ться на десять тысяч метров, -- сказал Сэндекер, снова становясь на ровный киль. -- Он находится в нашем доке в Лос-Анджелесе. Я могу сделать так, чтобы его погрузили на борт транспортного самолета ВВС "Си-5", и он будет на пути сюда еще до заката. -- Я не знал, что "Си-5" могут садиться на воду, -- перебил его Мерфи. -- Они не могут, -- твердо сказал Сэндекер. -- "Дип Квест", все его двенадцать метрических тонн, будет сброшен в воду из грузового люка. -- Он посмотрел на часы. -- Полагаю, это произойдет примерно через восемь часов. -- Вы собираетесь сбросить с самолета на парашюте двенадцатитонный глубоководный аппарат? -- Почему бы и нет, черт возьми? Чтобы доставить его сюда на корабле, потребуется неделя. Джиордино задумчиво глядел на палубу. -- Мы могли бы избавиться от множества трудностей, если бы работали с борта базового судна, способного спускать и поднимать из воды глубоководные аппараты. -- Ближайшее океанографическое судно в нашем районе, подходящее под это описание, -- это "Саундер". Оно занимается картографической сонарной съемкой морского дна к югу от Алеутских островов. Я прикажу его капитану прервать выполнение этого задания и идти прямо к нам так быстро, как он сможет. -- Могу ли я чем-нибудь помочь? -- спросил Мерфи. -- После того, как я потопил ваш аппарат, самое меньшее, что я могу сделать, -- это предложить услуги своего судна и команды. Джиордино улыбнулся про себя, когда Сэндекер поднял руки и обхватил Мерфи за плечи. Наложение рук, так обычно называл это Питт. Сэндекер не просто просил ни о чем не подозревающего постороннего оказать ему услугу, он заставлял свои жертвы чувствовать себя так, будто он совершает над ними обряд крещения. -- Оуэн, -- произнес адмирал своим самым благоговейным тоном, -- НУМА будет в долгу перед вами, если мы сможем использовать вашу джонку в качестве командного судна флота. Оуэн Мерфи не был растяпой, когда речь шла о том, чтобы почувствовать, что его водят за нос. -- Какого флота? -- спросил он с невинным видом. -- Ну, половина ВМФ США будет задействована для выполнения операции, которой мне поручено руководить, -- сказал Сэндекер, как будто секретный доклад Реймонда Джордана был общеизвестной новостью. -- Меня не удивит, если одна из наших атомных подводных лодок проходит у нас под килем в эту минуту. Это, подумал Мерфи, самая дикая история, какую ему приходилось слышать за всю его жизнь. Но никто на борту "Шанхайской раковины", кроме самого адмирала, и понятия не имел, насколько пророческими окажутся его слова. Не подозревали они и о том, что попытка спасения двух потерянных исследователей была лишь прологом к главным событиям. В двадцати километрах от них ударная подводная лодка "Туксон" шла на глубине четырехсот метров, подходя к месту нахождения джонки. Она прибыла в заданный район даже быстрее, чем планировалось. Ее шкипер, коммандер Бью Мортон, вел ее на максимальной скорости после того, как он получил в Пирл-Харборе приказ как можно быстрее идти к месту взрыва. Прибыв на место, он должен был провести анализы подводного загрязнения радиоактивными выбросами продуктов взрыва и собрать все плавающие обломки, которые можно будет безопасно взять на борт лодки. Мортон небрежно облокотился на переборку, одной рукой поигрывая пустой кофейной чашкой, и наблюдал за лейтенантом-коммандером Сэмом Хаузером из Военно-морской лаборатории радиационной защиты. Ученый не обращал внимания на присутствие Мортона. Он был поглощен слежением за своими радиохимическими приборами и вычислением интенсивности бета-и гамма излучения, регистрируемой датчиками, буксируемыми лодкой. -- Все еще блуждаем в потемках? -- саркастически спросил Мортон. -- Радиоактивность распределена очень неравномерно, -- ответил Хаузер. -- Но значительно ниже предельно допустимого уровня. Наибольшие концентрации наблюдаются наверху. -- Поверхностный взрыв? -- Да, это корабль, а не подводная лодка. Большая часть загрязнений выпала с атмосферными осадками. -- Есть какая-нибудь опасность для этой китайской джонки к северу от нас? Хаузер покачал головой. -- Они должны были быть слишком далеко вверх по ветру, так что они не могли получить сколько-нибудь значительной дозы. -- А теперь, когда они дрейфуют через место взрыва? -- настаивал Мортон. -- Из-за сильных воздушных потоков и турбулентных течений воды во время и сразу после взрыва, -- терпеливо объяснял Хаузер, -- большая часть радиоактивности была выброшена в атмосферу и отнесена ветром далеко на восток. Там, где они находятся, они должны быть в безопасности. Телефон в отсеке издал мелодичное треньканье. Хаузер взял трубку. -- Да? -- Капитан здесь, сэр? -- Даю его. -- Он передал трубку Мортону. -- Говорит капитан. -- Сэр, это оператор сонара Кайзер. У меня контакт. Мне кажется, вам следует послушать это. -- Сейчас буду. -- Мортон положил трубку, недоумевая, почему Кайзер не связался с ним по селектору, как обычно. Капитан застал оператора сонара первого класса Ричарда Кайзера на его рабочем месте, склонившегося над пультом прибора и слушающим через наушники сигнал сонара; лоб оператора был наморщен от удивления. Старший помощник Мортона, капитан-лейтенант Кен Фейзио, прижимал к своим ушам запасную пару наушников. У него был совершенно обалдевший вид. -- У вас контакт? -- спросил Мортон. Кайзер не ответил сразу, а продолжал слушать еще несколько секунд. Наконец он сдвинул вверх левый наушник и пробормотал: -- Это дико. -- Дико? -- Я поймал сигнал, которого просто не может быть. Фейзио покачал головой, подтверждая сказанное. -- Это неслыханно. -- Не будете ли вы столь любезны посвятить меня в вашу тайну? -- раздраженно потребовал Мортон. -- Я включу сигнал на динамик, -- ответил Кайзер. Мортон и несколько офицеров и матросов, к которым новость о странном сигнале просочилась непонятно как, окружили кабинку сонара, ожидающе посматривая на динамик. Звуки не были чистыми, но все же их можно было разобрать. Это были не высокие пронзительные свисты дельфинов, не стрекот кавитации гребных винтов; это были человеческие голоса, поющие песню. Нам с Минни звезды морские светили. Обняв ее крепко,{/i} целуя в ушко, О, что за ночи я проводил там В ее бунгало на дне морском. Мортон смерил Кайзера ледяным взглядом. -- Что это еще за фокусы такие? -- Никаких фокусов, сэр. -- Наверняка этот сигнал идет от той китайской джонки. -- Нет, сэр, не от джонки и не от какого-либо другого надводного судна. -- От другой подводной лодки? -- скептически допытывался Мортон. -- Может быть, от русской? -- Нет, если только они не строят лодки в десять раз прочнее наших, -- сказал Фейзио. -- Какая дистанция и азимут? -- требовательно спросил Мортон. Кайзер не знал, что и сказать. Он смотрел на капитана, как маленький ребенок, наделавший в штаны и боявшийся признаться. -- Никакого горизонтального азимута, сэр. Пение раздается со дна моря, из глубины пять тысяч метров, прямо под нами. Глава 12 Желтоватую муть, образованную микроскопическими панцирями одноклеточных морских водорослей диатомей, постепенно относило прочь извилистыми облачками, затерянными в непроницаемом мраке абиссальных глубин. Дно котловины, на котором недавно стояла исследовательская станция НУМА, было завалено пластами ила и обрушенной породы. Теперь оно выглядело как неровная, изрытая ямами и усеянная полузасыпанными глыбами и обломками стен площадка. После того как затихли последние отзвуки землетрясения, здесь должна была воцариться мертвая тишина, но вместо этого искаженный напев "Русалочки Минни" просачивался из-под глыб камня и толщи ила и уходил наверх, в бескрайнее водное пространство. Если бы кто-нибудь мог пройтись по этим кучам мусора, отыскивая источник звука, он не нашел бы ничего, кроме единственного штыря антенны, торчавшего из жидкой грязи. Штырь был погнут и искорежен. Серовато-розовая рыба-крыса быстро обследовала антенну, но, найдя ее несъедобной, махнула своим заостренным хвостом и лениво уплыла в темноту. Почти сразу же после исчезновения рыбы-крысы ил в нескольких метрах от антенны зашевелился, закручиваясь во все расширяющуюся воронку, диковинно подсвеченную снизу. Вдруг пучок яркого света брызнул сквозь взбаламученную воду, за ним появилась механическая рука, сложенная в виде ковша и разделенная у запястья на суставчатые пальцы. Стальной призрак замер и вытянулся, как степной пес, сделавший стойку на задних лапах и вынюхивающий, не донесется ли откуда-нибудь запах койота. Затем ковш изогнулся вниз и вгрызся в морское дно, выкапывая глубокую траншею, которая начала у дальнего конца становиться более мелкой, образуя что-то вроде наклонного пандуса. Когда механическая рука наткнулась на глыбу камня, слишком большую, чтобы поместиться в ней, рядом, как по волшебству, появилась огромная металлическая клешня. Своими похожими на когти захватами она обхватила глыбу, вырвала ее из ила и опустила на дно рядом с траншеей; облако взбаламученной грязи поднялось со дна от удара глыбы. Затем клешня убралась прочь, и рука-ковш продолжила свою работу. -- Недурно сделано, мистер Питт, -- сказал Планкетт, с облегчением улыбнувшись. -- К вечернему чаю вы нас откопаете, и мы сможем проехаться по равнине. Питт отклонился назад в своем кресле с откидывающейся спинкой, глядя на экран телемонитора с тем же пристальным вниманием, которое он обычно приберегал для трансляции футбольного матча. -- Мы пока еще не на дороге. -- Забраться в один из ваших подводных вездеходов и загнать его в воздушный шлюз перед главным толчком землетрясения -- это была гениальная идея. -- Ну, это уж слишком громко сказано, -- пробормотал Питт, программируя компьютер вездехода, чтобы слегка изменить угол наклона ковша. -- Лучше считайте, что я просто позаимствовал логику рассуждений доктора Спока. -- Стены шлюза выдержали, -- настаивал Планкетт, -- если бы не прихотливая игра случая, нас бы раздавило, как клопов. -- Шлюзовая камера была рассчитана на вчетверо большее давление, чем остальные конструкции станции, -- заявил Питт тихим голосом, но с интонацией, не допускающей возражений. -- Прихотливая игра случая, как вы это называете, дала нам время на то, чтобы уравнять давление в шлюзовой камере с наружным, открыть внешнюю дверь и выехать вперед на достаточное расстояние, чтобы можно было работать клешней и ковшом, прежде чем начался обвал. В противном случае мы оказались бы запертыми в ловушке на более длительный срок, чем мне хотелось бы думать. -- О, черт побери, -- рассмеялся Планкетт. Его мало чем можно было обескуражить. -- Какая разница, если уж нам удалось выбраться из этой могилы. -- Я прошу не произносить при мне слова "могила". -- Извините. -- Планкетт сидел в кресле рядом и немножко сзади от Питта. Он внимательно осматривал кабину вездехода. -- Чертовски неплохая машина. Какая у нее двигательная установка? -- Небольшой атомный реактор. -- Атомный? Правда? Вы, янки, никогда не перестанете изумлять меня. Готов биться об заклад, что мы сможем проехать на этом чудовище прямо по дну до пляжа Ваикики. -- Вы бы выиграли ваше пари, -- ответил Питт с кривой улыбкой. -- Реактор и системы жизнеобеспечения "Большого Джона" могут доставить нас туда. Вся загвоздка в прискорбно малой скорости пять километров в час. Мы подохнем с голоду за добрую неделю до того, как прибудем на место. -- Вы не захватили с собой завтрак? -- шутливо спросил Планкетт. -- Даже ни одного яблока не взял. Планкетт сухо посмотрел на Питта. -- Я бы даже согласился сдохнуть, лишь если бы мне не приходилось снова слушать эту треклятую песенку. -- Вам не нравится "Минни"? -- спросил Питт с притворным удивлением. -- После того, как я услышал этот припев двадцать раз подряд, нет. -- Поскольку корпус телефонного переговорного устройства раздавило, наше единственное средство связи с поверхностью -- это акустический радиопередатчик. Для переговоров его радиус действия совершенно недостаточен, но это все, что у нас есть. Я мог бы предложить вальсы Штрауса, или джазовые оркестры сороковых годов, но для наших целей они не годятся. --Я не в восторге от вашей фонотеки, -- прорычал Планкетт. -- А чем плох Штраус? -- спросил он, взглянув на Питта. -- Это инструментальная музыка, -- ответил Питт. -- Искаженные передачей через воду, звуки скрипки похожи на писки дельфинов или нескольких других морских млекопитающих. Минни -- это вокальная музыка. Если кто-нибудь на поверхности слушает, что происходит вокруг, то они будут знать, что кто-то там внизу до сих пор жив. Как бы она ни была искажена, старую добрую человеческую речь ни с чем нельзя спутать. -- Со всеми вытекающими из этого преимуществами для нас -- если только их вообще удастся извлечь, -- сказал Планкетт. -- Если будет организована спасательная операция, то нет никакого способа переместить нас из этого вездехода в глубоководный обитаемый аппарат иначе как через шлюзовую камеру. Никакого намека на такое устройство нет в вашем замечательном во всех остальных отношениях тракторе. Если вы позволите мне рассуждать реалистически, то я не могу усмотреть в ближайшем будущем ничего, кроме нашей неизбежной кончины. -- Я прошу не произносить при мне слова "кончина". Планкетт запустил руку в карман своего объемистого свитера и вытащил фляжку. -- Здесь осталось лишь около четырех больших глотков, но это должно на какое-то время поддержать в нас бодрость духа. Питт взял предложенную ему фляжку, и в этот момент приглушенный скрежет потряс огромный гусеничный вездеход. Ковш вгрызся в каменную массу и попытался оторвать ее от грунта. Вес этого обломка намного превосходил предельно допустимую безопасную нагрузку, машина скрежетала и стонала, пытаясь поднять обломок. Подобно олимпийскому чемпиону, из последних сил выжимающему штангу в попытке завоевать золотую медаль, ковш раскачивался под своей тяжелой ношей, поднятой над уровнем дна, и наконец сбросил ее во все растущий вал вынутой породы, тянущийся рядом с траншеей. Наружные прожекторы не могли пронизать грязевые облака, и на экранах телемониторов внутри кабины управления можно было увидеть только непрерывно перемешивающиеся желтые и серые пятна. Но на экране компьютера вырисовывалось трехмерное изображение, построенное посредством сонара и показывающее, насколько продвинулась работа по откапыванию прохода в завале. Полных пять часов прошло с тех пор, как Питт начал откапывать вездеход. Наконец он смог увидеть увеличенное изображение, показывающее узкий, но достаточно ровный коридор, полого поднимающийся к поверхности морского дна. -- Мы обдерем немного краски с крыльев, но я полагаю, что мы сможем здесь протиснуться, -- уверенно заявил Питт. Надежда озарила лицо Планкетта. -- Пихните эту крошку под зад, мистер Питт. Мне до чертиков надоело глазеть на эту липкую грязь. Питт слегка склонил голову набок и подмигнул попутчику. -- Как прикажете, мистер Планкетт. -- Он перешел с автоматического на ручное управление и потер кисти рук, как пианист перед началом игры. -- Скрестите пальцы и помолитесь, чтобы траки гусениц нашли прочную опору в этой каше, не то нам придется поселиться здесь надолго. Он осторожно повел вперед рычажок акселератора. Широкие гусеницы по бокам "Большого Джона" пришли в движение, прокручиваясь сквозь мягкие осадочные породы и все набирая скорость по мере того, как Питт увеличивал мощность. Постепенно вездеход начал дюйм за дюймом продвигаться вперед. Затем вдруг один из траков добрался до слоя маленьких камешков и зацепился за него, и огромную самоходную горную машину бросило в противоположную сторону траншеи. Питт попытался удержать машину на курсе, но стена траншеи подалась, и поток жидкой грязи залил вездеход с одного бока. Он перевел рычажок акселератора назад до упора, затем снова вперед, переключившись на задний ход, затем снова на полную мощность вперед, раскачивая "Большой Джон" взад-вперед. Компактный ядерный реактор давал достаточную мощность, но гусеницы не могли зацепиться за твердый грунт. Камни и ил летели из-под них, когда гусеницы врезались в вязкую кашу. Но подводный экскаватор по-прежнему оставался застрявшим в своей тесной темнице. -- Может, нам лучше сделать перерыв и отчерпать грязь ковшом? -- сказал Планкетт абсолютно серьезным тоном. -- Или -- еще -- лучше остановиться и обдумать ситуацию . Питт потратил несколько секунд на то, чтобы обдать массивного англичанина твердым, ледяным взглядом. Планкетт мог поклясться, что глаза Питта выжгли немалую порцию его нервных клеток. -- Множество моих людей долго и тяжело работали вместе со мной, чтобы построить первую глубоководную обитаемую станцию, -- произнес он тоном, едва ли не сатанинским. -- И кто-то, где-то ответственен за то, что она разрушена. Они также повинны в потере вашего глубоководного аппарата, вашего базового корабля и его команды. Вот в чем состоит ситуация. Ну, а если говорить обо мне, то я намерен выбраться из этого дерьма, даже если мне придется кишки вырвать из этой машины, подняться на поверхность целым и невредимым, найти этих подонков, которые стоят за всеми этими несчастьями, и запихнуть им в глотки их собственные зубы. Затем он повернулся и пустил гусеницы продираться через нагромождения ила и камней. Странно вихляя, огромная машина вгрызлась траками в грунт и продвинулась вперед на метр, затем еще на метр. Планкетт сидел, как пень, не на шутку напуганный, но тем не менее вполне убежденный этим гневным обещанием. Клянусь Богом, подумал он, мне думается, этот парень может чертовски неплохо проделать это! Глава 13 А в это время на другом конце Земли, на расстоянии более восьми тысяч километров, в глубокой шахте, вырубленной в вулканической породе, бригада проходчиков отошла в сторону, освободив проход, и два человека шагнули вперед, заглянув в проломленную брешь в бетонной стене. Удушливым смрадом потянуло из отверстия, и сердца двадцати шахтеров сжались от страха перед неизвестным. Прожекторы, освещавшие узкий штрек, отбрасывали причудливо искаженные тени на стены открывшейся полости. Она выглядела как широкий туннель, проходивший за бетонной стеной метровой толщины. Внутри можно было разглядеть старый проржавевший грузовик, окруженный со всех сторон толстым слоем валявшихся на полу туннеля серо-коричневых щепок -- так, во всяком случае, это выглядело. Несмотря на прохладный влажный воздух, здесь, глубоко под изрытыми снарядами склонами острова Коррегидор у входа в манильскую гавань, эти двое, заглянувшие в отверстие, обливались потом. После многих лет исследований они, наконец, стояли на пороге обнаружения части огромного собрания военных трофеев второй мировой войны, известного как "золото Ямасита". Клад был назван по имени генерала Ямасита Томоюки, командующего японскими вооруженными силами на Филиппинах начиная с октября 1944 года. Огромные сокровища были захвачены японцами в ходе войны. Они свозились из Китая, стран Юго-Восточной Азии, голландской Вест-Индии и Филиппин и состояли из тысяч тонн редких камней и драгоценностей, слитков золота и серебра, статуй Будды и католических алтарей, инкрустированных бесценными камнями и окованных массивным золотом. Манила была местом сбора сокровищ перед предстоящей отправкой на кораблях в Японию, но из-за больших потерь судов на поздних стадиях войны, когда американские подлодки господствовали в этой акватории, менее чем двадцать процентов сокровищ действительно удалось доставить в Токио. Не имея возможности отступить, ожидая неминуемого вторжения американцев, готовых отомстить за все свои потери, японские хранители сокровищ оказались перед трудной проблемой. Им вовсе не хотелось возвращать ценности странам и народам, которые они ограбили. Единственное, что им оставалось, -- это спрятать огромное богатство в сотне разных мест на острове Лусон и поблизости от него, надеясь вернуться после войны и тайно вывезти его к себе домой. Скромные оценки похищенных сокровищ в текущих ценах финансовых рынков колебались между 450 и 500 миллиардами долларов. Раскопки на этом конкретном месте острова Коррегидор, на несколько сотен метров к западу и на добрый километр глубже бокового туннеля, в котором располагался штаб генерала Макартура до его эвакуации в Австралию, продолжались уже четыре месяца. Используя копии старых японских секретных карт, недавно обнаруженные в архивах ЦРУ в Лэнгли, американские и филиппинские агенты секретных служб работали совместно, руководя раскопками. Работа была крайне утомительной и продвигалась черепашьими темпами. Инструкции, содержащиеся в картах, были переведены, или, скорее, расшифрованы с древнеяпонского диалекта, не употреблявшегося уже тысячу лет. К штольне с сокровищами нужно было подбираться сбоку под углом, потому что туннель, по которому японцы их завозили, был заминирован несколькими одно- и двухтысячефутовыми бомбами и спроектирован так, чтобы при попытке проникнуть в него непосредственно с торца он обвалился. Продвижение по двадцатимильному лабиринту, выкопанному японцами во время оккупации Лусона, нужно было тщательно просчитывать; любая неточность грозила тем, что шахтеры потратят впустую месяцы труда, ведя проходку на неправильной глубине, и разминутся с содержащей клад штольней на несколько сантиметров. Более высокий из этой пары агентов, Фрэнк Манкузо, показал жестом, что ему нужен большой фонарь. Фонарь передали, и Фрэнк просунул его в пробоину в стене. В желтом рассеянном свете его лицо заметно побледнело. Онемев от ужаса, он понял, чем на самом деле были эти щепки. Рико Акоста, горный инженер, связанный с филиппинскими службами безопасности, придвинулся поближе к Манкузо. -- Что ты там видишь, Фрэнк? -- Кости, -- ответил Манкузо почти что шепотом. -- Скелеты. Боже, их тут, наверно, сотни. -- Он отступил в сторону и кивнул Акосте. Агент-коротышка махнул рукой проходчикам, подозвав их к пролому в стене. -- Расширьте проход, -- приказал он. Бригаде шахтеров-филиппинцев потребовалось меньше часа, чтобы кувалдами расширить отверстие настолько, что туда мог пролезать человек. Бетон стенок туннеля был скверного качества, хрупкий и легко крошащийся под ударами кувалд. Это было воспринято как приятная неожиданность, поскольку никому не хотелось идти на риск и применять здесь взрывчатку. Манкузо сидел поблизости от пролома, покуривая свою короткую кривую трубку. В сорок два года он все еще сохранял долговязую, худощавую фигуру баскетболиста. Длинные каштановые волосы ниспадали ему на загривок засаленными прядями, которые давно следовало бы помыть; его мягкое, округлое лицо, явно немецкого происхождения, больше подошло бы бухгалтеру, чем инженеру, которому вечно приходится возиться в грязи. В голубых глазах Фрэнка сквозила рассеянная мечтательность: казалось, они никогда не могли ни на чем сосредоточиться, но он подмечал все, что было доступно взору, и даже многое сверх того. Выпускник Колорадского горного института, он провел свою молодость, шатаясь по всему свету и занимаясь геологоразведочными работами, руководя пробными разработками и всюду разыскивая драгоценные камни. Опалы в Австралии, изумруды в Колумбии, рубины в Танзании -- он охотился за ними с переменным успехом. Он потратил три года, пытаясь найти на северном японском острове Хоккайдо редчайший камень из всех -- красный пейнит; эта попытка кончилась безрезультатно. Незадолго до того, как ему стукнуло тридцать, его отыскало и завербовало какое-то загадочное разведывательное агентство в Вашингтоне, предложив ему работу специального агента по контракту. Его первым заданием был поиск золота Ямаситы в составе группы агентов филиппинской службы безопасности. Раскопки велись в обстановке строжайшей секретности. Никакая часть золота и драгоценных камней не предназначалась для возвращения прежним владельцам. Все найденные сокровища должны были быть переданы филиппинскому правительству, чтобы уменьшить бремя государственного долга и поддержать на плаву тонущую экономику страны, разоренной неслыханным и неисчислимым казнокрадством режима свергнутого диктатора Маркоса. Напарник Манкузо, Акоста, тоже был горным инженером, прежде чем присоединиться к службе безопасности. Он был высоковат для филиппинца, и разрез его глаз выдавал значительную примесь китайской крови. -- Значит, все эти слухи оказались правдой, -- сказал Акоста. Манкузо поднял голову и взглянул на него. -- Какие слухи? -- Что япошки заставляли военнопленных рыть эти туннели, а затем заживо замуровывали их там, чтобы они никогда не могли открыть, где они расположены. -- Похоже, что так. Мы узнаем точнее, когда войдем внутрь. Акоста приподнял свою каску и утер пот со лба рукавом. -- Мой дедушка входил в Пятьдесят седьмую бригаду филиппинских разведчиков. Его захватили в плен и бросили в испанскую подземную тюрьму в форт-Сантьяго. Оттуда он никогда уже не вышел. Более двух тысяч военнопленных умерли там от голода или удушья. Точное число погибших так и не удалось установить. Манкузо мрачно кивнул в ответ. -- Будущие поколения не смогут себе представить все безбожное варварство, которым сопровождалась война на Тихом океане. -- Он затянулся трубкой и выдохнул облачко голубоватого дыма, прежде чем продолжать. -- Ужасная статистика такова: в японских лагерях военнопленных погибло пятьдесят семь процентов содержащихся там солдат союзников, тогда как среди военнопленных, находившихся в немецких лагерях, погибло лишь около одного процента. -- Странно, что японцы не вернулись обратно и не сделали все, что только можно было, чтобы похитить эти сокровища, -- сказал Акоста. -- Группы, выдававшие себя за строительные компании, в самом деле пытались получить контракты на послевоенное восстановление, чтобы тайком откопать это золото, но как только Фердинанд Маркос узнал о кладах, он захлопнул перед ними дверь и начал искать его для себя. -- И кое-что нашел, -- добавил Акоста. -- Стоимостью около тридцати миллиардов американских долларов, и ему удалось тайно вывезти эти сокровища из страны перед тем, как его вышвырнули с его поста. -- Это вдобавок к тому золоту, которое он украл у своего собственного народа. Акоста с видом крайнего отвращения плюнул на пол штольни. -- Он и его жена были психопаты, одержимые жадностью. Нам потребуется сто лет, чтобы оправиться от последствий их правления. Бригадир проходчиков поманил их рукой. -- Теперь вы уже сможете пролезть внутрь, -- сказал он. -- Полезайте первым, -- кивнул Акоста Манкузо. -- Я за вами. Запах был тяжелым и тошнотворным. Манкузо повязал ситцевым платком нижнюю часть лица и проскользнул сквозь узкий пролом в стене туннеля. Он услышал мягкий всплеск воды, затем громкий треск, когда его ботинки угодили в лужу. Стоя во весь рост и не касаясь стен, он ждал некоторое время, слушая, как вода капает из трещин в своде туннеля. Затем он включил свой фонарь и направил луч света себе под ноги. Оказалось, что он наступил на вытянутую руку скелета, одетого в лохмотья военной формы и покрытого слизью. Пара проржавевших медальонов валялась сбоку от черепа, прикрепленные к тонкой цепочке, все еще обвивавшей шею скелета. Манкузо опустился на колени и поднес к фонарю один из медальонов. Он счистил грязь и ржавчину с него большим и указательным пальцами и наконец смог разобрать имя: Уильям А. Миллер. Там еще был армейский регистрационный номер, но Манкузо выпустил медальон из рук. Как только он сообщит о своей находке своему начальнику, на Коррегидор будет послана команда учета захоронений, и Уильям А. Миллер вместе с его давно умершими товарищами будут возвращены на родину для почетного погребения пятьдесят лет спустя после их гибели. Манкузо повернулся на месте, обведя лучом света полный круг. Повсюду, куда достигал луч, туннель был устлан скелетами; некоторые лежали поодиночке, другие были свалены в кучи. Он осмотрел еще несколько медальонов, прежде чем Акоста вошел в туннель, неся небольшой прожектор, за которым из пролома тащился кабель. -- Святая матерь Божья, -- выдохнул он, увидев печальные останки. -- Целая армия мертвых. -- Союзная армия, -- сказал Манкузо. -- Американцы, филиппинцы, даже несколько британцев и австралиец. Похоже, что японцы привозили пленников в Манилу из других районов боевых действий. -- Один лишь Бог знает, какие адские муки им пришлось испытать, -- пробормотал Акоста, и его лицо покраснело от гнева. Он почувствовал, что его вот-вот стошнит. Он нащупал крест, висевший у него на шее. -- Как их убили? -- Никаких признаков пулевых ран. Должно быть, они погибли от удушья, после того как туннель замуровали. -- Те, кто отдавал приказы об этом массовом убийстве, должны за это заплатить. -- Они, скорее всего, мертвы, убиты в резне вокруг Манилы, когда город захватила армия Макартура. А если они еще дышат, то их след давно простыл. Союзники в войне на Тихом океане были готовы простить слишком многое. Не было начато длительной охоты за теми, кто несет ответственность за жестокости, вроде той, которую евреи устроили за нацистами. Если их до сих пор не нашли и не повесили, то это никогда не будет сделано. -- И все же они должны за это заплатить, -- повторил Акоста; его гнев перешел в безнадежную ненависть. -- Не будем зря терять время на мечты о мести, -- сказал Манкузо. -- Наша задача -- найти золото. Он пошел к первому грузовику в длинной колонне, стоявшей среди останков пленных. Шины были спущены, и брезентовые тенты над кузовами истлели от постоянно просачивающейся сверху воды. Он откинул вниз ржавый задний борт и посветил фонарем внутрь. Не считая обломков дерева от сломанных ящиков, грузовик был пуст. Нехорошее предчувствие начало охватывать Манкузо. Он поспешил к следующему грузовику, тщательно обходя мертвецов или переступая через них, и из-под его подошв разлетались брызги слизи и воды. Вспотев от сырости, он начинал испытывать озноб. Ему потребовалось сделать над собой немалое усилие, чтобы продолжать поиски, теперь, когда в нем начал крепнуть страх перед неудачей. Второй грузовик был пуст, как и следующие шесть. Пройдя по туннелю двести метров, он наткнулся на завал, который, как сразу стало ясно его натренированному взгляду горного инженера, был вызван применением взрывчатки, и увидел боковой пролом в стене туннеля. Но подлинным ударом по всем его надеждам оказался небольшой автомобильный прицеп-трейлер, конструкция которого была современной и никак не вписывалась в рамки сороковых годов; он был изготовлен из алюминия. На боках трейлера не было никаких надписей, но Манкузо узнал торговые знаки фирмы-изготовителя на его шинах. Он поднялся по металлической лестнице и остановился на пороге, направив луч фонаря внутрь. Он был обставлен, как конторское помещение, вроде бытовки прораба, которые Манкузо видел на стройках. Подошел Акоста, а за ним четверо рабочих, разматывавших кабель прожектора. Он остановился и осветил весь трейлер ярким пучком света. -- Откуда, черт возьми, это здесь взялось? -- удивленно спросил Акоста. -- Давай свой прожектор сюда внутрь, -- сказал Манкузо, чувствуя, что его худшие опасения стали реальностью. Теперь, когда освещение стало ярче, они увидели, что трейлер чист и прибран. Столы были пусты, корзины для бумаг опорожнены, и нигде не было видно никаких пепельниц. Единственным признаком, что здесь кто-то прежде бывал, оказалась строительная каска, висевшая на крюке, и большая классная доска, прикрепленная к одной из стен. Манкузо рассматривал разграфленные колонки цифр. Цифры были арабские, но заголовки граф были написаны японским слоговым письмом катаканой. -- Расписание работ? -- спросил Акоста. -- Опись сокровищ. Акоста бессильно опустился в кресло за одним из письменных столов. -- Украдено, все украдено и вынесено. -- Около двадцати пяти лет тому назад, судя по дате на доске. -- Маркос? -- спросил Акоста. -- Наверно, он первым добрался сюда. -- Нет, не Маркос, -- ответил Манкузо с такой убежденностью, словно он всегда знал правду. -- Японцы. Они вернулись, забрали золото и оставили нам только кости. Глава 14 Кертис Микер запарковал "Меркури Когуар" своей жены и привычным шагом прошел три квартала к Театру Форда между улицами Е и F на Десятой авеню. Он застегнул воротник своего пальто, защищаясь от холодного осеннего воздуха, и присоединился к группе пожилых горожан, в этот поздний субботний вечер совершающих пешую экскурсию по столице. Экскурсовод остановил группу перед зданием театра, в котором Джон Уилкс Бут застрелил Авраама Линкольна, и коротко рассказал об обстоятельствах этого исторического события, прежде чем перевести экскурсантов через улицу к дому Петерсена, в котором скончался президент. Микер беспрепятственно ускользнул от них, показал швейцару у входа свой значок федерального агента и прошел в вестибюль театра. Он обменялся несколькими фразами с администратором и затем присел на диванчик, где, казалось, спокойно читал программу спектакля. Любому из запоздавших завсегдатаев театра, быстро проходивших мимо Микера, спеша занять свои места, он показался бы безразличным посетителем, которому наскучила новая постановка пьесы конца девятнадцатого века на тему американо-испанской войны, и он предпочел переждать спектакль, сидя в вестибюле. Микер определенно не был ни туристом, ни театралом. Занимаемая им должность называлась заместитель директора высокотехнологичных операций, и он редко выходил из дома вечерами, разве что к себе в служебный кабинет, где он занимался изучением фотографий, полученных с разведывательных спутников. Он был в сущности застенчивый и скромный человек, который редко произносил подряд больше одной-двух фраз, но его глубоко уважали специалисты-разведчики как лучшего аналитика-расшифровщика спутниковых снимков. Он был из тех людей, которых женщины называют симпатичными, с черными, тронутыми сединой волосами, с добрым лицом, приятной улыбкой и глазами, в которых светилось дружелюбие. Пока его внимание, казалось, было приковано к программке, рука незаметно скользнула в карман и нажала кнопку передатчика. В зале театра Реймонд Джордан мучительно боролся с дремотой. Под косыми взглядами жены он прикрывался зевотой, чтобы избежать не вступать в сотый раз в один и тот же диалог. К облегчению зрителей, сидевших в старомодных жестких креслах, пьесы и действия в Театре Форда были краткими. Джордан пошевелился, приняв более удобную позу в жестком деревянном кресле, и позволил себе помечтать о рыбалке, которую он запланировал на завтра. Внезапно его грезы были прерваны тремя короткими писками, которые издали часы с цифровым индикатором у него на руке. Это были так называемые дельта-часы -- наименование, связанное с шифром, которым они были снабжены, -- но внешне они выглядели как обычные часы фирмы "Рэйтех", так они и были помечены, чтобы не бросались в глаза. Он прикрыл рукой жидкокристаллический индикатор, на котором высветились некие цифры. С помощью дельташифра они сообщили ему о серьезности ситуации и о том, что кто-то желает вызвать его или встретиться с ним. Он прошептал на ухо жене, что просит простить его, но ему нужно выйти, и, пройдя по проходу, вышел в вестибюль. Когда Джордан заметил Микера, его лицо омрачилось. Хотя он нисколько не жалел, что его вызвали из зала, ему не понравилось, что причиной послужил какой-то кризис. -- Как развивается ситуация? -- спросил он, сразу переходя к делу. -- Мы узнали, на каком корабле находилась бомба, -- ответил Микер, вставая. -- Мы не можем разговаривать здесь. -- Я договорился с администратором о президентском кабинете театра. Я могу наедине проинформировать вас там. Джордану было знакомо это помещение. Он пошел впереди, ведя за собой Микера, и вошел в заднюю комнату, обставленную в стиле шестидесятых годов прошлого века. Он закрыл дверь и посмотрел на Микера. -- Вы вполне уверены в ваших выводах? Ошибка исключена? Микер серьезно покачал головой. -- Снимки с метеорологического спутника, пролетевшего над этим местом до взрыва, показали три судна в этом районе. Мы задействовали наш старый разведывательный спутник "Скай Кинг", когда он пролетал над районом после взрыва, и исключили два судна из трех. -- Каким образом? -- С помощью компьютерного усиления изображений от радарно-сонарной системы, что позволило видеть сквозь воду, словно она была совершенно прозрачной. -- Вы проинформировали об инциденте ваших людей? -- Да. Джордан смотрел Микеру прямо в лицо. -- Вы удовлетворены вашими выводами? -- У меня нет никаких сомнений, -- просто ответил Микер. -- Доказательства надежны? -- Да. -- Знайте же, что вы разделите ответственность, если факты окажутся неточными. -- Как только я закончу свой доклад, я собираюсь отправиться домой и спать как младенец. Ну, почти так. Джордан почувствовал некоторое облегчение и устроился в кресле за столом. Он ожидающе посмотрел на Микера. -- Ну, так что же вы выяснили? Микер вытащил из глубокого внутреннего кармана пальто небольшую кожаную папочку и положил ее на стол. Джордан улыбнулся. -- Я вижу, вы не доверяете чемоданчикам. -- Я предпочитаю держать руки свободными, -- ответил Микер, пожав плечами. Он открыл папочку и выложил пять фотографий. На первых трех были видны суда на поверхности моря, изображенные с удивительной четкостью, можно было разглядеть малейшие подробности. -- Вот это норвежский грузопассажирский лайнер, кружащий вокруг дрейфующего японского автомобилевоза. В двенадцати километрах от этого места британское океанографическое судно опускает на воду подводный исследовательский аппарат. -- Это снимок до взрыва, -- сказал Джордан. Микер кивнул. -- Следующие два сделаны спутником "Скай Кинг" после взрыва, и на них видны два искореженных корпуса на дне. Третье судно исчезло. Кроме нескольких разбросанных обломков судовых двигателей на дне, от него ничего не осталось. -- Что это было за судно? Какое из трех? -- медленно спросил Джордан, как бы предчувствуя, каким будет ответ. -- Нам удалось вполне определенно отождествить те два, которые затонули целиком. -- Микер сделал паузу, чтобы оторваться от фотографий и посмотреть Джордану в глаза, как бы подчеркивая свой ответ. -- Судно, транспортировавшее бомбу, -- японский автомобилевоз. Джордан вздохнул и откинулся в кресле. -- Я не слишком удивлен тем, что у Японии есть бомба. Необходимая технология имеется у них уже много лет. -- Прорыв наступил, когда они построили реактор-бридер на быстрых нейтронах с металлическим теплоносителем. Когда реакция расщепления ядер осуществляется быстрыми нейтронами, бридер накапливает больше плутония, чем он сжигает. Это первый шаг к созданию ядерного оружия. -- Вы выучили свой урок, -- сказал Джордан. -- Я должен знать, что мне следует искать. -- Вроде неуловимой, еще не обнаруженной фабрики по производству ядерного оружия, -- ядовито сказал Джордан. Микер посмотрел на него невозмутимо, затем улыбнулся. -- Но ваша назем