его. Это напомнило ему тот день, когда он впервые увидел внутренний двор тюрьмы в Норфолке и почувствовал неописуемый ужас и беспомощность. Но сейчас все будет по-другому. Он будет мужественным и смелым. Ему надо подняться в горы, да, вскарабкаться туда и найти Боба Ли Суэггера. И он сделает это завтра. Добблер сел во взятую напрокат машину и поехал назад, в отель. Он чувствовал в душе печаль и горечь. Войдя в комнату, он понял, что первый день его поисков прошел впустую. Шреку и его головорезам не потребуется много времени, чтобы понять, куда и зачем он исчез. Но отступать уже некуда. Он уже пожалел, что не купил себе чего-нибудь поесть, потому что внезапно почувствовал себя неимоверно голодным. Добблер повернул выключатель. Вспыхнул свет. -- Здорово, приятель! -- Перед ним стоял Боб Снайпер. -- Думаю, нам есть о чем с тобой поговорить. Ник опасался, что у нее может быть свидание, что стоянка напротив может оказаться занята, ну, короче, что что-нибудь будет не так. Но ему повезло, и он удачно припарковался напротив здания Управления ФБР на Лойола-стрит в 5.35 вечера. Салли вышла из дверей одна, перешла улицу, спустилась в бесплатный гараж под зданием и через минуту выехала оттуда на своей золотистой "хонде-сивик". Пристраиваясь в крайний ряд через несколько машин от нее, Ник пытался вспомнить, где она живет или по крайней мере говорила ли она об этом когда-нибудь в его присутствии. Когда "хонда" повернула на Ай-10, ведущую на восток. Ник оказался прямо за вей. Так они ехали до самого озера, а затем свернули под знак, указывавший дорогу на Джентилли-Вудс. Ник видел, как она остановилась у супермаркета "Филл-энд-Сэк". Когда через пять минут она вышла оттуда с двумя полными пакетами, он Решил, что настало время действовать. -- Салли! Эй! Салли! -- Он направился к ней через стоянку, стараясь идти как можно быстрее и в то же время следя за тем, чтобы это выглядело как можно небрежнее. Но как только она услышала его Голос, на ее лице сразу возникло подозрительное выражение, и Ник понял, что теперь все его заранее придуманные истории о том, что он якобы натолкнулся на нее чисто случайно, бессмысленны. -- Ник! Ты пытался меня выследить? Что ты здесь делаешь? Ты преследовал меня, подумать только! -- Ну да, преследовал. -- Тебе повезло, что у меня сегодня нет свидания. -- Это точно. Ты же самая популярная женщина в Новом Орлеане. Всегда об этом помню. -- Ник, у тебя тьма проблем. Ты хочешь и меня втянуть в них? -- Ты никому не говорила о том, что я тебе рассказал по телефону? -- О чем ты? Какой телефон? Когда мы последний раз с тобой говорили по телефону? Ты звонишь по телефону только тогда, когда тебе нужен какой-нибудь суперсекретный правительственный документ. А когда тебе ничего не надо, то твои чувства благодарности и такта беспробудно спят. Ты даже ни разу со мной не встретился. Ну и как мне расценивать твое появление здесь? Как знак внимания к моему новому платью? -- Оно очень красивое. -- Или к моим новым духам? -- О, ты знаешь, даже голова кружится от такого нежного запаха. -- Или, может, ты хотел сказать, что ты по мне очень соскучился? -- Я действительно по тебе соскучился. -- Ник, что ты хочешь? Тебе же всегда что-то надо! Что угодно, только не я! Ты не хочешь поцеловать меня, переспать со мной или еще что-нибудь! Ты просто хочешь, чтобы я сделала тебе одолжение, которое будет стоить мне работы. -- Но тут нет ничего сложного. Все очень просто. Это займет у тебя всего две минуты. Я же знаю, что у тебя это получится. -- Что там опять? Выкрасть бумажник у мистера Ютея? Вынести М-18 со склада оружия? -- Всего лишь набрать для меня пару номеров. Ты это сможешь. Тебе надо будет связаться с муниципальной компьютерной системой. Вот и все. -- Я сама знаю, что я могу, а что -- нет, и не тебе давать мне советы. Ник, я просто не... -- Ты думаешь, я обратился бы к тебе, не будь это так важно? -- У тебя всегда все важно. Это всегда "еще одно маленькое одолжение". Почему бы тебе самому не пойти к Хэпу Фенклу и не объяснить все? Он к тебе хорошо относится. К тебе все хорошо относятся. -- Ну... так просто не получится, поверь мне. Салли, мне надо, чтобы ты вошла в компьютерную систему городского регистра автомототранспорта. Мне нужна фамилия... или номера... я даже сам не знаю. -- О чем ты говоришь? -- О такси. Разве я еще не сказал? Такси. Я ищу... э-э... и сам не знаю, как это назвать. -- Когда? -- Что -- когда? -- Когда? Когда тебе это надо?! -- Я надеюсь... Я надеюсь, что ты позволишь пригласить тебя на ужин. Ну а потом, я надеюсь, ты позволишь отвезти тебя обратно в центр. Я надеюсь, что там ты поднимешься по ступенькам. И опять-таки надеюсь, что ты сделаешь это сегодня вечером. -- О Господи, Ник, тебя надо хоть чем-то вознаградить за такое бесстыдство! Сейчас ты превзошел даже самого себя! -- Салли... Я просто не могу сказать тебе, что это для меня значит, я не могу сказать тебе, для чего это нужно и с кем я сейчас иду вместе по одной Дороге... Но я прошу тебя, поверь мне! Это очень важно! -- О Господи, Ник. У тебя есть двадцать пять центов? -- Двадцать пять? ~ Да. Давай сюда. Жди. -- А зачем тебе? -- У меня на самом деле сегодня свидание. Придется отменить. -- Как? Ты же сказала... -- Ник опешил. --А с кем? -- С Нормом Феспером. -- Господи, с этим адвокатом... Тогда давай звони. То, что ты сделаешь, гораздо полезнее для человечества, чем это свидание. -- И я так думаю! -- с улыбкой ответила она и направилась к ближайшему автомату. Джули держали взаперти в каком-то металлическом сборном домике. В комнате воняло ржавчиной и старой краской, но было тепло и сухо. У нее даже был телевизор. Еду приносили три раза в день. В принципе есть было можно. Ей приносили журналы, и каждые три дня кто-то, кого она ни разу не видела, менял постельное белье. С одиннадцати до двенадцати и с трех до четырех ей ежедневно устраивали длинные прогулки по безлюдным полям. Гуляя, она могла видеть вдалеке горы. Рядом всегда находились двое охранников. Оба были латиноамериканцами и никогда не смотрели ей в глаза. Их отношение к ней можно было назвать равнодушной строгостью. Джули была практичная женщина и хорошо понимала, что ненавидеть их бесполезно. -- Где мы находимся? -- спрашивала она. -- В Виргинии или Мэриленде? Мне кажется, что это где-то на востоке. Ей никто не отвечал. Но Джули знала, что, скорее всего, это было так, потому что уже наступали холода. Живя все эти годы в пустыне, она уже совсем забыла, что это такое. Но сейчас холод проникал ей в душу, от него не спасал толстый шерстяной свитер, который ей давали надевать на прогулки или во время сна. Когда она просыпалась, на стеклах был иней, воздух был сухой и хрустящий, а небо -- до боли голубым. В конце концов ее привели к какому-то мужчине с безжалостными глазами. Он был похож на помощника шерифа, которого Джули однажды видела после того, как тот убил троих человек. Она поняла, что сейчас перед ней один из тех, кто вполне заслужил ее ненависть. -- Где я нахожусь? На каком основании вы так обращаетесь со мной? -- Это не мы с вами так обращаемся, миссис Фенн. Это ваш друг Суэггер так с вами обращается. -- Это полнейшая чушь. Чушь, чушь, чушь. Боб Ли никогда бы не сделал мне больно. -- Я здесь не для того, чтобы обсуждать с вами эти вопросы. Боб Ли Суэггер преступник и убийца. Мы должны его арестовать. Он опасен для страны. -- Еще большая чушь. Боб Ли никогда не смог бы совершить что-нибудь порочащее его страну. Он воевал и проливал за свою страну кровь во Вьетнаме, где был тяжело ранен. Он любит свою страну. Мужчина терпеливо ждал, когда она закончит, потом сказал: -- Боб Ли Суэггер покушался на президента своей страны. Он крайне опасен. Его надо остановить. Мы используем вас, чтобы остановить его раз и навсегда. Это наш долг перед этой страной. -- Я не знаю, кто вы и почему вы так со мной поступаете, но, когда я слышу слова "долг" и "эта страна" из ваших уст, мне хочется плюнуть вам в лицо. Мне кажется, что вы просто-напросто банда гангстеров и вам надо спасти не эту страну, а свою шкуру. -- Вы находитесь здесь для того, чтобы помочь нам остановить Суэггера. Вот и все, что нам от вас надо. Я предлагаю вам добровольное сотрудничество. Мне бы не хотелось, чтобы вы ненавидели меня. Было бы лучше, если бы вы все-таки согласились сотрудничать со мной и с вашей страной. -- Вы и моя страна -- это не одно и то же. -- Я и есть ваша страна, -- возразил он. -- Я -- та часть вашей страны, которая выступает за то, чтобы все было сделано по закону и так, как надо. -- Послушайте, если вы думаете, что, даже используя меня, вам так легко удастся заполучить Боба Ли Суэггера, то тогда вы самый настоящий дурак. Это была явная бравада. Джули понимала, что он далеко не дурак, и искренне жалела, что это так. Их было слишком много: ужасный отвратительный коротышка Пайн, весь в татуировках и шрамах, с маленькими поросячьими глазками, похожие на роботов латиноамериканцы и несколько белых -- все вооруженные до зубов, подтянутые и сильные. Как Боб Ли Суэггер сможет противостоять всей этой силе? Он был обыкновенный человек, а она слишком хорошо знала, что случается с обыкновенными людьми в таких обстоятельствах. Они снова отнимут у нее Боба. -- Как вы меня нашли?... -- Добблер выглядел совершенно растерянным. -- У меня еще остались кое-какие друзья в этих краях, сэр. Они передали мне, что какой-то человек, похожий на педика, спрашивает обо мне на улицах. -- Ответив, Боб надолго замолчал. Они были в пути уже несколько часов. Боб увозил Добблера на своем пикапе все дальше и дальше в горы. Они ехали по пыльным безлюдным дорогам, по еле заметным тропам, чуть ли не сползая в воду по скользким берегам рек, взбирались на крутые, почти отвесные, скалы. То там то здесь им попадались старые брошенные у дороги трейлеры или обветшалые хижины. На одном из поворотов из-за горных вершин прорвался яркий луч света и перед Добблером в цветах и красках открылся весь окружающий его мир: высокие, зеленые шапки жестоких, безжалостных гор, леса и долины. Он вздрогнул. Ужасное место. В конце концов он не выдержал: -- Несколько дней назад вы... вы убили очень много людей. -- Да, но они то же самое собирались сделать со мной. -- Я знаю о вас все. Я изучал вас в течение нескольких месяцев. -- Да и я вас припоминаю, -- неожиданно откликнулся Боб. -- Там, на стрельбище в Мэриленде. Вы все время смотрели на меня, небось думали: "Ну и типчик!" Для вас я был не больше чем дикий невоспитанный медведь. -- Вы поразительный человек. Вас же преследовала одна из самых безжалостных и мощных разведок мира, полностью укомплектованная бывшими сотрудниками ЦРУ и военными. А вы их всех уложили. Те, кто остался в живых, элементарно могут вас уничтожить, но все равно в общем вы победили. И они это тоже понимают. Вы их разбили. Боб плюнул в окно. -- Пока еще нет, -- сказал он, -- все закончится только тогда, когда я уложу в пластиковый мешок для трупов вашего полковника Шрека, а рядом с ним его приятеля Пайна. И верну себе то, что они у меня украли. Мою женщину. Кроме того, мне надо смыть позор со своего имени. Ну ладно, а теперь выкладывайте, какого черта вы сюда приперлись? -- Вообще-то, по двум причинам. Первая -- потому, что их надо остановить. А вторая -- потому, что вы единственный, кто может это сделать. -- Они платили вам за вашу работу слишком долго. Не поздновато ли перебегать на другую сторону в игре? Добблер открыл свой дипломат: -- Здесь, на этой пленке, записано все, что они натворили. Мне неизвестно, кто это записывал, но кажется, тут замешаны какие-то шпионские тайны. Меня втянули в это дело, совсем ничего не объяснив. Вы знаете, что все это значит? -- Я знаю даже больше, чем вы думаете. -- Да, конечно. Вы просто обязаны знать. Вы знали все с самого начала. Ну так вот, я просмотрел эту пленку. Этого было достаточно. -- И что же на ней? Доктор сделал паузу, потом промолвил: -- Освенцим в джунглях. В начале одиннадцатого Салли дала понять, что гастрономическая часть ужина закончилась. -- Ну что ж, неплохо. Ужин был просто прекрасным. Ты был очень любезен и внимателен. Я никогда в этом не сомневалась. Но тебе еще нужны эти номера, да? Ты заставляешь меня отплатить тебе за чару приятных часов, проведенных вместе. Придется сделать тебе одолжение. -- Разве я на этом настаивал? Мы говорили об одолжении? -- 0-о! О чем мы только не говорили! И о твоем юридическом факультете, и о моей несостоявшейся помолвке с Джеком Феллоузом, и о том, почему я уехала из Каппы на Оле Мисс тогда же, когда расстроилась наша с Джеком помолвка, и о том, когда ты последний раз спал с женщиной, -- обо всем этом мы с тобой довольно-таки приятно поговорили. А шесть минут назад, мне кажется, мы говорили о моей безумной любви к Сэму Хоксу, который в школе был футбольным защитником. -- Да... -- Итак, время истекло, и ты уделил мне все внимание, которое у тебя было отведено для этого. Да, вот он весь ВТД Ник, Весь Такой Деловой Ник, как называют тебя у нас все женщины. Все эти годы, пока рядом с тобой была больная жена, ты даже ни разу не взглянул ни на одну из нас! Такие мужчины, как ты, большая редкость. Это говорю тебе я. Ну ладно, пошли, проверим твои номера, ВТД Ник. -- Пошли. Ник оплатил счет, и они вышли к зданию Управления. -- Так, и что же мне там искать? -- Я хочу, чтобы ты просмотрела все муниципальные лицензии на право вождения такси, выданные за последние два года. Сначала по номерам. Я ищу номера с буквами "Р" и "О", потом пропуск, "Д", "О", что-то в этом роде. -- Гм, не так много. -- А потом просмотри по фамилиям и именам. Все лицензии. Мне нужны те, что начинаются с "Ром" или "ДО" или наоборот, на них заканчивающиеся. И естественно, все комбинации с "РОМДО" или "ДОРОМ". -- Ник! -- Ну что? -- Ник, какого черта... -- Я думаю, что человек, который хотел меня найти, зашифровал в этих словах ответ. Первая моя мысль была, что это название какой-нибудь организации. Но теперь я понял, что это не так. Этим он хотел показать мне, где и как он спрятал то, что собирался мне передать. Единственное место, где он мог это спрятать, была та машина, которая и привезла его на свидание с собственной смертью. Поэтому он либо запомнил фамилию и имя водителя такси, либо номер самой машины. Понимаешь, он так или иначе должен был все равно запомнить эту машину, поэтому... -- Хорошо, я попробую. Но обещать ничего не могу. Она вдруг наклонилась вперед и поцеловала его в щеку. Ник опешил. -- За что? -- За то, что ты такой зануда, -- улыбнулась она и, махнув ему рукой, вошла в здание. Ник ждал. Дважды проезжавшая мимо полицейская машина притормаживала и освещала его фарами но его невозмутимое бледное лицо, плащ и дорогой галстук сами по себе служили для полицейских подтверждением его респектабельности, и они проезжали мимо. На улицах уже давно никого не было. Он знал, что внутри здания работа идет, ФБР никогда не спит. Ему казалось, что он видит сквозь стены фигуру Салли, склонившуюся над компьютером, даже слышит мерное жужжание работающих электрических приборов. Ник знал, каким странным может быть спокойствие этого здания ночью -- таким, наверное, бывает только вечный покой под могильной плитой на кладбище. Первый год работы здесь он часто проводил в ночных дежурствах, поэтому он как никто другой чувствовал тишину и спокойствие никогда не засыпающего здания. Наконец она появилась. Но по дрожи в ее голосе Ник понял, что результаты были неутешительные. -- Ну что, какие новости? -- спросил он. -- Ник, я пыталась несколько раз. Но, по-моему, мало что получилось... -- Ты что-нибудь выяснила? -- Во-первых, с номерами вообще ничего не вышло. Все номера машин просто-напросто обозначены Цифрами, там нет никаких букв. Ни один номер такси не начинается с буквы "Р". -- Черт побери, правильно! Мне кажется, я даже знаю почему. --Я пробовала всякие комбинации цифр... -- продолжала Салли. 0'кей. Это вопрос снимаем. Что с именами? имена-то ты принесла? Она протянула ему распечатку. Ник приоткрыл дверцу машины, чтобы в кабине зажегся свет. -- Не густо, -- вздохнула она, -- и к тому же малообещающе. Два имени и одна фамилия, которые начинаются с "РОМ" и в которых другая часть начинается с "ДО". -- Черт, -- выругался Ник, чувствуя себя полным идиотом. -- Ник, не принимай это так близко к сердцу. -- Да нет, я просто... Но он не закончил. Он посмотрел в один конец пустынной улицы, потом в другой. Неужели еще одна ошибка? Он снова взглянул на имена. РОМНЕИ ДОНАХЬЮ РОМАН ДОХЕНИ Д'ОРЛИ РОБАРДС Больше ничего не было. -- О Господи... -- Ник был почти в отчаянии. -- Все плохо? Он кивнул. -- Ты принесла мне как раз то, что я и просил. Но... почему он написал только часть имени и часть фамилии? Я просто не могу никак... -- Ник замолчал. Все его мысли и логические умозаключения по поводу последнего послания Эдуарде Ланцмана неожиданно испарились. "Ладно, -- подумал он. -- Здесь действительно что-то очень хитрое и непростое. Надо еще раз все проверить, просмотреть имена, сверить номера машин..." -- А остальные имена? -- Должны быть на другой стороне. Я выбрала всех водителей, чьи фамилии начинаются с "Р" или "Д", а потом -- чьи имена начинаются с этих букв. Это я их разделила так. Если тебе не нравится... -- Нравится. Понимаешь, я вижу их, я вижу эти буквы на линолеумовом полу, на плитках, вижу, как они исчезают в луже крови... -- Внезапно остановившись, Ник уставился на распечатку. -- Ник! Ник, с тобой все в порядке? Ник, что происхо... -- Боже милостивый! Не может быть! -- Он покачал ей на какое-то имя. -- А если кровь слилась в некоторых местах и соединила буквы там, где они совсем не должны быть соединены? Может быть, он умер, не успев дописать? -- Я не... -- Смотри, Салли, смотри... Он написал имя, но две последние буквы слились в самом верху. Ник чувствовал, что это именно то сенсационное открытие, которое бывает, может, раз или два за всю карьеру, когда по воле случая или в результате интуитивной догадки все сходится и становится на свои места. -- "Н" и "И" были в конце этого имени. Они слились и получилось "М". Тогда он написал средний инициал и почувствовал, что уже не может дописать фамилию до конца. Вот теперь смотри. Он ткнул пальцем в распечатку. Там было написано: "РОНИ Д. ОВИН. Сан-Кэб, штат, 5508, Сент-Чарльз-авеню". Это была замечательная работа. Шрек был восхищен. Управление картографии министерства обороны создало настоящий шедевр. Воспроизведенные в пластике, перед ним были уменьшенные вершины, горы, хребты и долины Уошито. Длина макета была двадцать футов, ширина -- почти шесть. На рельефной карте, окрашенной в зеленый цвет точно в тех местах, где спутник заснял леса, длинный горный хребет, разветвляясь, образовывал целую сеть лабиринтов- головоломок. Здесь было все: Черный Шип, Ветряная Ступень, гора Штык, Долина Большой сделки... -- Ну, как вам, мистер Скотт? -- спросил Шрек. Человек в инвалидной коляске наклонился вперед, и его острый снайперский глаз вонзился в стоящий перед ним макет. Пространство... -- произнес он. -- Мне нужно большое пространство. Попробуем поменяться. У нас есть женщина, у них кассета Добблера. Они захотят произвести обмен. Мы согласны поторговаться. Возьмем ее с собой и вытащим их при помощи этой приманки. -- Не беспокойтесь ни о чем, -- промолвил Лон. -- Дайте мне возможность сделать этот выстрел, и я гарантирую вам, что не промахнусь. -- Мистер Скотт, -- сказал полковник, -- простите меня за невоспитанность, но быть вежливым или воспитанным не мое дело. Вы будете выступать против настоящего боевого снайпера. Вы абсолютно немобильны. Простите, но у вас нет ног. Может так случиться, что вам придется стрелять под его огнем. А вы... неподвижны. Он может двигаться, а вы -- нет. А что, если он нас убьет или вам придется отступать? Вы останетесь один, парализованный и беспомощный. Вам некому будет помочь. Вам ничего не останется, кроме как умереть. Скотт выдержал долгий, пристальный взгляд полковника. Аристократическая голова и сильные плечи на столь немощном и убогом теле! Шрек до сих пор не мог к этому привыкнуть. -- Понимаете, полковник, вы подарили калеке шанс, которого не было ни у одного калеки в мире: вы дали мне шанс побывать на войне. -- Он печально улыбнулся. -- Вы дали мне возможность проверить себя в поединке с великим соперником. Вы дали мне шанс почувствовать себя человеком, пусть всего на несколько секунд... И я хочу этим воспользоваться. Шрек, помолчав, ответил: -- Я не знаю, кто вы, мистер Скотт, и что вы там натворили за всю свою жизнь, но я вам честно скажу -- вы мужественный человек. В Сан-Кэбе у них чуть не опустились руки. Сначала им сообщили, что Рони Д. Овиц, израильский эмигрант, два месяца назад был ранен в шею во время ограбления. Его такси оказалось поблизости. Несмотря на касательное ранение, в общем, не принесшее ему никакого вреда, он бросил такси и ушел работать к своему двоюродному брату продавцом в престижный загородный магазин. Но его машина все еще находилась в собственности Сан-Кэба. По документам ее сразу же разыскали: она оказалась в одном из кварталов города, где на ней уже работал другой таксист. Диспетчер, столкнувшись с двумя людьми, у которых были удостоверения ФБР и очень серьезные лица, колебаться не стал. Он вызвал машину и через минуту сообщил, что она сейчас находится во французском квартале и будет здесь через десять минут. -- Ну, что там у тебя опять, Чарли? -- Таксист был настроен не очень дружелюбно. -- ФБР. Два агента ФБР. Они... -- Эй, я ничего такого не делал... -- Успокойся, старина, все в порядке, -- сказал Ник как можно спокойнее. -- Тебя это не касается. Это касается машины. -- Этот старый тарантас вечно приносит неудачу! Рони Овица тогда чуть не угробили, а перед этим Тима Района убили прямо в нем... Но Ник его не слушал. 0'кей. Вот он сидит на заднем сиденье. Он знает, что его преследуют. У него всего несколько секунд. Что он сделает? Багажник? Но как он откроет багажник? Нет, в багажник он это не спрячет. Под переднее сиденье? Нет. Таксист может заметить, что он там что-то прячет, и вытащить это после его ухода. Извинившись перед Салли, Ник залез в кабину автомобиля. Это был "форд-фэрлэйн" 1987 года выпуска. Он уселся поудобнее, закрыл глаза и вдохнул запах старой краски и резины, какой-то безликий кислый дух, оставшийся здесь от тысячи других пассажиров, сильную вонь бензина и масла и, как ему показалось, легкий, похожий на медь, душок страха. Страх Рони Овица и Тима Района. К тому времени, когда они подъехали к отелю, Ланцман наверняка уже знал, что он не жилец на этом свете, поэтому здесь был запах страха и Эдуарде Ланцмана. Он должен был быть хладнокровным. Он понимал все до своей последней минуты. И держался. Неизвестно, что им руководило -- патриотизм, вера или мужество, -- все равно это было сильное и прекрасное чувство. Да, он был настоящий мужчина. Таких мало... Ник вылез из машины, решив посмотреть на нее с другой стороны. Заглянув внутрь, он оперся рукой о край сиденья и почувствовал, как упругое, пружинящее покрытие у него под рукой вдруг куда-то ушло. Не удержавшись, Ник упал сверху. Под опрокинувшимся сиденьем он обнаружил целую гору самого обыкновенного мусора. Здесь были обертки от конфет, сигаретные пачки, расчески, ручки, монеты по двадцать пять центов, значки, две игральные карты, визитки и небольшой рулон тяжелой бумаги. -- Ник, -- склонилась над ним Салли, -- это оно? Ник поднял рулон. Осторожно развернув его, он увидел, что это особый тип секретной светочувствительной бумаги, которая используется при копировании фотодокументов. Он сразу же свернул рулон обратно, опасаясь, что на бумагу может попасть свет. Достаточно было подержать эти материалы на солнце всего один час -- и от них бы ничего не осталось. Скопировать их было невозможно. Этого не мог никто, разве что гении из легендарной лаборатории ФБР по обработке документов. Сначала шло письмо на испанском, адресованное какому- то генералу Эстебану Гарсия де Раджиджо. "Четвертый воздушно-десантный диверсионный батальон Первой бригады Первой дивизии ("Акататл"), Сальвадорская Армия". Внизу стояла подпись Хыо Мичама. В письме говорилось, насколько позволили понять Нику его скудные познания в испанском, что то дело, о котором они условились устно во время их последней встречи, было выполнено одной весьма серьезной организацией, с которой сам генерал очень хорошо знаком, и что в интересах обеих сторон -- закончить все это дело как можно скорее. Автор также брал на себя смелость и прилагал некоторые основные документы операции -- совершенно секретные, -- чтобы генерал мог сам убедиться в том, что этим делом занимались очень серьезные и профессионально подготовленные люди, и не предпринимал в дальнейшем никаких самостоятельных шагов, дабы не принести вред тому делу, которому они оба так свято и нерушимо служат. Ник поднес документ поближе к глазам, чтобы разобрать надпись в правом верхнем углу. Это было Приложение Б. Глава 35 Когда Лон не был занят стрельбой, он изучал карту. Здесь, в штабе РэмДайн, который располагался в металлическом сборном доме в центре штата Виргиния, были созданы все условия для такой работы. Начал он с тренировки памяти. Разделив весь макет на квадраты, он пытался каждый из них в отдельности проанализировать в своем мозгу. Он работал медленно, не спеша, шаг за шагом изучая все особенности гор и долин, тщательно взвешивая все "за" и "против", прежде чем перейти к следующему квадрату. Сидя в своем инвалидном кресле, он задумчиво рассматривал пластиковый макет, легонько постукивая пальцами по своему большому животу. Запомнив весь макет до самых последних мелочей, так, что он даже стал ему сниться ночью, Лон приступил к выбору места и просчету линий огня. Ему нужны были определенные расстояние, высота, открытая точка обзора, солнце за спиной, никаких поперечных ветров и максимум естественной маскировки. Одно за одним проверял он выбранные им несколько мест по этим показателям, сравнивая все положительные и отрицательные стороны. Когда Лон Скотт работал, на его лице не было никаких эмоций. Это было спокойное, безрадостное лицо типичного янки из Новой Англии, лицо человека, который звал, что такое смерть, потому что сам представлял собой наполовину труп. Наконец, после нескольких дней серьезного изучения карты, он позвал полковника Шрека. Вот здесь, -- сказал он. -- Я выбрал это место. Его палец коснулся точки в глубине долины, расположенной в середине гор Уошито, неподалеку от города Блу-Ай. Шрек наклонился прочитать название под пальцем Скотта, которое уползало на другой скат гребня. "ДОЛИНА БОЛЬШОЙ СДЕЛКИ" -- было написано там. Добблер был поражен тем, как просто нашел его Суэггер. По натуре самоуверенный, он полагал, что Боб будет восхищен его подвигом, засыплет его вопросами и, вообще, очень обрадуется. Но Суэггер по-прежнему молчал, и Добблер сам стал изливать ему душу, его как прорвало. Он все говорил, говорил и никак не мог остановиться, исповедуясь Бобу во всех своих грехах, слабостях, страхах и ошибках. Даже всплакнул, радуясь в душе тому прекрасному представлению, которое сам разыграл. Боб изучающе смотрел на него и ничего не отвечал. -- Чем я могу быть вам полезен? -- приставал Добблер. -- Скажите, и я все сделаю. Боб не обратил на эту реплику никакого внимания. -- Вы мне не доверяете? -- допытывался Добблер. -- Не в этом суть. -- Почему вы меня ни о чем не спрашиваете? -- Вы уже достаточно сказали. Вы сказали даже больше, чем нужно. -- Неужели вам не интересно узнать, что думает Шрек? О его отношениях с Пайном? Неужели вы не... -- Вы можете сказать мне, как их убить? -- Э-э... нет, наверное. -- Тогда вы не можете сообщить мне ничего интересного. -- Но есть еще много... -- Вам кажется, что то, что вы мне сейчас рассказали, очень важно. Но для меня вся ваша информация не играет никакой роли, потому что она не даст мне через неделю никакого преимущества. Приберегите ее для Мемфиса, он вас выслушает. А теперь оставайтесь здесь и никуда не ходите, понятно? Вы теперь превратились в еще одну проблему, которую мне придется решать. Это было только начало. Боб отправлялся вместе со своей винтовкой неизвестно куда на несколько часов, оставляя бедного Добблера одного в закрытой хижине. Бобу не пришлось долго объяснять Добблеру, что ходить одному в этих глухих краях -- значит просто добровольно подвергать свою жизнь смертельной опасности. В хижине было холодно. Добблер дрожал с утра до вечера, но, когда он подбрасывал в огонь очередную порцию дров. Боб ему строго напоминал: -- Если вы не прекратите эти штучки, я устрою вам камин в вашей собственной голове. Делать было нечего. Время шло. Добблер испытывал ужасный дискомфорт из-за отсутствия здесь удобств цивилизации. Он был в отчаянии от того, что здесь нет туалета и туалетной бумаги, что ему все время приходится ходить в одних и тех же носках и в том же нижнем белье. Он ненавидел вонь своего собственного пота и поражался, почему это он всегда грязнее, чем Боб. Однажды вечером, когда в лесу уже почти стемнело, с шумом распахнулась входная дверь. Добблер в ужасе вскочил, будучи в полной уверенности, что их накрыл один из рейдовых отрядов полковника. Но он ошибся. Перед ним стоял широкоплечий молодой человек с короткими светлыми волосами. На нем был помятый костюм и плащ, под которым, казалось, по меньшей мере, четыре пистолета. Выражение на его лице не сулило ничего хорошего. Наверное, это Мемфис, догадался доктор. Так оно и было. Добблер улыбнулся, стараясь понравиться новому человеку. -- А это что еще такое? -- поинтересовался Ник, показывая на него. -- Говорит, что работал на Шрека. Перешел на нашу сторону, потому что, видите ли, раньше не мал, что эти люди -- нацисты. Он притащил с собой видеокассету с записью их зверств. -- Вы кто такой, сэр? Вы действительно работали на Шрека? -- обратился Ник к доктору. -- Меня зовут Дэвид Добблер. Я выпускник университета Брандейса и медицинского факультета Гарварда. Я практикующий психиатр, хотя несколько лет назад меня лишили этого права... -- Это тот умник, который еще в Мэриленде держал меня за подопытного кролика. -- А, вот оно что! -- Как я уже рассказывал мистеру Суэггеру, я совсем недавно обнаружил, что все операции Рэм-Дайн проводились не в национальных интересах, как мне это говорили, а в интересах жалкой группы бандитов и подлецов. Действительно, я почувствовал... -- Все это чепуха, сэр, -- сказал Мемфис, у которого был особый дар полицейского моментально замечать слабости человека и уметь их максимально выгодно для себя использовать, -- скорее всего, вы обнаружили нечто такое, за что Шрек, если бы узнал, наверняка бы вас убил... И наверное, он так и сделает. -- Да, он мог бы убить... У меня есть улика... Бойня... -- Улика, -- фыркнул Ник, -- мир полон улик! -- Это визуальное доказательство. Оно записано на видеокассете. Боб кивнул на кассету, небрежно брошенную на камин. -- Он говорит, что там все заснято. -- Да, это так ужасно... -- Добблер казался взволнованным. -- Женщины, дети, все в воде... Из пулеметов... смеющиеся солдаты, их командиры -- одни американцы... -- И что, Шрек тоже там есть? На кассете? --удивленно спросил Ник. -- Да. И коротышка Джек Пайн тоже. Они там все командуют. Там еще сальвадорский генерал. Это все... Ник повернулся к Бобу: -- Кассета наверняка нам пригодится. Именно это и было мотивом убийства архиепископа. С этими данными мы можем надеяться, что вновь будет проведено расследование, и не исключено, что обнаружится еще кое-что любопытное. Боб на секунду задумался: -- Поговори с ним сам. Узнай, что он действительно может предложить. Я пока выйду, а то вы, умники образованные, мозолите мне глаза, как пара свиней, которые в сухую погоду наконец-то нашли большую лужу. Потребовалось некоторое время, прежде чем Ник и Добблер, бывшие поначалу непримиримыми противниками, нашли общий язык. Боб ушел куда-то со своей винтовкой, и, пока они тут разговаривали, где-то вдалеке раздавались одиночные выстрелы. Когда Суэггер вернулся, Ник заметил, что он явно не в духе. -- Ну и что ты узнал, Мемфис? -- спросил он. -- Вот смотри, с его кассетой и моим Приложением мы вполне можем их уничтожить и доказать, что ты невиновен. Но Боб, ничего не ответив, прошел в комнату, где у него хранились смазочные и протирочные материалы, и начал тщательно и аккуратно чистить ствол винтовки. По его внешнему виду нельзя было сказать, что он категорически против аргументов Ника, но все-таки на лице у него мелькала тень неудовольствия. Ник подошел к нему, держа в руках кассету и рулон: -- Вот Приложение Б. Оказывается, это просто расширенная копия файла ФБР в исполнении ЦРУ. Здесь чуть больше материалов о РэмДайн и указаны все имена, которые опущены в файле ФБР. Факты все те же самые. РэмДайн была образована в 1962 году, сразу после событий в Заливе Свиней. Кто стоял у истоков создания этой организации? Думаю, это было детище кого-то из бывших сотрудников ЦРУ, активно участвовавшего в планировании и проведении вторжения на Кубу. Но, когда операция провалилась, он первый стал расправляться с неудачниками. -- Да, -- поддакнул Добблер, -- Залив Свиней -- это явная демонстрация бессилия, проигрыша, слабости нервов. А они очень не любят проявления слабости и свидетелей... -- Естественно, -- добавил Ник. Добблер продолжал: -- Залив Свиней -- это было только начало ослабления Америки. Это было начало компрометирования ее облика, изменения самого образа мысли, увиливания и обмана. Кстати, и операция против вас была спланирована не на честном противоборстве, а на использовании ваших собственных слабостей и недостатков. -- Ее название взято тоже оттуда, из Залива Свиней, -- перебил доктора Ник. -- РэмДайн, большая "Р" и большая "Д". Согласно существовавшему тогда фонетическому алфавиту, это означало "Ромео Дог", что соответствовало позывным Второго батальона Двадцать шестой бригады, которая высадилась на Ред-Бич. Может быть, название РэмДайн в какой-то степени символизирует прошлое и олицетворяет надежду на будущее? Кажется, так вы говорили, док? -- Это были фанатики, -- сказал Добблер, -- искренне верившие в это. Они надеялись восстать из руин, как Гитлер. Это было их путеводной звездой. Только непонятно к чему. Боб молча слушал, продолжая чистить ствол винтовки. Периодически он смотрел его на свет и повторял все снова. -- Боб, мы можем их засадить. В тюрьму. Это будет вполне счастливый конец. Справедливость восторжествует. -- Ник никак не мог успокоиться. -- Он прав, мистер Суэггер, допущены ужасные ошибки, -- не замолкал Добблер. -- Но мир все равно стремится к порядку. Для нас это вполне подходящее решение. Боб хмуро посмотрел на них. -- Это все слова, -- наконец вымолвил он. -- Во Вьетнаме у нас была поговорка: "Не надейся на авось!" Сейчас как раз тот случай. Все ваши слова не имеют никакого смысла. Он вынул шомпол, отсоединил ствол от затвора и стал чистить газовую камеру, затворную раму, сам затвор и ударно-спусковой механизм при помощи протирки и ершика, относясь к этой процедуре самым серьезным образом. -- Но у нас же все есть! -- взорвался Ник. -- Или почти все! Я не знаю, какие задачи РэмДайн ставила перед собой в начале шестидесятых, скорее всего, это уже теперь останется тайной истории, но потом она стала выполнять различные нелегальные задания ЦРУ по поставке вооружения и военного снаряжения в разные горячие точки. Серьезные политические операции начинаются, похоже, с момента увольнения из армии Шрека и его прихода в РэмДайн с целью создания более оперативного и тренированного подразделения. Видимо, ему все-таки удалось создать нечто похожее на "зеленые береты". Эти люди действительно воевали и кое-что повидали на своем веку. В начале семидесятых они были в Африке, в конце семидесятых и начале восьмидесятых -- на Ближнем Востоке, позже довольно долго-в Центральной Америке. Когда в какой-нибудь слишком спесивой банановой республике возникала необходимость в применении силы, а не мозгов, Рэм- Дайн сразу же с готовностью высылала туда своих опытных головорезов. Но таких вещей, как в прошлом году на реке Сампул, эти мерзавцы еще не вытворяли! Они об этом когда-нибудь говорили, доктор? -- Нет. У них идеальная военная дисциплина. Я сам ничего не знал до тех пор, пока не увидел кассету. А это дело с архиепископом... Они говорили, что он замаскировавшийся коммунист, который подрывает стремление мира к прогрессу и процветанию; что его надо остановить, чтобы достигнуть хоть какого-то перемирия; что он противник этого перемирия. Ник наклонился к Бобу: -- Вот главное. Двести человек, большинство из них женщины и дети, -- все были расстреляны там. ото совсем не ошибка и не случайность. Это и есть тайна реки Сампул. Они сознательно планировали всю операцию. -- Ник на мгновение остановился. Наконец- то ему удалось привлечь внимание Боба. -- Вот чем их можно взять. Только Приложение Б достойно внимания. С его помощью можно убрать Шрека, Пайна и всех этих сволочей, неужели ты не понимаешь? -- Он протянул Приложение доктору. -- Здесь есть докладная записка Шрека какому-то высокопоставленному лицу. Фамилия зачеркнута, что еще раз говорит о том, как эти тузы защищены. Датирована 2 мая 1991 года. Послана по дипломатической почте США из посольства в Сальвадоре. Читайте, доктор. Добблер взял в руки документы. "Только на основании наблюдений! Вашингтон, округ Колумбия. Место отправления: батальон "Пантеры", тренир, база Окалупо, Сальвадор. Генерал де Раджиджо согласен с тем, что против мирного населения должны быть предприняты решительные меры. Однако он считает, что его солдаты, набранные из таких же слоев населения, еще морально не готовы к подобной операции. Мои инструкторы изолировали два взвода батальона "Пантеры" и уже достигли реальных результатов в воспитании у них мужества и решительности. Мы выступаем в район реки Сампул в июне и проведем в этом районе первую операцию по борьбе с партизанами. Ускорьте подготовительную программу, чтобы приблизить эту дату. Раймонд Ф. Шрек" Наступила тишина. -- Понимаешь, -- нарушил молчание Ник, -- какой- нибудь кабинетный гений сидит себе размышляет, изо всех сил пытаясь придумать, как ему привлечь партизан к переговорам. Но на них никак нельзя надавить. Ничего не поделаешь. Они слишком тесно контактируют с местным населением. И тут у этого грамотея возникает идея: а не послать ли в этот район несколько боевых подразделений с заданием: деревни -- спалить, а местных жителей -- расстрелять. Вся эта бойня была заранее подготовлена и разыграна как по нотам. Смысл был в том, чтобы до смерти запугать всех остальных жителей и навсегда отбить у них желание снова помогать партизанам. А тем в такой ситуации ничего не останется, как пойти на переговоры. Но самое ужасное, что вся эта система сработала! И этот подлец сидит где-то и гордится, что он такой умный, что все у него получилось. Мол, он сделал нево