ритета -- и вычислению, в каком направлении дуют ветры. И перемещению туда, где ей следует быть. Я не удивлялся, что она пошла вверх. Ее жизненные ценности, как и ее одежда, всегда были модными и современными... "... вам, лейтенант, но становится поздно... Лейтенант?" Я моргнул и вернулся в студию. Дженни обращалась ко мне. Она указывала на экран, где замершая картинка показывала Черил Остин в черном платье, стоящей с двумя пожилыми мужчинами в костюмах. Я взглянул на Коннора, однако он отвернулся и говорил по телефону. "Лейтенант? Эти вас интересуют?" "Да, конечно. Кто они?" Дженни нажала кнопку и лента пошла на нормальной скорости. "Сенатор Джон Мортон и сенатор Стивен Роу. Оба из сенатского комитета по финансам. Того самого, в котором идут слушания по продаже МайкроКон." На экране Черил смеялась и кивала. В движении она была замечательно красива, интересная смесь невинности и сексуальности. Иногда ее лицо казалось многознающим и чуть-чуть суровым. Казалось, что она знакома с обоими, но не слишком. Она не приближалась ни к одному из них и не прикасалась к ним, если не считать рукопожатий. Со своей стороны, сенаторы, похоже, остро ощущали присутствие камер и выдерживали дружескую, хотя и несколько формальную манеру поведения. "Страна катится к черту, а в рабочий день сенаторы Соединенных Штатов стоят, болтая с фотомоделями", сказала Дженни. "Не удивительно, что мы в таком прогале. А они -- важные шишки. Поговаривают, что Мортон станет кандидатом в президенты на следующих выборах." Я спросил: "Что вы о них знаете?" "Оба женаты. Ну, собственно, Роу наполовину разведен. Его жена остается дома в Вирджинии. А он путешествует. И имеет склонность слишком много пить." Я смотрел на Роу на экране монитора. Это был тот человек, что вошел вечером в наш лифт. И уже тогда он был так пьян, что почти падал. Однако, сейчас он пьян не был. "А Мортон?" "Предполагается, что он чист. Бывший атлет, крепкий, как орех. Питается здоровой пищей. Человек семейный. Главные области интересов Мортона - наука и технология. Окружающая среда. Американская конкурентоспособность, американские ценности. В общем, все такое. Но я, однако, слышала, что он не настолько уж чист, что у него есть молодая подружка." "И это правда?" Она пожала плечами. "Такова легенда, его люди пытаются ее опровергнуть. Но кто же скажет, где правда?" Лента выскочила и Дженни вставила следующую. "Эта -- последняя, приятели." Коннор повесил трубку и сказал: "Забудьте про ленту." Он встал: "Мы уезжаем, кохай." "Почему?" "Я поговорил с телефонной компанией о звонках с таксофона в вестибюле здания Накамото между восемью и девятью." "И что?" "В эти часы никаких звонков не было." Я знал -- Коннор предполагал, что кто-то вышел из комнаты службы безопасности и позвонил с таксофона: Коул или один из японцев. Теперь его надежды проследить многообещающую ниточку с помощью звонков разбились "Очень плохо", сказал я. "Плохо?", удивился Коннор. "Это чрезвычайно полезно. Это значительно сужает варианты. Мисс Гонсалес, у вас есть ленты с людьми, покидающими прием?" "Покидающими? Нет. Как только гости появились, все команды поднялись наверх, чтобы снимать идущий прием. Потом привезли ленты сюда к крайнему сроку, пока прием еще продолжался." "Прекрасно. Тогда, как мне кажется, мы здесь закончили. Спасибо вам за помощь. Ваши познания замечательны. Поехали, кохай." ( Снова в пути. На этот раз по адресу в Беверли Хиллс. Но сейчас уже был второй час ночи и я устал. Я спросил: "Почему таксофон в вестибюле так много значит?" Коннор ответил: "Потому что вся наша концепция этого дела вращалась вокруг того, звонил ли кто-нибудь с этого телефона или нет. Реальным вопросом сейчас является то, какая компания в Японии бодается с Накамото?" "Какая компания в Японии?", спросил я. "Да. Ясно, что это корпорация, принадлежащая другому кейрецу", сказал Коннор. Я спросил: "Кейрецу?" "Японцы структурируют свой бизнес в большие организации, которые они называют кейрецу. Их шесть главных в Японии, и они громадны. Например, кейрецу Мицубиси состоит из семисот отдельных компаний, которые работают вместе, или имеют взаимосвязанное финансирование, или взаимосвязанные соглашения различного рода. Таких больших структур не существует в Америке, потому что они нарушали бы наши антитрестовские законы. В Японии они, однако, являются нормой. Мы склонны думать о корпорациях, как о стоящих сами по себе. Если посмотреть на вещи японскими глазами, то нужно представить, скажем, объединение компаний IBM, Сити-банка, Форда и Экссон, у каждой из которых имелось бы секретное соглашение с другими о кооперации, и который сообща финансировали бы исследования. Это означает, что японская корпорация никогда не остается в одиночестве -- она всегда действует в товариществе с сотнями других компаний. И все они конкурируют с компаниями из других кейрецу. Поэтому, размышляя о действиях корпорации Накамото, надо спросить, что кейрецу Накамото делает в Японии. И какие компании из других кейрецу ей противостоят. Потому что это убийство является неприятностью для Накамото. Можно даже рассматривать его, как прямое нападение на Накамото." "Нападение?" "Ну, подумай, Накамото планирует большой, с участием звезд, вечер открытия своего здания. Они хотят, чтобы прием прошел безупречно. По некоторой причине гостью с приема задушили. Возникает вопрос -- кто же позвонил?" "То есть, кто сообщил об убийстве?" "Верно. Потому что, кроме всего прочего, работники Накамото полностью контролируют обстановку: это их прием, их здание. Им бы ничего не стоило дождаться одиннадцати часов, когда прием закончится и гости разъедутся, а потом уж сообщить об убийстве. Если я преозабочен собственным имиджем, нюансами своего общественного облика, то поступил бы именно так. Потому что все остальное потенциально опасно образу корпорации Накамото." "Окей." "Однако, сообщение не было отложено на потом", сказал Коннор. "Напротив, кто-то позвонил о нем в восемь тридцать две, как раз когда прием шел вовсю. Весь вечер был поставлен под угрозу. И наш вопрос теперь таков: кто же позвонил?" Я сказал: "Вы попросили Ишигуро найти человека, который звонил. И он этого еще не сделал." "Правильно. Потому что он не может." "Он не знает, кто звонил?" "Не знает." "И вы думаете, что звонил кто-то не из корпорации Накамото." "Правильно." "Звонил враг Накамото." "Почти наверняка." Я спросил: "Так как же мы разыщем того, кто сообщил?" Коннор засмеялся: "Поэтому я и проверил телефон вестибюля. Это -- решающее свидетельство для нашего вопроса." "Почему решающее?" "Предположим, ты работаешь на соперничающую корпорацию и хочешь знать, что происходит внутри Накамото. Узнать ты не сможешь, потому что японские корпорации своих сотрудников нанимают пожизненно. Сотрудники ощущают себя членами одной семьи. И они никогда не предадут собственную семью. Поэтому к остальному миру корпорация Накамото повернута непроницаемой маской, что придает значение даже незначительным подробностям: какие сотрудники из самой Японии находятся сейчас в городе, кто с кем встречается, приезды, отъезды и так далее. И ты можешь получить все эти подробности, если завяжешь отношения с охранником-американцем, который весь день просиживает перед мониторами. Особенно если этот охранник чувствителен к японскому предубеждению против черных." "Продолжайте", сказал я. "Японцы часто пытаются подкупить местных сотрудников охраны из соперничающих фирм. Японцы -- честные люди, однако их традиции позволяют такое поведение. На войне и в любви все допустимо, а японцы смотрят на бизнес, как на войну. Подкуп прекрасен, если он удался." "Окей." "Далее, в первые несколько секунд после убийства мы можем быть уверены, что только два человека знают, что девушка убита. Один из них -- сам убийца. Другой -- охранник Тед Коул, который видел его на мониторах." "Постойте-ка, значит Тед Коул видел его на мониторах? Он знает, кто убийца?" "Очевидно." "Он сказал, что ушел в восемь пятнадцать." "Он лгал." "Но если вы это знаете, почему бы нам..." "Он ни за что не скажет нам", сказал Коннор. "По той же причине, что и Филипс не хочет нам говорить. Вот почему я не арестовал Коула и не отвез его для допроса. В конечном счете это было бы потерей времени, а время в нашем случае существенно. Мы знаем, что нам он не скажет. Вопрос: он сказал кому-то еще?" Я начал догадываться, к чему он клонит. "Вы хотите сказать, что это он вышел из комнаты охраны к таксофону в вестибюле, позвонил кому-то и сказал ему, что произошло убийство?" "Правильно. Потому что он не мог пользоваться телефоном в комнате. Ему надо было звонить с таксофона кому-то -- врагу Накамото из соперничающей корпорации. Кому-то." "Я сказал: "Но теперь мы точно знаем, что с этого телефона не звонили." "Правильно", сказал Коннор. "Поэтому вся ваша цепочка рассуждений рухнула." "Совсем нет. Все прояснилось. Если Коул никого не предупредил, то кто же позвонил об убийстве? Ясно, что источником может быть только сам убийца." Я ощутил озноб. "Он позвонил нам, чтобы устроить неприятности Накамото?" "Вероятно", сказал Коннор. "Тогда откуда же он позвонил?" "Это еще не ясно. Предполагаю, что откуда-то изнутри здания. Есть еще несколько других приводящих в замешательство мелочей, которые мы еще даже не стали обдумывать." "Например?" Телефон в машине зазвонил. Коннор ответил, потом передал трубку мне: "Это вас." x x x "Нет, нет", сказала миссис Асенио. "Ребенок прекрасно себя чувствует. Я проведала ее несколько минут назад. Она в порядке. Лейтенант, я хочу, чтобы вы знали: звонила миссис Дэвис." Так она называла мою бывшую жену. "Когда?" "Мне кажется, минут десять назад." "Она оставила номер?" "Нет. Сказала, что сегодня ночью к ней нельзя дозвониться. Но она хочет, чтобы вы знали: что у нее там такое и, может быть, она уедет из города. Она говорит, что, наверное, не возьмет ребенка на уик-энд." Я вздохнул: "Окей." "Сказала, что позвонит вам завтра и скажет более определенно." "Окей." Я не удивился. Это типично для Лорен. В последнюю минуту все поменять. Никогда нельзя строить планы, включающие Лорен, потому что она всегда меняет свои намерения. Наверное, это последнее изменение означало, что у нее завелся новый бойфренд и, возможно, она уедет с ним. Я привык думать, что вся эта непредсказуемость плохо отражается на Микеле. Однако, дети практичны. Казалось, Микела понимает, какова ее мать, и не слишком расстраивается. Расстраиваюсь единственно я. Миссис Асенио сказала: "Вы скоро вернетесь, лейтенант?" "Нет. Похоже, я буду занят всю ночь. Вы сможете остаться?" "Да, но в девять утра мне надо идти. Я тогда постелю себе на кушетке?" Кушетка у меня в гостиной. Она привыкла на ней спать, оставаясь на ночь. "Да, конечно." "Окей, доброй ночи, лейтенант." "До свидания, миссис Асенио." x x x Коннор спросил: "Что-нибудь не так?" Я удивился, почувствовав напряжение в его голосе. "Нет. Просто моя бывшая устроила обычную пакость. Не уверена, что возьмет ребенка на уик-энд. А что?" Коннор пожал плечами: "Да, просто спросил." Мне показалось, что дело не так просто. Я спросил: "Что вы имели в виду раньше, когда сказали, что дело может обернуться гнусно." "Я не уверен, может, и нет", сказал Коннор. "Наше лучшее решение -- раскрыть его за несколько следующих часов. И думаю, нам это удастся. Ресторан впереди слева." Я увидел неоновую вывеску "Бора-Бора". "Им владеет Сакамура?" "Да. На самом-то деле, он всего лишь частичный собственник. Не отдавай машину служителю и поставь в красной зоне. Нам может потребоваться быстро уехать." x x x "Бора-Бора" был самым горячим рестораном ЛА этой недели. Декорирован беспорядочным скопищем полинезийских масок и щитов. Зеленые деревянные липовые панели торчали над баром, словно зубы. Над открытой кухней на огромном пятиметровом экране призрачно шла видеозапись Принса. В меню преобладала кухня тихоокеанского побережья, шум стоял оглушительный, клиентура состояла из подающих надежды киноработников. Все были одеты в черное. Коннор улыбнулся: "Выглядит, словно "Трейдер Вик" после взрыва бомбы, правда? Перестань пялиться. Ты что, мало со студенческими компаниями гулял?" "То-то и оно, что мало", ответил я. Коннор повернулся поговорить с евроазиатской хостессой. Я заглянул в бар, где легко целовались в губы две женщины. Чуть далее японец в черной кожаной куртке пилота бомбардировщика обнимал громадную блондинку. Оба слушали мужчину с редеющими волосами и драчливыми манерами, в котором я узнал директора кинокомпании. "Пошли", сказал мне Коннор, "надо двигаться." "Что?" "Эдди здесь нет." "А где он?" "На вечеринке на холмах. Поехали." ( Дом по указанному адресу оказался на извилистой дороге на холмах над бульваром Сансет. Отсюда город хорошо бы просматривался, но туман закрывал все. Когда мы подъехали, по обеим сторонам улицы стояли роскошные машины: в основном седаны Лексус вперемешку с несколькими Мерседесами-конвертибл и Бентли. Служитель автостоянки посмотрел с удивлением, когда мы остановили свой скромный Шеви-седан и направились к дому. Как и другие коттеджи на этой улице, дом окружала трехметровая стена, а подъездную дорожку перекрывали управляемые из дома стальные ворота. Над воротами была смонтирована камера безопасности и еще одна сторожила тропинку, ведущую к дому. Дорогу нам загородил частный охранник и проверил наши значки. Я спросил: "Чей это дом?" Десять лет назад единственными жителями Лос-Анджелеса, которые установили бы такую продуманную систему безопасности, были бы либо мафиози, либо кинозвезды, вроде Сталлоне, чьи жестокие роли привлекали внимание жестоких визитеров. Но чуть позднее все живущие в богатых районах стали ставить разнообразную охрану. Она ожидалась, стала почти что модной. Через кактусовый садик мы шли вверх по ступенькам в сторону дома, который был модерновым, бетонным и похожим на крепость. Играла громкая музыка. "Человеку, который владеет "Максим Нуар"". Должно быть он перехватил мой озадаченный взгляд. "Это магазин дорогой одежды, знаменитый своими снобами-покупателями. Там покупают одежду Джек Николсон и Шер." "Джек Николсон и Шер!", сказал я, покачав головой. "Откуда вы все это знаете?" "Многие японцы сейчас тоже покупают в "Максим Нуар". Как и большинство дорогих американских магазинов он давно бы вышел из бизнеса, если бы не визитеры из Токио. Он зависит от японцев." Когда мы подошли к входной двери, появился громадный мужик в спортивной куртке. У него была папка с именами гостей. "Извините, джентльмены, сюда только по приглашению." Коннор сверкнул значком. "Мы хотим поговорить с одним из ваших гостей", сказал он. "С кем именно, сэр?" "С мистером Сакамура." Он не показался обрадованным. "Подождите здесь, пожалуйста." Из коридора мы могли видеть гостиную. Там толпились гости, которые на первый взгляд казались в основном теми же людьми, которые присутствовали на открытии Накамото. Как и в ресторане, все носили черное. Однако, мое внимание привлекла скорее сама комната: она была совершенно белой и совершенно без украшений. Никаких картин на стенах. Никакой мебели. Просто голые белые стены и голый однотонный ковер. Казалось, что гости чувствуют себя не в своей тарелке. Они держали в руках бокалы и салфетки, озираясь в поисках места, куда их положить или поставить. На пути в гостиную мимо нас прошла пара. "Род всегда знает, что делать", сказала она. "Да", согласился он. "Весьма элегантный минимализм. В этой комнате главное -- нарядность. Я не представляю, как вообще ему удалось добиться такой окраски. Она абсолютно совершенна. Ни одного мазка кистью, ни одного пятнышка. Безукоризненная поверхность." "Именно так и надо", откликнулась она. "Интеграл всей его концепции." "Весьма, весьма дерзко", вторил мужчина. "Дерзко?", спросил я Коннора. "О чем они толкуют. Это просто пустая комната." Коннор улыбнулся. "Это называется faux ren -- стиль без субстанции." Я рассмотрел толпу. "Вон сенатор Мортон." Он стоял в углу и длинно говорил. При этом был сильно похож на кандидата в президенты. Охранник все не возвращался, поэтому мы на несколько шагов заступили в комнату. Придвинувшись ближе к сенатору Мортону, я услышал, как он говорит: "Да, могу вам точно сказать, почему я встревожен масштабами японского овладения американской индустрией. Если мы потеряем способность создавать собственные продукты, то потеряем контроль над собственной судьбой. Вот так просто. В 1987 году мы, например, узнали, что Тошиба продала русским ключевую технологию, которая позволит Советам сделать беззвучными винты их подлодок. Русские ядерные подлодки теперь сидят почти на берегу, а мы не можем их засечь, потому что они получили технологию от Японии. Конгресс впал в ярость, американский народ стоял на ушах. В самом деле, это было возмутительно. Конгресс планировал экономические санкции против Тошиба. Однако лоббисты американских компаний выступили в их защиту, потому что американские компании, вроде Хьюлетт-Паккард и Компак, зависят от Тошиба в области компьютерных чипов. Они не могли поддерживать бойкот, потому что у них нет других источников снабжения. Фактически мы не смогли нанести ответный удар. Они продали жизненно важную технологию нашему врагу, и мы не смогли с этим ничегошеньки поделать. Это проблема. Сегодня мы зависим от Японии, а я считаю, что Америка не должна зависеть ни от одной нации." Кто-то задал вопрос и Мортон кивнул: "Да, верно, с нашей промышленностью не все в порядке. Реальная зарплата в стране сегодня находится на уровне 1962 года. Покупательная способность американских рабочих вернулась туда, где была тридцать лет назад. И это важно, даже для вполне устроенного народа, который я вижу в этой комнате, потому что это означает, что у американских потребителей нет денег, чтобы смотреть кино, покупать машины или одежду, и вообще все то, что люди хотят купить. По правде говоря, наша нация серьезно сползла вниз." Женщина что-то спросила, что я не расслышал, и Мортон ответил: "Да, я именно это сказал -- на уровень 1962 года. Я знаю, что в это трудно поверить, но вспомните пятидесятые, когда американский рабочий мог владеть домом, воспитывать детей и послать их в колледж учиться -- и все на одну зарплату. Сегодня работают оба родителя, но большинство людей все еще не могут себе позволить иметь дом. На доллар купишь все меньше, все дорожает на глазах. Люди борются просто за то, чтобы удержаться на достигнутом уровне. Они не могут двигаться дальше." Я обнаружил, что киваю тому, что слышу. Месяцем раньше я попробовал найти дом, надеясь получить дворик для Микелы. Но в ЛА цены на дома просто невозможные. Я не смогу позволить его себе, пока заново не женюсь. Может, и тогда не смогу, если учесть... Я почувствовал острый толчок под ребро, повернулся и увидел привратника. Он дернул головой к входной двери: "Назад, парни." Я разозлился. Глянул на Коннора, однако он спокойно пошел к выходу. На дорожке привратник сказал: "Я проверил. Здесь нет господина Сакамуры." "Господин Сакамура", сказал Коннор, "это японский джентльмен, стоящий в глубине комнаты, справа от вас. Он говорит с рыжей женщиной." Привратник покачал головой. "Извините, приятели, если у вас нет ордера на обыск, я прошу вас удалиться." "Здесь нет проблемы", сказал Коннор. "Господин Сакамура -- мой друг. Я знаю, что он захочет поговорить со мной." "Извините, у вас есть ордер?" "Нет", сказал Коннор. "Тогда вы нарушаете право частной собственности. И я прошу вас уйти." Коннор просто стоял. Привратник отступил на шаг и расставил ноги пошире. Он сказал: "Думаю, вам следует знать, что у меня черный пояс." "В самом деле?", сказал Коннор. "Как и у Джефа", добавил привратник, когда появился второй охранник. "Джеф", спросил Коннор, "это вы повезете своего друга в больницу?" Джеф гнусно ухмыльнулся. "Знаете, я люблю юмор, это забавно. Окей, мистер мудрец. Ты ошибся адресом и стоит тебе это объяснить. Выкатывайся. Немедленно." Твердым пальцем он ткнул Коннора в грудь. Коннор тихо произнес: "Это нападение." Джеф сказал: "Эй, приятель, твою мать. Я сказал тебе, что ты ошиб..." Очень быстро Коннор что-то сделал и Джеф внезапно покатился на полу, корчась от боли, и успокоился у пары черных брюк. Подняв глаза, я увидел, что человек, носивший эти брюки, был одет во все черное: Черная рубашка, черный галстук, черный атласный пиджак. У него были седые волосы и драматические голливудские манеры. "Я -- Род Двайер. Это мой дом. В чем состоит проблема?" Коннор вежливо представил нас обоих и показал свой значок. "Мы здесь по официальному делу. Мы просим возможности поговорить с одним из ваших гостей, мистером Сакамура, то есть с человеком, стоящим в том углу." "А этот?", спросил Двайер, указывая на Джефа, который все задыхался и кашлял на полу. Коннор спокойно ответил: "Он на меня напал." "Я не нападал, мать твою!", простонал Джеф, приподнявшись на локте и кашляя. Двайер спросил: "Вы до него дотронулись?" Джеф промолчал, сгорая от ярости. Двайер повернулся к нам. "Извините, что так произошло. Эти люди -- новички. Я не знаю, что это им взбрело в голову. Я могу предложить вам выпить?" "Спасибо, но мы на службе", ответил Коннор. "Позвольте мне самому попросить мистера Сакамура подойти и поговорить с вами. Еще раз -- ваше имя?" "Коннор." Двайер отошел. Первый охранник помог Джефу подняться на ноги. Ковыляя прочь, Джеф пробормотал: "Чтоб вас затрахали в задницу!" Я спросил: "Запомнил, что полицию надо уважать?" Но Коннор, глядя в пол, покачал головой: "Мне очень стыдно", сказал он. "Почему?", спросил я. Он не захотел объяснить. x x x "О, Джон! Джон Коннор! Хисашибури дана! Давненько не виделись! Что это они к вам привязались, приятели? Хай!" Он хлопнул Коннора по плечу. Вблизи Эдди Сакамура оказался не так уж красив. Лицо у него было серого цвета с рябинами оспы и пахло от него вчерашним скотчем. Жесты резкие, гиперактивные, и говорил он очень быстро. Прыткий Эдди явно не был спокойным человеком. Коннор сказал: "Я в полном порядке, Эдди. Как у тебя? Что поделываешь?" "Да не жалуюсь, капитан. Разве одна-две мелочи только. Получил пятьдесят первую, вождение в нетрезвом виде, пытался отмазаться, но знаете, с моим-то послужным списком это сделать тяжело. Ладно! Жизнь продолжается! Что вы делаете здесь? Весьма крутое местечко, а? Новейшая штука: никакой мебели! Род изобрел новый стиль. Великолепно! Никто не сможет больше присесть!" Он засмеялся. "Новый стиль! Великолепно!" У меня сложилось впечатление, что он на наркотиках. Слишком маниакален. Я хорошо рассмотрел шрам на его левой руке. Пурпурно красный, примерно три на четыре сантиметра. Похож на старый ожог. Коннор понизил голос и сказал: "Эдди, на самом-то деле мы здесь по поводу яккайгото на приеме у Накамото." "А, да", ответил Эдди, тоже понизив голос. "Не удивительно, что она так плохо кончила. Она была хеннтай." "Извращенка? Почему ты так говоришь?" Эдди сказал: "Выйдем наружу? Будто выкурить сигарету, а то Род не разрешает курить в доме." "Окей, Эдди." Мы вышли наружу и встали на краю кактусового садика. Эдди закурил ментоловую "Милд Севен". "Ну, капитан, я не знаю, что вы уже про нее слышали. Та еще девушка. Трахалась со многими с этой вечеринки. Трахалась с Родом. Здесь нам легче будет говорить, окей?" "Конечно." "Я очень хорошо знаю эту девушку. По-настоящему хорошо. Вы ведь знаете, что я -- хиннаридако? Ничего не могу с собой поделать! Я -- популярный парень! Она всегда ходила со мной. Все время." "Я знаю, Эдди. Говоришь, у нее были проблемы?" "Большие проблемы, амиго. Гранде проблемос, говорю вам. Она была больная, эта девушка. Она свихнулась на боли." "Таких в мире полно, Эдди." Он затянулся сигаретой. "Ну, нет", сказал он. "Я-то толкую о другом. Я говорю, насколько сильно она свихнулась. Ей был кайф, когда делаешь ей по-настоящему больно. Она всегда просила, еще, еще, сильнее. Дави сильнее." Коннор спросил: "Шею?" "Ага, шею. Правильно. Сдави мне шею. Ага. Вы такое слышали? А иногда -- пластиковый пакет. Знаете, такой -- для химчистки? Наденет на голову, стянет и держит вокруг шеи, пока ее трахаешь, а она сосет пластик ртом и синеет с лица. Ногтями впивается в спину. Задыхается и сопит. Боже милосердный. Я этого не любил. Но, скажу вам, у этой девушка была та еще дырочка. То есть, когда она разойдется, то скачка дикая. Навсегда запомнишь. Я вам точно говорю. Но по мне уже чересчур. Всегда на краю, понимаете? Всегда риск. И всегда толкает за край. Может, и на этот раз. Может, в последний раз. Понимаете, о чем я говорю?" Он щелчком выбросил окурок и тот зашипел в кактусовых колючках. "Иногда это возбуждает. Вроде русской рулетки. Только я не выносил этого, капитан. Серьезно. Не мог. А ведь вы меня знаете, я люблю крутые вещи." Я обнаружил, что голос Эдди Сакамуры вызывает у меня дрожь. Я пытался записать, что он говорит, но его слова кувыркались в беспорядке, и мне это не удалось. Он закурил еще сигарету, руки его тряслись. Он продолжал очень быстро говорить, для пущей выразительности размахивая тлеющим кончиком сигареты в воздухе. "Я хочу сказать, эта девушка, она -- целая проблема", говорил Эдди. "Окей, она прелестная, прелестная девушка. Но иногда она не выходила никуда, потому что выглядела слишком плохо. Иногда ей требовалась масса косметики, потому что на шее кожа чувствительная, ребята. А у нее всегда синяки. Кольцо синяков, словно воротник. Плохо. Наверное, вы сами видели. Вы ее видели мертвой, капитан?" "Ага, видел." "Тогда...", он поколебался. Казалось, он мысленно отступил на шаг, что-то пересматривая. Он стряхнул пепел с сигареты. "Ну, в общем... Ее задушили, или что?" "Да, Эдди, ее задушили." Он затянулся. "Ага. Простая арифметика." "Ты ее видел, Эдди?" "Я? Нет. О чем вы говорите? Как я мог ее видеть, капитан?" Он выдохнул, выпустив в ночной воздух клубы дыма. "Эдди, посмотри на меня." Эдди повернулся к Коннору. "Посмотри мне в глаза. А теперь скажи мне: ты видел ее тело?" "Нет. Капитан, не надо." Эдди коротко и нервно хмыкнул и отвел глаза. Он щелчком выбросил сигарету и она закувыркалась в воздухе, разбрасывая искры. "Что это? Допрос третьей степени? Нет, я не видел ее тела." "Эдди." "Клянусь, капитан." "Эдди. Каким образом ты в это вовлечен?" "Я вовлечен? Чепуха. Не я, капитан. Я, конечно, знал девушку. Встречался с ней иногда. Трахал ее, конечно. Что за черт. Она слегка странная, но забавная. Забавная девушка. Великая дырочка. Вот так, старик. Это все." Он огляделся и закурил еще сигарету. "Приятный садик кактусов, правда? Их называют ксерискейпы. Последняя мода. Лос-Анджелес возвращается к жизни в пустыне. Это хаяттеруноса -- очень модно." "Эдди." "Не надо, капитан. На этом и прервемся. Мы знаем друг друга давно." "Конечно, Эдди. Но у меня небольшая проблема. Где ленты безопасности?" Эдди смотрел равнодушно и невинно. "Ленты безопасности?" "Человек со шрамом на руке и в галстуке с треугольниками вошел в комнату безопасности Накамото и забрал видеоленты." "Черт побери. Какая комната безопасности? О чем вы, капитан?" "Эдди." "Кто это вам сказал? Это не правда, старик. Забрал ленты безопасности? Я никогда не делал ничего похожего. Вы что, сбесились?" Он перекрутил галстук и взглянул на ярлычок. "Это галстук поло, капитан. Ральф Лорен. Поло. Полно таких галстуков, могу поспорить." "Эдди. Как насчет "Империал Армс"?" "А что там такое?" "Ты был там вечером?" "Нет." "Ты вычистил комнату Черил?" "Что?" Эдди казался шокированным. "Что? Нет. Вычистил ее комнату? Откуда вы взяли все это дерьмо, капитан?" "Девушка через холл... Джулия Янг", сказал Коннор. "Она рассказала нам, что видела тебя вечером с другим человеком в комнате Черил в "Империал Армс"." Эдди потряс руками в воздухе. "Иезус, капитан! Послушайте, эта девушка не знает, видела она меня прошлым вечером или в прошлом месяце, старик. Да она -- трахнутая наркоманка. Загляните ей между пальцев и найдете отметины. Посмотрите по краям дырочки -- вы их тоже увидите. Эта девушка грезит, старик. Она не сознает, что когда происходит. Ну, вы даете, старик. Приходите сюда и говорите мне такое. Мне это не нравится." Эдди выбросил сигарету и немедленно закурил другую. "Мне не нравится этот кусок. Вы не видите, что происходит?" "Нет", сказал Коннор. "Расскажи мне, Эдди, что происходит?" "Все это дерьмо -- неправда, старик. Все -- неправда." Он часто затягивался. "Знаете, о чем все это? Это не о какой-то трахающейся девушке, старик. Это все -- о субботней встрече. Дою каи, Коннор-сан. Секретные встречи. Вот о чем это." Коннор бросил: "Сонна бакана." "Не бакана, Коннор-сан. Не чепуха." "Что девушка из Техаса может знать о дою каи?" "Она что-то знала. Хонто нанда. А она любила причинять хлопоты, эта девушка. Любила устраивать заварухи." "Эдди, мне кажется, тебе лучше пойти с нами." "Прекрасно! Превосходно! Вы сделаете работу за них. За куромаку." Он повернулся к Коннору. "Черт, капитан! Не надо. Вы же знаете, как это работает. Девушку убили у Накамото. Вы знаете мою семью, моего отца, это Даймацу. Теперь в Осаке прочитают, что у Накамото убита девушка и я арестован по подозрению. Их сын." "Задержан." "Задержан. Все равно. Вы же знаете, что это будет означать. Тайхеннакото-ни нару дзо. Отец уйдет в отставку, его компания должна будет принести извинения Накамото. Наверное, выплатить репарации. Отдать некоторые преимущества в бизнесе. Это мощное осовачи-ни нарудзо. Если вы заберете меня в тюрьму, то сами все это сделаете." Он щелчком выбросил окурок. "Вы думаете, что я совершил это убийство, и арестуете меня. Прекрасно. Но вы просто прикрываете свою задницу, а мне этим нанесете массу вреда. Капитан, вы же это знаете." Коннор долго молчал. Стояла тишина. Мы кругами ходили вокруг садика. Наконец Эдди сказал: "На, Коннор-сан. Таномуе..." Голос звучал умоляюще. Казалось, он просил передышки. Коннор вздохнул. "У тебя есть паспорт, Эдди?" "Ага, конечно, всегда с собой." "Давай его." "Ага, конечно. Окей, капитан. Вот он." Коннор взглянул на него и передал мне. Я сунул его в свой карман. "Окей, Эдди. Но лучше не мурина кото. Или ты будешь объявлен персоной нон грата, Эдди. И я лично посажу тебя на следующий самолет в Осаку. Вакаттака?" "Капитан, вы защитили честь моей семьи. Он-ни киру-е." И он церемонно поклонился, держа обе руки по бокам. Коннор поклонился в ответ. Я просто смотрел. И не мог поверить в то, что вижу. Коннор собирался его отпустить. Я подумал, что, позволяя это, он свихнулся. Я вручил Эдди свою визитную карточку и выдал обычную речь, что он может позвонить мне, если что-нибудь вспомнит. Эдди пожал плечами, сунул визитку в карман рубашки и закурил очередную сигарету. Я был не в счет: сделку он заключил с Коннором. Эдди было пошел к дому, но остановился. "Я здесь с одной рыжухой, очень интересной", сказал он. "После вечеринки я поеду в свой дом на холмах. Если понадоблюсь, то я там. Спокойной ночи, капитан. Спокойной ночи, лейтенант." "Спокойной ночи, Эдди." Мы направились вниз по ступенькам. x x x "Надеюсь, вы понимаете, что делаете", сказал я. "Именно так", ответил Коннор. "Потому что мне он кажется чертовски виновным." "Может быть." "Если интересуетесь моим мнением, то лучше бы взять его. Безопаснее." "Может быть." "Хотите, вернемся и заберем его?" Он покачал головой: "Нет. Мое даи рокки говорит нет." Я знал эти слова, они означали -- шестое чувство. Японцы сильны на интуицию. Я сказал: "Ладно, хорошо, надеюсь, вы правы." Мы продолжали спускаться по ступенькам в темноте. "Во всяком случае", сказал Коннор, "я его должник." "В чем именно?" "Было время, несколько лет назад, когда мне понадобилась кое-какая информация. Помнишь дело с отравлением рыбой фугу? Ну, в общем, никто из японской общины не хотел откровенничать со мной. Как каменная стена. А мне надо было знать. Это было... ну, важно. И Эдди мне рассказал. Ему было страшно это делать и он не хотел, чтобы об этом кто-либо знал. Но он это сделал. Наверное, я обязан ему собственной жизнью." Мы дошли по ступенькам до конца. "И он вам об этом напомнил?" "Он никогда об этом не напомнит. Это мое дело -- помнить." Я сказал: "Прекрасно, капитан. Все эти обязательства прекрасны и благородны. И я полностью стою за межрасовую гармонию. Но тем не менее, он, возможно, убил ее, украл ленты и вычистил квартиру. Эдди Сакамура кажется мне спущенным мячом. Он ведет себя как подозреваемый. А мы просто-напросто уходим. Позволяя ему гулять." "Верно." Мы продолжали идти. Я размышлял и все более тревожился. Я сказал: "Знаете, а ведь официально -- это мое расследование." "Официально - это расследование Грэма." "Ладно, окей. Но мы будем выглядеть глупо, если обернется, что это сделал все-таки он." Коннор вздохнул, словно теряя терпение. "Окей. Давай пройдемся по цепочке того, что ты думаешь могло случиться. Допустим, Эдди убил девушку, правильно?" "Правильно." "Он мог бы видеться с ней в любое время, но тем не менее решил трахнуть ее на столе заседаний, а потом ее убил. Потом спустился в вестибюль и притворился сотрудником Накамото -- хотя самое последнее дело: представить Эдди Сакамура в роли сотрудника. Но предположим, что это сошло. Он ухитрился отпустить охранника и забрал ленты. Он ушел именно тогда, когда появился Филипс. Потом он поехал в квартиру Черил, чтобы все вычистить, но при этом зачем-то засунул собственные снимки в зеркало Черил. Потом он отправился в "Бора-Бора" и сказал всем, что едет на вечеринку в Голливуд. Где мы его и нашли в зале без мебели, спокойно болтающего с рыжухой. Вечер кажется тебе именно таким?" Я не ответил. Когда он все так изложил, смысла оказалось маловато. С другой стороны... "Я просто надеюсь, что он этого не делал." "Я тоже надеюсь." Мы спустились на уровень улицы. Служитель побежал, чтобы подогнать нашу машину. "Знаете", сказал я, "он так грубо рассказывал всякое, вроде надевания пакета на голову, это просто отвратительно." "Ну, это ничего на значит", возразил Коннор. "Вспомни-ка, Япония не приняла ни Фрейда, ни христианства. Они не испытывают ни вины, ни смущения по поводу секса. Никаких проблем с гомосексуальностью, никаких проблем с причудливым сексом. Всего лишь проза жизни. Некоторым нравится так, некоторым -- иначе, наплевать. Японцы не могут понять, почему мы так озабочены честной телесной функцией. Им кажется, что на почве секса мы слегка сдвинуты. И у них есть основания так думать." Коннор посмотрел на часы. Подкатила машина охраны. Высунулся человек в форме. "Эй, ребята, есть ли проблемы на вечеринке там, наверху?" "Вроде каких?" "Пара типов устроила драку. Что там за драка? Нам сообщили по телефону." "Не знаю", сказал Коннор. "Наверное, лучше подняться и проверить." Охранник выбрался из машины, подобрал здоровенное брюхо и пошел вверх по ступенькам. Коннор оглянулся на высокие стены. "Знаешь, что у нас сейчас частной охраны больше, чем полиции? Все строят стены и нанимают охранников. А в Японии можно в полночь прогуляться в парке, посидеть там на скамейке, и ничего с тобой не случится. Ты в полной безопасности -- и днем, и ночью. Можешь ходить куда угодно. Тебя не ограбят, не побьют и не убьют. Не надо вечно оглядываться, не надо ни о чем тревожиться. Не нужны ни стены, ни телохранители. Твоя безопасность -- это безопасность всего общества. Ты свободен. Это чудесное ощущение. Здесь нам всем надо запираться. Запри дверь. Запри машину. Люди проводят всю жизнь взаперти, как в тюрьме. Это безумие. Это угнетает. Однако американцы уже очень давно забыли, что это такое -- чувствовать подлинную безопасность. Где угодно. Ну, вот и наша машина. Поехали в отделение." Мы покатили вниз по улице, когда позвонила операторша штаб-квартиры даунтауна. "Лейтенант Смит", сказала она, "мы получили запрос на специальную службу." "Я ужасно занят", ответил я. "Это нельзя отложить?" "Лейтенант Смит, патрульные офицеры требуют специальную службу для важняка в девятнадцатом районе." Проблемы была с важным визитером. "Понял", сказал я, "но я уже выехал на другое дело. Отдайте это запасному." "Но дело на шоссе к бульвару Сансет", сказала она. "Разве вы не находитесь рядом с..." "Хорошо", сказал я. Теперь я понял, почему она столь настойчива. Вызов с места, которое всего в нескольких блоках отсюда. "Окей", сказал я. "А в чем проблема?" "Важняк ВНВ, уровень G плюс один. Фамилия -- Роу." "Окей", сказал я, "мы едем." Я положил трубку и развернул машину. "Интересно", сказал Коннор. "Уровень G плюс один -- это американское правительство?" "Да", ответил я. "Значит, это сенатор Роу?" "Похоже на то", ответил я. "Вождение в нетрезвом виде." ( Черный Линкольн-седан стоял на лужайке дома на Сансет-Плаза Драйв. Две черно-белые машины полиции приткнулись на обочине, сверкая красными мигалками. Выше них на лужайке возле Линкольна стояло с полдюжины людей. Мужчина в купальном халате скрестил руки на груди. Пара девушек в коротких, сверкающих блестками платьях, очень красивый светловолосый мужчина под сорок в такседо, и молодой человек в голубом костюме, в котором я сразу узнал помощника, вошедшего в лифт вместе с сенатором Роу. Патрульный вытащил видеокамеру и ярко освещал сенатора Роу. Тот прислонился к передней решетке Линкольна и закрывал лицо руками от света. Когда подошли мы с Коннором, он громко ругался. Человек в купальном халате подошел к нам и сказал: "Я хочу знать, кто за это заплатит?" "Подождите минуту, сэр." Я продолжал идти. "Он не может так вот просто испортить мне лужайку. За нее должно быть заплачено." "Просто дайте мне минуту, сэр." "До ужаса напугал мою жену, а у нее рак." Я сказал: "Сэр, пожалуйста, дайте мне минуту, а потом я поговорю с вами." "Рак уха", сказал он со значением. "Уха." "Да, сэр. Хорошо, сэр." Я продолжал идти к Линкольну и к яркому свету. Когда я проходил мимо помощника, он выскочил передо мной на ступеньку и сказал: "Я могу вам все объяснить, детектив." Ему было около тридцати, он обладал вкрадчивыми манерами работника аппарата конгресса. "Я уверен, что смогу все уладить." "Минуточку", сказал я, "позвольте мне прежде поговорить с сенатором." "Сенатор чувствует себя неважно", сказал помощник. "Он очень устал." Он шагнул и встал передо мной. Я просто его обошел. Он заторопился вдогонку. "Обычный временной лаг, в этом вся проблема. У сенатора временной лаг." "Мне надо с ним поговорить", сказал я, шагая в пятно яркого света. Роу все еще закрывал лицо руками. Я спросил его: "Сенатор Роу?" "Ради бога, выключите эту поганую штуку", пробормотал Роу. Он был тяжко пьян, язык его так заплетался, что его трудно было понять. "Сенатор Роу", сказал я, "боюсь, что мне надо в