м случилось с твоим романом? Питер устроился поудобнее на подушке и откашлялся. Стараясь говорить спокойно, он произнес: - Вчера, в четыре тридцать, посыльный с киностудии принес мне законченный вариант сценария. Я и понятия не имел, что дело зашло так далеко. - Ну и что? - Они все перевернули с ног на голову. Я ничего подобного никогда не писал. Выдержав паузу, Морган мягко заметил: - Ущемленное "я", Питер? - О господи, вовсе нет! И ты прекрасно знаешь, что не в этом дело. Я не хочу сказать, что сценарий плохо написан. Отдельные куски сделаны просто здорово, все очень эффектно. Но лучше бы это не было так хорошо, потому что все, что там написано, - ложь! - Джош сказал мне, что они изменили название агентства... - Они изменили все! - взорвался Ченселор и сразу почувствовал, как кровь приливает к голове. Поморгав от боли, он закричал в трубку: - По их сценарию правительство и его люди - настоящие ангелы. Они руководствуются только чистыми, благородными помыслами. Грязными махинациями занимаются... те, другие. Таинственные личности, сеющие революцию и насилие. К тому же все они - о господи! - говорят "с легким европейским акцентом". Они все переделали по-своему. За каким чертом тогда надо было покупать право на экранизацию моей книги? - А что говорит Джош? - Если честно, то очень смутно помню, что он сказал. Мне удалось поймать его около полуночи по местному времени. В Нью-Йорке, наверное, было часа три утра. - Никуда не уходи из дома. Я поговорю с Джошем. Кто-нибудь из нас двоих потом тебе позвонит. - Хорошо. - Питер хотел было еще раз передать свои извинения жене Моргана и распрощаться, но почувствовал, что издатель что-то недоговорил. - Питер? - Да? - Предположим, Джош и я все уладим... Я имею в виду твой контракт со студией. - Здесь нечего улаживать! - снова взорвался Ченселор. - Я им не нужен. Они не хотят принимать меня таким, какой я есть. - Может быть, им нужно твое имя и они платят тебе именно за это? - Я не торгую своим именем. Во всяком случае, тот фильм, который они собираются делать, обойдется без меня. Я же говорю тебе, это будет прямо противоположное тому, что я написал. - А для тебя это важно? - Как для автора - нет, черт побери! Но то, что они там наворочали, противоречит моим убеждениям. А этим не бросаются. - Я просто так поинтересовался. Может быть, ты уже готов начать книгу о Нюрнбергском процессе? Питер рассеянно посмотрел на потолок: - Пока нет, Тони. Скоро буду готов, но сейчас - нет. Мы с тобой об этом позднее поговорим. Питер повесил трубку, забыв еще раз извиниться перед женой Моргана. Он лежал и думал о вопросах, которые задал ему издатель, и о своих ответах. Только бы боль прошла! И хорошо бы избавиться от этого оцепенения. И то и другое постепенно ослабевало, но иногда он все-таки чувствовал себя прескверно. И каждый раз в таком случае к нему возвращались воспоминания об автомобильной катастрофе. Он снова видел слепящий свет настигавшего его грузовика, слышал скрежет металла, звон разбитого стекла и крики... И опять в нем загоралась ненависть к тому, кто, пригнувшись, на высоком сиденье грузовика, промчался мимо во тьму штормовой ночи, убив Кэтрин и покалечив его. Ченселор сел на край кровати, свесив ноги на пол. Совершенно голый, он ходил по комнате в поисках плавок. Для утреннего купания было уже поздновато. Солнце стояло высоко, день наступил. Питер почувствовал себя виноватым, как будто нарушил какой-то важный ритуал. Но хуже всего было то, что в его теперешней жизни ритуал заменил работу, и он это прекрасно понимал. Обнаружив наконец лежавшие на стуле плавки, он собрался было надеть их, как снова зазвонил телефон. Ченселор взял трубку. - Питер, это Джошуа. Я только что целый час проговорил с Аароном Шеффилдом. - Он тебя, конечно, убедил. Кстати, извини меня за то, что я побеспокоил тебя вчера вечером. - Мы с тобой говорили не вечером, а сегодня утром, - мягко поправил Питера его литературный агент. - Но это все пустяки, я понимаю, ты был возбужден. - Я был просто пьян. - Ну и это тоже. Теперь о Шеффилде. - Да, нам надо о нем потолковать. Надеюсь, вчера ты хорошо расслышал все, что я говорил. - Ну, знаешь! Наверное, во всем Малибу не найдется человека, который не смог бы повторить слово в слово все, что ты орал в телефонную трубку. - Ну и что думает по этому поводу Шеффилд? Имей в виду, я не отступлю ни на шаг. - Как раз на это ему начхать. У тебя нет достаточных юридических оснований, чтобы возбуждать судебное дело. Им вовсе не нужно, чтобы ты одобрил их сценарий. - Это я и сам понимаю, по молчать не стану. Я дам интервью газетчикам, потребую, чтобы мое имя не значилось в титрах, вероятно, даже подам в суд и буду категорически настаивать, чтобы они изменили название фильма. Спорю, что возбудить судебное дело против них можно. - Сомневаюсь, Питер. - Джош, но они ведь полностью изменили замысел моего романа. -Когда судья узнает, какие тебе за это заплатили деньги, твои доводы на него вряд ли подействуют. Ченселор снова замигал и начал тереть глаза, пытаясь смягчить головную боль. Потеряв терпение, он наконец дал выход своему гневу: - Ты говоришь, что мои доводы на судью не подействуют? Хорошо, хватит об этом. Конечно, я не Диккенс, описывающий гибель детей на фабриках с потогонной системой. Ну ладно, что же делать? - Хочешь откровенно? - Ну, подобное начало ничего хорошего не предвещает. - Не скажи. Может быть, из всех этой истории что-то хорошее и выйдет. - Так, теперь я точно знаю: сейчас ты сообщишь нечто ужасное. Ну давай, давай. - Шеффилд и студия не хотят никакой шумихи вокруг фильма. Не в их интересах, чтобы ты давал интервью и устраивал представления с разоблачениями. Они знают, что ты можешь это сделать, и не желают оказаться в затруднительном положении. - Вот как? Наконец мы дошли до существа дела. Все упирается в кассовый сбор, в прибыль. Это - предмет их основной гордости, показатель их достоинств. Немного помолчав, мягким голосом, каким обычно утешают обиженного ребенка, Харрис продолжал: - Питер, дорогой, вся эта шумиха не повредит их кассовым сборам, не уменьшит их доходы ни на один цент. Наоборот, ничто так не привлечет внимания к фильму, не создаст вокруг него такого ажиотажа, как то, что ты собираешься предпринять. - Почему же тогда они волнуются? - Потому что они на самом деле хотят избежать неприятностей. - Для киношников неприятности такое обычное явление, что они научились их не замечать. Я не верю, что причина в этом. - Они готовы уплатить тебе всю сумму, причитающуюся по контракту, снять твое имя с титров, если ты этого пожелаешь, но вот изменить название они, конечно, не могут. Кроме того, тебя ждет добавочное вознаграждение, равное половине той суммы, которую тебе выплатили за право экранизации. - О господи! - Ченселор был ошеломлен: если верить Джошуа Харрису, он должен получить еще около четверти миллиона долларов. - Но за что? - За то, чтобы ты пошел на попятную и не поднимал шума вокруг экранизации. Питер не отрываясь смотрел на колышущиеся от ветра занавески. Во всей этой истории было что-то темное, что-то безнравственное. - Ты у телефона? - спросил Харрис. - Подожди минутку. Ты говоришь, что скандал только увеличит их доходы. И тем не менее Шеффилд готов заплатить любые деньги, лишь бы избежать его, готов даже понести убытки. Это нелогично, - Ну, я не берусь анализировать его поступки. С меня достаточно того, что я выяснил, какие он готов заплатить деньги. Может быть, у него на этот счет свои принципы, - Нет, Харрис. Я знаю Шеффилда, знаю, что он собой представляет. У него нет никаких принципов... Послушай, Джош! - внезапно вскричал Ченселор. - Кажется, я понял, в чем дело: у Шеффилда есть партнер, но не на студии, а в правительстве. Ниточка тянется в Вашингтон! Только там могут так бояться скандала. Как сказал когда-то один прекрасный писатель, замечательный писатель, каким я никогда не стану, "они не выносят света дня"! Проклятие! Вот в чем дело! - Я тоже об этом подумал, - признался Харрис. - Скажи Шеффилду, пусть подотрется своим дополнительным вознаграждением. Меня это не интересует. На какое-то время Харрис опять замолчал. - Придется мне сказать тебе кое-что еще. Шеффилд собрал высказывания о тебе со всего Лос-Анджелеса, отовсюду, откуда только можно. Получается неприглядная картина: все характеризуют тебя как законченного алкоголика, говорят, что ты представляешь угрозу для общества. - Браво, Шеффилд, молодец! Мы должны быть ему благодарны. Ведь скандалы увеличивают доходы. Так что теперь мы продадим вдвое больше экземпляров нашей книги! - Это не все, - продолжал Харрис. - Он утверждает, что располагает письменными показаниями, данными под присягой одной девушкой, которая обвиняет тебя в изнасиловании и избиении. Он располагает фотографиями, сделанными в полиции, на которых видны следы нанесенных тобой побоев. Она из Беверли Хилс и еще совсем ребенок, ей всего четырнадцать лет. Кроме того, имеются показания его друзей, которые утверждают, что в гостях ты напиваешься до потери сознания и однажды у тебя отняли наркотики. По словам Шеффилда, ты пытался напасть на его жену. Он не хотел бы предавать этот случай огласке, но, возможно, ему придется это сделать. А еще он говорит, что после твоего визита пришлось целую неделю приводить в порядок квартиру. - Это же все ложь! Джош, это какое-то безумие! Во всем этом нет ни доли правды! - Все дело в том, Питер, что какая-то доля правды наверняка есть. Я, конечно, не имею в виду изнасилование, увечья или наркотики. Такие обвинения нетрудно и сфабриковать. Но то, что ты много пил в последнее время, - правда. То, что у тебя были связи с женщинами, - тоже правда. Я знаю жену Шеффилда, вся эта история с ней произошла, очевидно, не по твоей инициативе. И тем не менее это факты. Ченселор, шатаясь, встал с кровати. У него кружилась голова, в висках кровь стучала от боли. - Я просто не знаю, что сказать! Я не верю тому, что слышу! - А я знаю, что сказать, и знаю, чему верить, - произнес Джошуа Харрис. Имей в виду, им наплевать на все правила игры и на приличия. Барак сел на софу, обитую бархатом, и, наклонившись к кофейному столику, открыл портфель. Вынув две папки с бумагами, он положил их прямо перед собой и отодвинул портфель в сторону. Утреннее солнце светило в окна, выходящие в парк, наполняя комфортабельный номер отеля мягким желтовато-белым сиянием. Мунро Сент-Клер взял с серебряного подноса кофейник, налил себе чашечку кофе и сел напротив разведчика. - Вы действительно не хотите кофе? - спросил он. - Нет, благодарю. Я за это утро уже выпил несколько чашек. Кстати, я очень признателен, что вы прибыли сюда самолетом. Время нам дорого. - Да, дорог каждый день, - подтвердил Сент-Клер. - Нельзя допустить, чтобы эти досье оставались в чьих-то руках слишком долго. В любую минуту может случиться непоправимое. Чем мы располагаем? - У нас почти все, что нам нужно. Моими основными источниками информации были издатель Ченселора Энтони Морган и его литературный агент Джошуа Харрис. - Они охотно согласились сотрудничать с вами? - Добиться согласия было нетрудно. Я убедил их в том, что идет обычная проверка в связи с допуском Ченселора к секретным материалам. - Проверка благонадежности? Чего ради? Варак раскрыл одну из папок; - Незадолго до аварии Ченселор получил из правительственной типографии стенограмму заседаний Нюрнбергского трибунала. В то время он собирался начать работу над романом о судебных процессах над немецкими военными преступниками. Он считает, что судебные органы западных союзников плохо выполняли свои прямые обязанности и поэтому тысячи нацистских преступников непонятно каким образом смогли свободно эмигрировать во все страны света, переведя предварительно за границу огромные суммы денег. - Он не прав. Такое действительно случалось, но не как правило, а только как исключение, - заметил Браво. - Так это или нет, тем не менее некоторые из этих документов все еще остаются засекреченными. Правда, таких материалов Ченселор не получал, но он этого не знает. Я уверил издателя в том, что документы, которыми он располагает, секретные и что поэтому необходимо проверить его благонадежность. Ничего серьезного, обычная проверка. Кроме того, я убедил их в том, что являюсь поклонником таланта Ченселора и что мне просто приятно беседовать с людьми, которые знают его лично. - Ну и что, он написал книгу о Нюрнберге? - Он даже не начал ее писать. - Интересно, почему? - Прошлой осенью Ченселор попал в автомобильную катастрофу. Женщина, которая ехала вместе с ним, погибла. Согласно заключению врачей, если бы в течение еще десяти минут Ченселору не оказали помощь, он умер бы от внутреннего кровотечения и заражения крови. Потом целых пять месяцев он находился в больнице, где его собирали буквально по частям. Врачи полагают, что он сможет восстановить свое здоровье только на восемьдесят пять-девяносто процентов. Я имею в виду его физическое состояние. - Кто была эта женщина? - тихо спросил Браво. Варак обратился к папке, лежавшей справа: - Ее имя Кэтрин Лоуэлл Они были вместе около года и собирались пожениться. В тот день они направлялись к его родителям, живущим в северо-западной части Пенсильвании. Смерть Кэтрин Лоуэлл была страшным ударом для Ченселора. На долгое время им овладела депрессия. В какой-то степени он все еще находится в этом состоянии, по крайней мере, так говорят его издатель и агент. - Морган и Харрис, - повторил Браво, будто внося для себя какую-то ясность. - Да, они оба с нетерпением ждали его выздоровления, сначала от физических травм, потом от депрессии. Оба признаются, что в последние месяцы бывали такие моменты, когда они опасались, сможет ли Ченселор вообще взяться за перо. - Ну, это обоснованные опасения. За все это время он ведь так ничего и не написал? - Кажется, он возобновил работу. Сейчас Ченселор находится в Калифорнии, где выступает в качестве соавтора сценария по собственному же роману "Контрудар!". Правда, ничего выдающегося от него не ждут: у него нет опыта работы в кино. - Тогда зачем его пригласили? - По словам Харриса, студии нужно его имя. Кроме того, привлекая Ченселора к работе, студия получает преимущественное право на экранизацию его следующей книги. Составленный Харрисом контракт это предусматривает. - Похоже, что, поскольку Ченселор сейчас не может работать над новой книгой, Харрис хочет его хоть чем-то занять. - По мнению Харриса, в Пенсильвании все напоминает Ченселору о случившейся трагедии и мешает снова приступить к работе. Вот почему агент настоял, чтобы Ченселор отправился в Калифорнию. - Барак перевернул еще несколько страниц: - Вот это где. Харрис дословно сказал следующее: "Хочу, чтобы Питер ощутил вкус излишеств в стиле Гаргантюа". Ради этого он поселил его временно в Калифорнии, в Малибу. - Ну и как, это помогает? - улыбнулся Браво. - Какие-то сдвиги есть. Небольшие, но есть. - Оторвавшись от бумаги, Варак посмотрел па собеседника: - Однако именно этого мы и не можем допустить. - Что вы хотите сказать? - Для нас гораздо полезнее, если Ченселор останется в психическом отношении не совсем здоровым. - Показав жестом на обе папки, разведчик продолжал: - Все содержащиеся здесь материалы рисуют Ченселора как абсолютно нормального человека. Таким он был до катастрофы. Если в нем и замечалась какая-то агрессивность или крайности, то вся эта чрезмерная психическая энергия сублимировалась в творчество. В повседневной жизни она никак не проявлялась. Если он снова станет таким же нормальным, каким был, то, естественно, начнет осторожничать, будет отступать перед опасностями. А этого-то мы допустить не можем. Нам необходимо, чтобы он оставался неуравновешенным, чтобы все время пребывал в возбужденном состоянии. Сент-Клер молча потягивал свой кофе. - Продолжайте, пожалуйста. Расскажите мне о его образе жизни. - Собственно говоря, особенно рассказывать нечего. У него квартира в аристократическом районе, на 71-й улице. Он очень рано встает, еще до рассвета, и садится за работу. Машинкой не пользуется, пишет от руки на листах желтой бумаги, потом делает ксерокопии и отправляет их в машинописное агентство в Гринвич-Вилледж. Это, вероятно, нам пригодится: мы сможем перехватывать оригиналы и делать для себя копии. - Ну а если он будет работать в своей Пенсильвании и отправлять рукопись с посыльным, что тогда? - Тогда придется внедрить своего человека в машинописное агентство. - Да, это, конечно, выход. Продолжайте. - Собственно, ничего существенного у меня уже не осталось. У него есть любимый ресторан, где его знают. Он увлекается лыжами, играет в теннис. Но ни тем, ни другим он, вероятно, заниматься больше не сможет. Кроме Моргана и Харриса, его друзья, как правило, писатели и журналисты. Как ни странно, среди близких ему людей есть несколько юристов из Нью-Йорка и Вашингтона. Вот и все. - Варак закрыл лежавшую справа от него папку. - А сейчас я должен поставить перед вами один вопрос. - Я слушаю. - Мы все с вами обсудили, и теперь я знаю, как запрограммировать Ченселора. Но мне нужна ваша поддержка в одном очень важном вопросе. Я собираюсь предстать перед нашим писателем и качестве Лонгворта. Это надежное прикрытие. Подлинный Лонгворт в настоящее время скрывается на Гавайях. Мы похожи друг на друга, шрамы у нас одинаковые. Реальность существования Лонгворта всегда можно проверить по его личному делу, хранящемуся в картотеке ФБР. Однако чтобы действовать наверняка, нам необходимо подкинуть Ченселору еще одну приманку. - Пожалуйста, поясните. После небольшой паузы Варак убежденно произнес; - По нашей версии, совершено преступление, но нет заговора, следствием которого стало это преступление. Не мешало бы намекнуть Ченселору, кто именно мог украсть эти досье, в каком направлении ему вести поиски. Однако нам нечего сказать. Впрочем, если бы мы это знали, то обошлись бы без его помощи. - Что вы предлагаете? - спросил Браво, заметив по глазам Барака, что он колеблется. - Я считаю целесообразным подключить к операции второго члена Инвер Брасс, судью Даниела Сазерленда, известного среди нас под псевдонимом Венис. Полагаю, что из всех нынешних членов Инвер Брасс он единственный, кто занимает такое же высокое общественное положение, что и вы, Я хотел бы вывести на него Ченселора. Мне нужно ваше согласие. Несколько мгновений дипломат хранил молчание. - Чтобы придать вес всему тому, что вы скажете Ченселору? Чтобы дать ему подтверждение вашей версии? - Да, чтобы история с исчезновением досье приобрела конкретные очертания. Это все, что мне нужно. Сазерленд - такая приманка, мимо которой Ченселор не пройдет. - Это опасно, - тихо сказал Браво. - Ни один член Инвер Брасс не должен участвовать в наших операциях в открытую. - Сейчас это просто необходимо. Я не предложил подключиться к операции вам только потому, что вы уже встречались с Ченселором. - Да, такое совпадение может навести его на размышления, вызвать нежелательные вопросы. Я поговорю с Венисом... Теперь позвольте вернуться к психическому состоянию Ченселора. Если я правильно вас понимаю... - Правильно, - спокойно прервал его Варак. - Нельзя позволить Ченселору полностью восстановить свою прежнюю форму. Нельзя допустить, чтобы он снова стал мыслить и действовать рационально. Нам надо, чтобы он привлекал внимание к себе. Если Ченселор останется таким же, как сейчас, психически неуравновешенным, он будет кое-кому постоянной угрозой. И если эта угроза окажется достаточно серьезной, тот, кто прячет досье, попытается устранить эту угрозу. И когда он или она начнут действовать, мы будем тут как тут. Браво наклонился вперед, и лицо его внезапно приняло озабоченное выражение. - Я думаю, в данном случае мы переходим установленные нами же самими границы. - Мне ничего не известно о существовании каких-либо границ. : - Они определяются характером нашей деятельности. Существуют определенные границы, за пределами которых мы не можем использовать Ченселора в наших целях. В частности, мы не должны подвергать опасности его жизнь. - Смею утверждать, что мое предложение логически вытекает из наших планов. А уж если быть откровенным, то приходится признать, что вся наша стратегия построена на использовании психической неуравновешенности Ченселора. Думаю, мы охотно согласились бы обменять его жизнь на досье, не так ли? Сент-Клер ничего не ответил. Глава 7 Ченселор остановился перед выходящими на пляж дверями и в который раз раздвинул занавески - светловолосый мужчина был на прежнем месте. Уже более часа он расхаживал по пляжу взад-вперед под жарким полуденным солнцем. Его ноги утопали в горячем песке, ворот рубашки был расстегнут, куртка висела на плече. Неизвестный методично мерил шагами небольшой клочок пляжа, ярдов в пятьдесят, между верандой и кромкой воды, при этом все время поглядывая в сторону дома. Это был человек среднего роста, мускулистый, с широкими, несколько массивными плечами. В первый раз Ченселор увидел его около полудня. Стоя на песке, человек издали внимательно глядел на веранду. Питер готов был поклясться, что неизвестный высматривал именно его. Вид этого человека не только беспокоил, но и раздражал Ченселора. Первая его мысль была, что Аарон Шеффилд установил за ним слежку. Кинокомпания заплатила большие деньги за право экранизации его романа "Контрудар!". Теперь ему предлагали еще большую сумму, но ставили при этом такие условия, что вся история начинала казаться подозрительной. Питер не любил сыщиков. Во всяком случае, тех, которые следили за ним. Он задернул занавески, толкнул скользящую на колесиках дверь веранды и вышел. Незнакомец прекратил свое хождение и, остановившись, в упор смотрел на Ченселора. У Питера отдали последние сомнения: этот человек караулил именно его. Раздражение переросло в гнев. Он сошел по ступенькам и направился к пляжу. Незнакомец остался стоять на месте, не делая никаких попыток пойти ему навстречу. "Будь ты проклят!" - думал Ченселор. Этот район Малибу, застроенный частными владениями, был малонаселенным. Но если бы кто-нибудь стал свидетелем этой встречи, она наверняка показалась бы ему странной: к стоявшему недвижно, полностью одетому человеку, прихрамывая, приближалась голая до пояса фигура в широченных брюках. И на самом деле, встреча была странной. Бросалось в глаза несоответствие между приятной внешностью, мягкими чертами лица светловолосого незнакомца и его суровым, даже угрожающим взглядом. Подойдя ближе, Ченселор заметил, что глаза этого человека смотрели довольно осмысленно и не были похожи на глаза профессионального сыщика, нанятого студией и зарабатывающего свой хлеб топтанием перед домом. - Здесь довольно жарко, - резко начал Питер. - И я не могу не спросить себя, зачем это вам понадобилось шататься по такой жаре, все время поглядывая на мой дом. - На дом, который вы арендуете, мистер Ченселор. - Вы, оказывается, знаете мое имя, а также условия моего проживания в этом доме. Но вас наняли не те, кто внес арендную плату, не так ли? - Нет, не они. - Один ноль в мою пользу. А теперь выбирайте: или вы удовлетворите мое любопытство, или я вызову полицию. - Мне хотелось бы гораздо большего. У вас в Вашингтоне есть друзья. Я бы просил вас связаться с ними и навести обо мне справки. Мое личное дело хранится в Федеральном бюро расследований. - Что-что? Питер был поражен. Незнакомец говорил совершенно спокойно, но по его голосу чувствовалось: он убежден, что необходимо действовать немедленно. - Однако приехал я к вам не как сотрудник бюро, - быстро добавил мужчина. - И вообще, сейчас я там уже не работаю, тем не менее мое личное дело находится в картотеке ФБР. Ченселор оценивающе посмотрел на стоявшего перед ним человека: - Зачем мне это делать? - Я читал ваши книги. - Так вы их читали, а не я. Для меня это не причина. - Это для меня причина. Мне пришлось пережить массу неприятностей, чтобы найти вас. - Мужчина заколебался, словно решая, стоит ли ему продолжать. - Я вас слушаю. - В каждой вашей книге рассказывается о событиях, которые, оказывается, в действительности происходили совсем не так, как это принято считать... И вот случилось нечто такое, что относится к категории событий, описываемых вами. - Что именно? - Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили. Питер изучающе посмотрел на незнакомца: - Заявите в полицию. - Не могу. Если вы проверите мой послужной список и убедитесь, кто я такой, поймете почему. - Но я писатель. Я пишу художественные произведения. Почему вы обратились ко мне? - Я же сказал вам: потому что читал ваши книги. Я подумал, что надо написать роман об этом убийстве. Такой, какие вы пишите. Наверное, это единственная возможность рассказать обо всем. - Роман, - подумал вслух Питер. - Да. - Беллетристика. - И опять в голосе Ченселора не было вопросительной интонации. - Да. - Но вы сказали, что все это произошло на самом деле, что это не выдумка, а факт. - Я уверен, что это так. Однако не думаю" что смогу это доказать. - Ив полицию вы тоже не можете обратиться. - Нет. - Идите в газету. Найдите хорошего репортера, который занимается уголовной хроникой. Таких десятки. - Поверьте мне, ни одна газета за это дело не возьмется. - Почему, черт побери, за это должен браться я? - Если проверите, кто я такой, вы наверняка захотите это сделать. Мое имя Алан Лонгворт. В течение двадцати лет я был агентом ФБР по особым поручениям. Пять месяцев назад ушел в отставку. Место моей бывшей работы - Сан-Диего... и некоторые населенные пункты к северу от этого городка. Сейчас я живу на Гавайях, на острове Мауи. - Лонгворт? Алан Лонгворт? Не мог я где-то встречать ваше имя? - Я бы не стал утверждать, что это исключено. Проверьте все, что я сказал Это единственное, о чем я прошу. - Предположим, я сделаю это. И что потом? - Я приду сюда завтра утром. Если вы захотите продолжить наш разговор прекрасно, если нет - я исчезну. Незнакомец снова заколебался, но взгляд его по-прежнему говорил о неотложности дела, ради которого он здесь находился. - Я проделал большой путь, - мягко проговорил он. - Я пошел на риск, хотя не должен был этого делать. Я нарушил данные много обязательства, и это может стоить мне жизни. Поэтому я вынужден просить вас еще об одном. Я хочу поставить условие, и вы непременно должны его выполнить. - А если я не соглашусь? - Тогда не стоит меня проверять. Не надо вообще ничего делать. Забудьте, что я был здесь, что мы с вами разговаривали. - Но вы здесь были, и мы с вами говорили. Несколько поздновато вы ставите условия. Лонгворт немного помолчал: - Вы чего-нибудь боялись в жизни? По-моему, настоящего страха вам испытать не пришлось. Странно, потому что пишите вы именно о страхе и, кажется, понимаете, что это такое. - Вы не производите впечатление человека, которого легко напугать. - Думаю, что нет. Мой послужной список может подтвердить это. - О чем вы хотели просить? Что за условие? - Можете спрашивать обо мне все, что хотите, говорите все что угодно, но, пожалуйста, не рассказывайте никому о нашей встрече и содержании нашего разговора. - Вы с ума сошли! Что же мне тогда говорить? - Уверен, вы что-нибудь придумаете. Вы же писатель. - Это не означает, что из меня получится хороший лжец. - Вы много путешествовали. Можете сказать, что просто слышали обо мне. Пожалуйста, прошу вас. Переминаясь с ноги на ногу на горячем песке, Питер пытался понять, что за человек этот незнакомец. Здравый смысл подсказывал, что надо повернуться и немедленно уйти прочь. Напряженное лицо и настороженные глаза незнакомца говорили о том, что он пустил в ход все самообладание, чтобы скрыть подлинные чувства. И во всем этом Питер ощущал какую-то опасность. Но чувства, и прежде всего любознательность, оказались сильнее здравого смысла и не позволили ему принять правильное решение. - Кто тот человек, который умер? Который, по вашим словам, в действительности был убит? - Сейчас я вам этого не скажу. Завтра, если только вы захотите продолжить наш разговор. - Почему не сегодня? - Вы известный писатель. Думаю, что к вам приходят много людей и говорят вам такие вещи, которые кажутся безумными. От некоторых из них вы, вероятно, стремитесь поскорее избавиться Мне не хочется, чтобы то же чувство возникло у вас и по отношению ко мне. Я хочу, чтобы вы убедились, что имеете дело с серьезным человеком. Питер внимательно слушал Лонгворта. Все, что тот говорил, казалось разумным. Последние три года, после выхода "Рейхстага", на приемах и в ресторанах незнакомые лица не раз загоняли его в угол или усаживались в кресла напротив и начинали рассказывать о невероятных событиях, которые, как они были уверены, непременно его заинтересуют. Если их послушать, то вокруг одни заговоры, а все люди потенциальные заговорщики - Ясно, - сказал Ченселор. - Ваше имя Алан Лонгворт. Двадцать лет вы занимали должность агента по особым поручениям. Пять месяцев назад ушли в отставку и поселились на Гавайях. - На Мауи. - Все это отражено в вашем досье. При слове "досье" Лонгворт почему-то отпрянул: - Да, должно быть отражено... в моем досье... - Но ведь любой может узнать содержание вашего досье и потом выдать себя за вас. Назовите свои особые приметы. - Я все думал: спросите вы о них или нет? - В своих книгах я стараюсь быть убедительным, описывать события так, чтобы они шаг за шагом развивались логично, чтобы в повествовании не было пробелов. Если хотите меня убедить, заполните пробел в вашем рассказе. Лонгворт перекинул куртку с правого плеча на левое, правой рукой расстегнул рубашку и распахнул ее. Через всю грудь, спускаясь ниже пояса, шел уродливый, кривой шрам. - Думаю, нашим украшениям до этого далеко. Питер на мгновение вспыхнул от гнева. Но он понимал, что нет никакого смысла начинать разговор о ранах. Если Лонгворт был тем, за кого себя выдавал, то наверняка не пожалел времени, чтобы собрать всю необходимую ему информацию, в том числе и сведения о жизни Питера Ченселора. - В котором часу вы придете завтра? - Как вам удобнее? - Я встаю рано - Я буду здесь рано. - Скажем, в восемь. - Хорошо, до завтра. - Лонгворт повернулся и быстро зашагал по пляжу Питер остался стоять на месте, наблюдая за уда' лившимся мужчиной Боль в ноге куда-то исчезла. Весь день она беспокоила его, а тут вдруг пропала. Надо позвонить Джошуа Харрису в Нью Йорк, Сейчас на Восточном побережье только половина пятого. Время еще есть. У них в Вашингтоне был общий друг, юрист, который мог разузнать все об Алане Лонгворте. Он очень помог Ченселору во время работы над романом "Контрудар!". Джошуа даже как-то пошутил, что тот может потребовать авторский гонорар Поднимаясь по ступенькам на веранду, Питер вдруг поймал себя на том, что торопится. Это было странное и в то же время приносившее какое-то особое удовлетворение, чувство, но объяснить его природу Питер был не в состоянии. "...Случилось нечто такое... Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили". Питер рванулся через веранду к телефону. x x x Утреннее небо казалось сердитым. Мрачные облака повисли над океаном. Вот-вот хлынет дождь. Ченселор закончил все приготовления еще час назад. На нем бала нейлоновая куртка и брюки цвета хаки. Часы показывали семь сорок пять. Значит, в Нью-Йорке сейчас без четверти одиннадцать. Джошуа обещал позвонить в семь тридцать - в десять тридцать по восточному времени. В чем причина задержки? Лонгворт придет ровно в восемь. Питер налил себе еще одну чашку кофе, пятую за это утро. Зазвонил телефон. - Тебе попалась странная личность, Питер, - послышался в трубке голос Харриса. - Почему ты так считаешь? - Согласно сведениям, которыми располагает наш друг из Вашингтона, этот Алан Лонгворт сделал то, чего от него никто не ожидал: очень неудачно выбрал время для ухода в отставку. - Он прослужил положенные двадцать лет? - Едва-едва. - Но пенсию-то он все-таки заработал? - Безусловно. Однако такую, что на нее не проживешь. Необходимы дополнительные заработки, а у него их нет. Но не в этом дело. - А в чем? - У него прекрасный послужной список. Самое главное, Гувер лично выдвинул его в кандидаты на руководящие должности. В его досье имеется положительная характеристика, написанная рукой самого Гувера. При подобных обстоятельствах люди не уходят на пенсию. - Но ведь, имея такие заслуги, он может получить какую угодно работу на стороне. Многие бывшие сотрудники ФБР так и делают. Видимо, он где-то работает, а бюро просто об этом не знает? - Вряд ли. Они собирают самые подробные сведения на всех своих бывших сотрудников. И потом, как же он может где-то работать, если живет на Мауи? Там трудно найти что-нибудь подходящее. Во всяком случае, в его личном деле это никак не отражено. Нет, сейчас он ничем не занимается. Питер посмотрел в окно. Из темных туч начал моросить дождь - Другие его данные проверили? - Да, - ответил Харрис. - Место его последней службы в ФБР - Сан-Диего. Вероятно, он был личным офицером связи Гувера с Ла-Йоллой. - Ла-Йолла? Что это такое? - Любимое место отдыха Гувера. Лонгворт отвечал за связь между Ла-Йоллой и Вашингтоном. - А что удалось узнать о шраме? - Он фигурирует как особая примета, но без каких-либо объяснений. Вообще эта часть личного дела вызывает сомнения. Например, отсутствуют данные двух Последних ежегодных медицинских обследований. Это очень странно. - Значит, сведения о нем неполные, - размышлял вслух Питер. - Я хочу сказать, что по имеющимся данным трудно составить общее впечатление. - Именно так, - согласился Джошуа. - Когда он вышел в отставку? - В марте. Второго марта. Ченселор замер, пораженный услышанным. В последние годы он придавал датам особое значение. Он приучил себя искать логическую связь между ними, старался определить, нет ли здесь какой-либо взаимозависимости, не вытекают ли события одного дня из событий другого. Есть ли такая связь в данном случае? Почему так взволновал его март? Через кухонное окно Питер увидел идущего под дождем к дому Алана Лонгворта и почему-то сразу вспомнил яркое, солнечное утро и себя, лежащего с газетой на горячем песке. Второе мая! Второго мая умер Гувер. "Умер человек, могущественный человек. Было объявлено, что он умер естественной смертью. На самом деле его убили". - О господи! - прошептал в телефон Питер Они шли по пляжу под моросящим дождем вдоль самой кромки воды. Лонгворт не захотел разговаривать в доме или в каком-нибудь помещении, поскольку там могли быть установлены записывающие устройства Он был слишком опытным в таких делах человеком. - Вы проверили мою личность? - спросил он Ченселора. - Вы же знаете, что проверил, - ответил тот. - Я только что закончил телефонный разговор. - Вы удовлетворены? - Тем, что вы тот, за кого себя выдаете, тем, что у вас прекрасный послужной список и ваши способности отметил сам Гувер, тем, что вы действительно пять месяцев назад вышли в отставку. Все это подтвердилось. - Я не говорил о том, что мне оказывал доверие сам Гувер... - Это зафиксировано в вашем деле. - Конечно, ведь я работал непосредственно на директора. - Ваше последнее место службы Сан-Диего. Вы были офицером связи с Ла-Йоллой? Лонгворт мрачно улыбнулся: - В Вашингтоне я провел больше времени, чем в Сан-Диего или Ла-Йолле, но подтверждения этому в моем личном деле вы не найдете. - Почему? - Директор не хотел, чтобы об этом знали. - А почему не хотел? - Я уже говорил вам, что работал непосредственно на него. Был его личным офицером. - И за что же вы отвечали? - За досье. За его собственные секретные досье. Я выполнял функции курьера. Ла-Йолла - не просто местечко на Тихоокеанском побережье... - Все это выглядит загадочным и совершенно непонятным. Светловолосый мужчина остановился: - Так оно будет и в дальнейшем. Всю остальную информацию вам придется искать в другом месте. - Вы, однако, чересчур самонадеянны. Почему вы думаете, что я стану ее искать? - Вам захочется понять, отчего это вдруг я вышел в отставку. Никто так и не уяснил, в чем дело, настолько все выглядело нелогично. Уйдя из ФБР, я получил минимальную пенсию без какой-либо надбавки. А останься я там, мог бы стать помощником, даже заместителем директора бюро. Лонгворт снова зашагал по пляжу. Несмотря на беспокоившую его боль в ноге, Питер старался не отставать, - Ну, хорошо. Так почему же вы вышли в отставку? Почему вы нигде не работаете? - Все дело в том, что я не выходил в отставку. Меня просто перевели в другое правительственное ведомство и дали при этом определенные гарантии. В настоящее время я нахожусь на службе в госдепартаменте, но сведений об этом вы не найдете ни в каком личном деле. Направлен на работу за рубеж, в тихоокеанский регион, за шесть тысяч миль от Вашингтона... Если бы я остался в столице, меня бы наверняка убили. - Ладно, подождите, - остановил его Ченселор. - Я, черт побери, уловил, к чему вы клоните, и меня уже тошнит от этих шпионских вывертов. Вы хотите сказать, что Джон Эдгар Гувер был убит. Это его вы имели в виду, когда говорили о "могущественном человеке". - Вот теперь вы собрали из кусочков цельную картину, - подытожил бывший агент. - Все довольно логично, но я в это не верю. Нелепость какая-то - Я не говорил, что у меня есть доказательства. - Надеюсь, что у вас их нет, потому что вся эта история кажется просто абсурдной. Гувер был старым человеком, и у него болело сердце. - Может быть, и так, а может быть, и нет. По-моему, никто никогда не видел его историю болезни. Результаты анализов, все медицинские заключения направлялись прямо к нему. Не позволялось делать никаких копий. Гувер имел возможность обеспечить строгое соблюдение этих правил. Вскрытия тоже не производили. - Ему было за семьдесят, - недовольно покачал головой Питер. - У вас чертовски богатое воображение. - А разве все ваши романы не плод воображения? Ведь когда вы начинаете работать над книгой, у вас лишь общая концепция, идея. - Допустим, но я пишу только о том, что могло произойти, хотя бы теоретически Для того чтобы получился роман, я описываю в нем события в своей жизни - реальные или такие, которые могли быть реальными. - Если под реальностью вы имеете в виду факты, то несколько фактов у вас уже есть. - Назовите их. - Во-первых, я сам. В марте в контакт со мной вошла группа лиц. Никаких имен я вам не сообщу, скажу только, что это очень влиятельные люди, занимающие высшие посты в госдепартаменте. Они сумели организовать мой перев