инут назад. Ни на что не нацеленный черный пистолет тридцать восьмого калибра удобно лежал в его руке. - Он вынудил меня впустить его, Ник, - оправдывалась Нора. - Он говорит, что должен... - Мне нужно поговорить с вами, - сказал мужчина с пистолетом. - Больше мне ничего не надо, но это я должен сделать обязательно. - У него был низкий хриплый голос. К тому времени я уже окончательно проморгался и проснулся. Я посмотрел на Нору. Она была возбуждена, но явно не испугана: с тем же выражением лица она могла бы наблюдать, как всего лишь на полголовы опережая остальных приходит к финишу лошадь, на которую она сделала ставку. - Хорошо, говорите, - сказал я - но, может, сначала уберете пистолет? Его нижняя губа растянулась в улыбке. - Не надо мне демонстрировать, что вы - кремень. Мне о вас рассказывали. - Он убрал пистолет в карман пальто. - Я - Шеп Морелли. - Никогда о вас не слышал. Он шагнул в комнату и покачал головой из стороны в сторону. - Я не убивал Джулию Вулф. - Может, и не убивали, но принесли эту новость вы не туда, куда следует. Я не имею к этому делу никакого отношения. - Я не видел ее уже три месяца, - сказал он. - Мы завязали друг с другом. - Скажите об этом полиции. - К чему бы мне ее убивать? Она всегда была передо мной чиста, как стеклышко. - Все это очень здорово, - сказал я, - только вы ошиблись номером телефона. - Послушайте, - он сделал еще один шаг по направлению к кровати. - Стадси Берк говорит, что когда-то вы были "о'кей". Именно поэтому я здесь. А полиция... - Как поживает Стадси? - спросил я. - Мы не виделись с тех пор, как он загремел за решетку то ли в двадцать третьем, то ли в двадцать четвертом. - У него все в порядке. Он хотел бы вас повидать. Теперь он владеет заведеньицем на Сорок девятой восточной улице - "Питирон Клаб" называется. И все же скажите, чего это закон ко мне привязался? Они думают, что я убил ее? Или просто хотят повесить на меня что-нибудь другое? Я покачал головой. - Я бы сказал вам, если бы сам знал. Не верьте газетам, они вас дурачат: я в стороне от этой истории. Спросите полицию. - Хитро придумано. - Его нижняя губа опять растянулась в улыбке. - Хитрее я бы и сам за всю жизнь не придумал. Особенно если учесть, что капитан полиции, после небольшого спора, который у нас с ним вышел уже три недели валяется в больнице. Ребята очень обрадуются, если я загляну к ним и начну задавать вопросы. Их дубинки, наверное, просто дрожат от нетерпения. - Он протянул руку вперед, ладонью вверх. - Я пришел к тебе без всяких задних. Стадси говорит, что ты - без всяких задних. Так и будь без всяких задних! - Я и стараюсь быть "без всяких задних", - заверил я его. - Если бы хоть что-нибудь знал, то... Во входную дверь три раза резко пробарабанили костяшками пальцев. Прежде, чем стук затих, пистолет был уже в руке Морелли. Казалось, будто его взгляд заметался во всех направлениях сразу. Исходившим из самой груди голосом, в котором появились металлические нотки, он прорычал: - Что такое? - Не знаю. - Я приподнялся в постели чуть повыше и кивнул на пистолет в его руке. - С этой штукой чего тебе бояться? - Пистолет был нацелен точно мне в грудь. В ушах у меня застучала кровь, а губы неожиданно словно вспухли. - Пожарной лестницы нет, - сказал я и протянул руку к, сидевшей на дальнем конце кровати Норе. По двери вновь застучали чьи-то пальцы, и кто-то крикнул зычным голосом: - Открывайте! Полиция! Нижняя губа Морелли наползла на верхнюю, целиком поглотив ее, а белки его глаз, казалось, стали проступать сквозь радужную оболочку. - Ах ты, крыса, - медленно проговорил он, будто ему было жаль меня, затем слегка передвинул ноги так, чтобы обе подошвы плотно прилегали к полу. Во входной двери загремел ключ. Я ударил Нору левой рукой, отбросив ее в дальний угол комнаты. Мне показалось, что подушка, которую я правой рукой швырнул в пистолет Морелли, совсем не имеет веса: она медленно, словно лист папиросной бумаги, плыла в воздухе. Ни до, ни после того момента мне не доводилось слышать более громкого звука, чем выстрел из пистолета Морелли. Растянувшись на полу, я почувствовал толчок в левую сторону груди. Я поймал лодыжку Морелли и, не разжимая пальцев, резко повернулся всем телом, увлекая его за собой; он колотил меня по спине пистолетом, пока я не высвободил одну руку и, в свою очередь, не принялся наносить ему удары, целясь, по возможности, ниже пояса. В комнату вбежали люди и растащили нас в стороны. Через пять минут нам удалось привести в себя Нору. Она села, держась за щеку, и стала оглядываться по сторонам, пока не увидела, стоящего в наручниках между двумя полицейскими Морелли. Лицо гангстера представляло собой страшное месиво: полицейские не отказали себе в удовольствии хорошенько над ним поработать. Нора сверкнула на меня глазами: - Идиот, - сказала она, - совсем не обязательно было вышибать из меня сознание. Я знала, что ты скрутишь его, но мне хотелось посмотреть, как ты это сделаешь. Один из полицейских рассмеялся. - Вот это да! - восхищенно сказал он. - Не женщина, а кремень! Нора улыбнулась ему и поднялась на ноги. Посмотрев на меня, она перестала улыбаться. - Ник, с тобой... Я сказал, что, по моему мнению, ничего страшного не случилось, и расстегнул то, что осталось от моей пижамы. Пуля, выпущенная из пистолета Морелли, оставила на левой стороне моей груди борозду шириной дюйма в четыре. Из раны обильно струилась кровь, но сама рана была не очень глубокой. Морелли сказал: - Не повезло. На пару бы дюймов повыше - и все было бы совсем иначе, и при том гораздо лучше. Полицейский, который восхищался Норой - это был крупный мужчина лет сорока восьми - пятидесяти, с волосами песочного цвета, одетый в серый, неважно сидящий на нем костюм, - наотмашь ударил Морелли по лицу. Кейзер, управляющий гостиницы "Нормандия", сказал, что вызовет доктора и направился к телефону. Нора бросилась в ванную за салфетками. Я наложил на рану салфетку и прилег на кровать. - Со мной все в порядке. Давайте не будем суетиться до прихода врача. С чего это вы, ребята, решили к нам заглянуть? Полицейский, ударивший Морелли, сказал: - До нас дошли слухи, будто ваш номер стал чем-то вроде места встреч между членами семьи Уайнанта, его адвокатом и всеми остальными, вот мы и решили приглядеть за ним на случай, если вдруг здесь кто-нибудь появится, ну, а сегодня утром, когда Мак - то бишь, наш сыщик, который за этим местечком в тот момент вроде как приглядывал, - увидел, что сюда впорхнула вот эта пташка. Он нам позвонил, мы взяли с собой мистера Кейзера и пришли сюда - к счастью для вас. - Точно, к счастью для меня - а то ведь, не дай бог, меня могли и не ранить. Он подозрительно посмотрел мне в лицо. Глаза его были бледно-серыми и слезились. - Эта пташка - ваш приятель? - Впервые его вижу. - Чего он от вас хотел? - Хотел сказать мне, что не убивал Джулию Вулф. - А вам до этого что за дело? - Да нет у меня до этого никакого дела. - А почему он думал, что вам есть до этого дело? - Спросите его. Я не знаю. - Я спросил вас. - А я ответил. - Тогда я задам вам еще один вопрос: вы собираетесь подавать заявление в том, что он в вас стрелял? - Это еще один вопрос, на который я сейчас не могу ответить. Возможно, это был несчастный случай. - О'кей, нам некуда спешить. Мне кажется, что придется задать вам гораздо больше вопросов, чем мы предполагали. - Он повернулся к одному из своих товарищей (всего их было четверо). - Надо обыскать эту конуру. - Только после предъявления ордера, - сказал я ему. - Это вы так думаете. Давай, Энди. - Они начали обыскивать номер. Пришел доктор - страдающий от насморка бесцветный маленький человечек, - поцокал языком, уткнулся носом в мою рану, остановил кровотечение, наложил повязку и сказал, что если я полежу в постели пару дней, то все будет в порядке. Доктору никто не дал никаких объяснений. К Морелли полиция его не подпустила. Когда он уходил, лицо его было еще более бесцветным и озадаченным. Большой полицейский с волосами песочного цвета вернулся в гостиную, держа одну руку за спиной. Он подождал, пока уйдет доктор, а затем спросил: - У вас есть разрешение на хранение оружия? - Нет. - Тогда что вы делаете вот с этим? - Из-за спины он вытащил пистолет, который я отнял у Дороти Уайнант. Я ничего не мог ему ответить. - Вы слышали о законе Салливана? - спросил он. - Да. - Тогда вы знаете, в каком положении находитесь. Это ваш пистолет? - Нет. - Чей же? - Я постараюсь вспомнить. Он убрал пистолет в карман и сел на стул рядом с кроватью. - Послушайте, мистер Чарльз. Наверное, мы оба неправильно себя ведем. Я не хочу быть грубым с вами и не думаю, что вам хочется грубить мне. Эта рана в груди вряд ли улучшает ваше самочувствие, поэтому я не буду вас больше беспокоить, пока вы немного не отдохнете. Тогда, вероятно, мы сможем потолковать нормально. - Спасибо, - сказал я, и был действительно ему благодарен. - Давайте что-нибудь выпьем. - Конечно, - сказала Нора и поднялась с края кровати. Большой полицейский с волосами песочного цвета проводил ее взглядом, когда она выходила из комнаты. Он торжественно покачал головой; голос его также звучал торжественно: - Видит бог, сэр, вы - счастливый человек. - Неожиданно он протянул руку. - Меня зовут Гилд, Джон Гилд. - Мое имя вы знаете. - Мы пожали друг другу руки. Нора вернулась с сифоном, бутылкой виски и стаканами на подносе. Она попыталась угостить и Морелли, однако Гилд остановил ее. - Это очень любезно с вашей стороны, мисс Чарльз, но арестованным запрещается давать алкогольные напитки или наркотики, если только они не рекомендованы врачом. - Он посмотрел на меня. - Разве не так? Я сказал, что так. Остальные выпили. Наконец, Гилд поставил пустой стакан и поднялся. - Мне придется забрать пистолет с собой, но вы об этом не беспокойтесь. У нас будет масса времени, чтобы поговорить, когда вы поправитесь. - Он взял Нору за руку и неуклюже поклонился. - Надеюсь, вас не обидело то, что я недавно сказал: я имел в виду... Нора умеет очень мило улыбаться. Она одарила полицейского самой милой из своих улыбок. - Обидело? Мне это польстило! Она проводила полицейских и их пленника до двери. Кейзер ушел уже несколько минут назад. - Он очень мил, - сказала она, вернувшись из прихожей. - Сильно болит? - Нет. - Это я во всем виновата, да? - Чушь. Как насчет того, чтобы выпить еще капельку виски? Она налила мне еще. - Я бы на твоем месте сегодня много не пила. - Я не буду, - пообещал я. - Пожалуй, я не отказался бы от рыбы на завтрак. И поскольку с заботами, похоже, на некоторое время покончено, ты могла бы попросить привести снизу нашего нерадивого сторожевого пса. А также сказать телефонистке, чтобы ни с кем не соединяла: возможно, будут звонить газетчики. - Что ты собираешься сказать полиции по поводу пистолета Дороти? Ведь тебе придется им что-то сказать, верно? - Пока не знаю. - Скажи мне правду, Ник: я очень глупо себя вела? - В самый раз, - я покачал головой. - Ах, ты гадкий грек, - рассмеявшись, сказала она и направилась к телефону. IX Нора говорила: - Ты просто выпендриваешься, вот и все. И ради чего? Я и так знаю, что пули от тебя отскакивают, совсем не нужно мне это доказывать. - Мне вовсе не повредит, если я встану. - Тебе также не повредит, если ты полежишь в постели хотя бы один день. Доктор сказал... - Если бы он что-нибудь понимал в медицине, то вылечил бы сначала свой насморк. - Я сел и спустил ноги на пол. Аста пощекотала их языком. Нора принесла мои тапки и халат. - Ну, хорошо, герой, вставай и истекай кровью на ковре. Я осторожно встал на ноги; если бы я не делал резких движений левой рукой и держался подальше от передних лап Асты, похоже, все было бы в порядке. - Ты сама посуди, - сказал я. - Мне не хотелось, связываться с этими людьми - до сих пор не хочется - и много ли пользы это нам принесло? В общем, я не могу так просто плюнуть на все, что произошло. Мне нужно разобраться. - Давай уедем отсюда, - предложила она. - Поедем на Бермуды или в Гавану на недельку-другую, или же вернемся на Побережье. - Мне все равно пришлось бы рассказать полиции какую-нибудь историю про то, откуда у меня пистолет. А вдруг окажется, что это именно тот пистолет, из которого ее убили? Если они еще не знают, то скоро узнают. - Ты правда думаешь, что это тот пистолет? - Я просто гадаю, дорогая. Сегодня мы пойдем к ним на ужин и... - Никуда мы не пойдем. Ты что, совсем спятил? Если тебе нужно кого-нибудь увидеть, пусть он сам сюда приходит. - Это не одно и то же. - Я обнял ее. - Не волнуйся из-за этой царапины, со мной все в порядке. - Ты выпендриваешься, - сказала она, - тебе хочется показать людям, что ты - герой, которого не остановят никакие пули. - Не будь врединой. - Я буду врединой. Не допущу, чтобы ты... Я закрыл ей рот ладонью. - Мне нужно взглянуть на Йоргенсенов, когда они вместе и у себя дома, мне нужно повидать Маколэя, а еще мне нужно поговорить со Стадси Берком. В последнее время мне слишком часто наступали на мозоль. Я должен кое в чем разобраться. - В тебе столько дурацкого ослиного упрямства, - пожаловалась она. - Ну что ж, сейчас еще только пять часов. Полежи, пока не придет пора одеваться. Я удобно устроился в гостиной на диване. По нашей просьбе снизу принесли газеты. Морелли, похоже, стрелял в меня (дважды согласно одной из газет и трижды согласно другой), когда я попытался арестовать его за убийство Джулии Вулф, и состояние мое было настолько критическим, что о посетителях или о переезде в больницу не могло быть и речи. В газетах напечатали фотографии Морелли и одну мою, тринадцатилетней давности, где я был снят в прелестной забавной шляпе в те дни, когда, как мне припоминалось, работал над делом о взрыве на Уолл-Стрит. Остальные статьи об убийстве Джулии Вулф были, по большей части, довольно неопределенными. Мы как раз читали их, когда пришла наша постоянная юная посетительница Дороти Уайнант. Я услышал ее болтовню еще у двери, когда Нора ей открыла: - Они ни за что не хотели сообщать вам о моем приходе, поэтому я прошмыгнула тайком. Пожалуйста, только не прогоняйте меня. Я буду помогать ухаживать за Ником. Я буду делать все, что угодно. Пожалуйста, Нора. Норе, наконец, удалось вставить слово: - Проходи в комнату. Дороти вошла и выпучила на меня глаза. - Н-но в газетах писали, что вы... - Неужели я похож на умирающего? Что с тобой случилось? - ее распухшая нижняя губа была рассечена, на одной скуле был синяк, на другой щеке - две царапины от ногтей, а глаза покраснели и опухли. - Меня мама побила, - сказала она. - Посмотрите. - Она бросила пальто на пол, оторвала от платья пуговицу, вытащила из рукава одну руку и, чуть приспустив платье, показал мне спину. На руке у нее темнели синяки, а всю спину крест-накрест пересекали длинные красные рубцы от ремня. Она заплакала. - Вот видите? Нора обняла ее. - Бедняжка. - За что она тебя побила? - спросил я. Она отвернулась от Норы и опустилась на колени возле моего дивана. Подошла Аста и принялась ее обнюхивать. - Она подумала, что я приходила... приходила к вам разузнать насчет отца и Джулии Вулф. - Речь ее прерывалась рыданиями. - Она сама за этим сюда и приходила... чтобы узнать... и решила, с ваших слов, что я пришла по другому поводу. Вы... вы внушили ей - так же, как и мне, - будто вам нет дела до случившегося, и все было в порядке, пока мама не увидела сегодняшние газеты. Тогда она поняла, что вы лгали, будто не имеете с этим делом ничего общего, и начала меня бить, чтобы я призналась, о чем вам здесь наболтала. - И что ты ей сказала? - Что я могла ей сказать? Я не могла... рассказать ей про Криса... ничего не могла рассказать. - А он присутствовал при этом? - Да. - И позволил ей так тебя избить? - Но он... он никогда ей не мешает. Я обратился к Норе: - Ради бога, давай что-нибудь выпьем! - Сию минуту, - сказала Нора, подняла пальто Дороти, повесила его на спинку стула и направилась в кладовую. Дороти сказала: - Пожалуйста, позвольте мне остаться здесь, Ник. Я не буду обузой, честное слово, к тому же вы сами говорили, что мне лучше уйти от них. Вы ведь помните, что говорили, а мне больше некуда идти. Ну пожалуйста! - Успокойся. Над этим надо поразмыслить. Видишь ли, я сам боюсь Мими не меньше твоего. А что, по ее мнению, ты должна была мне рассказать? - По-видимому, она знает, что-то о... об убийстве и думает, будто я тоже знаю... Но я не знаю, Ник, клянусь, что не знаю! - Здорово ты мне помогла, - пожаловался я. - И все же послушай, сестричка: кое-что ты, тем не менее, знаешь, вот с этого мы и начнем. Выкладывай все с самого начала, в противном случае я не играю. Она сделала движение, будто собиралась перекреститься. - Клянусь, я все расскажу. - Вот и отлично. А теперь давай выпьем. - Мы взяли у Норы по стакану. - Ты сказала ей, что уходишь? - Нет, я ничего не сказала. Может быть, она и не знает еще, что меня нет в моей комнате. - Это уже несколько лучше. - Вы не заставите меня вернуться? - заплакала она. Держа в руках стакан, Нора сказала: - Ребенку нельзя там оставаться, Ник, если ее так бьют. - Тс-с-с. Я не знаю, - сказал я. - Я подумал, что раз уж мы едем туда ужинать, то Мими лучше не знать о... Дороти уставилась на меня, полными ужаса, глазами, Нора сказала: - Не думай, что теперь тебе удастся заставить меня туда поехать. Затем Дороти быстро проговорила: - Но мама не ждет вас. Я даже не знаю, будет ли она дома. В газетах написали, будто вы при смерти. Она думает, что вы не приедете. - Тем лучше, - сказал я. - Мы увидим их. Она приблизила ко мне побледневшее лицо, в возбуждении расплескав на мой рукав немного виски. - Не ездите. Вам нельзя сейчас туда ехать. Послушайте меня. Послушайте Нору. Вам нельзя ехать. - Она повернула бледное лицо и взглянула на Нору. - Правда? Скажите ему, что нельзя. Нора, не отрывая взгляда темных глаз от моего лица, сказала: - Погоди, Дороти. Ему, должно быть, виднее, что лучше. В чем дело, Ник? Я скорчил ей гримасу. - Я просто иду на ощупь. Если вы говорите, что Дороти останется здесь - пусть остается. Думаю, она может спать с Астой. Но во всем остальном вам придется оставить меня в покое. Я не знаю, что буду делать, потому что не знаю, что делают со мной. Мне нужно выяснить. И я должен выяснить это тем способом, каким мне удобно. - Мы не будем вмешиваться, - сказала Дороти. - Правда, Нора? Ничего не ответив, Нора продолжала смотреть на меня. - Где ты взяла тот пистолет? - спросил я. - И на сей раз давай без беллетристики. Дороти облизнула губы, лицо ее порозовело. Она откашлялась. - Смотри мне, - сказал я. - Если расскажешь очередную небылицу, я позвоню Мими, чтобы она приехала и забрала тебя домой. - Дай ей шанс, - сказала Нора. Дороти опять откашлялась. - Можно... можно, я расскажу вам о том, что случилось со мной в раннем детстве? - Это имеет какое-то отношение к пистолету? - Не совсем, однако это поможет вам понять, почему я... - Не сейчас. Как-нибудь в другой раз. Где ты взяла пистолет? - Зря вы не даете мне рассказать. - Она опустила голову. - Где ты взяла пистолет? Голос ее был едва слышен. - У мужчины в баре. Я сказал: - Я знал, что в конце концов мы докопаемся до правды. Нора нахмурилась и покачала головой, а я продолжил. - Ну хорошо, предположим, так оно и было. В каком баре? Дороти подняла голову. - Я не знаю. Кажется, это было на Десятой авеню. Ваш приятель, мистер Куинн, наверное, знает. Это он меня туда привел. - Ты встретилась с ним после того, как ушла вчера от нас? - Да. - Случайно, я полагаю? Она с упреком посмотрела на меня. - Я пытаюсь рассказать вам правду, Ник. Я пообещала ему встретиться в заведении под названием "Палма Клаб". Он написал мне адрес. После того, как я распрощалась с вами и Норой, мы встретились там и поехали по разным местам, и закончили все в том самом месте, где я взяла пистолет. Это было весьма сомнительное заведение. Спросите его, если не верите мне. - Это Куинн достал для тебя пистолет? - Нет. К тому моменту он отключился и уже спал, уронив голову на стол. Я оставила его там. Работавшие в баре сказали, что доставят его домой без всяких проблем. - А пистолет? - Я подхожу к этому. - Она залилась краской. - Куинн сказал, что в том заведении собираются гангстеры. Тогда-то я и предложила туда поехать. Когда он уснул, я разговорилась с одним мужчиной, который показался мне жутким и отчаянным. Я была им очарована. И мне не хотелось ехать домой, мне хотелось вернуться сюда, но я не знала, пустите ли вы меня. - Теперь лицо ее стало пунцовым, и от смущения она путалась в словах. - И тогда я подумала, что, может, если я... если вы подумаете, что я оказалась в ужасном положении... к тому же мне казалось, что так я буду выглядеть менее глупо... В общем, я спросила этого жуткого отчаянного гангстера - или кем он там был, - не может ли он продать мне пистолет или подсказать, где его купить. Он подумал, что я шучу и сначала рассмеялся, но я сказала, что не шучу, и тогда он, продолжая ухмыляться, пообещал разузнать, а когда вернулся, то сказал, что может мне его достать и спросил, сколько я заплачу. Денег у меня было немного, но я предложила браслет, однако браслет, по-видимому, не произвел на него впечатления, поскольку он отказался от него и сказал, что возьмет только наличные; тогда, в конце концов, я отдала ему двенадцать долларов - все, что у меня было, не считая одного доллара, который я оставила на такси, - он вручил мне пистолет, и я приехала сюда и наврала, что боюсь возвращаться домой из-за Криса. - В конце рассказа она говорила так быстро, что слова едва поспевали одно за другим, затем облегченно вздохнула, словно была рада, что рассказ, наконец, окончен. - Значит, Крис не пытался за тобой ухаживать? Она закусила губу. - Пытался, но не так... не так настойчиво. - Она положила обе ладони мне на руки, лицо ее почти касалось моего. - Вы должны мне верить. Я бы не смогла вам все это рассказать, не смогла бы выставить себя такой дешевой вруньей, если бы все это было не правдой. - Если тебе не верить, то дело кажется более правдоподобным, - сказал я. - Двенадцать долларов - недостаточная сумма. Впрочем, на время мы об этом забудем. Ты знала, что Мими в тот день собиралась навестить Джулию Вулф? - Нет. Тогда я не знала даже, что она разыскивает отца. В тот день они не сказали, куда идут. - Они? - Да, Крис вышел из дома вместе с ней. - В котором часу это было? Она наморщила лоб. - Должно быть, около трех, во всяком случае после двух тридцати, поскольку я помню, что опаздывала на встречу с Элси Хэмилтон - мы договорились с ней пойти за покупками, - и в тот момент в спешке одевалась. - Домой они вернулись вместе? - Не знаю. Они оба уже были дома, когда я пришла. - В котором часу это было? - После шести. Ник, неужели вы думаете, будто они... Ах, я вспомнила одну фразу, которую она произнесла, пока одевалась. Не знаю, что сказал ей Крис, но мама ему ответила тем тоном Ее Королевского Величества, каким, вы знаете, она иногда говорит: "Если я спрошу, она мне расскажет". Больше я ничего не слышала. Вам это может пригодиться? - Что она рассказала тебе об убийстве, когда ты вернулась домой? - О, она просто рассказала о том, как нашла ее, как сильно расстроилась, ну, еще о полиции и все такое прочее. - Она была сильно потрясена? Дороти покачала головой. - Нет, просто возбуждена. Вы же знаете маму. - С минуту она смотрела на меня, затем медленно спросила: - Неужели вы думаете, что она имеет к этому какое-то отношение? - А что ты думаешь? - Такое мне в голову не приходило. Я просто думала об отце. - Чуть позже она мрачно сказала: - Если он сделал это, то потому что он - сумасшедший, однако и она могла бы убить кого-нибудь, если бы захотела. - Совсем не обязательно, что это сделал один из них, - напомнил я ей. - Полиция, похоже, выбрала Морелли. Зачем ей понадобилось разыскивать твоего отца? - Из-за денег. Мы на мели: Крис все потратил. - Уголки ее рта опустились. - Полагаю, мы все ему помогли, но он истратил большую часть. Мама боится, что если у нее совсем не будет денег, он уйдет. - Откуда ты об этом знаешь? - Я слышала, как они разговаривали. - Думаешь, он и правда уйдет? Она уверенно кивнула. - Если у нее не будет денег. Я посмотрел на часы и сказал: - Остальное придется отложить до нашего возвращения. Как бы то ни было, сегодня можешь остаться здесь. Располагайся как дома и позвони в ресторан, чтобы ужин принесли сюда. Вероятно, тебе лучше никуда не выходить. Она жалобно посмотрела на меня и ничего не сказала. Нора похлопала ее по плечу. - Не знаю, каковы его намерения, Дороти, но раз он говорит, что нам надо ехать туда на ужин, то, видимо, знает, о чем идет речь. Он не стал бы... Дороти улыбнулась и рывком поднялась с пола. - Я вам верю и больше не буду вести себя глупо. Я позвонил вниз администратору и попросил доставить нашу почту. В пакете были пара писем для Норы, одно для меня, несколько запоздалых рождественских открыток и записок с просьбой перезвонить по телефону, а также телеграмма из Филадельфии: НЬЮ-ЙОРК ГОСТИНИЦА "НОРМАНДИЯ" НИКУ ЧАРЛЬЗУ ПРОШУ СВЯЗАТЬСЯ ГЕРБЕРТОМ МАКОЛЭЕМ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ УСЛОВИЙ ВАШЕГО УЧАСТИЯ РАССЛЕДОВАНИИ УБИЙСТВА ДЖУЛИИ ВУЛФ ТЧК ВСЕ НЕОБХОДИМЫЕ ИНСТРУКЦИИ ПЕРЕДАЮ ЕМУ ТЧК УВАЖЕНИЕМ КЛАЙД МИЛЛЕР УАЙНАНТ. Вместе с запиской о том, что телеграмма получена мною несколько минут назад, я вложил ее в конверт и отправил с посыльным в Бюро по расследованию убийств Полицейского департамента. X В такси Нора спросила: - Ты уверен, что чувствуешь себя нормально? - Конечно. - И это тебе не повредит? - Со мной все в порядке. Что ты думаешь о рассказе Дороти? Некоторое время она колебалась. - Ты ведь не веришь ей, правда? - Боже упаси - по крайней мере, до тех пор, пока сам все не проверю. - Ты больше смыслишь в подобных вещах, нежели я, - сказала она, - однако мне кажется, что девушка, во всяком случае, пыталась рассказать правду. - Еще и не то можно услышать от людей, которые пытаются рассказать правду. Это нелегко дается, если ты уже избавился от такой привычки. Она сказала: - Готова поспорить, что вы многое знаете о природе Человека, мистер Чарльз. Не так ли? Вы должны мне как-нибудь рассказать о вашем опыте на поприще детектива. - Купить пистолет за двенадцать долларов в баре... Что ж, может быть, однако... - сказал я. Мы проехали пару кварталов в молчании. Затем Нора спросила: - Что же с ней на самом деле происходит? - Ее отец - сумасшедший: девушка полагает, что она тоже. - Откуда ты знаешь? - Ты спросила. Я ответил. - Хочешь сказать, что ты гадаешь? - Хочу сказать, что именно в этом ее проблема; я не знаю, безумен ли Уайнант на самом деле, и если да, то унаследовала ли она какую-то долю его безумия, однако она полагает, что ответ на оба вопроса утвердительный, и это заставляет ее откалывать всякие номера. Когда мы остановились перед входом в гостиницу "Кортлэнд", Нора сказала: - Это ужасно, Ник. Кто-то должен... Я сказал, что не знаю: может быть, Дороти и права. - Вполне вероятно, что в данную минуту она вырезает кукольные платьица для Асты. Мы попросили доложить о нашем приходе Йоргенсенам, и после некоторой задержки нам предложили подняться. Мими встретила нас в коридоре, прямо у лифта, встретила с распростертыми объятиями и обильными словоизлияниями. - Ох, уж эти мерзкие газеты! Они довели меня до истерики своей чепухой насчет того, что ты у порога смерти. Я звонила дважды, но внизу отказались соединить с вашим номером или сообщить о твоем состоянии. - Она взяла меня за обе руки. - Я так рада, Ник, что все это оказалось ложью, хотя вам и предстоит сомнительное удовольствие провести сегодняшний вечер с нами. Естественно, я не ждала вас и... Да ты побледнел! Тебя действительно ранили! - Слегка, - сказал я. - Мне оцарапало пулей грудь, но ничего серьезного нет. - И несмотря на это ты приехал на ужин! Это очень лестно, однако, боюсь, в то же время и глупо. - Она повернулась к Норе. - Вы уверены, что было разумно позволить ему... - Я не уверена, - сказала Нора, - но он хотел приехать. - Мужчины - такие идиоты, - сказала Мими и обняла меня. - Они либо делают из мухи слона, либо совершенно игнорируют такие вещи, которые могут... Впрочем, проходите. Давай-ка я тебе помогу. - Мне не так плохо, - заверил я ее, однако она настояла на том, чтобы довести меня до кресла и обложить со всех сторон полдюжиной подушек. Вошел Йоргенсен, пожал мне руку и сказал, что рад видеть меня в лучшем здравии, нежели то, которое изобразили в газетах. Он склонился над Нориной рукой. - Если бы вы позволили мне отсутствовать еще с минуту, я бы закончил приготовление коктейлей. - Он вышел. Мими сказала: - Не знаю, где Дорри. Наверное, забилась куда-нибудь и сердится. У вас нет детей, верно? - Нет. - Вы много теряете, хотя временами дети могут доставлять крупные неприятности. - Мими вздохнула. - Полагаю, я недостаточно строга. Когда приходится ругать Дорри, она, похоже, думает, что я - настоящее чудовище. - Лицо ее просветлело. - А вот и второе мое дитятко. Ты ведь помнишь мистера Чарльза, Гилберт? А это - мисс Чарльз. Гилберт Уайнант был на два года младше сестры и представлял собою длинного, неуклюжего светлого юношу восемнадцати лет; подбородок под его слегка обвислыми губами почти отсутствовал. Величина необыкновенно чистых голубых глаз и длина ресниц придавали его облику нечто девичье. Про себя я выразил надежду, что он перестал быть тем постоянно хныкающим занудой, каким был в детстве. Йоргенсен принес напитки, и Мими настояла, чтобы я рассказал о перестрелке. Я рассказал, изобразив события еще более бессмысленными, чем они были на самом Деле. - Но зачем он к тебе приходил? - спросила она. - Бог его знает. Я бы и сам не прочь узнать об этом. Полиция тоже. - Я где-то читал, что когда преступников-рецидивистов обвиняют в том, чего они не делали - даже в незначительном проступке - то они переживают гораздо больше, нежели простые люди, - сказал Гилберт. - Вы думаете, это правда, мистер Чарльз? - Вероятно. - За исключением тех случаев, - добавил Гилберт - когда речь идет о каком-нибудь большом деле, ну, понимаете, о таком, какое они и сами хотели бы совершить. Я опять сказал, что это вероятно. Мими сказала: - Не старайся быть вежливым с Гилом, Ник, когда он несет чепуху. В его голове намешано столько всякого чтива. Дорогой, сделай нам еще по коктейлю. Гилберт вышел за миксером. Нора и Йоргенсен перебирали в углу граммофонные пластинки. Я сказал: - Сегодня я получил телеграмму от Уайнанта. Настороженным взглядом Мими обвела комнату, затем наклонилась вперед и почти шепотом спросила: - Что он говорит? - Он хочет, чтобы я выяснил, кто убил Джулию. Телеграмма была отправлена сегодня в полдень из Филадельфии. Она тяжело дышала. - И ты собираешься заняться этим? Я пожал плечами. - Я передал телеграмму в полицию. Гилберт вернулся с миксером. Йоргенсен и Нора поставили на проигрыватель пластинку с "Маленькими фугами" Баха. Мими быстро выпила свой коктейль и попросила Гилберта смешать ей еще один. Он сел и обратился ко мне: - Я хочу вас спросить: можно определить наркомана просто на взгляд? - Он дрожал. - Очень редко. А что? - Просто любопытно. Даже если это неизлечимый наркоман? - Чем дальше он зашел, тем больше шансов заметить, что с ним не все в порядке, но зачастую нельзя быть уверенным, что дело тут в наркотиках. - И еще, - сказал он. - Гросс говорит, что когда тебя ударят ножом, ты в первый момент чувствуешь лишь нечто вроде толчка, а боль приходит только потом. Это так? - Да, если тебя ударили довольно сильно довольно острым ножом. То же самое в случае с пулей: сначала чувствуешь только удар - а когда пуля маленького калибра и в стальной оболочке, то и удар почти не замечаешь. Все остальное начинается после того, как в рану проникает воздух. Мими допила третий по счету коктейль и сказала: - Я считаю, что вы оба ведете себя неприлично и гадко, особенно принимая во внимание то, что случилось сегодня с Ником. Гил, попробуй найти Дороти, ты же знаешь кое-кого из ее подруг. Позвони им. Думаю, она вот-вот появится, но все же я за нее беспокоюсь. - Она у нас, - сказал я. - У вас? - Удивление ее могло быть и неподдельным. - Она пришла сегодня днем и попросила разрешения некоторое время пожить у нас. Мими кротко улыбнулась и покачала головой. - Ох, уж эта молодежь! - Улыбка сошла с ее лица. - Некоторое время? Я кивнул. Гилберт, который явно ждал удобного момента, чтобы задать мне очередной вопрос, не проявил ни малейшего интереса к разговору между его матерью и мною. Мими опять улыбнулась и сказала: - Прошу прощения за ее назойливость по отношению к тебе и твоей жене, однако, признаюсь, я вздохнула с облегчением, когда узнала, что она сидит там, а не болтается невесть где. Когда вы вернетесь, она уже перестанет дуться. Отправьте ее домой, ладно? - Она налила мне коктейль. - Вы были к ней очень добры. Я ничего не сказал. Гилберт начал было говорить: - Мистер Чарльз, а преступники - я имею в виду, профессиональные преступники - обычно... - Не перебивай, - сказала Мими. - Вы отправите ее домой, не правда ли? - Она говорила вежливо, однако тем тоном, который Дороти назвала тоном Ее Королевского Величества. - Она может остаться, если хочет. Норе ваша девочка нравится. Она погрозила мне полусогнутым пальцем. - Но я не позволю так ее портить. Надо думать, она наговорила про меня всякой ерунды? - Она что-то говорила о каких-то побоях. - Вот-вот, - снисходительно сказала Мими, словно это подтверждало ее правоту. - Нет, вам придется отослать ее домой, Ник. Я допил коктейль. - Ну? - спросила она. - Она может остаться у нас, если хочет, Мими. Нам нравится, когда она с нами. - Это смешно. Ее место дома. Я хочу, чтобы она была здесь. - Голос ее звучал несколько резче. - Она еще только ребенок. Вы не должны потакать ее дурацким капризам. - Я ничего не сделаю. Если она хочет остаться, она останется. Злость в голубых глазах Мими выглядела очень привлекательно. - Это мой ребенок, и она еще не достигла совершеннолетия. Вы были к ней очень добры, но то, что вы делаете сейчас - совсем не доброта, ни для нее, ни для меня, и я не намерена с этим мириться. Если вы не отправите ее домой, я предприму необходимые шаги, чтобы вернуть дочь. Мне не хотелось бы занимать столь твердую позицию в этом вопросе, но учти, - Мими наклонилась вперед и с расстановкой произнесла: - Чтобы сегодня же она была дома! Я сказал: - Не станешь же ты затевать со мной драку, Мими. Она взглянула на меня так, словно собиралась признаться мне в любви и спросила: - Это угроза? - Ну хорошо, - сказал я. - Сообщи в полицию, и пусть меня арестуют за похищение детей, растление малолетних и хулиганство. Пронзительным, срывающимся от ярости голосом она проговорила: - И скажи своей жене, чтобы не лапала моего мужа! Рука Норы, выбиравшей вместе с Йоргенсеном следующую грампластинку, лежала у него на рукаве. Они повернулись и с удивлением посмотрели на Мими. - Нора, миссис Йоргенсен хочет, чтобы ты не трогала руками мистера Йоргенсена, - сказал я. - Ради Бога, простите, пожалуйста. - Нора улыбнулась Мими, затем посмотрела на меня, на лице у нее появилось очень искусственное выражение озабоченности, и звенящим, словно у читающей наизусть стихотворение школьницы, голосом она сказала: - О, Ник, ты такой бледный! Я вижу, ты совсем выбился из сил, и тебе опять будет худо. Сожалею, миссис Йоргенсен, но, думаю, мне лучше отвезти его домой и немедленно уложить в постель. Вы извините нас, я надеюсь? Мими сказала, что извинит. Все проявили по отношению друг к другу чудеса вежливости. Мы спустились вниз и взяли такси. - Итак, - сказала Нора, - ты договорился до того, что лишил себя ужина. Что теперь будем делать? Поедем домой и поужинаем с Дороти? Я покачал головой. - Какое-то время я бы обошелся без Уайнантов. Поехали в ресторан к Максу: я бы поел устриц. - Ладно. Ну как, узнал что-нибудь? - Ничего. Она задумчиво сказала: - Обидно, что этот парень так симпатичен. - А что он из себя представляет? - Просто говорящая кукла. Обидно. Мы поужинали и вернулись в "Нормандию". Дороти нигде не было. Нора прошла по всем комнатам и позвонила вниз администратору. Никто не оставил для нас ни записки, ни информации. - Ну и что? - спросила она. Не было еще и десяти вечера. - Может, и ничего, - сказал я. - А может, и кое-что. Думаю, она появится около трех утра, пьяная, с пулеметом, который ей продали в Детском мире. Нора сказала: - К черту Дороти. Одевай пижаму и ложись. XI На следующий день, когда около полудня Нора разбудила меня, моя рана беспокоила меня гораздо меньше. - Мой милый полицейский желает тебя видеть, - сказала она. - Как ты себя чувствуешь? - Ужасно. Очевидно, вчера я лег спать трезвым. - Я оттолкнул Асту и встал. Когда я вошел в гостиную, Гилд поднялся, держа в руках стакан с виски, и улыбнулся всем своим широким желтоватым лицом. - Что ж, мистер Чарльз, сегодня вы выглядите достаточно бодрым. Я пожал ему руку, сказал, что действительно чувствую себя весьма неплохо, и мы уселись. Он добродушно нахмурился. - И все же, напрасно вы меня разыгрываете. - Разыгрываю? - Конечно: разъезжаете по городу, встречаетесь с людьми после того, как я отложил все вопросы и предоставил вам возможность отдохнуть. А я вроде как рассчитывал, что это даст мне преимущество в разговоре с вами, если можно так выразиться. - Я не подумал, - сказал я. - Простите. Видели ту телеграмму, что я получил от Уайнанта? - Ага. Мы сейчас прорабатываем ее в Филадельфии. - А как насчет того пистолета, - начал было я, - мне... Он остановил меня. - Какого пистолета? Эту штуку больше нельзя называть пистолетом. Ударный механизм разбит, все внутренности проржавели, затвор заклинило. Если кто-то хотя бы пытался стрелять из него за последние шесть месяцев, то можете считать меня Папой римским. Давайте не будем тратить время на разговоры об этом куске металлолома. Я рассмеялся. - Это многое объясняет. Я взял его у пьянчужки, который сказал, что купил пистолет в баре за двенадцать долларов. Теперь я ему верю. - Чего доброго, ему как-нибудь продадут нашу мэрию. Скажите честно, мистер Чарльз, вы работаете над делом Вулф или нет? - Вы же видели телеграмму от Уайнанта. - Видел. Значит, на него вы не работаете. И все же, я повторяю вопрос. - Я более не являюсь частным детективом. Я вообще не занимаюсь детективной работой. - Это я уже слышал. И все же, я спрашиваю еще раз. - Ну хорошо. Нет. Он подумал с