ахотелось. Что ж, чисто по-человечески его можно понять. Денег требовалось все больше и больше. Он хотел брать от жизни все, что можно. Тоже могу понять, я сама никогда не испытывала склонности к аскетизму. Но с этим своим стремлением наслаждаться жизнью он явно переборщил. Он добивался своего с какой-то эгоистической жестокостью, ни с чем и ни с кем не считаясь, а уж меньше всего со мной. Меня он только использовал в своих целях, действуя при этом даже не как жестокий повелитель, что еще как-то можно было вытерпеть, но как капризная примадонна, что уже было совершенно невыносимо. Интересно, таков ли он был и по отношению к своим многочисленным увлечениям? Эти последние он уже не скрывал - может, не считал нужным, а может, их просто стало так много, что уже и скрыть было нельзя? Странный он все-таки человек. В конце концов, ничего удивительного, что я ему надоела. Удивительное заключалось в том, что он не уходил от меня. Ему ничего не мешало: детей у нас не было, женаты мы не были, навязываться ему я бы не стала. Он, однако, оставался со мной - чужой, скучающий и злобный. Он отравлял мне жизнь, губительно действовал на мои нервы и здоровье, и мне казалось, что этот человек меня ненавидит - не знаю, за что, но именно поэтому не может со мной расстаться. Три года уже продолжался этот ад, а я все еще на что-то надеялась. Временами мне казалось, что все еще может измениться к лучшему, что я ему все-таки нужна, раз он не уходит от меня. Глядя на эту золотую луну, слушая это ласково шепчущее море, я все вспоминала и вспоминала и ничего приятного не могла вспомнить. - Такая женщина, как вы, не должна сидеть одна в этот чудный вечер! - произнес вдруг чей-то голос. Точно к такому выводу я только что пришла и сама. Повернув голову, я увидела того самого незнакомца с пляжа. - Хотите вы или нет, а я все равно останусь здесь, - продолжал он и сел. - Такая женщина в такой вечер должна слушать комплименты. Все равно чьи. Что вы сделали с морской звездой? - Звезда лежит на балконе и сохнет, - ответила я и добавила: - Вы можете неразборчиво представиться. - Почему неразборчиво? - А тогда и волк будет сыт, и овца цела. Может, вы не любите знакомиться со всеми дамами, которых встречаете на пляже. Если же вы представитесь неразборчиво, я не узнаю вашей фамилии, приличия, однако, будут соблюдены. Он рассмеялся, встал и представился. Я тоже, вспомнив в последний момент, что меня зовут Мари Гибуа. Маникюр у меня был свежий, нос не блестел, ветра не было, поэтому прическа моя еще не растрепалась, так что все было в порядке. Беседа текла как горный ручеек. - Долго вы еще пробудете здесь? - поинтересовался он, прерывая восторги по поводу природы в лунном свете. - Не знаю. Неделю или две. - Надо же, как мне не повезло! Только приехал и тут же встретил вас. Очень некстати! - Ну вот! - возмутилась я. - Ведь вы собирались делать мне комплименты! - Так ведь это и есть грандиозный комплимент, - со вздохом произнес он. - Мне потребуется здесь полная свобода и ясная голова, а я уже знаю, что вы меня поглотите целиком. - И не думала! - решительно и неискренне запротестовала я. - Зато я думаю так, - отпарировал он. - Я еще надеялся, что вы окажетесь обычной красивой глупышкой, с которой не о чем разговаривать, а вы оказались... - ...отталкивающей интеллектуалкой, с которой можно только разговаривать, - услужливо подсказала я. Он прервал меня: - Ну, это уже слишком. Не выношу провокаций! Пошли танцевать! И мы пошли танцевать. И потом гуляли. Как известно, луна движется по небу. Поздно ночью ее лучше всего было видно из запущенного, совершенно безлюдного уголка парка, заросшего роскошной растительностью. О чудо! После стольких переживаний вновь почувствовать себя женщиной! Кем я только ни была в последнее время: главой семьи, государственным служащим, матерью и, наконец, самым настоящим загнанным зверем, которого преследуют охотники. И опять стать просто женщиной! А тут еще луна, море и рядом мужчина моей мечты... Будь что будет, пусть даже завтра при свете дня он убежит от меня с криком ужаса. На следующий день я не могла определить, убегает ли он от меня с криком ужаса, поскольку его просто нигде не было видно. Может, он просто сбежал профилактически, не желая рисковать, встретясь со мной при свете дня, но и это не испортило мне настроения. Надо быть благодарной судьбе и за малое. Я не только не обижалась на него, но даже и к шведу отнеслась более благосклонно и согласилась после ужина отправиться с ним в турне по местным злачным местам. Правда, это ничем хорошим не кончилось, так как швед очень быстро упился и мне пришлось спасаться от него бегством. Не зажигая света, я вышла на балкон и долго любовалась открывающимся отсюда видом: слева - Монте-Кастелло, прямо - море и скалы, справа - панорама побережья. Жаль, что нельзя было увидеть Этну, для этого мне пришлось бы залезть на крышу. Потом я посмотрела вниз, на свою подругу пальму. Под пальмой кто-то стоял. Я испугалась, что это швед и что он опять примется громко выражать свои чувства, разбудит всю гостиницу и соседние дома и окончательно меня скомпрометирует. Я уже готова была скрыться в комнате, как вдруг сообразила, что на виднеющихся в сумраке очертаниях головы отсутствуют последствия деятельности коровьего языка. Я присмотрелась внимательней - это был он, блондин моей мечты! Я была тронута. Если бы еще у него был плащ на плечах, кинжал в зубах и гитара в руках! Правда, наверное, очень трудно петь, держа кинжал в зубах, но в конце концов это не важно. Пусть не поет, пусть только стоит. Сколько лет уже никто не стоял под моим окном! Впрочем, тут же подумала я, где было стоять-то? Просто не было условий... Долго в молчании стояли мы так - он под пальмой, а я на балконе. Первой не выдержала я, устали ноги и разболелась поясница. На минутку вышла в комнату, чтобы взять стул, и успела увидеть, как он удаляется. Несколько прозаичный финал романтической сцены. Зато на следующий день я стала объектом самых горячих чувств. Мало того. Блондин настоятельно уговаривал меня поехать с ним в путешествие по Сицилии, уверяя, что без меня чудесные пейзажи потеряют все свое очарование. Я согласилась. Мы побывали и в тех местах, где я уже бывала раньше, и в совершенно новых для меня, посетили Палермо, Катанию, Сиракузы, а Монте-Кастелло я могла бы нарисовать по памяти. Страсть к туризму, овладевшая моим спутником, вполне отвечала моим вкусам. К тому же так приятно было чувствовать себя слабой женщиной, находящейся под защитой сильного мужчины. Не понятно все-таки, что он во мне нашел, хотя взгляд в зеркало еще раз подтвердил, что Таормина всегда хорошо сказывалась на моих внешних данных. Наша безмятежная идиллия была нарушена в самом неподходящем месте и в самый неподходящий момент. Мы находились в Лазурном гроте. Сидя в качающейся лодке, я в который уже раз смотрела и не могла насмотреться на лазурное чудо, не в силах поверить, что вижу это наяву. Потом я взглянула на Аполлона Бельведерского, сидевшего на веслах, и, поскольку всегда отличалась особой впечатлительностью при восприятии прекрасного, у меня защемило сердце. Он молчал, кому-то надо было внести элемент поэзии, и это сделала я. - Твои глаза, - заявила я, хотя и несколько возвышенно, но совершенно искренне, - совсем как эти голубые отблески на скалах. - И, будучи не в силах удержаться, добавила: - Как жаль, что ты не настоящий... Задумчиво рассматривающий лазурные воды Аполлон так резко повернулся ко мне, что лодка чуть не опрокинулась: - Что ты хочешь этим сказать? - Осторожно, я не умею плавать! - Ничего, я умею. Что значит - не настоящий? Я не сразу ответила. Не так-то просто было ему объяснить это. - Ну, не знаю. Ты не можешь быть настоящим, потому что никак не вписываешься в мою настоящую жизнь. Ты - как хэппи энд в фильме из жизни высшего общества. Потом на экране появляется надпись "конец", и надо идти домой. Сказав это, я тут же пожалела о сказанном, хотя это и была чистая правда. Он пристально посмотрел на меня и тихо спросил: - А какая она, эта твоя настоящая жизнь? Ну, не могла же я и в самом деле сказать ему, что моя настоящая жизнь находится очень далеко отсюда, на севере, где луна бывает серебряной, а не золотой, где море серо-зеленое и холодное, а в моем городе ходят трамваи, переполненные спешащими на работу людьми. В городе, где жизнь кипит, а тридцать пять лет назад были одни развалины. Нет, ничего этого я не могла ему сказать и только молча смотрела на прозрачную синюю воду. - Ты мне ничего не рассказываешь о себе, - продолжал он. - Я ничего о тебе по знаю. Кто ты? Где живешь? Мне всегда хотелось быть таинственной натурой, и вот раз в жизни получилось. И как всегда бывает, некстати. Проблеск здравого смысла, воплотившегося в очереди за лимонами, заставил меня воздержаться от излишней откровенности. - В гостинице "Минерва", - буркнула я. - Ты не воспринимаешь меня всерьез, - не унимался он. - Я для тебя лишь курортное развлечение. Вот уедем отсюда, и я тебя потеряю. Мне же хочется быть с тобой всегда. В твоей настоящей жизни. Ты куда отсюда поедешь? - В Париж, - брякнула я, не подумав. - Так поехали вместе. У меня есть возможность поселиться в Париже. Голова моя пошла кругом. Ничего удивительного. Предсказание гадалки делало свое, сицилийский антураж делал свое, блондин делал свое. Одна я ничего не делала, пассивно поддаваясь их влиянию. Я представила себе, какую чудесную жизнь могла бы вести, окруженная его любовью и заботой, в шиншилловой накидке и бриллиантовом колье разъезжающая по лучшим курортам мира. В довершение картины тут и там начали поблескивать пиренейские алмазы. Где-то возникла робкая мысль, что неплохо было бы подобраться к ним с его помощью... Мы сидели на бетонном парапете волнореза в Сиракузах. Комплекс неполноценности, развившийся во мне благодаря стараниям Дьявола, исчез совершенно. Как хорошо, что рядом блондин моей мечты! Как хорошо, что я могу любоваться черными нагромождениями лавы по берегам моря, извергавшейся из Этны более шести тысяч лет назад! Как хорошо, что у меня перед глазами тот самый вид, который предстал перед древними греками, некогда впервые высадившимися на этом берегу! Древность всегда меня чрезвычайно привлекала. В своих размышлениях я добралась до древних инков и майя и уже подумывала, что неплохо было бы поближе ознакомиться с памятниками их культуры, как вдруг мои размышления были прерваны замечанием блондина: - Мне придется уехать на два-три дня. Ив-за тебя я совсем забросил свои обязанности. - Какие обязанности? - рассеянно поинтересовалась я, все еще не в силах оторваться от древних индейцев. - Знаешь, дурацкая история. Так и быть, я скажу тебе, но учти, что это тайна. Я должен найти одну бабу. - Что?! - Бабу одну найти. Шеф приказал. Эти слова обрушились на меня как гром с ясного неба. Молния ударила в черные нагромождения лавы у моих ног. - Какую... бабу? - прерывающимся голосом спросила я, изо всех сил стараясь не выдать охватившей меня паники. - А, одну кошмарную бабу. Я сам ее не видел. Знаю, что она страшная, как труп, худая и бледная, лет пятидесяти на вид, хотя на самом деле моложе. У нее должны быть ужасные руки и очень много денег. Как много все-таки в состоянии вынести человек! Сколько раз мне грозила опасность задохнуться от волнения - и ничего, живу. С трудом удержавшись от желания внести коррективы в свой портрет, я спросила как можно невиннее: - И зачем же ты ищешь такое страшилище? - Уверяю тебя, не по собственному желанию. Эта женщина обокрала моего шефа на огромную сумму, и надо найти ее вместе с деньгами. Подумать только! Я собиралась рассказать ему о сокровище в Пиренеях. И вдруг бы в Париже он привел меня на банкет к шефу! Он же тем временем продолжал: - Знаешь, хочу тебе признаться. Сначала я думал, что это ты. Но ты слишком молода. Я закурила, чтобы дать себе время собраться с мыслями. Интересно, что бы я в данном случае сказала, если бы это была не я? Наверняка возмутилась бы, что ее приняли за такое чудовище: - Как тебе такое могло прийти в голову? Почему ты решил, что это я? - Морская звезда, - был ответ. - При чем здесь морская звезда? - Я наблюдал за тобой, когда итальянец бросил тебе звезду и крикнул: "Stella di mare!". Ты испугалась и посмотрела на море. Будь на твоем месте та женщина, она поступила бы точно так же. Почему ты испугалась? - За неизвестных баб не отвечаю. Итальянец бросил мне под ноги такую холодную мокрую пакость, любой на моем месте испугался бы. Это еще не причина принимать меня за полинялого монстра. - К тому же ты на нее похожа, - упрямо продолжал он, явно не придавая серьезного значения своим словам. - Она тоже блондинка с черными глазами. Хотя, скорее всего, теперь она седая. - Может, крашеная, - неизвестно зачем вставила я. Все во мне клокотало. Любовь, чтоб ей... Хорошо еще, что все произошло в Сиракузах. Если бы такое несчастье случилось, например, в Казимировке, это не было бы так романтично. Хотя, с другой стороны, для араба, например, Казимировка - это невероятная экзотика. Я уже не слушала, что он мне еще говорил. Нужно было что-то срочно решать, а в голове не было ни одной мысли, кроме того несчастного араба посреди рынка в Казимировке. Когда мы возвращались в Таормину, у меня не осталось сомнений, что судьба нанесла мне тяжелый и незаслуженный удар. Единственное утешение, что это был роман с подчиненным шефа, как-никак - ситуация пикантная. - Ты ведь обязательно дождешься меня? - нежно спрашивал он, расставаясь со мной у моей гостиницы. - Не уедешь за эти три дня? Я уверила его, что, разумеется, обязательно подожду и, расставаясь, запечатлела в своей душе его образ. Да, он был слишком красив, чтобы быть настоящим! Предоставленная самой себе, я постепенно обрела спокойствие духа и способность рассуждать. Немедленно бежать? Глупо и никаких шансов на успех. Наверняка проклятая морская звезда возбудила в нем подозрения, ухаживать за мной он стал с одной-единственной целью - войти ко мне в доверие и все обо мне узнать. Под пальмой торчал, потому что шпионил за мной. А теперь сообщил мне о своем отъезде и ждет, что я предприму. Прекрасно, ничего не предприму. Я Мари Гибуа, ничего не знаю и спокойно жду, когда ной возлюбленный вернется из служебной командировки. Наверняка меня уже поджидают во всех аэропортах, куда прибывают самолеты из Катании. Пусть поджидают. Бежать надо не сейчас, когда они этого ждут, а позже, когда это будет для них неожиданным. И все надо так организовать, чтобы сразу же добраться до самой Польши. Только там я успокоюсь и вздохну свободно. Хватит с меня всех этих полицейских, плевать мне на Интерпол. Что за дураки там сидят! Ведь я знаю, что они меня ищут, и вот, пожалуйста, никак не могут найти, а гангстеры нашли в два счета. Нет, в Польшу! Только в Польшу! Там нет преступных синдикатов. Там нормальная, честная, неподдельная милиция. Там много друзей, там покой и безопасность, наконец, там Дьявол. Дьявол! Боже мой, пусть зевает, как старый крокодил, пусть притворяется спящим, пусть капризничает и отравляет мне жизнь, пусть делает, что хочет, только бы добраться до него, до этой безопасной пристани. Из служебной командировки блондин вернулся через два дня и застал меня сидящей на пляже с самым безмятежным видом. Через два дня, расставшись с ним после обеда, я попросила в бюро обслуживания гостиницы сообщить ему, что вечер решила провести со старыми знакомыми и вернусь поздно. Сложив немного вещей в пляжную сумку, я на автобусе поехала в Катанию. Купив чемодан, чтобы не обращать на себя внимание отсутствием багажа, успела на последний самолет, отлетающий в Париж. А билет заказала еще утром. Поздно ночью мы приземлились в Орли. Из Парижа я намеревалась лететь прямо в Копенгаген, увидеться там с Алицией, купить автомашину, забрать свои вещи и через Варнемюнде вернуться в Польшу. Известив ее об этом телеграммой, я сняла номер в очень скромной гостинице и позволяла своему другу, надо было взять у него мои настоящие документы. Рано утром на следующий день я была в польском посольстве. - Так что же с вами было? - спросил меня первый секретарь посольства, не веря своим глазам. - Это ведь вы исчезли из Копенгагена? - Да, я, но, как видите, нашлась. Ничего особенного со мной не было, так, пустяки, меня похитили бандиты. И такие свиньи, даже не приняли во внимание срок действия моего паспорта. Что мне теперь делать? - Ну, это не страшно. Продлим. Но только на две недели. Где же вы были? - В Бразилии. - То есть как - в Бразилии? - Первый секретарь был явно возмущен. - Ваш паспорт действителен только на Европу. Вы что же, были там незаконно? - Сама не знаю. - А где же ваша виза? - спросил он, в четвертый раз перелистывая странички паспорта. И с ужасом добавил: - Вы были там без визы? - Без. - Как же они вас впустили? - Не знаю. Никто меня ни о чем не спрашивал. И тут же подумала, что говорю неправду. Они только и делали, что спрашивали меня. Первый секретарь смотрел на меня с негодованием. - Это невозможно, - решительно заявил он. - При таких условиях вы не могли попасть в Бразилию. У вас есть какие-нибудь доказательства, что вы там были? - Нет, - сокрушенно призналась я. - Даже сувенира никакого не привезла. - Так где же вы в таком случае были? - В Бразилии... Похоже было, что разговор в таком духе может продолжаться бесконечно. Первым не выдержал сотрудник посольства. А может, он просто боялся сумасшедших? - Я ничего не понимаю, - вздохнув, признался он. - Пожалуй, вам лучше всего вернуться в Польшу. Когда вы хотите туда ехать? - Немедленно! - вскричала я. - Только, пожалуйста, через Копенгаген, мне надо забрать вещи. - Вас ищет вся полиция. Лучше всего, если вы будете с ними разговаривать тут, у нас. Какая-то подозрительная история. А паспорт получите завтра утром. Я сказала, что он совершенно прав, и распрощалась с ним. Потом отправилась по магазинам. По моим подсчетам, в моем распоряжении было как минимум полтора дня. До вечера меня будут искать в Таормине, ведь мои вещи остались в гостинице. Потом начнут искать в Париже, на это у них уйдет несколько часов. Так что, возможно, в моем распоряжении даже и два дня, но лучше не рисковать. Поздно вечером я села в ту же самую белую "ланчию" на площади Республики. Я могла позволить себе ходить без парика и темных очков и какое-то время не бояться. - Просто невероятно, как может меняться женщина, - заметил мой друг. - Отсюда выехала измученная старая баба, а вернулась красивая молодая девушка... - Послушай, я сейчас выгляжу нормально? - Вполне, если не считать того, что ненормально молодо. А что? - Боюсь, что со мной не все в порядке. Мне все вокруг кажется подозрительным. Я никому не верю, даже полиции, впрочем полиции особенно. Того и гляди, не смогу ходить, как люди, и начну красться вдоль стен на четвереньках. Глупо, правда? Мы не торопясь ехали по пустым улицам в направлении Венсенского леса. Я его особенно любила, так как там обычно проходили рысистые бега. Мой друг задумчиво смотрел прямо перед собой. - Не знаю, глупо ли. С тобой еще что-то приключилось? - А как же! Послушай, ты не мог бы заплатить за меня по счету в гостинице "Минерва" в Таормине? - Ты что, сбежала, не заплатив? - Пришлось. Заплатишь? Я оставлю тебе деньги. - Можешь оставить их себе. Конечно, заплачу. Но что ты еще натворила? - Сама не знаю. Все у меня перепуталось. Сюда я бежала в панике. Потом, в Сицилии, пришла в себя и удивлялась, чего это я так боялась. Климат, что ли, так действует, знаешь, это сладкое ничегонеделание. Потом выяснилось, что бояться мне все же следует, ну и я опять начала. А в общем и целом у меня уже нет сил, и я не вижу никакого выхода. - А все из-за того, что ты слишком много знаешь? - Вот именно. Меня разыскивают, чтобы вытянуть это из меня, а потом пристукнуть. Вот так-то. Он кивнул головой. Некоторое время мы молчали. - Пожалуй, на твоем месте я бы тоже никому не верил, - наконец решительно проговорил он. - Помни только одно: на меня можешь положиться. Не было этих семи лет. Вареники с солью мы ели вчера... Я смотрела на пустую мостовую, на темные деревья вдоль улицы, на мужчину на рулем, и больше всего на свете мне хотелось остановить время. В моей памяти ожило чудесное прошлое, и я подхватила мечтательно и нежно: - Вчера мы носили с тобой уголь из подвала и вчера улетал самолет из аэропорта Окенче. Как жаль, что я не могу провести в твоей машине несколько ближайших лет жизни. - Жаль, что не можешь, - согласился он. - Знаешь, постарайся быть осторожной. Я не люблю видеть знакомые фамилии на надгробных памятниках... Рано утром на следующий день я получила продленный паспорт, договорилась, что приду на беседу с представителями полиции, и отправилась в датское посольство. На всякий случай я зашла по дороге узнать о возможности получить немецкую транзитную визу и, прождав всего пятнадцать минут, получила ее. У датского посольства меня ожидала неприятность. Может быть, этот человек шел за мной давно, только я его не замечала. Увидела я его тогда, когда кто-то открыл передо мной стеклянную дверь посольства и этот человек отразился в стекле. Причем отражение было очень четкое. Было ясно видно, как он переводил взгляд с меня на что-то, что держал в руке, как будто сравнивал меня с фотографией. Этого оказалось достаточно. Я тут же круто изменила свои планы. В датском посольстве знали обо мне. Я сообщила им свой настоящий адрес, согласилась побеседовать с полицией и получила согласие на продление визы. И все это за несколько минут. Из посольства я отправилась прямиком в автосалон, недолго думая купила последнюю модель "ягуара" бежевого цвета, оформила за полчаса его регистрацию и выехала в город уже на своей машине. Следующие полчаса у меня ушли на то, чтобы собрать вещи и расплатиться в гостинице. Не поев, я двинулась в путь, в направлении на Берлин. Нервы мои были напряжены до предела. Весь путь до Нанси я думала только о своей новой машине, пытаясь вспомнить отдельные пункты из инструкции по эксплуатации. Сменить масло. Сделать техосмотр. Машина не обкатана, нельзя выжимать максимальную скорость. Что-то там следовало подкрутить и смазать. Что-то - после трех тысяч километров, а что-то - после пяти. А может, после тысячи? В Нанси я остановилась в каком-то мотеле, заказала ужин и попыталась собраться с мыслями. С той поры, как я увидела отражение шпиона в стеклянной двери, я была не в состоянии мыслить логично. Бандиты напали на мой след. Вся Франция, вся Западная Европа переполнены моими врагами. В полициях, в Интерполе, во всех посольствах сидят люди шефа. Как я была наивна, полагая, что мне удастся ускользнуть от них! Странно, что я еще жива. На каждом углу, у каждой двери меня поджидали бандиты с пистолетами, заряженными усыпляющим газом. Похоже, я впала в самую настоящую, банальную истерию. Надо взять себя в руки. Пытаясь удержать дрожь и не стучать зубами, я выпила чай и стала изучать карту шоссейных дорог. Надо разработать маршрут, исходя из того, чтобы не прихватить ни одной страны, кроме Германии, потому что других виз я не успела получить. Хорошо, что я так широко раструбила о своей поездке в Данию, это может мне пригодиться. Если я поеду через Франкфурт-на-Майне, то смогу пройти там техосмотр. Сейчас же надо выспаться, на рассвете выехать и ехать без остановок, кроме одной - на техосмотр. Предположим, он займет полдня. До Варшавы около тысячи семисот километров. Нет, пожалуй, техосмотр лучше сделать в Ганновере, Франкфурт слишком близко. Потом я заказала разговор с Варшавой. - Ну, наконец-то ты нашлась! - воскликнул Дьявол, убедившись, что это я. Мне показалось, что в его голосе прозвучало скорее раздражение, чем радость. - Что с тобой происходило, скажи на милость? - Ничего. Потом расскажу, а теперь послушай, дорогой. Сегодня четверг. Завтра ранним утром я выезжаю и еду одним духом, без остановок. Утром в субботу ожидай меня в Колбаскове с деньгами, чтобы оплатить пошлину. - А чем ты едешь? - Машиной. - Какой? - Бежевым "ягуаром". Новым. - Боже! - только и произнес он. - Я не могу больше разговаривать с тобой. Мне грозит опасность. В субботу жди с самого утра, а я постараюсь приехать пораньше. И сохрани тебя бог хоть слово сказать кому-нибудь! - Ты с ума сошла! - возразил он. - До субботы ты не успеешь. Надо же тебе будет где-нибудь остановиться на ночь. - Не буду я нигде останавливаться, я не хочу спать. Должна успеть. - Все это так неожиданно. Знаешь, я не успею до субботы. Интересно, как ты себе это представляешь? Давай договоримся на воскресенье. - Ни в коем случае! Ты должен успеть. Пойми, от этого зависит моя жизнь. - Нет, это невозможно! Сначала ты пропадаешь неизвестно где полгода, а потом начинаешь пороть горячку. Боюсь, у тебя с головой не все в порядке. - У меня не только с головой не все в порядке, но это сейчас не имеет значения. Если бы ты знал, что я пережила! Не буду сейчас об этом, мне надо выдержать до границы. Потом все расскажу. Не забудь, жди меня, как договорились. Я соскучилась по тебе! - Только не разбей по дороге машину! - недовольно сказал он на прощание, и мое сердце, начавшее было оттаивать, вновь оледенело. Неужели этот человек уже во может вести себя по-человечески? Я двинулась в дуть с восходом солнца. Путь мой лежал на север. Около полудня я уже была в Ганновере. Дела заняли у меня три часа. На станции техобслуживания были, правда, недовольны, что-то ворчали насчет километража, но деньги сделали свое дело. Остальные я положила в банк на свое имя. Передо мной был Берлин, а за ним Варшава. С каждым оборотом колес мне становилось спокойнее. "Ягуар" несся как крылатый змей, как восьмое чудо света. Я подумала, что, видимо, в этом году мне суждено было судьбой преодолевать огромные пространства в максимально короткое время, но зато в следующем году никакие сокровища мира не заставят меня больше спешить. Границу я пересекла без осложнений. Уже недалеко было до Берлина, но наступила ночь, и я подумала, что, если немного не посплю, не смогу ехать дальше. Гостиниц я боялась, не хотелось оставлять следов, тем более что пришлось бы называть настоящую фамилию. Правда, искать меня должны были в Копенгагене, но рисковать не стоило. Я съехала с автострады, погасила фары и улеглась на заднем сиденье. Какая это все-таки была удобная машина! На рассвете я проснулась от холода. Выезжая в спешке и панике, я не запаслась ни едой, ни питьем, и теперь у меня не было даже термоса с чаем, чувствовала же я себя на редкость разбитой и измученной. Будь что будет, а позавтракать мне просто необходимо. В шесть утра на берлинском вокзале я напилась кофе, чаю и минеральной воды - это уже про запас. Есть не хотелось, а хотелось скорей в Польшу. И вот наконец я оказалась на автостраде, ведущей к пограничному пункту Германия - Польша. Солнце светило мне в лицо. Мной овладели сентиментальные воспоминания. Прошлый раз, когда я ехала по этой автостраде, тоже была плохая видимость, только тогда была зима, ночь и метель, машина с трудом ползла до обледенелой дороге; к тому же я не была уверена, что двигаюсь в правильном направлении - к польской границе, а не наоборот, к Берлину. Теперь стояла прекрасная погода, направление указывало солнце, а по сравнению с тем, что мне пришлось недавно пережить, езда в гололедицу была невинным и приятным развлечением. Автострада была совершенно пуста, мне не было необходимости следить за дорогой, и я могла полностью отдаться воспоминаниям. Пребывание в Бразилии, беспрецедентное путешествие на яхте "Морская звезда", страшная темница в замке Шомон и этот человек с глазами, как лазурные отблески на скалах грота. Не будем вспоминать о некоторых дополнительных аспектах, пусть в памяти останется только это воспоминание о моем романе столетия. Недавнее прошлое предстало передо мной рядом ярких картин, в которые мне самой трудно было поверить. Если бы не "ягуар", я готова была думать, что это мне только снилось. Да я бы первая не поверила, если бы мне кто-нибудь рассказал такое. Но весь ужас в том, что это еще не конец. Я по-прежнему единственный человек, обладающий тайной проклятого клада в Пиренеях. Сто сорок восемь от семи и тысяча двести два от "Б" как Бернард... Прямо перед моим носом на автостраду выскочила какая-то автомашина. Не представляю, откуда она взялась, может, стояла на обочине? Все остальное произошло в считанные доли секунды. Я взяла левее, будучи уверена, что она поедет правой стороной шоссе, но машина заехала на левую сторону и стала поперек проезжей части. Я затормозила так, что взвизгнули покрышки, меня мотануло в сторону, углом глаза я увидела, что из автомашины выскакивают какие-то люди, а справа осталось место, где можно проскочить, отпустила тормоза, прибавила газ, крутанула руль вправо, потом сразу влево, автомобиль занесло, и каким-то чудом он проскользнул между багажником той автомашины и барьерным камнем автострады, меня отбросило влево, я рванула вправо, притормозила, повернула руль чуть влево, уже не так резко, и - о чудо! - проскочила. Как мне это удалось, сама не понимаю, ибо, клянусь всеми святыми, я понятия не имела, что можно ездить юзом. Не иначе, как меня опять спасло провидение - то самое, что благоволит дуракам и недотепам. Я уже собралась остановиться, наброситься на этих ослов, идиотов и баранов и устроить им грандиозный разнос, но взглянула в зеркало заднего вида, и моя нога сама нажала на газ. Я увидела, как люди, выскочившие из автомашины, на ходу садились в нее, а она разворачивалась в мою сторону. "Ягуар" необкатанный? Ну так обкатается! Проехал уже полторы тысячи километров, ничего с ним не сделается. Ему только на пользу пойдет такая нагрузка на коротких дистанциях. Нажмем, дистанция и в самом деле осталась совсем короткая... Когда скорость перевалила за сто шестьдесят, я перестала смотреть на спидометр. Тем более что глаз не хватало. Одним я смотрела на дорогу перед собой, другим в зеркальце. До сих пор мне не приходилось водить машину с такой скоростью - и нужды не было, да и машины такой не было. Попадись мне сейчас какая-нибудь выбоина на шоссе - и наступят бесславный конец моего путешествия, начатого в скалистом заливе под Паранагуа!.. Пока они развернулись и бросились в погоню, я уже успела опередить их на несколько десятков метров. Они неплохо взяли с места, но им пришлось набирать скорость, а я уже мчалась на максимальной. И вот по пустому шоссе со страшной скоростью мчались две машины. "Ягуар" несся как вихрь, почти не касаясь поверхности автострады. Тихо и ровно работал мотор. Прямо чувствовалось, что машине доставляет огромное наслаждение показать, на что она способна. Сама же я пребывала в состоянии, похожем на шок. Я не совсем сознавала, что делаю, и уж совсем не помнила, как вела машину. Расстояние между нами стало увеличиваться. Граница была совсем близко. Мимо меня промелькнул знак, предупреждающий, что автострада кончается. "Если на такой скорости я влечу на дорогу с другим покрытием..." - промелькнуло в голове. Я слегка притормозила и вдруг услышала какой-то новый звук, не очень громкий, но явно отличающийся от шума моторов. В первый момент я подумала, что это стреляет моя выхлопная труба. Нет, звук был другой. Тут я заметила перед собой и сбоку на дороге взметающиеся фонтанчики пыли. "Стреляют с глушителем! - догадалась я. - Сволочи! Испортят мне машину!" Они целились в покрышки и, хотя расстояние между нами уменьшилось, никак не могли попасть. Наверное, им мешало солнце. Вот уже показался пограничный пункт. Я включила дальний свет и нажала на клаксон. Из здания немецкого пограничного пункта выбегали люди. Преследователи притормозили. Пограничники почему-то подняли шлагбаум - может, просто подумали, что едет сумасшедший и что лучше его пропустить, пока он не разбился и не разнес в щепки пограничный пункт. Дико завывая клаксоном и скрипя тормозами, метаясь из стороны в сторону, влетела я на территорию пограничного пункта и, свернув за здание таможни, остановилась на газоне. Перед этим я успела заметить, как из здания польской таможни тоже выбегали люди, а преследующий меня белый "мерседес" развернулся и помчался в обратную сторону. Два немецких пограничника вскочили на мотоциклы и погнались за ним, но они только-только отъехали, а "мерседес" уже исчез из виду. У меня не было сил выйти из машины. Не выключая света и мотора, я сидела, опираясь на баранку. Родная Польша находилась от меня в нескольких десятках метров, и у меня не было никакого желания, кроме одного: оказаться наконец там! Документы мои были в порядке, ехала я транзитом, ничего недозволенного не везла, но зато сама находилась в невменяемом состоянии. Немецкие пограничные власти с превеликим трудом добились от меня маловразумительных объяснений: ехала я себе спокойно на родину, а этот "мерседес" вдруг стал меня преследовать и почему-то стрелять, я его не знаю и ничего не понимаю. Озадаченные власти сочли за лучшее как можно скорее избавиться от меня и передать проблему полякам. Я погасила наконец фары, неуклюже съехала с газона и потихоньку двинулась в сторону моей дорогой родины. Вот передо иной подняли шлагбаум. Чудесное, ни с чем не сравнимое чувство безопасности наполнило мою душу. - И как это ты только додумалась покупать "ягуар"! - нежно приветствовал меня любимый. - Совсем спятила баба! Я была так счастлива, что охотно согласилась с ним: да, спятила. Так радостно было окунуться снова в эту знакомую, обыкновенную, настоящую жизнь: иностранная модель, кто возьмется ремонтировать, откуда брать запчасти... Чуть не на коленях умоляла я польских таможенников взять с меня за что-нибудь пошлину, подсовывала им свои вещи для досмотра. Со снисходительной улыбкой они вышвырнули меня с моим чемоданом за дверь. Я пригрозила, что в следующий раз назло им провезу какую-нибудь потрясающую контрабанду, что вызвало взрыв смеха. Меня напоили кофе и дали кусок хлеба с колбасой. Счастье мое не имело границ. Вся природа радовалась вместе со мной. Дьявол сел за руль. Чему я была очень рада. Автомобильными эмоциями я была сыта по горло. - Умоляю тебя, дорогой, поехали медленно и осторожно, - попросила я, с наслаждением затягиваясь сигаретой. - Ты же видишь, что я еду осторожно, - недовольно буркнул он, нажимая по обыкновению на газ перед поворотом. - Где ты пропадала, что с тобой было? Алиция подняла тревогу, милиция расспрашивала о тебе, твоя мать чуть не заболела. - Расскажу тебе все до порядку. Меня похитили бандиты. - Давай без шуток! Бандиты? - Я не шучу. Послушай, очень тебя прошу, на поворотах сбрасывай скорость, хотя бы до сотни. - Ну что ты пристала, ведь я еду медленно. Что там случилось на немецкой границе? Что это за машина гналась за тобой? - Я же тебе объясняю - бандиты. Стреляли в меня. - А ты не сочиняешь? - воскликнул он, будто только сейчас до него дошло то, о чем я говорила. - Отнюдь. Когда ты все узнаешь, стрельба на автостраде по моей машине покажется тебе мелочью в сравнении со всем остальным. Боже, как я устала! И какое счастье, что я наконец дома! Некоторое время он молчал, так как пошел на двойной обгон. Потом спросил: - Ты забрала свои вещи из Копенгагена? - Нет. Я еду прямиком из Парижа. Только на территории Польши я почувствовала себя в безопасности. - Ну так расскажи же, в чем дело. Я помолчала, прежде чем начинать рассказ. Интересно, как он воспримет случившееся со мной. Неужели опять скажет, что я сама во всем виновата? Поверить он мне, пожалуй, поверит, настолько-то он меня знает. Ну что ж, может, я и сама виновата, вряд ли с кем-нибудь другим могло такое случиться... - Подробности я тебе изложу потом, - сказала я. - Их слишком много. В общих же чертах дело обстояло так... Дьявол внимательно слушал, только изредка прерывая меня вопросами. Я все больше погружалась в блаженное ощущение безопасности и безоблачного счастья. За окнами автомашины мягкими красками сверкала и переливалась польская осень. Сейчас, когда я рассказывала обо всем случившемся со мной, мне казалось, что я пересказываю содержание какого-то детективного фильма, и даже хотелось кое в чем подправить сценарий. - Трудно доверить, - сказал Дьявол. - Если бы я тебя не знал, не поверил бы, что такое может произойти. И это только ты могла додуматься ковырять крючком камни. Нормальному человеку такое никогда не придет в голову! - Ты совершенно прав. Но согласись, и положение мое было не совсем нормальное. Самое же главное, что это еще не конец. По-прежнему только я одна знаю, где они спрятали свое сокровище. И понятия не имею, что мне делать. - Ты что же, так и не сообщила в Интерпол? - Конечно, нет. Я боялась. Представляешь, у них был свой человек в датской полиции. Вот уж где не ожидала встретить гангстера! Что же говорить об Интерполе? У меня на этой почве появился комплекс, теперь мне все кажутся подозрительными. Можешь удивляться, но я себя понимаю и не удивляюсь. Помедленней, пожалуйста! Дьявол пожал плечами: - Ясное дело, ненормальная. А в нашем посольстве ты тоже ничего не сказала? - Я нигде ничего не сказала. Наше посольство для меня тоже было подозрительным. Только тут я чувствую себя в безопасности и могу спокойно все обдумать. - Ты не можешь не влипнуть в какую-нибудь историю. Что же ты теперь намерена делать? - Сначала все как следует обдумаю. А что здесь происходило? Чего милиция хотела? - Они спрашивали, не знаем ли мы чего о тебе. Алиция написала, что ты исчезла и что тебя по всей Европе разыскивает полиция. Нашей милиции тоже сообщили. Но почему они не могли тебя найти? - Не успели. Как ты думаешь, может, мне надо все-таки явиться в милицию? Да нет, сами меня вызовут. - Но почему же, в конце концов, у гангстеров получилась такая петрушка с деньгами? - Интерпол взялся за них серьезно и хотел конфисковать все их имущество. А у них было много всего: предприятия, акции, наличные, не знаю, что еще. Они боялись, что у них все отберут и заблокируют счета в банке, поэтому в жуткой спешке, чуть ли не за один день, распродали все, взяли деньги в банке и на все наличные закупили алмазы, золото и платину. - Алмазы тоже можно было у них отобрать... - В том-то и дело. Их люди были в полиции, и они в свою очередь боялись, что среди них есть агенты Интерпола. Поэтому все делалось втайне. Единственным человеком, который знал место клада, был тот, кто его спрятал. Он должен был сообщить об этом шефу, они собирались переждать день-другой, а потом забрать все из тайника и перевезти в Бразилию. Потом какое-то время затаиться и спокойно выжидать - они богатые, могли позволить себе небольшой отпуск. А потом все начать сначала. Не правда ли, хорошо было продумано? - А почему они сразу не отвезли все в Бразилию? - Так ведь за ними же следили, власти были предупреждены, таможенные посты тоже. Гангстеры распределили обязанности - тот человек занимался скупкой ценностей и должен был где-то их временно припрятать, а шеф за это время должен был организовать транспортировку. И очень хорошо органи