и, пожалуй, чуточку прямолинейными. И, как правило, твердыми конформистами. Но в этом офицере было что-то сверх стереотипа, что-то от молодого драгуна времен битвы при Ватерлоо в 1815 году. Подобные черты Питер встречал у нескольких летчиков-бомбардировщиков, людей неуравновешенных, желавших и способных по три раза в неделю совершать полеты с термоядерными боеприпасами. - Можете идти, - обратился Питер к студентам. Они двинулись к выходу, перешептываясь и переглядываясь. Офицер протянул Питеру книгу: "Ядерный эндшпиль, перспективы конца света". На обложке автор - доктор физических наук Питер Тиокол. - В этой книге вы описываете сценарий Джона Брауна, как вы его называете, когда военизированная группа людей захватывает пусковую шахту. - Да, - согласился Питер, - но один высокопоставленный военный сказал мне, что это самая глупая книга из тех, которые он читал. Подобного не случалось с момента событий в Харперс-Ферри в 1859 году (В 1859 году отряд численностью восемнадцать человек под руководством борца за освобождение негров-рабов Джона Брауна захватил правительственный арсенал в Харпсрс-Ферри.) и не может произойти в наше время. - Похоже, что все-таки произошло. - Проклятье! - воскликнул Питер, который вообще-то не любил ругаться. Внезапно он почувствовал,. что ему тяжело дышать. Неужели кто-то захватил птичку? - Где? - спросил он, хотя уже знал ответ. - Саут Маунтин. Очень профессиональная работа. Насколько знал, майор описал в деталях операцию захвата, было ясно, что он постарался выяснить все возможное. - Когда это произошло? - Питеру было важно это знать. - Три часа назад, доктор Тиокол. Мы подтянули туда людей, готовимся к штурму. - Три часа! Боже мой! Кто это сделал? - Мы не знаем. Но кто бы там ни был, они четко знали, что делают. Массированный прорыв с предварительной разведкой. В любом случае командир хочет посоветоваться с вами. Все указывает на то, что они намерены осуществить запуск. Нам нужно попасть внутрь и остановить их. Значит, все-таки это началось. Приближалась последняя полночь, он думал об этом, давно хотел сказать Меган, но так и не сказал. А сейчас он мог поведать этому офицеру только печальную правду. - Вы не сможете попасть вниз. Там слишком мощная защита. А значит... - Наша специальность - пробираться в различные места, - возразил офицер. Этим мы и занимаемся. Над левым нагрудным карманом офицера Питер увидел табличку и прочел фамилию: Скейзи. Офицер посмотрел на него. Они были примерно одного возраста, но офицер был спортивный, подтянутый и держался он более уверенно. Властный взгляд, такой, словно он даже на расстоянии держал в повиновении своих людей. Внезапно до Питера дошло, что этот парень, должно быть, из элитных войск специального назначения. Как там они называются? Альфа? Бета? Нет. Группа Дельта, вот как, зеленые береты, достигшие совершенства в искусстве убивать. Офицер был похож на штангиста-интеллектуала, форма не скрывала плотных бицепсов. Должно быть, из тех монстров, возводящих себя в ранг суперменов, до изнеможения швыряющих штанги в грязных спортзалах. Питер внезапно пожалел этого заблуждающегося глупца. Как убедить упрямца? Если Скейзи в своем самомнении уверен, что они смогут попасть в шахту, то группу Дельта ждет разочарование. Все это внезапно напомнило Питеру какой-то плохой кинофильм. Конец мира, подумал он, не должен напоминать голливудскую мелодраму. Даже уничтожить себя мир и то как следует не может. Поймав себя на этой мысли, Питер еще раз удивился наивности этого парня Скейзи, викинга из группы Дельта. Ведь это не штурм авиалайнера, это ракетная шахта с самой лучшей в мире системой безопасности. Уж он-то это знает, сам ее создавал. - Идемте, - вымолвил Питер. Если миру осталось жить не так долго, ему хотелось присутствовать при последнем акте этой трагедии. В конце концов, он сам ее предсказал. Тут он подумал, что по такому случаю следовало бы позвонить Меган, но потом решил, что у нее свои дела. Пусть ими и занимается. Как не раз замечал Питер, в основе современной жизни лежало ускорение перемен. При желании это качество можно было бы назвать странным, но ведь оно существовало. Всего за двадцать две минуты вертолет перенесся из института Хопкинса в центр боевых действий. Питер даже не успел привести в порядок свои мысли. Он чувствовал себя так, словно вертолет вернул его во времена вьетнамской войны, многие сложности которой удалось избежать, поскольку именно тогда он обучался в аспирантуре. Все происходившее напоминало телешоу его молодости, ему так и слышался голое молодого Уолтера Кронкайта: "Все, как и прежде, за исключением того, что теперь вы там". И вот он "там", среди похожих на убийц военных, заполнивших старенький скаутский лагерь для девочек в сельской местности штата Мэриленд. Молодые солдаты, коротко стриженные, с лицами, раскрашенными специальной краской, увешанные разнообразным автоматическим оружием, веревками, пакетами со взрывчаткой, средствами связи, какими-то экзотическими ножами. Но хуже всегда царившая там атмосфера какого-то невероятного веселья (Питер ощутил ее, как запах керосина в воздухе). Его передернуло. Одно дело - абстрактные рассуждения о войнах, теория разрушения на мировом уровне, манипулирование геополитическими категориями. От этих мыслей думающий человек приходил в благоговейное возбуждение. Но совсем другое дело - настоящее боевое подразделение, запах оружейного масла, стук затворов, щелчки вынимаемых и вставляемых магазинов - солдаты, словно сумасшедшие, забавлялись своим оружием. Вся эта обстановка не просто заставляла его слегка нервничать. Оружие буквально пугало Питера, он знал, что оно убивает. Его снова передернуло, и в этот момент агент ФБР, имени которого он не расслышал, провел его в помещение, где Питера подстерегал еще один шок. Внутри он ожидал увидеть что-нибудь подобное тому, что было на улице, еще группу из профессионалов, которые склонились бы над картами, громко обсуждая детали предстоящего штурма (или как там это называлось на их языке). Но его взору предстала картина, достойная пера Марка Твена: два деревенских старика, сгорбившись, сидели рядом, лица их оставались в тени. Они рассказывали какие-то истории, а в комнате витали клубы дыма и пахло крепким табаком, обещающим головную боль. Гора окурков погребальной пирамидой возвышалась в дешевой пепельнице, стоявшей между ними. И это руководители операции? Штаб? Похоже, это какой-то склад. - Я помню, - услышал Питер голос одного из стариков, - помню. В те времена весь мир жил на угле. - Да, ей Богу, это была отличительная примета тех дней. В шестой шахте работали более двухсот парней, и она, черт побери, была центром цивилизации. Сейчас там валяется всего несколько вагонеток. А тогда каждый имел большую черную машину, у каждого была работа, несмотря на Большую депрессию. Беркиттсвилл был углем, а уголь был Беркиттсвиллом, черт возьми. Я помню, будто это было вчера, а не пятьдесят лет назад. Один из собеседников поднял голову. Стало видно его лицо, и Питер поймал быстрый взгляд старика. Он непроизвольно сглотнул слюну, потому что догадался, кто этот человек. Знаменитый или безвестный Дик Пуллер! В такой чрезвычайной ситуации надо было предполагать, что Министерство обороны обратится к нему. Даже Питер знал о Дике Пуллере, знал о его победах в далеких джунглях и болотах и о его единственном поражении. Сейчас он его увидел, жилистого мужчину лет шестидесяти, с лицом, словно вырезанным из древнего холста. Плотный "ежик" серо-седых волос, узко очерченный рот. Питеру бросились в глаза его руки, крупные, жилистые, сильные руки рабочего с крепкими ладонями. Мощное тело, не такое сделанное, как у культуриста, но буквально излучающее необычайную силу. Твердые, черные, маленькие блестящие камешки были его глазами, как у аятоллы. На полковнике был старый маскировочный костюм для джунглей, высокие тяжелые ботинки, браслет с личным знаком на запястье. И, конечно, черт побери, потрепанная табличка над нагрудным карманом. С легендарной фамилией Пуллер. - А потом из-за проклятого обвала ее закрыли, - продолжал старик, собеседник Пуллера. - Если можно так сказать, это был черный день для графства Фредерик, мистер Пуллер. Женщины год носили траур, прежде чем уехать отсюда - Доктор Тиокол, - неожиданно произнес Пуллер, хотя их никогда официально не представляли друг другу, - мистер Брейди рассказывает мне интересные вещи о вашей шахте. Кое-что может быть даже и вам неизвестно. Питер был готов к такому разговору. - О том, что шахта построена на высоте тысячи футов над руинами старой угольной шахты? Мы располагали всей старой документацией. Провели пробные бурения. Угольная шахта заброшена с тридцать четвертого года, после того как произошел обвал. Наши пробы показали отсутствие геологической нестабильности. Угольная шахта - это уже история, полковник Пуллер, так что не питайте иллюзий попасть через нее к объекту. Когда Дик отвечал Питеру, его темные глаза оставались спокойными. - Но по нашим сведениям, изначальная законсервированная шахта ракеты "Титан" с конца пятидесятых годов открыта для воздействия атмосферных осадков. За тридцать лет было много дождей, так ведь, мистер Брейди? - Дождей здесь полно, иногда даже слишком. - Брейди повернул задубевшее лицо к Питеру и посмотрел на него. - Сынок, ты, должно быть, много знаешь, но хотел бы спросить тебя, что ты знаешь об угле? Если на угольный пласт в течение многих лет попадают дожди, то в нем образуются чертовски интересные формации. Уголь мягкий, сынок. Мягкий, как масло. Питер посмотрел на него. Потом перевел взгляд на Дика Пуллера. - Вот вам и тоннели, доктор Тиокол. Вот вам и тоннели. Григорий выскочил из посольства и прямиком направился в ближайшее питейное заведение. Им оказался бар "Кэпитол Ликес", в трех кварталах от посольства. Слабо освещенная забегаловка на углу Л-стрит и Вермонт-стрит с роскошной витриной спиртных напитков, рассчитанных на добропорядочных жителей Вашингтона, если бы добропорядочным жителям пришло в голову заглянуть в такое место. Григорий вошел в бар, пробрался сквозь толпу скучающих безработных негров, убивавших здесь свободное время, и купил бутылку американской водки (русскую он не любил) за три доллара и девяносто пять центов. Выйдя на улицу, он быстро вскрыл бутылку и сделал большой глоток. Ах! Самая старая и самая лучшая подружка, которая никогда не подводит! У водки был вкус дыма, огня, бодрящего зимнего снега. Хмель моментально ударил в голову, наполнил Григория всеобъемлющей любовью. Он любил бесконечный и яркий поток американских автомобилей, заполнивших улицу. Он любил эту мелкую крысу Климова, любил его могущественного покровителя Пашина. - За Пашина, - объявил Григорий человеку, оказавшемуся рядом с ним, - за героя наших дней. - Это точно, Джек, - согласился мужчина, поднося к губам горлышко бутылки, завернутой в бумажный пакет. - Чтоб им всем пусто было, этим ослам! Заправившись, Григорий слегка неверными шагами пошел вперед. Яркое солнце резало глаза, и он надел затемненные очки. Он купил их в дешевом универмаге, но выглядели они как фирменные Теперь он взял себя в руки. Григорий посмотрел на часы - до предстоящей работы оставалось еще время. Он побродил несколько минут, пока не нашел то, что искал, - телефон-автомат. Всегда следует звонить из телефона-автомата. Это старейшее правило. В России вы точно знаете, что телефоны-автоматы прослушиваются, но в Америке точно знаете, что нет. Григорий достал монету и набрал номер. Ответил незнакомый женский голос, но он попросил к телефону мисс Шройер. Вскоре она подошла сама. - С вами говорят из универмага "Сирс", - сказал Григорий. - Ваш заказ готов. Его номер, - он прищурился, читая номер телефона-автомата, - 555-0233. Всего хорошего. Это из универмага "Сирс"... Телефон замолчал, но Григорий продолжал что-то говорить в трубку, делая вид, что разговаривает. Он ясно представил, как Молли встает из-за своего стола в "Кроуэлл Офис Билдинг", набрасывает пальто, не спеша спускается вниз к автоматам с газированной водой, пьет воду и заскакивает в туалет. Ее полнота просто величественна: огромный зад, покатые плечи. Потом она идет в соседний коридор к телефону-автомату. Раздавшийся звонок удивил Григория, погруженного в мечтания, но он спохватился и нажал кнопку. - Григорий, Боже мой! Что же ты делаешь! А если они следят за тобой? Я же предупреждала тебя, Григорий, чтобы ты никогда, никогда не звонил мне... - Молли, о, Молли! - захныкал Григорий. - Боже, дорогая, я слышу твой голос, он звучит так чудесно. - Ах ты, жирный ублюдок, чувствую, уже набрался. Еле бормочешь. - Молли, послушай, пожалуйста. Да, я немного выпил... - Григорий, не сюсюкай. Ты же знаешь, я этого не люблю! - Молли, пожалуйста, мне не к кому больше обратиться. На этот раз чертов Климов действительно прижал меня. Он жаждет моей крови. Я еще не попадал в такую ужасную ситуацию. Боже, дорогая, они собираются отправить меня домой. - Григорий, ты тянешь эту волынку уже несколько месяцев. С того момента, как мы познакомились. Григорий захныкал. Его боль и испуг, пущенные по телефонным проводам, должно быть, усилились и вызвали жалость в Молли. Григорий почувствовал, что она размякла, и усилил нажим. - Пожалуйста, прошу тебя, дорогая. Не дай мне погибнуть. Ты должна что-нибудь добыть для меня. Только побыстрее, что-нибудь важное, чем бы я мог заткнуть им глотки. Только не всякие мелкие сплетни и слухи, это они могут вычитать из "Пост". Нет, Молли, если ты любишь меня, если боишься за меня, если у тебя осталось хоть немного нежности к бедному Григорию Арбатову, пожалуйста, прошу тебя, моя Молли, пожалуйста, помоги мне. - Боже, да ты просто негодяй, - ответила Молли, с трудом удерживая смех. Совсем стыд потерял, какая мерзость! - Прошу тебя, - снова взмолился Григорий. - Позвони через несколько дней. - Через несколько дней я буду на пути в Латвию или в какое-нибудь другое ужасное место. - Но здесь нет никакой Латвии, Григорий. - Вот я об этом и говорю. Пожалуйста, Молли, Ерошу тебя, сегодня к вечеру. Я позвоню в четыре. - Да ты на самом деле свихнулся. - О, Молли, я надеюсь на тебя. - Но я не могу... Что? Да, конечно. - Последние слова относились к кому-то постороннему. Через несколько секунд Молли чуть слышно заговорила: - Мне надо идти, детка, нас всех собирают по какому-то поводу. - Дорогая, я... Но она уже повесила трубку. Григорий подумал, как это странно, но чувствовал он себя уже гораздо лучше. Который час? Почти двенадцать, пора ехать за донесением от агента "Свиная отбивная". - Полковник Пуллер? - Это был агент ФБР Акли. - В чем дело? - Совершенно секретная телеграмма из оперативного пункта Белого дома. Они хотят знать, что происходит. - Что происходит? - Во взгляде полковника промелькнула ярость. Говорили, что во время операции "Пустыня-1" Пуллер позволял себе спорить даже с самим Картером. - Передай им, что Дельта прибыла, разрабатываем детали штурма, ждем авиацию поддержки и пехоту, большие надежды возлагаем на рейнджеров. Ну и еще что-нибудь добавь. - Похоже, они там с ума сходят, - заметил Акли, слегка удивленный пренебрежением Пуллера к Вашингтону. - Да плевать мне на них, - рявкнул полковник и посмотрел на Питера. - Они требуют действий, но, естественно, не понимают, что не правильные действия Гораздо хуже бездействия. Гораздо хуже. Понимаете, мне приходится сражаться с ними точно так же, как надо будет сражаться с теми, кто засел на горе. А теперь, доктор Тиокол, кажется, Питер? Не возражаете, если я буду называть вас Питер? - Конечно, нет. - Так вот, Питер, я изучил ваше досье. Очень умный парень, прекрасные характеристики. - Маленькие, холодные глаза Пуллера уставились на Питера с сожалением. - Но что там за история с Тейлором Мэйнором? Сумасшедший дом в Элликотт-Сити. У вас была проблема в этом плане? - Да, некоторые сложности, после того как распался мой брак. Но сейчас уже все в порядке. - Вы слегка тронулись, да? Позвольте спросить прямо, как у вас с головой? Все в порядке? Или вы до сих пор не в себе? - Я чувствую себя отлично, - спокойно ответил Питер, гадая в душе, почему этот ублюдок так ненавидит его. И понял, что Пуллер просто ненавидит всех людей. Этот человек был чрезвычайно агрессивным. - Мне потребуется от вас напряженная работа. Мне нужен гений, нужен человек, который знает гору и который сможет мне все объяснить. Я бы уже захватил шахту, если бы знал как. Но, повторяю, мне нужен гений, который бы находился рядом и шептал мне на ухо. Можете вы помочь мне, только без всяких рассусоливаний и выпендрежа. У меня нет времени на рассуждения о проблемах мироздания. - Я чувствую себя отлично, - повторил Питер. - Можете рассчитывать на меня, это я вам гарантирую. - Отлично. Это все, что я хотел знать. А теперь... кто там наверху? - Понятия не имею. - Хорошо. Для чего они там? - Чтобы запустить ракету. Это единственный в Соединенных Штатах стратегический объект с независимым запуском. Нет смысла захватывать ракету, если не собираешься ее запустить. - Но зачем? Какова цель? - Ума не приложу, если только это не чистой воды нигилизм. Кто-то просто хочет уничтожить весь мир. В стратегическом плане подобные действия лишены смысла: когда птичка выпорхнет. Советы нанесут ответный удар. И тогда мы все погибнем. - Какое-то безумное желание смерти? Как у того, кто захватывает авиалайнер и убивает пилота? - Пожалуй, что-то большее, но не знаю что. Даю голову на отсечение, здесь какой-то иной аспект, какое-то соображение, какая-то теория, если не крупномасштабный замысел. Думаю, что захват ракеты - только часть всего, часть более крупной схемы. - Проклятье, похоже, вы и в самом деле гениальны! - Я и есть гений, - согласился Питер, - но, может быть, тот, кто руководит всем этим, тоже гений? - Когда решите для себя этот вопрос, сообщите мне первому. Немедленно. Это имеет решающее значение. Если я буду знать суть происходящего, то, возможно, смогу понять, чья это работа. А теперь скажите, мы можем попасть в шахту? - Нет. - Проклятье! - Не думаю, что вы сможете попасть туда. Насколько я понимаю, там уже есть люди. - Их шестьдесят, и они хорошо вооружены. - Военные? - Отлично подготовленные. Могу сказать, что захват был проведен четко, со знанием дела. А сейчас они натянули над объектом чертов брезент. Мы не можем видеть, что они там делают. Дьявольски умно придумано. Наши дорогостоящие спутники могут видеть все что угодно сквозь облака, дождь, ураган, могут сообщить, чем занимается Горбачев. Но не существует такой аппаратуры, которая могла бы видеть сквозь брезент. Как вы думаете, что они там делают? - Не знаю, понятия не имею. - Они послали кому-то радиосигнал. Как вы думаете, доктор Тиокол, с кем они связывались? С другой группой, чтобы она была готова атаковать нас, когда мы начнем штурм? Или эта группа должна уничтожить аэродромы и лишить нас поддержки с воздуха? Или это какая-то другая часть плана? Что вы думаете, доктор Тиокол? Какие у вас идеи на этот счет? - Не знаю, - угрюмо вымолвил Питер. - Я знаю только то, что касается ракеты. И шахты. Вот это я знаю. Вам понадобится чертовски много времени, чтобы добраться туда, независимо от того, атакует вас еще одна группа или нет. Я работал с материалами компьютеров, касающимися действий мелких подразделений во Вьетнаме, и они свидетельствуют о том, что все преимущества на стороне обороняющихся. - Боже, и чтобы понять это, вам понадобились материалы компьютеров? Питер проигнорировал это ехидное замечание, оставаясь во власти непонятной проблемы. - Но даже если, скажем, вы убьете всех на вершине горы, вам все равно придется проникать через дверь в лифт, а оттуда в центр управления запуском. Вниз ведет один путь. Титановая дверь весит двенадцать тонн, и если бы вы начали резать ее еще неделю назад, то не закончили бы эту работу и сегодня к полуночи. - А если просто открыть дверь? - спросил Пуллер. Питер невольно поморщился, как будто говорил с несмышленым ребенком, и продолжил тоном специалиста: - Дверь контролируется системой безопасности предохранительного устройства категории Р. Код из двенадцати цифр с ограничением попыток подбора. Три попытки подбора - и система блокируется. - А как они заполучили код? Кто-то выдал? - Нет, код меняется каждые двадцать четыре часа. Но одним из недостатков этого объекта является то, что код хранится еще и наверху, в сейфе начальника службы безопасности, на тот случай, если кому-нибудь из стратегического авиационного командования понадобится попасть вниз. Такая у нас была задумка. Но предполагалось, что об этом никто не будет знать. Как бы там ни было, они сумели взорвать сейф, выяснили код, спустились на лифте вниз и захватили центр пуска. Тогда все просто. - А можем мы получить код у командования? Питер состроил очередную презрительную гримасу. - Этот парень... - Мы окрестили его Агрессор-1. - Да, Агрессор-1, - повторил Питер, подумав, что с названием попали они не в бровь, а в глаз. - Изнутри он может установить собственный код. - А можем мы взорвать дверь? - Вам понадобится огромное количество взрывчатки, но и тогда вы только разнесете гору, закрывающую установку, и повредите при этом компьютер, управляющий дверью. Дверь моментально заблокируется, и вы ее никогда не откроете. - Гм, - ответствовал Дик Пуллер. - Есть вероятность, но только вероятность, что им ничего не известно о хранилище ключей. Если только дежурным офицерам удалось поместить ключи в хранилище, то можно сказать, что захватчики овладели самой бесполезной в Америке недвижимостью. Потому что хранилище для ключей самой последней модификации. Если бы мы знали, когда они раздобыли информацию о шахте, то могли бы представить степень их осведомленности. Это главный вопрос. Есть у них сварщик? - Давайте исходить из того, что есть. Они наверняка обо всем осведомлены. Знают о кодах, порядке их хранения, знают, как пользоваться средствами связи. Если бы это было только возможно, то кожа на лице Пуллера натянулась бы еще сильнее. У него был вид человека, страдающего сильнейшей головной болью. Полковник закурил "Мальборо" и повернулся к старику, который так и сидел на своем месте, безучастный к их разговору. - Мистер Брейди, как думаете, сможем мы подобраться снизу? - Нет, нет, - торопливо оборвал его Питер, который не терпел, когда говорят глупости. - Нет, там суперпрочный бетон, его плотность тридцать две тысячи фунтов на квадратный дюйм. Он выдержит все, за исключением разве что старой водородной супербомбы. И не забудьте о скальных породах вокруг площадью десять миллионов квадратных футов. - Значит, человек не сможет подобраться снизу? Или хотя бы приблизиться настолько, чтобы заложить ядерный заряд небольшой мощности? Как с точки зрения теории? - За двенадцать часов? - Да. - Ну-у, если он сможет попасть туда, я полагаю... но это чистая абстракция... думаю, он попадет в шахту через газовые рули, такие трубы, которые взрываются при запуске. Он попадет в шахту, и если у него будет какое-то устройство или он будет знать, как это делается, то сможет вывести ракету из строя. Но в любом случае рассуждения эти чисто теоретические. - Послушайте, мистер Брейди. А эти тоннели, которые могут быть в горе, какой они формы? - Самой паршивой, какую только можно представить, мистер Пуллер, ответил старик, помедлив, чтобы сплюнуть. - Некоторые могут заканчиваться тупиком, другие окажутся настолько узкими, что человек не просунет через них даже кулак. И они черные, мистер Пуллер, вы даже не можете себе представить, какие черные. Такая темнота бывает только под землей. - Но человек может пролезть по ним? - Стоп, мистер Пуллер, даже и не пытайтесь. Тут нужен специальный человек. Внизу в темноте всегда страшно, а если произойдет обвал, то никто не поможет. Там ничего не видно, двигаться очень трудно, от страха можно наложить в штаны, мистер Пуллер. А потолок тоннеля так и давит на голову неподъемным грузом. Пуллер задумался. У него были сто двадцать отлично подготовленных, лучших солдат в мире, и все же он понимал, что группа Дельта не подходит для выполнения этой задачи. Тут нужен такой человек, которого, может быть, просто не существует, человек, который в полной темноте сможет проползти по тоннелям полторы мили и остаться при этом в здравом уме... - Возможно, я найду добровольцев в группе Дельта, мистер Брейди. А есть тут поблизости шахтеры или люди, работавшие под землей? - Здесь таких больше нет, мистер Пуллер. Не осталось после обвала. - Гм, - снова бормотнул Дик Пуллер. Питер украдкой наблюдал за ним. Казалось, полковник сейчас лопнет от бешеного напора одолевавших его разноречивых мыслей. Лицо у него посерело, глаза стали невидящими. И тут снова раздался голос старика Брейди. - Разве что мой внук Тим. Тим сможет провести вас туда. Дик уставился на старика. - Тим не слишком-то способный парень, но шахтер прирожденный. Никогда не боялся ни одной шахты. Его отец, мой сын Ральф, был шахтером, так что Тим вырос рядом с шахтами. Когда Ральф погиб во время пожара в пятьдесят девятом году, Тим переехал ко мне. В то время я был государственным инспектором шахт в Западной Виргинии, и Тим много полазил со мной под землю. Прирожденный шахтер. - А где Тим? - спросил Пуллер, со страхом ожидая ответа. - Несколько лет назад вы, ребята, воевали. Тима тоже призвали на эту войну, так что он тоже воевал. Заслужил несколько медалей. Ползал по каким-то тоннелям и убивал кого-то. Таких солдат называли тоннельными крысами. Он служил в 25-м пехотном полку, в местечке, которое называлось Ку Чи. Эти маленькие желтолицые рыли какие-то тоннели, и Тим с парнями сидел там дни и месяцы. Немногие из тех ребят остались в живых, мистер Пуллер, не вернулся и Тим, вот так. Пуллер посмотрел на Питера Тиокола. Он улыбался. - Тоннельные крысы, - сказал полковник задумчиво. - Тоннельные крысы. x x x Майор был несказанно счастлив, он любил воевать и был отличным солдатом. Любил думать о войне, мечтать о ней, строить планы сражений и - воевать. Сейчас он носился по вершине горы, проверяя своих людей с кипучей энергией четырнадцатилетнего мальчишки. - Что-нибудь заметили? - Нет, сэр. Все тихо. - Там могут быть разведчики из морской пехоты или войск специального назначения. Они специалисты по маскировке. Вы можете обнаружить их, когда уже будет поздно. - Нет, сэр, пока ничего такого не замечено. Только полиция штата, но они больше заняты эвакуацией гражданских лиц и, похоже, не собираются атаковать нас. Его солдаты были молоды, но отлично подготовлены и полны решимости. Дилетантов здесь нет, только добровольцы, проникшиеся глубокой верой. Отличные ребята, под белыми комбинезонами пятнистая форма, оружие в полном порядке, чисто выбриты, глазасты. За два часа они натянули громадный тент из брезента, а сейчас по всем правилам окапываются. Сам по себе тент не производил большого впечатления, но его предназначили для совершенно определенной цели, и для нее он был вполне хорош. Укрепили его на стойках на высоте не более пяти футов от земли, остальные полотна крепко связали веревками, так что тент занял примерно две тысячи квадратных футов. Он должен был скрыть их от глаз противника. А под тентом люди майора старательно корпели над маленькими сюрпризами для любого, кто попытается атаковать их. Они уже знали их действие и горели желанием испытать сюрпризы на новичках. Одновременно с маскировкой по внешнему периметру зоны были вырыты окопы и ячейки для крупнокалиберных пулеметов. Грузовики подвезли к ним боеприпасы около миллиона. Достаточно, чтобы дать отпор целой армии. Майор перебегал от позиции к позиции, проверяя полосы обстрела и внося коррективы. - Как настроение? Чувствуете себя сильными и храбрыми? - Да, сэр. Сильными, храбрыми и отлично подготовленными. - Значит, все будет в порядке. Все идет по плану, по графику. Мы все можем гордиться, упорный наш труд будет вознагражден. Выкурить их отсюда можно только напалмом, а напалм противник применить не сможет, потому что есть опасность повредить главный компьютер. Нет, придется им подняться сюда и рассчитывать только на стрелковое оружие. Или идти в рукопашную. Будет настоящий бой. На одной позиции на вершине горы наблюдатели сообщили ему о вертолетах. - До двенадцати вертолетов, сэр. Пролетели на восток и там приземлились. Майор посмотрел в бинокль. Он заметил небольшое скопление людей в миле от горы, на снежной равнине возле каких-то убогих построек. Двенадцать вертолетов выстроились на земле в боевом порядке. Заметил он и большой фургон, наверное, средства связи, и движущуюся колонну грузовиков. Люди сновали туда-сюда, кто-то ставил большую медицинскую палатку с красным крестом. Машины прибывали, взлетали или приземлялись вертолеты. - Они готовятся, сомнений в этом нет. Собираются атаковать с воздуха. Естественно, я и сам бы так поступил. - Когда они начнут, сэр? - Если честно, то я просто восхищен. Кто бы ни командовал этим шоу, он свое дело знает. Мы с генералом предполагали, что в первую атаку они пойдут уже через три часа, и она будет плохо спланирована и скоординирована. Много дыма и огня, масса жертв, но никаких конкретных результатов. Однако тот человек внизу выжидает, он хочет тщательно подготовиться. Вертолеты... - Самолеты, сэр. Мы случайно заметили солнечные блики. - Да, электронные средства подслушивания. Будьте осторожны в разговорах, ребята. Они слушают нас и фотографируют. Фотографируют наш замечательный тент. Солдаты рассмеялись. Майор был чрезвычайно доволен. Многие годы ему приходилось охотиться на партизан, жестоко очищая от них сельскую местность. Иногда партизаны захватывали в плен кого-то из солдат и разбрасывали его кишки на многие мили, а они шли по следу, пока, наконец, не находили оставшиеся от него кости. Было очень трудно приблизиться к этим ублюдкам и навязать им бой, они словно растворялись в складках местности. Можно было пытать их женщин и убивать детей, но партизаны всегда находились где-то рядом, хотя дотянуться до них было невозможно. Но сейчас другое дело. Мы на горе, и они вынуждены сами прийти к нам. Вот это будет бой! Им поставили четкую задачу - удерживать гору определенное время. - Следите в первую очередь за самолетами, - приказал майор. - Мы знаем, что в этом районе, в Балтиморе, у них есть штурмовики А-10. Они будут летать низко, постараются запугать нас. За ними последуют вертолеты, вы увидите, как они будут взлетать. Десантники по веревкам спустятся из вертолетов на дорогу, потому что вертолеты там не сядут. Это, наверное, будет группа Дельта, очень хорошие солдаты, лучшие. Настроены они будут решительно, но натворят много глупоcтей, вы сами это увидите. - Майор улыбнулся. - Это будет грандиозный бой, я вам обещаю. Да, грандиозный бой, ребята, о нем будут рассказывать сотни лет. - И мы выиграем его для вас и генерала, сэр, - пообещал кто-то из солдат. Майор прошел в разрушенное здание пункта управления запуском и снял со стены телефонную трубку. Ему ответил генерал. - Пока никаких признаков штурма, сэр. Однако его надо ожидать в течение часа. Прибыли вертолеты и колонна грузовиков. Но мы готовы их встретить. - Хорошо, Алекс. Я надеюсь на тебя. - А как дела внизу, сэр? - Продвигаются. Медленно, но продвигаются. Пламя яркое и горячее. - Мы будем держаться до последнего. - Обеспечь мне необходимое время, Алекс. А я обеспечу тебе такое будущее, какое ты пожелаешь. 12.00 Уоллс пристально смотрел на дверь. Эта была самая худшая. Конечно, были и другие двери, даже такие, которые ему нравились. Но эта была самая поганая из всех дверей. Массивная, зеленая, железная и старая, как будто ей было миллион лет. Грубые петли выбили углубления в стене в тех местах, по которым они стукали в течение многих лет. На высоте фута от пола кто-то нацарапал на ней кривыми грубыми буквами: "Трахай ниггеров". Глядя на эту надпись, Уоллс подумал, что дверь именно для этого и предназначена. Он лег на спину. Скоро он сойдет здесь с ума, а потом его выпустят и тогда убьют. Да, "Трахай ниггеров", все правильно. Уоллс попытался думать о всяких пустяках, чтобы быстрее летело время, но из этого ничего не вышло. В камере их было двое - он и дверь. Уоллс понимал это, потому что по натуре был реалистом. А в данный момент реальность состояла из зеленых стен вокруг, параши, засохших соплей под нарами и нацарапанных на стенах предложений от педерастов. И еще дверь. Не могло быть ничего более реального, чем эта железная дверь с болтами, заклепками и тяжелыми петлями. Дверь запирала его и советовала: "Трахай ниггеров". - Эй, парень. Это окликал его в глазок Поросенок Уотсон. - Эй, поднимай свою черную задницу или я отдам тебя Арийцам, и они пересчитают тебе все кости. Послышался лязг металла. Поросенок Уотсон открыл дверь, отодвинул засов и вошел в камеру. Сделать это было довольно просто, если у тебя есть ключ. Ростом Уотсон был высок, примерно под сто девяносто, прыщав и грузен. Два поросячьих глаза, поросячий нос гармонировали с нависшим над широким черным ремнем животом, который напоминал наволочку, набитую свинцом. Длинные руки этого расиста испещрены были татуировками, даже фаланги пальцев запечатлели такие полярные этические понятия, как "любовь" и "ненависть". В руках Уотсон держал полицейскую дубинку, которой орудовал с большой ловкостью. - Чем ты занят, парень? - Я молился, - соврал Уоллс. Врал он, как дышал. - Не смеши меня, твои гребаные молитвы уже были услышаны, ты получил шесть недель одиночки и Арийцы не успели достать тебя. Да, так оно и было. Один из Арийцев, по кличке Крутой Папа Пинкем, проявил повышенный интерес к заднице Уоллса и однажды вечером в душевой с помощью троих шестерок решил овладеть ею. Однако торжество его было недолгим. Уоллс настиг его в коридоре между крыльями здания тюрьмы, достал бритву и сделал так, что Папа Пинкем уже никогда не будет ни к кому приставать. Было ужасно много крови. Кто бы мог предположить, что в мужском члене так много крови? Арийцам это не понравилось, и они поклялись кастрировать Уоллса, чтобы он тоже распевал высоким фальцетом. - Тебя хотят видеть какие-то шишки, - сказал Поросенок Уотсон. - А теперь поторопись или я разберусь с тобой. Давай сюда. Он вывел Уоллса из камеры-одиночки, расположенной в крыле В, и повел по главному коридору мимо зарешеченных клеток, где сидели Арийцы - самая влиятельная, организованная банда в исправительной тюрьме штата Мэриленд. У Арийцев имелся героин, порнография, барбитураты, убийцы, охранники, прачки, ножи, дубинки, кастеты. Они верховодили в тюрьме. - Эй, приятель, мы еще доберемся до твоей задницы, будь уверен, крикнул Уоллсу один из Арийцев. - Ниггер, считай, что из тебя уже сделали фарш, - заверил другой. - Дурень, тебе конец, - пообещал третий Ариец. - Да ты и впрямь популярен, - с радостным смехом заметил Поросенок. Знаешь, они даже заключают пари по поводу того, как долго ты проживешь. - Проживу долго, - дерзко ответил Уоллс. - Дольше, чем твоя белая задница. Поросенок подумал, что у него начинается истерика. - А мертвецы, оказывается, еще и рассуждают, мне это нравится, - хмыкнул Уотсон. Они прошли через помещение охраны, где Уоллса тщательно обыскали (но его нож был в безопасном месте), вышли из основного тюремного блока и вошли в кабинет начальника тюрьмы. Там были двое военных. Начальник тюрьмы сделал Уотсону знак удалиться и закрыл за ним дверь. - А вот и наш знаменитый заключенный No 45667, - обратился к военным начальник тюрьмы. - Как дела, Натан? Уоллс лишь мельком бросил взгляд на белые лица, всегда казавшиеся ему гладкими и толстыми воздушными шарами. - Специалист четвертой категории Натан Уоллс, черт побери, - воскликнул старший сержант с полным набором нашивок на рукаве. - Боже, да это преступление держать такого парня, как ты, в этом месте. Я читал твое досье. Парень, да ты просто герой. Сотни людей остались в живых благодаря вам, мистер Уоллс. Уоллс напустил на себя мрачный вид и ничего не сказал, глаза его хранили полное равнодушие. - Этот герой, - пояснил начальник тюрьмы, - был известен на улицах как сутенер высокого полета. На него работали девять девиц, все прехорошенькие. Еще он специализировался на фенциклидине, таблетках амфетамина, барбитуратах, травке, мексиканской марихуане, вообще почти на всей химии, вызывающей наркотическое состояние. Ну, еще два или три преднамеренных оскорбления действием, бесконечные уличные грабежи, взломы и вторжения в помещения с целью грабежа, преднамеренные нападения самого различного характера. Но ни в чем этом Нат не виноват. Во всем виноват только Вьетнам, да, Нат? Уоллс скрестил на груди сильные руки и придал своему лицу такое же пустое выражение, как у ведра с дыркой. Он не позволит им лезть в душу. Хватит с него. - Но ведь кроме этого, - начал сержант, - ты еще был лучшей тоннельной крысой 25-го пехотного полка. Послушай, три медали "Пурпурное сердце", орден "Серебряная звезда", две медали "Бронзовая звезда". Бог мой, да ты вел настоящую свою воину в этих дырах. Собственные военные заслуги очень мало значили для Уоллса. Он загнал воспоминания о них в самые отдаленные уголки памяти. В конце концов, тоннель был той же самой улицей, правда, с кровлей над головой. - Мистер Уоллс, у нас возникли проблемы, - обратился к нему сурового вида офицер, судя по знакам различия, полковник. - И нам нужен человек, который помог бы их разрешить. Сегодня, в семь часов утра какое-то военизированное подразделение захватило государственный секретный объект в западной части штата Мэриленд. Очень важный объект. И теперь получается так, что единственный путь к объекту проходит по длинным опасным тоннелям. Жуткая работа. Нам нужен человек, имеющий опыт сражения в катакомбах. Тоннельная крыса. И нужен он нам как можно быстрее. Вы единственный, кого мы смогли отыскать за это короткое время. Что вы скажете на это? В ответ полковник услышал оживленный, радостный смех Уоллса. - Ко мне это не имеет никакого отношения. С этим дерьмом давно покончено, я хочу, чтобы меня оставили в покое. - Да, вас можно понять. А теперь, мистер Уоллс, разрешите сказать, что остаться в покое вам не суждено. Примерно через двадцать часов само понятие "остаться в покое" потеряет всякий смысл. Уоллс посмотрел на полковника. - Да, вам предстоит увидеть ядерную боеголовку советской ракеты 88-18, взрывающейся примерно в четырех тысячах футов над Балтимором, а воздушный взрыв обладает наиболее разрушительным действием. И произойдет это, как я уже говорил, сегодня. Мы предполагаем, что масса боевой части выведенной на цель ракеты будет около пятнадцати мегатонн. И тогда вы, мистер Уоллс, в течение секунды увидите невыносимо яркую вспышку. В следующую долю секунды, мистер Уоллс, ваше тело просто испарится под возд