ть сообщение на расстояние меньше пяти миль не будет проблемой. Компьютер подсказал, что в демилитаризованной зоне работают коротковолновый и средневолновый передатчики. Доналд выбрал коротковолновый, настроил его на частоту 3350 килогерц и, взяв в руки небольшой микрофон, скованно пробормотал следующее сообщение: - Генералу Хонг-ку, командующему вооруженными силами Корейской Народно-Демократической Республики в районе демилитаризованной зоны, военная база номер один. Посол Грегор Доналд приветствует вас и просит уделить ему несколько минут для встречи в нейтральной зоне в удобное для вас время. Мы стремимся положить конец эскалации напряженности и враждебным действиям и надеемся, что вы удовлетворите нашу просьбу в ближайшее время. Доналд повторил свое сообщение, потом отправился к генералу Шнейдеру и доложил о результатах поездки. Впрочем, от своих разведчиков генерал уже знал, что к северу от демилитаризованной зоны укрепляют линии обороны, подтягивают танковые части, легкую артиллерию, подразделения поддержки. Новость не удивила и не обескуражила Шнейдера, хотя он предпочел бы, чтобы генерал Сам приказал своим войскам сделать то же самое. Но Сам ничего не хотел предпринимать, не имея приказа из Сеула, а Сеул не мог отдать такой приказ, пока президент Лоренс не прикажет перевести войска США в состояние высокой боеготовности DEFCON-2 и не согласует свои действия с президентом Южной Кореи. Доналд понимал, что первое условие будет выполнено только в том случае, если произойдет еще один инцидент вроде того, что случился с американским "миражом". Кроме того, два президента будут старательно избегать официальных переговоров до тех пор, пока их советники не решат, что же именно им следует делать. Доналду же оставалось только гадать, примет ли северокорейский генерал его предложение... И если примет, то кем сочтет его Шнейдер - трусом или Спасителем. Глава 50 Среда, 01 час 20 минут, деревня Янгу К каменному домику, крытому тростником, вело деревянное крыльцо. Дверь была закрыта только на крючок. В боковых стенах домика было по два окна. Домик казался сравнительно новым - на первый взгляд, ни камень, ни тростник не пережили больше двух дождливых лет. Чо повернулся к майору Хвану. Майор кивнул. Шофер выключил фары, из "бардачка" достал карманный фонарь и вышел под моросящий дождь. Когда Чо открыл заднюю дверцу, первым из машины вышел майор Хван. - Я обещаю, что не убегу, - с ноткой негодования в голосе сказала Ким Чонг майору. - Здесь некуда бежать. - И все же арестованные время от времени бегут, госпожа Чонг. Кроме того, я уже нарушил правила, доставив вас сюда без наручников. Нарушать и другие было бы просто неразумно. Ким вышла из машины. Чо не отходил ни на шаг. - Я заслужила упрек. Прошу прощения, господин Хван. Ким направилась к дому и словно растворилась в темноте. Чо вырвал ключи из замка зажигания и бросился за ней, Хван чуть медленнее пошел за шофером. Ким отбросила крючок и вошла в дом. Возле двери на столике стояла стеклянная чашка. Из нее Ким взяла длинную деревянную спичку и зажгла несколько свечей в стеклянных подсвечниках. Улучив момент, когда Ким не смотрела в их сторону, Хван подал знак Чо, чтобы тот наблюдал за домом снаружи. Чо бесшумно вышел. Небольшую комнату заполнил оранжевый свет. Хван увидел фортепьяно, аккуратно убранную двуспальную кровать, круглый столик с одним стулом и письменный стол, на котором не было ничего, кроме нескольких фотографий в рамочках. Майор взглядом следил за Ким. Она спокойно, даже грациозно передвигалась по комнате; очевидно, ее не вывели из равновесия события этого дня. Интересно, почему она так хладнокровна, задумался Хван. Или работа шпионки никогда не была ее призванием, или она по натуре - прагматик, конфуцианка. Или она все подготовила для того, чтобы Хван потерпел самое сокрушительное в своей жизни поражение. Хван подошел к письменному столу. Его не удивило, что здесь не оказалось ни одной фотографии самой Ким Чонг. Если бы ей пришлось неожиданно бежать, фотографии шпионки были бы подарком для Корейского ЦРУ. Хван взял один из снимков. - Ваши брат и мать? Ким кивнула. - У них приятные лица. А это ваш дом? - Был нашим. Майор поставил фотографию. - А этот коттедж? Его построили специально для вас? - Господин Хван, пожалуйста, не надо больше вопросов. Теперь майор почувствовал в голосе Ким упрек. - Прошу прощения. - Мы заключили соглашение.., перемирие. Хван подошел к Ким. - Госпожа Чонг, мы не заключали никакого перемирия. Вероятно, вы не правильно меня поняли, не так оценили наши отношения. - Я все поняла правильно, господин Хван. Я - ваша пленница. Но я не предам свою страну, не стану сотрудничать с КЦРУ, и мне неприятны ваши попытки втереться в доверие, задавая вопросы о моей семье, моем доме. Боюсь, я уже достаточно скомпрометировала себя тем, что привезла вас сюда. Хван был задет за живое. Не потому, что он не получил ответа на свой вопрос. Разумеется, он сам должен был узнать, кто построил этот дoм - местные строители или просочившиеся в страну агенты КНДР, а Ким должна была сделать все, чтобы Хван так ничего и не узнал. Таковы правила игры. Но больше всего майора вывело из себя то, что Ким Чонг была совершенно права. Возможно, она не шпионка по призванию, но это не мешает ей оставаться патриоткой. Майор ошибся, недооценив Ким Чонг. Впредь ему нужно быть осмотрительнее. Ким опустилась на обшитую зеленым бархатом табуретку и сыграла несколько тактов джазовой пьесы, которую Хван не узнал. Потом Ким отбросила крышку пианино и сунула внутрь обе руки. Майор внимательно наблюдал за нею, она же, словно не замечая его пристального взгляда, отвинтила крыльчатую гайку, крепившую металлическую скобу, и извлекла из пианино компактную радиостанцию. На противоположной стенке инструмента хомутиком было закреплено взрывное устройство, связанное проводом с крышкой пианино. Хван сразу узнал сверхсовременную радиостанцию "Кол-38" израильского производства. Корейское ЦРУ тоже хотело купить такие - они могли принимать и передавать сообщения в радиусе семисот пятидесяти миль, что позволяло заброшенным в тыл агентам вести переговоры со своими штаб-квартирами без всяких спутников. Источником питания "Кол-38" были легкие кадмиевые аккумуляторы, поэтому с ними можно было работать и в глухих уголках, вроде этой деревни Янгу. Что же касается надежности, то в этом смысле "Кол-38" превосходили - даже американские портативные радиостанции. Ким подошла к окну, распахнула створки и поставила радиостанцию на подоконник. Прежде чем включить ее, Ким прикрыла рукой светящуюся шкалу, чтобы Хван не прочел частоту, на которую была настроена радиостанция. - Если вы скажете хоть слово, вас услышат. Там не должны знать, что моя конспиративная квартира провалена. Хван кивнул. Ким нажала кнопку, и рядом со встроенным в верхнюю панель конденсаторным микрофоном загорелась красная лампочка. - Оу-Мийо из Сеула вызывает "Дом". Оу-Мийо из Сеула вызывает "Дом". Перехожу на прием. Кодовое имя из оперы, подумал майор Хван. Почему-то он решил, что такое имя очень подходит к разворачивающемуся здесь спектаклю в стиле Вагнера. Через минуту громкоговоритель донес настолько четкий и неискаженный помехами голос, что Хван вздрогнул. - "Дом" - Сеулу, Оу-Мийо. Мы готовы. Перехожу на прием. - "Дом", мне нужно знать, не были ли украдены в КНДР армейские ботинки, взрывчатые вещества и другое снаряжение. Сегодня Корейское ЦРУ обнаружило следы всего этого у дворца. Перехожу на прием. - Когда могла быть совершена кража? Перехожу на прием. Ким бросила взгляд на Хвана. Майор показал десять пальцев и одними губами произнес "месяц". - В течение последних десяти месяцев, - ответила Ким. - Перехожу на прием. - Если подобная информация поступала, мы сообщим. Конец связи. Ким выключила радиостанцию. Хван хотел было поинтересоваться, почему ей не дали ответ сразу, неужели в КДР сведения такого рода не хранятся в памяти компьютера, но вместо этого почему-то спросил: - Как долго нам ждать ответа? - Час... Возможно, чуть больше. Хван поднес часы к свече, потом бросил взгляд в окно на черный силуэт Чо возле машины. - Тогда мы заберем радиостанцию и поедем назад. Ким застыла. - Я не могу. - У вас нет выбора, госпожа Чонг, - сказал Хван и подошел к Ким. - Я уже пытался вам объяснить... - Мы оба только выиграем... - Нет! Прежде всего мы должны оставаться людьми. Я обязан довести расследование до конца, а здесь это невозможно. Обещаю - никто не увидит, как вы работаете с радиостанцией. Ким задумалась, потом, решившись, сунула радиостанцию под мышку и закрыла окно. - Хорошо. Останемся людьми. Хван и Ким вышли в темноту. Зажегся фонарик, освещая им путь, и стоявший возле машины черный силуэт распахнул дверцу. Глава 51 Среда, 11 часов 30 минут, Оперативный центр Трудно было найти два более непохожих лица, чем у появившихся на мониторе компьютера Эрнесто Колона и Багза Бенета. На вытянутом, изможденном лице шестидесятитрехлетнего министра обороны под глубоко посаженными глазами появились черные круги. Прежде Колон служил заместителем командующего ВВС США и лишь два последние года возглавлял важнейшее министерство страны. Это был живой портрет Дориана Грея, на котором были навечно запечатлены все решения, принятые в кабинете министра, - немногие удачные и гораздо более многочисленные ошибочные. Напряженная работа, связанная с жестким расписанием Худа, подготовкой гор бумаг и документов, не оставила ни следа на круглом ангельском лице сорокачетырехлетнего Багза, не заставила потускнеть его вечно сияющие глаза. В бытность демократа Худа мэром Багз Бенет был помощником республиканца - губернатора Калифорнии. Тогда они сотрудничали наредкость плодотворно - "были в сговоре", как не раз говорил губернатор. Худу всегда казалось противоестественным, что принятие решений требует большей затраты сил, чем выполнение этих решений. Совесть - самый жестокий судья. Худ особенно ценил Багза за то, что тому удавалось разобраться не только в раздумьях и сомнениях босса, но и учесть настроение и требования таких людей, как Колон или Боб Херберт. В Оперативном центре Херберт считался вторым после Лоуэлла Коффи предостерегающим гласом. Разница между ними заключалась в том, что Коффи боялся судебных исков и порицаний сверху, тогда как Херберт слишком хорошо представлял себе последствия неудачных операций и стремился учесть любую мало-мальски реальную опасность. Бенет и Херберт главным образом слушали, как Худ и Колон обсуждали результаты компьютерного моделирования кризисной ситуации в связи с подготовкой доклада президенту, в котором должны быть даны рекомендации вооруженным силам страны. Хотя деталями плана и уточнением времени проведения отдельных операций займется позже Объединенный комитет начальников штабов, обсудив предварительно эти детали с командующими воинских частей и соединений, уже сейчас всем было ясно, что флот Индийского океана должен быть усилен тремя линейными кораблями и двумя авианосцами из Тихоокеанского флота, что придется призывать резервистов и передислоцировать пятьдесят тысяч человек из Саудовской Аравии, Германии и США. Худ и Колон согласились также рекомендовать немедленно перебросить в Южную Корею по воздуху шесть установок противовоздушной обороны типа "пэтриот". Хотя во время войны в Персидском заливе эти установки не оправдали возлагавшихся на них надежд, они отлично смотрелись в телевизионных репортажах, а общественное мнение часто играет решающую роль. Без лишней рекламы с Гавайских островов в Южную Корею также по воздуху будут переброшены ракеты, оснащенные боеголовками с тактическими ядерными зарядами. Пока КНДР не относилась к числу ядерных держав, но сейчас не составит труда купить бомбу в одной из многих стран. Худ и Колон оценили также возможные потери в "короткой" двух-трехнедельной войне (примерно через такой срок, возможно, удастся заключить перемирие, которого потребует от воюющих сторон ООН) и в "долгой" войне, которая может продолжаться полгода или больше. В безъядерном "коротком" конфликте погибнут по меньшей мере четыреста американцев, еще три тысячи будут ранены. В "долгой" войне потери будут в десять раз больше. Багз Бенет промолчал все обсуждение, а Боб Херберт ограничился тремя предложениями. Во-первых, до выяснения вопроса о том, откуда взялись эти террористы, он рекомендовал отвлекать из стран Среднего Востока минимум войск. Херберт опасался, что сеульский взрыв был всего лишь отвлекающим маневром, который помог бы развязать войну в другом регионе. Во-вторых, Херберт просил вновь включить в работу спутники-шпионы, чтобы оставалось время для анализа информации, которую удастся получить ему и директору ЦРУ Кидду. Третье предложение касалось усиления всех отправляемых в зону конфликта воинских частей хорошо подготовленными группами по борьбе с терроризмом. Все три рекомендации Херберта были включены в проект доклада президенту. Худ понимал, что Херберт, возможно, говорил слишком резко, но он и взял его в Оперативный центр за знания, а не за талант дипломата. Багз скомпоновал проект документа на экране, Худ и Колон принялись за наведение глянца. В это время зазвонил телефон на инвалидном кресле Херберта. Он поднял трубку: - Что у вас, Рашель? - Мы получили сообщение от нашего агента в центре службы связи в Пхеньяне. Он говорит, что ему было трудно связаться с нами, потому что власти КНДР, очевидно, удивлены таким развитием событий не меньше нас. - Это еще не значит, что их руки чисты. - Конечно. Но он говорит, что они только что получили информацию от сеульского агента. Она запросила сведения о том, не было ли зарегистрировано случаев кражи армейских ботинок и взрывчатых веществ с военных баз в Северной Корее. - Это спрашивает северокорейская шпионка? - Да. - Должно быть, ей что-то стало известно о том, какие подозрения родились в Корейском ЦРУ. Сообщите директору Юнг-Хуну, что у него есть утечка информации. Запрос перехвачен? - Нет. Я проверила в центре связи демилитаризованной зоны. Рядовой Ко сказал, что запрос был передан не через систему спутниковой связи. - Благодарю, Рашель. Перешлите текст запроса Багзу. - Херберт положил трубку и посмотрел на Худа. Тот ответил кивком. - В КНДР власти занялись проверкой кражи того, что использовалось в террористическом акте. Они подозревают, что имущество было украдено с одного из их складов. Похоже, шеф, что всем этим крутит тот, кто очень хочет столкнуть нас лбами. Худ перевел взгляд на монитор и вспомнил слова президента: "Если даже Северная Корея была не при чем раньше, то теперь они погрязли по уши!" Из файла "Военные игры" в проект доклада президенту переносили детали развертывания воинских частей, когда Колон поставил кодовую подпись на своем разделе документа и отключил телесвязь. Худ повернулся к Бенету: - Багз, сообщение северокорейского агента нужно поместить в первой части доклада. Кроме того, я хотел бы добавить несколько слов, которые я сейчас напечатаю. И попросите подключиться Энн Фаррис, хорошо? Худ задумался. Не обладая даром Энн абсолютно точно выражать свои мысли, он, тем не менее, хотел оставить в файле Группы по разрешению корейского кризиса свой призыв к сдержанности. Худ вывел окно, чтобы Энн могла видеть текст на своем мониторе, и застучал по клавишам. Подкатившийся сбоку Херберт заглядывал через плечо Худа. Господин президент! Я разделяю Ваше негодование, вызванное нападением на наш самолет и гибелью военнослужащем США. Однако я убежден, что мы не должны действовать только с позиции силы. Воюя с тем, кто, возможно, не является нашим врагом, мы ничего не приобретем, но многое потеряем. - Отлично сказано, шеф, - одобрил Херберт. - Возможно, ваше мнение разделяют не все члены Группы по разрешению кризиса, но я с вами согласен на все сто процентов. - Я тоже, - сказала Энн. - Я бы не сформулировала лучше. Худ перенес дополнение в память компьютера и вывел изображение Энн на экран. Она настолько умело обманывала репортеров по телефону, что Худ не мог сказать, что она думает на самом деле, если не видел ее лица. На этот раз Энн говорила то, что думала. За шесть месяцев, которые они проработали вместе, Энн Фаррис впервые не стала вносить поправки в написанный Худом текст. Херберт выкатился из кабинета директора, Энн продолжила переговоры с пресс-секретарем Белого дома, а Худ в последний раз просмотрел доклад. Багз мог отправлять документ по факсу. Оставшись один, Худ впервые в этот день позволил себе расслабиться. Он позвонил в больницу. Там ему сообщили совсем не то, что он ожидал услышать. Глава 52 Среда, 01 час 45 минут, демилитаризованная зона Солдаты подшучивали над работавшим вторую смену подряд рядовым Ко, когда центр связи принял сообщение от генерала Хонг-ку, командующего вооруженными силами КНДР в районе демилитаризованной зоны. Шутки моментально прекратились, нужно было тут же проверить координаты сигнала, зарегистрированные направленными антеннами, чтобы убедиться, что сообщение действительно поступило с другой стороны зоны. Затем сравнением с хранящимися в памяти компьютера данными радисты подтвердили, что сообщение передал адъютант генерала Ким Хо - уже через несколько секунд стало ясно, что спектрограммы голосов адъютанта и человека, передавшего сообщение, идентичны. Не прошло и тридцати секунд, как центр связи подтвердил прием сообщения, а радисты скопировали его с одной магнитной ленты на другую. Генерала Шнейдера уведомили о том, что получено радиосообщение с Севера. Генерал приказал немедленно доставить ему кассету. Из пяти радистов текст сообщения внимательнее других слушал рядовой Ко. Он запомнил его дословно: Бывшему послу Грегори Доналду, военная база США. Генерал Хонг-ку, командующий вооруженными силами Корейской Народно-Демократической Республики в демилитаризованной зоне принимает ваше предложение. Он предлагает встретиться в нейтральной зоне в восемь ноль-ноль. Один из радистов понес кассету с записью сообщения и магнитофон в штаб генерала Шнейдера. Ко сказал, что очень устал, поэтому пойдет выпьет кофе и выкурит сигарету. Возле центра связи он скрылся за ближайшим грузовиком и расстегнул рубашку. К его правой руке был привязан телефон сотовой связи М2. Рядовой Ко отвязал трубку, вытянул антенну и набрал номер майора Ли. - Я был бы вам очень признателен, если бы вы вразумительно объяснили, что все это значит, - сказал Шнейдер вошедшему Доналду, - потому что, если занаряженная для расстрела команда не успеет толком проснуться, меня это заставит нервничать. Генерал был в халате, наброшенном поверх пижамы. В правой руке он держал кассетный магнитофон и наушники. У Доналда тревожно заколотилось сердце. Правда, его волновала вовсе не реакция Шнейдера, а ответ северокорейского генерала. Он приложил к уху наушники и включил магнитофон. Прослушав сообщение, он сказал: - Все объясняется очень просто. Я просил генерала Хонг-ку о встрече и получил согласие. - Значит, вы действительно совершили такую непростительную глупость - к тому же нелегально, из центра связи, за который отвечаю я. - Да. Я не потерял надежды на то, что у нас осталось достаточно разума, чтобы попытаться предотвратить войну. - У нас? Грегори, я не хочу сидеть за одним столом с Хонг-ку. Возможно, вы полагаете, что, уговорив его сесть за стол переговоров, одержали какую-то победу, но он-то определенно собирается вас использовать для своих целей. Как вы думаете, почему ему потребовались лишних два часа? Чтобы как следует подготовиться. Вас будут фотографировать, вы будете улыбаться, в результате получится так, что наш президент говорит одно, а делает другое... - Разве это не так? - Только не в этом случае. В окружении Колона поговаривают, что президент рассвирепел, словно выпущенный из клетки тигр. Так и должно быть. Эти сукины дети подняли на воздух половину Сеула, убили вашу жену, Грегори... Доналд стиснул зубы, но все же возразил: - Нам неизвестно, сделали это они или кто-то другой... - Зато нам точно известно, что они сбили наш самолет! У нас есть неопровержимое доказательство - цинковый гроб! - Да, их реакция на появление разведывательного самолета была чрезмерно жесткой. Наша реакция должна быть более разумной... - Состояние боеготовности DEFCON-3 - это нормальная реакция. Это хороший ответ. Президент хочет на этом остановиться, но заставить коммунистов изрядно попотеть. - Шнейдер встал и сунул огромные кулаки в карманы халата. - Хотя черт его знает, что он будет делать теперь, после этого вашего любовного послания. - Вы придаете этому слишком большое значение. - Нет, ни в коей мере. Вы действительно не понимаете, что вы наделали? Вы можете поставить президента в безвыходное положение. - Каким образом? - Предположим, вы протянете оливковую ветвь, северяне ее в принципе примут, но не отведут от демилитаризованной зоны ни одного солдата, предложив сделать это первыми нам. Если президент откажется, то его можно будет обвинить в том, что он упустил шанс решить конфликт мирным путем. А если он согласится, все решат, что он испугался. - Чепуха... - Грегори, одумайтесь! А каким доверием президент будет пользоваться, если внешнеполитические проблемы будете решать за него вы? И что делать нам, если завтра какой-нибудь Саддам Хусейн или Рауль Седрас оккупирует соседнее государство или если какой-нибудь болван продаст ракеты кубинцам? Срочно посылать за Грегори Доналдом? - Что нам делать? Вести переговоры, пытаться найти разумное решение? Кеннеди, блокируя Кубу, одновременно отчаянно торговался с Хрущевым насчет вывода части наших ракет из Турции. Кризис был разрешен благодаря этой торговле, а не непобедимости наших военно-морских сил. Цивилизованные люди решают конфликты в переговорах. - Хонг-ку я бы не отнес к цивилизованным. - Если не он, то достаточно цивилизованы его хозяева, а у нас уже сутки не было контактов с Северной Кореей на более или менее высоком уровне. Вы не можете себе представить, что взрослые люди способны играть в такие игры, но это так. Дипломаты ведут себя, как дети. Если я смогу начать диалог хотя бы с Хонг-ку... - А я убежден, что любые разговоры с коммунистами к добру не приведут. Хонг-ку понимает справедливость примерно так же, как Чингизхан. Бог свидетель, он вас обведет вокруг пальца. - Тогда пойдемте вдвоем. Вы мне поможете. - Не могу. Я вам уже говорил, эти прохвосты знают, что такое пропаганда. Они сфотографируют меня на зернистую черно-белую пленку, и на фотографии у меня будет такой вид, словно я к ним в плен попал, словно я нюхаю навоз. Вашингтонские "голуби" рехнутся от счастья, им больше ничего и не надо. - Шнейдер извлек кассету из магнитофона и вложил ее в руку Доналду. - Грег, когда я узнал о гибели Сунджи, мне было очень жаль. Но то, что вы вознамерились сделать, никого не спасет от смерти. А у нас под носом - больше миллиарда коммунистов, с миллиард разных радикалов, религиозных фанатиков, борцов за этническую чистоту, всяких психов и черт знает кого еще. Грегори, дипломат в лучшем случае может выиграть время - да и то иногда неизвестно для кого, как Невилл Чемберлен <Невилл Чемберлен - премьер-министр Великобритании (1937 - 1940). Сторонник политики умиротворения фашистских держав, подписал в 1938 г. Мюнхенское соглашение, продолжал поиск путей для соглашения с фашистской Германией и после начала второй мировой войны.>. Грегори, нельзя дискутировать с сумасшедшими. Доналд перевел взгляд на свою трубку. - Да... Я понимаю. Шнейдер недоумевающе посмотрел на Доналда, потом на часы. - У вас еще шесть часов. Я предлагаю вам поспать, утром проснуться с болью в желудке и отказаться от встречи. Что касается вашего радиосообщения, то будем считать, что его не было. Мы стерли его - а заодно и ваш поиск нужной частоты - из памяти компьютера. - Генерал поднял магнитофон. - Мы впервые услышали о какой-то встрече вот с этой пленки и были очень удивлены. Если власти Северной Кореи скажут, что это было наше предложение, мы будем все отрицать. Если они предъявят магнитофонную запись, мы скажем, что это подделка. Если вы станете возражать, мы сообщим через средства массовой информации, что вы сошли с ума. Прошу прощения, Грег, но так надо. Доналд не отрывал взгляда от трубки. - А если мне удастся убедить Хонг-ку отвести войска? - Не удастся. - Но все же? - В таком случае, - сказал Шнейдер, - все скажут, что это заслуга президента, который вас сюда послал. Вы станете героем, а я лично приколю вам на грудь медаль. Глава 53 Среда, 02 часа 00 минут, деревня Янгу Плотно прижимая к себе маленькую радиостанцию, защищая ее собой от дождя, Ким Чонг скользнула в машину. Хван пристально наблюдал за Ким. В его практике был случай, когда арестованный бежал, открыв дверцу машины замком пристяжного ремня, хотя руки у него были за спиной и в наручниках. Майор не боялся, что Ким убежит; если бы у нее были такие планы, она попыталась бы сделать это раньше, когда они были вдвоем. Хван смотрел на Ким с восхищением. Редко удается видеть в человеке такую гармонию патриотизма и гуманности, а в Ким оба эти качества сочетались почти идеально. Всю свою жизнь майор Хван пытался добиться такой гармонии, но чаще всего терпел неудачу - копаясь в грязи, трудно не запачкаться... Размышления Хвана неожиданно были прерваны резким движением справа, бешеным скачком луча карманного фонаря, потом острой болью в боку. Хван задохнулся. Тут же последовал второй удар ножом, от которого правая рука майора повисла. Хван пошатнулся, протянул руку к открытой дверце машины, но не дотянулся до нее и упал спиной на переднее сиденье машины. Он неловко потянулся к наплечной кобуре и бросил взгляд на шофера Чо. Но на месте водителя сидел не Чо. В тусклом желтом свете приборного щитка Хван увидел незнакомое лицо, жесткое, напряженное. Будь ты проклята, пронеслось в голове майора. Ее человек скрывался здесь все это время... Правая рука горела, отказываясь повиноваться, и Хван никак не мог выхватить пистолет. Потом вся правая половина тела словно онемела, и Хван соскользнул на землю. Он увидел девятидюймовый нож, весь в его, майора Хвана, крови. Нож двинулся назад, ближе к животу Хвана. У майора не было сил ни отползти, ни отвести удар, который будет направлен под грудину. Потом последуют недолгая агония и смерть. Хван часто задумывался, какая смерть уготована ему судьбой, но ему и в голову не могло прийти, что придется умирать вот так, лежа в грязи, беспомощно глядя на нож. Хван видел, как над его телом склонилась Ким, и почувствовал себя одураченным. Ведь он действительно поверил ей. Оставалось только надеяться, что на его надгробии напишут полезное предостережение, урок другим или что-нибудь вроде: "Ну и дурак он был..." Когда Хван упал на грязную землю, его пистолет выпал из кобуры. Прижимая левую руку к ране, майор инстинктивно потянулся правой к оружию. Он пытался держать глаза открытыми, чтобы встретить смерть хотя бы с той ничтожной долей достоинства, которую ему удалось сохранить. Он видел, как осклабился убийца, занявший место Чо, потом последовала ослепительная, как молния, вспышка, за ней вторая, третья. Выстрелы прогремели в одном-двух футах от его лица, опалили кожу, и он закрыл глаза. Грохот выстрелов утих, и теперь майор слышал только шум капель дождя и отчаянное биение собственного сердца в боку. Ким опустилась на колени, наклонилась над Хваном и потянулась за ножом, валявшимся в грязи по другую сторону от майора. Хван не сразу понял, почему он не почувствовал, как пули входят в его тело.., и почему она решила зарезать его, когда проще было пристрелить. Должно быть, он попытался повернуться, потому что Ким сказала, чтобы он лежал спокойно. Хван немного расслабился и только теперь почувствовал, какой болью во всем теле отдается каждый вздох. Ким вытянула рубашку из-под пояса Хвана, надрезала ее снизу, потом взяла фонарь. Осмотрев раны, она выпрямилась и перешагнула через майора. Хван, вытянув шею, смотрел, как она стянула с убийцы ботинки и носки, потом расстегнула и вытянула из его брюк ремень. Хван уронил голову, ему не хватало воздуха. - Где... Чо? - спросил он. - Я не знаю. Должно быть, его тело бросили куда-то. Тело... - Очевидно, этот подонок следил за нами. Не спрашивайте - я его не знаю. Значит, он.., не с Ким.., один из террористов. Ким протянула ремень под спиной Хвана, но не стала сразу его затягивать, а сначала положила по носку на каждую рану. - Может быть больно, - предупредила она, туго стягивая ремень. Хван охнул. Резкая боль пронзила все тело от плеча до колена. Ким ухватила обмякшее тело майора под мышки, втащила его на заднее сиденье, потом поставила на пол машины радиостанцию. Хван попытался приподняться на локте. - По-до-ждите.., тело... Ким, устраивая майора на сиденье и пытаясь закрепить его пристяжным ремнем, выкрикнула: - Я не знаю, где он! - Нет... Отпе. - .чатки.., пальцев. Ким поняла. Она захлопнула заднюю дверцу, распахнула переднюю и втащила тело убийцы. Обежав вокруг машины, она уже занесла ногу, чтобы сесть на место водителя, но в последний момент остановилась. - Мне нужно найти Чо! - крикнула она. Ким схватила карманный фонарь, направила луч вниз и пошла по следам убийцы. Она была сосредоточена и внешне спокойна. Уже через сорок метров следы привели ее к заросшему кустами оврагу, в котором был спрятан мотоцикл. Рядом с мотоциклом головой вниз лежал Чо, его рубашка на груди потемнела от крови. Ким спустилась по скользкому склону оврага, торопливо вывернула карманы Чо. Наконец, она нашла ключи и бегом вернулась к машине. Хван лежал неподвижно, прижав руки к ранам. Он закрыл глаза, его дыхание стало прерывистым. Услышав шум включенного двигателя, он с трудом поднял веки., - Ра.., дио... Ким включила сцепление, набрала скорость, потом уточнила: - Вы хотите, чтобы я сообщила о случившемся? - Да... - Пояс больно врезался в тело, и Хван старался не шевелиться. - Нужно.., опознать.., быстро... - Убийцу. По отпечаткам пальцев. Я поняла. - У Хвана не было сил говорить. Он слабо кивнул и закрыл глаза, не будучи уверен, что Ким заметила его жест, потом услышал, как она что-то передала по радио. Хван хотел что-то запомнить, что-то сказать, но теперь каждый вздох, каждый толчок машины отзывались невыносимой болью. Он уперся левой рукой в спинку переднего сиденья, чтобы смягчить толчки. У него было такое ощущение, словно все его тело само собой пытается свернуться в плотный клубок. В голове кружились обрывки каких-то мыслей, неясные образы... Хван боялся потерять сознание. Не из КНДР.., его она бы не застрелила.., но кто в нашей стране.., и почему? Потом мысли совсем смешались, и Хван погрузился в приятную черноту. Глава 54 Вторник, 12 часов 30 минут, Оперативный центр Когда Худ позвонил в палату Александра, доктор Орлито Трайас был уже там. Хорошими манерами доктор Трайае не отличался, зато был отличным врачом и ученым. - Пол, - сказал Трайас с сильным филиппинским акцентом, - я рад, что вы позвонили. У вашего сына вирусное заболевание. По спине Худа пробежал холодок. Было время, когда считалось, что с вирусами легко справляются антибиотики. Но тогда не знали, что такое СПИД. - Что за заболевание? Объясните так, чтобы было понятно непосвященным. - Две недели назад мальчик перенес острую бронхиальную инфекцию. Вероятно, с инфекцией врачи справились, но в легких затаился аденовирус. Обострение спровоцировали аллергены из воздуха, поэтому стероидные препараты и бронхорасширяющие средства не помогали. Это не просто приступ астмы, а скорее сложное заболевание легких. - Как его лечат? - спросил Худ. - Методами противовирусной терапии. Мы обнаружили заражение на сравнительно ранней стадии, и есть все основания полагать, что инфекция не будет прогрессировать. - Основания полагать... - Организм мальчика ослаблен, - сказал Орлито, - а эти вирусы в высшей мере патогенны. В такой ситуации загадывать наперед трудно. Боже мой! - Шарон там? - Да. - Она знает? - спросил Худ. - Да. Я сказал ей то же, что и вам. - Передайте ей трубку. И спасибо за все. - Не за что. Я буду контролировать состояние мальчика каждый час. Через минуту к телефону подошла Шарон. - Пол... - Я все знаю. Дипломата из Орлито не получится. - Не в этом дело, - отозвалась Шарон. - Томиться в неизвестности было бы еще хуже. Меня мучит ожидание. Ты же знаешь, я никогда не умела ждать. - С Алексом все будет в порядке. - Этого ты не можешь знать. Пол, не забывай, я сама работала в больнице, мне известно, что такая зараза может вдруг вспыхнуть, словно пожар, может мгновенно охватить весь организм. - Если бы положение мальчика внушало опасения, Орлито бы не ушел. - Пол, он ничего не может сделать! Поэтому он и уходит. В кабинет Худа вошла Энн. Она принесла ленч, но замерла в дверях, увидев на лице Худа отчаяние. На экране появилось сообщение, поступившее по электронной почте от Базга. С Худом хотел поговорить министр обороны Колон. - Послушай, - сказала Шарон, - я рассказываю тебе все это вовсе не потому, что хочу, чтобы ты бросил все дела и мчался сюда, в больницу. Мне просто нужно было выговориться, понимаешь? Голос у Шарон срывался, и Худ понял, что она с трудом сдерживает рыдания. - Понимаю, Шарон, конечно, понимаю. Позвони мне, если станет известно что-то... Или я позвоню тебе, как только смогу. Шарон положила трубку, и Худ включил линию компьютерной спецсвязи. Он чувствовал себя прескверно - плохой муж, никчемный отец... - Пол, - мрачно начал Колон, - нам только что стало известно, что ваш коллега Доналд по собственной инициативе послал радиосообщение в КНДР. В нем он просил о встрече с генералом Хонг-ку. - Что-о-о? - Это еще не все. Северяне согласились. Если сведения об этой истории просочатся в прессу, мы заявим, что инициатива исходила от КНДР, но в любом случае, наверное, вам лучше позвонить Доналду и попытаться отговорить его от этой сумасшедшей затеи. Генерал Шнейдер сделал все, что мог, но Доналд стоит на своем. - Спасибо, - сказал Худ. Он позвонил Багзу и попросил его связаться по линии спецсвязи с демилитаризованной зоной, попытавшись найти Грегори Доналда. Потом Худ попросил зайти Лиз Гордон. - Мне оставить ленч и уйти? - спросила Энн. - Нет. Останьтесь. Лицо Энн просветлело. - Возможно, нам придется урегулировать кошмарный скандал. Урегулировать в отношении реакции средств массовой информации. Энн снова помрачнела. - Да, конечно. - Энн села напротив Худа и поставила тарелки на стол. - Что с Алексом? - спросила она. - Трайас сказал, что у него в легкие попала какая-то инфекция. Он думает, что ему удастся локализовать очаг заражения, но вы же знаете Орлито - он не очень хорошо понимает людей. - Гм-м-м, - отозвалась Энн и помрачнела еще больше. Худ подцепил вилкой ломтик помидора. - А Матт говорил что-нибудь? Как продвигается его охота за вирусами? - спросил он. - Я ничего не слышала. Мне проверить? - Спасибо, не стоит. Я сам поговорю с ним, как только разберусь с Грегори. Должно быть, он прошел все муки ада. Мы настолько утонули в своей работе, что часто забываем о конкретных людях. Телефон спецсвязи зазвонил как раз в тот момент, когда в кабинет Худа вошли Лиз Гордон и Лоуэлл Коффи. На экране появились цифры - номер телефона и шифр Доналда. Худ жестом попросил Лиз закрыть за собой дверь. Она опустилась в кресло, а Коффи встал за спиной Энн, заставив ее неловко поежиться. Худ включил усиление звука. - Грегори, как вы? - Все в порядке. Пол, мы говорим по защищенной от подслушивания линии? - Да. - Хорошо. И вы включили громкоговоритель? - Да. - Кто там еще? Лиз, Энн и Лоуэлл? - Совершенно верно. - Разумеется. Тогда давайте сразу приступим к делу. Я послал радиосообщение Хонг-ку, и северокорейский генерал ответил. Через пять с половиной часов я должен с ним встретиться. Я всегда говорил, что словесная перепалка лучше перестрелки. - Это так, Грег, но только не с Северной Кореей. - Именно так и сказал генерал Шнейдер. Он еще долго мне выговаривал. Он хочет, чтобы я выкручивался сам. Мне сообщили, что такого же мнения придерживаются в Вашингтоне. - Доналд помедлил. - А что считаете вы. Пол? - Дайте подумать. Худ отключил микрофон и повернулся к Лиз. Уголком глаза он заметил, что Энн серьезно кивнула. Лоуэлл стоял неподвижно. Лиз Гордон прикусила губу и покачала головой. - Почему нет? - спросил Худ. - Оставаясь союзником, вы еще сохраняете шанс повлиять на него. Если вы станете противником, он не будет вас слушать. - А если я его выгоню? - Это ничего не изменит. Только что он перенес тяжелейшее потрясение, он уверен, что поступает сдержанно, обдуманно. Это обычная реакция. Его не переубедишь. - Лоуэлл, а если Шнейдер предъявит Доналду какое-нибудь обвинение, например, в незаконном использовании государственной радиостанции, и арестует его? - Тогда нам будет угрожать чертовски трудный процесс, в ходе которого, возможно, нам придется обнародовать такую информацию о наших методах работы, что нам не поздоровится. - А если задержать Грегори на двадцать четыре часа? По соображениям безопасности, например. Можно придумать какую-нибудь чепуху. - Он получит право подать на вас в суд. Результат будет тем же. - Доналд не подаст в суд, - возразила Лиз. - Когда вы принимали его на работу, я внимательно просмотрела его личное дело. Он никогда не отличался мстительностью или злопамятностью. Карьере дипломата такие качества только мешали, конечно. Он всегда был истинным христианином. - Энн, там есть представители прессы? - Как правило, ни одного, все они в Сеуле. Но я уверена, что репортеры уже выпрашивают аккредитацию и спешат в демилитаризованную зону. Они раскопают все сплетни, повторят все слухи. Особенно то, что касается бывшего высокопоставленного дипломата. - А что средства массовой информации сотворят с нами, когда узнают, что Доналд собирается на встречу с северокорейским генералом и что он связан с Оперативным Центром? Нас объявят кучкой экстремистов, которые действуют в обход правительства, - сказал Лоуэлл. - Как это ни прискорбно, - согласилась Энн, - но я вынуждена признать, что Лоуэлл прав. - Доналд не скажет ни слова, - настаивала Лиз. - Даже если будет разгневан. Что касается международных проблем, то он действует только в интересах Общества корейско-американской дружбы. - Но Шнейдер знает правду, - заметил Лоуэлл, - и я бы не сказал, что он доволен тем, как развиваются события. - Конечно, - согласился Худ. - Вот в том-то и дело! И он вполне может шепнуть пару слов газетчикам - просто для того, чтобы сорвать встречу. - Не думаю, что нам грозит такая опасность, - возразил Худ. - Едва ли генерал пойдет на то, чтобы поставить под удар организацию, которая была создана по инициативе президента. Худ снова включил микрофон: - Грег, вы отложите встречу, если я уговорю кого-нибудь из посольства присоединиться к вам?