рда: -- В чем дело, что вы от меня хотите? Он заметил, с каким недоумением Келсо посмотрел на Ховарда. Ховард не замолкал: -- Ник, все может развиваться по двум сценариям. Только по двум! Для нашего общего блага -- твоего, моего, всего ФБР и страны -- лучше, если это будет общий путь. -- Ну и какой же этот путь? -- поинтересовался Ник. Келсо и Ховард снова молча обменялись взглядами, потом оба разом посмотрели на Хью. Тот весело улыбнулся. Наконец не выдержал Келсо: -- Ник, Боб Ли Суэггер -- убийца номер один. Мы выступаем за электрический стул для него. -- У тебя все нормально? -- спросил Боб. -- Да, я в порядке. -- Ответь на все их вопросы. Просто расскажи им всю правду. Вот и все. Хорошо? За стеклянной стеной комнаты для посетителей Суэггер выглядел осунувшимся и грустным. Усиленный микрофоном голос звучал очень громко. Джули Фенн положила руку на стекло, зная, что перед ней тысячи женщин точно так же прикладывали руку к стеклу, прощаясь со своими мужчинами. -- Боб, что рассказать? Эти люди не задавали мне никаких вопросов, они меня просто забрали к себе, и все. Чуть не целый месяц накачивали наркотиками и держали взаперти под охраной. Я ничего не могла сделать. Я даже позвонила шерифу Ахо, но он сказал, что у меня нет никаких доказательств. Мол, в данной ситуации они вынуждены позволить федеральным властям делать все, что те сочтут нужным. -- Джули, он дал тебе хороший совет. Нам с тобой абсолютно не о чем беспокоиться. Это просто предварительное расследование, поэтому они не могут меня выпустить. Ты же знаешь, это ФБР. Они все будут делать с пристрастием. -- Боб, я... -- Сэм все им сумеет растолковать, и я скоро выйду отсюда. Все наши проблемы исчезнут. Я хочу, чтобы мы вернулись назад в Аризону. Мне очень понравилось в этой пустыне. В Арканзасе слишком много народа. Мне бы хотелось осесть где-нибудь на юго-западе. -- Боб, я... Он улыбнулся ей через стекло. Но, глядя на его тюремную робу и наручники, Джули додумала, что улыбка получилась не очень веселой. -- Милая, -- сказал он, -- нам с тобой не о чем беспокоиться. Мы можем доверять правительству Соединенных Штатов. У Ника перехватило дыхание. Он с трудом понимал, чего от него хотят. -- Я... я... я не... -- Ник, причина только одна: он виновен! -- продолжал Ховард. -- Выстрел, который убил архиепископа Джорджа Роберто Лопеза, сделал Суэггер! Он должен ответить за это. Он... -- Нет! -- заорал Ник. -- Поймите же вы, я уже сто раз всем объяснял, это не он! Ховард, неужели ты не читал материалы допросов? Это же РэмДайн! РэмДайн подставила его в Новом Орлеане. Это Шрек, Пайн, Добблер и Лон Скотт. Они его просто очень ловко обманули. Скотт выстрелил его пулей. Пуля была выпущена из винтовки Боба, поэтому, естественно, на ней должны были остаться следы от ствола винтовки Боба. Скотт стрелял с купола кафедрального собора Святого Луиса... -- Ник, собор находится на расстоянии тысяча четыреста ярдов. Тысяча четыреста пятьдесят один ярд, мы измеряли, -- заметил Ховард. -- Ни один человек в мире не сможет поразить цель пулей такого калибра с расстояния тысяча четыреста ярдов из винтовки 308-го калибра. -- Правильно! Это был не 308-й калибр! Они взяли 200грановую пулю Боба и вставили ее в гильзу магнума "Эйч энд Эйч" 300-го калибра, натолкав туда целую тонну пороха. Пулю завернули в пластик или влажную бумагу и выстрелили из винтовки, у которой ствол был уже не 308-го, а 318-го калибра! Проверьте, поставьте эксперимент! Пусть это сделают эксперты! Вы увидите, что это возможно. Клянусь вам, если вы произведете обыск в доме Скотта, то обязательно найдете там этот специальный ствол. Об этом вы думали? Там вы искали? -- Лон Скотт умер в 1965 году. У вас есть свидетельство о его смерти. Того убитого на горе человека звали Джеймс Томас Олбрайт, а по первоначальному имени -- Роберт Пэрриш Олбрайт. -- Нет, вы еще дальше проследите этот путь! Настоящий Роберт Пэрриш Олбрайт умер в 1938 году в двухлетнем возрасте. Это было... -- Ник, -- спокойной сказал Хью Мичам, -- нет ничего удивительного, что молодой человек тянется к более взрослому и опытному товарищу, особенно такому мужественному и с таким героическим прошлым, как Боб Ли Суэггер. Но пойми. Ник, вся суть в том, что выстрел совершил Боб Ли Суэггер и никто другой. В этой войне против РэмДайн он, может, и проявил незаурядный героизм, мужество и храбрость, хотя это была обычная война между гангстерами. Сначала выстрелил Боб, потом Леон Тиммонс выстрелил в него. Боб убежал. Вот и все. РэмДайн больше не существует. ЦРУ никак не комментирует свои отношения с этой организацией. Да и не будет этого делать. Ты никогда не сможешь привлечь к суду ЦРУ, потому что это не в интересах национальной безопасности. Полковник Шрек был сложный, порой невыносимый, но талантливый человек. Как и Боб, он когда-то был большим героем. Как и Боб, он был просто очарован властью оружия, которое он, опять же, как и Боб, очень любил. Когда империя Шрека разрушилась, ему, скорее всего, понадобились деньги для поддержания определенного материального уровня, тем более что близилась старость, поэтому не исключено, что он оказался вовлечен в какие-то махинации с наркотиками. -- У него были миллионы... -- Мы их почему-то не нашли, -- продолжал Ховард. -- Единственное, что нам удалось установить, так это то, что он, бывший герой войны, запятнал себя сотрудничеством с ЦРУ в семидесятые годы. Оступившись один раз, он уже не смог подняться и покатился под откос. А потом ко всем его проблемам добавились еще и серьезные финансовые трудности. Вот и все. Это была война наркомафии или что-то в этом роде. Официальная версия его смерти будет следующей: несчастный случай на охоте в день открытия охотничьего сезона на оленей. Нас это не касается и ни в коей мере не интересует. Нас интересует совсем другое: Боб Ли Суэггер выстрелил в президента Соединенных Штатов из дома на улице Святой Анны. Дом этот находится во Французском квартале на расстоянии четыреста ярдов от парка Луи Армстронга. Он промахнулся и попал в архиепископа Джорджа Роберто Лопеза, величайшего миротворца современности, который хотел только одного -- справедливости в оценке и расследовании зверств на своей родине; его кончину оплакивает весь мир. Суэггер считается теперь убийцей номер один. У него нет выбора -- только электрический стул. Другого пути нет. -- Нет, -- отчаянно упорствовал Ник, все еще не теряя надежду объяснить этим идиотам, что белое -- это белое, а черное -- это черное. -- Нет, вы не понима... -- Ник, доказательства чересчур веские. Винтовка, молекулярный анализ состава пули и канала ствола, отпечатки пальцев, пустая гильза. Боб был в Новом Орлеане, у него были мотивы для этого поступка, у него была возможность, и он... -- Но это же подтасовка фактов! Они обманули его. Я же видел кассету. У Добблера была кассета с записью их зверств. У меня было Приложение Б! Я... -- Ник, Добблер скрылся. Мы объявили розыск по всей стране, но его нигде не смогли найти. Наверное, он умер, заблудившись в горах. Ник, мы даже не можем доказать, что он был вместе с вами в Уошито! У нас просто нет таких доказательств. Только всякие нелепые теории. -- Нет, -- не сдавался Ник, -- послушайте, ну послушайте же меня! Это все была умелая инсценировка! Боб потом сжег Приложение Б я пленку, потому что не хотел, чтобы пресса кощунственно наживалась на этом. Он настоящий герой. Он убил тех, кто зверски расстреливал женщин и детей в этой латиноамериканской стране, и теперь он... -- Ник, спустись с небес на землю, посмотри на вещи реально, -- сказал Келсо. -- Мы предлагаем тебе хороший вариант. Это больше, чем я бы сам мог тебе предложить, но твой шеф и мистер Мичам настояли. Поэтому выслушай нас. Это очень опасно -- не слушать других. Мы предлагаем тебе лучшее из того, о чем ты только можешь мечтать. Это идеальное предложение. -- Ник, Бобу уже ничто не поможет. Ему уже никогда не видать свободы. Он это знает. Знает это и его защитник. Тебе ничего не остается, как спасать самого себя, -- не унимался Ховард. -- Я не могу... -- пытался возразить Ник. -- Ник, очнись, -- перебил его Келсо. -- Считай, что Боб Ли Сузггер уже мертв. Его время прошло. Только идиот может не соглашаться с этим перед такой лавиной фактов и доказательств. У меня на руках доклад в сорок шесть страниц, сделанный баллистической лабораторией ФБР. Плюс письмо с угрозами президенту. У нас есть последний доклад Леона Тиммонса, где он подробно описывает, как ранил в грудь Боба Ли Суэггера в доме на улице Святой Анны в Новом Орлеане, обнаружив его там сразу после того, как тот выстрелил в президента. Более того, у нас есть ваши показания, где вы говорите, что Боб свалился вам на голову прямо из окна этого здания, сбил вас с ног, забрал ваш пистолет и угнал вашу машину. Неужели этого мало? Его дело уже решено. --Я... -- Ник, послушай меня, -- не вытерпел Ховард. -- Я могу выбрать и другой путь. Но если в первом случае ты выигрываешь, то во втором ты очень много теряешь. Третьего не дано. В любом варианте Боб будет мертв. Ты меня слышишь? Ник кивнул головой. -- Итак, первый путь. Тебя вызывают в суд как сотрудничающего свидетеля. Ты станешь героем дня. Ты будешь играть роль агента ФБР, который тайно был внедрен к Бобу Ли Суэггеру и прошел с ним под землей... -- Я... -- попробовал прервать его Ник. -- Заткнись и слушай, -- рявкнул Ховард и продолжил: -- ...который прошел с ним под землей и под угрозой смерти участвовал в перестрелке в баптистской церкви, откуда опять через подземный ход скрылся с ним для того, чтобы совершить весь этот путь. Ты втерся к нему в доверие и пережил вместе с ним все трудности и лишения, что оказалось лучше всякой конспирации и проверки на стойкость. Это одна из самых блистательных операций ФБР за всю историю его существования. Ник. Это твоя победа... и моя. Хорошенько обдумай мое предложение, при таком раскладе мы все будем в выигрыше. Так вот, когда ты был окончательно уверен в себе, ты просто позвонил нам, и мы его арестовали. Тем временем уже пройдет информация о том, что в ходе этой операции мы обнаружили и пресекли наркотические связи полковника Шрека и убили в перестрелке около пятидесяти латиноамериканцов из этого злосчастного батальона "Пантеры", который и устроил бойню на реке Сампул. Это была идеальная операция, Ник. Она всем нам принесет славу и имя. Ник молча смотрел на него. Ему казалось, что эта маниакальная страсть Ховарда к славе и успеху на мгновение даже наполнила всю комнату бесчисленными наградами. Потом настал черед Хью Мичама: -- Прости, Ховард, а можно мне кое-что сказать Нику? -- Конечно, Хью. -- Так вот, Ник, я прекрасно понимаю, насколько сложным и запутанным было для тебя это дело, но мне кажется, что здесь есть еще сложности другого порядка, которые мне придется сейчас объяснить. Я думаю, что ты в состоянии это понять. -- Мичам улыбнулся такой снисходительной отцовской улыбкой, что Нику захотелось дать ему в зубы. -- Ник, я знаю, что тебе кажется, будто ты видел Приложение Б. Ты сейчас, скорее всего, думаешь, что я каким-то образом во всем этом замешан. Может быть, ты даже думаешь, что я и заварил всю эту кашу, что я руководил всей операцией, убийством архиепископа, обманом Боба. Ник, я тебе могу сказать только одно -- ты сейчас находишься в очень опасной зоне. Ты сейчас попал в знаменитое Королевство Кривых Зеркал, которое называется "контрразведка". Я видел этот документ. Два месяца назад один агент, работающий на кубинскую разведку, пытался передать его в "Нью-Йорк Таймс". У него ничего не получилось. В сирийской прессе должен был увидеть свет перевод этого документа. Японское информационное агентство "Тораката" заплатило тридцать пять тысяч долларов за его копию, но в итоге так и не напечатало. Ник, это шпионская провокация, сделанная кубинской разведкой. А кубинская военная разведка очень умна и хитра. Вот почему так опасно, когда молодой человек вроде тебя вмешивается в подобные дела. Этот бедный Ланцман, который хотел до тебя дозвониться, мог вполне искренне верить во все это или думал, что в это поверишь ты. Ник, это не делает тебе чести. -- Послушайте, вы самая настоящая... -- Ник, если тебе от этого легче, называй меня как тебе будет угодно. Можешь даже ненавидеть меня. Это не важно. Все разрешается. Но сейчас я скажу, что тебе запрещается. У тебя действительно есть возможность спасти не одну жизнь. Тысячи жизней. Поэтому тебе запрещается оставаться посередине и со стороны наблюдать, как все произойдет. Ты прекрасно знаешь, что такое подразделение сальвадорской армии, как батальон "Пантеры", было вовлечено в ряд террористических акций на реке Сампул. Были убиты сотни невинных женщин и детей. Я не должен тебе этого говорить, но скажу: там все-таки не обошлось и без американского влияния. Да, полковник Шрек работал с генералом де Раджиджо. Приложение Б в этом смысле кое в чем правдиво. Но американское правительство не имело к этому никакого отношения. Вот почему все это держится в строжайшем секрете, Ник. Это держится в секрете, потому что это опасно. Если все наши привычные враги -- пресса, некоторые члены конгресса, воинствующие "левые" и им сочувствующие -- узнают все это, если это будет опубликовано, это может отсрочить заключение мира еще на пять лет. Пять лет для этой страны! Ник, подумай, сколько детей умрет, если это произойдет! Сейчас у нас там мир. Поэтому мы не хотим рисковать. Ник сглотнул, чувствуя, что у него голова пошла от всего этого кругом. -- Теперь о втором пути, который менее приятен, чем первый, -- вступил в разговор Ховард. -- Ты был захвачен в качестве заложника в постыдных, даже позорных для тебя обстоятельствах. Ты немедленно получишь уведомление об увольнении. В суде тебе зададут очень конкретные, четкие, недвусмысленные вопросы о том, какую роль ты играл в событиях, произошедших 1 марта 1991 года в Новом Орлеане. Где ты был, что ты видел, как все произошло? Потом тебя отпустят. Если защитник Боба попытается поймать тебя на каких-то перекрестных вопросах, мы не дадим ему сделать это по одной-един-ственной причине: потому что это не относится к событиям первого марта. На этом мы будем настаивать. Через несколько минут после того, как ты все это подтвердишь, тебя обвинят в нарушении сразу трех федеральных законов. Мистер Келсо будет на суде обвинителем, поэтому он представит суду свидетелей, которые окончательно добьют тебя, Ник. Тебе дадут, по крайней мере, лет семь строгого режима. И ты никак не сможешь помочь Бобу. Просто растопчешь собственную жизнь я никому ничего не докажешь. -- Ховард сделал шаг назад. -- Это все? -- спросил Ник. -- Нет, конечно, не все, -- ответил, ухмыляясь, Келсо. -- В этот же день офицеру ФБР Салли Эллиот будет предъявлено официальное обвинение в шпионаже. За выдачу секретных документов гражданским лицам. -- Ховард, какого черта... -- Заткнись! -- угрюмо оборвал его Ховард. -- Ник, -- продолжал Келсо, -- у нее на суде обвинителем тоже буду я. Ее дело будет намного серьезнее, чем твое. Ты выйдешь на свободу через семь лет, в случае хорошего поведения -- через пять, а она получит на всю катушку, двадцать лет. Ник молча смотрел на стоящих перед ним трех человек. Потом сказал: -- Ховард, она же ничего не сделала. Она ничего не сделала. Ты не можешь так поступить... -- Так поступаешь ты, а не я. Когда-то ты усадил в инвалидную коляску Майру и мучил ее до конца ее дней, а теперь так же хочешь угробить и Салли. Ты этого добиваешься? У меня с ней была долгая беседа, во время которой Салли во всем созналась. Все это записано на пленку. Мы включим ее перед теми, кто будет выступать в роли свидетелей. Но, что ужаснее всего, эта глупая девчонка думает, что любит тебя. Ты хочешь отплатить ей за ее чувства тем, что засадишь ее за решетку? -- Ник, ты должен сам принять решение. Ты должен выбрать то, что будет лучше для тебя, для Салли и для ФБР. -- А также для твоей страны, -- добавил Хью Мичам. -- И для вас, не так ли, Хью? И для тебя, Ховард? -- Ник, ты бы лучше... Но Ник уже их не слушал. Он очень сожалел, что у него нет ничего, чем бы можно было заткнуть им всем глотки. Всегда думай своей головой и сам принимай решения, говорил Боб. Ему стало трудно дышать. Все плыло и качалось. -- Ник, -- услышал он голос Мичама, -- нам надо получить от тебя согласие. Позаботься о себе сам, вспомнилось Нику. Что ж, придется продать Боба. Все равно ему уже не поможешь. Его песенка спета. Жаль, но ничего не поделаешь. Так устроен этот жестокий мир. Такова жизнь. -- Подумай о ФБР, Ник, -- прибавил Ховард. -- Подумай о том, чтобы спасти честь Бюро. Позаботься о себе сам, слышал Ник. Но когда он открыл рот, оттуда вырвалось совсем другое: -- Ховард, не тебе говорить о Бюро. Тебе всегда было на него наплевать. Ты и Бюро -- не одно и то же. Ты просто обыкновенный лизоблюд и подхалим. Ты всегда всеми правдами и неправдами старался затащить наверх свою жирную ленивую задницу и уничтожишь любого, кто встанет на твоем пути. Вспомни, как ты нагадил мне в Талсе семь лет назад. Не я, а ты виноват в том, что Майра оказалась в инвалидном кресле, потому что там, в Талсе, ты обосрался от страха и никак не мог заткнуть свой вонючий рот! У меня же просто не хватило тогда смелости послать тебя на... -- Он перевел дыхание. -- Наконец-то я кое-что понял, Ховард. Клянусь, я наконец понял. Оказывается, ты тоже входишь в этот Комитет Лансера! Да?! Да!.. Это как раз подходящая помойка для такого политического подхалима, как ты, который все время кому-то лизал зад, заискивающе заглядывал в глаза. Все эти годы ты знал, что РэмДайн выполняет все поручения ЦРУ! Вот почему ты притащил сюда этот старый высохший кусок дерьма, этого Хью, который благословил своего старого приятеля Рэя Шрека на ратный подвиг против женщин и детей, а потом помогал убивать одного-единственного человека в мире, у которого хватило смелости противостоять вам. А теперь вы решили еще раз сделать из величайшего героя Америки козла отпущения, потому что вам это очень удобно, потому что это прячет в воду все концы и помогает спасти вам ваши драгоценные задницы! Ведь если все это когда-нибудь всплывет, и вам, и вашему Комитету Лансера -- крышка! -- Ник в упор смотрел на них. Срываясь, он уже предчувствовал, что сейчас сделает. Набрав побольше воздуха, он выпалил: -- Ну так вот, еще кое-что напоследок. На этом вы и сломаетесь. Здесь вам каюк. Знаете, что я вам скажу? Вы прете лбом на стену. Очень многие уже не раз думали, что им удалось укокошить Боба Ли Суэггера. Но, как только они заносили над ним оружие, он опережал их и спокойно отправлял на тот свет. То же самое будет и с вами, и я своими глазами увижу, как все это произойдет. И я, и Салли выйдем отсюда, а вы сядете. Ховард, для тебя это плохие новости, конечно, но вспомни, сколько раз ты уже считал себя победителем, а оказывался по уши в дерьме? Так будет и сейчас. Но только в последний раз. Пора платить по счету. Вы все ответите и за Майру, и за Салли, и за Ланцмана, и за Сампул, и за все остальное, что вы еще успели натворить. Я увижу, как все это случится. А пока нам не о чем больше говорить. После того как они вышли, Ник заметил, что никак не может унять бьющую его дрожь. Во второй половине дня два судебных исполнителя доставили Нику повестку, в которой говорилось, что через два дня он обязан явиться в здание окружного суда Нового Орлеана на предварительное слушание дела номер 44-481 Правительство против Боба Ли Суэггера". Внизу была сухая лаконичная приписка, гласившая, что в случае отказа явиться в суд он будет подвергнут аресту. Через полчаса позвонили из прокуратуры и сообщили, что ему запрещается покидать город и что он, Ник Мемфис, будет обвинен в нарушении трех статей федерального законодательства. Уже в конце дня, как бы в довершение всех бед, ему пришло уведомление о том, что за неявку 8 августа 1992 года на слушание своего дела в комиссию по пересмотру дел он официально уволен из Федерального Бюро Расследований и обязан до следующей пятницы вернуть все выданное ему во время службы снаряжение, иначе ему будет предъявлено обвинение в хищении государственного имущества. Непонятно почему, но это известие оказалось для него самым неприятным. Пути назад уже не было. Ховард начал потихоньку закручивать гайки. Ник вернулся в свой маленький домик в Метайри, подстриг газон и лужайку, которые уже порядком заросли, оплатил все счета, которые пришли за это время, и погрузился в невеселые мысли о будущем. Жалованье ему не выплачивали уже три месяца... В какие-то моменты он уже был готов взяться за трубку и позвонить Ховарду. Это было так легко и так соблазнительно. "Э-э... Ховард, знаешь, я тут поразмыслил... Я был не прав пару дней назад... -- слышал Ник собственный голос. Но потом он думал о том, как будет рад этому Ховард, и понимал: нет это выше его сил. Он просто не может себя заставить пойти на это. Казалось, что надо сделать над собой всего одно усилие. Надо позвонить Салли. Ник набрал ее номер. -- Привет, -- сразу отозвалась она. -- Привет, это я. -- Ник... -- Салли плакала. -- Ник, они сказали мне, что обвинят меня в шпионаже. О, Ник, как мне быть? Я же ничего такого не сделала. Как они могут... -- Послушай, Салли, они блефуют. Они пытаются таким образом завлечь меня в одно мероприятие, в котором они будут выглядеть как герои. На Ховарда, наверное, очень сильно давят, чтобы получился именно такой вариант, поэтому он и пошел на это. Но ты не волнуйся. Я тебе обещаю, что все будет в порядке. Поверь мне. У них ничего нет. Говоря это, Ник проклинал себя за то, что не может набраться мужества и сказать ей всю правду, что у них есть все, что они собираются казнить Боба, а их обоих упрятать за решетку и что уже никто ничего не сможет изменить. -- Но что же мне делать? -- спросила она. -- Пока ничего. Посмотрим, что будет завтра на предварительном слушании. Там защита может потребовать, чтобы правительство предоставило все факты и улики, которые бы свидетельствовали об обоснованности вынесения наказания. Поэтому может быть назначено дополнительное расследование. По крайней мере, там мы увидим, к чему все клонится. -- Ник... -- Дорогая, я знаю, что это трудно, но надо немного потерпеть. Ты не хочешь пойти завтра в суд? Я бы с радостью за тобой зашел. Это не свидание, а... -- Хочу, хочу. Очень хочу. Заходи. Эта ночь далась Нику тяжело. Это была худшая ночь в его жизни. Гораздо хуже, чем ночь после смерти Майры. Он не мог заснуть и ворочался до трех часов, беспрестанно думая о Салли, которая проведет двадцать лет в какой-нибудь дыре, о несчастном Бобе, которого посадят на электрический стул, о проклятом Ховарде, его любимчике Келсо и о старой мрази Мичаме, которые скоро будут праздновать свой триумф. Он представлял себе заголовки газет типа: "Сенатор Ховард Д. Ютей -- человек, который расправился с Бобом Снайпером". Сама мысль об этом приводила Ника в неописуемую ярость, и, когда он наконец заснул, ему приснилось самоуверенное лицо Ховарда, которое преследовало его всюду. Да, Ховард, ты охотился за мной с самой Талсы и вот теперь действительно загнал в угол. Какого черта ты тогда орал по рации?! Почему я тогда не попал?! Бедная Майра. Бедная Салли. Бедные женщины, которые, влюбляясь в Ника Мемфиса, делают большие ошибки. Будильник прозвонил в семь. Ник поплелся в ванную, взглянул в зеркало на свое осунувшееся, бледное лицо. Короткая прическа отросла, волосы растрепались, а привычные ямочки на круглых щеках куда-то исчезли. Он был худой как смерть... Ник принял душ и спокойно оделся. Он надевал костюм впервые за последние несколько месяцев! Потом он выпил кофе и пошел за Салли. В кармане у него было одиннадцать долларов, еще двести тридцать шесть -- на чековой книжке и четыре тысячи -- на счете в банке. Сегодня ему предъявят обвинение по трем статьям федерального законодательства. И ему снова захотелось позвонить Ховарду. Наверное, даже сейчас еще не поздно. Ник попытался представить себе, какой была бы его жизнь после этой сделки. Да просто сказочной! Но потом ему припомнилось, как Томми Монтойа приставил ему к голове его же собственный пистолет и как в этот момент откуда-то появился Боб и спас его. Ховард никогда никого не спасал. Ховард только топил. Хью Мичам тоже топил. Ну что ж, Боб Снайпер, выбор сделан. Дороги назад нет. Теперь уже не важно, куда попадем, в рай или ад. Главное, что вместе, дружище. Даже есть надежда, что прямо сегодня. Глава 38 -- Встать, суд идет! -- Пятый окружной суд начал предварительное слушание дела, условно называемого "Правительство против Суэггера" под председательством судьи Рональда О. Хьюджеса. Ник и Салли встали вместе с двумя сотнями других присутствующих в зале людей, среди которых были десятки репортеров, половина новоорлеанского Управления ФБР, Ховард и его обвинитель Келсо, которые по какому-то странному стечению обстоятельств оказались в первом ряду прямо рядом с Ником и Салли. Их стол был придвинут почти вплотную к ним. Хью Мичам сидел за столом обвинителя в большом кожаном кресле. На нем был серый костюм-тройка и маленький широкий красный галстук, и Нику показалось, что ему на вид, по меньшей мере, лет триста. Сэм Винсент тоже встал. Это был старый-престарый человек с похожим на грецкий орех лицом и абсолютно лысый, в костюме, строгом галстуке и массивных очках. Его длинные тонкие пальцы потемнели от трубки, которую он переставал курить, только заходя в зал заседаний. За толстыми линзами очков были видны бледно-голубые глаза, которые, останавливаясь на ком-либо, как будто увеличивались в размерах, как у акулы. Ему. было под восемьдесят; он был награжден орденом Серебряной звезды за битву у Булже во второй мировой войне. -- Прошу садиться, -- сказал судья Хьюджес, строгий чернокожий мужчина лет пятидесяти. -- Леди и джентльмены, сразу же хочу предупредить вас, что несмотря на то, что сегодняшнее дело имеет национальный оттенок, это прежде всего юридическое дело и к нему следует относиться только так и не как иначе. Я предупреждаю всех присутствующих, особенно представителей прессы, чтобы они вели себя подобающим образом, в противном случае я моментально очищу зал заседаний. Понятно? -- Его низкий голос был встречен всеобщим молчанием. Он продолжал: -- Итак, сегодня, по требованию защиты, проводится предварительное слушание дела "Правительство против Боба Ли Суэггера", в котором мистер Суэггер обвиняется в убийстве гражданина Сальвадора архиепископа Джорджа Роберто Лопеза во время вручения ему президентом Соединенных Штатов ордена Свободы в парке Луи Армстронга 1 марта сего года. Поясню для присутствующих: это не официальное судебное разбирательство. Это слушание проводится только лишь для того, чтобы убедиться в том, что правительство имеет достаточно улик и фактов, чтобы перейти к официальному судебному разбирательству. Поэтому здесь нет жюри присяжных. Мне будут помогать два прокурора. Они оба будут поддерживать мое решение. Более того, защите не предоставляется право выдвигать свои собственные улики, она должна критиковать только улики представителей правительства. Итак, джентльмены, я хочу, чтобы все споры и вопросы были предельно ясными и четкими и чтобы никакие мелкие детали и попытки увести дело в сторону не мешали нашему продвижению вперед. Приберегите силы для взаимных нападок к официальному разбирательству, если оно будет проведено потом. И перед тем, как вы мне возразите, мистер Винсент, заметьте, пожалуйста, что я сказал, если оно будет. Если будет официальное разбирательство. Я не хочу, чтобы вы думали, что у меня заранее предвзятое отношение. Ну вот, а теперь прошу ввести обвиняемого. В зал суда ввели Боба. На нем была ярко-голубая тюремная роба, на руках -- наручники, от которых к ногам спускалась железная цепь. Ноги тоже были закованы в нечто, напоминающее кандалы. Гремя всем этим железом, он медленно вошел в зал, и все увидели его суровое бледное лицо, которое казалось еще более вытянутым на фоне коротко подстриженных волос. Но он был совершенно спокоен. Точно таким Ник его запомнил в последний раз, когда в долине Большой Сделки Боб сидел рядом с Джули, не обращая никакого внимания на окружавший его взвод СВИТ. Господи, он выглядел так... так обреченно. -- Ваша Честь, -- сказал Сэм Винсент, -- существует ли такая настоятельная необходимость унижать моего подзащитного, который пока еще не обвинен в совершении какого-либо преступления и к тому же является героем войны, пролившим кровь за свою страну, вводя его сегодня в зал суда в цепях, как обыкновенного вора? -- Ваша Честь, -- Келсо отреагировал с такой скоростью, что не дал даже опомниться судье, -- мистер Суэггер имеет всем хорошо известную склонность к проявлению насилия и бегству. Это всего лишь необходимые меры предосторожности. -- Гм-м... -- задумался судья. -- Мистер Суэггер, вы испытываете неудобство или унижение? -- Сэр, мне это безразлично, -- ответил Боб. -- Отлично, мы снимем наручники, но оставим кандалы на ногах. Надеюсь, этот компромисс вас устраивает, джентльмены? -- Да, сэр. -- Устраивает, Ваша Честь. -- Пожалуйста, снимите наручники, -- обратился судья к охране. -- Итак, мистер Келсо, вам первому слово. Прошу. -- Благодарю вас, Ваша Честь. -- Исполненный внутреннего достоинства, Келсо вышел в центр. -- Ваша Честь, правительство очень легко может доказать, что оно имеет достаточно веские улики, подтверждающие, что ровно в 12.19 дня 1 марта сего года Боб Ли Суэггер выстрелил с последнего этажа дома номер 415 по улице Святой Анны, расположенного во Французском квартале, и, несмотря на то что целился в президента Соединенных Штатов, попал в сальвадорского архиепископа Джорджа Роберто Лопеза. Чтобы совершить этот поступок, мистер Суэггер имел классический трехсоставной модус операнди, а именно: мотивы, возможности и средства, и мы можем все их представить суду. Это, Ваша Честь, будет сделано чуть позже. -- Благодарю вас, мистер Келсо. Мистер Винсент, пожалуйста. У Ника даже замерло сердце, когда этот мощный старик встал на ноги и приготовился говорить, не выходя из-за стола, за которым они сидели вместе с Бобом. В глаза сразу бросался резкий контраст сильных, высоких фигур, сидящих за этим столом, и хилых, немощных тел за другим. -- Так вот, сэр, -- начал Сэм Винсент, глядя в зал с высоты своих восьмидесяти лет. Его большие голубые глаза смотрели на всех и в то же время ни на кого конкретно. Старомодный мешковатый костюм видел за долгую жизнь больше курительных трубок, чем химчисток, а износившиеся черные туфли давно забыли, когда их чистили в последний раз. -- Думаю, что мы будем настаивать на другом, потому что Боб Суэггер, этот герой войны и весьма достойный человек, не мог... -- Я протестую, Ваша Честь! Боевые заслуги мистера Суэггера не являются предметом рассмотрения сегодняшнего судебного разбирательства и мешают вникнуть в суть дела. -- Замечание по существу, мистер Винсент. -- Черт возьми, сэр, если они говорят, что он снайпер, то почему бы им не сказать, что стрелять его научили именно в Корпусе морской пехоты и что именно там ему вручили все его награды?! В зале рассмеялись на удачное замечание старого Сэма. -- Хорошо подмечено, мистер Винсент. Но так как сегодня нет жюри присяжных, а я хорошо знаком с боевыми заслугами вашего клиента, то, может быть, мы воздержимся в интересах быстрого продвижения дела от дальнейших обращений к героизму мистера Суэггера? -- Согласен, сэр, -- сказал Винсент. -- Ну вот и отлично. Мистер Келсо, настало время предъявить обвинение. -- Благодарю вас, Ваша Честь. Предоставление улик Келсо начал с письма Боба, датированного 16 декабря 1991 года и адресованного президенту Соединенных Штатов, в котором он требовательно, даже в несколько угрожающем тоне, доказывал, что заслужил орден Почета конгресса США за свои подвиги во Вьетнаме. Помощники Келсо быстро принесли переносной экран, и письмо было в увеличенном виде представлено залу. -- Ваша Честь, благодаря этому письму Боб Ли Суэггер попал в список лиц, представляющих потенциальную угрозу. По нему должно было быть проведено расследование, однако в результате нерасторопности одного из сотрудников ФБР дело закончилось трагически. Ник закрыл глаза. "Я возражаю, -- молча протестовал он. -- Необходимо сделать ссылку на то, что Боб был в третьей группе, которая содержала в себе наименьшую угрозу, и даже сотрудники Секретной Службы сказали, что на него можно не обращать внимания". Но Сэм Винсент и его клиент спокойно сидели за своим столом. -- Ваша Честь, вот официальные заключения четырех экспертов по почерку: из Федерального Бюро Расследований, полицейского департамента Нового Орлеана, полицейского департамента Нью-Йорка и еще одного очень известного и уважаемого эксперта. Все они утверждают, что идентифицировали -- с небольшими различиями, Ваша Честь, от пятнадцати до тридцати одной подробности, -- этот почерк как почерк Боба Ли Суэггера. -- Мистер Винсент, вам слово. Сэм Винсент встал. -- Ваша Честь, я знаю, что не имею права предоставлять доказательства, но, если бы я мог, я бы непременно представил вам заключения экспертов- графологов из Лос-Анджелеса, Лондона, Чикаго и Иллинойса, подтверждающие, что этот документ фальши... -- Возражаю, возражаю! Естественно, Ваша Честь видит, что защита пытается предоставить доказательства, которые... -- Возражение принимается. Мистер Винсент, соблюдайте правила, прошу вас. -- Сэр, приношу свои извинения. Но правда заключается в том, что при графологической экспертизе не всегда можно точно определить принадлежность почерка. Вы можете иметь экспертов больше, чем сосков у самки опоссума... -- в зале раздался смех, -- но вы не найдете из них хотя бы двоих, которые были бы абсолютно единодушны в своем мнении. И... позвольте мне указать еще на одну вещь. К сожалению, мистер Суэггер не имел возможности получить хорошее образование, в отличие от большинства из нас. Он закончил всего лишь самую обычную общественную школу в глуши Арканзаса в пятидесятые годы. Таким образом, как вы могли бы сами убедиться, развитие его почерка остановилось на весьма примитивном уровне. Людям образованным обычно кажется, будто это писал ребенок. А теперь я вам скажу то, с чем согласится большинство экспертов во всем мире. Почерк, который чаще всего называется "детские каракули", является самым легким вариантом для подделки и не представляет никакого труда для опытного профессионала в этом деле. -- Хорошо, мистер Винсент, -- сказал судья, -- я принимаю ваше замечание. Но вы не забывайте, что вам разрешается критиковать только доказательства правительства, а не выдвигать свои собственные. -- Да, сэр. -- Как они смогут выиграть процесс, если они не будут предъявлять доказательств? -- прошептала Салли на ухо Нику. -- Ему придется продемонстрировать, что их улики и их факты не соответствуют их собственным словам, -- так же тихо ответил Ник. -- Но как? -- Не знаю. Теперь уже встал Келсо: -- Ваша Честь, я нахожусь здесь не для того, чтобы участвовать в комедии или беспочвенно спекулировать фактами, как это считает противная сторона. Я присутствую здесь, чтобы отстаивать точку зрения закона. Думаю, Ваша Честь признает, что я в точности исполнил то, что от меня требует закон в части, касающейся процедуры дела, а именно: я предоставил реальное доказательство мотива. Для Секретной Службы и для ФБР этого было достаточно, чтобы начать вести наблюдение за Бобом Ли Суэггером, значит, этого должно быть достаточно для суда. -- Молодой человек, полагаю, вам не стоит учить меня моей работе, -- прервал его судья Хьюджес. -- Ваше замечание, возможно, не лишено смысла, хотя высказано оно было в манере крайнего неуважения к суду. -- Приношу свои извинения, Ваша Честь. -- Вы можете приступать ко второй части вашего обвинения. -- Как Вашей Чести будет угодно, -- сказал Келсо. Он быстро подошел к своему столу. -- Кажется, у нас дела идут не так уж хорошо, а? -- прошептала Салли. -- Боюсь, ты права. Я думал, что у этого старика будет что- то повесомее, чем соски самки опоссума. -- Ник, мне страшно. -- Потерпи. Следующая часть должна быть с моим учас... Но Келсо уже продолжал свое выступление: -- Ваша Честь, мне бы хотелось представить суду доклад сотрудника новоорлеанской полиции Леона Тиммонса. Его нет в этом зале. Он трагически погиб, исполняя свой долг в апреле этого года. Но именно полицейский Тиммонс заметил, как Боб Ли Суэггер... -- Ваша Честь, я протестую, -- возразил Винсент, положив руку на Библию. -- Это доказательство было записано с пленки, поэтому его нельзя проверить. Более того, этот геройполицейский проходил по нескольким делам в полицейском департаменте Нового Орлеана, где его подозревали в связях с организованной преступностью... -- Ваша Честь, Леон Тиммонс трижды поощрялся за доблесть в перестрелке... -- ...и на одно из этих "поощрений" купил себе немецкий спортивный автомобиль с откидным верхом, который стоит более шестидесяти тысяч долларов, в то время как ежегодное жалованье у него было двадцать две с половиной тысячи долларов... -- Ваша Честь... -- Хорошо, джентльмены, прекратите препирательства, -- поморщился судья Хьюджес и после не- большой паузы продолжил: -- Мистер Келсо, у вас есть живой свидетель? -- Черт, -- пробормотал Ник. -- Да, сэр. -- Тогда представьте его. А этот доклад приложите ко всем остальным документам, я ознакомлюсь с ним позже. Если при вынесении решения возникнут какие-либо сомнения, я рассмотрю вопрос о целесообразности использования такого рода информации. -- Благодарю вас, Ваша Честь. Думаю, мой следующий свидетель рассеет все сомнения в отношении обвинений правительства. В этот момент прямо рядом с Ником вдруг возник охранник: -- Мистер Мемфис. Это вам от мистера Ютея. Ник развернул записку: "Последний шанс. Как ты видишь. Бобу крышка. Ты еще можешь кое-что сделать для себя и Бюро. Не бросайся своей жизнью и жизнью этой бедной девушки из-за глупости, которая никому не принесет пользы". -- Что это, Ник? -- спросила Салли. Итак, снова выбор. Да, все, кажется, идет к этому. Его жизнь могла бы быть такой прекрасной! Боб уже не жилец, это ясно. Старый Сэм Винсент оказался бестолковым пустомелей. Улики были неос- поримые. РэмДайн победила. Ник взглянул за спины сидящих за столом обвинителей и увидел Хью Мичама, лицо которого сохраняло безмятежное спокойствие. Он ни в чем не сомневался. -- Обвинитель вызывает мистера Николса Мемфиса. Ник наклонился к Салли. -- Это записка от привидения, -- прошептал он и, скомкав бумажку, быстро прошел к месту свидетеля, стараясь не смотреть на Ховарда. Спокойно присягнув на Библии, Ник постарался поудобнее устроиться на маленькой деревянной скамеечке. Краем глаза он мог видеть Боба, сильного, сурового и уверенного в себе, настоящего морского пехотинца, который даже не посмотрел на него, когда Ник прошел мимо него к своему месту. Рядом с Бобом, тоже не проявляя к Нику никакого интереса, сидел кряжистый Сэм Винсент. Он невидящим взором смотрел сквозь Ника в дальний угол, и его рот слегка приоткрывался, ког