ачение не повлекло за собой серию других... Наступила тягостная пауза. - А телефонные звонки и убийства, для чего все это? Какое отношение имели к Часону Филлис Максвелл, Бромли, Ролинз? Или, например, О'Брайен? Почему вы преследовали их? - К Часону эти люди действительно никакого отношения не имели, - быстро ответил судья. - Все дело в том, что Филлис Максвелл раскопала информацию, которая вела к президенту, а мы хотели использовать ее сами. Теперь о Бромли. Этот получил по заслугам. Конечно, замахнувшись на Пентагон, он показал себя смелым человеком. Но он же сорвал принятие законопроекта, предусматривающего реконструкцию трущоб Детройта, что облегчило бы положение многих тысяч их обитателей. Почти все они негры, господин Ченселор. Бромли продался преступным элементам, и те снабдили его такой информацией, с помощью которой он сам и его "крестовый поход" против военных стали газетной сенсацией. И все это делалось в ущерб интересам негров. Ролинз живое свидетельство того, насколько опасен для негров так называемый представитель "нового Юга". Насквозь фальшивый, он на словах уверял всех в своем уважении к "новым моральным ценностям", а на деле срывал любые попытки сенатской комиссии выработать законы, которые позволяли бы реализовать эти ценности в жизни. Не забудьте еще и то, что он совращал малолетних негритянок. Во всяком случае, родители детей до сих пор не могут этого забыть. - А в чем провинился перед вами О'Брайен? - спросил Ченселор. - За что вы преследуете его? - Тут опять виноваты вы. Он - единственный, кто сумел воссоздать картину похищения оставшихся досье. Однако, если бы только это, его можно было бы оставить в живых. У него не было убедительных доказательств, и он был бы вынужден молчать. Но теперь они у него есть: ему стало известно, кто такой Венис. И узнал он это от вас. Вы дали ему эти сведения. "Что же это такое? Со всех сторон меня окружает смерть, а я сам стал ее предвестником", - подумал Ченселор, а вслух спросил вкрадчиво? - Почему именно вы взяли на себя эту миссию? - Потому что я в состоянии ее осуществить, - твердо заявил Сазерленд, не отрывая глаз от дороги. - Это не ответ. - Мне понадобилось много лет, чтобы понять смысл происходящего. Современная молодежь все постигает гораздо быстрее. Меня же постоянно одолевали сомнения. А на самом деле все очень просто: нация предала своих черных граждан. Американцам надоели разговоры о равенстве. Теперь они считают, что черные лезут не в свои дела. Навыки, знания, образование, которые негры приобрели в последние годы, вызывают подозрение. Когда негры мечтают о лучшей жизни, на них смотрят как на чудаков. Но когда они открыто бросают вызов и селятся по соседству с вами, то тут уж не до шуток. - Ну, положим, лично вам это не помешало занять высокое положение в обществе. - Выдающийся человек всегда своего добьется. Поверьте, я говорю так не от избытка тщеславия. Мои способности от бога. А что делать простому человеку? Обычному мужчине, женщине. Обычному ребенку, который не может вырасти нормальным человеком, потому что на нем от рождения стоит клеймо: "Негр". Можете изменить имя, однако от позорного клейма это вас не избавит. Никакой аттестат или диплом не сделает вашу кожу светлее. Я, господин Ченселор, не революционер в общепринятом смысле этого слова. Я очень хорошо понимаю, что любая попытка негров начать революцию приведет к бойне намного страшнее той, которую пришлось пережить евреям при фашизме. Да это и немудрено: мы уступаем вам и числом и силой. Поэтому я решил использовать одно из самых распространенных в нашем обществе орудий воздействия - страх. У страха нет предрассудков, он не знает расовых барьеров. Страх - вот что хранится в досье Гувера. С помощью этих досье и порождаемого ими страха мы сможем добиться многого: повлиять на законодательство, обеспечить принятие новых и добиться соблюдения уже принятых законов, многие из которых нарушаются ежедневно. Я не стремлюсь к насилию, как таковому, потому что оно приведет к уничтожению наших же собратьев. Я хочу лишь, чтобы негры получили то, что принадлежит им по праву, но было у них отнято. Само провидение дало мне в руки эти досье. И с их помощью я намереваюсь вывести негров из состояния скорби и смятения. - Вы же прибегаете к насилию, убиваете людей! - Только тех, кто убивает нас! - на всю машину загремел голос Сазерленда. - Только тех, кто мешает нам! Эмоциональный взрыв судьи вызвал ответную реакцию Ченселора. - Око за око! Вы этого хотите? - взорвался он. - Этому вы научились за долгие годы службы на страже закона? О господи, как же могло случиться, что подобных взглядов придерживается такой человек, как вы? - Я объясню вам, как это случилось, - резко повернулся к Питеру судья, глаза его горели гневом. - Я не всегда придерживался подобных взглядов. Но пять лет назад со мной случилось нечто такое, после чего я поменял свои убеждения. Однажды суд под моим председательством подтвердил приговор некоему начальнику городской полиции. Министерство юстиции, признаться, было не в восторге от такого решения. - Я слышал эту историю. Питер вспомнил нашумевший процесс, итоги которого называли "решением Сазерленда". Многие блюстители правопорядка и законности предавали тогда судью анафеме. Если бы подобное решение вынес любой другой судья, а не Сазерленд, его наверняка обжаловали бы в верховном суде. - Вскоре после процесса мне позвонил Гувер и пригласил пожаловать к нему. Больше из любопытства, чем по какой-либо другой причине, я решил принять его высокомерное приглашение. И вот во время нашей встречи я услышал такое, во что отказываешься верить. На рабочем столе высшего в стране должностного лица, в обязанности которого входило соблюдение законности, были разложены досье на ведущих лидеров негритянского движения-Кинга, Абернети, Уилкинса, Роуэна, Фармера. Это были целые тома, набитые всевозможной мерзостью: лживые слухи, ничем не подтвержденные сплетни, записи телефонных разговоров, причем отредактированные таким образом, что отдельные слова и фразы, вырванные из контекста, звучали как подстрекательские призывы. Из этих материалов следовало, что негритянские лидеры-люди, которые не ставят ни во что юридические законы общества, презирают его философию, нарушают общепринятые нормы морали. Я был вне себя от ярости. Как может такое учреждение, как ФБР, заниматься шантажом! Но Гуверу, видимо, не раз приходилось встречаться с подобной реакцией. Он абсолютно спокойно переждал, пока я излил свой гнев, а потом злобно заявил, что "если я и дальше буду мешать ему, то все эти сведения он предаст гласности. Пострадают лидеры и их семьи, движению за гражданские права негров будет нанесен непоправимый ущерб. А в самом конце беседы Гувер вдруг заявил: "Мы ведь с вами не хотим еще одного Часона, господин судья, не так ли?" - Часон... - тихо повторил Питер. - Так вот где вы впервые услышали это название! Сидевший рядом с водителем негр внимательно изучил с помощью крошечного фонарика дорожную карту, повернулся к судье и что-то сказал ему на ашанти. Сазерленд кивнул и ответил ему на том же странном языке. - Мы в полутора милях от бензоколонки, - обратился он к Питеру. - За четверть мили от нее остановимся. Прошу иметь в виду, что эти ребята - отличные разведчики. В Юго-Восточной Азии они освоили ночное патрулирование и приобрели соответствующие знания и навыки. Для этой цели, как правило, привлекали негров, поскольку там чаще убивали. Если мы заметим, что О'Брайен не один, или обнаружим ловушку, немедленно поворачиваем назад. Женщина будет убита на ваших глазах. У Ченселора сразу пересохло в горле. Все кончено. Это надо было предвидеть. Он сам приговорил Элисон к смерти. За свою жизнь он любил двух женщин и стал причиной гибели обеих. Он принялся лихорадочно соображать: сейчас они останутся с Сазерлендом наедине, тогда он попытается справиться с ним. Это - единственный шанс. - Как же О'Брайен сможет прихватить кого-то с собой, ведь вы сами говорили, что, где бы он ни появился, вам тут же все будет известно? - спросил Ченселор судью. - Вроде бы так. Он полностью изолирован. - Тогда зачем нам останавливаться и тратить понапрасну время? - Я видел, как действовал О'Брайен вчера утром в бухте. Мужество и находчивость следует уважать. Мы сделаем это из предосторожности. Машина затормозила, и стало ясно, что нападение на Сазерленда осуществить не удастся. Сидевший за рулем негр вышел из машины, открыл дверцу и быстрым движением надел на запястье Ченселора наручники, пристегнув другой конец к дверной ручке. От последовавшего при этом толчка Питер почувствовал такую сильнейшую боль в плече, что у него перехватило дыхание. - Оставляю вас наедине с вашими мыслями, господин Ченселор, - бросил судья, выходя из машины. Двое молодых негров исчезли в темноте. Сорок пять минут ожидания показались Питеру вечностью. Он пытался представить себе, какую тактику изберет О'Брайен, но, чем больше думал об этом, тем мрачнее виделись ему перспективы. Наконец разведчики вернулись. По их мокрым от пота лицам чувствовалось, что им пришлось пробежать немалое расстояние. Один из негров открыл левую дверцу, и Сазерленд сел в машину. - Кажется, господин О'Брайен сдержал слово. Он ждет нас в машине с включенным мотором, которая стоит посередине дороги и хорошо просматривается со всех сторон. На расстоянии ближайших трех миль от бензоколонки никого нет. Оцепеневший от страха и слабости Ченселор потерял способность соображать. Своими неумелыми, дилетантскими действиями он завлек Куина в ловушку. Это конец! "Континенталь" тронулся с места. Доехав до перекрестка, водитель плавно затормозил. Сидевший справа от него негр вышел из машины, открыл заднюю дверцу. и отомкнул наручники, Питер помахал в воздухе рукой, пытаясь восстановить кровообращение. Тут же заныло раненое плечо, но теперь это уже не имело значения. - Садитесь за руль, господин Ченселор! Теперь вы поведете машину. Мои друзья спрячутся на заднем сиденье. Имейте в виду, они вооружены. Если начнете своевольничать, женщина умрет. Выйдя вместе с Питером из машины, Сазерленд встал около дверцы лицом к нему. Вы совершаете ошибку и знаете это, - сказал Питер. - А вы впадаете в крайности, что, как известно, ни к чему хорошему привести не может. Между нами нет правых и виноватых. Мы оба - жертвы затянувшегося кризиса. Никто из: нас в этом не виноват, мы оба оказались втянутыми в нашу борьбу. - Это точка зрения юриста? - Нет, господин Ченселор, это точка зрения негра. Прежде чем стать судьей, я уже был негром. Повернувшись, Сазерленд зашагал прочь. Посмотрев ему вслед, Питер сел за руль и захлопнул дверцу. "Все кончено. О господи! Если ты существуешь, пошли мне быструю смерть. У меня не хватит мужества ждать ее долго..." Повернув на перекрестке направо, Ченселор повел машину к бензоколонке, расположенной на левой стороне дороги. Ее тускло освещала одна-единственная лампочка, висевшая на фонарном столбе. - Поезжайте помедленнее! - раздалась тихая команда сзади. - Какая разница? - Делай, как тебе говорят. Ченселор почувствовал, как в затылок ему уткнулся ствол пистолета. Он притормозил, и "континенталь" стал медленно приближаться к машине О'Брайена. Видна была выходящая из выхлопной трубы и вьющаяся в ночном воздухе струйка газа, передние фары освещали проселочную дорогу. Питер насторожился. Теперь фары "континенталя" были направлены прямо в заднее стекло стоявшей впереди машины - в ней никого не было. - Его там нет, - прошептал Питер. - Он сидит на полу, - подсказал низкий голос справа. - Выходи и иди к той машине! - скомандовал другой. Питер выключил мотор, открыл дверцу и вышел на дорогу. На какое-то мгновение невольно закрыл глаза: наверное, как только покажется Куин, последует выстрел в затылок. Он не обманывался насчет данных ему обещаний. Сазерленд пощадит Элисон, но никакого телефонного разговора с ней не будет. Судья не пойдет на такой риск. О'Брайен из машины не выходил. - Куин! позвал Ченселор. Ответа не последовало. "Что ты делаешь, О'Брайен? - мысленно заклинал Питер. - Это же конец!" И опять тишина. Он двинулся в сторону автомобиля. В висках бешено пульсировала кровь, и боль отдавалась в горле. К шуму работавшего вхолостую мотора примешивались какие-то ночные звуки. Легкий ветер кружил по асфальту сухие листья. В любую секунду Куин может показаться, и тогда последуют выстрелы. Услышит ли он, Питер, их перед смертью? Он подошел к окошку водителя - в машине никого не было. - Ченселор, ложись! - раздался из темноты крик. Внезапно ночь взорвалась ревом мощного мотора. Слева, из-за бензоколонки, вырвались слепящие фары. Машина, набирая скорость, помчалась прямо на серебристый "континенталь". Потом распахнулись дверца водителя, оттуда выбросился человек и покатился прямо по асфальту. Сильнейший удар! И почти одновременно заскрежетал металл, зазвенело разбитое стекло, раздались крики людей. Последовали выстрелы. Питер понял, что смерть неизбежна. Он закрыл глаза и, прижавшись к твердой поверхности дороги, ждал, когда же на него обрушится страшная боль и наступит вечный мрак. Стрельба продолжалась. Ченселор повернулся - стрелял О'Брайен. В воздухе стояли дым и пыль. Питер приподнял голову. Прямо перед собой он увидел Куина, который мчался к своей машине. Вот он почти добежал до Ченселора, припал к земле и поднял пистолет. - Сюда! - рявкнул он Питеру. Тот быстро подполз к машине. Он увидел, как агент, поколебавшись, вскинул голову и тщательно прицелился. Раздался взрыв - у "континенталя" взлетел на воздух бак с горючим. Питер бросился на землю рядом с Куином. Из машины вывалился один из людей Сазерленда и открыл огонь по О'Брайену. На фоне бушующего пламени агент отчетливо видел разведчика в горящей одежде. Он снова прицелился. Раздался крик - и разведчик рухнул на землю рядом с пылавшей машиной. - Куин, - крикнул Питер, - как тебе это удалось? - Ты мне позвонил - и я все понял! - на ходу выкрикнул агент. - Произнося код, ты употребил слово "сенатор", а мы с тобой как-то говорили, что сенатор, может быть, наша последняя надежда. Мне стало ясно, что наступил решающий момент. Ты приказал мне приехать одному. Это означало, что ты не один. Вы прикатили в одной машине, а мне потребовалось две. Одна послужила ловушкой. - Ловушкой? - Да, это был отвлекающий маневр. Я нанял парня. Он привел сюда свою машину: мне нужен был таран Это был наш единственный шанс. О'Брайен бросился вперед. - В машину! - завопил он. - Надо убираться отсюда как можно скорее! Вскочив, Ченселор успел схватить его за пиджак: - Куин, Куин, подожди! Больше никого нет! Только он! Там, на дороге, он один! - Кто? - Сазерленд! - Садись! - скомандовал О'Брайен. Автомобиль, развернувшись, помчался к перекрестку. Вскоре яркие фары осветили стоявшую посередине дороги могучую фигуру Даниела Сазерленда. Черный гигант видел все, что произошло у бензоколонки. Он поднял руку к голове. Раздался последний выстрел - Сазерленд упал. Вениса не стало. Инвер Брасс прекратила свое существование. ЭПИЛОГ Утро. В кабинете у рабочего стола стоял Питер. В руке он держал телефонную трубку, из которой доносились гневные слова человека, говорившего из Вашингтона. За окном светило яркое солнце. Земля была покрыта пушистым чистым снегом. Солнечные лучи, отражаясь от стекла, прыгали по потолку солнечными зайчиками, словно в подтверждение того, что земля вертится. Звонил Аарон, сын Даниела Сазерленда, один из лидеров негритянского движения, блестящий адвокат. Человек, которого Ченселор хотел бы назвать своим другом, но знал, что никогда не может этого сделать. - Я не стану бороться с вами теми средствами, которыми борются против нас. Я не унижусь до того, чтобы пустить в ход ваше оружие, и не позволю это сделать другим. Я нашел досье и сжег их. Можете поверить мне на слово. - Даже перед лицом смерти я испытывал доверие К вашему отцу. Верю и вам. - Ничего другого вам не остается! - Адвокат повесил трубку. Ченселор вернулся к креслу и сел. Сквозь окно, выходящее на северную сторону, он видел, как смеется Элисон, укутавшись в шубу и скрестив руки, чтобы было теплее. Вместе с ней были миссис Элкот и садовник Берроуз. Обычно неразговорчивый, сегодня он казался просто болтливым. Миссис Элкот улыбалась Элисон. Она одобряла выбор Питера: в доме давно нужна хозяйка. Питер взглянул на рукопись. Вымысел, фантазия давно уже вошли в его жизнь и стали реальностью. Он принял решение - писать роман сначала. Он был уверен, что на этот раз все получится гораздо лучше, сильнее. Конечно, он придумает для своих персонажей и мысли и слова, но там, где пойдет повествование от автора, выдумывать ничего не придется. За это время он стал свидетелем таких незабываемых событий, что на основании этого можно написать не один роман. Впрочем, вся эта история только для других будет романом. Для него она - сама жизнь. Ченселор взял из высокого стакана карандаш и стал писать на чистой странице желтого блокнота: x x x Темноволосый мужчина, застыв в напряженной позе, смотрел прямо перед собой. Стул, на котором он сидел, как и вся остальная мебель, радовал глаз своей, изысканной формой, но был явно неудобен. Спартанская обстановка приемной, выдержанная в колониальном стиле, создавала суровую атмосферу, в которой ожидающие аудиенции посетители невольно проникались чувством ответственности. Мужчине было лет под тридцать. Природа, создав его угловатое, с резкими чертами лицо, казалось, заботилось больше о деталях, чем о гармонии целого. Какие-то внутренние противоречия отражались на нем...