следствия. -- Из того, что вы сказали... Может, вопрос мой покажется вам бестактным... Вы женаты? -- Нет, но был. А вы? Я имею в виду -- вы замужем? О Господи, что ответить? Пора, наконец, решить, Басенька я или не Басенька. -- Нет, -- обреченно ответила я, будучи не в силах признать мужем некоего Романа Мацеяка. -- Но была. Муж не выдержал со мной. Что же касается вашей жены, очень странно, что ее нет. Она обязательно должна быть, и я даже знаю, как она выглядит. Я не ошиблась, предположив, что его жена вытеснит моего мужа. Он не скрывал любопытства, ну а я не стала испытывать его терпение и красочно описала ему его половину. , -- Не уверен, что такая женщина мне бы понравилась. Внешность еще туда-сюда, но вот характер... -- Поэтому я и сочла ваш брак не совсем удачным, -- не унималась я.. -А кроме жены у вас еще должен быть кабинет с большим довоенным письменным столом. Собственный кабинет в трехкомнатной квартире... -- Квартира у меня однокомнатная, -- рассмеялся блондин. -- А письменного стола и вовсе нет, пишу на обычном. Почему такое пришло вам в голову? -- Потому что именно такое соответствует вашему внешнему облику. Гуляя по скверу, от нечего делать я напридумывала вам антураж. Ведь вы -квинтэссенция цивилизации. -- Что же это значит? -- А то, что такой продукт цивилизации не годится для леса, там ему грязно, там ему мокро, там его всякая букашка кусает. И вконец уставший, он бессильно присаживается на муравейник... Долгий приступ раскатистого смеха озадачил, в мои намерения не входило так его развеселить. Немного успокоившись, блондин стал оживленно рассказывать: -- Сами того не желая, вы сделали мне грандиозный комплимент. Невозможно представить, сколько сил стоило мне приобщение к благам цивилизации, сколько времени потребовалось на превращение лесного дикаря в городского жителя. Ведь мои детство и юность прошли в лесу, моей естественной средой был лес, и до сих пор в лесу я чувствую себя гораздо лучше, чем в городе. А что, и в самом деле этого по мне не видно? -- Зеркала, что ли. у вас нет? -- Нет, -- смеясь, подтвердил он. -- Есть только маленькое, для бритья, способное отразить лишь не слишком цивилизованную щетину. А вы любите лес? -- Еще как! И очень хорошо себя там чувствую. ...Заявляю с чистой совестью, что силой его на скамейке я не держала, в любой момент он мог встать и уйти. Странно, но он почему-то не встал и не ушел... Часы пробили полночь, когда я вошла в гостиную дома Мацеяков, и на меня набросился неописуемо взъерошенный муж. От долгого ожидания он весь извелся. -- Ты меня в гроб вгонишь! С чего вдруг именно теперь начала шляться по ночам? Всегда раньше возвращалась, а теперь, когда надо... Нераскрытая афера Мацеяков резким диссонансом ворвалась в блаженный покой моей души. Неужели я и в самом деле люблю таинственные и непонятные приключения? Вот сейчас они меня ну ни капельки не интересуют. -- А кто тебя заставляя ждать? -- в свою очередь набросилась я на мужа. -- Это что, представление под названием "Ревнивый муж" или опять какое открытие? -- Именно! Открытие! Я отковырнул кусок керамического подсвечника, а под ним какое-то изделие из золота. -- Должно быть, опять истинное произведение искусства. -- безмятежно заметила я. -- Только все это как-то не укладывается в голове. Обычно ведь мошенники как поступают? Подделывают стекляшки и выдают их за брильянты из царской короны. А тут, наоборот, драгоценные произведения искусства выдают за халтурные поделки. Для чего такое понадобилось? -- Вот и я не могу понять. А понять надо, чтобы завтра ты могла как-то объяснить это полковнику, ведь слишком уж по-идиотски все это выглядит. -- А будет выглядеть еще хуже, если они заставят нас вернуть шаману его сокровища в первоначальном состоянии, -- зловеще произнесла я, с беспокойством изучая ущерб, нанесенный вышеупомянутым сокровищам. -Остается надеяться, что это все-таки уголовщина. Я отправилась в кухню выпить перед сном чашку чаю. Муж потопал за мной, упорно настаивая на необходимости немедленно выработать какую-то общую концепцию. И вырабатывал, пока я пила чай. Его версия свелась к следующему: зная о готовящейся краже со взломом, владельцы сокровищ прибегли к сталь изощренной маскировке. По их замыслу, грабителей к тому же должна была отпугнуть и неимоверная тяжесть подделки. Я позволила втянуть себя в дискуссию и не согласилась с версией мужа; очень не хотелось признать, что мы привели в негодность достояние честных людей и теперь мне придется собственноручно реконструировать рыцаря. Вот почему я отстаивала версию преступного сокрытия от властей сокровищ, добытых нечестным путем. На следующий день в полдвенадцатого мы приступили к осуществлению эпохальной хитроумной операции. Подъехав к торговому центру, я поставила "вольво" на стоянку, и мы с мужем не торопясь вошли в универмаг "Сава". На мне была яркая шляпа и пальто в крупную разноцветную клетку, муж нес битком набитый портфель. Обойдя киоски на первом этаже и приценившись к некоторым товарам, мы вышли на лестничную клетку с другой стороны универмага. Нам повезло -- на лестнице не было ни души. Ну теперь быстренько! Я сорвала с головы шляпу вместе с париком, моментально сбросила пальто и осталась в юбке с блузкой. Муж выдернул из портфеля жакет от юбки, я его набросила, сунула ему в руки сумку клетчатую, от плаща, выхватила у него из рук сумку бежевую к костюму, провела расческой по волосам, заранее подготовленной влажной ваткой стерла брови, губы и родинку. Все это заняло не более полутора минут. Оставив мужа заталкивать в портфель клетчатый плащ и деформированную шляпу, я нацепила темные очки и через второй этаж прошла к выходу на улицу Хмельную. Верный друг ждал меня в своем "трабанте". -- Делай, что хочешь, -- сказала я, плюхнувшись на сиденье рядом с ним, -- но ни в коем случае не дай себя догнать, если увидишь, что за нами гонятся. Никто не должен знать, что я еду на Мокотув. -- Странно, -- спокойно ответил Ежи, с трудом выбираясь со стоянки. -Ты ведь живешь на Мокотуве, не правда ли? А кроме того, если погонится милиция, я убегать не буду. -- Милиция мне не мешает, убегать будем от частников. -- Вижу, ты опять делаешь свою жизнь интересной и разнообразной. Что на сей раз? -- Пока сама не знаю, но недели через две расскажу тебе, обещаю. К тому времени должно проясниться. Да поезжай же, чего тормозишь? Ежи отказался от намерения следовать правилам уличного движения и проехал перекресток на желтый свет. Благодаря этому мы оказались последними. За нашей машиной никто не гнался. К полковнику меня допустили сразу же, хотя я и пришла за пять минут до назначенного времени. Мы давно не виделись и с любопытством взглянули друг на друга. Он наверняка гадал, какой кретинизм подготовила я ему на сей раз, я же прикидывала, на сколько ему хватит терпения. Ничего, мне всегда удавалось найти общий язык с приятными людьми... А этот полковник когда-то понравился мне с первого взгляда. С одной стороны, ничего удивительного, ведь он мужчина интересный. С другой -- странно, ведь он носит бороду. Я же бород не выношу, хотя должна признаться, что борода очень ему идет и, кто знает. может, без нее он выглядел бы хуже... В прошлом жизнь не раз заставляла меня общаться с этим симпатичным полковником милиции. Хочется надеяться, что симпатия взаимна... -- У меня неприятности, -- без обиняков начала я. -- Я совершила преступление и теперь не знаю, что делать. А поскольку явилась добровольно, пожалуйста, не арестовывайте меня сразу же. -- Сначала я послушаю. Возможно, удастся сохранить вам свободу, если это не убийство. -- Разрешите, я начну с конца. Кажется, я влипла в аферу, связанную с подделкой произведений искусства. Может, вам о ней что-нибудь известно? Полковник как-то странно посмотрел на меня. но ответил вежливо: -- Не знаю, известно ли вам, что произведения искусства мы подделываем крайне редко... -- ...но наверняка чаще меня сталкиваетесь со злоупотреблениями в этой области. Так вот, мне попался сверток... Вернее, его нам принесли... нет, так дело не пойдет. Полковник смотрел на меня с выражением мученика. Терпеливого мученика. Похоже, придется все-таки начать сначала. -- Ладно, попробую с самого начала. Недавно один человек уговорил меня сыграть роль другой женщины. Она уедет, а я поселюсь в ее доме сроком на три недели и буду ссориться с ее мужем. Будто я -- это она. Я на нее немного похожа, особенно когда надену парик и ее одежду. Ну я и поселилась. -- Зачем? -- прервал мой рассказ полковник. -- Как зачем? Чтобы сыграть роль этой женщины. -- А зачем ее играть? -- Тот человек мне все объяснил. Это такая любовная история... Роман века. Они любят друг друга, а муж мешает. И надо, чтобы она смогла уехать с ним втайне от мужа. Погодите, не перебивайте, вот тут-то и начинается главное. Знаете, в чем собака зарыта? -- И вы поселились в ее доме? -- все-таки перебил он. -- Поселилась, немного пожила, и тогда стало ясно, что ее муж -- вовсе не ее муж, а подставная фигура. -- А если понятнее? -- Я и так стараюсь попонятнее. Переодели меня, значит, и загримировали под ту женщину, поселилась я в ее доме, где жил и ее муж, а вскоре оказалось, что он вовсе не ее муж, а такое же подставное лицо, как и я. Совершенно постороннего человека, как и меня, уговорили пожить в этом доме и ссориться с женой. Он не сомневался, что я настоящая жена... -- А вы, случайно, не в творческом настроении? Может, работаете над новой повестью, очень интересной и очень запутанной. При чем здесь произведения искусства? Я разозлилась: -- Все время прерываете, а потом говорите, что непонятно. Никак не даете дойти до произведений искусства. Жаль, надо было прихватить с собой, чтобы сами полюбовались. Не хотелось подвергать опасности вашу психику. И вот, вместо благодарности, вы еще издеваетесь надо мной. -- Это еще вопрос, кто над кем издевается. С присущей мне самокритичностью я подумала. что и вправду мой рассказ несколько путаный, и уже спокойнее произнесла: -- Лично я ни над кем не издеваюсь, и не для того я вам звонила. Извольте проявить терпение и дослушать до конца. Так вот, вскоре выяснилось, что в чужом доме по просьбе хозяев поселились два человека, которые должны друг перед другом играть роли хозяев. Когда мы поняли это, вместе попытались понять цель такого маскарада, но так и не поняли. Все бы ничего и я ни за что нс пришла бы к вам. если бы не подозрительная передача. Какой-то мужик притащил сверток, пытался мне его всучить и молол какую-то чушь... -- Какую именно? -- вопрос был задан железным голосом, и я вдруг поняла, что полковник только прикидывается непонимающим, что он слушает меня с величайшим вниманием и из моего хаотичного рассказа безошибочно выделяет главное. Ишь какой, а еще говорит, над ним издеваются! На конкретный вопрос я постаралась ответить тоже конкретно: -- Полную чушь. Спросил, есть ли куры, за неимением их примирился с крокодилами и заявил, что принес для них морковку... -- Морковь для крокодилов вызывает у меня сомнения. Не могли бы вы дословно процитировать весь разговор? -- Могу, конечно. А насчет моркови я сама сомневаюсь. Так процитировать? -- Немного погодя. Пока расскажите, что было дальше. -- А дальше он всучил мне пакет и велел доставить его шаману. -- Кому? -- воскликнул полковник. -- Я не выдумываю, это он сказал -- передача для шамана, доставить немедленно... Жестом приказав мне замолчать, полковник с минуту пристально смотрел на меня, затем выглянул в предбанник к секретарше и велел ей немедленно .вызвать капитана Рыняка. Мне это не понравилось... -- Подождем нашего сотрудника, его наверняка заинтересует ваш рассказ, -- сказал мне полковник. вернувшись на место. -- А пока, между нами, -- все, что вы рассказали, чистая правда или вы ее малость приукрасили? От себя ничего не добавили? -- Вы меня явно переоцениваете, пан полковник. Да и можно ли вообще подобную правду приукрасить? Капитана Рыняка я еще с давних пор немного знала. Он, по всей вероятности, тоже меня помнил, причем неплохо, ибо при виде меня попятился и вроде бы хотел вообще сбежать. А я подумала с грустью, что моя любовь к милиции, похоже, не пользуется взаимностью. -- Пани Хмелевская только что рассказала мне очень любопытные вещи, -сказал коллеге полковник, как мне показалось, с ехидством. -- Полагаю, вам тоже будет интересно их услышать. В частности, о передаче для шамана. Ее передали ей. Капитан посмотрел на меня, как на внезапно появившееся привидение. -- Пани?! -- Пани, пани! -- нетерпеливо подтвердил полковник. -- А потому, что она уже много дней играет роль совсем другой женщины. Ее уговорили сыграть роль... как зовут ту женщину? -- Барбара Мацеяк. В капитана словно молния ударила. Он сделал попытку сорваться со стула, но застыл на полпути, в ужасе уставившись на меня. Мне стало жарко, и я про себя помянула недобрым словом Стефана Паляновского. Полковник демонстрировал каменное спокойствие. -- А мужа как зовут? -- Роман. Тоже Мацеяк. -- Если я вас правильно понял, уже на протяжении нескольких дней в доме супругов Мацеяков под видом этих супругов живут другие люди? -- спросил меня полковник, но при этом глядел почему-то на капитана. Тот бессильно откинулся на спинку стула, а потом вдруг сорвался с него и выскочил из кабинета. Мне уже было жарко не просто, а прямо-таки тропически. Я сделала робкую попытку узнать, что тут происходит, но полковник задушил ее в самом зародыше. Через несколько томительных минут капитан вернулся с какой-то бумажкой в руке. -- Вышла из дому, одежда: пальто в крупную оранжевую, черную и красную клетку и большая фиолетовая шляпа, -- зачитал капитан по бумажке. -- Черная сумка, черные туфли. Вошла в "Саву",.. Капитан прервал чтение, и оба они с полковником, как по команде, уставились на мой бежевый костюм и бежевую сумку, а потом синхронно перевели глаза на мои ноги. -- Все правильно, -- робко призналась я. -- Туфли те самые, некогда было менять, к костюму не подходят, но я надеялась, что на них не обратят внимания. Остальное же, согласно списку, в портфеле подставного мужа, который ждет в универмаге на лестнице. С трудом оторвавшись от туфель, офицеры милиции взглянули друг на друга, и капитан рухнул в кресло, как человек, которого не держат ноги. В кабинете воцарилось тягостное молчание. Не сразу осмелилась я прервать его. -- Так мне продолжать или как? Похоже, я в чем-то вам подгадила? -- Да, есть немного, -- отозвался полковник. -- Неужели вы не можете обойтись без того, чтобы не угодить в какую-нибудь историю? Ладно, давайте сначала и со всеми подробностями. И разговор с мужиком дословно. И опять принялась я излагать всю историю, стараясь придерживаться хронологии и всячески подчеркивая неземную любовь Стефана Паляновского к Басеньке, единственное смягчающее для меня обстоятельство. Капитан взял себя в руки и ловил каждое мое слово. По его лицу разливалось мрачное отчаяние. И вот я опять добралась до передачи шаману. С удовольствием процитировала достопамятный разговор с неотесанным хамом и только-только собиралась приступить к описанию сокровищ, как меня прервал капитан. '- И вы только сейчас обратились к нам? -- с отвращением глядя на меня, ужаснулся он. -- А раньше у меня не было никаких оснований, -- парировала я. -Супружеская измена ведь не карается по закону? -- Как вы к нам добрались? -- пресек нашу перепалку полковник. -Только по порядку и тоже с подробностями. Я с удовольствием во всех подробностях описала проведенную совместно с мужем операцию, с привлечением знакомого "трабанта". Кажется, у капитана немного отлегло от сердца. Посмотрев на полковника. он пробормотал: -- Может, еще не все потеряно? На что полковник загадочно ответил: -- Более того, даже может пригодиться. Нет худа без добра. И обратился ко мне: -- А что касается вашего подставного мужа... Возмущенная тем, что меня каждый раз прерывают на шамане, я не дала ему докончить: -- Да погодите вы, дайте же рассказать, в конце концов, из-за чего я к вам пришла! Вас не интересует, что было в пакете? -- Как, неужели вы его вскрыли?! -- Конечно! -- И увидев их разъяренные лица, поспешила добавить: -Вместе с мужем. -- И что там было? -- Наконец-то вы позволили мне добраться до главного -- подделки произведений искусства. Хотя не уверена, что к данному случаю этот термин подходит. Тут все наоборот -- как раз настоящие ценности пытались замаскировать, выдать их за халтурные бездарные поделки... -- Что было обнаружено в свертке, предназначенном для передачи так называемому шаману? -- полковник изо всех сил старался сохранять спокойствие. -- Так я же говорю -- произведения искусства большой ценности. Нет, не так. Сначала мы с мужем обнаружили две жуткие картины, намалеванные на толстых деревянных досках. Такая мазня, смотреть противно. Но это оказался камуфляж, пан полковник! Под ними скрыты две иконы, кажется старинные, в золотых ризах, усыпанных драгоценными камнями. Вот я и подумала -- опять расхищают народное достояние, сволочи! Простите, но я к этому спокойно относиться не могу. Ага, кроме того, шаману 'предназначались еще четыре изделия из залога, замаскированные под уродливые подсвечники. Что за изделия -- не знаю, мы не стали дальше расковыривать. Ну и нам все это показалось подозрительным... -- А где сейчас все это? -- Лежит на кухонном столе, прикрытое бумагой. Полковник опять сказал капитану что-то взглядом. Тот, похоже, совсем оправился и теперь глядел на меня уже без прежнего отвращения, задумчиво поглаживая подбородок и о) чем-то размышляя. Потом перевел взгляд на начальство. Интересно, как они понимают друг друга без слов? С помощью телепатии? У меня не было никакого сомнения в том, что подозрительные делишки четы Мацеяков им были уже известны. Хуже того, теперь становилось ясным, что это не просто подозрительные делишки, а крупная афера, которой милиция заинтересовалась независимо от меня. Тем временем телепатические переговоры, не предназначенные для посторонних лиц, как видно. завершились, и капитан закончил их вопросом: -- А пани?.. -- Поможет, -- ответил ему полковник. -- У нее нет другого выхода. У меня тоже немного отлегло от сердца. Я кивнула, соглашаясь. Капитан принял новую концепцию и, не сходя с места, принялся ее осуществлять. . -Завтра к вам придут слесари-водопроводчики, -- бросил он мне тоном приказа. -- Три человека. Прошу впустить их в дом. Я опять кивнула, но уже слушала вполуха, ведь надо же им рассказать еще о воре-домушнике. И рассказала. Представители власти почему-то отнеслись к нему с возмутительным пренебрежением и сразу перевели разговор на другое, устроив мне форменный перекрестный допрос. Благодаря этому я просто не имела возможности рассказать всего, в том числе затронуть два скользких момента -мой гонорар и встречи с блондином. Но вот допрос закончился, милиция, видимо, узнала, что хотела. Капитан не только полностью отошел, но даже преисполнился бьющей через край энергией. -- А теперь не мешало бы прощупать и вашего подставного мужа. Где, вы сказали, он ждет? -- На лестничной клетке в "Саве", вход с улицы. Щупайте осторожнее, он человек нервный, -- предупредила я капитана. -- Отправляйтесь! -- разрешил полковник. -- Потом доложите, а я еще немного побеседую с пани Хмелевской. На прощание они еще раз обменялись только им понятными взглядами и жестами. Капитан вышел, а полковник принялся читать мне мораль. -- В голове не укладывается, как вы могли согласиться на этот дурацкий маскарад! Играть роль чужой жены -- надо же пойти на такое! Умная женщина, а не поняли, что неспроста вас втягивают в авантюру. Неприятно такое выслушивать, но полковник был во всем прав. Я целиком и полностью признала свою вину и добавила: -- Бог свидетель -- я действительно поверила в их романтическую любовь. Меня тронули страдания влюбленных, захотелось им помочь. Видите ли, я сама верю в любовь, и она всегда найдет отзвук в моем сердце. Пан полковник, да не будьте же таким официальным и скажите, в чем все-таки дело? -- Разумеется, скажу, иначе вы способны еще Бог знает что отмочить. Думаю, нет необходимости напоминать о сохранении в тайне того, что услышите, впрочем, вы и сами поймете, как опасно проболтаться. Так вот, дело в том... Я затаила дыхание. -- Дело в том, что уже полгода мы распутываем на редкость неприятное дело. Во время войны один из офицеров вермахта награбил здесь у нас большое богатство. В основном произведения искусства большой стоимости -- наши, советские, болгарские, даже греческие и итальянские. Мы не знаем, где он все это прятал, но кто-то нашел и теперь переправляет за границу. Наряду с ними переправляются и другие ценные предметы, составляющие наше национальное достояние. Не так уж много осталось их в нашей стране, и вот находятся подонки, которые ради денег сплавляют за границу и это немногое. Вы знаете, как я к этому отношусь... А когда подумаю, что и вы помогали им... Если бы я вас не знал... -- Но вы знаете, и лучше не говорите о том, что бы было, если бы вы меня не знали. И для меня такого рода разбазаривание остатков наших национальных ценностей -- худший вид преступления. И вообще, дайте прийти в себя, меня удар хватит! Я сдержала рвущееся из души возмущение, но, видимо, оно достаточно ясно отразилось на лице, ибо полковник предостерегающе поднял руку: -- Только спокойно. Если вы посмеете опять проявить инициативу... -- Спокойно?! Да я себя не помню от ярости. Роман века выдумали, псякрев! И меня втянули в такое дело! Вывозили бы себе доллары, водку, колбасу, так нет. взялись за произведения искусства! Тут мне на память пришла меблировка дома контрабандистов, и во мне взыграла мстительная радость. -- Пан полковник, у них в доме полно всяких ценных предметов -- и мебель в стиле рококо, и картины Ватто, и серебряные подсвечники, и алебастровая ваза, кажется, XVIII века! Наверняка все это из того, что фашист награбил. Делайте, что хотите, но вы обязаны это немедленно прекратить! -- Да ведь это же не я вывожу за границу... -- Все равно! -- продолжала я бушевать. -- Если вы не положите конец безобразию, я сама... -- Ага, теперь вы на меня накинулись, а кто из нас поддельная жена? Кто помогает преступникам? Он, конечно, прав, но я никак не могла успокоиться. Сколько раз, будучи за границей и наслаждаясь сокровищами Дании, Франции, Италии, я с тоской думала о нашей бедности. После всех исторических катаклизмов, прокатившихся по несчастной Польше, в ней так мало осталось былых ценностей. Сколько раз меня так и подмывало попытаться оттуда что-нибудь прихватить, и вот -- на тебе! Оказалось, я лично способствую самому мерзкому из всех видов контрабанды! Не скоро угомонилась Эриния, пылающая жаждой мести. Не знаю, что больше меня возмутило: преступная деятельвость шайки Паляновского или тот факт, что он так просто обвел меня вокруг пальца. Полковник подлил масла в огонь, безжалостно представив мне мою собственную глупость и все юридические последствия моего непродуманного шага. Если бы он не знал меня лично... -- Хватит, вы меня уже достаточно сагитировали. Что я должна делать? -- Только одно -- продолжать играть роль Басеньки Мацеяковой. И никакой самодеятельности! -- Только и всего? Оставаться Басенькой и ничего не предпринимать? -- Вот от этого я вас как раз и предостерегаю. Н-и-ч-е-г-о! Продолжайте играть роль Басеньки, причем постарайтесь сделать это как можно лучше, чтобы никто ни о чем не догадался. Предупреждаю вас, сударыня, вы втянуты в очень опасное дело, каждый неверный шаг может стоить вам жизни, а для нас равносилен провалу всей операции. Речь идет о фантастических суммах, и преступники ради них готовы на все. Мы очень рискуем, посвятив вас в наши планы, но у нас не было другого выхода. Еще раз напоминаю: никто -- слышите? -- никто! -- не должен знать о нашем уговоре. Никому -- слышите? -- никому! -- вы не смеете больше и словом намекнуть об афере Мацеяков. Связь будете поддерживать только с капитаном Рыняком, он даст номер своего телефона и научит, как ему надо звонить. А теперь возвращайтесь домой... -- Не могу, я же не загримирована, пришла к вам в натуральном виде, надо принять облик Басень^ ки. Ее пальто и шляпа у мужа в универмаге. -- Ничего, дома примете соответствующий облик. Я вижу, вы все еще не успокоились и не в состоянии рассуждать логически... -- А!.. -- до меня, наконец, дошло. За четой Мацеяков следили не нанятые супругами шпионы из хулиганствующих элементов, а наша родная милиция. Вот для кого предназначалось наше сходство напоказ... Узнав о том, что милиция заинтересовалась их бизнесом и установила за ними наблюдение, муж с женой нашли выход -- выставить на обозрение милиции две невинные жертвы, тем самым получив возможность на свободе заняться своими делишками. Надо отдать им должное -- мысль оригинальная и, как показал опыт, полностью себя оправдала. В дом Мацеяков я вернулась все-таки кружным путем, поскольку нужно было забрать "вольво", оставленное на стоянке у "Савы". Муж возвратился только под вечер, переполненный впечатлениями и чуть живой от треволнений. Я потребовала подробного отчета. -- Я им все сказал! -- драматически заявил он и начал отчет: -- Ко мне явился какой-то тип, назвался капитаном, сказал, что от тебя, не понимаю, что ли полковника понизили в должности? Ведь должен быть полковник! -- Полковнику только и дела, что бегать по универмагу и искать тебя! Он приставил к нам капитана, так что примирись с этим. -- А, тогда порядок... Жду, значит, я на лестнице, а тут бежит какая-то продавщица и, представляешь, слетела со ступенек! Подвернула ногу, пришлось мне отвести ее в дежурку, а там уже ждал капитан. Понятия не имею, откуда он узнал, что продавщица слетит с лестницы и что я помогу ей дойти до дежурки, бедняжка так хромала... -- Хватит о девушке, давай о капитане. -- Капитан тоже ничего, мне понравился, хоть я и не все понял. Знаешь, он велел мне оставаться Мацеяком. А тебе? -- Мне тоже. Рассказывай же! -- Сначала я сдрейфил, боялся, он мне не поверит, но вроде поверил. Да, слушай! Они что-то знают! Точно, о Мацеяках не только от меня узнали! Ты как хочешь, но я буду держаться милиции, это ты правильно придумала. И если надо, останусь Мацеяком хоть целый год! Капитан сказал -- мне ничего не будет, если поможем, нас не посалят. Ты как считаешь? По логике вещей, если не поможем, выходит, мы в сговоре с Мацеяками. Завтра к нам придут водопроводчики, а о шамане так ничего и не сказал. Ну и каша заварилась, помереть мне на этом месте, а что у тебя? Некоторая хаотичность изложения мне не мешала, отчет был полным и исчерпывающим и совпадал с полученными мною инструкциями. -- У меня то же самое. Я по-прежнему Басенька, чтоб ей пусто было! Полковник не считает меня замешанной в преступлении, зато считает полнейшей идиоткой. Никак не может понять, как здравомыслящего человека можно поймать на крючок таких романтических бредней. Муж всецело разделял мои чувства. -- Послушал бы он, как эта сирота казанская тут канючила, -- с горечью заметил он. -- Я сам никак не мог взять в толк, чтобы в наше время мужик до такой степени потерял голову из-за бабы. Форменным образом спятил, совсем потерял голову, себя не помнил. А как дошел до объегоривания жены, тут уж подвел научную базу, все расписал -- и обоснование, и технические детали. Совсем мне голову задурил, и скулил по-собачьи, и на колени становился, и тысячами размахивал. А у меня как раз... Да, об этом я уже говорил. В общем, так заморочил, что я перестал соображать. К тому же уж больно я жалостливый, ну и согласился. И только потом, когда охолонул малость, стал подозревать -что-то тут не то. Слушай, а тебе сказали, в чем дело? Мне так толком и не объяснили, сказали только, что тебя и меня втянули в преступное деяние, а в какое именно -- не уточнили. А тебе сказали? -- Да, сказали. Нелегальный вывоз за границу произведений искусства с целью обогащения. Контрабанда. Муж, как видно, не совсем понял, потому что задал глупый вопрос: -- Контрабанда к нам или от нас? -- Ну и дурак же ты! Конечно, вывоз от нас. Если бы к нам завозили какие-то ценности, лично я бы только радовалась. Знаешь, сколько раз, когда я видела в заграничных музеях и картинных галереях вывезенные из нашей несчастной Польши всевозможные драгоценности и произведения искусства, меня так и подмывало выкрасть их и привезти обратно. Независимо от того, каким путем они попали за границу. -- И что? -- заинтересовался муж. -- Ты пробовала? -- Условий не было! -- со вздохом пояснила я. -- А будь хоть малейшая возможность, уж я бы не оплошала. И совесть меня бы не мучила, что я что-то там украла. А эти, наши Мацеяки... До мужа, наконец, дошла вся мерзость того, чем занимались Мацеяки, и он полностью разделил мое возмущение. Мы дружно осудили и моральный облик обоих Мацеяков, и социальную опасность их деятельности, в которую они обманом вовлекли и нас. При этом муж пустился в философствование, высказывая созвучные моей душе мысли: -- Я там из себя святого не строю и понимаю так. Одно дело -- украсть подушку у прохиндея, который им счет потерял, особенно когда у тебя ни одной. А вот спереть последнюю у какого-то бедолаги для того только, чтобы себе подложить под задницу, а он пусть на голых досках мучается, -- это уже самое последнее дело, не свинство даже, а... не знаю, как такое и назвать. Ни за какие миллионы я в этом участвовать не буду! Объединенные святой ненавистью к мошенникам, мы в согласии сели ужинать, и я в знак солидарности зажарила мужу отличную отбивную. За ужином разговор естественным образом перешел на сокровища шамана, которые занимали большую часть кухонного стола. Сопоставив свои прежние открытия с полученной в милиции информацией, мы многое теперь поняли и предположили, что настоящие сокровища преступники хотели провезти через границу под видом произведений народного искусства. Очень натянутое объяснение. Такие произведения народного искусства просто не могли не привлечь самого пристального внимания таможенников. Нет, замысел контрабандистов оставался нам непонятным. -- До чего мне осточертел этот дедуктивный метод! -- пожаловалась я мужу. -- Последнее время только и занимаюсь тем, что дедуцирую. Вот и опять приходится... На прощание полковник сказал мне только, что они занимаются на редкость неприятным делом, связанным с контрабандой предметов искусства. А поскольку я уже многое знаю, то нет необходимости рассказывать мне подробности, об остальном, мол, я и сама прекрасно догадаюсь. Фигу я догадаюсь! Мне нравится знать наверняка, а не самой придумывать Конечно, придумать мне -- раз плюнуть, но что толку, если я потом опять начинаю сомневаться. -- А в чем ты сейчас опять сомневаешься? -- Да во всем! Я вовсе не уверена -- знали ли они о том, что милиция за ними установила наблюдение, или просто боялись этого и решили подстраховаться на всякий случай. Сплошные сомнения вот из-за этого пакета, который надо было передать шаману. Мужик велел доставить срочно, даже повторил это, а они нас ни о чем не предупредили. И никто им не интересуется, значит, не срочно? Ведь они могли же сказать, что принесут такой-то сверток, пусть себе полежит. Тогда нам с тобой и в голову бы не пришло распатронить его. Мы бы нс встревожились, не стали бы интересоваться чужой передачей, не обратились бы в милицию... -- А этот твой, как его, Паляновский... -- Вот, опять я не уверена, но мне кажется, в милиции о его причастности к делу вообще не знали, да и причастен ли он? Может, кристальной души человек, просто угораздило его влюбиться в Басеньку, а что она занимается нелегальным бизнесом, он мог и не знать. И выходит, я его выдала. Видишь, сплошные сомнения. -- А о планах своих тебе в милиции ничего не сказали? Ведь нас попросили помочь, надо же знать, в чем именно. -- Ну ты даешь, так и станет милиция трубить о своих тайных операциях! -- И не догадываешься? -- Догадываюсь, но учти, это только мои догадки. Наверное, с нашей помощью милиция надеется раскрыть всю шайку, нащупать их связи, а потом всех сразу накрыть. В милиции принято так делать. И кажется мне, именно шаманский пакет может выявить важный контакт. То есть я хочу сказать -- мне кажется, что им так кажется. А впрочем, может, и неправильно кажется... -- Мне кажется, -- подхватил оживленно муж, -- что тебе правильно кажется. Тьфу, и ко мне это "кажется" прилипло. Я думаю, что ты права, и только удивляюсь, как ты можешь расстраиваться из-за таких пустяков -правильно ты рассуждаешь или нет. Думать надо о другом. Только теперь я понял, в какое опасное дело мы вляпались. Да еще эта передача шаману! Вон, на столе лежат несметные сокровища -- золото, драгоценные камни, антикварные вещи. Я, пожалуй, сегодня не пойду спать, надо посторожить. А вдруг кто свистнет? Тогда уж милиция точно на нас подумает! -- Не пропало до сих пор, и теперь ничего с шаманским сокровищем не сделается. А завтра придут водопроводчики и позаботятся о нем. -- Завтра! -- фыркнул муж. -- До завтра все что угодно может случиться! -- Типун тебе на язык! Если я не вернусь с прогулки, звони в милицию, чтобы сообщили полковнику, а уж он обнаружит мой хладный труп. Вот телефон. И на всякий случай давай проверим, хорошо ли заперты все окна. Перед тем как отправиться на прогулку, я опять загримировалась и надела парик с челкой. С большой неохотой изменила я свой внешний облик. Из двух зол я предпочла бы не понравиться блондину как я, а не как Басенька. Прогулка прошла точно так же, как вчера. Он до глубокой ночи просидел со мной на лавочке, хотя никто его там силой не удерживал... Вопреки мрачным пророчествам мужа до утра ничего не произошло. Не было необходимости искать мой хладный труп, ибо я вернулась с прогулки целая и невредимая, шаманские сокровища лежали в целости и сохранности в кухне под столом, никакого следа непрошеных гостей не обнаружилось. Тишина и спокойствие. Три слесаря-водопроводчика пришли к нам около двенадцати часов дня. Я была растрогана до слез, узнав в одном из них капитана. Он собственной персоной самоотверженно волок чугунное калено канализационной трубы. Я воспользовалась случаем прояснить остававшиеся до сих пор для меня неясными некоторые аспекты дела. Во-первых, какое отношение имеет к нему полковник. По имеющимся у меня сведениям, он должен заниматься совсем другими делами. Капитан не стал темнить: -- Нашим делом полковник интересуется, можно сказать, в частном порядке. У него свое особое отношение к расхищению национального достояния, и он пожелал, чтобы его держали в курсе всех перипетий нашей операции. Мне кажется, он охотно бы лично возглавил ее, такой у него зуб на всех этих подонков, да времени нет. Во-вторых, меня интересовал вопрос с передачей для шамана, но капитан сказал, что и сам не в курсе и ровно ничего не понимает. Остается ожидать развития событий. Водопроводчики рассыпались по дому, опылили порошком для снятия отпечатков пальцев все ценности, включая и комод, велев мне потом все тщательно поубирать, открыли неоткрывающийся ящик секретера, который оказался пустым, сделали еще тысячу дел и, наконец, угомонились. Перед уходом капитан пожелал выяснить у меня с мужем кое-какие недостающие мелочи. -- Как вы договорились с Мацеяками о возвращении? -- задал он вопрос, повергший меня и мужа в полное смятение. Вытаращив глаза, мы уставились друг на друга, но ни один из нас и слова не произнес. Капитан терпеливо ждал, хотя времени у него было в обрез. Не дождавшись ответа, он задал наводящие вопросы: -- Они вам позвонят? Кого-нибудь пришлют? Вы договорились где-то встретиться? Когда? Где? -- Никак не договорились, -- наконец пробормотал муж. -- Я как-то упустил этот вопрос из виду. А ты? -- с надеждой посмотрел он на меня. -- И я упустила, -- сокрушенно призналась я. -- Просто не было об этом разговора. У меня создалось впечатление, что они каким-то образом сами проявятся. Хотя, если честно, впечатление вот только сейчас создалось... Не стану описывать, с каким выражением смотрел капитан на нас обоих и даже сделал такой жест, будто хотел покрутить пальцем у виска, да из вежливости удержался. А я с ужасом подумала, что вот из-за этого очередного упущения могу всю оставшуюся жизнь прожить в шкуре Басеньки. -- Знаете что, мои дорогие, -- укоризненно вымолвил капитан, -- если бы у меня еще оставались какие-то сомнения относительно вашего участия в афере Мацеяков, теперь их бы не осталось. Ладно, сколько еще? -- Чего сколько? -- Сколько времени еще вы будете играть роли Мацеяков? Сколько дней? -- Дней пять... Вроде бы пять? -- муж вопросительно смотрел на меня. -А потом они проявятся, не сомневайтесь... -- А если не проявятся, тогда что? -- Не знаю, что вам и ответить, пан капитан, -- сокрушенно произнес муж. -- Должно, совсем он мне голову заморочил -- три недели, три недели, а как закруглимся -- и не решили. Затмение на меня нашло, не иначе... Я в ужасе воскликнула: -- Они что, не вернутся? Пан капитан, у вас есть основания думать, что они уже сбежали? Тогда на кой черт вся эта петрушка с нашим переодеванием? Да нет же,, вернутся! Капитан с сомнением крутил головой. -- Думаю, что пока не успели сбежать и, возможно, вскоре объявятся. Дней пять подождем. Но в такой ситуации мы с вами сейчас ни о чем договориться не можем. Как тут согласуешь наши действия? Остается одно -будете информировать меня обо всем, что произойдет, даже о каждой мелочи. Понятно? Что бы ни случилось -- сразу звоните, но так, чтобы вас не было видно в окно. Понятно? Наверное, по нашим лицам он увидел, что не совсем понятно, потому что еще раз повторил категорическую просьбу обязательно звонить, причем делать это из какого-нибудь укромного угла. -- Поставьте телефон пониже, -- посоветовал он, и мы поняли, что лучше всего звонить в позиции лежа на полу. Тем временем два других водопроводчика вплотную занялись сокровищами шамана и не скрывали своего недовольства тем. что большинство отпечатков пальцев на предметах искусства мы с мужем очень хорошо стерли. Поскольку раскуроченные сокровища невозможно было реконструировать на месте, решили забрать их с собой и завтра вернуть в реставрированном виде. Это означало, что водопроводно-канализационные работы в особняке Мацеяков немного затянутся. Нас с мужем научили, что говорить хозяевам по этому поводу, причем капитан особый упор сделал на то, чтобы наши показания были согласованы. На следующий день бригада водопроводчиков, теперь уже в составе лишь двух человек, принесла в сумке с инструментами шаманские сокровища. Они были так чудесно восстановлены, что мы с мужем потеряли при виде их дар речи. Ни следа нашей разрушительной деятельности! Муж в полном восторге рассыпался в похвалах способностям специалистов соответствующих служб милиции и даже о чем-то очень интересном поговорил на языке химиков с ее славными представителями. А затем под их бдительным оком мы с мужем должны были завернуть сокровища в пакет и обвязать его бечевкой в точност