ев. Я говорю по-английски. -- Вы готовы капитулировать? -- Сначала предлагаю провести переговоры. -- Наши условия заключаются в следующем: ваши солдаты немедленно прекращают сопротивление и сдают оружие. -- И какой будет их дальнейшая судьба? -- Их интернируют как военнопленных. Раненым окажут необходимую медицинскую помощь, а с остальными будут обращаться в соответствии с принятыми международными конвенциями. -- Откуда я знаю, что вы говорите правду? -- Вы этого не знаете. Андреев кивнул, услышав прямой честный ответ. Но другого выбора у него не было. -- Предлагаю прекратить огонь, -- он посмотрел на часы, -- в пятнадцать ноль ноль. -- Согласен. Брюссель, Бельгия -- Сколько времени вам потребуется? -- спросил верховный главнокомандующий силами НАТО в Европе. -- Трое суток. Мы сможем нанести удар четырьмя дивизиями. Тем, что осталось от этих четырех дивизий, подумал верховный главнокомандующий. Мы остановили наступление русских, это верно, но достаточно ли у нас сил, чтобы отбросить их назад? Правда, уверенность в успехе появилась. НАТО начало войну, обладая преимуществом только в технике, и сейчас это превосходство стало еще заметней. Русские понесли тяжелые потери в своих новейших танках и артиллерии, а дивизии, прибывающие сейчас на фронт, имели на вооружении технику двадцатилетней давности. И все-таки русские войска превосходили союзников в численном отношении, а потому любое наступление, готовящееся союзным командованием, нуждалось в тщательном планировании и осуществлении. Только в воздухе превосходство союзников было подавляющим, но победить в войне с помощью одной авиации невозможно. Немцы упрямо настаивали на контрнаступлении. Слишком много немецкой территории и жителей Германии оказались по ту сторону линии фронта. Бундесвер уже предпринимал атаки на различных фронтах, однако немцам придется еще немного подождать. Немецкая армия не обладала достаточной мощью, чтобы в одиночку отбросить противника. Ей пришлось понести слишком большие потери, когда немцы сыграли такую важную роль, остановив русское наступление. Казань, РСФСР Молодые солдаты были слишком взволнованы, чтобы спать, тогда как те, что постарше, тоже не спали, но уже из-за беспокойства. Да и условия, в которых они находились, не располагали ко сну. Личный состав 77-й мотострелковой дивизии разместили в пассажирских вагонах, и хотя у всех были сидячие места, они не могли даже вздохнуть без того, чтобы не побеспокоить товарищей, сидящих рядом. Военные эшелоны мчались на запад со скоростью сто километров в час. Рельсы были уложены на русский манер -- встык, и потому вместо привычного пощелкивания, характерного для европейских железных дорог, солдаты 77-й дивизии ощущали серии непрерывных толчков. Это действовало на и без того напряженные нервы. Наконец толчки начали стихать. Несколько солдат выглянули в окна и увидели, что поезд останавливается в Казани. Офицеры были удивлены. Поездам предстояло следовать до Москвы без остановок -- по крайней мере так им сообщили во время инструктажа. Скоро все разъяснилось. Как только состав из двадцати вагонов остановился, в них появились новые пассажиры. -- Внимание! -- послышался громкий голос. -- Прибывают фронтовики! Несмотря на то, что ветеранам выдали новое обмундирование, сапоги остались старые, исцарапанные от недель, проведенных на фронте. Небрежная походка выдавала в них обстрелянных солдат, побывавших в боях и понюхавших пороха. В каждом вагоне разместили примерно по два десятка ветеранов, и они тут же нашли себе самые удобные места. Тем, которых они вытеснили, теперь придется стоять или сидеть на полу. Среди вновь прибывших были и офицеры, встретившие своих коллег. Офицеры 77-й мотострелковой дивизии, разговаривая с ними, из первых рук знакомились с доктриной и тактикой войск НАТО, что приносит успех и что оказывается безуспешным -- уроки, усвоенные с пролитой кровью солдат, не сумевших присоединиться к дивизии в Казани. Рядовые не получали таких уроков. Они смотрели на людей, способных спать, несмотря на то что эшелон приближался к фронту. Фаслейн, Шотландия "Чикаго" стоял у пирса под погрузкой торпед и крылатых ракет для следующей операции. Половина команды получила увольнительные и находилась на берегу, разминая ноги и угощая выпивкой команду "Торбея". Их лодка завоевала такую высокую репутацию за время плавания в Баренцевом море, что теперь, сразу после короткого пребывания в гавани, "Чикаго" отправили обратно для сопровождения авианосных боевых групп, находящихся сейчас в Норвежском море. Местом назначения соединения были советские базы на Кольском полуострове. Макафферти сидел один у себя в каюте, стараясь понять, почему операция, закончившаяся катастрофой, считается такой успешной, надеясь, что его не пошлют обратно, и понимая, что пошлют обязательно. Москва, РСФСР -- Хорошие новости, товарищ генерал! -- Полковник просунул голову в дверь кабинета, выделенного для Алексеева. -- Ваши фронтовики сумели присоединиться к 77-й мотострелковой дивизии в Казани. -- Спасибо, -- произнес Алексеев и, когда полковник закрыл дверь, снова склонился над картами. -- Поразительно. -- Что тебя удивляет, Ваня? -- Переброска людей, которых вы выбрали для пополнения 77-й дивизии, оформление документов, приказы -- все прошло настолько гладко! -- Самый обычный перевод личного состава -- почему это должно столкнуться с трудностями? -- спросил генерал. -- Политбюро одобрило мое предложение. -- Но это единственная группа людей, переброшенных с фронта самолетами военно-транспортной авиации. -- Им пришлось ехать дальше других. -- Алексеев протянул адъютанту только что написанную им шифровку. Там предписывалось капитану -- нет, уже майору -- Аркадию Семеновичу Сорокину из 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии немедленно прибыть в Москву. Жаль, что Алексеев не мог приказать Сорокину захватить с собой все его подразделение, но солдаты находились там, откуда их не мог вызвать ни один советский генерал. x x x -- Итак, Михаил Эдуардович, что собирается предпринять генерал Алексеев? Сергетов передал председателю КГБ несколько листов бумаги. Косов читал их в течение нескольких минут. -- Если он добьется успеха, мы наградим его по меньшей мере орденом Ленина, верно? -- произнес наконец Косов. Этот генерал что-то слишком умен. Тем хуже для него, пронеслось в голове председателя КГБ. -- До этого еще далеко. Как насчет согласования по времени? Это должны решить вы, мы полагаемся на вас. -- У меня есть полковник, специалист в этой области. -- Не сомневаюсь. -- Нам предстоит сделать кое-что еще. -- Косов потратил несколько минут на объяснения и затем ушел. Сергетов измельчил записки, полученные от Алексеева, в установке для уничтожения секретных документов и поручил затем Виталию сжечь клочки. x x x Диспетчер сразу поднял голову, когда заревела сирена и зажглась сигнальная лампочка. Что-то произошло на железнодорожном Электрозаводском мосту, в трех километрах от Казанского вокзала. -- Послать обходчика для проверки пути, -- распорядился диспетчер. -- На подходе в полукилометре от моста воинские эшелоны, -- предупредил его помощник. -- Немедленно остановите их! -- Диспетчер щелкнул переключателем семафора. Помощник поднял трубку радиотелефона. -- Эшелон одиннадцать девяносто один, говорит центральная диспетчерская Казанского узла. Впереди вас на мосту что-то с путями, немедленно тормозите! -- Вижу запрещающий сигнал, включаю аварийное торможение, -- послышался голос машиниста. -- Мы не успеем остановиться вовремя! Действительно, быстро затормозить этот эшелон не мог. Он представлял собой состав из сотни платформ с бронетехникой и вагонами, нагруженными боеприпасами. Предрассветные сумерки озарились фонтанами искр из-под колес, когда машинист включил аварийное торможение на каждом вагоне, но для полной остановки требовалось несколько сотен метров. Он внимательно всматривался вперед, надеясь, что там всего лишь не правильно сработал сигнал, вызвавший тревогу в диспетчерской. Нет! На западной части моста разошлись рельсы. Машинист успел выкрикнуть предупреждение своим людям и в ужасе съежился. Локомотив соскочил с рельсов, пропахал путь и остановился, развернувшись боком. Однако три тяговых локомотива позади и восемь платформ продолжали движение. Они тоже сошли с рельсов и только стальные фермы моста помешали им рухнуть в Яузу. Обходчик прибыл через минуту, посмотрел на место происшествия и бросился к телефону. -- Срочно нужны две большие ремонтные машины и подъемные краны! -- Насколько тяжелая ситуация на мосту? -- спросил его диспетчер. -- Не такая страшная, как в августе прошлого года. Двенадцать часов для ремонта путей, может быть, шестнадцать. -- Что случилось? -- Эшелон успел въехать на мост и там сошел с рельсов. -- Есть пострадавшие? -- Не думаю -- состав двигался медленно. -- Ремонтная бригада прибудет через десять минут. -- Диспетчер посмотрел на список прибывающих поездов. -- Проклятье! А что нам делать с этими составами? -- Разделить их нельзя, армейская дивизия движется целиком. Эти эшелоны должны были ехать по северной ветке. Но теперь мы не можем перевести их и на южную -- Новоданиловский мост забит на много часов вперед. -- Направьте их на Курский вокзал. Тем временем я позвоню в диспетчерскую Ржевского узла и узнаю, нет ли у них свободного пути. x x x Эшелоны начали прибывать в половине восьмого. Один за другим их переводили на запасные пути Курского вокзала и там останавливали. Большинство солдат никогда раньше не бывали в Москве, но, за исключением тех счастливцев, которые находились в крайних эшелонах, видели только соседние составы, наполненные такими же солдатами. x x x -- Намеренная попытка саботажа на государственной железной дороге! -- заявил полковник КГБ. -- Скорее всего изношенные рельсы, товарищ полковник, -- покачал головой диспетчер Казанского узла. -- Но вы правы, следует проявить осторожность. -- Изношенные рельсы? -- проворчал полковник. Ему-то было отлично известно, что причина заключается в другом. -- Мне кажется, что вы относитесь к происшедшему с недостаточной серьезностью. При этих словах диспетчер похолодел. -- У меня тоже есть обязанности. Сейчас мне нужно убрать с проклятого моста сошедшие с пути вагоны и восстановить движение. Далее, семь эшелонов мне пришлось загнать на Курский вокзал, и если я не смогу пустить их по северной ветке... -- Судя по вашей схеме на этом участке, движение всех составов по северному кольцу зависит от единственной стрелки. -- Это верно, но стрелку контролируют из диспетчерской Ржевского узла. -- Вам не приходило в голову, что саботажники могут действовать не так, как диспетчеры? Может быть, один и тот же человек работает и в другом районе! Кто-нибудь проверил эту стрелку? -- Не знаю. -- Тогда узнайте! Впрочем, нет, я пошлю туда своих людей, прежде чем такие кретины, как вы, разрушат что-нибудь еще на железной дороге. -- Но мне нужно соблюдать расписание движения поездов... -- Диспетчер был гордым человеком, но на этот раз он понял, что зашел слишком далеко. x x x -- Добро пожаловать в Москву, -- приветливо сказал Алексеев. Майор Аркадий Семенович Сорокин был невысоким коренастым мужчиной, подобно большинству офицеров воздушно-десантных войск. Привлекательный молодой человек со светло-каштановыми волосами и голубыми глазами, горевшими внутренним светом по причине, более понятной Алексееву, чем самому майору. Он чуть хромал из-за двух пуль, ранивших его в ногу во время захвата американской авиабазы в Кефлавике. На груди ленточка ордена боевого Красного знамени -- он вея свою роту в атаку под вражеским огнем. Сорокина и большинство других десантников, раненных в первые дни войны, удалось вывезти для лечения в Россию. Теперь они ждали нового назначения, потому что их дивизия попала в плен в Исландии. -- Прибыл по вашему приказанию, товарищ генерал, -- доложил Сорокин. -- Мне нужен новый адъютант, и для этой должности я предпочитаю офицера с боевым опытом. Более того, Аркадий Семенович, вы понадобитесь мне для выполнения ответственного задания. Но перед тем как приступить к делу, мне хотелось бы кое-что объяснить вам. Прошу садиться. Как нога? -- Врачи посоветовали мне воздержаться от бега в течение еще одной недели и оказались правы. Вчера я попытался пробежать утром обычные десять километров и был вынужден прекратить бег из-за боли в ноге уже после двух. -- На лице майора не было улыбки. Алексеев понял, что молодой офицер потерял способность улыбаться с мая. Генерал впервые объяснил ему, что произошло на самом деле. Через пять минут правая рука Сорокина шарила по ручке кожаного кресла, пытаясь найти кобуру пистолета, находившегося там, если бы майор стоял. -- Майор, первая обязанность солдата -- беспрекословно выполнять приказы, -- сказал в заключение Алексеев. -- Я вызвал вас сюда по определенной причине, но сначала хочу знать, готовы ли вы точно и без малейших колебаний выполнять все мои распоряжения. Если вы сейчас откажетесь, я вас пойму. Лицо майора осталось непроницаемым, но рука успокоилась. -- Так точно, товарищ генерал, я исполню любой ваш приказ. Разрешите поблагодарить вас от всей души, что вы выбрали меня для выполнения задания. Я поступлю в точности, как прикажете. -- Тогда поехали. Пора приниматься за работу. Автомобиль генерала уже стоял у подъезда. Алексеев и Сорокин проехали по Садовому кольцу, опоясывающему центр Москвы. Эта кольцевая улица меняет свое название через каждые несколько километров. В том месте, где она проходила мимо кинотеатра "Звезда" и вела к Курскому вокзалу, она называлась улицей Чкалова. x x x Командир 77-й мотострелковой дивизии дремал у себя в купе. У него только что появился новый заместитель -- полковник, прибывший с фронта и заменивший пожилого полковника, занимавшего раньше эту должность. Они провели десять часов, обсуждая тактику войск НАТО, и теперь генерал воспользовался неожиданной остановкой в Москве, чтобы немного подремать. -- Что такое, черт побери? Командир 77-й дивизии открыл глаза и увидел перед собой генерал-полковника. Он вскочил и вытянулся, словно курсант. -- Здравия желаю, товарищ генерал. -- Доброе утро, генерал. Какого черта делает здесь дивизия Советской Армии, отдыхая у себя в вагонах, когда на фронте гибнут солдаты? -- спросил Алексеев, стараясь не кричать. -- Нас.., нас не могут отправить дальше. Эшелоны загнали на запасные пути, потому что на железной дорогой что-то произошло. -- Что именно произошло? У вас есть машины, верно? -- Эшелоны должны ехать на Киевский вокзал. Там заменят локомотивы, и дивизия проследует в Польшу. -- Я организую вам транзит. У нас нет времени ждать, -- объяснил Алексеев генералу, словно непонятливому ребенку, -- пока ремонтируют пути, а боевая дивизия сидит на заднице и ничего не предпринимает. Пусть эшелоны не могут проехать до Киевского вокзала, но вы-то можете! Снимите машины с платформ и поезжайте через Москву своим ходом. А теперь протрите глаза и принимайтесь за дело, иначе я найду командира дивизии, способного добраться до Киевского вокзала быстрее вас! Алексеев всегда изумлялся тому, каких успехов можно добиться с помощью крика. У него на глазах командир дивизии заорал на командиров полков, те закричали на батальонных командиров. Уже через десять минут крик продолжался на уровне взводных лейтенантов. Еще через десять минут крепежные цепи были сняты с бронетранспортеров БТР-60, первые боевые машины выкатились на площадь перед Курским вокзалом и начали выстраиваться в походную колонну. Пехотинцы сидели в машинах и в своих маскировочных комбинезонах с автоматами наготове выглядели угрожающе. -- К вам прибыли новые офицеры связи? -- спросил Алексеев. -- Так точно, они полностью заменили моих прежних офицеров, -- отрапортовал командир дивизии. -- Отлично. Мы узнали на горьком опыте, насколько важна хорошая связь на фронте. Вы останетесь довольны новыми офицерами. А новые пехотинцы? -- По одной роте обстрелянных ветеранов в каждом полку, а также другие, включенные в состав стрелковых рот. -- Командир дивизии остался доволен и тем, что новые боевые офицеры заменили некоторых его подчиненных, к которым он относился с нескрываемым сомнением. Алексеев явно дал ему своих лучших командиров. -- Хорошо. Выстраивайте дивизию в полковые колонны. Давайте покажем москвичам, как выглядит настоящая дивизия Советской Армии, товарищ генерал. Их нужно подбодрить. -- Каков путь следования через город? -- Движение дивизии будут регулировать офицеры КГБ. Вам останется только сохранять порядок в колоннах, чтобы никто не отстал и не заблудился. К ним подбежал майор. -- Готовы двигаться через двадцать минут! -- доложил он. -- Через пятнадцать! -- резко скомандовал командир дивизии. -- Отлично, генерал, -- одобрительно кивнул Алексеев. -- Я лично буду сопровождать вас. Хочу проверить, насколько хорошо познакомились ваши солдаты с техникой. x x x Михаил Эдуардович Сергетов по привычке рано приехал на заседание Политбюро. Как обычно. Кремль охраняла рота солдат с легким стрелковым оружием из состава Таманской дивизии. Таманская гвардейская дивизия представляла собой преторианскую гвардию руководства страны, недостаточно хорошо обученную боевую часть, похожую на многие парадные подразделения, занимающиеся в основном шагистикой, чисткой сапог и внешне не отличающиеся от настоящих солдат, хотя в Алабино у нее находились и танки и артиллерия. Настоящую безопасность Кремля обеспечивали войска КГБ и дивизия МВД, расквартированная поблизости от Москвы. Для советской системы было типичным, что охрану несли три вооруженных формирования, преданных трем различным министрам. У Таманской дивизии было современное вооружение, но в то же время ее личный состав был подготовлен хуже других. Наилучшей боевой подготовкой отличались войска КГБ, однако они были снабжены только легким оружием. Дивизия МВД, входящая в состав министерства внутренних дел, тоже не имела тяжелого вооружения и представляла собой полувоенную часть, зато комплектовалась из татар, отличающихся своей жестокостью и ненавистью к русским. Взаимоотношения этих трех формирований были весьма запутанными. -- Здравствуйте, Михаил Эдуардович. -- Сергетов повернул голову. Это был министр сельского хозяйства. -- А-а, Филипп Моисеевич! Доброе утро. -- Я очень обеспокоен, -- негромко произнес министр. -- Чем? -- Боюсь, что они -- члены Совета Обороны -- могут принять решение об использовании атомного оружия. -- Не может быть, чтобы они решились пойти на такой отчаянный шаг. -- Если вы провокатор, товарищ министр, то наверняка знаете, что мне об этом уже известно, подумал Сергетов. Будет куда лучше, если ситуация прояснится прямо сейчас. Открытое славянское лицо собеседника не изменилось. -- Надеюсь, вы правы, Михаил Эдуардович. Я занимался заготовкой продовольствия для всей страны совсем не за тем, чтобы стать свидетелем ее уничтожения в атомном огне! Он -- мой союзник! -- подумал Сергетов. -- Если придется голосовать, каким будет исход? -- Не знаю, Миша, честное слово, не знаю. Слишком многие из нас вовлечены в водоворот событий и растеряны. Извини меня, друг, извини за все то, что я думал о тебе раньше. -- Ранняя птичка, Михаил Эдуардович, а? -- Мимо проходили Косов и министр обороны. -- Мы с Филиппом обсуждаем проблему обеспечения сельского хозяйства горючим. -- Вы бы лучше обеспечили горючим мои танки! Сельское хозяйство может и подождать. -- Министр обороны вошел в конференц-зал. Сергетов переглянулся с министром сельского хозяйства. Заседание Политбюро началось через десять минут. Открыл его генеральный секретарь и тут же дал слово министру обороны. -- Необходимо нанести решающий удар в Германии. -- Вы обещали нам это в течение нескольких недель! -- заметил Бромковский. -- Теперь он осуществится. Генерал Алексеев приедет сюда через час и представит нам тщательно разработанный план. А пока нужно обсудить применение тактического ядерного оружия на фронте и меры, направленные на то, чтобы предупредить ответный удар НАТО. Сергетов был одним из тех, кто сумел сохранить хладнокровие. Он заметил, что на лицах четырех членов Политбюро отразился ужас. Далее последовала оживленная дискуссия. x x x Алексеев ехал вместе с командиром дивизии несколько первых километров -- мимо посольства Индии и министерства юстиции. При взгляде на министерство по лицу его пробежала ироническая улыбка. Как символично, что я проезжаю мимо этого здания именно сегодня! -- подумал он. Командирская машина представляла собой обычный бронетранспортер с восемью колесами и выступающими антеннами радиосвязи. В задней части машины сидели шесть офицеров-связистов, обеспечивающих связь командира дивизии с подразделениями. Эти офицеры прибыли с фронта и были преданы генералу, откомандировавшему их сюда. Движение армейских колонн было медленным. Боевые машины предназначены для большой скорости, но если она превысит двадцать километров в час, гусеницы танков разрушат мостовую, поэтому огромные машины катились вперед не спеша, привлекая внимание небольших групп прохожих, которые останавливались на тротуаре и, махая солдатам руками, приветствовали их возгласами. Движение процессии не было столь отработанным, как у солдат Таманской дивизии, практикующихся каждый день, но это только увеличивало энтузиазм зевак. Прямо перед ними проезжали солдаты, направляющиеся на фронт. Офицеры КГБ выстроились вдоль всего маршрута дивизии, давая "советы" офицерам ГАИ, как лучше пропустить дивизию, и попутно объясняя причину переброски. Впрочем, сотрудники ГАИ и без того были готовы очистить путь для защитников Родины. Алексеев выпрямился и открыл люк наводчика, когда колонна въехала на площадь Ногина. -- Вы отлично подготовили свой личный состав, -- сказал он командиру дивизии. -- Здесь я оставлю вас и посмотрю, как пройдут остальные подразделения. Мы снова увидимся в Стендале. -- Алексеев приказал водителю продолжать движение, спрыгнул с командирского бронетранспортера с легкостью молодого ефрейтора и встал поблизости, приветствуя офицеров, гордо выглядывающих из своих машин. Через пять минут показалась колонна следующего полка. Алексеев ждал появления второго батальона. В бронетранспортере находился командир батальона майор Сорокин. Он наклонился, схватил протянутую руку генерала и помог ему подняться в машину. -- Человек ваших лет, товарищ генерал, не должен проявлять подобной прыти, -- предостерег его Сорокин. -- Ну ты, молодой бычок! -- оскорбился Алексеев, гордившийся своей физической формой. Он посмотрел на командира батальона, только что прибывшего с фронта. -- Вы готовы, товарищ майор? -- Готов, товарищ генерал. -- Помните приказ и следите за солдатами, -- произнес Алексеев и расстегнул пистолетную кобуру. У Сорокина на груди висел АК-47. Впереди, в конце улицы Разина, виднелся храм Василия Блаженного, украшенный множеством куполов. Один за другим бронетранспортеры поворачивали направо. Сидящие в них солдаты смотрели по сторонам -- в этих боевых машинах старого образца не было крыши. Вот! -- подумал Алексеев. Прямо перед ним ворота времен Ивана Грозного и за ними здание Совета Министров СССР. Генерал посмотрел на часы. Двадцать минут одиннадцатого. До его выступления на Политбюро оставалось десять минут. x x x -- Неужели мы все сошли с ума? -- произнес министр сельского хозяйства. -- Да разве можно играть с атомным оружием, словно с хлопушками? Он хороший и честный человек, подумал Сергетов, но никогда не отличался особенным красноречием. Министр нефтяной промышленности вытер о брюки потные ладони. -- Товарищ министр обороны! Вы поставили нас на край пропасти, -- послышался голос Бромковского. -- А теперь вы хотите, чтобы все мы прыгнули в эту пропасть вслед за вами! -- Уже поздно изменить что-либо, -- сказал генеральный секретарь. -- Решение принято. И тут, словно опровергая эти слова, раздался грохот взрыва. x x x -- Вперед! -- скомандовал Алексеев. Офицеры связи, сидящие позади, включились в сеть дивизионной радиосвязи, объявили о взрыве в Кремле и сообщили, что пехотный батальон на бронетранспортерах под личным командованием генерал-полковника Алексеева направляется в Кремль для выяснения случившегося. Алексеев уже отдал приказ. Три бронетранспортера проехали через разбитые ворота и остановились у дверей, ведущих в здание Совета Министров. -- Что здесь происходит, черт побери? -- крикнул генерал, обращаясь к подбежавшему капитану Таманской дивизии. -- Я не знаю -- вы не должны здесь находиться, это запрещено, вы обязаны немедленно... Сорокин срезал его короткой автоматной очередью, спрыгнул на мостовую, едва не упав от неудачного приземления на раненую ногу, и побежал ко входу. За ним спешил Алексеев. У дверей генерал обернулся. -- Оцепить территорию, это покушение на членов Политбюро, -- скомандовал он. Его приказ был немедленно передан прибывающим подразделениям. Солдаты Таманской дивизии бежали к ним от старого здания Арсенала. Послышалось несколько предупредительных выстрелов. Гвардейцы остановились в замешательстве, затем их лейтенант выпустил длинную очередь из своего автомата, и в стенах Кремля завязалась перестрелка. Две группы советских солдат, из которых всего десять понимали смысл происходящего, стреляли друг в друга, а члены Политбюро наблюдали за происходящим из окон. Алексееву не понравилось, что Сорокин бежит впереди, но майор понимал, чью жизнь сейчас нужно оберегать. Он столкнулся с капитаном таманцев на площадке второго этажа и застрелил его, не останавливаясь, продолжая бежать. За ним, вспоминая план расположения комнат четвертого этажа, следовали Алексеев и несколько офицеров батальона. Там стоял охранник с автоматом. Он успел выпустить очередь, но промахнулся, -- нападающие вовремя бросились на пол. В следующее мгновение майор застрелил его короткой очередью. Двери в конференц-зал находились всего в двадцати метрах. Возле них стоял полковник КГБ с поднятыми над головой руками. -- Кто из вас Алексеев? -- Я, -- ответил генерал, держа в руке пистолет. -- На этом этаже больше никого нет, -- сообщил чекист. Он только что убил четырех охранников из спрятанного под плащом пистолета с глушителем. -- Дверь! -- скомандовал Алексеев, делая жест в сторону Сорокина. Майору не понадобилось выбивать ее, она была не заперта и вела в вестибюль. За двойными дубовыми дверями находился зал заседаний Политбюро. Первым туда вошел Сорокин. В зале находился двадцать один мужчина. Все пожилые или престарелые, они стояли у окон, наблюдая за короткой схваткой, которая уже заканчивалась. Солдаты Таманской дивизии, занимавшие посты внутри Кремля, не были готовы к такому натиску и не могли противостоять роте опытных бойцов. Следом за майором, засовывая пистолет в кобуру, в зал вошел Алексеев. -- Прошу садиться, товарищи. По-видимому, едва не произошло нападение с целью захвата Кремля. К счастью, я как раз подъехал сюда для доклада, и в этот момент мимо проходила колонна войск. Садитесь, товарищи! -- скомандовал Алексеев. -- Что происходит, черт побери? -- спросил министр обороны. -- Тридцать четыре года назад, поступая в военное училище, я присягнул защищать государство и партию от посягательств всех врагов, -- холодно произнес Алексеев, -- в том числе и тех, кто готов пойти на любые преступления, кому ничего не стоит уничтожить мою страну лишь потому, что он не знает, как действовать дальше! Товарищ Сергетов? -- Министр нефтяной промышленности указал на двух членов Политбюро. -- Вы, товарищи, и товарищ Косов останутся здесь. Остальные пойдут со мной. -- Алексеев, вы только что подписали ивой смертный приговор, -- произнес министр внутренних дел и протянул руку к телефону. Сорокин точным выстрелом уничтожил телефонный аппарат. -- Прошу не повторять ошибку. Мы могли бы просто уничтожить всех вас. Это было бы намного проще, чем то, что мы собираемся предпринять. -- Алексеев замолчал выжидая. Открылась дверь, в зал вбежал офицер и кивнул. -- Сейчас, товарищи, вы пройдете со мной. Всякий, кто произнесет хоть слово, будет немедленно застрелен. Построились парами -- вперед! -- Полковник КГБ, несколько минут назад взорвавший в Кремле свою вторую бомбу, вышел из зала, сопровождая первую группу членов Политбюро. -- Операция проведена просто блестяще! -- одобрительно произнес председатель КГБ. -- В Лефортово все готово. Там находятся преданные мне люди. -- Мы отправляемся не в Лефортово. План изменился, -- сказал Алексеев. -- Их отвезут в аэропорт и затем доставят на вертолете на военную базу, которой командует человек, преданный мне. -- Но у меня все уже организовано! -- Не сомневаюсь. Кстати, познакомьтесь, это мой новый адъютант, майор Сорокин. Майор Сергетов находится сейчас на военной базе и готовит ее к приему гостей. Кстати, товарищ Косов, лицо майора Сорокина не кажется вам знакомым? Председатель КГБ посмотрел на майора. Действительно, в нем было что-то знакомое, но Косов не мог припомнить, где он видел молодого офицера. -- Раньше он был капитаном -- стал майором за проявленную в бою храбрость -- в 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. -- Да? -- Косов чувствовал, что ему угрожает опасность, но не понимал причину. -- У майора Сорокина была дочь октябрятского возраста. 76-я дивизия расквартирована в Пскове, -- пояснил Алексеев. -- За мою маленькую Светлану, -- произнес Сорокин, -- которую пришлось хоронить без лица. -- Косов успел заметить только поднимающееся дуло автомата и пламя, вырвавшееся из него. Сергетов резко отскочил в сторону и посмотрел потрясенный на Алексеева. -- Даже если вы и поступили правильно, доверяя чекисту, я не собираюсь ему подчиняться. Оставляю вас под охраной роты надежных солдат. Сейчас мне необходимо взять в свои руки контроль над армией. Ваша задача, Михаил Эдуардович, взять под свой контроль аппарат партии. -- Но как теперь мы сможем доверять вам? -- спросил министр сельского хозяйства. -- Сейчас мои люди берут под охрану средства связи. Пока все идет в соответствии с планом. Средства массовой информации сообщат о попытке свергнуть правительство, оказавшейся неудачной благодаря вмешательству армии, преданной государству. К концу дня одному из вас придется выступить по телевидению. А теперь мне нужно ехать. Желаю удачи. Мотострелковые батальоны, направляемые проводниками из офицеров КГБ, устремились к телевизионному центру и радиостанциям, а также к главному телефонному узлу. Теперь их действия были молниеносными, потому что они отвечали на переданные по телефону просьбы защитить город от неизвестных контрреволюционеров. Впрочем, войска не имели ни малейшего представления о том, что они делают, если не считать исполнения приказов генерал-полковника. Этого было достаточно для офицеров 77-й мотострелковой дивизии. Группы связи проявили себя с лучшей стороны. Начальник политотдела дивизии появился в здании Совета Министров и застал там четырех членов Политбюро, отдающих распоряжения по телефонам. Вообще-то не все казалось привычным, но руководители партии вроде бы контролировали ситуацию. Остальные члены Политбюро, сообщили ему, или погибли во время предательского нападения, совершенного охраной Кремля, или ранены и находятся в больнице. Председатель КГБ Косов успел узнать о заговоре и вызвать преданные партии и правительству войска, но, героически защищаясь от нападающих, был убит в перестрелке. Все эти объяснения показались странными дивизионному замполиту, но убеждать его не было необходимости. Он получил четкие указания и передал их по радио командиру дивизии. Сергетов был изумлен тем, как гладко все осуществилось. Число людей, знавших, что произошло на самом деле, не превышало двухсот. Перестрелка произошла внутри кремлевских стен, и, хотя многие слышали выстрелы, объяснение показалось достаточно логичным. У Сергетова были друзья в аппарате Центрального Комитета, и они поступили в точном соответствии с полученными указаниями. Уже к вечеру бразды правления поделили между тремя руководителями партии. Остальные члены Политбюро находились под строгой охраной в расположении воинской части за пределами столицы, причем охрана подчинялась майору Сорокину. Не получая указаний от своего министра, войска МВД стали исполнять приказы Политбюро, а КГБ оказался не у дел. По иронии судьбы советская система, лишившись руководства, была бессильна спасти себя. Вездесущий контроль Политбюро над всеми аспектами жизни в стране не позволял людям задавать вопросы, а не задавая вопросов, невозможно организовать сколько-нибудь серьезное сопротивление. С каждым часом власть Сергетова и преданных ему людей крепла. Старого, но сохранившего ясность ума Петра Бромковского поставили во главе партийного аппарата и сделали министром обороны. Его все еще помнили в армии, как настоящего комиссара, проявлявшего заботу о подчиненных, и потому он смог назначить Алексеева заместителем министра обороны и начальником Генерального штаба. Филипп Моисеевич Крылов, сохранив за собой портфель министра сельского хозяйства, стал министров внутренних дел. Сергетов начал исполнять обязанности генерального секретаря Политбюро. Эти члены Политбюро образовали тройку -- такое название придало им особый статус. Они станут править страной до тех пор, пока к руководству не будут привлечены дополнительные люди. Но оставалось решить самую важную проблему. Глава 43 Прогулка в лесу Брюссель, Бельгия Не существует большего страха, чем страх перед неизвестностью, и чем больше неизвестность, тем сильнее страх. На столе перед верховным главнокомандующим силами НАТО в Европе лежали четыре разведывательных доклада. Их единственной общей чертой было то, что авторы не знали, что происходит, однако признавали, что последствия могут оказаться плачевными. И для того, чтобы узнать это, мне нужны эксперты, думал верховный главнокомандующий. Отрывок разговора, перехваченного разведывательным спутником, гласил, что в Москве произошли какие-то бои и что к центрам связи двигаются войска, но советское радио и телевидение в течение двенадцати часов вели нормальные передачи, и только в пять утра по московскому времени было передано официальное сообщение. Попытка переворота, совершенная министром обороны? Это плохая новость, и то обстоятельство, что переворот был подавлен, едва ли намного улучшало ситуацию. Радиостанции прослушивания только что записали короткое выступление Петра Бромковского, последнего представителя старой гвардии, верного сталиниста. Смысл его речи: соблюдайте спокойствие и сохраняйте веру в партию. Что все это может значить, черт побери? -- пытался понять верховный главнокомандующий. -- Мне нужна информация, -- сказал он, обращаясь к своему начальнику разведывательного управления. -- Что нам известно о структуре армейского командования в СССР? -- Алексеев, недавно назначенный главнокомандующим Западным театром военных действий, на фронте, по-видимому, отсутствует. Для нас это хорошая новость, потому что наше наступление должно начаться через десять часов. На столе верховного главнокомандующего зазвонил телефон. -- В чем дело? Я ведь предупредил -- никаких звонков, продолжай, Франц... Через четыре часа? В Потсдаме? Пока не могу ответить. Перезвоню. -- Он положил трубку. -- Мы только что получили открытое приглашение, переданное по радио. Начальник Генерального штаба Советской Армии хочет срочно встретиться со мной в Потсдаме. -- Приглашает "срочно" встретиться, герр генерал? -- Да, так говорится в сообщении. Если я полечу на вертолете, они предоставят вертолетный эскорт до места встречи. -- Верховный главнокомандующий откинулся на спинку кресла. -- Как, по-вашему, они намерены сбить мой вертолет, чтобы избавиться от меня, потому что я настолько умело руководил войсками НАТО? -- По лицу верховного главнокомандующего промелькнула ироническая улыбка. -- Наши дивизии концентрируются к северо-востоку от Ганновера, -- напомнил ему начальник разведуправления. -- Я знаю, Иоахим. -- Не летите сами, -- посоветовал начальник разведуправления. -- Пошлите представителя. -- Тогда почему он не попросил об этом? -- задал вопрос верховный главнокомандующий, словно рассуждая вслух. -- Именно так и следовало поступить. -- Он торопится, -- ответил Иоахим. -- Русские не сумели одержать победу. Правда, они не потерпели и поражения, но их наступление остановлено, и у них возникли проблемы с горючим. Что, если в Москве к власти пришла новая группировка? Они заставили замолчать средства массовой информации -- пусть временно, пока собираются с силами, -- и хотят кончить военные действия. Сейчас им нужно сконцентрировать все внимание на внутренних проблемах, Самый удобный момент, чтобы нанести решающий удар, -- закончил он. -- И загнать их в угол, чтобы они оказались в отчаянном положении? -- спросил верховный главнокомандующий. -- В распоряжении русских огромное количество ядерного оружия. Вы не обратили внимание на что-то необычное на их стороне фронта, пусть даже если это только кажется необычным? -- Если не считать вновь прибывающих дивизий, больше ничего. А вдруг мне удастся положить конец этой проклятой войне? -- подумал верховный главнокомандующий. -- Я вылетаю, -- заявил он и, подняв телефонную трубку, сообщил генеральному секретарю Северо-Атлантического Совета о своем решении. x x x Трудно сохранять спокойствие, когда рядом летят два советских боевых вертолета. Верховный главнокомандующий поборол искушение взглянуть на них и вместо этого сосредоточил внимание на лежащих перед ним досье, предоставленных разведывательной службой. Это были досье НАТО на пятерых видных советских военачальников. Он не знал, с кем предстоит встреча. Адъютант генерала сидел напротив. Молодой офицер смотрел на советский вертолет. Потсдам, Германская Демократическая Республика Алексеев расхаживал по поляне, нервничая из-за того, что ему пришлось улететь из Москвы, где новые партийные руководители -- но все-таки партийные руководители, напомнил он себе -- пытались справиться с ситуацией. А этот идиот еще спрашивал, можно ли доверять мне! -- подумал он. Генерал вспомнил краткую информацию о верховном главнокомандующем силами НАТО. Пятьдесят девять лет, сын и внук боевых офицеров. Отец -- десантник, погиб во время сражения с немцами к западу от Сен-Вита, в Арденнах. Закончил академию в Уэст-Пойнте, пятнадцатый в выпускном классе. Четыре раза побывал во Вьетнаме, последний раз командовал 101-й воздушно-десантной дивизией. Северо-вьетнамские военачальники считали его исключительно опасным и ловким тактиком -- и он доказал это не деле, проворчал Алексеев. Закончил университет, степень магистра по ме