тишину взорвал рев мотора, за которым последовал визг колес невидимой машины и шорох полетевшего из-под них гравия. Женщины согласно кивнули и, вновь поддерживая друг друга, поплыли обратно к пристани. Когда они кое-как взобрались по лестнице и немного отдышались, стоя на коленях на досках причала, Альтина проговорила: - Правда, чудно: в какой-то момент я беспокоилась лишь за свою обувь... Я страшно боялась ее потерять. - И что, потеряли? - Нет. Что еще более странно. - А мои туфли утонули... - произнесла Хелден, затем оглянулась на домик диспетчера и подала Альтине руку, помогая подняться. - Надо уезжать. Он может вернуться... Не хочется мне туда заходить, но, видимо, придется. Там у них были ключи от машины... Хелден открыла дверь диспетчерской и тут же крепко зажмурилась. Дежурный лежал навалившись грудью на стол. Лицо его было напрочь снесено выстрелом. Перед ее мысленным взором промелькнуло изуродованное таким же образом лицо Клауса Фалькенгейма - и она чуть не закричала от ужаса. Но вместо крика с губ ее слетел шепот: - Mein Bruder...36 - Пойдем, детка! Быстрее! - Трудно было поверить, но эти слова властно, точно ее подменили, произнес беспомощная прежде старуха, которая первой замети ключи. - Лучше воспользоваться их машиной. У меня есть другая, но ее уже успели запомнить. И тут на глаза Хелден попалась надпись, крупно сделанная мелом на полу возле стойки, где лежал убитый. - Нет! Это ложь! - вскрикнула она. - Что там такое? - Альтина, схватив ключи, устремилась к молодой женщине. - Вон... Это ложь! На полу торопливыми размашистыми буквами было написано: "НАХРИХТЕНДИНСТ". Хелден проковыляла вперед, упала на колени и принялась яростно стирать ладонями написанное. По лицу ее струились слезы. - Ложь! Ложь! Они были замечательные люди! ? Альтина тронула впавшую в истерику женщину за плечо, потом взяла за руку и силой заставила подняться с пола: - У нас нет времени, ты же сама сказала. Нужно уезжать отсюда. Мягко, но решительно пожилая женщина вывела свою молодую спутницу наружу. Дорогу возле домика освещала всего одна лампочка, от которой было столько же света, сколько тени. В этом полумраке они различили две машины: ту, на которой приехала Альтина, и другую, серую, с примотанным проволокой к бамперу номерным знаком. Она повела Хелден ко второй из них. И застыла на полпути. От обретенного ею самообладания не осталось и следа. На гравии возле машины лежал знакомый рыжеволосый пилот. Руки его были связаны за спиной. Он был мертв. Все лицо - вокруг глаз, рта - изрезано ножом. Его пытали, потом застрелили. Они ехали молча, каждая терзаясь своими мучительными мыслями. - Есть одна квартира... - проговорила, наконец, Хелден. - Я получила указания... Мы будем там в безопасности. Из Лондона прилетел человек, чтобы помочь нам. Сейчас он уже должен быть там. - Кто он? - Еврей из местечка, называющегося Хар-Шхаалаф. Альтина взглянула в трудно различимое в игре света и тени лицо девушки: - Ко мне приезжал тоже еврей из Хар-Шхаалаф. Именно поэтому я здесь. - Я знаю. Дверь квартиры открыл подтянутый смуглокожий мужчина с очень темными глазами. Он был среднего роста, но весь его облик дышал физической силой. Впечатление это создавали широченные плечи, подчеркнутые облегающей белой рубахой с открытым воротом и закатанными рукавами, открывавшими мускулистые руки. Лицо, обрамленное короткими черными волосами, поражало как своими чертами, так и застывшим на нем мрачно-торжественным выражением. Он окинул внимательным взглядом двух женщин, кивнул и жестом пригласил их войти. Без комментариев проводил глазами хромающую Хелден и точно так же осмотрел их мокрую насквозь одежду. - Меня зовут Яков Бен Гадиз, - промолвил он. - Чтобы между нами сразу все было ясно: решения здесь принимаю я. - На каком основании? - не удержалась Альтина. Бен Гадиз перевел взгляд на нее: - Вы его мать? -Да. - Вас я тут встретить не ожидал. - И я не ожидала, что окажусь тут. Если бы не эта девушка, меня бы уже не было в живых. - Стало быть, вы должны себя чувствовать в долгу и по отношению к ней - вдобавок к вашему главному долгу. - Я задала вам вопрос. Кто дал вам власть решать за меня? Этого еще никто не делал. - Со мной связались из Невшателя. Сегодня вечером предстоит выполнить кое-какую работу. - Для меня существует только одно дело: разыскать сына. - Потом, - отозвался Бен Гадиз. - Есть одно более срочное дело. Отыскать список. Мы думаем, он в отеле "Д'Аккор". - Это жизненно важно, - вмешалась Хелден, кладя ладонь на руку Альтины. - Не менее важно, чем найти вашего сына, - поддержал ее Яков и в упор взглянул на миссис Холкрофт. - И для этого мне потребуется приманка. Глава 42 Фон Тибольт говорил по телефону, держа в левой руке записку, оставленную Кесслером. На противоположном конце провода был первый заместитель префекта Женевского кантона. - Я говорю вам, адрес неверный! По этому адресу стоит старый заброшенный дом, где нет никакой телефонной связи. "Нахрихтендинст", похоже, довольно успешно проникла в вашу телефонную сеть. Теперь установите мне правильный адрес! - Блондин прислушался к тому, что ему говорил на том конце собеседник, и, не выдержав, взорвался: - Идиот! Я не могу позвонить по этому номеру. Портье в гостинице поклялся, что сообщит его одному Холкрофту. Что бы я ей ни сказал - она встревожится. Так что узнайте мне адрес! Мне все равно как - даже если для этого придется разбудить президента федерального совета. Я жду твоего ответа в течение часа. Он саданул трубкой по рычагам телефона и вновь вперился в записку Кесслера. Эрих отправился на встречу с Холкрофтом. Несомненно, к этому часу они уже находятся в "Эксельсиоре", зарегистрировав Холкрофта под фамилией Фреска. Он может позвонить, чтобы убедиться в этом, но звонок, возможно, приведет к осложнениям. Американца необходимо довести до края безумия. Его лондонский друг убит, мать бесследно исчезла... Быть может, до него дошел слух о смерти Хелден в Невшателе. Холкрофт должен быть близок к срыву. Он может потребовать встречи. Но к встрече с ним Иоганн еще не был готов. Было начало четвертого утра, а местонахождение матери Холкрофта все еще не было установлено. Ему необходимо найти и убить ее. До совещания в банке оставалось шесть часов. В любой момент - вынырнув из толпы, из такси посреди улицы, подловив его где-нибудь на лестнице или в укромном уголке - она может предупредить сына: "Предательство! Остановись! Уезжай прочь из Женевы!" Допустить это было нельзя. Необходимо заставить ее замолчать и довести до конца ту роль, которая предназначалась ее сыну. Проще простого: она должна умереть сегодня же. Смерть ее избавит их от всякого риска. А затем настанет черед другой смерти: сын Генриха Клаузена выполнит свою миссию и больше не будет нужен. Но сначала мать. Еще до наступления рассвета. Самое невыносимое - то, что она почти в пределах досягаемости. По телефону, правильный адрес которого похоронен в бумагах какого-нибудь бюрократа! Блондин сел и вытащил из ножен, вшитых в его пальто, длинный обоюдоострый нож. Нужно его помыть. Рыжебородый летчик запачкал лезвие. Ноэль открыл свой чемодан, положенный на подставку для багажа, и глазам его предстал спутанный комок одежды. Он обвел взглядом белые, оклеенные обоями стены, застекленные створчатые двери, аляповатую люстру на потолке... Все отели начинали выглядеть в его глазах, как один. Ноэль с некоторой теплотой вспомнил редкое исключение, встреченное в Берлине. Поразительно было уже одно то, что он вспомнил об этом в нынешних обстоятельствах. Привыкание к этому непривычному, неуютному для него новому миру не затронуло его способностей. Он не мог сказать с уверенностью, хорошо это или плохо, но это было именно так. Эрих сидел на телефоне, пытаясь дозвониться фон Тибольту в "Д'Аккор". Куда, черт подери, девался Иоганн? Уже половина четвертого утра. Кесслер положил трубку и повернулся к Ноэлю: - Он просил сообщить нам, чтобы мы не беспокоились. Они с первым зампрефекта делают все возможное, чтобы разыскать вашу мать. - Так, значит, она не звонила? - Нет. - Непонятно... Портье все еще там? - Да. Вы заплатили ему двухнедельное жалованье. Он останется там по меньшей мере до утра. - Лицо Кессле-ра вдруг стало задумчивым. - Знаете, возможно, ее просто что-то задержало. Нестыковка при пересадке, нелетная погода, сложности с въездной визой... - Все может быть, но все-таки непонятно. Я знаю ее: она бы обязательно нашла способ передать мне весточку. - Может статься, ее арестовали. - Я уже думал об этом. Это лучшее из того, что с ней могло произойти. Она путешествует с фальшивым паспортом. Будем надеться, что она арестована и брошена за решетку на пару дней. А от Хелден также ничего? - Вообще никаких звонков, - ответил немец, вдруг внимательно посмотрев на Ноэля. Холкрофт потянулся, сжимая в одной руке бритвенный набор: - Это ожидание в полном неведении сводит меня с ума... Пойду-ка приведу себя в порядок. - Он кивнул в сторону ванной. - Хорошая мысль. Почему бы вам потом не отдохнуть? Вы, должно быть, изрядно вымотались. В нашем распоряжении осталось менее пяти часов. Что касается Иоганна, то в его способностях я не сомневаюсь. - Я готов поставить на него, - подхватил Ноэль. Холкрофт снял рубашку и пустил горячую воду на полную мощность, чтобы образовался пар. Пар начал клубиться, заволакивая туманом зеркало и пространство над раковиной. Стоя на краю ванны, он окунулся головой в этот влажный мир - покуда по лбу его не заструился пот. Этому способу его научил несколько лет назад Сэм Буоновентура. Заменить настоящую паровую баню это не могло, но по-своему помогало. Сэм... Сэм! Господи, почему он о нем не подумал? Если планы матери поменялись или что-то случилось, то, вполне вероятно, она позвонила Сэму. В особенности случись ей не обнаружить в "Д'Аккор" постояльца по имени Ноэль Холкрофт. Он взглянул на часы. Было 3.35 по женевскому времени - это значит 10.35 по карибскому. Если у Сэма есть что ему сообщить, тот не будет отходить от телефона. Ноэль завернул вентиль. Из спальни до него донесся голос Кесслера, но больше никого там, похоже, не было. С кем же он беседует и почему говорит так тихо? Холкрофт шагнул к двери и приоткрыл ее на пару сантиметров. Кесслер сидел в дальнем конце комнаты, спиной к ванной, разговаривая по телефону. Ноэль расслышал, о чем идет речь, и вышел наружу. - Я говорю тебе, в чем разгадка, - продолжал говорить немец. - Она путешествует с поддельным паспортом. Проверь въездные списки... - Эрих! Яков Бен Гадиз закрыл свою аптечку, распрямился над кроватью и осмотрел дело своих рук. Рана Хелден была воспалена, но следов инфекции не было. Вместо старых намокших бинтов он перевязал ее чистыми. - Вот, - произнес он, - этого хватит еще на некоторое время. Опухоль спадет через час или около того, но вам нельзя вставать. Держите ногу на весу. - Только не говорите, что вы врач, - отозвалась Хелден. - Чтобы лечить пулевые ранения, вовсе не обязательно быть врачом. Нужен лишь навык. - Израильтянин направился к двери. - Полежите тут. Я хочу переговорить с миссис Холкрофт. - Нет! Бен Гадиз застыл на месте: - Что вы сказали? - Не отправляйте ее одну. Она не в себе от чувства вины и страха за сына. Она плохо соображает. В таком состоянии у нее нет никаких шансов. Не делайте этого. - А если я сделаю, вы остановите меня? - Есть лучший способ. Вам нужен мой брат. Используйте для приманки меня. - Прежде всего мне нужен список "детей Солнца". У нас есть три дня на то, чтобы убить фон Тибольта. - Три дня? - Завтра и в воскресенье банки закрыты. Самое раннее, когда они смогут встретиться с директорами "Гран банк", - это в понедельник. Так что сначала список. Я согласен с Литваком: сейчас самое главное это. - Если это настолько важная бумага, то он наверняка носит ее при себе. - Сомневаюсь. Таким люди, как ваш брат, не склонны искушать судьбу. Несчастный случай, уличное ограбление или кто-нибудь вроде меня... Нет, он не станет носить с собой этот список. Не станет хранить его и в сейфе отеля. Список у него в номере. В более надежном сейфе. Я хочу ненадолго выманить его из номера и осмотреть комнату. - Тем больше у вас оснований использовать меня! - воскликнула Хелден. - Он считает, что меня нет в живых. На базе гидросамолетов он меня не видел. Он искал ее, не меня. От неожиданности он оторопеет, придет в замешательство. Он отправится за мной в любое место, куда бы я ни сказала. Достаточно лишь мне сказать одно слово: "Нахрихтендинст". Я в этом абсолютно уверена. - И я на это очень рассчитываю, - отозвался Яков. - Но не сегодня. А завтра. Сегодня ему нужны не вы, а мать Холкрофта. - Я скажу ему, что она со мнои! Ведь это отличная идея! - Он ни за что не поверит. Вы та, что отправилась в Невшатель на встречу с Вернером Герхардом? И бежавшая? Вы для него ассоциируетесь с западней. - Тогда, по крайней мере, разрешите мне ехать с нею, - взмолилась Хелден. - Назначьте встречу, а я буду вести себя тихо. Дайте ей хоть какую-нибудь охрану. У меня есть оружие. Бен Гадиз на мгновение задумался, затем ответил: - Я понимаю, что вы предлагаете, и восхищаюсь вашей самоотверженностью. Но не могу рисковать вами обеими. Дело в том, что сегодня мне нужна она, а завтра - вы. Сегодня она отвлечет его на себя, завтра вы выманите его из номера. Все должно быть так и не иначе. - Но можно проделать сегодня и то и другое! - не отступалась Хелден. - Вы получите свой список. А я убью его. Клянусь! - Я вам верю, но вы кое-что упускаете из виду. Я выше, чем вы, оцениваю возможности вашего брата. Как бы мы ни планировали, но сегодняшнюю встречу с миссис Холкрофт будет контролировать он. У него есть связь, средства. У нас нет. Хелден ошеломленно, во все глаза глядела на израильтянина: - Вы не просто хотите использовать ее. Вы приносите ее в жертву! - Чтобы добиться того, чего мы обязаны добиться, я использую и принесу в жертву каждого из нас. Если вы решите помешать, я вас убью. - Яков повернулся спиной и вышел из спальни. Альтина сидела за столом в дальнем углу комнаты, освещенной лишь слабой настольной лампой. На ней был темно-красный халат, который она нашла в гардеробе и который свободно на ней болтался. Мокрая одежда, бывшая на ней и Хелден, теперь висела на батареях. Она писала что-то на листке почтовой бумаги и обернулась на звук шагов Якова. - Я взяла у вас немного бумаги из стола, - извинилась она. - Это не моя бумага и не мой стол, - ответил израильтянин. - Пишете письмо? - Да. Сыну. - Зачем? При небольшом везении мы отыщем его. Вы сможете переговорить. Альтина откинулась на спинку стула, не отрывая глаз от Бен Гадиза: - Думаю, нам обоим ясно, что у меня не много шансов увидеться с ним. - Неужели? - Разумеется. Мне нет смысла обманывать себя... а вам - меня. Фон Тибольту необходима встреча со мной. Когда она состоится, он не даст мне уйти. По крайней мере, живой он меня не отпустит. Зачем бы он стал это делать? - Мы примем меры предосторожности, какие только сможем. - Благодарю вас, у меня будет с собой пистолет. Я не намерена стоять перед ним и упрашивать, чтобы он промахнулся. - Конечно, лучше было бы не стоять, а сидеть. Она понимающе улыбнулась. - Мы ведь оба практики, не так ли? Умеющие выживать. - Так проще, - пожал плечами Яков. - Скажите... Этот список, который вам так позарез нужен, - "детей Солнца"... Он ведь, должно быть, громадный. Целые тома. Фамилии людей и их родных по всему свету. - Это сводный список. Вряд ли мы его когда увидим. Да он нам и не нужен. Список же, который мы можем - должны - найти, чисто практического свойства. Он содержит имена тех руководителей, кому будут переданы средства для распределения в стратегически важных регионах. Такой список должен находиться у фон Тибольта под рукой. - С его помощью вы сумеете выявить главарей "Вольфшанце"? - Повсеместно. - Почему вы так уверены, что список находится в "Д'Аккор"? - Это единственное место, где он может быть. Фон Тибольт не доверяет никому. Он позволяет другим иметь дело лишь с частью целого, которым руководит единолично. Он ни за что не оставит список в сейфе, но и не станет носить его при себе. Он наверняка хранит его в своем гостиничном номере, напичканном ловушками, и расстанется с ним лишь в крайних обстоятельствах. - Мы оба согласны, что к таким обстоятельствам отношусь я. - Да. Он боится вас, как никого другого, поскольку никто другой не сможет убедить вашего сына отказаться от участия в женевском плане. Он нужен им. Так как для снятия денег необходимо соблюдение законности. Иного пути не существует. - В этом - ирония судьбы. Для осуществления величайшего беззакония, какое только можно себе представить, используется авторитет закона. - Это не новый прием, миссис Холкрофт. - А мой сын? Вы убьете его? - Я бы не хотел. - Мне бы хотелось услышать что-нибудь более конкретное. - Если он согласится поехать с нами, не будет никакой причины это делать. Если удастся убедить его, и он не сочтет все обманом - у меня будут все основания оставить его в живых. Провал финансовой аферы "Вольфшанце" не означает ее конца. "Дети Солнца" останутся. Они будут ослаблены, но не раскрыты. И не уничтожены. Нам потребуется как можно больше людей, способных поднять против них свой голос. У вашего сына будет в распоряжении важный рассказ о том, чему он был свидетелем. С ним вместе мы выйдем на нужных людей. - Как вы убедите его, если я... не вернусь со свидания с фон Тибольтом? Израильтянин заметил легкую улыбку на губах Альтины и правильно истолковал сделанную ею паузу. Его предположения угаданы: ей не суждено вернуться. - Я и мой связной в Невшателе считаем, что в нашем распоряжении два дня: сегодняшний и завтрашний. События в "Гран банк" начнутся, без сомнения, в понедельник. Его будут держать в изоляции, вне досягаемости для посторонних. Моя задача - пробить эту изоляцию и вызволить его. - Если это удастся, что вы ему скажете? - Правду. Объясню все, что мы выяснили в Хар-Шхаалаф. Хелден может оказать в этом большую помощь - если только, будем откровенны, она останется в живых. И кроме того, список. Если я найду список, то покажу его Ноэлю. - Покажите ему это письмо, - прервала его Альтина, снова оборачиваясь к листку бумаги на письменном столе. - Это тоже пригодится, - согласился израильтянин. - Эрих! Кесслер встрепенулся, как от удара хлыстом, и напрягся всем своим мощным телом. Он хотел было положить трубку, но Холкрофт остановил его: - Не нужно! С кем вы говорите? - Ноэль выхватил у него трубку и произнес в нее: - Кто говорит? Молчание. - Кто это? - Прошу вас, успокойтесь, - обратился к нему Кесслер, успев взять себя в руки. - Мы стараемся оградить вас от опасности. Вам нельзя показываться на улицах - вы это прекрасно знаете. Они убьют вас. Ведь вы - ключевая фигура в женевском договоре. - Речь шла не обо мне! - Мы стараемся разыскать вашу мать! Вы сказали, что она отправилась из Лиссабона с фальшивым паспортом. Мы сразу этого не поняли. Иоганн знает людей, которые поставляют такие документы. Мы как раз это обсуждали... Холкрофт вновь поднес ко рту трубку: - Фон Тибольт? Это вы? - Да, Ноэль, - спокойно ответил тот. - Эрих прав. У меня здесь друзья, и они пытаются помочь нам. Вашей матери может грозить опасность. Но сами вы не должны принимать участия в поисках. Вам нужно оставаться вне поля их зрения. - "Не должен"... "Нужно"? - резко произнес Холкрофт в трубку, не сводя при этом глаз с Кесслера. - Уясните себе одну вещь, вы оба. Я сам буду решать, что мне делать и чего - нет. Понятно? Ученый кивнул. Фон Тибольт на том конце не промолвил ни слова. - Я спросил, понятно ли вам! - повысил голос Ноэль. - Да, конечно, - сказал наконец Иоганн. - Как уже сказал Эрих, мы только хотели вам помочь. Информация о том, что ваша мать путешествует с чужим паспортом, могла бы оказаться полезной. Я знаю людей, которые занимаются подобными делами. Я созвонюсь с ними и сообщу вам. - Да, пожалуйста. - Если я не увижу вас до утра, то встретимся в банке. Думаю, Эрих вам все объяснил? - Да, объяснил. И вот еще что, Иоганн... Прошу простить, что я вспылил. Я знаю, вы пытаетесь помочь. Люди, за которыми мы охотимся, зовутся "Нахрихтендинст", верно? Ведь именно это вы выяснили в Лондоне? После недолгого молчания голос на том конце произнес: - Откуда вам известно? - Они оставили визитную карточку. Я хочу добраться до этих подонков. - Мы тоже. - Спасибо. Позвоните мне, как только что-нибудь узнаете. - Ноэль повесил трубку и обратился к Кесслеру: - Больше никогда так не делайте. - Прошу прощения. Я думал, что поступаю правильно. Как вы, я полагаю, чувствовали себя правым, наблюдая за мной у отеля "Д'Аккор". - Гнусная штука жизнь, вот что я понял в последнее время, - проронил Ноэль, снова берясь за трубку. - Что вы собираетесь делать? - Поговорить с одним человеком, который живет на Кюрасао. Возможно, ему что-то известно. - Ах да... Инженер, передававший ваши сообщения. - Я перед ним в долгу. Ноэль соединился с телефонисткой международной связи, дал ей номер телефона на Кюрасао и спросил, не вешать ли ему трубку или та перезвонит. - В этот час линия не слишком перегружена, сэр, - ответила телефонистка. - Тогда я подожду. - Он уселся с трубкой в руке на кровати. Минуты через полторы в трубке раздался гудок телефона Буоновентуры. Ответил мужской голос - но это был не Сэм: -Да? - Сэма Буоновентуру, будьте добры. - Кто говорит? - Его близкий друг. Я звоню из Европы. - Ему никак не подойти, мистер. Он больше на звонки не отвечает, так-то... - Что вы хотите сказать? - Его песенка спета, мистер. Какой-то сукин негритос из местных перерезал ему глотку проволокой. Мы обыскиваем все заросли и берег, чтобы поймать этого стервеца. Холкрофт уронил голову, зажмурился и задохнулся. Его след вывел их к Сэму - и тот дорого заплатил за помощь, которую ему оказывал. Буоновентура был его информцентром, и его неизбежно должны были убрать, чтобы оставить Холкрофта без связи. Люди из "Нахрихтендинст" стремились изолировать его. Он был в долгу перед Сэмом, и вот долг этот оказался оплачен смертью. Все, к чему он ни прикасался, настигала смерть. Он был ее носителем. Едва отдавая себе отчет в своих словах, Ноэль проговорил в трубку: - Не надо обыскивать заросли... Его убил я. Глава 43 - Ваш сын когда-либо упоминал фамилию Теннисон? - спросил Бен Гадиз. - Нет. - Черт подери! Когда вы в последний раз с ним говорили? - После гибели мужа. Он тогда был в Париже. Это было то, что он хотел услышать. Яков скрестил руки на груди и продолжал расспросы: - Это был ваш первый с ним разговор после смерти мужа? - После убийства, - поправила Альтина. - Хотя тогда я этого не знала. - Ответьте на мой вопрос. Это был первый ваш разговор после смерти мужа? -Да. - Стало быть, беседа была невеселой? - Очевидно. Мне пришлось сказать ему... - Хорошо. В такие моменты рассудок затуманен. Говорятся вещи, которые потом редко удается восстановить. Тогда-то он и упомянул фамилию Теннисон. Он сказал вам, что собирается в Женеву - на встречу, кажется, с человеком по имени Теннисон. Можете вы изложить это фон Тибольту? - Конечно. Но поверит ли он? - У него нет выбора. Вы нужны ему. - А он мне. - Звоните. И не забывайте: вы близки к истерике. Женщина в панике неуправляема. Выбейте его из равновесия. Кричите, шепчите, заговаривайтесь. Скажите ему, что вы должны были связаться со своим знакомым летчиком с базы гидросамолетов - но там произошло убийство. База кишит полицией. Вы напуганы до смерти. Сумеете? - Слушайте и убедитесь, - отозвалась Альтина, берясь за телефон. Телефонистка отеля соединила ее с номером почетного гостя "Д'Аккор" господина Джона Теннисона. Яков слушал, как играет заданную роль Альтина, и проникался все большим восхищением. - Вы должны взять себя в руки, миссис Холкрофт, - говорил незнакомец на том конце провода. - Так вы действительно тот самый Теннисон, о котором говорил сын? - Да, я его друг. Мы познакомились в Париже. - Ради Бога, вы можете мне помочь?! - Конечно. С готовностью. - Где Ноэль? - Боюсь, мне это неизвестно... Он в Женеве по делу, к которому я отношения не имею. - Не имеете? - К сожалению, не имею. Вчера мы с ним пообедали, и он отправился на встречу со своими партнерами. - Он сказал куда? - Боюсь, что нет. Видите ли, я здесь проездом в Милан... Будучи в Париже, я обещал остановиться с ним по приезде в Женеву в одном отеле и показать город. Он ведь здесь никогда не бывал. - Мистер Теннисон, вы не могли бы встретиться со мной? - Да, разумеется. Где вы находитесь? - Нам нужно вести себя осмотрительно. Я не могу допустить, чтобы вы рисковали собой... - Мне ничто не угрожает, миссис Холкрофт. Я передвигаюсь по Женеве совершенно свободно. - А я нет. Это ужасное происшествие в Медоке... - Ну же, вы просто перенервничали. Что бы там ни произошло - я уверен, это не имеет к вам отношения. Где вы? Где мы можем увидеться? - На вокзале. В зале ожидания у северного входа. Через сорок пять минут. Благослови вас Бог! - Она резко повесила трубку. Яков Бен Гадиз одобрительно улыбнулся и произнес: - Он будет вести себя очень осторожно. Примет защитные меры - и это даст нам больше времени. Я отправляюсь в "Д'Аккор". У меня каждая минута на счету. Фон Тибольт медленно положил трубку. Вероятнее всего, это западня, но окончательные выводы делать рано. Он намеренно вставил в разговоре, будто Холкрофт никогда не бывал в Женеве. Это была ложь, и старуха знала это. С другой стороны, судя по голосу, она и впрямь охвачена паникой - а женщины ее возраста в панике не столько слушают, сколько хотят, чтобы выслушали их. Так что она вполне могла не расслышать его замечания, а если даже и расслышала, то не придала ему значения, поглощенная своими тревогами. То, что Холкрофт упомянул в разговоре с матерью фамилию Теннисон - если, конечно, он это сделал, - не было столь уж невероятным, учитывая характер американца. Тот был подвержен мгновенным эмоциональным всплескам и часто говорил не подумав. Известие об убийстве Ричарда Холкрофта в Нью-Йорке могло привести его в такое состояние, что с губ неосознанно слетела фамилия Теннисон. С другой стороны, в иные моменты американец демонстрировал присутствие духа, которого от него трудно было ожидать. То, что он сообщил эту фамилию матери, противоречило выработанной им для себя внутренней дисциплине. Кроме того, Иоганн помнил, что имеет дело с женщиной, которая сумела раздобыть себе фальшивые документы и бесследно скрылась от них в Лиссабоне. Поэтому необходимо принять особые меры предосторожности. Он не попадется на удочку паникующей старухи - или только притворяющейся, что она в панике. Размышления его были прерваны телефонным звонком. ? Да? Это был первый зампрефекта. Они все еще пытаются установить точный адрес, по которому находится телефон, оставленный миссис Холкрофт портье в "Д'Аккор". Нудный бюрократ как раз сейчас направляется на телефонный центр рыться в списках. Фон Тибольт ответил ледяным тоном: - К тому моменту, когда он его отыщет, этот адрес нам уже не потребуется. Я сумел связаться с этой женщиной. Немедленно вышлите в "Д'Аккор" полицейского на служебной машине. Скажите им, что я правительственный гость и мне полагается личная охрана. Он должен ждать в вестибюле через пятнадцать минут. - Не ожидая ответа, фон Тибольт бросил трубку и направился к столу, где лежали два пистолета, разобранные для чистки. Это было любимое оружие Тинаму. Собрать их было для него делом считанных секунд. Если Альтина Холкрофт все же осмелилась расставить ловушку, ей предстоит убедиться, что она не ровня вожаку "Вольфшанце". Ее ловушка обернется против нее самой, сомкнув на ней свои челюсти. Израильтянин стоял затаившись в проулке напротив "Д'Аккор". Фон Тибольт на лестнице отеля разговаривал с полицейским, отдавая тому какие-то распоряжения. По окончании инструктажа полицейский поспешил бегом к своей машине, а блондин направился к стоящему у обочины черному лимузину, открыл дверцу и сел за руль. Для той поездки, в которую он отправлялся, шофер ему не был нужен. Обе машины тронулись вниз по улице де Гранж. Яков подождал, покуда они скроются из виду, и затем, с "дипломатом" в руке, тронулся через дорогу к крыльцу отеля. Он приблизился к стойке портье - воплощению поношенной официозности - и со вздохом обратился к нему: - Я из полицейской экспертизы. Меня вытащили из постели взять дополнительные пробы в комнате этого убитого. Эллиса. У этих следователей новые идеи появляются именно тогда, когда все, кто им нужен, уже улеглись спасть. Какой там номер? - Третий этаж, номер тридцать один, - сочувственно усмехнувшись, подсказал портье. - Там снаружи дежурит охранник. - Спасибо. - Бен Гадиз прошел к лифту, зашел в него и нажал пятый этаж. Джон Теннисон значился постояльцем номера 512. Времени на заигрывание с полицейским, дежурившим у двери номера убитого, не было. Каждая минута, даже секунда была для него на вес золота. Человек в форме женевской полиции прошел северным входом в здание железнодорожного вокзала, клацая каблуками по каменному полу. Он направился к пожилой женщине, сидевшей в самом конце ближнего ряда скамей, и осведомился: - Миссис Альтина Холкрофт? -Да. - Прошу вас пройти со мной, мадам. - Могу я узнать зачем? - Мне поручено сопроводить вас к мистеру Теннисону. - Это необходимо? - Это почетная услуга, оказываемая вам властями Женевы. Пожилая дама поднялась и последовала за человеком в форме. Когда они приблизились к двойным дверям северного входа, снаружи вошли еще четверо полицейских и встали по обе стороны от входа, не позволяя временно пройти никому другому - до особого разрешения. Снаружи у тротуара стояла полицейская машина, а подле нее - еще двое мужчин в форме. Один из них открыл ей дверцу. Она села. Сопровождающий обратился к подчиненным: - По инструкции ни одна частная машина или такси не должны покидать вокзал в течение двадцати минут после нашего отъезда. Если кто-то вздумает нарушить это предписание - запишите номер и проинформируйте меня по рации. - Да, сэр. - Если же никаких инцидентов не произойдет, то по истечении двадцати минут все могут разойтись по своим постам. - Закончив инструктаж, офицер сел на место водителя и завел машину. - Куда мы едем? - осведомилась Альтина. - В дом для гостей в резиденции первого заместителя префекта. Этот мистер Теннисон, должно быть, важная персона. - Во многих отношениях - да, - отозвалась она. Фон Тибольт сидел в ожидании за рулем черного лимузина, который с выключенным мотором был припаркован метрах в пятидесяти от пандуса, ведущего к северному входу вокзала. Он проводил взглядом полицейскую машину, которая вырулила на улицу и повернула направо, затем дождался, пока двое оставшихся у входа полицейских займут свой пост, и тоже тронулся с места. Он намеревался следовать за полицейской машиной, держа дистанцию и наблюдая, нет ли кругом других автомобилей, ведущих себя подобным же образом. Он должен был застраховать себя от любых случайностей - включая такую возможность, как электронный датчик, с помощью которого старушка может скрытно подавать сигналы какому-нибудь нанятому ею громиле. Не пройдет и часа, как последнее препятствие на пути к осуществлению планов "Вольфшанце" будет уничтожено. Яков Бен Гадиз стоял перед дверью номера фон Тибольта. На ней висела табличка "Не беспокоить". Израильтянин встал на колени и открыл свой чемоданчик. Извлек оттуда странной формы ручной фонарик и включил его. Тот загорелся едва различимым зеленоватым светом. Он осветил низ левого косяка, потом повел лучом вверх, направо и опять вниз, ища, вероятно, оставленные там ниточки или волоски - маленькие хитрости, отсутствие которых по возвращении должно было дать обитателю номера понять, что туда входили. Фонарик высветил две нитки, протянутые внизу, три вертикальные и еще одну под притолокой. Яков извлек из рукоятки фонаря миниатюрную булавку и осторожно пометил ею места, где были закреплены эти сигнальные нити. Булавочные отметки были неразличимы на дереве для невооруженного глаза, но четко видны в свете зеленого фонарика. Снова опустившись на колени, он достал из чемоданчика небольшой металлический цилиндр - совершеннейшее устройство для отпирания замков, разработанное в лабораториях тель-авивского центра по борьбе с терроризмом. Он приложил цилиндр отверстием к замочной скважине и привел в действие щупы. Замок отомкнулся. Яков аккуратно провел пальцами вдоль косяков, собирая сигнальные нити-ловушки. Потом медленно отворил дверь. Подняв с пола свой "дипломат", шагнул внутрь и прикрыл дверь за собой. Он положил собранные ниточки на стоящий возле стены стол, придавил их металлическим цилиндром и снова зажег фонарик. Прежде чем приступать к дальнейшим действиям, он взглянул на часы. По строгому счету в его распоряжении оставалось не более получаса на то, чтобы обезвредить оставленные фон Тибольтом сигнальные и защитные устройства и найти список "детей Солнца". Сигнальные нити на входной двери были добрым знаком: значит, у хозяина есть причины прибегнуть к подобным мерам предосторожности. Зеленый луч фонарика обежал комнату, высветил двери в ванную и туалет и еще одну - в спальню. Первые две он отмел сразу: ни сигнальных нитей, ни специальных замков, ничего. Яков подошел к двери в спальню и провел фонариком вдоль косяка. Ниток там не оказалось, но было кое-что другое. Сноп зеленого света уловил тонкий желтый луч, исходивший из углубления в косяке, примерно в полуметре от пола. Бен Гадиз с первого взгляда понял, с чем имеет дело: с миниатюрным фотоэлементом, одна половинка которого была встроена в косяк, а другая в дверь. Стоило открыть эту дверь, как контакт между двумя половинками фотоэлемента оборвался бы и включился сигнал тревоги. Устройство было защищено настолько, насколько позволяла современная технология. Обезвредить его было невозможно. Якову уже приходилось сталкиваться с такими встроенными фотоэлементами, снабженными часовым механизмом. Установленные раз, они действовали на протяжении заданного времени, обычно не менее пяти часов. Отключить их до истечения этого срока не был в состоянии никто, даже человек, их установивший. Это означало, что Иоганну фон Тибольту пришлось бы - возникни какая-то чрезвычайная ситуация - для проникновения в ванную разомкнуть контакт и включить тем самым сигнал тревоги. Что же это мог быть за сигнал? Звуковая сигнализация исключалась: громкие звуки могли привлечь внимание посторонних. Радиосигналы? Возможно, но у них слишком ограниченный радиус действия... Нет, сигнальное устройство должно приводить в действие некий защитный механизм, расположенный в непосредственной близости от охраняемого объекта. Защитный механизм, способный обезвредить взломщика, но не опасный для самого фон Тибольта. Электрошок? Не очень надежное средство. Кислота? Слишком опасно: хозяин сам мог бы получить увечья и остаться обезображенным на всю жизнь. Газ? Какое-нибудь распыленное вещество?.. Токсин! Распыленный яд. Токсичные пары. Отравляющее вещество, достаточно сильное, чтобы покусившийся лишился сознания. Защитой от него может служить кислородная маска, используя которую фон Тибольт может беспрепятственно входить в охраняемое помещение. Со слезоточивыми и другими газами Якову уже приходилось иметь дело. Он вновь подошел к своему чемоданчику, склонился над ним и извлек респиратор с небольшим баллоном кислорода. Надел его, взял в рот трубку и вернулся к двери. Рывком распахнул ее и отступил на шаг назад. Дверной проем заполнился туманом, который подержался в воздухе несколько секунд и быстро рассеялся, словно его и не было. Бен Гадиз ощутил легкий зуд в области глаз. Ощущение было раздражающим, но переносимым. Яков, однако, знал, что, вдохни он эти химические пары, - те вызвали бы мгновенное поражение легких и он бы рухнул на месте. Это было то самое подтверждение, которого он ждал: список "детей Солнца" должен находиться в этой комнате. Он шагнул в помещение, мимо треноги с укрепленным на ней газовым баллоном. Чтобы следы паров выветрились наверняка, он приоткрыл окно. Холодный зимний воздух ворвался внутрь, раздувая занавеску. Бен Гадиз снова прошел в гостиную, взял чемоданчик и возвратился в спальню, чтобы продолжить поиски. Решив, что список должен храниться в каком-нибудь огнеупорном стальном контейнере, он достал миниатюрный металлоскоп со световым индикатором и начал "прощупывать" комнату от кровати к дверям. Перед платяным шкафом индикатор отреагировал. Зеленый фонарик высветил знакомые крохотные волокна желтого цвета, укрепленные на створках. Он обнаружил сейф. Израильтянин открыл створку - и в лицо ему ударила новая струя газа. Облако повисло в воздухе, заполнив шкаф, и держалось дольше, чем первое. Если бы даже первая ловушка в дверях спальни не сработала, то эта, вторая, содержала достаточно яда, чтобы убить человека на месте. На дне шкафа лежал дорожный чемодан мягкой и дорогой на вид темно-коричневой кожи. Но Яков знал, что это не обычный багаж. На крышке и по бокам у него имелись складки, тогда как с передней и задней стороны - нет: изнутри он был армирован сталью. Яков поводил зеленым фонариком в поисках укрепленных ниток или других сигнальных меток, но ничего не обнаружил. Тогда он перенес чемодан на кровать и нажал другую кнопку на своем фонарике. Зеленый свет сменился ярким желтовато-белым. С его помощью он исследовал запоры. Они были разного типа и, несомненно, снабжены каждый своим защитным устройством. Он извлек из кармана тонкий заостренный штырь и вставил его в правый замок, старательно отставляя руку в сторону. Из замка ударила струя воздуха, и слева выскочила длинная игла, из которой закапала на ковер какая-то жидкость. Яков вынул носовой платок и насухо вытер иглу, после чего осторожно, медленно вдавил ее с помощью своего штыря внутрь, на прежнее место. Теперь он занялся левым замком. Стоя сбоку, он повторил свои манипуляции со штырем. Застежка открылась - и что-то снова выстрелило. На сей раз, в отличие от иглы, это что-то просвистело через всю комнату и впилось в обшивку кресла. Бен Гадиз рванулся в ту сторону и высветил фонариком образовавшуюся в обшивке дырку, вокруг которой расползлось влажное пятно. С помощью своего штыря он выковырял неизвестный предмет. Им оказалась прозрачная эластичная капсула со стальным наконечником, способным войти в человеческую плоть так же легко, как он вонзился в кресло. Жидкость, содержавшаяся в капсуле, была сильнодействующим наркотиком. Бен Гадиз удовлетворенно опустил капсулу в карман, вернулся к чемодану и открыл его. Внутри, притороченный к металлической о