мы передали одну копию в Белый дом. Ему дал её Флетчер Коул. Понятия не имею, кто сказал о письме Гмински, но, как бы то ни было, не те слова попали не в те уши, и спустя сутки находят мертвого мистера Каллахана. А вам, милочка, очень повезло. - Тогда почему я этого не чувствую? - спросила она. - Но это никак не объясняет Руперта, - сказал Грей. - Не скажу наверное, но подозреваю, что Гмински тотчас же послал Руперта следить за Дарби. Думаю, письмо поначалу напугало Гмински больше, чем кого бы то ни было. Вероятно, он послал Руперта выследить её, отчасти для того, чтобы понаблюдать, а отчасти - чтобы защитить. Затем произошел взрыв автомобиля, и этим мистер Маттис как бы подтвердил письмо. Для чего ещё нужно было бы убивать Каллахана и Дарби? У меня есть основания верить, что в Новом Орлеане было полно людей из ЦРУ уже через несколько часов после взрыва. - Но почему? - спросил Грей. - Стало ясно, что письмо достоверно, и Маттис начал убивать людей. Основной его бизнес в Новом Орлеане. И, полагаю, ЦРУ очень заинтересовалось Дарби. К счастью для нее. Когда было нужно, они были там. - Но если ЦРУ зашло так далеко, то почему вы этим не занялись? - спросила она. - Вопрос по существу. Мы не придавали делу столь большого значения и не знали и половины того, что знали в ЦРУ. Могу поклясться, что все это казалось так маловероятно, а у нас дюжина других подозреваемых. Мы недооценили его. Все казалось так просто и ясно. К тому же Президент попросил нас отступиться, и это легко было сделать, так как я никогда не слышал о Маттисе: не было оснований. Но тут мой приятель Гэвин покончил с собой, и я послал туда своих людей. - Зачем Коул дал дело Гмински? - спросил Грей. - Он испугался. Для того мы его и отправили. Ну что ж, Гмински есть Гмински, и иногда делает все по-своему, невзирая на такие маленькие препятствия, как закон и прочее. Коул захотел проверить дело и приказал Гмински сделать это по-тихому. - Значит, Гмински не ровня Коулу. - Он ненавидит Коула, что очень понятно. Гмински сотрудничал с Президентом, но не выходил на него. Все произошло так быстро. Помните, Гмински, Коул, Президент и я впервые увидели дело ровно две недели назад. Гмински, вероятно, выжидал, чтобы рассказать Президенту кое-какую историю, но упустил момент. Дарби отодвинула стул и подошла к окну. Было уже темно, но улица по-прежнему была запружена машинами. Хорошо, что эти тайны раскрылись, но от этого она почувствовала ещё большую опасность. Ей так хотелось бы уйти! Она устала от бегства и травли, устала от этих игр. и репортеров с Греем, устала интересоваться, кто это сделал и почему; устала от своей вины, написав это проклятое письмо; наконец, устала покупать каждые три дня новую зубную щетку. Ей хотелось бы очутиться где-нибудь на пустынном берегу моря, в маленьком коттедже, где нет ни телефонов, ни людей, особенно тех, которые прячутся за фургонами и за ближайшим углом. Она хотела бы проспать три дня кряду без кошмарных сновидений и преследующих её теней. Да, пора уходить. Грей внимательно наблюдал за ней. - Ее выслеживают от Нью-Йорка, а теперь здесь, - сказал он Войлсу. - Кто это? - Вы уверены? - спросил Войлс. - Они весь день торчали на улице, наблюдая за зданием, - заметила Дарби, кивая на окно. - А мы следили за ними, - сказал Грей. - Они там и сейчас. Войлс, казалось, был настроен скептически. - Вы их видели раньше? - спросил он Дарби. - Одного. Он был на похоронах Томаса в Новом Орлеане. Он гонится за мной от Французского квартала. Он почти нашел меня на Манхэттене, и я видела, как он разговаривал с другим типом часов пять тому назад. Я знаю, это он. - Кто это? - опять спросил у Войлса Грей. - Не думаю, чтобы за вами гонялось ЦРУ. - О, именно они и гонятся за мной! - Вы видите их сейчас? - Нет. Они исчезли два часа назад. Но они были там. Войлс встал и потер свои пухлые руки. Он медленно обошел стол, развертывая сигару. - Не возражаете, если я закурю? - Возражаю, - сказала она, не глядя на него. Он положил сигару на стол. - Мы поможем вам, - сказал он. - Я не хочу вашей помощи, - сказала она, по-прежнему глядя в окно. - Чего же вы хотите? - Хочу уехать из страны, но, черт возьми, с уверенностью, что никто не отправится следом. Ни вы, ни они, ни Руперт и ни один из его дружков. - Но вам придется вернуться, чтобы дать показания перед судом присяжных. - Только в том случае, если они смогут меня найти. Я собираюсь в такое место, где на повестки в суд смотрят косо. - Как же насчет судебного процесса? Ведь вы будете нужны. - Войлс сунул в рот сигару, но не зажег её. Ему всегда лучше думалось с этой штукой в зубах. - У меня есть для вас деловое предложение. - У меня нет настроения заключать какие бы то ни было соглашения. - Теперь она стояла, прислонись к стене, и смотрела то на Войлса, то на Грея. - Это хорошее предложение. У меня есть самолеты и вертолеты и много ребят с пистолетами, не боящихся тех молодчиков, что играют в прятки. Во-первых, мы выведем вас из здания, и никто не будет об этом знать. Во-вторых, мы посадим вас в мой самолет и отправим куда вы скажете. В-третьих, вы можете исчезнуть. Даю слово, никто из нас не станет за вами следить. Но - и это будет в-четвертых - вы позволите мне поддерживать с вами связь через мистера Грентэма здесь, в том и только в том случае, если возникнет крайняя необходимость. Она смотрела на Грея, пока делалось это предложение, и было очевидно, что он одобряет его. Она сохраняла бесстрастное выражение лица, но, черт возьми, звучало неплохо! Если бы она доверилась Гэвину после его первого телефонного звонка, он был бы жив и она бы никогда не взялась за руки с Хамелом. Если бы она просто уехала с ним из Нового Орлеана, как он предлагал, он не был бы убит. Она думала об этом каждые пять минут в последние семь дней. Это было выше её сил. Приходит время, когда вы сдаетесь и начинаете доверять людям. Ей не нравился этот человека но в