- Я поразмыслил немного, однако не нашел ничего, что могло бы превратить это предположение в нечто большее, нежели простая вероятность. - Ну что ж, я поехал. XVIII Мими встретила меня с распростертыми объятиями. - Это было невероятно, невероятно мило с твоей стороны - простить меня, Ник, но ты ведь всегда был невероятно милым. Ума не приложу, что на меня нашло в понедельник вечером. - Забудем об этом, - сказал я. Лицо ее было несколько розовее обычного и выглядело моложе из-за того, что мышцы лица были напряжены. Голубые глаза ярко сияли. Руки ее, лежавшие на моих руках, были холодны. Она была сильно взволнована, но я не мог определить, какого рода волнение ее обуревало. Мими сказала: - Со стороны твоей жены также было невероятно мило... - Забудем об этом. - Ник, что могут сделать за сокрытие улик, доказывающих причастность другого человека к убийству? - Если захотят, могут обвинить в их укрывательстве - на юридическом языке это называется не обещанное заранее укрывательство следов преступления. - Даже если ты добровольно изменишь решение и предоставишь им улики? - Все равно могут. Хотя обычно они этого не делают. Она оглянулась по сторонам, словно пытаясь удостовериться, что в комнате больше никого нет, и сказала: - Джулию убил Клайд. Я нашла вещественное доказательство и спрятала его. Что со мной сделают? - Может, и ничего, просто устроят тебе головомойку - если ты передашь вещественное доказательство полиции. Он был когда-то твоим мужем: вы - достаточно близкие друг другу люди, и вряд ли найдется суд, который станет вменять тебе в вину попытку покрыть его - если только, конечно, у судей не будет причин подозревать, что ты руководствовалась иными соображениями. Холодно и надменно она спросила: - У тебя есть подобные подозрения? - Не знаю, - сказал я. - Я склонен думать, что ты хотела использовать это доказательство вины Уайнанта чтобы, как только вы с ним увидитесь выжать из него денег, однако сейчас появились какие-то новые обстоятельства, заставившие тебя изменить решение. Она согнула пальцы правой руки так, что ладонь ее стала напоминать когтистую лапу, и замахнулась, целясь острыми ногтями мне в лицо. Губы ее были подобраны, обнажая оскал плотно сжатых зубов. Я поймал ее руку. - В последнее время женщины стали грубее, - сказал я, стараясь придать своему голосу оттенок грусти. - Я только что расстался с дамочкой, которая швырнула одному парнишке в голову сковороду. Она засмеялась, однако выражение ее глаз не изменилось. - Ты всегда подозреваешь меня в самом плохом, не так ли? Я отпустил ее руку, и она потерла то место, где оставили следы мои пальцы. - Кто та женщина, которая бросила сковороду? - спросила она. - Я ее знаю? - Это сделала не Нора, если ты имела в виду ее. Полиция еще не арестовала Виктора-Кристиана Розуотера-Йоргенсена? - Что? Я поверил в ее замешательство, хотя и ее реакция и тот факт, что я в нее поверил, удивили меня. - Йоргенсен - это Розуотер, - сказал я. - Ты ведь помнишь его. Я думал, тебе известно. - Ты имеешь в виду того ужасного человека, который... - Да. - Я не верю. - Мими встала; пальцы ее подергивались. - Не верю, не верю. - Лицо ее побелело от страха" искаженный голос звучал неестественно, словно голос чревовещателя. - Я не верю. - Ну, тогда все в порядке, - сказал я. Мими не слушала меня. Повернувшись ко мне спиной, она подошла к окну и стояла там, не оборачиваясь. Я сказал: - Внизу перед входом в машине сидят два, похожих на полицейских человека, которые, наверное, должны взять его, когда... Она обернулась и резким голосом спросила; - Ты уверен, что Розуотер - это он? - Следов страха на ее лице уже почти не было, а голос звучал, по крайней мере, по-человечески. - Полиция уверена. Мы смотрели друг на друга, и каждый из нас был занят своими мыслями. Мими, как мне думалось, боялась вовсе не того, что Йоргенсен убил Джулию Вулф, и даже не того, что его могут арестовать: она боялась, что единственная причина, по которой Йоргенсен женился на ней, заключалась в какой-то его игре против Уайнанта. Когда я расхохотался - не потому, что сама эта мысль показалась мне забавной, а потому, что она пришла мне в голову так неожиданно, - Мими вздрогнула и неуверенно улыбнулась. - Я не поверю, - на сей раз тихим, мягким голосом сказала она, - пока он сам мне не признается. - А когда признается - что потом? Она чуть повела плечами, нижняя губа ее задрожала. - Он ведь мой муж. Наверное, слова ее прозвучали забавно, однако меня они разозлили. Я сказал: - Мими, это я, Ник. Ты помнишь меня - Ни-ик? - Я знаю, ты всегда думаешь обо мне только плохое, - мрачно сказала она. - Ты полагаешь, я... - Ну ладно, ладно. Оставим это. Давай вернемся к тем уликам против Уайнанта, которые ты нашла. - Ах, это, - сказала она и отвернулась. Когда она вновь повернулась ко мне, губа ее опять дрожала. - Я солгала, Ник, я ничего не нашла. - Она приблизилась ко мне. - Клайд не имел права писать те письма Маколэю и Элис, пытаясь внушить всем подряд недоверие ко мне; я подумала, что он получит по заслугам, если я придумаю что-нибудь ему во вред, так как я и правда полагала... то есть, полагаю, что Джулию убил он, и только благодаря... - И что же ты придумала? - Я... я пока еще не придумала. Мне сначала хотелось узнать, что со мной сделают - ну, ты понимаешь, то, о чем я тебя спрашивала. Можно было бы, например, соврать, будто Джулия, когда я осталась с ней наедине, а остальные ушли звонить, на минутку пришла в себя и сказала мне, что это сделал Клайд. - Ты не говорила, будто услышала что-то и промолчала, ты сказала, будто нашла что-то и спрятала. - Но я действительно еще не решила, что именно я. - Когда ты узнала о письме Уайнанта Маколэю? - Сегодня днем, - сказала она; - сюда приезжал человек из полиции. - Он ничего не спрашивал тебя о Розуотере? - Он спросил, знаю ли я его и не знавала ли прежде, и я полагала, что говорю правду, когда ответила "нет". - Может, ты так и полагала, - сказал я, - однако, я думаю, что ты впервые говорила правду, когда уверяла, будто нашла какое-то доказательство вины Уайнанта. Мими широко раскрыла глаза. - Я не понимаю. - Я тоже, но все, вероятно, было так: ты, видимо, нашла что-нибудь и решила попридержать находку, возможно, с целью продать это Уайнанту; затем, когда из-за его писем люди начали смотреть на тебя с оглядкой, ты решила поставить крест на идее получить с него деньги и захотела одновременно отплатить Клайду и обезопасить себя, передав это доказательство полиции; теперь, в конце концов, когда ты узнала, что Йоргенсен является Розуотером, ты опять делаешь невинное лицо и утаиваешь доказательство, на сей раз не ради денег, а ради того, чтобы поставить Йоргенсена в самое тяжелое положение, какое только возможно в качестве наказания за то, что он женился на тебе обманным путем, затеяв игру против Уайнанта, а вовсе не по любви. Она спокойно улыбнулась и спросила: - Ты и правда думаешь, что я на все способна, верно? - Это неважно, - сказал я. - Для тебя должно быть важным то, что ты, возможно, окончишь жизнь в какой-нибудь тюрьме. Вопль, который она издала, был негромким, но ужасным, а страх, отразившийся на ее лице пару минут назад, не шел ни в какое сравнение с тем ужасом, что искажал ее черты сейчас. Она схватила меня за лацканы и, прильнув к ним, залепетала: - Не говори так, пожалуйста, не надо! Скажи, что ты так не думаешь! - Мими вся дрожала, поэтому я обнял ее, чтобы она не упала. Мы не слышали, как подошел Гилберт, пока он не кашлянул и не спросил: - Мама, с тобой все в порядке? Мими медленно убрала руки с моих лацканов, отступила на шаг и сказала: - Твоя мама - такая глупышка! - Она все еще дрожала, однако нашла в себе силы улыбнуться мне и сказать игривым голосом: - Жестокий, ты так меня напугал! Я ответил, что сожалею об этом. Гилберт положил пальто и шляпу на стул и с вежливым интересом смотрел то на одного из нас, то на другого. Когда стало ясно, что никто из нас не собирается ему что-либо объяснять, он опять кашлянул и сказал: - Я страшно рад вас видеть. - Он подошел и пожал мне руку. Я сказал, что тоже рад его видеть. Мими произнесла: - У тебя усталые глаза. Готова поспорить, что ты опять весь день читал без очков. - Она покачала головой и обратилась ко мне. - Он такой же неразумный, как и его отец. - Есть какие-нибудь новости от отца? - спросил Гилберт. - После ложной тревоги насчет его самоубийства - никаких, - сказал я. - Надо думать, ты в курсе, что это была ложная тревога. - Да. - Он поколебался. - Мне бы хотелось поговорить с вами несколько минут, прежде чем вы уйдете. - Конечно. - Но ты можешь поговорить с ним сейчас, дорогой, - сказала Мими. - Разве у вас есть секреты, о которых я не должна знать? - Говорила она довольно непринужденно и уже перестала дрожать. - Тебе это будет скучно. - Он взял шляпу и пальто, кивнул мне и вышел из комнаты. Мими вновь покачала головой и сказала: - Я совсем не понимаю этого ребенка. Интересно, какие выводы он сделал из нашей немой сцены. - Казалось, она была не особенно обеспокоена. Затем, уже более серьезным тоном добавила: - Почему ты сказал так, Ник? - Насчет того, что ты окончишь жизнь в?.. - Нет, давай не будем. - Ее передернуло. - Я не хочу об этом слышать. Ты не можешь остаться на ужин? Вероятно, я буду совсем одна. - Извини, не могу. Ну, так что там насчет улики, которую ты нашла? - На самом деле я ничего не нашла. Это была ложь. - Стараясь меня убедить, она нахмурилась. - Не смотри на меня так. Это действительно была ложь. - Значит, ты вызвала меня только для того, чтобы мне солгать? - спросил я. - Почему же тогда ты передумала? Она хихикнула. - Наверное, я и правда нравлюсь тебе, Ник, иначе бы ты не вел себя по отношению ко мне так враждебно. Подобная логика была мне недоступна. Я сказал: - Ну что ж, посмотрю, чего хочет Гилберт, и отправлюсь восвояси. - Может, останешься? - Извини, не могу, - опять сказал я. - Где мне его найти? - Вторая дверь на... Криса действительно арестуют? - Это зависит, - сказал я, - от объяснений, которые он даст полиции. Ему придется говорить весьма откровенно, чтобы выкрутиться. - О, он сможет... - Она оборвала фразу, подозрительно посмотрела на меня и спросила: - Ты не водишь меня за нос? Он действительно тот самый Розуотер? - Полиция в этом вполне уверена. - Но полицейский, который был сегодня здесь, не задал ни единого вопроса о Крисе, - возразила она. - Он лишь спросил, знаю ли я... - Тогда они еще небыли уверены, - объяснил я. - Это было всегда лишь предположение. - А сейчас они уверены? Я кивнул. - Как они узнали? - От одной его знакомой, - сказал я. - От кого именно? - Глаза Мими слегка потемнели, однако голосом она вполне владела. - Что-то не припомню ее имя, - солгал я, но затем вновь вернулся на стезю правды. - От той, которая подтвердила его алиби в день убийства. - Алиби? - возмущенно спросила она. - Ты хочешь сказать, что полиция поверит на слово такой женщине? - Какой женщине? - Ты знаешь, что я имею в виду. - Не знаю. Ты с ней знакома? - Нет, - сказала она так, словно я ее оскорбил. Мими прищурила глаза и понизила голос почти до шепота. - Ник, ты думаешь, это он убил Джулию? - С чего бы он стал это делать? - Предположим, он женился на мне, чтобы отомстить Клайду, - сказала она, - и. - ... Знаешь, а ведь он настаивал на том, что мы должны приехать сюда и попытаться вытянуть из Клайда деньги. Может, предложение исходило и от меня - не помню - но он настаивал. А потом, скажем, он случайно столкнулся с Джулией. Она, конечно же, была с ним знакома, так как они работали на Клайда в одно и то же время. И в тот день он знал о моем намерении навестить Джулию и боялся, что если я ее разозлю, она может выдать его, и... Такое ведь могло случиться? - В этом нет ни капли здравого смысла. Помимо всего прочего, в тот день вы с Крисом вышли из дома вместе. Он не успел бы... - Но мое такси ехало ужасно медленно, - сказала она, - и потом, я ведь могла где-нибудь по пути остановиться... Кажется, я останавливалась. Кажется, я останавливалась у аптеки, чтобы купить аспирин. - Она энергично кивнула. - Я точно помню, что останавливалась. - И он знал, что ты остановишься, ибо ранее ты ему об этом сообщила, - предположил я. - Нельзя продолжать в том же духе, Мими. Убийство - вещь серьезная. В подобных делах людей не ставят под удар только потому, что они сыграли с тобой шутку. - Шутку? - сверкнув на меня глазами, спросила она. - Ах этот... - Она принялась награждать Йорген-сена обычными в таких случаях непристойными, грязными и оскорбительными эпитетами; голос ее при этом становился все громче и громче, и вот, наконец, она уже кричала прямо мне в лицо. Когда Мими остановилась, чтобы перевести дыхание, я сказал: - Ругаешься ты, конечно, здорово, но... - У него даже хватило наглости намекнуть, будто Джулию могла убить я, - сказала она. - Он побоялся прямо спросить, однако постоянно намекал на это, пока я совершенно определенно не заявила, что... ну, в общем, что я этого не делала. - Ты ведь совсем не то собиралась сказать. Что же это ты совершенно определенно ему заявила? Она топнула ногой. - Не перебивай меня! - Ладно, черт с тобой. Я приехал сюда не по собственному желанию, - сказал я и направился за шляпой и пальто. Она побежала за мной и поймала меня за руку. - О, Ник, прости, пожалуйста. Это все мой мерзкий характер. Не понимаю, что на меня... Вошел Гилберт и сказал: - Я немного пройдусь с вами. Глядя на него, Мими нахмурилась. - Ты подслушивал. - Как мог я не подслушивать, если ты так кричала? - спросил он. - Ты не дашь мне немного денег? - К тому же, мы не окончили наш разговор, - сказала она. Я посмотрел на часы. - Уже поздно, Мими. Мне нужно бежать. - Может, приедешь после того, как закончишь все дела? - Если не будет слишком поздно. Не жди меня. - Я всегда здесь, - сказала она. - Неважно, который будет час. Я сказал, что постараюсь. Она дала Гилберту немного денег, и мы с ним спустились вниз. XIX - Я подслушивал, - сказал Гилберт, когда мы вышли из здания. - Мне кажется, что если ты занимаешься изучением людей, и у тебя есть шанс, то не подслушивать - глупо, поскольку в твое отсутствие люди всегда ведут себя совершенно иначе, чем при тебе. Конечно, им не нравится, когда они узнают об этом, однако... - Он улыбнулся. - Вряд ли животным и птицам нравится, когда за ними шпионят натуралисты. - И много тебе удалось подслушать? - спросил я. - О, вполне достаточно - по-моему, я не пропустил ничего существенного. - И что ты об этом думаешь? Он поджал губы, наморщил лоб и рассудительно произнес: - Трудно сказать. Мама иногда успешно утаивает факты, но у нее плохо получается выдумывать их. Забавно - вы, наверное, обратили на это внимание - тот, кто больше всего лжет, делает это почти всегда наиболее неуклюже, и его легче обвести вокруг пальца, чем всех остальных. Логично предположить, что они-то уж точно будут настороже и распознают любую ложь, однако как раз им можно внушить практически все. Наверное, вы обратили на это внимание, не так ли? - Да. Он сказал: - Вот что я хотел вам сообщить: вчера вечером Крис не явился домой. Потому-то мама и расстроена больше обычного; а когда сегодня утром я забрал почту, то обнаружил там, адресованное ему письмо, в котором, как мне показалось, могло быть что-нибудь любопытное, и я аккуратно вскрыл его. - Он достал из кармана письмо и протянул мне. - Лучше прочитайте его сейчас, а на случай, если Крис вернется, хотя, по-моему, он вряд ли уже вернется, опять его запечатаю и положу в завтрашнюю почту. - Почему ты так думаешь? - спросил я, взяв письмо. - Ну, он ведь и правда Розуотер... - Ты говорил с ним об этом? - У меня не было возможности. С тех пор, как вы сообщили мне об этом, я его не видел. Я посмотрел на письмо, которое держал в руке. На конверте стоял почтовый штемпель: Бостон, Массачусетс, двадцать седьмое декабря 1932 года, а адрес был надписан женским почерком, в котором было что-то детское: "Мистеру Кристиану Йоргенсену, гостиница "Кортлэнд", Нью-Йорк". - Что надоумило тебя вскрыть его? - спросил я, вынимая письмо из конверта. - Я не верю в интуицию, - ответил Гилберт, - но, по всей видимости, существуют такие вещи как разные запахи, звуки или, быть может, особенности почерка, которые не поддаются анализу и в которых не отдаешь себе отчета, однако они - эти вещи - иногда влияют на твои решения. Не знаю, что именно на меня повлияло - я просто почувствовал: это письмо может содержать ценную информацию. - И часто тебя одолевают подобные чувства при виде семейной почты? Он бросил на меня быстрый взгляд, словно пытаясь убедиться, не разыгрываю ли я его, и сказал: - Не часто, но мне уже приходилось вскрывать их письма. Я же говорил вам, что занимаюсь изучением людей. Я принялся читать письмо: "Дорогой Вик! Ольга написала мне, что ты опять находишься в Соединенных Штатах под именем Кристиан Йоргенсен и женат на другой женщине. Ты прекрасно знаешь, Вик, что это несправедливо, так же, как несправедливо было бросить меня на все эти годы, не подавая никаких признаков жизни. И не присылая денег. Я понимаю, что тебе необходимо было уехать в связи с неприятностями, которые ты имел с мистером Уайнантом, однако он, я уверена, уже давно забыл обо всем, и, по-моему, ты мог бы мне написать, поскольку, как тебе хорошо известно, я всегда была твоим другом и по-прежнему готова в любой момент сделать для тебя все, что в моих силах. Я не хочу сердить тебя, Вик, но мне необходимо с тобой увидеться. В воскресенье и понедельник по случаю Нового года я буду свободна от работы в магазине и приеду в Нью-Йорк в субботу вечером, чтобы поговорить с тобой. Напиши мне, в какое время и где ты будешь ждать меня, поскольку я не хочу причинять тебе неприятностей. Можешь быть в этом уверен, и напиши мне сразу же, чтобы я успела получить письмо вовремя. Твоя настоящая жена, Джорджия". В письме был и обратный адрес. Я сказал: - Так-так-так, - и вложил письмо обратно в конверт. - И тебе удалось преодолеть искушение рассказать об этом матери? - О, я знал, какова будет ее реакция. Вы же видели, что она вытворяла из-за тех пустяков, о которых вы ей сообщили. Как вы думаете, что мне следует предпринять по этому поводу? - Тебе следует разрешить мне рассказать обо всем полиции. Он с готовностью кивнул. - Согласен, раз вы полагаете, что так будет лучше. Если хотите, можете показать им письмо. - Спасибо, - сказал я и положил письмо в карман. Он произнес: - И вот еще что: у меня было немного морфия, около двадцати гран - я с ним экспериментировал, - и кто-то украл его. - Каким образом экспериментировал? - Принимал. Изучал эффект. - Ну и как тебе понравился эффект? - спросил я. - О, я и не рассчитывал, что он мне понравится. Мне просто хотелось знать, каков он. Я не люблю вещей, одурманивающих мозг. Поэтому я почти не пью и даже не курю. Хотя, собираюсь попробовать кокаин, поскольку предполагается, что он делает ум острее, верно? - Предполагается. Кто, по-твоему, умыкнул морфий? - Я подозреваю Дороти, так как на ее счет у меня есть теория. Поэтому я собираюсь к тетушке Элис на ужин: Дороти все еще у нее, и мне хочется проверить. Я могу вытянуть из сестры что угодно. - Вообще-то, если она все время была там, - спросил я, - каким образом ей удалось... - Вчера вечером она ненадолго заезжала домой, - ответил он, - а кроме того, я не знаю точно, когда морфий пропал. Сегодня я впервые за последние три-четыре дня открыл коробку, в которой он хранился. - Дороти знала о том, что он у тебя есть? - Да. Это одна из причин, по которой я подозреваю ее. Не думаю, что кто-либо еще мог его украсть. На Дороти я тоже экспериментировал. - Ну и как, ей понравилось? - О да, понравилось, однако, она бы и без того его взяла. Но я хотел спросить вас о другом: могла ли она пристраститься к наркотику за такое короткое время? - Насколько короткое? - Неделя... нет... десять дней. - Вряд ли, если только она сама себя в этом не убедила. Много ты ей давал? - Нет. - Дай мне знать, когда все выяснишь, - сказал я. - Здесь я возьму такси. До скорого. - Вы ведь еще приедете к нам сегодня, да? - Если смогу. Может, тогда и увидимся. - Да, - сказал он, - и огромное вам спасибо. У ближайшей аптеки я остановился, чтобы позвонить Гилду, не ожидая, что застану его на службе, и надеясь узнать номер его домашнего телефона. Оказалось однако, что он все еще был там. - Работаете допоздна, - сказал я. Его "ага" прозвучало весьма оптимистично. Я прочел ему письмо Джорджии и продиктовал ее адрес. - Хороший улов, - сказал он. Я сообщил, что Йоргенсен со вчерашнего дня не появлялся дома. - Думаете, мы найдем его в Бостоне? - спросил он. - Либо там, - предположил я, - либо где-нибудь на юге - не знаю, как далеко ему удалось за это время удрать. - Поищем и там, и там, - по-прежнему оптимистично сказал Гилд. - А у меня для вас тоже есть одна новость. Нашего друга Нанхейма с ног до головы начинили пулями тридцать второго калибра примерно через час после того, как он улизнул от нас; теперь он мертв - мертвее не бывает. Стреляли, похоже, из того же пистолета, из которого прикончили секретаршу Вулф. - В данный момент эксперты сравнивают пули. Думаю, сейчас Нанхейм жалеет, что не остался и не поговорил с нами. XX Когда я вернулся домой, Нора держала в одной руке кусок холодной утки, а другой рукой собирала картинку-головоломку. - Я думала, ты остался жить у нее, - сказала она. - Ты ведь был когда-то сыщиком: найди мне коричневатый кусочек, напоминающий по форме улитку с длинной шеей. - Кусочек утки или головоломки? Слушай, давай не поедем сегодня к супругам Эдж: они такие скучные. - Хорошо, но они обидятся. - Вряд ли нам так сильно повезет, - пожаловался я. - Они бы обиделись на Куиннов или... - Харрисон звонил. Он просил передать, что теперь самое время прикупить акций "Макинтайр Поркьюпайн" - кажется, так они называются - вдобавок к твоему пакету "Доум Майнз". Он говорит, что акции опустились до двадцати с четвертью. - Нора коснулась пальцем картинки-головоломки. - Тот фрагмент, который я ищу, должен подойти вот сюда. Я нашел нужный ей фрагмент и почти слово в слово передал все, о чем мы говорили и что делали у Мими. - Я тебе не верю, - сказала она. - Ты все придумал. Таких людей не бывает. Слушай, откуда они появились? Может, они - первые представители нового вида чудовищ? - Я просто передаю тебе, что происходит, и не берусь ничего объяснять. - Да и как бы ты все это объяснил? Складывается впечатление, будто у них в семье нет ни единого человека - особенно теперь, когда Мими ополчилась на своего Криса, - который хоть в малейшей степени питал бы дружеские чувства по отношению к кому-либо из остальных, и, тем не менее, в чем-то они очень похожи друг на друга. - Может, как раз этим-то все и объясняется, - предположил я. - Хотела бы я взглянуть на тетушку Элис, - сказала она. - Ты собираешься передать письмо Джорджии в полицию? - Я уже звонил Гилду, - ответил я и рассказал ей о Нанхейме. - И что из этого следует? - спросила она. - Прежде всего, если Йоргенсен уехал из города - а я думаю, он уехал, - и в Нанхейма стреляли из того же пистолета, что и в Джулию - а это вполне вероятно, - то полиции придется искать еще и сообщника, раз они хотят обвинить в чем-нибудь самого Йоргенсена. - По-моему, если бы ты был хорошим сыщиком, ты смог бы объяснить мне все гораздо доходчивей. - Она вновь занялась головоломкой. - Ты еще поедешь сегодня к Мими? - Сомневаюсь. Может, оставишь на время эту игрушку, и мы поужинаем? Зазвонил телефон, и я сказал, что подойду сам. Звонила Дороти Уайнант. - Алло. Ник? - Привет, Дороти. Как дела? - Сюда только что приехал Гилберт и спросил меня о... ну, вы знаете о чем, и мне хотелось сказать вам, что это я его взяла, однако с единственной целью - не дать брату превратиться в наркомана. - И что ты с ним сделала? - Гилберт заставил меня вернуть его, и он мне не верит, но я взяла его только по этой причине, честное слово. - Я тебе верю. - А, может, вы тогда скажете об этом Гилу? Если вы мне верите, то и он поверит, поскольку думает, что о подобных вещах вы знаете все. - Скажу, как только его увижу, - пообещал я. Она сделала паузу и затем спросила: - Как Нора? - Кажется, в порядке. Хочешь с ней поговорить? - В общем, да, но я хочу еще спросить вас кое о чем. А мама... она ничего вам обо мне не говорила, когда вы у нее сегодня были? - Насколько я помню, ничего. А в чем дело? - А Гил? - Только в связи с морфием. - Вы уверены? - Абсолютно, - сказал я. - В чем дело? - Да нет, ни в чем... раз вы уверены. Все это глупо. - Ну, ладно. Я позову Нору. - Я прошел в гостиную. - Дороти хочет с тобой поговорить. Не приглашай ее на ужин. Когда Нора, поговорив по телефону, вернулась, во взгляде ее было что-то странное. - Ну и что же она тебе сообщила? - спросил я. - Ничего. Просто поинтересовалась, как дела и все такое прочее. Я сказал: - Если ты обманываешь старших, Бог тебя накажет. Мы поужинали в японском ресторанчике на Пятьдесят восьмой улице, а затем я позволил Норе уговорить себя поехать, в конце концов, к супругам Эдж. Хэсли Эдж представлял собою высокого костлявого мужчину лет пятидесяти с небольшим, совершенно лысого, с помятым желтым лицом. Он называл себя "кладбищенским вором по профессии и по призванию" - единственная его шутка, если только он и впрямь при этом шутил, - а означало сие, что он - археолог; Хэсли очень гордился своей коллекцией боевых топоров. С ним вполне можно было общаться при условии, если вам удавалось примириться с мыслью, будто вы случайно присутствуете при составлении подробной описи его оружейной коллекции - топоров каменных, медных, бронзовых, обоюдоострых, многогранных, многоугольных, зубчатых, молотковых, тесальных, месопотамских, венгерских, скандинавских, причем все эти топоры были в весьма ветхом состоянии. А возражали мы по поводу его жены. Имя ее было Леда, однако он звал жену Тип. Она была очень маленькой, а ее волосы, глаза и кожа, хотя от природы и имели разные оттенки, казались одинаково грязноватыми. Она редко сидела в нормальной позе - чаще всего она пристраивалась где-нибудь, словно курица на насесте - и имела привычку по-птичьи слегка поворачивать голову набок. У Норы была теория, будто однажды, когда Эдж раскопал очередное древнее захоронение, оттуда выскочила Тип, а Марго Иннес всегда называла ее не иначе как гномом. Однажды Тип сказала мне, что полагает, будто ни одно литературное произведение, написанное за последние двадцать лет, не войдет в историю, поскольку "в них нет ничего психиатрического". Жили они в приятном трехэтажном особняке на окраине Гринвич-Виллидж, и напитки у них были превосходные. Когда мы приехали, в доме уже находилось более десятка гостей. Тип представила нас тем, кого мы не знали, а затем оттеснила меня в угол. - Почему ты не сказал мне, что люди, с которыми я познакомилась у вас на Рождестве, замешаны в деле, связанном с убийством? - спросила она, наклонив голову влево так, что ее ухо почти касалось плеча. - Я и сам об этом не знал. И потом, что такое дело об убийстве в наше время? Она наклонила голову вправо. - Ты даже не сказал мне, что взялся за это дело. - Что я тебе не сказал? А-а, понимаю, о чем идет речь. Так вот: я за него не брался. И если меня подстрелили, то это лишь подтверждает, что я - невинный посторонний наблюдатель. - Сильно болит? - Чешется. Я забыл сегодня переменить бинты. - Наверное, Нора ужасно перепугалась? - Все перепугались: и Нора, и я, и тот парень, который в меня стрелял. Вон там стоит Хэсли - я с ним еще не говорил. Когда я бочком обходил ее, стараясь улизнуть, она произнесла: - Харрисон обещал привести сегодня их дочь. В течение нескольких минут мы беседовали с Эджем - в основном о местечке в Пенсильвании, которое он собирался купить, - а потом, взяв себе стакан с виски, я стал слушать Ларри Краули и Фила Теймса, рассказывавших друг другу неприличные анекдоты, пока к нам не подошла какая-то женщина и не задала Филу - он преподавал в Колумбийском университете - один из тех вопросов о технократии, какие было модно задавать в ту неделю. Мы с Ларри отошли в сторону и приблизились к месту, где сидела Нора. - Будь осторожен, - сказал она мне. - Наш гном непоколебимо настроена на то, чтобы выведать у тебя все, связанные с убийством Джулии Вулф, подробности. - Пусть выведывает их у Дороти, - сказал я. - Она придет вместе с Куинном. - Я знаю. - Он с ума сходит по этой девушке, вы не находите? - сказал Ларри. - Он говорил мне, что собирается развестись с Элис и жениться на ней. - Бедная Элис, - сочувственно сказала Нора. Ей не нравилась Элис. Ларри сказал: - Это еще как посмотреть. - Ему нравилась Элис. - Вчера я видел парня, женатого на матери Дороти. Ну, того, высокого, с которым мы познакомились у вас. - Йоргенсена. - Точно. Он выходил из ломбарда, что почти на углу Шестой авеню и Сорок шестой улицы. - Ты поговорил с ним? - Я был в такси. К тому же, по-моему, человек проявляет вежливость, когда притворяется, будто не замечает, выходящего из ломбарда знакомого. Обращаясь сразу ко всем, Тип громко произнесла: "Ш-ш-ш", и Леви Оскант принялся играть на фортепиано. Пока он играл, прибыли Куинн и Дороти. Куинн был пьян как сапожник, да и Дороти, судя по всему, пила не одну минеральную воду. Она подошла ко мне и прошептала: - Я хочу уйти отсюда вместе с вами и Норой. Я сказал: - Тогда тебе не удастся здесь позавтракать. Обернувшись ко мне, Тип произнесла: - Ш-ш-ш! Мы вновь стали слушать музыку. С минуту Дороти ерзала возле меня, а затем опять зашептала: - Гил сказал, что вы сегодня еще собираетесь заехать к маме. Это правда? - Сомневаюсь. Нетвердой походкой к нам подошел Куинн. - Привет, старина. Привет, Нора. Передала Нику той рекомендации? (Тип сказала ему: "Ш-ш-ш!". Он не обратил на нее никакого внимания. Некоторые из гостей с облегчением вздохнули и принялись разговаривать). Послушай, старина, ты ведь держишь средства в банке "Голден Гет Траст" в Сан-Франциско, верно? - Кое-какие деньги у меня там имеются. - Убери их оттуда, старина. Сегодня я слышал, что этот банк весьма ненадежен. - Ладно. Правда, там у меня не так уж и много. - Да? Что же ты делаешь со всеми остальными деньгами? - Мы с французами скупаем золото. Он торжественно покачал головой. - Вот из-за таких-то ребят как ты страна и катится в задницу. - Причем такие ребята как я не собираются катиться в задницу вместе с нею, - ответил я. - Откуда у тебя царапины? - Это Элис. Она всю неделю на меня дуется. Я бы давно уже сошел с ума, если бы не пил. - А из-за чего она дуется? - Из-за того, что я пью. Она полагает... Он наклонился ко мне и доверительно понизил голос. - Послушай. Вы - единственные мои друзья, и я скажу тебе, что хочу сделать. Я хочу развестись и жениться на... Он попытался обнять Дороти. Она оттолкнула его руку и сказала: - Вы ведете себя глупо и назойливо. Лучше оставьте меня в покое. - Она думает, что я веду себя глупо и назойливо, - сообщил мне Куинн. - Знаешь, почему она не хочет выходить за меня замуж? Готов поспорить, что не знаешь. Дело в том... - Замолчите! Замолчите же, пьяный дурак! - Обеими руками Дороти начала бить его по лицу. Она покраснела, а голос ее звучал пронзительно. - Если вы хоть раз это повторите, я убью вас! Я оттащил Дороти от Куинна; Ларри поймал его, Удержав от падения. Куинн захныкал: - Она ударила меня, Ник. - По щекам его бежали слезы. Дороти уткнулась мне в грудь лицом и, по всей видимости, тоже плакала. Нашими зрителями стали все, кто там присутствовал. Подбежала Тип; лицо ее сияло от любопытства. - В чем дело, Ник? - Все в порядке, - ответил я. - Просто подвыпившая парочка решила позабавиться. Я позабочусь о том, чтобы доставить их домой. Тип такое объяснение не устраивало: она хотела задержать их по крайней мере до тех пор, пока не узнает, что же все-таки случилось. Она уговаривала Дороти прилечь, предлагала принести что-нибудь - интересно, что именно хотела она принести? - для Куинна, который к тому моменту уже едва стоял на ногах. Мы с Норой их увели. Ларри вызвался проводить нас, однако мы решили, что в этом нет необходимости. Куинн, когда мы ехали к нему домой, спал в одном углу такси, в другом, набычившись, молчала Дороти, а Нора сидела между ними. Я примостился на откидном сиденье и по дороге думал о том, что мы все же недолго пробыли у Эджей. Нора и Дороти оставались в такси, пока я затаскивал Куинна по лестнице. Он совершенно не мог идти. Когда я позвонил, дверь открыла Элис. На ней была пижама зеленого цвета, а в руке она держала щетку для волос. Она устало посмотрела на Куинна и произнесла усталым голосом: - Заноси это в спальню. Я занес это в спальню и положил на кровать. Оно промычало нечто нечленораздельное и неуверенно подвигало рукой в воздухе, однако глаза его оставались закрытыми. - Я раздену его, - сказал я и развязал у Куинна на груди галстук. Элис облокотилась на спинку кровати. - Пожалуйста, если тебе так хочется. Я давно уже бросила этим заниматься. Я снял с Куинна пиджак, жилет и рубашку. - Где он отключился на сей раз? - без особого интереса спросила Элис. По-прежнему стоя у спинки кровати, она теперь расчесывала щеткой волосы. - У Эджей. - Я расстегнул его брюки. - Он был там с этой стервочкой Уайнант? - Вопрос прозвучал небрежно. - Там было много народу. - Да, - сказала она. - Он вряд ли бы остановил свой выбор на уединенном месте. - Она пару раз провела щеткой по волосам. - Значит, ты полагаешь, что рассказывать мне о подобных вещах будет с твоей стороны не по-товарищески? Ее муж слегка пошевелился и промычал: - Дорри... Я снял с него ботинки. Элис вздохнула. - Я еще время помню, когда он был молодым и сильным. - Она смотрела на мужа до тех пор, пока я не снял с него всю одежду и не укрыл его одеялом. Затем она вновь вздохнула и сказала: - Я приготовлю тебе выпить. - Только не наливай много: Нора ждет меня в такси. Она разомкнула губы, словно собираясь произнести что-то, сомкнула их и вновь разомкнула, чтобы сказать: - Ладненько. Вместе с ней я направился в кухню. Через некоторое время она произнесла: - Это не мое дело, Ник, однако, что все же обо мне думают люди? - То же, что и обо всех остальных: одним ты нравишься, другим нет, а третьи к тебе и вовсе равнодушны. Она нахмурилась. - Я не совсем это имела в виду. Какие есть мнения по поводу того, что я продолжаю жить со своим мужем, тогда как он не пропускает ни одной промелькнувшей перед его глазами юбки? - Не знаю, Элис. - Но что ты думаешь по этому поводу? - Думаю, ты знаешь, что делаешь, и что бы ты ни делала, это касается только тебя. Она недовольно посмотрела на меня. - Ты никогда не говоришь ничего лишнего, не правда ли? - Она с горечью улыбнулась. - Ты ведь знаешь, что я не ухожу от него только из-за денег, верно? Быть может, для тебя это не так много значит, однако для меня это значит много - так уж я была воспитана. - Но ведь ты всегда можешь подать на развод и на алименты. Тебе следует... - Допивай поскорее и убирайся отсюда, - устало сказали Элис. XXI В такси Нора подвинулась, освобождая для меня место между собою и Дороти. - Я бы выпила кофе, - сказала она. - Заедем в ресторан к Ребену? - Хорошо, - ответил я и назвал водителю адрес. Дороти застенчиво спросила: - Что сказала его жена? - Она просила тебя поцеловать. Нора сказала: - Перестань издеваться. Дороти произнесла: - На самом деле он мне не нравится, Ник. Я не буду больше с ним встречаться, честное слово. - Казалось, она совсем уже протрезвела. - Дело в том... в общем, мне было так одиноко, а с ним я чувствовала себя вроде как в компании... Я открыл было рот, чтобы ответить, однако Нора пихнула меня в бок. - Ничего, успокойся, - сказала она. - Харрисон всегда слегка придуривался. - Я не хочу ничего усложнять, - сказал я, - однако, по-моему, он действительно влюблен в Дороти. Нора опять пихнула меня в бок. В полутьме кабины Дороти попыталась разглядеть выражение моего лица. - Вы... вы не... вы не издеваетесь надо мной, Ник? - Ты вполне этого заслуживаешь. - Сегодня мне рассказали еще одну историю о нашем гноме, - сказала Нора, всем своим видом показывая, что не намерена терпеть ни малейших отклонений от заданной ею темы. - Гном - это миссис Эдж, - объяснила она Дороти. - Леви говорит... - История действительно могла вызвать улыбку у того, кто знал Тип. Нора продолжала о ней распространяться до тех пор, пока мы не выбрались из такси у ресторана Ребена. В ресторане мы увидели Герберта Маколэя, сидевшего за одним столиком с пухленькой темноволосой девушкой в красном платье. Я помахал ему рукой и, после того как мы сделали заказ официанту, подошел к их столику. - Ник Чарльз - Луиза Джекобз, - произнес он. - Присаживайся. Какие новости? - Йоргенсен и Розуотер - одно и то же лицо, - сообщил я. - Да ну! Я кивнул. - И у него, похоже, есть жена в Бостоне. - Хотел бы я на него взглянуть, - медленно произнес он. - Я знал Розуотера. Хотелось бы удостовериться. - Полиция, по-моему, вполне уверена. Не знаю, удалось ли им его задержать. Думаешь, это он убил Джулию? Маколэй выразительно покачал головой. - Трудно представить, что Розуотер - насколько я знал его - мог кого-либо убить, несмотря на все его угрозы. Ты ведь помнишь, я никогда не принимал их всерьез. Что еще нового? - Когда я замялся, он сказал: - С Луизой все в порядке. Можешь говорить смело. - Дело не в том. Просто мне пора возвращаться за свой столик. Я хотел спросить, получил ли ты ответ на объявление в утреннем выпуске "Тайме"? - Пока нет. Посиди еще, Ник, мне о многом хотелось бы тебя спросить. Ты ведь рассказал полиции о письме Уайнан... - Приезжай завтра на обед, и мы все обсудим. Мне пора вернуться за свой столик. - А кто та блондинка? - спросила Луиза Джекобз. - Я видела ее с Харрисоном Куинном. - Дороти Уайнант. - Ты знаешь Куинна? - спросил меня Маколэй. - Десять минут назад я укладывал его в постель. Маколэй ухмыльнулся. - Надеюсь, ты поддерживаешь с ним знакомство на этом же - чисто приятельском - уровне. - Что ты имеешь в виду? От ухмылки Маколэя повеяло грустью. - Когда-то он был моим маклером, и его советы почти довели меня до банкротства. - Чудесно, - сказал я. - Теперь он мой маклер, и я руководствуюсь его советами. Маколэй и девушка расхохотались. Я притворился, будто тоже смеюсь от души и вернулся к своему столику. Дороти произнесла: - До полуночи еще далеко, а мама сказала, что будет ждать в