спектора восставало против такого безумия. - Верно, - повторил Трейвиз. - Но лучше перечислите семьям носильщиков небольшие суммы. Чтобы их успокоить. - Господи! Какие суммы вы имеете в виду? - Пятьсот долларов каждой. - Как мы оформим эти расходы? - Как плату за юридические услуги, - сказал Трейвиз. - Отнесите расходы к оплате юридических услуг на месте. - А как с погибшими американцами? - У них есть "Мастеркард", - сказал Трейвиз. - Перестаньте попусту суетиться. В кабинет вошел Робертс, уроженец Великобритании, чиновник СТИЗР, отвечавший за связь с прессой. - Вы хотите выпустить джинна из бутылки? - Нет, - сказал Трейвиз, - я хочу упрятать его покрепче. - На сколько? - На тридцать дней. - Черт возьми! За это время обязательно проболтаются ваши же сотрудники, - горячо проговорил Робертс. - Уверяю вас. - Если кто-то проболтайся, то вы сделаете так, чтобы слухи далеко не пошли, - ответил Трейвиз. - Для выполнения всего контракта мне нужно еще тридцать дней. - Известно, что именно там произошло? - Нет, - сказал Трейвиз. - Но мы узнаем. - Каким образом? - По видеозаписям. - Но видеозаписи в ужасном состоянии. - Пока в ужасном, - согласился Трейвиз. Он вызвал специальные бригады программистов. Трейвиз давно убедился, что, хотя СТИЗР могла воспользоваться советами и услугами политических советников в любом уголке земного шара, информацию лучше всего получать непосредственно в здании компании. - Все, что нам известно о конголезской экспедиции, - сказал он, - записано на той видеоленте. Мне нужно полное восстановление видео- и аудиоданных. Нужно сейчас. Потому что та лента - это все, чем мы располагаем. Программисты приступили к работе. 3. ВОССТАНОВЛЕНИЕ В СТИЗР этот процесс называли "восстановлением данных" или иногда "спасением данных". Такие термины невольно наводили на мысль об опасных операциях в глубинах океана. Как ни странно, подобные аллюзии не были лишены оснований. Восстановить или спасти данные значило извлечь рациональное зерно из глубин гигантских объемов информации, хранившейся в памяти электронных устройств. Подобно спасательным операциям на море, это был медленный процесс, требовавший ювелирно отточенной техники, потому что единственный неверный шаг приводил к безвозвратной потере тех самых элементов, которые пытались спасти. СТИЗР располагала спасательными бригадами, в совершенстве овладевшими искусством восстановления данных. Одна из таких бригад немедленно приступила к работе по восстановлению звука, другая - по спасению изображения. Впрочем, к тому времени Карен Росс сама принялась за извлечение максимума визуальной информации. Для этой цели она воспользовалась чрезвычайно сложными методами, доступными лишь в СТИЗР. Компания "Служба технологии использования земных ресурсов" была создана сравнительно недавно, лишь в 1975 году, в связи с взрывообразным увеличением объема информации о Земле и ее ресурсах. Поражало количество данных, обрабатывавшихся в СТИЗР: только спутники "Ландсат" круглосуточно передавали шестнадцать новых изображений в час, а всего в компании их накопилось уже более пятисот тысяч. Кроме того, в СТИЗР поступали данные, полученные с помощью обычной и специальной аэрофотосъемки, инфракрасной фотографии, радиолокации бокового обзора с искусственной апертурой. Всего в компании хранилось более двух миллионов изображений, и каждый час они дополнялись примерно тридцатью новыми. Всю эту информацию нужно было рассортировать и хранить так, чтобы при необходимости мгновенно получить необходимые данные. СТИЗР была вроде библиотеки, приобретавшей ежедневно по семьсот новых книг. Неудивительно, что библиотекарям приходилось трудиться в поте лица круглые сутки. Вероятно, гости СТИЗР до конца не понимали, что всего лет десять назад обработка такого объема информации была бы невозможной даже с помощью компьютеров. Не знали гости и того, в каком виде хранится эта информация. Они считали само собой разумеющимся, что изображения на экранах представляли собой фотографии, хотя на самом деле это было не совсем так. Фотография - это разработанный еще в прошлом веке метод записи информации, он основан на химических процессах, а именно на использовании чувствительных к свету солей серебра. В СТИЗР для записи информации применялись современные электронные системы, решающие те же задачи, что и классическая химическая фотография, но в то же время принципиально отличные от нее. Вместо фотоаппаратов и фотокамер в СТИЗР работали с широкополосными сканерами, а вместо фотопленки использовали совместимые с компьютером ленты или СКЛ. В сущности в СТИЗР вообще не было фотографий в том смысле слова, в каком оно употреблялось несколько десятилетий назад. Компания получала "данные сканирования", которые по мере необходимости преобразовывали в "изображения". Поскольку все изображения в гигантской библиотеке компании представляли собой электрические сигналы, записанные на магнитной ленте, то их можно было изменять, модифицировать и обрабатывать тысячами способов. В СТИЗР для этих целей имелось 837 программ. Они позволяли усиливать изображение, ликвидировать нежелательные элементы, выявлять детали, представляющие наибольший интерес. Для обработки того испорченного помехами отрезка конголезской видеоленты, на котором в последние секунды работы антенны были записаны изображения руки и лица. Росс воспользовалась четырнадцатью такими программами. Прежде всего она выполнила так называемый "цикл отмывания" и освободилась от статических помех. Идентифицировать полосы помех было нетрудно по их специфическим положениям при сканировании и по числовым значениям на серой шкале испытательной таблицы. Она дала команду компьютеру стереть эти полосы. На получившемся изображении вместо стертых сигналов помех появились пробелы. Тогда Росс дала команду "заполнить пробелы", то есть соединить друг с другом элементы изображения, располагавшиеся вокруг пробелов. При выполнении этой операции компьютер должен был угадать, какие именно элементы отсутствуют в пробелах. Теперь Росс получила свободное от помех изображение, однако оно было нечетким, расплывчатым, ему явно не хватало резкости, поэтому она прибегла к операции "дорогостоящего разброса", то есть к контрастированию изображения путем увеличения разброса числовых значений серой шкалы. По непонятной причине эта операция привела к искажению фаз, которое тоже пришлось выправлять, а в процессе выправления искажения снова появились ранее уже подавленные всплески белых полос, и, чтобы отделаться от них, Росс пришлось прибегнуть к помощи еще трех программ... Все эти технические проблемы отняли у Росс около часа, а потом на экране появилось яркое и четкое изображение. У Росс перехватило дыхание. С экрана на нее настороженно смотрела темная, мрачная морда с густыми бровями, приплюснутым носом и вытянутыми вперед губами. Это был не человек; на экране застыла морда самца гориллы. Недоуменно покачивая головой, к Росс вошел Трейвиз. - Мы закончили восстановление тех шипящих звуков, - проговорил он. - Компьютер подтвердил, что это звук дыхания человека, точнее по меньшей мере четырех человек. Но есть одна чертовски странная деталь. Согласно результатам анализа, этот звук произносился на вдохе, а не на выдохе, как обычно делают люди. - Компьютер ошибается, - сказала Росс. - Это не человек. Она показала на экран, на морду гориллы. Трейвиза трудно было удивить. - Артефакт, - сказал он. - Нет, это не артефакт. - Вы заполняли пробелы и получили артефакт. Опять эти тегировщики забавлялись с программами во время ленча. Тегировщики - молодые программисты - имели обыкновение преобразовывать данные, играя в чрезвычайно замысловатую разновидность китайского бильярда. Иногда их игры просачивались в другие программы. Росс сама жаловалась на них. - Но это действительное изображение, - кивнув на экран, настаивала она. - Послушайте, - сказал Трейвиз, - на прошлой неделе Гарри заполнял пробелы в изображениях с Каракорумского хребта и получил игру "Кто быстрее высадится на Луне". В следующий раз вы обязательно приземлитесь возле "Макдоналдса". Очень смешно. - Он собрался уходить. - Лучше примите участие в совещании в моем кабинете. Мы разрабатываем план второй экспедиции. - Вторую экспедицию поведу я. Трейвиз покачал головой: - Об этом не может быть и речи. - Ну а как насчет этого? - показывая на экран, спросила Росс. - Этому изображению я не верю, - ответил Трейвиз. - Такое поведение не свойственно гориллам. Наверняка это артефакт. - Он бросил взгляд на часы. - Сейчас меня интересует только один вопрос: как быстро мы сможем отправить в Конго следующую экспедицию. 4. ВТОРАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ Трейвиз нисколько не сомневался в том, что вторую экспедицию отправлять необходимо. С той минуты, когда он увидел конголезскую видеозапись, он думал лишь о том, как это сделать наилучшим образом. В своем кабинете он собрал начальников всех отделов и служб: финансового, дипломатического, экспедиционного, геологического, юридического, перевозок и снабжения. Все зевали и усиленно терли глаза. Трейвиз начал с заявления: - Нужно сделать так, чтобы наша экспедиция снова была в Конго через девяносто шесть часов. После этого он откинулся на спинку кресла и предоставил возможность всем желающим высказаться, по каким причинам это абсолютно невозможно. Недостатка в доводах не было. - Груз для отправки самолетами нельзя подготовить меньше чем за сто шестьдесят часов, - начал Камерон, отвечавший за снабжение. - Мы можем отложить экспедицию в Гималаи и воспользоваться ее грузом, - сказал Трейвиз. - Но это же высокогорная экспедиция. - Чтобы заменить то, что нуждается в замене, вам хватит девяти часов, - возразил Трейвиз. - У нас нет самолета, чтобы отправить грузы, - сказал Льюис, начальник отдела перевозок. - В аэропорту Сан-Франциско стоит грузовой "Боинг-747" корейской авиакомпании. Мне сообщили, что он может приземлиться здесь через девять часов. - Что, корейцы держат там самолет просто на всякий случай? - не поверил Льюис. - Мне кажется, - ответил Трейвиз, - что другой заказчик в последнюю минуту отменил заказ. - Во что нам это обойдется? - застонал глава финансового отдела Ирвин. - Мы не сможем вовремя получить визы от посольства Заира в Вашингтоне, - сказал Мартин, начальник дипломатической службы. - Больше того, у меня серьезные сомнения, выдадут ли их нам вообще. Как вам хорошо известно, в первый раз мы получили визы, так как заирское правительство предоставило нам право на геологоразведочные работы. Но не эксклюзивное право. Нам разрешили въезд в страну, однако точно такое же разрешение было дано японцам, немцам и голландцам, которые объединились в консорциум. Все основано на принципе: чей черед, тот и получил. Кто первым наткнется на рудное тело, тот и подпишет контракт. Если заирское правительство узнает о наших проблемах, оно попросту отменит свое разрешение и предоставит возможность попытать счастья евро-японскому консорциуму. Сейчас в Киншасе сотни три японских чиновников, они разбрасывают иены направо и налево. - Думаю, вы правы, - сказал Трейвиз. - Так и будет, если в Заире станет известно о наших проблемах. - О них станет известно в ту же минуту, как только мы подадим прошение о визах. - Мы не будем подавать прошения, - сказал Трейвиз. - Всем известно, что в Вирунге работает наша экспедиция. Если мы достаточно быстро доставим на место вторую группу, никто и никогда не догадается, что изменился весь состав экспедиции. - Ну а как же с личными визами на право пересечения границ, с декларациями... - Это детали, - сказал Трейвиз. - Для решения таких проблем достаточно бутылки. Трейвиз имел в виду мелкие взятки, в качестве которых часто служили крепкие напитки. Отправляясь в самые разные уголки земного шара, экспедиции компании всегда брали с собой коробки со спиртным и неизменными любимыми сувенирами: портативными радиоприемниками и камерами "Поляроид". - Детали? А как вы собираетесь пересекать границы? - Для этого нам потребуется добрый человек. Может быть, Мунро. - Мунро? Это игра не по правилам. Заирское правительство ненавидит Мунро. - Он находчив и изобретателен, к тому же отлично знает регион. - Мне кажется, я здесь лишний, - прокашлявшись, проговорил начальник дипломатической службы. - Насколько я понял, вы намереваетесь нелегально пересечь границу суверенного государства, причем группу нарушителей поведет бывший конголезский наемник... - Вовсе нет, - возразил Трейвиз. - Я обязан переправить в Конго вспомогательную партию, чтобы помочь нашим специалистам, уже находящимся на месте. Обычная практика. У меня нет ни малейших оснований предполагать, что там произошло что-то из ряда вон выходящее. Просто самая обыкновенная вспомогательная партия. У меня нет времени, чтобы добиваться разрешения по официальным каналам. Возможно, нанимая проводника, я делаю далеко не лучший выбор, но это не слишком серьезное прегрешение. В общих чертах сроки и последовательность выполнения всех операций по подготовке следующей экспедиции СТИЗР были разработаны людьми и подтверждены компьютером к 23:45 13 июня. Уже загруженный "Боинг-747" сможет вылететь из Хьюстона в 20:00 следующего дня, 14 июня. Самолет должен прибыть в Африку 15 июня и "забрать Мунро или кого-то вроде него". Полностью экипированная экспедиция в полном составе должна быть в Конго 17 июня. Через девяносто шесть часов. Сквозь стеклянные стены, отделявшие центр связи и обработки данных от кабинета Трейвиза, Карен Росс следила за дискуссией. Еще раз все тщательно обдумав, она пришла к убеждению, что Трейвиз, располагая недостаточной информацией, сделал ложные выводы и слишком рано сказал "что и требовалось доказать". Росс понимала, что бессмысленно отправляться в Конго, не выяснив, что их там ждет. Она осталась у терминала, снова и снова рассматривая восстановленное изображение. Росс была уверена, что это изображение - настоящее. Но как заставить поверить Трейвиза? В чрезвычайно сложном мире обработки данных никогда не исключалась возможность того, что извлеченная с большим трудом информация начнет "плавать", то есть изображения станут отрываться от реальности, как корабль с оборванной якорной цепью от места стоянки. Вероятность такого плавания возрастала по мере увеличения числа обработок базовых данных; в генерируемом компьютером гиперпространстве небезопасно крутить сто шесть элементов изображения. Именно по этой причине в СТИЗР были разработаны разные способы контроля подлинности информации, в частности экранных картинок. Росс проверила изображение гориллы с помощью двух таких программ, первая из которых называлась "Угадывание следующего кадра", или УСК. Видеоленту можно рассматривать как обычную кинопленку, то есть как последовательность отдельных фотоснимков, или кадров. Росс представила компьютеру один за другим несколько таких "фотоснимков", а затем отдала команду угадать следующий. Потом этот кадр сравнивался со следующим кадром настоящей последовательности. Росс проверила угадывание следующих кадров в восьми случаях и каждый раз получила правильный ответ. Если в обработку данных и вкралась ошибка, то это могла быть лишь систематическая погрешность. Ободренная успехом, Росс взялась за проверочную программу "Контроль трехмерности изображения". В этой программе принималось, что плоское изображение на экране всегда имеет какие-то характеристики трехмерного изображения. В основу программы был положен следующий принцип: если компьютер обнаруживал в изображении тень от носа или от горной гряды, то он допускал, что этот нос или эта горная гряда возвышаются над окружающей их поверхностью. Справедливость такого допущения проверялась затем на последующих кадрах. Компьютер подтвердил, что на плоском экране демонстрировалось самое настоящее трехмерное изображение гориллы в движении. Обе проверочные программы не оставляли сомнений в подлинности изображения гориллы. Росс отправилась к Трейвизу. - Допустим, я поверил этой картинке, - нахмурившись, сказал Трейвиз. - И все же я не понимаю, почему именно вы должны принимать участие в следующей экспедиции. - Что обнаружила другая бригада? - вместо ответа спросила Росс. - Какая другая бригада? - притворно удивился Трейвиз. - Вы отдали ту же ленту спасательной бригаде, чтобы она подтвердила или опровергла мои выводы, - напомнила Росс. Трейвиз бросил взгляд на часы. - Они еще не закончили работу, - ответил он и добавил: - Всем известно, что вы очень ловко управляетесь с базой данных. Росс улыбнулась. - Вот поэтому я и нужна вашей экспедиции, - сказала она. - Я знаю базу данных лучше других хотя бы потому, что я ее и разрабатывала. Если вы собираетесь послать следующую экспедицию прямо сейчас, не дожидаясь, когда будет решена загадка с этой гориллой, то руководитель экспедиции должен быстро анализировать данные прямо на месте. В этом ваша единственная надежда. На этот раз вам нужен хороший программист там, в Конго, иначе вторая экспедиция закончится так же, как и первая. Потому что вы еще не знаете, что же произошло с первой экспедицией. Трейвиз сел за стол и долго разглядывал Росс. Она поняла его молчание как колебание и поторопилась закрепить успех. - Еще мне понадобится помощь со стороны, - сказала она. - Консультации какого-нибудь специалиста? - Да. Кого-нибудь из тех, кому мы оказываем финансовую поддержку. - Рискованно, - сказал Трейвиз. - В подобных ситуациях я терпеть не могу посвящать в наши дела чужаков. Вы повышаете вероятность утечки информации. - Это очень важно, - настаивала Росс. Трейвиз вздохнул. - Что ж, если вы полагаете, что это очень важно... - он вздохнул еще раз. - Только не тормозите отправку экспедиции. Росс уже собирала свои распечатки. Оставшись один, Трейвиз серьезно задумался. Даже если следующую экспедицию в Конго удастся провернуть невероятно быстро, меньше чем за пятнадцать дней, расходы компании все равно превысят триста тысяч долларов. Правление будет вне себя: послать неопытную двадцатичетырехлетнюю девчонку, почти ребенка, в такую ответственную экспедицию! Тем более в экспедицию, связанную со столь важным проектом, ставки в котором невероятно высоки, с проектом, выполнение которого уже отставало от всех планов, а расходы превысили любые расчеты. К тому же Росс не умеет ладить с людьми; вряд ли из нее получится хороший руководитель экспедиции, со своим характером она всех восстановит против себя. И все же у Трейвиза было иное предчувствие. Его опыт руководителя, приобретенный еще в годы работы "заклинателем дождя", подсказывал, что поручать решение проблемы следует тому, кто больше всех выиграет в случае успеха или больше всех проиграет в случае поражения. Он повернулся к личному терминалу, установленному возле его рабочего стола. - Трейвиз, - назвался он, и экран тут же засветился. - Психографический файл, - скомандовал Трейвиз. На экране появилась просьба уточнить команду. - Росс, Карен, - сказал Трейвиз. На экране вспыхнули два слова: ПОДОЖДИТЕ МИНУТКУ. Ответ означал, что необходимая информация извлекается. Трейвиз ждал. Затем компьютер отпечатал психографическое резюме. Каждый сотрудник СТИЗР в течение трех дней проходил всестороннее психологическое обследование, которое позволяло оценить не только его достоинства, но и потенциальные недостатки и отклонения от нормы. Трейвиз догадывался, что резюме Росс успокоит правление компании. ВЫСОКИЙ ИНДЕКС ИНТЕЛЛЕКТА / ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНА / ЛЕГКО ПРИСПОСАБЛИВАЕТСЯ / ИЗОБРЕТАТЕЛЬНА / РАЗВИТАЯ ИНТУИЦИЯ / МЫСЛИТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ БЫСТРО РЕАГИРУЮТ НА ИЗМЕНЯЮЩУЮСЯ РЕАЛЬНУЮ СИТУАЦИЮ / СКЛОННА К ДОСТИЖЕНИЮ ПОСТАВЛЕННОЙ ЦЕЛИ / СПОСОБНА ДЛИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ ПОДДЕРЖИВАТЬ УМСТВЕННЫЕ УСИЛИЯ Пока что все выглядело как надо для характеристики идеального руководителя следующей экспедиции в Конго. Трейвиз снова обратился к экрану и нашел краткую сводку отрицательных качеств Карен Росс. Теперь резюме казалось менее убедительным. ЮНОШЕСКАЯ БЕЗЖАЛОСТНОСТЬ / ХОЛОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С СОТРУДНИКАМИ / СКЛОННОСТЬ К ДОМИНИРОВАНИЮ / ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ ВЫСОКОМЕРИЕ / НЕОТЗЫВЧИВОСТЬ / СКЛОННА ДОБИВАТЬСЯ УСПЕХА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ Ниже следовало примечание, касающееся "обращения личности". Само это понятие было выработано в СТИЗР в процессе психологического обследования сотрудников. В его основу был положен тот факт, что любая доминирующая черта характера человека в стрессовых ситуациях может претерпеть "обращение", то есть превратиться в свою противоположность. Так, психически уравновешенная личность может стать по-детски нетерпимой, склонный к истерикам человек - невероятно хладнокровным, а последовательная и логичная в своих действиях личность - непоследовательной. МАТРИЦА ОБРАЩЕНИЯ ЛИЧНОСТИ: ДОМИНИРУЮЩАЯ (ВОЗМОЖНО, НЕЖЕЛАТЕЛЬНАЯ) ОБЪЕКТИВНОСТЬ МОЖЕТ БЫТЬ УТРАЧЕНА, ЕСЛИ ОЩУЩАЕТСЯ БЛИЗОСТЬ ПОСТАВЛЕННОЙ ЦЕЛИ / ЖЕЛАНИЕ ДОБИТЬСЯ УСПЕХА МОЖЕТ ПРОВОЦИРОВАТЬ ОПАСНЫЕ НЕАДЕКВАТНЫЕ РЕАКЦИИ / ОСОБЕННО ПОСТРАДАЮТ ХАРАКТЕРИСТИКИ РУКОВОДИТЕЛЯ / НА ПОСЛЕДНИХ СТУПЕНЯХ ПРОЦЕССА ДОСТИЖЕНИЯ ЦЕЛИ ЛИЧНОСТЬ СЛЕДУЕТ КОНТРОЛИРОВАТЬ Трейвиз еще раз прочел резюме и решил, что в предстоящей экспедиции вероятность подобных ситуаций близка нулю. Новое назначение окрылило Карен Росс. Незадолго до полуночи, все еще сидя в своем кабинете, она вызвала на экран терминала перечень грантов. СТИЗР пользовалась услугами экспертов в различных областях зоологии и оказывала им финансовую поддержку через благотворительный фонд, называвшийся Фондом защиты природы. В перечне гранты располагались по таксономическому признаку. В разделе "Приматы" Карен обнаружила четырнадцать фамилий, в том числе нескольких ученых из Борнео, Малайзии, Африки, а также США. В Америке оказался лишь один приматолог, специализирующийся в изучении горилл, некто доктор Питер Эллиот из Калифорнийского университета в Беркли. Компьютер сообщил, что Эллиоту 29 лет, он холост и занимает штатную должность младшего профессора зоологии на зоологическом факультете. В строке "Основной научный интерес" значилось: "Коммуникация у приматов (горилл)". Финансировалась некая работа, названная "Проектом Эми". Росс бросила взгляд на часы. В Хьюстоне была полночь, значит, в Калифорнии десять часов вечера. Она набрала указанный на экране номер телефона. - Алло, - ответил осторожный мужской голос. - Доктор Питер Эллиот? - Да... - Голос оставался настороженным, неуверенным. - Вы тоже из газеты? - Нет, - ответила Росс, - я доктор Карен Росс из Хьюстона. Я связана с Фондом защиты природы, который финансирует ваши исследования. - Ах так... - Голос все еще был очень настороженным. - Это точно, вы на самом деле не репортер? Должен предупредить вас, что я записываю этот телефонный разговор с тем, чтобы позднее его можно было использовать в суде. Карен Росс растерялась. Не хватало только ученого-параноика, записывающего сведения о деятельности СТИЗР. Она ничего не ответила. - Вы американка? - спросил Эллиот. - Конечно. Карен взглянула на экран компьютера. Там появилась надпись: ИДЕНТИФИКАЦИЯ ГОЛОСА ПОДТВЕРЖДАЕТ: ЭЛЛИОТ, ПИТЕР, 29 ЛЕТ. - Изложите вашу проблему, - послышался голос Эллиота. - Видите ли, мы собираемся отправить экспедицию в Конго, в район системы вулканов Вирунга, и... - В самом деле? Когда вы отправляетесь? - Голос моментально преобразился, стал оживленным, даже мальчишеским. - Понимаете, дело в том, что мы отправляемся через двое суток, и... - Я хочу с вами, - заявил Эллиот. Росс была настолько поражена, что не сразу нашлась, что сказать. - Видите ли, доктор Эллиот, я звоню вам по другой причине. В сущности... - Я собираюсь туда в любом случае, - сказал Эллиот. - Вместе с Эми. - Кто такая Эми? - Эми - это моя горилла, - сказал Питер Эллиот. ДЕНЬ ВТОРОЙ: САН-ФРАНЦИСКО, 14 ИЮНЯ 1979 1. "ПРОЕКТ ЭМИ" Позднее некоторые приматологи говорили, что в июне 1979 года Питеру Эллиоту пришлось "бежать из города". В действительности дело обстояло не совсем так. Все документы говорят о том, что его решение отправиться в Конго было связано с конкретными планами исследований и имело в своей основе иные мотивы. Профессор Эллиот и его сотрудники решили отправиться в Африку по меньшей мере за два дня до звонка Росс. Впрочем, нельзя отрицать и того факта, что Питер Эллиот подвергался нападкам со стороны различных организаций, прессы, коллег-ученых и даже сотрудников того же зоологического факультета Калифорнийского университета. В конце концов, Эллиота обвинили в том, что он настоящий "нацистский преступник", который находит удовольствие в "пытках бессловесных животных". Не будет преувеличением сказать, что веской 1979 года Эллиоту, к его удивлению, пришлось отстаивать свое право на научные исследования. А начались эти исследования по-другому, очень спокойно и почти случайно. Питеру Эллиоту было двадцать три года, когда он, в ту пору аспирант факультета антропологии Калифорнийского университета, впервые узнал о том, что из Миннеаполисского зоопарка в Школу ветеринарии в Сан-Франциско отправили на лечение годовалую гориллу, заболевшую амебной дизентерией. Это было в 1973 году, когда только начинали разворачиваться интереснейшие работы по изучению языка приматов. Мысль о том, что приматов можно обучить языку, очень стара. Еще в 1661 году Самьюэл Пепис, увидев в Лондоне шимпанзе, записал в своем дневнике: "...шимпанзе... во многом настолько похож на человека, что... я уверен, он уже сносно понимает английский, и я склонен полагать, что его можно научить говорить или изъясняться знаками". Другой писатель семнадцатого столетия пошел еще дальше, заявил, что "...человекообразные обезьяны и бабуины... могут говорить, но не станут этого делать из-за боязни, что тогда люди заставят их работать". Тем не менее все попытки научить обезьян говорить оказались совершенно безуспешными, хотя такие попытки неоднократно предпринимались за последующие триста лет. Наибольшую известность получила титаническая работа супружеской четы Кит и Кэти Хейз, которые в начале пятидесятых годов в течение шести лет воспитывали самку шимпанзе Вики так, как если бы она была человеческим ребенком. За эти годы Вики выучила четыре слова: "mama", "papa", "cup" и "up". Произношение Вики было никудышным, даже эти четыре слова она выговаривала с большим трудом, и никакого прогресса добиться не удавалось. Казалось, все эти непреодолимые трудности лишь подтверждали становившееся все более общепринятым мнение, что из всех животных лишь человек способен овладеть языком. В этом смысле очень показательным было высказывание Джорджа Гейлорда Симпсона: "Язык является... наиболее характерным признаком человека: языком владеют все нормальные люди, и ни один другой живой организм им овладеть не в состоянии". Это стало казаться настолько само собой разумеющимся, что в течение следующих пятнадцати лет никто не стал утруждать себя попытками обучить обезьяну языку. Так было до тех пор, пока в городке Рено (штат Невада) другая супружеская пара, Беатрис и Аллен Гарднеры, не начали просматривать фильмы, на которых была снята говорящая Вики. Им показалось, что у Вики были плохие способности не к языку вообще, а к человеческой речи. Они отметили, что жесты этой шимпанзе отличались выразительностью, эмоциональностью и разнообразием, хотя движения ее губ и в самом деле были неуклюжими. Если это так, то, очевидно, в общении человека с обезьянами следовало испробовать язык жестов. В июне 1966 года Гарднеры начали обучать детеныша шимпанзе по имени Уошу американскому языку жестов (амеслану), обычному средству общения глухонемых. Уошу добилась быстрого прогресса: в 1971 году ее лексикон включал сто шестьдесят знаков на амеслане, причем все эти знаки она активно употребляла в разговорах. Уошу даже умела придумывать новые сочетания знаков для обозначения предметов, которых она прежде не видела; так, когда ей впервые показали арбуз, она обозначила его двумя знаками: "вода" и "фрукт". Работа Гарднеров вызвала бурную полемику. Выяснилось, что многие именитые ученые внесли свою лепту в теорию неспособности обезьян к языку. (Один из ученых сказал так: "Боже мой, вы только подумайте, сколько знаменитых фамилий стоит под этими классическими работами, писавшимися не одно десятилетие, - и все классики в один голос утверждали, что языком владеет лишь человек. Это просто катастрофа!".) Успехи Уошу подстегнули других приматологов. Широко развернулись работы по обучению обезьян языку. Шимпанзе Люси научили общаться с человеком с помощью компьютера, а другую шимпанзе, Сару, - посредством пластиковых знаков на доске. В 1971 году начали обучать орангутана Алфреда, в 1972 году - равнинную гориллу Коко, а в 1973 году Питер Эллиот занялся образованием горной гориллы Эми. Когда Эллиот впервые пришел к Эми в ветеринарную лечебницу, он увидел жалкое и трогательное маленькое существо, со связанными ручками и ножками, напичканное седативными препаратами. Он погладил гориллу по головке и сказал: - Привет, Эми. Меня зовут Питер. Эми моментально щелкнула зубами и до крови прокусила ему руку. Не слишком многообещающее начало со временем превратилось в научную программу, успех которой был общепризнан. К 1973 году наибольшей популярностью пользовалась методика обучения, названная "моделированием". При обучении по этой методике обезьяне показывали предмет; одновременно исследователь складывал ее руку так, чтобы получался соответствующий предмету жест. Такой прием повторяли до тех пор, пока у обезьяны не вырабатывалась устойчивая ассоциация. Последующие проверки подтвердили, что животные понимали смысл жестов. Принципы обучения были примерно одинаковыми у всех исследователей, а результаты - самыми разными. Ученые соревновались в скорости усвоения жестов обезьяной и в объеме ее "словаря". (Как известно, именно словарный запас считается среди людей лучшей мерой интеллекта.) Скорость усвоения жестов рассматривалась как мера искусства учителя или интеллекта ученика. К тому времени выяснилось, что каждая обезьяна - это личность со своим характером и со своими способностями. Как заметил один из ученых, "...вероятно, изучение человекообразных обезьян - это единственная область науки, в которой собирают слухи и сплетни не об учителях, а об учениках". В среде приматологов, которая все более пропитывалась духом конкуренции и ожесточенных дискуссий, говорили, что Люси - пьяница, а Коко - невоспитанный ребенок, что успех вскружил голову Лане ("она работает только тогда, когда рядом стоит журналист, чтобы взять у нее интервью"), а Ним настолько глуп, что его следовало бы назвать Дим [Dim - бестолковый (англ.)]. На первый взгляд могло показаться странным, почему на Питера Эллиота обрушился град нападок. Все годы работы с Эми этот симпатичный и довольно скромный молодой человек, сын владельца химчистки в округе Марин, старался избегать полемики. Его статьи были написаны в констатирующем стиле, без эмоций и претензий, все успехи в обучении Эми подтверждались документально. Эллиот не проявлял никакого стремления к популярности, и уж во всяком случае его никогда не было среди тех приматологов, которые демонстрировали своих обезьян на ярких шоу. Однако застенчивые манеры скрывали не только острый ум, но и неуемное честолюбие ученого. Питер Эллиот избегал полемики и споров лишь потому, что на такие пустяки у него решительно не было времени. Годами он работал чуть ли не круглые сутки, не делая перерывов на субботы и воскресенья, и заставлял своих сотрудников - как и Эми - работать в том же ритме. В организаторской деятельности, в том числе в "пробивании" грантов, ему не было равных. На любых конференциях и симпозиумах по поведению животных он появлялся только в строгих тройках, тогда как его коллеги щеголяли в джинсах и ковбойках. Эллиот твердо вознамерился стать ведущим приматологом и сделать Эми самой интеллектуально развитой обезьяной на свете. Молодой ученый настолько успешно добивался грантов, что в 1975 году с Эми постоянно работали уже четыре сотрудника, а к 1978-му "Проект Эми" имел годовой бюджет в сто шестьдесят тысяч долларов и штат из восьми человек, в том числе одного программиста и одного специалиста по детской психологии. Один из сотрудников Института Бергрена позже говорил, что Эллиот привлекал инвесторов тем, что "...в его работы было выгодно вкладывать деньги. Например, за ту же сумму "Проект Эми" получал в полтора раза больше компьютерного времени, потому что Эллиот работал по ночам и по выходным, когда время намного дешевле. Он очень разумно расходовал деньги. И, конечно, большое впечатление производила увлеченность Эллиота: казалось, кроме обучения Эми, его ничто не интересует. Он был никудышным собеседником, но на него, с нашей точки зрения, можно было ставить не раздумывая. Трудно решить, насколько блестящ тот или иной ученый; проще заметить, кто из них по-настоящему влюблен в свое дело, а это в конечном счете самое главное. От Эллиота мы ждали многого". Проблемы у Питера Эллиота впервые возникли утром 2 февраля 1979 года. Эми жила в отдельном домике на колесах в университетском городке Беркли. На ночь ее оставляли одну, а по утрам она, как правило, выражала бурный восторг, когда появлялись ее друзья. Однако в то злополучное утро сотрудники "Проекта Эми" неожиданно застали ее в крайне подавленном настроении; взгляд гориллы был затуманен, она легко раздражалась и вообще вела себя так, будто ее обидели. Очевидно, что-то расстроило Эми ночью. На расспросы Эллиота она отвечала жестами, означавшими новое для нее словосочетание "сонный ящик". Что понимала горилла под сонным ящиком, оставалось неясным. Ничего необычного в этом не было, Эми постоянно придумывала словосочетания, смысл которых человек улавливал далеко не сразу. Так, несколько дней назад она удивила ученых, заговорив о каком-то "крокодильем молоке". В конце концов, они догадались, что прокисло молоко, стоявшее в домике Эми, а поскольку она не любила крокодилов (которых видела только в иллюстрированных книжках), то почему-то решила, что прокисшее молоко - это молоко крокодила. Теперь же Эми заговорила о "сонном ящике". Сначала Эллиот подумал, что она имеет в виду свою похожую на гнездо постель, но потом выяснилось, что горилла употребляет слово "ящик" в обычном для нее смысле, подразумевая под ящиком телевизор. Все в ее домике, в том числе и телевизор, включалось и выключалось компьютером по заданной программе. Эллиот и его сотрудники проверили, не был ли включен телевизор ночью и не мешал ли он спать Эми. Горилла любила смотреть телевизор, поэтому в принципе не исключалось, что каким-то образом ей самой удалось включить его. Но Эми окинула людей, возившихся с телевизором, презрительным взглядом. Очевидно, она имела в виду нечто другое. В конце концов, ученые решили, что под "сонным ящиком" Эми подразумевает "сонные картинки". Ее подробно расспросили, и Эми жестами объяснила, что это "плохие картинки" и "старые картинки" и что они "довели Эми до слез". Эми видела сон. Тот факт, что Эми оказалась первой человекообразной обезьяной, рассказавшей о своих снах, потряс всех сотрудников Эллиота и вызвал всеобщее ликование. Но радость оказалась преждевременной. Хотя Эми видела сны и после второго февраля, она категорически отказывалась обсуждать их с людьми. Больше того, казалось, в этом новом и пугающем вторжении в ее сознательную жизнь Эми винила людей. Что еще хуже, угрожающе ухудшилось поведение Эми в бодрствующем состоянии. Скорость усвоения новых слов упала от 2,7 слова в неделю до 0,8 слова в неделю, а скорость изобретения новых словосочетаний от 1,9 до 0,3 выражения в неделю. Периоды сосредоточенного внимания уменьшились у нее вдвое, участились случаи смены настроения, немотивированные поступки стали обычным явлением, вспышки раздражения происходили ежедневно. К тому времени Эми выросла до четырех с половиной футов, весила 130 фунтов и обладала невероятной силой. Сотрудники Эллиота стали сомневаться, смогут ли при необходимости справиться со своей воспитанницей. Ученых приводило в отчаяние категорическое нежелание Эми говорить о своих снах. Они перепробовали все методы: показывали ей иллюстрации в книгах и журналах, через вмонтированную в потолок видеокамеру круглосуточно следили за ее жестами в надежде, что, оставшись в одиночестве, она случайно "проболтается" о чем-нибудь важном (подобно маленьким детям, Эми часто "разговаривала" сама с собой), и даже провели полное нейрологическое обследование, включая электроэнцефалографию. В конце концов, вспомнили о рисовании пальцами. Первые попытки сразу же увенчались успехом. Эми очень понравилось рисовать пальцами, а после того, как однажды в краски подмешали немного жгучего перца, она даже научилась не облизывать их. Эми рисовала быстро, часто повторяла изображения и, судя по всему, немного успокоилась, стала похожей на прежнюю Эми. Дейвид Бергман, специалист в области детской психологии, подчеркивал, что "...в сущности на своих картинах Эми всегда изображает сочетание каким-то образом связанных друг с другом объектов: фигуры типа перевернутого полумесяца или полукруга всегда окружены у нее вертикальными зелеными полосами. Эми говорит, что зеленые полосы - это "лес", а полукруглые фигуры она называет "плохими домами" или "старыми домами". Кроме того, она часто рисует черные круги, называя их "дырами". Бергман предостерегал от казавшегося на первый взгляд очевидным вывода, что Эми изображает старые хижины в тропическом лесу. "Наблюдая за тем, как Эми снова и снова рисует одну картину за другой, я пришел к выводу, что ее художественные образы имеют глубоко личную основу и являются выражением какой-то навязчивой идеи. Смысл этих картин беспокоит Эми, и она пытается отогнать неприятные воспоминания, навсегда оставить их на бумаге". Тем не менее суть изображаемых гориллой образов оставалась загадкой для всех сотрудников "Проекта Эми". К концу апреля 1979 года они пришли к выводу, что в принципе ее сны можно объяснить одной из четырех причин. Эти причины изложены ниже в порядке возрастания их серьезности. 1. _Сны являются попыткой осмысления событий, происходящих в состоянии бодрствования_. Так чаще всего объясняют сны человека, но ученые сомневались, применимо ли подобное объяснение к Эми. 2. _Сны представляют собой временное явление, свойственное переходному возрасту_. По меркам горилл в свои семь лет Эми была подростком. Уже примерно год у нее проявлялись типичные для подросткового возраста черты, в том числе внешне беспричинная смена периодов хорошего и подавленного настроения, повышенное внимание к своей внешности и интерес к существам противоположного пола. 3. _Сны представляют собой видоспецифичное явление_. Не исключалось, что все гориллы видят тревожные сны и что в естественной среде их обитания возникающие в результате стрессы каким-то образом контролируются поведением группы (стада). Хотя в естественных условиях горилл изучали уже не менее двадцати лет, до сих пор не обнаружено свидетельств, которые подтверждали бы эту гипотезу. 4. _Сны являются первым симптомом зарождающегося слабоумия_. Этой возможности ученые опасалис