ься в машину... - Конечно, - согласился полицейский. - Надеюсь, вы не намереваетесь наделать глупостей? - Что? Что вы имеете в виду?! - Например, утопиться. - Что? Полицейский стоял перед Питером и внимательно разглядывал его. - Вид у вас довольно помятый. - Я упал. Я уже говорил, что... - Знаю, вы перепили... Странно, что запаха не чувствуется. - А я пил водку. - Вы чем-то подавлены. Семейные неурядицы? Что-нибудь случилось? Хотите, я отведу вас к священнику или к раввину? А может, лучше к адвокату? - Вы думаете, я намерен утопиться? - И такое случалось. Нам приходилось вытаскивать трупы из этого водоема... - Где мы находимся? - Вон там - Огайская набережная, - полицейский указал рукой направо, - а за водоемом - памятник Джефферсону. Питер взглянул на свои часы со светящимся циферблатом. Было чуть больше половины девятого. Он бродил где-то почти два часа, два часа прошли впустую, а ведь у него много дел. Но прежде всего нужно успокоить настороженного полицейского. Питер мучительно подыскивал подходящие слова: - Послушайте, я отлично себя чувствую. Правда, отлично. Между прочим, мне необходимо позвонить по телефону. Где здесь поблизости автомат? Полицейский застегнул кобуру. - На Огайской набережной, примерно в ста ярдах отсюда. Там вы, пожалуй, и такси сумеете поймать. Но если вас снова остановят, будьте осмотрительнее. Другие полицейские могут оказаться построже меня. - Спасибо за предупреждение, - улыбнулся Питер. - И за заботу тоже. - Это - мой долг. Так будьте осторожнее. Ченселор кивнул и зашагал по лужайке в направлении Огайской набережной. Его телефонные разговоры в отеле явно прослушивались. И если бы он позвонил Элисон, то все равно не сумел бы ей ничего объяснить. Поэтому он решил связаться с Куином О'Брайеном. - Где вы, черт побери, находитесь? Я же вам приказал сидеть в отеле. Какого же дьявола... - Маньяки пытались убить меня, - быстро прервал его Ченселор, вспомнив, как Варак характеризовал своих убийц. - Маньяки? - В голосе О'Брайена сквозило явное удивление. - Где вы слышали это слово? - Именно об этом нам предстоит поговорить. Об этом и о некоторых других вещах. Я только что был в Коркоран Гэлери. - В Коркоран? Вы были там? - Да. - Боже милостивый! - испуганно произнес О'Брайен. - Сейчас я нахожусь... - Замолчите! - вдруг вскрикнул агент. - Ни слова больше! Подождите минуту, но трубку не бросайте... Питер слышал тяжелое дыхание О'Брайена. Тот, видимо, раздумывал над тем, что сказать Ченселору. - Вспомните наш вчерашний разговор. Вы сказали тогда, что трижды звонили в Нью-Йорк из телефонной будки, пользуясь кредитной карточкой. - Но я... - Я же сказал, замолчите! Лучше думайте. Вы звонили до и после пожара в доме на 35-й улице. - Я... - Слушайте меня! Речь идет об одном вашем телефонном разговоре. Я не уверен, но мне кажется, он состоялся после происшествия на 35-й улице. Направляйтесь к телефонной будке, из которой вы звонили. Поняли? Не отвечайте сразу, а обдумайте все хорошенько... Питер пытался понять то, что сказал ему О'Брайен. Никаких трех разговоров он не вел. Он звонил только один раз, звонил Тони Моргану, и было .это до ужасных событий, разыгравшихся в доме на 35-й улице. После этого он вообще не звонил по междугородному телефону. "Обдумайте все хорошенько..." В этом все дело. Агент имел в виду именно этот разговор, именно эту телефонную будку. - Я вас понял, - сказал Ченселор. - Хорошо. Разговор состоялся после событий на 35-й улице, не так ли? - Да, - сознательно солгал Ченселор. - Откуда-то с Висконсин-авеню, кажется? - Да, - снова солгал Питер. - Хорошо, направляйтесь туда. Я буду звонить каждые десять минут. Отвечая на мой звонок, обязательно скажите какую-нибудь знакомую фразу. Поняли? - Да. Питер повесил трубку и вышел из телефонной будки. Он направился в сторону сверкавшего огнями моста через Потомак, оглядываясь по сторонам в поисках такси. По пути он пытался вспомнить точное местонахождение телефонной будки, из которой звонил Моргану. Она находилась неподалеку от университета имени Джорджа Вашингтона. Наконец Питер поймал такси. На улицах снова было многолюдно, сверкали огни иллюминации, из невидимых динамиков неслись веселые рождественские песни. Нужную телефонную будку они отыскали довольно легко, и Ченселор попросил водителя подождать. У него не было никаких денег, кроме двух пятидесятидолларовых банкнотов, которые он держал в кошельке, а разменять их было некогда: не хотелось отпускать такси, ведь оно могло ему потребоваться. Теперь-то он твердо знал, что собирался сделать. Узнать тайну Часона! Питер закрыл двери будки и снял трубку, одновременно удерживая рычаг пальцем в нижнем положении. Как только телефон зазвонил, он отпустил рычаг и сказал: - Вероятно, я пробуду здесь весь вечер. Решайте сами, когда нам лучше встретиться. - Это меня устраивает, - отозвался О'Брайен. - Я нахожусь в десяти кварталах от вас, на 20-й улице. За мной наверняка следят, поэтому встретиться мы не сможем. А теперь расскажите, что произошло. Где вы слышали слово "маньяки"? - А что? Что в нем особенного? - Не шутите. У вас нет для этого времени. - Я и не шучу, а просто проявляю осторожность. Если я замечу, что кто-то уделяет мне чрезмерное внимание, или увижу, что остановился подозрительный автомобиль, то сразу скроюсь. Правда, мне кажется, что с вами О'Брайен все в порядке. Во всяком случае, так мне сказал Варак. Но я хочу сам убедиться в этом. А теперь объясните, что это за маньяки. Кто они? О'Брайен громко вздохнул: - Пять или шесть специальных агентов, тесно сотрудничавших с Гувером. Они были его доверенными лицами, а теперь хотят вернуть прежние порядки, взять ФБР под свой контроль. Я об этом вам говорил вчера. Но я не употреблял слова "маньяки". - Они не имеют отношения к нашему делу, не так ли? Досье не у них. О'Брайен молчал. Даже по телефону Питер почувствовал, насколько тот потрясен. - Значит, вам известно об этом? - Да. Вы солгали, когда уверяли меня, что досье уничтожены и никакого дальнейшего развития события не получили. Это неправда, досье не были уничтожены. Тот, кто владеет ими, опасается, что я вот-вот нападу на его след. Именно в этом вся суть. Я служил приманкой. Замысел едва не удался, но человек, который определил мою роль в этой операции, угодил в ловушку, поставленную собственными руками. А теперь выкладывайте все, что вам известно, ничего не утаивая. О'Брайен отвечал спокойно, сдерживая свое волнение: - Мне кажется, маньяки действительно располагают этими досье и используют их в своих целях. Во всяком случае, они имели доступ к ним. Поэтому я не мог разговаривать с вами из своего кабинета. Мой телефон прослушивается. К этому они вынуждены были прибегнуть. А теперь, ради бога, что произошло? - Ваша просьба справедлива. Я нашел Варака... - Что? - Я знал его под фамилией Лонгворт. - Лонгворт? Так вот что означала запись в журнале учета посетителей от первого мая. Досье у него! - непроизвольно вскрикнул О'Брайен. - Этого не может быть, - удивленно произнес Питер. - Он мертв, он отдал жизнь ради того, чтобы отыскать эти досье. - И он рассказал агенту обо всем, что произошло с того момента, когда ему позвонил Варак, о твердом убеждении последнего, что О'Брайен сумеет остановить маньяков. Не упомянул он лишь о Часоне, решив, что это его личное дело, пусть на какое-то время. - Варака больше нет... - печально сказал О'Брайен. - Просто не верится. Он был одним из тех, на кого мы могли рассчитывать. Таких людей осталось немного. - Мой знакомый из ЦРУ говорил, что некоторые агенты бюро сотрудничают с ними в Вашингтоне на всех уровнях и что они были вынуждены пойти на это. - Все так. Беда заключается в том, что нет человека, к которому можно было бы обратиться за юридической консультацией. Нет юриста, которому бы я доверял. - Такого человека можно найти. Это один сенатор. О нем мне рассказал Варак. Однако не сейчас... Вы любите приказывать, О'Брайен. А любите ли вы подчиняться? - Не очень. Должна быть какая-то убедительная мотивировка. - А разве досье - не убедительная мотивировка? - Глупый вопрос. - Тогда у меня к вам две просьбы. Заберите Элисон из отеля и увезите ее куда-нибудь в безопасное место. Добраться до меня они попытаются именно через нее. - Хорошо. Я сделаю это. В чем состоит вторая просьба? - Мне нужен адрес майора Пабло Рамиреса. Он, работает в Пентагоне. - Подождите минутку. Вдруг Питера охватила тревога - он услышал, как О'Брайен шелестит какими-то бумагами. Бумаги! Он поднял руку к рычагу телефонного аппарата, готовый прервать разговор и бежать: - О'Брайен, вы ведь сказали, что находитесь в телефонной будке? - Конечно, и листаю телефонный справочник, - О боже... - облегченно вздохнул Ченселор. - Вот, нашел. Рамирес живет в Бетесде. - Агент прочитал адрес, и Питер запомнил его. - Это все? - Нет. Я хотел бы повидаться с Эдисон... Как мне узнать, куда вы отвезете ее? У вас есть какие-нибудь идеи на этот счет? После короткой паузы О'Брайен спросил: - Вы знаете Куонтико? - Базу морской пехоты? - Нет, не саму базу. Там на берегу залива есть мотель под названием "Сосны". Я отвезу Эдисон туда. - Я возьму напрокат машину. - Этого делать не стоит. В бюро проката прекрасно налажен контроль: у них есть аппаратура, которая позволяет определить местонахождение любой взятой напрокат машины. Вас быстро найдут. Все это относится и к такси. Никто не будет скрывать пункт назначения той или иной машины. Куда бы вы ни направились - им сразу станет известно. - Что же мне делать? Идти пешком? - Примерно раз в час в Куонтико отправляются поезда. Воспользуйтесь этим вариантом. - Хорошо, до встречи. - Подождите! - В голосе О'Брайена снова послышалась едва сдерживаемая суровость. - Вы опять что-то от меня скрываете, Ченселор. Речь идет о Макэндрю, не так ли? Питер резко повернул голову и через стекло кабины уставился на снующую вокруг толпу. - К чему эти предположения? - Не валяйте дурака. Не надо обладать даром сыщика, чтобы прийти к такому выводу. Рамирес работает в Пентагоне, где работал и Макэндрю. - Не давите на меня О'Брайен, прощу вас. - Почему же? Вы не рассказали мне самого главного из того, что сообщил Варак. Зачем ему понадобилось встретиться с вами? - Это мне нужно было видеть его. Он объяснил свою стратегию, растолковал, какую роль отвели мне. - Варак не стал бы терять зря времени, ведь он умирал. Он что-то узнал и рассказал вам об этом. Ченселор тряхнул головой - со лба у него закапал пот. О'Брайену нельзя говорить о Часоне, по крайней мере, пока Питер сам не выяснит, что за всем этим кроется. И чем больше он задумывался, тем тверже становилось его убеждение, что Эдисон в опасности. - Дайте мне поразмыслить до завтрашнего утра, - попросил Ченселор. - Почему? - Потому что я люблю ее... x x x Пол Бромли разглядывал себя в треснувшем трюмо, в средних ящиках которого не хватало ручек. То, что он увидел, опечалило его: мертвенно-бледное лицо старого, больного человека, седеющая щетина на щеках - он не брился более двух суток. Свободное пространство между грязным крахмальным воротничком и шеей лишний раз свидетельствовало о его болезни. Жить ему оставалось недолго. Но на осуществление задуманного времени вполне достаточно. Бромли отвернулся от зеркала и направился к кровати, застеленной грязным покрывалом. Обвел взглядом стены и потолок. Повсюду виднелись трещины, краска облезла. Они, вероятно, считали, что загнали его в ловушку. но их самонадеянность была неоправданной. У него имелись должники. Он слишком долго служил в Вашингтоне, контролируя расход крупных сумм, и за это врем ч ему пришлось иметь дело со многими людьми. Все совершалось по принципу: ты - мне, я - тебе, и в большинстве случаев этот принцип срабатывал. В общем Бромли гордился своей службой, ведь за ее период он сделал много хорошего. Но было и такое, чем гордиться не стоило. Например, случай с тем негодяем, который предоставил ему сведения, необходимые для разоблачения жуликов в министерстве обороны. Именно к его помощи и собирался теперь прибегнуть Бромли. Если этот тип откажется помочь, он пригрозит позвонить в редакцию "Вашингтон пост", и тот вынужден будет согласиться. Бромли взял с кровати пиджак, надел его, вышел на грязную лестничную площадку и стал спускаться в вестибюль. Агент ФБР, которому было поручено наблюдать за ним, неприкаянно стоял в углу, словно манекен посреди кучи мусора. Пусть еще радуется, что ему не пришлось дежурить прямо на лестничной площадке. Единственный выход из отеля - через парадную дверь, и этот факт свидетельствовал о том "доверии", которое хозяева оказывали своим клиентам. Бромли подошел к телефону-автомату, висевшему на стене, опустил монету и набрал номер. - Алло? - ответили ему гнусавым, противным голосом. - Говорит Пол Бромли. - Кто? - Три года назад в Детройте был осуществлен один проект, помните? После короткой паузы голос поинтересовался: - Что вы хотите? - Получить должок. Если откажетесь заплатить, я позвоню моим друзьям в "Вашингтон пост". Они почти накрыли нас три года назад и сейчас смогут довести дело до конца. Соответствующее письмо приготовлено и будет отправлено, если я не вернусь домой, Снова наступила пауза. - Объясните, что вам нужно от меня. - Пошлите за мной машину. Куда - я скажу. С машиной должен прибыть один из ваших головорезов. За мной наблюдает агент ФБР. Я хочу, чтобы его убрали на время. Это вам всегда удавалось. Бромли ждал машину на тротуаре около отеля "Хей-Адамс". Он будет ждать ее всю ночь, если понадобится, а с рассветом укроется в церкви, той, что находится на противоположной стороне авеню. Рано или поздно Ченселор появится. И как только он появится, Бромли его прикончит. Револьвер, который лежал в кармане, обошелся старику в пятьсот долларов. Сомнительно, чтобы оружие стоило дороже двадцати, но он попросил своего знакомого из Детройта только помочь ему, а не подавать милостыню. Бромли поглядывал на окна пятого этажа, крайние справа. Там находился номер, снятый Ченселором. Это был дорогой номер. Вчера вечером, прежде чем позвонить Питеру, Бромли спросил у ничего не подозревавшегося оператора коммутатора, в каком номере проживает Ченселор. Оказалось, презренный писака устроился превосходно. Однако долго это не продлится. Бромли услышал шум автомобиля, двигавшегося в южном направлении по 16-й улице. Машина свернула в узкий внутренний проезд. Из нее вылез рыжеволосый мужчина, поговорил со швейцаром и вошел в вестибюль. Бромли узнал этот внешне неприметный автомобиль. Од не раз визировал счета на приобретение таких машин. Она наверняка принадлежала ФБР и была прислана за Ченселором. Бромли прошелся по узкому проезду, держась в тени здания, и остановился справа от входа. Швейцар ходил вдоль проезда, готовый в любую минуту свистком подозвать такси. Какая-то парочка вышла вслед за ним к проезжей части, поскольку внутренний проезд был занят машиной ФБР. Все складывалось удачно. Ченселор непременно умрет. Мгновений спустя из отеля вышла женщина вместе с рыжеволосым. Ченселора с ними не было. Но он должен был появиться! - Вы уверены? - озабоченно спросила женщина. - Он отправится туда поездом сегодня же, в крайнем случае завтра утром, - сказал рыжеволосый мужчина. - Не беспокойтесь. "Значит, Ченселор отправится куда-то поездом". Бромли поднял воротник пальто и приготовился пройти пешком весь долгий путь до вокзала "Юнион стейшн". Глава 29 Сидя в такси, направлявшемся к дому Рамиреса, Питер вынул из кармана окровавленный листок с записями, сделанными покойным Вараком, и его снова охватил страх. Страх благоговейный, поскольку это были необычные люди, не просто знаменитые, а выдающиеся, обладающие исключительной властью. И один из них владел досье Гувера. Но зачем они ему понадобились? Питер взглянул на список фамилий и попробовал представить образ каждого из этих людей. Худощавый, с острыми чертами лица, Фредерик Уэллс, принявший псевдоним Бэнер. Президент университета, контролировавший расходование миллионов через влиятельную "Рокстон фаундейшн", один из выдающихся творцов политики администрации Кеннеди. Человек, о котором говорили, что он никогда не шел ни на какие компромиссы, даже если это грозило ему неприятностями. Даниел Сазерленд (псевдоним Венис), вероятно, самый почитаемый негр в стране. Почитаемый не только за свои достижения, но и за мудрость судейских решений. Питер уже ощутил отзывчивость судьи во время получасового разговора с ним несколько месяцев назад. Сочувствие судьи отражалось даже в его взгляде. Джекоба Дрейфуса (псевдоним Кристофер) Питер представлял себе менее отчетливо, чем других. Банкир старался по возможности оставаться в тени, но финансовые воротилы, а значит, и печать финансовых кругов его никогда не игнорировали. Он оказывал решающее влияние на национальную политику в вопросах финансирования. Федеральный резервный банк редко принимал решения без предварительной консультации с ним. Его благотворительная деятельность давно приобрела всемирную известность, а щедрость, казалось, не знала границ. Карлос Монтелан (псевдоним Пэрис) был наставником президентов, влиятельной фигурой в госдепартаменте, крупным ученым, одним из виднейших специалистов по вопросам международной политики. Натурализовавшийся американец, Монтелан происходил из семьи кастильских интеллигентов, боровшихся в равной степени против скомпрометировавшей себя церкви и Франко. Он был архиврагом подавления прав личности в любой форме. И один из этих четырех выдающихся людей предал идеалы, поборником которых себя считал. Не об этом ли величайшем искушении говорил Варак? Не были ли эти отвратительные акты совершены по идейным соображениям? Подобного нельзя было позволить, по крайней мере таким великим людям. А может, один из четырех в действительности был совсем не тем, за кого себя выдавал? И это пугало больше всего. Пугало, что человек сумел подняться на такую высоту, скрыв свою врожденную порочность. Часон! Варак знал, что умирает, поэтому подбирал слова особенно тщательно. Сначала он ограничил свои подозрения Уэллсом и Монтеланом (Бэнером и Пэрисом), но затем изменил точку зрения и распространил их на Сазерленда и Дрейфуса (Вениса и Кристофера). Это было связано с тем, что люди говорили на незнакомом ему языке и делали упор на слово "Часон". И все-таки почему Варак остановился именно на этих людях? Что заставило его обратить внимание на незнакомый язык и на упоминание Часона? Каков был ход его рассуждений? На объяснение у него не хватило времени. Что скрывается за резней под Часоном? Резня! Питер вспомнил, как во время похорон Макэндрю на лице Рамиреса отразилась откровенная ненависть к генералу. Но имело ли это какое-либо отношение к Часону? Или в нем говорила зависть, которая не исчезла со смертью соперника? Такой вариант возможен, однако во взгляде Рамиреса было что-то неподдающееся определению. Скоро все прояснится. Такси уже въезжало в Бетесду. И если там его ждет разгадка тайны Часона, то к кому из четверых она приведет и в чем это выразится? Питер сложил полученный от Варака листок и сунул его в карман пиджака. Оставался еще один, пятый человек, известный под псевдонимом Браво. Кто он такой? Может, Варак, защищая его, ошибался? А что, если досье находятся у этого Браво? "Венис вам известен... Браво тоже..." Разве Питеру знаком этот человек? Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Ясно было только то, что касалось Элисон Макэндрю. Она сама была пока ответом на все вопросы... Рамирес проживал в небольшом кирпичном доме в районе, типичном для окресностей Вашингтона. Здесь селились обычно семьи со средним достатком - одинаковые участки, одинаковые по внешнему виду дома. Ченселор откровенно признался водителю такси, что не может сказать, надолго ли задержится. Он ведь даже не знал, дома ли Рамирес, какая у него семья, есть ли жена, дети. Вполне вероятно что эта поездка в Бетесду окажется бесполезной, но если бы он предварительно позвонил Рамиресу, тот наверняка отказался бы его принять. Дверь открылась, и Питер облегченно вздохнул - в дверях стоял Пабло Рамирес. На лице его отразилось явное удивление. - Майор Рамирес? - Да. Мы знакомы? - Нет, но и вы и я были на Арлингтонском кладбище позавчера утром. Меня зовут... - Вы были с женщиной, - прервал Питера майор, - с его дочерью. Вы писатель. -Да, меня зовут Питер Ченселор. Мне бы хотелось поговорить с вами. - О чем? - О Макэндрю. Рамирес внимательно посмотрел на Питера и заговорил не сразу, а когда заговорил, спокойно, с легким акцентом, к удивлению Ченселора, в его голосе не чувствовалось враждебности. - Если быть откровенным мне нечего сказать о генерале. Он мертв, и мир праху его. - Но во время похорон вас обуревали иные мысли. Если бы мертвого можно было убить еще раз, вы бы сделали это одним лишь взглядом. - Приношу свои извинения. - И это все, что вы можете сказать? - Мне кажется, этого вполне достаточно. А теперь, если вы не возражаете, я займусь делами. - Рамирес отступил шаг назад, держась за ручку двери. Тогда Питер быстро проговорил: - Я хочу спросить кое-что о Часоне, о резне под Часоном. Майор остановился и напрягся всем телом. Ченселор заметил его состояние. - Это случилось очень давно. Резня, как вы называете те события, тщательно расследовалась генеральным инспектором. Причиной тяжелых потерь явилось численное превосходство китайских войск и внезапное использование ими подавляющей огневой мощи. - И, возможно, чрезмерная ретивость командования, - поспешно добавил Питер. - Например, Макнайфа, убийцы из Часона. Майор никак не отреагировал на его слова, продолжая смотреть холодно и равнодушно: - Наверное, вам лучше зайти, мистер Ченселор. У Питера появилось такое чувство, будто он уже бывал в этом доме и не раз входил в эту дверь... Даже кабинеты Рамиреса и Макэндрю были похожи. На стенах висели те же фотографии, те же сувениры. И в сознании Ченселора мгновенно всплыл уединенный домик в пригороде. Рамирес истолковал его взгляд по-своему. - Кроме меня, здесь никого нет, - произнес он так же отрывисто, как когда-то генерал Макэндрю, - Я - холостяк. - Этого я не знал. Мне вообще известно о вас очень немногое, майор. Только то, что вы учились в Вест-Пойнте примерно в одно время с Макэндрю, что служили вместе с ним в Северной Африке, а затем в Корее. - А я уверен, что вам рассказали обо мне и кое-что еще. - Например? Рамирес опустился в кресло напротив Питера. - Например, что я вечно всем недоволен, а может, вообще законченный брюзга. Возмутитель спокойствия из Пуэрто-Рико, считающий, что его всюду обходят из-за национальной принадлежности. - Я слышал о дурной шутке моряков, она мне не понравилась. - Вы имеете в виду вечеринку, где на меня надели куртку официанта? - На лице майора непроизвольно появилась улыбка. - Не вижу в этом ничего дурного. К тому же эту шутку я сам и придумал. - Неужели? - Я работаю в специализированном управлении Пентагона, которое занимается вопросами весьма деликатного свойства. Деятельность эта не имеет ничего общего с разведкой в буквальном смысле. В отсутствие более подходящего термина мы называем его управлением по связям с национальными меньшинствами. - Вы серьезно, майор? - Я не майор. Мое воинское звание - бригадный генерал. В июне я, несомненно, получу вторую звезду. Видите ли, майору, да еще моего возраста гораздо проще бывать во многих местах и входить в контакт с людьми, чем полковнику или генералу. - И вам приходилось прибегать к экстремальным мерам? - спросил Питер. - Сегодня военное ведомство сталкивается с необычными проблемами. Об этом не любят говорить, но факт остается фактом: вооруженные силы комплектуются из тех, кто нигде не может найти работу, из отбросов общества. Догадываетесь, к чему это ведет? - Конечно, боеспособность вооруженных сил ухудшатся. - Не то слово. Происходят такие случаи, как во вьетнамской деревушке Милай. Солдаты наших разбросанных по всему свету войск торгуют наркотиками столь же откровенно, как продуктами из армейского пайка. А может случиться и кое-что похуже. И этого, видимо, долго ждать не придется. Из-за нехватки кадров с должным уровнем образования при растущей общей численности войск ухудшается и управление войсками. Если взглянуть на все это с точки зрения истории, то становится страшно. Не будем говорить о Чингисхане или казаках. Это всего-навсего варвары Есть более поздний пример. Когда преступникам удалось взять под контроль немецкую армию, родился нацистский вермахт. Теперь вы понимаете? Питер слегка покачал головой. Выводы майора показались ему явно преувеличенными. - Я не могу поверить в существование какой-либо негритянской террористической банды. - И мы не верим. Статистика подтверждает то, что мы давно подозревали. В среднем негры, поступающие на военную службу, приходят с более правильными убеждениями, чем белые. Те, кто таких убеждений не имеет, пополняют ряды преступного мира. Это довольно простая формула, отбросы тянутся к отбросам. И все они - представители национальных меньшинств. Их с детства окружают безработица, нищета, невежество. - И армия решает эту проблему с помощью вашего управления? - Мы являемся начальной ступенью в этом процессе. Мы пытаемся подобрать ключ к представителям национальных меньшинств, поднять их общеобразовательный уровень, в общем, сделать их лучше, чем они есть. С этой целью у нас осуществляются образовательные программы, мы стараемся сгладить чувство обреченности у этих людей, воспитать у них достоинство. Короче говоря, мы делаем многое из того, на что, по мнению либералов, просто не способны. Что-то было не так в словах Рамиреса, что-то не укладывалось в голове Питера. - Все это очень интересно, - сказал он, - но как это связано с генералом Макэндрю, с тем, что я видел на Арлингтонском кладбище? - А почему вы вспомнили о Часоне? - в свою очередь спросил бригадный генерал. Питер отвел взгляд в сторону, посмотрел на фотографии и сувениры, развешенные по стенам, и опять вспомнил кабинет Макэндрю. - Не могу сказать каким образом, но слухи о Часоне всплыли после отставки Макэндрю. Вероятно, это как-то связано с его отставкой. - Весьма мало вероятно. - Потом я увидел вас на Арлингтонском кладбище, - продолжал Ченселор, не обращая внимания на слова Рамиреса. - Не знаю почему, мне подумалось, что эти факты каким-то образом связаны. И я оказался прав. Несколько минут назад вы хотели захлопнуть дверь перед моим носом, но стоило упомянуть о Часоне, и вы пригласили меня войти. - Сыграло роль простое любопытство, - объяснил Рамирес. - Часон - довольно жгучая проблема. - Однако, прежде чем начать разговор о нем, - сказал Питер, снова игнорируя замечание Рамиреса, - вы постарались, чтобы я узнал о деликатном характере деятельности вашего управления. Вы меня к чему-то готовите, не правда ли? Так почему же вы ненавидели Макэндрю? - Ну хорошо, я расскажу вам об этом. - Рамирес уселся в кресле поудобнее. Питер чувствовал, что генерал затягивает разговор, чтобы выиграть время и преподнести ему правду, перемешанную с ложью. Сам Питер не раз ставил героев своих произведений в подобное положение. - Мы все работаем лучше тогда, когда задействованы наши чувства. Хоть я не нытик, но я - недовольный человек и был таким в течение всей своей службы. Более того, я всегда казался злым человеком, и по многим причинам объектом моей злости был Макэндрю. Он причислял себя к элите общества, был самым настоящим расистом. Как ни странно, он и прекрасным командиром стал именно потому, что всегда считал себя выше других. По его мнению, ошибки командиров среднего звена являлись следствием того, что на них налагали обязанности, превышавшие их способности. Он частенько изучал списки личного состава и по фамилиям пытался определить национальную принадлежность каждого. Сделанные им выводы очень часто ложились в основу, его решений. Рамирес закончил свой рассказ. Ченселор хранил молчание. Он был слишком взволнован, чтобы продолжать разговор. В словах собеседника он улавливал и правду, и ложь. - Значит, вы хорошо знали генерала, - проговорил наконец Питер. - Достаточно хорошо, чтобы понять его вероломную душу. - А жену его вы знали? Рамирес снова напрягся, но это напряжение исчезло почти мгновенно. - Это печальный случай. Несчастная, психически неуравновешенная женщина. Пустышка, у которой было слишком много слуг и слишком мало забот, да к тому же алкоголичка. Она свихнулась... - Я не знал, что она была алкоголичкой. - Дело не в терминологии. - Разве не было несчастного случая, когда она едва не утонула? - С ней разные "происшествия" случались, среди них и несколько дурного свойства, насколько мне известно. Но, с моей точки зрения, самым крупным несчастьем было ее безделье. Вообще-то я знаю о ней очень немного. И снова Питер почувствовал, что Рамирес лжет. Бригадный генерал, видимо, хорошо знал мать Элисон, но предпочитал ничего не рассказывать. "Пусть будет так", - решил Ченселор и вспомнил слова Барака: "Не о нем, а о ней. Он только приманка..." - Это все, что вы хотели мне сообщить? - спросил Питер. - Да, я честно поведал вам все. А что вы слышали о Часоне? - Слышал, что там произошла резня, что пострадали сотни людей. - Бой под Часоном - не единственный, где были ранены сотни людей, которые теперь доживают свой век в госпиталях для ветеранов. И, как я уже говорил, было проведено расследование. Ченселор наклонился вперед: - Хорошо, генерал, я буду откровенен с вами. Мне кажется, расследование было проведено недостаточно тщательно. А если оно и было тщательным, то результаты его быстренько запрятали под сукно. Я многого не знаю, но картина проясняется. Вы ненавидели Макэндрю. При упоминании о Часоне вы сразу ушли в себя. Затем вы произнесли проповедь о том, какой вы великий человек. Однако стоило мне упомянуть о его жене, вы снова как в рот воды набрали. Вы сказали, что знаете о ней очень немного. Это ложь. Вы все время лжете и увиливаете от ответа. По-моему, события под Часоном тесно связаны с Макэндрю, с его отставкой, с его убийством, с пробелом в его послужном списке, с пропавшими досье Гувера. И жена Макэндрю, каким-то образом связана со всем этим. Что еще предстоит мне узнать - неизвестно, лучше будет, если вы расскажете все сами, иначе я докопаюсь до истины. В этом деле замешана женщина, которую я люблю, и я не допущу, чтобы кто-либо и дальше вмешивался в ее жизнь. Хватит притворяться, Рамирес. Выкладывайте правду. Реакция Рамиреса напомнила реакцию человека, по которому внезапно открыли огонь. Он весь напрягся и испуганным шепотом проговорил: - Пробел в послужном списке! Откуда вам о нем известно? Раньше вы ничего об этом не говорили. Вы не имели права... Это же ловушка! - перешел на крик. - Вы не имели никакого права... Вам не понять... Мы пытались... - Что произошло под Часоном? Рамирес закрыл глаза: - Только то, о чем вы говорили. Эта бойня была неоправданна. Командование приняло решение явно ошибочное... Но это произошло так давно! Не будем вспоминать об этом... Ченселор поднялся и посмотрел на генерала сверху вниз: - Не будем. Я, кажется, начинаю кое-что понимать. Вероятно, Часон - одна из тщательно скрываемых государственных тайн. О ней в какой-то форме упоминается в досье. И вот по прошествии стольких лет Макэндрю, будучи больше не в силах молчать, решил рассказать о ней. Тогда все вы объединились и начали преследовать его, потому что правда о Часоне означала бы для вас конец. Рамирес открыл глаза: - Это неправда. И ради бога, оставьте все это. - Неправда? - спокойно переспросил Питер. - Сомневаюсь, известно ли вам, что такое правда. Ваша вина столь велика, что вы не знаете, как оправдаться. Ваше негодование подозрительно, генерал. Вы мне больше нравились на Арлингтонском кладбище. Там ваша ненависть была неподдельной. Вы что-то скрываете, может быть, даже от себя. Но будьте уверены, я докопаюсь до тайны Часона. - В таком случае хорошенько помолитесь господу богу, - прошептал бригадный генерал Пабло Рамирес. x x x Ченселор шел через вокзал "Юнион стейшн" к выходу па платформу. Было два часа ночи. Похожее на пещеру помещение вокзала под большим как в соборе куполом казалось почти пустым. Только кое-где на длинных скамейках лежали, свернувшись калачиком, пожилые люди - здесь они укрывались от декабрьских ночных холодов. Какой-то старик приподнялся и сел, заметив Питера, спешившего к выходу. Что-то, наверное, нарушило его сон, в котором мечты одинокого человека могли и осуществиться. Питер торопился. Надо было успеть на последний поезд, иначе пришлось бы ждать до шести утра. А ему хотелось поскорее увидеть Элисон, поговорить с ней, заставить ее вспомнить события далекого детства. Кроме того, нужно было выспаться. Предстояло сделать так много, что не отдохнуть значило бы заранее обречь себя на неудачу. План действий приобретал все более четкие очертания, а начальную идею подсказал ему Рамирес своей мимолетно оброненной фразой; "Бой под Часоном - не единственный, где были ранены сотни людей, которые теперь доживают свой век в госпиталях для ветеранов". Питер прошел в середину пустого вагона, сел у окна и увидел собственное отражение в загрязненном стекле. Хотя отражение было мутным, можно было безошибочно определить, что это лицо уставшего, измученного человека. Откуда-то с платформы донесся монотонный голос, усиленный динамиком. Ченселор закрыл глаза и погрузился в дремоту под стук колес поезда, набиравшего скорость. Вдруг позади себя, в проходе, он услышал приглушенные стуком колес шаги. Он предположил, что это, видимо, проводник, и не открыл глаз, ожидая, когда у него попросят билет. Но никто его не беспокоил. Шаги почему-то затихли. Питер открыл глаза и повернулся. Все произошло почти мгновенно. Болезненно-бледное безумное лицо, какое-то бессвязное бормотание, треск обивочной ткани... Обивка сиденья лопнула, потому что человек, стоявший в трех футах от Питера, пытался убить его. Ченселор вскочил, изогнулся и поспешно вцепился в белые костлявые пальцы, державшие оружие. Старик попробовал подняться и направить револьвер в живот Питеру, но тот ударил тонкое запястье о металлический подлокотник сиденья, и оружие отлетело в сторону. Питер стремительно прыгнул в проход между сиденьями, падая, накрыл револьвер своим телом, а затем вытащил его из-под себя и взял в руки. Когда он вскочил, старик бросился бежать в конец вагона. Но Ченселор догнал его, схватил и прижал к спинке сиденья. - Бромли?! - Детоубийца! - Проклятый безумец! Питер обернулся, продолжая силой удерживать старика на сиденье. Где же проводник? Он ведь мог остановить поезд и вызвать полицию. Однако эта мысль испугала Ченселора. Нужна ли ему полиция? - Как он мог?.. - прошептал старик сквозь слезы. - Зачем ему понадобилось рассказывать вам? - О чем вы? - Знал только один человек... Сент-Клер... Мунро Сент-Клер... Мне казалось, что это такой большой, такой уважаемый человек... - Бромли впал в истерику и разразился безудержными рыданиями. Питер отпустил старика, будучи не в состоянии справиться с собственным волнением. Мунро Сент-Клер! Человек из прошлого, всегда являющийся частью настоящего. Человек, ответственный за все, что произошло с тех памятных дней в Парк Форесте. За все? О боже! Вспомнились слова Барака: "Венис вам известен... Браво тоже, но это не он. Ни в коем случае не Браво" - и слова Бромли: "...Такой большой, такой уважаемый человек..." Значит, Браво - это Мунро Сент-Клер. У Ченселора помутилось в голове, застучало в висках. Он увидел, как Бромли бросился к металлической двери между вагонами и распахнул ее, но не смог даже шевельнуться, чтобы задержать старика. Хлопнула еще одна дверь, и ужасающий свист ветра заглушил стук колес. Потом донесся крик, который мог быть и боевым кличем и воплем мученика одновременно, но для несчастного старика он стал предсмертным. Бромли исчез навсегда в темноте ночи. А Питер Ченселор окончательно лишился покоя: Мунро Сент-Клер и есть таинственный Браво. Глава 30 Такси свернуло с шоссе, тянувшегося от Куонтико вдоль залива, в ворота мотеля "Сосны" с рестораном под тем же названием. Он был огорожен высокими кирпичными стенами и одиноко стоял на самом берегу. Питер вылез из машины и, щурясь от прожекторов, ярко освещавших подъезд мотеля, расплатился с водителем. Такси умчалось прочь, а он повернулся и зашагал к громоздким дверям, выполненным в колониальном стиле. - Ни с места! Не шевелиться! Питер застыл на месте. Резкие слова команды доносились откуда-то из темноты, слева от подъезда. - Что вам нужно? - Повернитесь сюда! - приказал из темноты человек. - Не так стремительно. Значит, это все-таки вы, а я не был уверен. - Кто вы? - Не из числа маньяков. Войдите внутрь и спросите мистера Моргана. - Моргана? - Мистера Энтони Моргана. Вас проведут. Снова начинался кошмар. Энтони Морган! Как во сне, повинуясь несложным указаниям, Питер вошел в вестибюль и приблизился к стойке регистратуры. Высокий, атлетически сложенный клерк почтительно вытянулся перед ним. Удивленный Ченселор спросил, где он может увидеть мистера Энтони Моргана. Клерк понимающе кивнул. Что-то большее, чем осведомленность, промелькнуло в его взгляде. Видимо, существовала какая-то тайная договоренность. Клерк нажал на кнопку звонка, и через несколько секунд появился коридорный в форменной одежде. Он тоже был высокого роста и атлетического сложения. - Прошу вас, отведите джентльмена в седьмой номер. Питер последовал за человеком в форменной одежде по коридору, устланному ковром. Окно, расположенное в его дальнем конце, выходило на залив. Ченселору показалось, что оно забрано железной решеткой. Они подошли к двери с номером семь, и коридорный легонько постучал. - Кто там? - поинтересовались из-за двери. - "Иголка 1", - негромко сказал высокий коридорный. - Четыре, - ответили из-за двери. - Одиннадцать. - Тринадцать. - Десять. - Конец! Щелкнул замок, и дверь открылась. В неярком свете уютной гостиной мелькнул силуэт О'Брайена. Куин кивком поблагодарил коридорного и пригласил Питера войти. Ченселор успел заметить, как агент сунул пистолет в кобуру. - Где она? - спросил Питер с порога. - Ш-н... - Агент ФБР приложил палец к губам и закрыл дверь. - Она заснула минут двадцать назад, а до того так страшно волновалась, что не могла спать. - Где же она? - В спальне. Не беспокойтесь; окна со стороны залива забраны решетками, стекла пуленепробиваемые. Проведена электронная сигнализация, поэтому пробраться сюда невозможно. Так что оставьте Эдисон в покое, и давайте поговорим. - Я хочу ее видеть. О'Брайен согласно кивнул; - Пожалуйста, только не шумите. Ченселор приоткрыл дверь и увидел Элисон, которая лежала па кровати, укрывшись одеялом. Голова ее