ора, однако сенатор Доулинг сказал, что Мортон "в последнее время стал несколько фанатичнее относительно Японии, что, вероятно, указывает на напряжение, в котором он находился. Похоже, Джон не думал, что далее возможно какое-то сосуществование с Японией, и, конечно, все мы сознаем, что какого-то взаимопонимания нам надо достичь. Наши страны ныне слишком связаны. К несчастью, никто из нас не осознавал, под каким напряжением он на самом деле находился. Джон Мортон был скрытным человеком." Я следил, как скалы в садике становятся золотыми, потом красными. Монах-дзен, американец по имени Билл Харрис, подошел и спросил, не хочу ли я чаю, или, может быть, коки. Я ответил, нет. Он ушел. Заглянув внутрь, я увидел мерцающий голубой свет экрана. Коннора видно не было. Я снова повернулся к скалам садика. Первый выстрел не убил сенатора Мортона. Когда мы пинком вышибли дверь ванной комнаты, он стоял, пошатываясь, и кровь текла у него по шее. Коннор крикнул: "Не надо!", но Мортон сунул револьвер в рот и выстрелил снова. Вторая пуля оказалась смертельной. Револьвер выпрыгнул из его рук и завертелся на кафельном полу ванной комнаты. Он остановился у моих туфель. На стенах масса крови. Люди начали пронзительно кричать. Я повернулся и в дверном проеме увидел гримершу, которая прижимала руки к лицу и вопила во все горло. Когда появились медики, вначале им пришлось успокаивать ее. Коннор и я оставались на месте, пока из дивизиона не прислали Боба Каплана и Тони Марша. Их назначили детективами по этому делу, и мы были вольны уходить. Я сказал Бобу, что мы дадим показания, когда он захочет, и мы ушли. Я обратил внимание, что Ишигуро уже ушел, И Эдди Сакамура тоже. Это обеспокоило Коннора. "Чертов Эдди", сказал он. "Куда он делся?" "Бог его знает", ответил я. "У Эдди проблема", сказал Коннор. "Какая проблема?" "Ты не заметил, как он вел себя с Ишигуро? Он был слишком самоуверен", сказал Коннор. "Чересчур самоуверен. Он должен бояться, а не боится." Я пожал плечами. "Вы же сами говорили, что Эдди чокнутый. Кто знает, почему он делает то, что делает?" Я устал от этого дела и устал от бесконечный японских нюансов Коннора. Я сказал, что думаю -- Эдди, вероятно, вернется в Японию. Или, как он говорил раньше, уедет в Мексику. "Надеюсь, что ты прав", сказал Коннор. Мы пошли к заднему выходу с телестанции. Коннор сказал, что хочет скрыться, прежде чем появится пресса. Мы сели в свою машину и поехали. Он показывал дорогу в центр-дзен. И с тех пор мы находимся здесь. Я позвонил Лорен, но в офисе ее не было. Я позвонил в лабораторию Терезе, но линия была занята. Я позвонил домой, и Элен сказала, что с Мишель все прекрасно, а все репортеры ушли. Она спросила, не хочу ли я, чтобы она осталась и накормила Мишель обедом. Я ответил утвердительно и сказал, что, может быть, вернусь домой поздно. А потом весь следующий час я смотрел телевизор. Пока не расхотел его больше смотреть. x x x Было почти темно. Песок стал пурпурно-серым. Я закостенел от долгого сидения на одном месте, становилось прохладно. Включился мой пейджер. Сообщение из дивизиона. А, может, от Терезы. Я встал и вошел внутрь. На экране телевизора сенатор Стивен Роу выражал соболезнование опечаленной семье и говорил о том, что сенатор Мортон был в состоянии сильного стресса. Сенатор Роу говорил, что заявка Акаи не отозвана. Продажа, насколько известно Роу, состоится, и теперь не будет какой-либо серьезной оппозиции. "Хм-м", сказал Коннор. "Продажа возобновилась?", спросил я. "Похоже, она и не отменялась." Коннор явно был встревожен. "Вы не одобряете продажу?" "Я тревожусь по поводу Эдди. Он так петушился. Вопрос в том, что теперь будет делать Ишигуро?" "Какая разница?" Я устал. Девушка мертва, Мортон мертв и продажа состоится. Коннор покачал головой. "Вспомни-ка, что на кону", сказал он. "Ставки громадны. Ишигуро обеспокоен не подлым мелким убийством или даже стратегической покупкой какой-то высокотехнологичной компании. Ишигуро обеспокоен репутацией Накамото в Америке. У корпорации Накамото громадное присутствие в Америке и она хочет, чтобы это присутствие было еще громаднее. А Эдди может повредить ее репутации." "Как?" Он покачал головой. "Я не знаю в точности." Мой пейджер снова включился. Я позвонил. Это был Фрэнк Эллис, дежурный офицер в штабквартире дивизиона на сегодняшний вечер. "Эй, Пит", сказал он. "Мы получили вызов для специальной службы. Сержант Мэтловски звонит снизу со стоянки задержанных машин. Он просит помощи в языке." "Что еще там?", спросил я. "Говорит, что у него там пять японцев, требующих позволения осмотреть разбитый автомобиль." Я нахмурился. "Какой автомобиль?" "Да какой-то Феррари. Преследование на большой скорости. По-видимому, здорово побитый: от удара развалился, а потом загорелся. Сегодня утром тело вырезали автогеном. Но японцы все таки настаивают на инспекции машины. Мэтловски из бумаг не может понять, позволено на нее кому-то смотреть или нет. И он не понимает по-японски. Один японец заявляет, что он родственник погибшего. В общем, не хочешь ли ты пойти туда и все уладить?" Я вздохнул. "Разве я сегодня на вызовах? Я уже был вчера ночью." "Ну, в общем, на посту все-таки ты. Ты, кажется, поменялся сменами с Алленом." Я смутно припомнил. Я действительно поменялся сменами с Джимом Алленом, чтобы он смог сводить своего парнишку на хоккей. Я договаривался неделю назад, но это казалось вестью из моего далекого прошлого. "Окей", сказал я, "улажу." Я пошел к Коннору сказать, что уезжаю. Он выслушал историю и вдруг вскочил на ноги: "Конечно! Конечно! О чем я думал! Черт побери!" Он шлепнул кулаком по ладони. "Поехали, кохай." "Мы едем на стоянку?" "На стоянку? Ни в коем случае!" "Тогда куда же мы едем?" "О черт побери, какой я дурак!", сказал он, уже направляясь к машине. Я заторопился за ним. x x x Как только я остановился перед домом Эдди Сакамуры, Коннор выпрыгнул из машины и понесся вверх по ступенькам. Я запарковался и побежал за ним. Небо было глубокого синего цвета. Стояла почти ночь. Коннор перепрыгивал через ступеньку. "Я виноват", сказал он. "Надо было догадаться раньше. Мне следовало понять, что это означает." "Что что означает?", спросил я. На самом верху лестницы я слегка запыхался. Коннор рывком открыл дверь. Мы вбежали внутрь. В гостиной все было в точности так, как я видел ее в последний раз, когда днем стоял здесь и разговаривал с Грэмом. Коннор быстро пробежался по комнатам. В спальне лежал открытый чемодан. Пиджаки от Армани и Библос валялись на постели, ожидая упаковки. "Идиот-недомерок", сказал Коннор. "Ему вообще не следовало возвращаться сюда." Снаружи светились огни плавательного бассейна. По потолку ходила зеленая световая рябь. Коннор направился наружу. x x x Тело плавало в воде лицом вниз, темным силуэтом выделяясь в центре светящегося зеленоватого прямоугольника. Коннор взял шест и подтолкнул Эдди к дальнему краю. Мы вытащили его на бетонный бордюр. Тело было синим и холодным, уже начиная коченеть. Никаких следов насилия видно не было. "Они позаботились об этом", сказал Коннор. "О чем?" "Чтобы ничего видно не было. Но я уверен, мы найдем доказательства." Он достал маленький фонарик и посветил в рот Эдди. Потом проверил его соски и гениталии. "Так и есть. Вот, видишь ряды красных точек? Здесь, здесь и здесь, на боковой поверхности бедра..." "Защелки-крокодилы?" "Да. Для электрошоковой катушки. Черт побери!", сказал Коннор. "Почему он мне не сказал? Все это время, пока мы ехали от тебя на телестанцию, чтобы увидеться с сенатором. Тогда он мог бы хоть что-то сказать. Он мог бы сказать мне правду." "О чем?" Коннор не ответил. Он погрузился в собственные мысли. Потом вздохнул. "Знаешь, в конце концов мы все-таки просто гайджины. Чужаки. Даже в его отчаянном положении мы исключаемся. И в любом случае, он не сказал бы нам, потому что..." Он замолк. И уставился на труп. Потом снова столкнул тело в воду. Оно медленно поплыло. "Пусть кто-то другой заполняет бумаги", сказал Коннор, вставая на ноги. "Нам нет нужды оказаться теми, кто нашел тело. Это не важно." Он смотрел, как Эдди дрейфует к центру бассейна. Голова слегка опущена в воду, пятки торчат на поверхности. "Он мне нравился", сказал Коннор. "Он оказывал мне услуги. Я даже встречался с его семьей, когда был в Японии. С кем-то из мужчин его семьи, не с отцом." Он смотрел, как тело медленно кружится в воде. "Эдди был окей, и теперь я хочу знать." Я стоял в замешательстве, не имея понятия, о чем он говорит, и не думая, что мне надо как-то реагировать на его слова. Коннор был в гневе. "Пошли", сказал он наконец. "Нам надо пошевеливаться. У нас есть лишь пара возможностей. Мы снова плетемся за событиями. Но даже если это будет последнее, что мне удастся сделать, я хочу взять этого сукина сына." "Какого сукина сына?" "Ишигуро." ( Мы ехали, возвращаясь в мою квартиру. "Отдохни эту ночь", сказал он. "Я поеду с вами", возразил я. "Нет, кохай, я сделаю это один. Лучше, если ты не узнаешь." "Не узнаю что?", спросил я. Мы препирались так некоторое время. Он не хотел объяснять. Наконец, он сказал: "Прошлой ночью Танака приходил к Эдди, потому что у Эдди была лента, предположительно, оригинал." "Верно..." "И Танака хотел забрать ее. Вот о чем они спорили. Когда заявились вы с Грэмом и все пошло к чертям, Эдди сказал Танаке, что лента лежит в Феррари. Поэтому Танака и бросился туда, а увидев полицию, запаниковал и угнал машину." "Верно." "Мне казалось, что лента погибла при аварии и пожаре." "Да." "Но, очевидно, она не погибла. Потому что Эдди не посмел бы так петушиться с Ишигуро, если бы не владел лентой. Лента была его волшебным ключиком и он это понимал. Но, очевидно, он не понял, каким безжалостным может быть Ишигуро." "Его пытали из-за ленты?" "Да. Но, должно быть, Эдди их удивил. Он им ничего не сказал." "Откуда вы знаете?" "Потому что", сказал Коннор, "среди ночи не появились бы пятеро японцев с требованием осмотреть останки Феррари." "Поэтому они все еще ищут ленту?" "Да. Или свидетельство о гибели ленты. В настоящее время они могут даже не знать, сколько же точно лент пропало." Я обдумал сказанное. "Что вы намерены делать?", спросил я. "Найти ленту", ответил Коннор. "потому что в ней вся суть. Из-за этой ленты гибнут люди. Если мы сможем отыскать оригинал..." Он покачал головой. "Я суну Ишигуро глубоко в дерьмо. Где он по существу и должен находиться." Я подкатил к собственному дому. Как сказала Элен, все репортеры ушли. На улице было пустынно и темно. "Я все-таки хочу поехать с вами", сказал я. Коннор покачал головой. "Я в бессрочном отпуске", сказал он. "А ты нет. Тебе еще надо думать о своей пенсии. И тебе не следует в точности знать, чем я стану заниматься сегодняшней ночью." "Могу догадаться", сказал я. "Вы намереваетесь пройтись по следам Эдди, начиная с прошлой ночи. Эдди ушел из дома и поехал ночевать к рыжей. Может, он был где-то еще..." "Слушай", сказал Коннор, "давай больше не будем терять время, кохай. У меня есть несколько контактов и несколько человек, на которых я могу опереться. Полностью на них положиться. Если я тебе буду нужен, можешь позвонить мне по телефону в машине. Но не звони, пока я тебе всерьез не понадоблюсь. Потому что я буду занят." "Но..." "Не надо, кохай. Вылезай из машины. Проведи приятный вечерочек со своей дочкой. Ты хорошо поработал, но теперь твоя работа закончена." В конце концов я выбрался из машины. "Сайонара", сказал Коннор, иронически махая рукой. И укатил. x x x "Папка! Папка!" Она бежала ко мне, расставив руки. "Возьми меня, папка!" Я поднял ее: "Привет, Шелли!" "Папка, я могу посмотреть "Спящую красавицу"?" "Ну, не знаю... Ты уже пообедала?" "Съела две сосиски и мороженое", ответила Элен. Она в кухне мыла посуду. "Хо-хо", сказал я, "мне казалось, мы договорились перестать кормить ее дурацкой едой." "Ну, это все, что она согласилась съесть", раздраженно проворчала Элен. Конец долгого дня, проведенного с двухлетним ребенком. "Папка, я могу посмотреть "Спящую красавицу"?" "Подожди минутку, Шелли, я поговорю с Элен." "Я попробовала дать ей этот суп", сказал Элен, "а она даже не притронулась. Она хотела сосиску." "Папка, я могу посмотреть канал Диснея?" "Мишель", сказал я. Элен сказала: "Поэтому я подумала, лучше, чтобы она хоть что-то съела. Мне кажется, она вымоталась. Понимаете, репортеры и все такое. Сильно перевозбудилась." "Папка? Можно "Спящую красавицу"?" Она крутилась у меня на руках и шлепала по лицу, чтобы привлечь к себе внимание. "Хорошо, Шел." "Сейчас, папка?" "Окей." Я поставил ее на пол. Она побежала в гостиную и включила телевизор, не глядя нажимая кнопки ручного пульта управления. "Мне кажется, она слишком много смотрит телевизор." "Да все они так", ответила Элен, пожимая плечами. "Ну, папка, давай!" Я пошел в гостиную и вставил кассету. Потом прокрутил вперед до титров и пустил ленту. "Не эту часть", нетерпеливо сказала она. Поэтому я быстро перемотал вперед к началу действия. Словно листал страницы в книге. "Эту, эту часть!", сказала она, дергая меня за рукав. Я переключил ленты на нормальную скорость. Мишель уселась в кресло и начала сосать большой палец. Потом вытащила палец изо рта и похлопала рукой рядом с собой. "Сюда, папка!", сказала она. Она хотела, чтобы я посидел с нею. Я вздохнул и огляделся в комнате. Полный кавардак. Фломастеры и книжки-раскраски разбросаны по полу. И громадная ветряная мельница из конструктора "Тинкертой". "Я только приберусь", сказал я, "а потом сяду с тобой." Она снова сунула палец в рот и повернулась к экрану. Внимание ее полностью переключилось туда. Я собрал фломастеры и сложил их в картонную коробку. Собрал книжки-раскраски и поставил их на полку. Я вдруг устал и сел на минутку на пол рядом с Мишель. На экране три феи -- красная, зеленая и голубая -- влетали в тронный зал замка. "Это Распогодка", объяснила Мишель, "она голубая." Из кухни Элен спросила: "Я приготовлю вам сэндвич, лейтенант?" "Было бы просто великолепно", отозвался я и обнаружил, что хочу просто сидеть здесь и быть рядом со своей дочерью. Мне хотелось забыть обо всем, по крайней мере ненадолго. Я чувствовал благодарность, что Коннор меня высадил. Я молчал и тупо смотрел телевизор. Элен принесла сэндвич с латуком, салями и горчицей. Оказывается, я проголодался. Элен взглянула на экран, покачала головой и вернулась на кухню. Я ел свой сэндвич и Мишель тоже откусила несколько кусочков. Ей нравилось салями. Я подумал было, какие там добавки, но решил, что не хуже, чем в сосисках. После сэндвича я почувствовал себя несколько лучше. Я поднялся, чтобы закончить приборку в комнате. Я поднял ветряную мельницу, сделанную из конструктора "Тинкертой" и начал разбирать ее, складывая части снова в картонную трубу. Мишель вдруг сказала страдальчески голосом: "Нет! Нет!" я подумал, что она не хочет, чтобы я разбирал ветряную мельницу, однако дело было не в этом. Она закрыла ладошками глаза. Ей просто не хотелось смотреть на злую колдунью. Я пропустил колдунью, прокрутив вперед ленту, и она снова успокоилась. Я разобрал ветряную мельницу и сложил все части в трубчатый контейнер. Потом закрыл трубу металлической крышкой и положил ее на нижнюю книжную полку, где она всегда лежала. Приходилось держать игрушки пониже, чтобы Мишель могла доставать их сама. Труба упала с полки на ковер. Я поднял ее. Что-то лежало на полке -- небольшой серый прямоугольник. Я сразу понял, что это такое. Это была восьмимиллиметровая видеокассета с японской надписью на ярлычке. ( Элен спросила: "Лейтенант, вам еще что-нибудь надо?" Она была уже в плаще, собираясь уходить. "Подождите минуту", сказал я. Я подошел к телефону, набрал коммутатор департамента и попросил соединить меня с Коннором в моей машине. Я нетерпеливо ждал соединения. Элен смотрела на меня. "Всего лишь минуточку, Элен", сказал я. На экране принц под щебетание птиц дуэтом пел со Спящей красавицей. Мишель сосала палец. Операторша сказала: "Извините, но машина не отвечает." "Окей", сказал я. "Для капитана Коннора у вас есть номер форвард-связи?" Пауза: "В активном расписании его нет." "Я знаю. Но он сам оставил номер?" "У меня здесь ничего нет, лейтенант." "Мне надо поговорить с ним." "Подождите минуту." Она переключилась на другой разговор. Я чертыхнулся. Элен стояла у входной двери. Дожидалась ответа, чтобы наконец уйти. Операторша вернулась на линию: "Лейтенант? Капитан Эллис говорит, что капитан Коннор ушел." "Ушел?" "Он был здесь недавно, но сейчас ушел." "Вы хотите сказать, что он был в даунтауне?" "Да, но уже ушел. Извините, но у меня нет его номера." Я положил трубку. Какого черта Коннор делал в даунтауне? Элен все переминалась у входной двери: "Лейтенант?" Я сказал: "Подождите еще секунду, Элен." "Лейтенант, мне надо..." "Я сказал, подождите." Я начал расхаживать по комнате. Я не знал, что делать. Меня вдруг охватил страх. Из-за этой ленты они убили Эдди. И они не станут колебаться убить кого-то еще. Я взглянул на свою дочь, которая смотрела телевизор с пальцем во рту, и спросил Элен: "Где ваша машина?" "В гараже." "Окей. Слушайте, я хочу, чтобы вы взяли Мишель и вместе с ней уехали..." Зазвонил телефон. Я схватил трубку, надеясь, что это Коннор: "Алло!" "Моши-моши. Коннор-сан десу-ка?" "Его здесь нет", ответил я. Как только эти слова сорвались с моего языка, я проклял себя. Но было поздно, птичка улетела. "Очень хорошо, лейтенант", произнес голос с сильным акцентом. "Вы знаете, чего мы хотим, не так ли?" Я ответил: "Я не понимаю, о чем вы говорите." "Мне кажется, вы хорошо понимаете, лейтенант." Я слышал слабое шипение на линии. Звонили из автомобильного телефона. Они могли находиться где угодно. Могли быть и прямо снаружи. Черт! Я спросил: "Кто говорит?" Но услышал только сигнал отбоя. Элен спросила: "Что происходит, лейтенант?" Я подбежал к окну. И увидел три машины, стоявшие внизу на улице. Из них вылезли пять человек -- темные силуэты в ночи. ( Я пытался остаться спокойным. "Элен", сказал я, "я хочу, чтобы вы взяли Мишель и пошли в мою спальню. Заберитесь под кровать. Я хочу, чтобы вы оставались там и вели себя очень тихо, что бы ни происходило. Вы меня поняли?" "Не хочу, папка!" "Выполняйте немедленно, Элен!" "Нет, папка! Я хочу смотреть "Спящую красавицу"!" "Ты посмотришь ее потом." Я достал пистолет и проверил обойму. Глаза Элен расширились. Она взяла Мишель на руки: "Пойдем, малышка." Мишель извивалась у нее на руках, громко протестуя: "Нет, папка!" "Мишель!" Она замолчала, пораженная моим тоном. Элен унесла ее в спальню. Я зарядил еще одну обойму и положил ее в карман пиджака. Я выключил свет в спальне и в комнате Мишель. Взглянул на ее кроватку и на покрывало с вышитыми на нем слониками. Выключил свет в кухне. Потом вернулся в гостиную. Телевизор продолжал работать. Злая ведьма приказывала своему ворону отыскать Спящую красавицу. "Ты моя последняя надежда. Не подведи меня", сказала она птице. Ворон улетел. Я ходил по комнате, пригибаясь, и двинулся к входной двери. Телефон снова зазвонил. Я подкрался к нему, чтобы ответить. "Алло?" "Кохай." Это был голос Коннора. Я слышал шипение статики автомобильного генератора. Я спросил: "Где вы?" "Лента у тебя?" "Да, лента у меня. Где вы?" "В аэропорту." "Хорошо, двигайте сюда. Немедленно. И вызовите подмогу! Боже мой!" Я услышал звуки на площадке перед моей дверью -- мягкие звуки шагов. Я положил трубку. И вспотел. Боже. Если Коннор еще в аэропорту, чтобы добраться до меня ему потребуется двадцать минут. А может, и больше. Может, и больше. Мне придется справиться самому. Я следил за дверью, напряженно вслушиваясь. Но больше ничего на площадке снаружи не слышал. Я услышал, как в спальне дочь громко говорит: "Хочу смотреть "Спящую красавицу". И хочу к папке!" Я услышал, как Элен что-то шепчет ей. Мишель захныкала. Потом наступила тишина. Телефон снова зазвонил. "Лейтенант", произнес тот же голос с сильным акцентом, "нет необходимости тянуть время." Боже мой, они подслушивают телефоны в машинах! "Мы не хотим причинять вам вред, лейтенант. Мы хотим только одного. Будьте так любезны, принесите нам ленту." "У меня нет ленты", сказал я. "Мы знаем, что есть." Я сказал: "Хорошо, вы ее получите." "Хорошо. Так будет лучше для всех." Я понял, что оставлен сам на себя. Я старался соображать быстрее. Единственная идея была такой: увести их отсюда, увести их от моей дочери. "Но не здесь", сказал я. Во входную дверь постучали: быстро и настойчиво. Черт! Я чувствовал, что события сгущаются вокруг меня. Все происходило слишком быстро. Я пригнулся к полу, сняв телефон с полки. Пытаясь оставаться ниже уровня окон. Стук повторился. Я сказал в трубку: "Вы можете получить ленту. Но вначале отзовите своих парней." "Повторите помедленнее, пожалуйста." Боже мой, еще и проблемы языка, твою мать! "Отзовите своих людей. Выведите их на улицу. Я хочу их видеть." "Лейтенант, вы должны отдать нам ленту." "Знаю", сказал я. "Я отдам ее вам." Говоря, я не сводил глаз с двери. Я видел, как поворачивается ручка. Кто-то пробовал открыть входную дверь -- медленно и тихо. Потом ручку отпустили. Что-то белое проскользнуло под дверь. Карточка-визитка. "Лейтенант, послушайте нас, пожалуйста." Я подкрался беззвучно и схватил карточку. Не ней было написано: "Джонатан Коннор, капитан, Департамент Полиции Лос Анджелеса" Потом снаружи послышался шепот. "Кохай." Я понял, что это была хитрость. Коннор сказал, что находится в аэропорту, но это была военная хитрость... "Наверное, я могу оказать помощь, кохай." Эти слова он уже произносил раньше, в самом начале дня. Услышав их я смутился. "Открой же эту чертову дверь, кохай." Это был Коннор. Я подобрался и открыл дверь. Он, пригибаясь, проскользнул в комнату. Он тащил за собой что-то голубое: жилет из кевлара. Я сказал: "Мне показалось, что вы..." Он покачал головой и прошептал: "Я понял, что ленты должны быть здесь. Больше негде. Я ждал в машине на аллее за домом. Сколько их там?" "Кажется, пятеро. Может, больше." Он кивнул. Голос с акцентом сказал в трубке: "Лейтенант? Где вы там, лейтенант?" Я повернул трубку так, чтобы Коннор слышал, что говорят. "Я здесь", сказал я. От телевизора неслась громкая кудахтающая болтовня злой колдуньи. "Лейтенант, я слышу, что там кто-то есть с вами." "Это только "Спящая красавица"." "Что? Какая красавица?", озадаченно спросил голос. "Что такое?" "Это телевизор", сказал я, "те-ле-ви-зор." Теперь уже я слышал шептание на другом конце линии. По улице промчалась машина. Это напомнило мне, что снаружи люди стоят на виду. Стоят на жилой улице с многоэтажками по обоим сторонам. Масса окон. В любой момент могут выглянуть люди. Или пройти мимо. Нападавшим надо пошевеливаться. Наверное, они уже начали... Коннор подергал меня за пиджак, сигналя, что пора раздеваться. Я выпутывался из пиджака и одновременно говорил в трубку. "Хорошо", сказал я. "Но вначале отзовите своих людей." "Что-что?" Коннор показал кулак. Скорчил страшную рожу. Он хотел, чтобы я прикинулся разгневанным. Прикрыв трубку рукой, он прошептал мне в ухо по-японски. "Йоку кике!", повторил я. На другом конце удивленно хрюкнули. "Вакатта. Люди уходят. Теперь выходите вы, лейтенант." "Окей", сказал я, "выхожу." x x x Коннор прошептал: "Тридцать секунд", и выскользнул во входную дверь. Я все еще застегивал рубашку поверх жилета. Кевлар был неуклюжий и жаркий. Я немедленно начал потеть. Я выждал тридцать секунд, глядя для верности на свои часы. Внимательно следя за стрелкой. А потом отправился наружу. x x x В коридоре свет кто-то выключил и я запнулся о тело. Поднявшись на ноги, я глянул в маленькое азиатское лицо. Почти мальчик, на удивление молод. Подросток, можно сказать. Он был без сознания и дышал очень слабо. Я медленно пошел вниз по ступеням. На площадке второго этажа никого не было. Я продолжал спускаться. За одной из дверей второго этажа я услышал сладкий смех по телевизору. Голос сказал: "Так расскажите же нам, что вы делали на этом первом свидании?" Я дошел до первого этажа. Передняя дверь вестибюля была стеклянной. Я выглянул наружу и увидел только стоящие машины и живую изгородь -- небольшой кусочек лужайки перед зданием. Люди и их машины находились где-то слева. Я выждал. Сделал вздох. Сердце колотилось. Я не хотел туда выходить, но думал только о том, как отвести их подальше от моей дочери. Я шагнул в ночь. Воздух холодил мой вспотевшее лицо и шею. Я сделал два шага вперед. Теперь я увидел людей. Они стояли примерно в десяти метрах рядом с машинами. Я насчитал четырех. Один из них помахал мне, подзывая ближе. Я колебался. Где же остальные? Я никого не видел, кроме людей у машин. Они снова замахали, подзывая меня. Я пошел к ним, когда внезапный тяжелый удар сзади бросил меня лицом в мокрую траву. Только через секунду я понял, что случилось. Мне выстрелили в спину. А потом все вокруг меня взорвалось пальбой. Из автоматического оружия. Улица освещалась оружейным огнем, словно молниями. Звуки эхом отдавались от многоэтажек по обеим сторонам улицы. Звенело разбивающееся стекло. Я слышал, как вокруг кричали люди. Огонь усилился. Я услышал звук зажигания, машины заревели мимо меня вниз по улице. Почти сразу послышался вой полицейских сирен, визг шин и засверкали вспышки мигалок. Я оставался там, где был, лицом в траве. Мне казалось, что я лежу уже час. Потом я понял, что теперь все крики вокруг были по-английски. Наконец, кто-то подошел, согнулся надо мной и сказал: "Не шевелись, лейтенант. Позволь мне вначале взглянуть." Я узнал голос Коннора. Он рукой пощупал мою спину. Потом спросил: "Ты можешь повернуться, лейтенант?" Я повернулся. Стоя в жестком свете прожекторов, Коннор смотрел вниз на меня. "Не пробило", сказал он. "Но завтра у тебя будет зверски болеть спина." Он помог мне встать на ноги. Я оглянулся посмотреть на человека, который стрелял в меня. Но там уже никого не было: только несколько пустых гильз поблескивали тускло-желтым в зеленой траве перед входной дверью. День третий ( Заголовок гласил: "Насилие банды вьетнамцев в Вест-Сайде". В заметке говорилось, что Питер Смит, офицер специальной службы ДПЛА, оказался жертвой злобного нападения банды из округа Ориндж, известной под именем Суки-Убийцы. В лейтенанта Смита выстрелили дважды, прежде чем на сцене появилась полицейская подмога и рассеяла нападавших молодчиков. Двое бандитов в перестрелке убиты. Живым никого не захватили. Я читал газеты в ванне, отмачивая болевшую спину. По обе стороны хребта чернели два кровоподтека: громадные и безобразные. Было больно дышать. Я отослал Мишель побыть с недельку у моей матери в Сан-Диего, пока дела не придут в норму. Элен повезла ее вчера поздно ночью. Я продолжал читать. В заметке утверждалось, что Суки-Убийцы были членами той банды, которые неделей раньше подошли к двухлетнему черному мальчику Родни Ховарду и выстрелили ребенку в голову, когда он ездил на трехколесном велосипеде по лужайке перед своим домом в Инглвуде. По слухам данный инцидент являлся посвящением в банду и его бессмысленная злобность породила яростные споры, способен ли ДПЛА справиться с насилием бандитов в Южной Калифорнии. Снова у моей двери толклась масса репортеров, но я не хотел ни с кем говорить. Постоянно звонил телефон, однако я включил автоответчик. Я просто сидел в ванне и пытался решить, что делать. В разгар утра я позвонил Кену Шубику в "Таймс". "Я ждал, когда же ты объявишься", сказал он. "Ты, должно быть, рад." "Рад чему?" "Что остался в живых", сказал Кен. "Эти парни - убийцы." "Ты имеешь в виду вьетнамских ребят прошлой ночью?", спросил я. "Они говорили по-японски." "Нет." "Да, Кен." "Мы зря пустили эту заметку?" "Не совсем." "Тогда все объясняется", сказал он. "Что объясняется?" "Это заметка Крысы. А от Крысы сегодня сильно воняет. Поговаривают даже, что его увольняют. Никто не может вычислить, но что-то здесь произошло", сказал он. "Кого-то на самом верху редакции какой-то жук цапнул в задницу по поводу Японии. Во всяком случае мы начали серию исследований о японских корпорациях в Америке." "О, вот как!" "Конечно, этого не скажешь по сегодняшней газете. Ты смотрел раздел бизнеса?" "Нет, а что?" ""Дарли-Хиггинс" объявила о продаже "МайкроКон" корпорации "Акаи". На четвертой странице раздела бизнеса. Заметка в два сантиметра." "То есть?" "Большего не стоит, я полагаю. Просто очередная американская корпорация, проданная японцам. Я проверил. После 1987 года японцы купили сто восемьдесят американских компаний электроники и высокой технологии. Это больше не новость." "Но газета начала расследование?" "То самое слово. Будет не легко, потому что все эмоциональные индикаторы падают. Баланс торговли с Японией уменьшается. Конечно, он только кажется лучше, потому что сейчас они больше не экспортируют так много машин. Они делают их здесь. И кормят своей продукцией малых драконов, поэтому дефицит проявляется в их колонках, а не в японской. Они увеличили покупку апельсинов и строевого леса, чтобы дела выглядели получше. По сути, они относятся к нам, как к развивающейся стране. Они импортируют наше сырье. Но не покупают наши конечные товары. Говорят, что мы не делаем того, что им нужно." "Может, и не делаем, Кен." "Скажешь это судье." Он вздохнул. "Но я не знаю, чертыхнется ли публика. Вот в чем вопрос. Даже по поводу налогов." Я чувствовал себя слегка отупевшим. "Налогов?" "Мы готовим большую серию о налогах. Правительство наконец обратило внимание, что японские корпорации делают здесь тьму бизнеса, но платят мало налогов в Америке. Некоторые вообще не платят, что смешно. Они контролируют свои доходы, завышая цены на японские компоненты, которые импортируют на американские сборочные заводы. Это возмутительно, однако и прежде американское правительство никогда не действовало слишком быстро, чтобы наказать японцев. А японцы тратят полмиллиарда долларов в год в Вашингтоне, чтобы всех успокоить." "И вы хотите сделать статью о налогах?" "Ага. И присматриваемся к Накамото. Мои источники продолжают говорить, что Накамото стоит перед выдвижением обвинения в замораживании цен. Замораживание цен - так называется игра японских компаний. Я составил список тех, кто попадал под обвинения. Нинтендо в 1991 заморозила цены на игры. Мицубиси в том же году заморозила цены на телевизоры. Панасоник в 1989. Минольта в 1987, И ты понимаешь, что это лишь верхушка айсберга." "Тогда хорошо, что вы готовите статью", сказал я. Он кашлянул. "Ты хочешь записать? О вьетнамцах, которые говорили по-японски?" "Нет", сказал я. "Мы вместе во всем этом", сказал он. "Не думаю, что это кому-то поможет", сказал я. x x x Я был на ленче с Коннором в суши-баре в Калвер-сити. Когда мы подъехали, кто-то вешал на окно надпись "Закрыто". Увидев Коннора, он перевернул табличку на "Открыто". "Здесь меня знают", сказал Коннор. "Хотите сказать, вы им нравитесь?" "Это понять трудно." "Ценят в вас покупателя?" "Нет", сказал Коннор. "Наверное, Хироши предпочел бы закрыться. Для него не выгодно держать дело всего для двоих покупателей гайджинов. Но я хожу сюда часто. Он уважает человеческие отношения. По сути, это не имеет отношения к бизнесу или к симпатии." Мы вылезли из машины. "Американцы не понимают", сказал он. "Ибо японская система фундаментально отлична." "Ага, но мне кажется, что они начинают понимать", сказал я. И рассказал историю Кена Шубика о замораживании цен. Коннор вздохнул. "Дешевый выстрел - сказать, что японцы бесчестны. Они не таковы - просто они играют по другим правилам. До американцев это просто не доходит." "Это прекрасно", возразил я. "Однако, замораживание цен незаконно." "В Америке, да", сказал он. "Но это нормальная процедура в Японии. Запомни, кохай, правила фундаментально отличны. Тайные соглашения -- это их способ работы. Скандал с акциями Номура это показывает. Американцы морализируют по поводу тайных соглашений, вместо того, чтобы смотреть на это просто как на другой способ делать бизнес. Только и всего." Мы вошли в суши-бар. Масса поклонов и приветствий. Коннор поговорил по-японски и мы сели за стойку. Ничего не заказав. Я спросил: "Мы не будем заказывать?" "Нет", ответил Коннор. "Это было бы оскорбительно. Хироши сам решит за нас, что нам сегодня понравится." Поэтому мы просто сидели за стойкой и Хироши принес тарелки. Я смотрел, как он режет рыбу. Зазвонил телефон. Из дальнего конца бара кто-то сказал: "Коннор-сан, онна-но хито-га маттеру-то иттемашита-то." "Домо", ответил Коннор, кивая. Он повернулся ко мне и потащил из бара. "Оказывается, мы не хотим есть. Настало время нам пойти на следующую встречу. Ты захватил ленту?" "Да." "Хорошо." "Куда мы идем?" "Повидать твою подругу", ответил он. "Мисс Асакуму." ( Подпрыгивая на выбоинах фривея Санта Моника, мы направлялись в даунтаун. Послеполуденное небо было серым, казалось, что идет дождь. Спина болела. Коннор глядел в окно, что-то жужжа про себя. В суматохе я забыл о звонке Терезы прошлым вечером. Она сказала, что просмотрела последнюю часть ленты и думает, что имеется три пробела. "Вы говорили с ней?" "С Терезой? Коротко. Я дал ей несколько советов." "Прошлым вечером она сказала, что с лентой проблема." "Да? Мне она об этом не упомянула." Я чувствовал, что он не говорит мне всю правду, но спина болезненно пульсировала и у меня не было настроения давить на него. Временами я думал, что Коннор сам превратился в японца. У него были такие сдержанные, такие уклончивые манеры. Я сказал: "Вы никогда не рассказывали мне, почему покинули Японию." "А, это." Он вздохнул. "Я работал на одну корпорацию. Советником по безопасности. Но дело не пошло." "Почему?" "Ну, с работой-то все было в порядке. Она была прекрасной." "Тогда что?" Он покачал головой. "Большинство людей, которые жили в Японии, возвращаются со смешанными чувствами. Японцы во многом чудесный народ. Они трудяги, интеллигентны, обладают чувством юмора. Они по-настоящему целостны. И они -- самый расистский народ на планете. Вот почему они всегда обвиняют в расизме кого-то еще. Они так предвзяты, что предполагают, что все остальные должны быть такими же. И пожив в Японии... через некоторое время я просто устал от того, как идут дела. Я устал смотреть, как женщины переходят на другую сторону улицы, когда вечером видят, что я направляюсь в их сторону. Я устал обращать внимание, что последние два места в подземке, которые остаются свободными, находятся по обе стороны от меня. Я устал, что стюардессы спрашивают пассажиров-японцев, не возражают ли они сидеть рядом с гайджином, думая, что я не понимаю, что они говорят, потому что говорят это по-японски. Я устал быть исключением, устал от тонкого патронажа, от шуток за спиной. Я устал быть ниггером. Я просто... устал. Я сдался." "Звучит так, словно на самом деле они вам не нравятся." "Нет", ответил Коннор. "Нравятся. Я очень их люблю. Однако, я не японец, а они никогда не позволят мне забыть это." Он снова вздохнул. "У меня много друзей-японцев, которые работают в Америке, и для них это тоже тяжело. Различия проявляются с обоих сторон. Они тоже чувствуют себя исключенными. С ними рядом тоже не садятся. Но мои друзья всегда просят меня помнить, что они прежде всего человеческие существа, а уж потом японцы. К несчастью, мой опыт доказывает, что это не всегда верно." "Хотите сказать, что они прежде всего японцы?" Он покачал головой. "Семья есть семья." Остаток пути мы проехали в молчании. ( Мы находились в небольшой комнате на третьем этаже общежития для иностранных студентов. Тереза Асакума объяснила, что это не ее комната, она принадлежит другу, который этот семестр учится в Италии. Она выставила на стол небольшой VCR и маленький монитор. "Я подумала, что стоит убраться из лаборатории", сказала она, быстро перематывая ленту вперед. "Однако, хочу, чтобы вы это увидели. Это конец одной из принесенных вами лент. Начинается сразу после того, как сенатор покинул комнату." Она замедлила ленту и я увидел широкую панораму сорок шестого этажа здания Накамото. На этаже было пусто. Бледное тело Черил Остин лежало на темном конференц-столе. Лента продолжала крутиться. Ничего не происходило. Это была статичная сцена. Я спросил: "На что мы смотрим?" "Просто ждите." Лента крутилась. Опять ничего не происходило. И вдруг я ясно увидел, что нога девушки дернулась. "Что такое?" "Спазм?" "Не уверен." Теперь дернулась рука девушки, распростертая на темном дереве. Сомнений больше не было. Пальцы открылись и закрылись. "Она еще жива!" Тереза кивнула: "Похоже на то. Теперь следите за часами." Часы на стене показывали 8:36. Я следил. Ничего не происходило. Лента крутилась еще две минуты. Коннор вздохнул. "Часы стоят." "Нет", сказала она. "Я вначале обратила внимание на рисунок зернистости при сильном увеличении. Пикселы прыгают вперед-назад." "И что это значит?" "Мы зовем это рок-н-ролл. Это обычный способ выявить стоп-кадр. Нормальный стоп-кадр видим для глаза, потому что мельчайшие единицы изображения внезапно становятся статичными, в то время как в регулярной картинке всегда присутствует некое малое движение, даже если оно всего лишь случайное. Поэтому следует сделать рок-н-ролл с циклом секунды три, снова и снова повторяя изображение. Это дает небольшое движение и делает стоп-кадр менее очевидным." "Вы хотите сказать, что лента была заморожена в восемь тридцать шесть?" "Да. И девушка, очевидно, в это время была жива. Я не могу утверждать наверняка. Но может быть." Коннор кивнул: "Тогда именно поэтому подлинная лента столь важна." "Какая подлинная лента?", спросила она. Я достал ленту, которую нашел в своей квартире прошлой ночью. "Прогоните-ка ее", сказал Коннор. x x x Мы увидели сорок шестой этаж в четком цвете. Съемки вела боковая камера с хорошим обзором конференц-зала. И это была одна из подлинных лент: мы увидели убийство и увидели, как Мортон оставляет девушку лежащей на столе. Лента крутилась. Мы следили за девушкой. "Вы различаете часы на стене?" "Под этим углом нет." "Сколько времени прошло, как вы думаете?" Тереза покачала головой. "Пропуски времени. Я не могу сказать. Несколько минут." Потом девушка на столе шевельнулась. Рука ее дернулась, а потом она шевельнула головой. Она была жива. Сомнений не осталось.