вся эта история была совершенно не интересна. А чуть поодаль другой наборщик набирал другой заголовок - этот собирались втиснуть между объявлениями о сдаче внаем на 48-й странице: "ОГРАБЛЕНИЕ БАГАЖНОЙ ЯЧЕЙКИ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ ВОКЗАЛЕ" В наше время никаким замкам доверять нельзя, подумал наборщик. Глава 18 Элизабет, естественно, занимала место за капитанским столом в салоне первого класса "Кальпурнии". Она была несколько удивлена тем, что по правую руку от нее посадили какого-то молодого человека - на вид явно не старше тридцати. Обычно пароходные компании старались предоставить в ее распоряжение либо стареющего дипломата, либо отставного банкира, либо, на худой конец, знаменитого карточного игрока - короче, кого-то, с кем она могла найти общий язык. Однако она не высказала никакого неудовольствия, хотя предварительно и потребовала у капитана список пассажиров - на случай неприятных встреч с кем-то из соперников по бизнесу. Молодого человека звали Мэтью Кэнфилд, он занимался спортивными товарами и часто ездил на заключение сделок в Британию. Видно, у этого молодого человека неплохие связи, решила Элизабет. Во всяком случае он был вполне приятным молодым человеком. Вежливый, застенчивый и, видимо, неплохой бизнесмен - торговец, как он ненароком о себе обмолвился. В конце обеда к ней подошел вахтенный офицер: на ее имя получена каблограмма. - Почему же вы не принесли ее сюда? - спросила Элизабет. Офицер что-то тихо ей сказал. - Хорошо, - она встала. - Могу ли я чем-либо вам помочь, мадам Скарлатти? - осведомился Мэтью Кэнфилд, торговец. - Нет, благодарю вас. - Вы в этом уверены? - Да-да, совершенно уверена, - и Элизабет последовала за вахтенным офицером. В радиорубке Элизабет усадили на стол и вручили послание. Наверху было начертано: "Срочно, адресат должен дать немедленный ответ". Она глянула на вахтенного офицера, скромно ожидавшего в углу. - Все правильно, - сказала ему Элизабет, - вы следовали инструкции. Она прочла каблограмму: "Мадам Элизабет Скарлатти, борт Его Величества пассажирского судна "Кальпурния". ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ ДЖЕФФЕРСОН КАРТРАЙТ МЕРТВ ТЧК ПРИЧИНА СМЕРТИ НЕ УСТАНОВЛЕНА ТЧК ВЛАСТИ ПОДОЗРЕВАЮТ СТРАННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ТЧК КАРТРАЙТ ОБНАРОДОВАЛ ФАКТ ЗАНЯТИЯ ЗНАЧИТЕЛЬНОГО ПОСТА В СТАРУИК ФАУНДЕЙШН ТЧК МЫ ПОКА НЕ ПОЛУЧАЛИ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ЭТОГО ФАКТА ТЧК У НАС НЕТ НИКАКИХ МАТЕРИАЛОВ ЭТО ПОДТВЕРЖДАЮЩИХ ХОТЯ ИНФОРМАЦИЯ ПОЛУЧЕНА ИЗ ПРОВЕРЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ ТЧК В СВЕТЕ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО НЕ БУДЕТЕ ТАК ЛЮБЕЗНЫ ДАТЬ РАЗЪЯСНЕНИЯ ИЛИ УКАЗАНИЯ ТЧК ЭТОТ СЛУЧАЙ МОЖЕТ НЕПРИЯТНО СКАЗАТЬСЯ НА КЛИЕНТАХ УОТЕРМАН ТРАСТ ТЧК У НАС НЕТ НИКАКОЙ ИНФОРМАЦИИ КАСАТЕЛЬНО НЕЗАКОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТА КАРТРАЙТА ТЧК ЖДЕМ ВАШЕГО ОТВЕТА ТЧК ГОРАЦИЙ БУТЬЕ ПРЕЗИДЕНТ УОТЕРМАН ТРАСТ КОМПАНИ" Элизабет была в шоке. Она телеграфировала мистеру Бутье, что в течение недели он получит всю информацию, касающуюся "Скарлатти индастриз", от Чэнселлора Дрю Скарлетта. До тех пор просит воздерживаться от комментариев. Следующее послание она отправила Чэнселлору Дрю: "Ч. Д. СКАРЛЕТТУ, ВОСТОЧНАЯ ШЕСТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ УЛИЦА, 129, НЬЮ-ИОРК ОТНОСИТЕЛЬНО ДЖЕФФЕРСОНА КАРТРАЙТА НИКАКИХ ЗАЯВЛЕНИЙ ПОВТОРЯЮ НИКАКИХ ЗАЯВЛЕНИЙ НИ ПУБЛИЧНО НИ В ЧАСТНОМ ПОРЯДКЕ ПОВТОРЯЮ НИ ПУБЛИЧНО НИ В ЧАСТНОМ ПОРЯДКЕ ПОКА Я НЕ ПРИБУДУ В АНГЛИЮ И НЕ СООБЩУ ОТТУДА ТЧК ПОВТОРЯЮ НИКАКИХ ЗАЯВЛЕНИЙ ТЧК КАК ВСЕГДА С ЛЮБОВЬЮ МАМА" Элизабет понимала, что ей нужно вернуться к столу, чтобы ни у кого не возникло подозрений о чрезвычайной важности полученного ею сообщения. Она медленно шла по коридору в сопровождении вахтенного, и все больше и больше понимала, что то, что случилось, - предупреждение. Предупреждение ей. Она тут же отбросила мысль, что причиной смерти Картрайта могла быть "незаконная деятельность". Да это просто смешно! Когда раскроется ее соглашение с Картрайтом, она должна быть готова к расспросам. Ответов, объясняющих подобное соглашение, может быть несколько, и все они достаточно правдоподобны. Но, что бы она ни сказала, сам факт заключения соглашения с таким человеком, как Картрайт, вызовет нежелательные толки - многие увидят в этом стариковскую причуду, граничащую со стариковским же слабоумием. Это ни в малейшей степени Элизабет Скарлатти не беспокоило: она никогда не обращала внимания на мнения и суждения на свой счет. Серьезно беспокоило и даже пугало другое: если факт этого соглашения так и не выплывет на поверхность. Вернувшись к столу, она прекратила всяческие расспросы правдивым заявлением, что ей сообщили о смерти одного из доверенных ее сотрудников. Поскольку вдаваться в подробности у нее намерения явно не было, сотрапезники выразили свое соболезнование и после приличествующей паузы возобновили застольную болтовню. Капитан "Кальпурнии", толстенный англичанин с поразительно подходящими к его внешности пышными бровями и тяжелыми челюстями, громоподобным голосом заметил, что потеря доверенного сотрудника равнозначна потере классного первого помощника. Сидевший по правую руку молодой человек наклонился и тихо прокомментировал: - Наш капитан словно сбежал из шоу "Джилберта и Салливана", вы не находите? Старая дама улыбнулась и столь же тихо, под шумок разговора, ответила: - Он похож на капитана галеры. Я так и вижу, как он прохаживается между скамьями с плеткой в руке. - Нет, нет, - ответил молодой человек, - а я представляю, как он сидит в бочке с мыльной водой, словно опереточная дива. Это куда смешнее. - Вы злобный юноша. Если мы напоремся на айсберг, я постараюсь держаться от вас подальше. - И зря. Я первым заберусь в спасательную шлюпку и займу местечко для вас, так и быть, - и он мило улыбнулся. Элизабет рассмеялась. Молодой человек забавлял ее - это как-то освежает, когда к тебе относятся с юмором и даже с некоторым элегантным нахальством. Они довольно приятно поболтали о том, что ждет их в Европе, - это был в определенной степени интересный разговор, ибо ни один из них не должен был и полусловом обмолвиться о том, что на самом деле ждет их в Европе. Ужин подошел к концу, капитанская труппа самых важных пассажиров направилась в комнату для игр и разбилась на пары для бриджа. - Думаю, вы игрок отвратительный, - заявил с улыбкой Кэнфилд. - А поскольку я играю довольно-таки неплохо, так и быть, возьму вас в пару, чтобы прикрыть в случае чего. - Трудно отказаться от столь лестного приглашения. И тогда он спросил: - А кто умер? Может быть, и я беднягу знаю? - Вряд ли, молодой человек. - Ну вам-то как об этом судить! Так кто же? - Господи, ну как вы можете знать обыкновенного служащего моего банка? - А я так понял, что он не такой уж обыкновенный служащий. - Знаете, некоторые люди любят считать себя необыкновенными. - Если он был человеком со средствами, то, вполне вероятно, он один из моих клиентов - я таким и впариваю наши теннисные корты. - Нет, мистер Кэнфилд, вы положительно несносны! - засмеялась Элизабет. Во время игры Элизабет заметила, что молодой Кэнфилд играл неплохо, но до первоклассного игрока ему все же далеко. Он совершил одну грубую ошибку, и Элизабет из вежливости пришла ему на помощь. После этого он осведомился у стюарда, есть ли в баре сигары определенного сорта, и, получив отрицательный ответ, извинился и сказал, что сходит за сигарами в свою каюту. Элизабет вспомнила, что там, в салоне, когда подали кофе, очаровательный мистер Кэнфилд открыл свежую пачку своих особых сигар. Он вернулся спустя несколько минут, когда круг уже был закончен, и, извинившись, сообщил, что пришлось помочь одному престарелому пассажиру справиться с приступом морской болезни. Партнеры высказали пару комплиментов по поводу такой трогательной заботы о престарелых, Элизабет же промолчала. Она просто посмотрела на молодого человека и с удовлетворением заметила, что он избегает ее взгляда. Игра закончилась рано. Слегка штормило, и Кэнфилд проводил Элизабет Скарлатти к ее каюте. - Вы очаровательны, - сообщила она. - Я вас отпускаю - предайтесь развлечениям, более приличествующим вашему возрасту. Кэнфилд улыбнулся и протянул ей ключ. - Если вы настаиваете - конечно. Но таким образом вы обрекаете меня на скуку. И вы это прекрасно знаете. - Странно, времена изменились. Или это изменились молодые люди? - Возможно. Элизабет заметила, что он стремится поскорее уйти. - Что ж, старая дама благодарит вас за компанию. - Не такой уж молодой человек также вас благодарит. Доброй ночи, мадам Скарлатти. Она повернулась к нему. - Вы по-прежнему желаете знать, кто умер? - Я вижу, что вам не хочется мне это сообщать. Да это и не важно. Еще раз доброй ночи. - Этого человека зовут Джефферсон Картрайт. Вы его знали? - она внимательно смотрела ему в лицо. - Нет, к сожалению, не знал, - он глядел прямо, невинными глазами. - Всего доброго. - Доброй ночи, молодой человек, - она вошла в каюту и закрыла дверь. Ей были слышны его шаги по коридору - он явно спешил. Элизабет сбросила норковое манто и прошла в большую удобную спальню. Тяжелая мебель была привинчена к полу. Она зажгла лампу, также привинченную к ночному столику, и села на постель. Элизабет пыталась вспомнить, что именно сообщил ей капитан "Кальпурнии" по поводу этого молодого человека, когда принес ей на утверждение список присутствующих за капитанским столом. - А у этого парня, Кэнфилда, похоже, прекрасные связи. Элизабет не обратила тогда на эти слова никакого внимания. - Он работает в какой-то фирме по производству и продаже спортивных товаров и ездит в Европу довольно часто. "Уимблдон", так, кажется, называется фирма. И тут Элизабет вспомнила, что капитан добавил следующее: - Интересно: пароходная компания настоятельно потребовала, чтобы я усадил его за свой стол. Наверное, чей-то сынок. Хороший университет, старые деньги и все такое прочее. Из-за него я должен был отставить бедного доктора Барстоу. Элизабет тогда одобрила список сотрапезников без всяких сомнений. Значит, британская пароходная компания потребовала, чтобы молодого человека усадили за капитанский стол. А толстый капитан, уже привыкший иметь дело с сильными мира сего, вынужден был исключить из списка знаменитого хирурга. Повинуясь лишь какому-то интуитивному порыву, Элизабет взяла телефон и попросила дать ей радиорубку. - Радиорубка "Кальпурнии" слушает, добрый вечер, - британский акцент превратил слово "вечер" в неясное дуновение. - Говорит Элизабет Скарлатти, каюта 2-3 "А". Будьте любезны, дежурного офицера. - Говорит вахтенный офицер Питерс. Чем могу служить? - Вы тот самый офицер, который дежурил во время ужина? - Да, мадам. Ваши сообщения в Нью-Йорк переданы немедленно. Их доставят адресатам через час. - Благодарю вас, но звоню я не поэтому... Боюсь, я упустила встречу, назначенную в радиорубке. Меня кто-либо спрашивал? - она внимательно вслушивалась: не выдаст ли голос вахтенного офицера каких-либо колебаний? - Нет, мадам, вас никто не спрашивал, - твердо и уверенно ответил офицер- - А, наверное, этот человек постеснялся спросить. Просто ужасно, я чувствую себя такой виноватой! - Извините, мадам Скарлатти, но кроме вас в рубку заходили всего трое пассажиров - это ведь первый наш вечер в открытом море. - Поскольку их было всего трое, не затруднит вас описать мне этих пассажиров? - О, что вы... Нисколько. Приходила пожилая пара, они туристы, и молодой человек в несколько, боюсь, нетрезвом состоянии. Он хотел прослушать биржевые новости. - Биржевые новости? - Да, мадам, пассажирам первого класса мы предоставляем право слушать биржевые новости трижды в день - в десять, двенадцать и два. Это был милый молодой человек, но, видно, выпил лишнюю пинту. - Ему что-то около тридцати, да? В смокинге? - Совершенно верно, мадам. - Благодарю вас, мистер Питерс. Это несколько необычная просьба, я понимаю, тем не менее, я очень прошу вас никому не рассказывать о нашем разговоре. - Конечно! Элизабет медленно встала и прошла в гостиную: ее партнер по бриджу игроком, возможно, был и слабым, зато актером замечательным. Глава 19 Мэтью Кэнфилд поспешил удалиться от каюты Элизабет Скарлатти по причине весьма прозаической: его подташнивало. Может быть, бар поможет ему снова почувствовать себя в своей тарелке? Он заказал бренди. - Роскошная вечерушка, да? На соседнем стуле умостился здоровенный широкоплечий тип, похожий на игрока в бейсбол. - Совершенно верно, - ответил Кэнфилд с вежливой улыбкой. - А я вас знаю! Вы сидите за капитанским столиком. Мы вас видели за ужином. - Здесь хорошая кухня. - Я тоже мог бы сидеть за капитанским столом, только я им сказал: а плевать! - Что ж, подобный акт разнообразил бы меню. - Нет, правда, - по акценту Кэнфилд установил, что обладатель широких плеч и могучих рук принадлежит к особям, населяющим Парк-авеню. - Мой дядюшка владеет черт знает сколькими акциями! Только я сказал: а плевать! - Могу уступить вам свое место. Бейсболист слегка откинулся назад и ухватился за столешницу, чтобы не упасть. - И не надо. Там скукотища смертная. Эй, хозяин! Еще один бурбон. Бейсболиста шатнуло вперед и вбок, к Кэнфилду. Глаза у него были уже совершенно стеклянные. Прядь потных, очень светлых волос свесилась на лоб. - А ты кто, приятель? Все еще учишься? - Благодарю за комплимент. Нет, я работаю в фирме "Спортивные товары "Уимблдон". А вы? - Кэнфилд слегка повернулся на высоком стуле и принялся разглядывать посетителей. - "Гудвин и Роулинс". Страховая компания. Принадлежит моему драгоценному тестю. Пятая по величине фирма в городе. - Очень впечатляюще. - А тебя кто протащил? - Протащил? Что вы имеете в виду? - Ну, кто протащил за главный стол? - А, да это все через друзей нашей фирмы. Мы тесно сотрудничаем с англичанами. - "Уимблдон"... Это что, в Детройте? - Нет, в Чикаго. - А, в Чикаго... "Аберкомби злой, как черт. Аберкомби злой, как черт", - немузыкально замурлыкал бейсболист. - И все же фирма у нас солидная. - Кэнфилд постарался произнести эти слова так, чтобы для пьяного белокурого Адониса они прозвучали упреком. - Слушай, не обижайся. Тебя как зовут? Кэнфилд уже собрался ответить, и тут, непонятно почему, в глаза ему бросился галстук собеседника, а затем него запонки, большие и яркие, повторявшие цвета галстука - темно-красный и черный. - Ну так как? - Что? - Как тебя зовут? Меня - Батройд. Чак Батройд, - он снова ухватился за столешницу красного дерева, чтобы не рухнуть со стула. - А ты, значит, ик, служишь в "Уимблдоне"... - Батройд. похоже, совсем опьянел. Кэнфилд почувствовал, что бренди ему не помог - пожалуй, даже хуже стало. - Вы извините, я пойду. Не обижайтесь, мы еще посидим и выпьем, мистер... - Батройд. - Да. Батройд. Извините. Спокойной ночи. Мистер Батройд приоткрыл один глаз, помахал рукой и потянулся к своему бурбону. Кэнфилд нетвердым шагом направился к выходу. . - Чакси, дорогуша, - темноволосая женщина тут же взобралась на его место рядом с почти что уже отключившимся мистером Батройдом. - Что за манера исчезать как раз тогда, когда ты мне нужен! - Ой, киска, не цепляйся! - И буду цепляться, если будешь так поступать! Бармен нашел какое-то неотложное дело и срочно удалился. Мистер Батройд посмотрел на жену и на несколько неуловимых мгновений перестал покачиваться. Взгляд у него стал твердым и осмысленным. Для стороннего наблюдателя все это выглядело как обыкновенный семейный скандал по поводу неумеренного питья - супруги ссорились приглушенными голосами, а все разумные люди стараются держаться от семейных скандалов подальше. Батройд что-то бубнил себе под нос, но голос его был твердым и трезвым. - Не беспокойся, дорогая. - Ты уверен? - Абсолютно. - Кто он такой? - Славный торговец. По-моему, ошивается возле нее специально - хочет завязать деловые контакты. - Если он обыкновенный торговец, почему его усадили за капитанский стол? - Ой, прекрати, ты во всем видишь опасность. - Я просто осторожна. - Сейчас объясню. Он работает на чикагскую фирму спортивных товаров "Уимблдон", а они половину своих товаров закупают в Англии, - Батройд остановился, чтобы дать жене переварить информацию, - так объясняют детям, медленно и с расстановкой. - Это британский корабль. Старая дама - весьма выгодный объект, и кто-то из его фирмы побеспокоился, чтобы он и в пути без дела не остался. Кроме того, он пьян, как мерин, и сейчас наверняка блюет из-за морской болезни. - Дай глотнуть, - миссис Батройд потянулась к бурбону. - Угощайся. - Когда ты собираешься заняться делом? - Минут через двадцать. - А почему все надо закончить сегодня? - Потому что сегодня первый день плавания, все на корабле упились, а ночь бурная. Тот, кто не пьян, лежит в лежку, потому что укачало. - А мне что делать? - Хорошенько врежь мне по физиономии. Потом возвращайся к тем, с кем пришла в бар, и объяви, что терпение твое лопнуло. Изображай из себя обозленную женушку. Через несколько минут я рухну на пол. Присмотри, чтобы пара, лучше трое крепких парней оттащили меня в каюту. - Не знаю. По-моему, здесь все уже на ногах не держатся. - Тогда пусть это будет стюард. Или бармен. Да, лучше бармен. Я доставлю ему массу неприятных моментов. - Ладно. У тебя есть ключ? - Да. Твой папочка вручил мне его на пристани. Глава 20 Кэнфилд еле дополз до каюты - качка была изрядная, и его ужасно тошнило. Почему это люди шутят по поводу морской болезни? Он не находил в ней ничего забавного. Между прочим, он и на мультфильмах никогда не смеялся. Он рухнул на постель, сбросив только ботинки. И с благодарностью почувствовал, что засыпает, - последние сутки дались ему тяжело. И тут раздался стук в дверь. Сначала стучали тихо. Так тихо, что Кэнфилд только шевельнулся во сне. Затем громче и громче. Стук эхом разносился по каюте. Кэнфилд, все еще окончательно не проснувшись, спросил: - Что такое? - Вам лучше открыть, приятель. Стук повторился с новой силой. - Бога ради, иду, иду! Следователь с трудом поднялся на ноги и побрел к двери. Следующий этап - открывание замка - дался ему еще тяжелее. В каюту ввалился человек в форме радиста. Кэнфилд встряхнулся. - Какого черта вам нужно? - Вы сказали зайти, если я узнаю что-нибудь ценное. - И что? - Слушайте, вы же не предполагаете, что британский моряк станет нарушать законы без веских на то оснований? - Какие же должны быть основания? - Десять монет. - Черт побери, каких монет? - Ну, по-вашему, пятьдесят долларов. - Дороговато! - Так за дело. - Двадцать долларов. - Не пойдет, - моряк говорил, как настоящий кокни. - Тридцать - и дело с концом, - Кэнфилд направился к койке. - Продано. Гоните денежки. Кэнфилд достал бумажник и отсчитал радисту три десятидолларовые купюры. - Ну, выкладывайте товар. - Вас застукали. Мадам Скарлатти, - и радист исчез. Кэнфилд умылся ледяной водой и сел размышлять. Да, считай, его застукали с поличным. Теперь его присутствие на судне становится совершенно ненужным. Его нужно заменить, а на это требуется время. Единственное, что он мог еще сделать, - как-то затуманить старой даме мозги, чтобы она все-таки не поняла, кем он послан. Господи, сейчас бы посоветоваться со стариком Рейнольдсом! И тут Кэнфилд вспомнил совет Рейнольдса одному из следователей, безнадежно завалившему прикрытие: "Используй часть правды. Найди причины, объясняющие твое поведение". Он вышел из каюты и поднялся по ступенькам на палубу первого класса. Подошел к ее роскошному двойному номеру, постучал. Чарльз Конавэй Батройд, исполнительный вице-президент страховой компании "Гудвин и Роулинс", грохнулся на пол коктейль-бара. С помощью трех стюардов, двух еще не слишком укачавшихся (или накачавшихся) посетителей бара, собственной супруги и проходившего мимо штурмана его огромное бесчувственное тело удалось доволочить до каюты. Смеясь и перешучиваясь, спасители стащили с него ботинки и брюки и накрыли одеялом. Миссис Батройд достала две бутылки шампанского и предложила отпраздновать сей подвиг. Бокалов не хватило, и себе она налила в стакан для воды. Стюарды и офицер выпили лишь после того, как миссис Батройд пригрозила, что не отпустит их с поля боя, и сразу после тоста откланялись. На прощание миссис Батройд еще раз продемонстрировала им супруга - тот лежал как бревно. Вместе с двумя добровольцами миссис Батройд прикончила шампанское. - У кого из вас отдельная каюта? - требовательно спросила она. Оказалось, что первый доброволец путешествует в одиночку, у второго же есть жена, которая осталась в баре. - Ну и пусть себе там пьет, а мы с вами повеселимся, - вызывающе заявила супруга Батройда. - Вот клянусь, ребята, вы и оба со мною не справитесь. Ребята, словно китайские болванчики, замотали головами в знак того, что еще как справятся. - А вот поспорим, что вас и двоих мне не хватит! - открывая дверь, миссис Батройд выразительно покачнулась. - Господи, клянусь, вам понравится наблюдать друг за другом. Я лично это очень люблю, - и добровольцы чуть не сшибли друг друга, рысью ринувшись вслед за обещающей многие радости миссис Батройд. - Шлюха! - пробормотал оставшийся в одиночестве белокурый гигант. Он сбросил одеяло, натянул брюки, достал из ящика чулок жены. Сидя на постели, натянул чулок на голову и посмотрелся в зеркало - зрелище полностью его удовлетворило. Снял чулок и открыл чемодан. Под рубашками лежала пара тапочек на мягкой подошве и тонкая эластичная веревка. Чарльз Конавэй Батройд зашнуровал тапочки - веревка лежала рядом на полу - натянул плотный черный свитер. Чарльз Конавэй Батройд улыбался. Он предвкушал большое удовольствие. Когда раздался стук в дверь, Элизабет Скарлатти уже улеглась в постель. Она открыла ящик ночного столика и достала маленький револьвер. - Кто там? - громко спросила она. - Мэтью Кэнфилд. Мне необходимо поговорить с вами. Элизабет растерялась - она не знала, что сказать. - Боюсь, вы слишком много выпили, мистер Кэнфилд. Может, отложим разговор до утра? - говоря это, она и сама не была убеждена в резонности своего аргумента. - Вы прекрасно знаете, что я не пьян, да такого и быть не может. Нам надо переговорить немедленно, - Кэнфилд надеялся, что шум волн заглушает его слова, и разговор у двери никому из соседей не слышен. А еще он надеялся, что необходимость сосредоточиться на предстоящем разговоре отгонит приступ тошноты. Элизабет подошла к двери. - Не вижу никаких причин для столь поздней встречи. Надеюсь, мне не придется обращаться к корабельной полиции? - О Господи, мадам, да откройте же дверь! Или я сам обращусь к корабельной полиции и сообщу, что мы оба заинтересованы в поимке некого джентльмена, удравшего в Европу с ценными бумагами на сотни миллионов долларов. - Что вы сказали? - Элизабет без сил прислонилась к стене. - Послушайте, мадам Скарлатти, - Мэтью Кэнфилд сложил ладони рупором и старался говорить прямо в дверь, - если моя информация верна, у вас есть револьвер. Отлично: откройте дверь, я войду, подняв над головой руки, а если сзади меня кто-нибудь есть - стреляйте сразу же. Честное предложение? Она открыла дверь - перед ней стоял позеленевший от морской болезни Мэтью Кэнфилд. Элизабет сразу же поняла, что сейчас не до церемоний. - Можете воспользоваться моим туалетом, мистер Кэнфилд. Сюда. Приведите себя в порядок, тогда поговорим. Чарльз Конавэй Батройд уложил под одеяло две подушки и сделал из веревки петлю. Он изобразил, как ковбой набрасывает лассо, и свистящий звук веревки был для него словно музыка. Сунул в карман чулок жены и тихонько вышел из каюты. Поскольку его каюта также находилась на верхней палубе, до цели назначения надо было пройти всего лишь несколько метров. Приноровился к качке - да, момента лучше, чтобы сбросить тело за борт, не найти. Море бурное, всплеска никто не услышит. Батройд тоже был мастером своего дела - скоро они узнают, что такое мастер первого класса. Кэнфилд выполз из туалета. Ему стало намного лучше. Элизабет сидела в кресле возле кровати, револьвер был прямо нацелен на него. - Если я сяду, вы уберете эту чертову штуку? - Скорее всего, нет. Но садитесь, поговорим. Кэнфилд уселся на постель. Элизабет взвела курок. - Там, у двери, вы кое-что сказали, мистер Кэнфилд. И только потому я сразу же в вас не выстрелила. Продолжите эту тему. - Но прежде всего я должен сказать, что я не... Кэнфилд умолк. Из спальни он увидел, что ведущая из гостиной дверь в коридор начала медленно приоткрываться. Он протянул руку к старой даме, и та мгновенно, инстинктивно подчинившись, отдала ему револьвер. Кэнфилд быстро подтолкнул ее к постели. Она глянула ему в лицо и молча повиновалась. Она укрылась одеялом. Спальня была освещена лишь стоявшей на тумбочке лампой. Кэнфилд стал в тень, за дверь. Он знаком приказал ей закрыть глаза, и она, сама не понимая почему, послушалась. Элизабет лежала на левом боку, рядом валялась газета - казалось, она уснула за чтением. Дверь каюты быстро открылась и тут же закрылась. Кэнфилд стоял за дверью в спальню и смотрел в щель, револьвер замер у него у руке. Он подумал было, что если он может видеть в щель нежданного гостя, то и тот вполне может его заметить, но потом понял, что это невозможно, - свет от лампы за дверь не попадал. Кэнфилд непроизвольно сглотнул слюну - от удивления и даже от страха. Человек был огромным, на несколько дюймов выше Кэнфилда, с могучей грудью и широченными плечами. На нем был черный свитер, черные перчатки, на голове - что-то тонкое, как маска, похоже, шелковый чулок. Это придавало ему вид чудовищный, совершенно нечеловеческий, уловить за этим покровом черты лица было невозможно. Незваный гость вошел в спальню и остановился у изножья кровати, спиной к Кэнфилду. Полез в карман, достал тонкую веревку. Перешел на левую сторону, склонился над спящей Элизабет. И тут Кэнфилд прыгнул вперед и изо всей силы ударил его рукояткой револьвера по голове. Чулок разорвался, из-под него брызнула кровь. Человек выставил руки и полетел вперед, но тут же развернулся к Кэнфилду - если он и был оглушен, то лишь на долю секунды. - Ты! - Это было не просто удивление - Кэнфилда явно узнали. - Ах ты, сукин сын! В голове Кэнфилда мгновенно пронеслись лица, голоса, обстоятельства, но он не мог вспомнить, кто этот гигант. Мадам Скарлатти сжалась калачиком и наблюдала сцену со страхом, но без паники. Напротив, она была в ярости, потому что никак не могла управлять ситуацией. - Я позвоню в корабельную полицию, - тихо произнесла она. - Нет! - хриплым голосом скомандовал Кэнфилд. - Не трогайте телефон! - Вы сошли с ума, молодой человек! - Слушай, приятель, давай договоримся, - голос человека был Кэнфилду чем-то знаком. Следователь наставил револьвер в голову гиганта. - Никаких договоров. Сними свою дурацкую карнавальную маску. Человек медленно поднял руки. - Нет, дружочек. Одной рукой. А на вторую сядь. - Ишь какой умник! - незваный гость опустил одну руку. - Мистер Кэнфилд, я настаиваю! Этот человек ворвался в мою каюту. Вполне вероятно, он намеревался убить или обокрасть меня. Я должна позвонить в соответствующие инстанции! Кэнфилд не знал, как убедить старую даму не делать этого. Сам он не принадлежал к породе героев, и защита властей отнюдь его не шокировала. Но будет ли это на самом деле защитой? Да даже если и так, то все равно этот тип мог оказаться единственным связующим звеном между "Группой 20" и исчезнувшим Алстером Скарлеттом. Кэнфилд понимал, что если прибудет корабельная полиция, гиганта смогут обвинить лишь в попытке ограбления. Сидевший у ног следователя Чарльз Батройд пришел к тому же умозаключению: перспектива провала, да еще обвинение в попытке ограбления и как следствие тюрьма привели его в отчаяние. Кэнфилд тихо сказал старой даме: - Должен обратить ваше внимание на то, что этот человек замок не взламывал. Он спокойно открыл дверь, что означает, что у него был ключ. - Совершенно верно! У меня есть ключ! Ты же не станешь делать глупостей, парень, так что давай договоримся! Я заплачу тебе в пятьдесят раз больше, чем ты получаешь за торговлю бейсбольными ловушками. По рукам? Кэнфилд внимательно посмотрел на человека. Это уж что-то новенькое! Значит, человек все-таки знал его, знал, что он выдает себя за торговца спортивными товарами. Внезапно навалившийся приступ морской болезни напомнил Кэнфилду, что в каюте могут вполне оказаться не одна, а две жертвы. - Ну-ка, сними с головы тряпку! - Мистер Кэнфилд, на этом корабле тысячи пассажиров. И достать соответствующий ключ не так уж сложно. Я продолжаю настаивать... В это мгновение гигант схватил Кэнфилда за ногу. Кэнфилд нажал курок - пуля попала в правое плечо, и рука гиганта рухнула. Револьвер был небольшого калибра, выстрел оказался негромким. Гигант схватился левой рукой за плечо, а Кэнфилд изо всех сил врезал ему ногой по шее. Носок его лакированного ботинка в кровь разбил загривок, упрятанный под шелковым чулком. Но гигант ринулся на Кэнфилда с колен, словно футбольный защитник, пытающийся остановить нападающего соперника. Кэнфилд снова выстрелил - на этот раз пуля вошла в могучую спину. Гигант бился в агонии. Кэнфилд потянул шелковую маску, и в это мгновение противник его, собрав последние силы, левой рукой притиснул Кэнфилда к переборке. Кэнфилд отчаянно отбивался. В этот миг рукав свитера задрался, и на белом манжете рубашки Кэнфилд увидел запонку - ту самую красно-черную запонку. Теперь он понял! Противник отпустил его и корчился на полу от боли. Кэнфилд дрожащей рукой направил револьвер на коленную чашечку гостя, но выстрелить не успел - тот привстал и вновь навалился на следователя всей своей огромной массой. Кэнфилд снова выстрелил - на этот раз пуля угодила в живот. Чарльз Батройд снова рухнул. Мэтью Кэнфилд взглянул на Элизабет - она тянулась к телефону. Одним прыжком он вышиб трубку из рук. - Прошу вас! Я знаю что делаю! - Вы уверены? - Да! Поверьте мне! - Господи! Смотрите! Кэнфилд развернулся - огромный кулак Батройда уже был занесен над ним. Батройд промахнулся и рухнул на постель. Кэнфилд вновь наставил на него револьвер: - Прекрати, или следующую пулю я всажу тебе между глаз! - крикнул он и тут же вспомнил, что был единственным из всех сотрудников "Группы 20", кто два раза подряд заваливал экзамен на точность стрельбы. Чарльз Батройд стонал от боли, но сознание его работало четко. Господи, он должен во что бы то ни стало добраться до каюты. Жена найдет, что сделать, она заплатит врачу, тот будет молчать! Те же, кто послал его должны понять, что всему есть предел, всему! Он задыхался, в горле клокотала кровь. В последнем, немыслимом усилии он попытался приподняться и оперся руками о матрас. - Не пытайся встать! Отвечай, слышишь? - крикнул Кэнфилд. - Что?.. Что?.. - хрипел Батройд. - Где Скарлетт? - Кэнфилд понимал, что время работает против него - в любую секунду гигант мог отключиться. - Не знаю... - Он жив? - Кто? - Черт побери, ты знаешь кто! Скарлетт! Ее сын! И тут Батройд совершил невозможное: ухватившись обеими руками за матрас, он собрал остатки всей своей мощи и сдернул его с постели. Кэнфилд успел лишь заметить, как огромный матрас летит на него и Элизабет и на этом матрасе падает на них туша Батройда. Кэнфилд выстрелил, но угодил в потолок, а Батройд, оттолкнувшись от них, зажатых матрасом, поволок свое израненное тело прочь, прочь из этой каюты. Кровь заливала ему лицо, он на ходу стянул чулок. Элизабет Скарлатти сидела на полу, обхватив руками лодыжку. - Кажется, я сломала ногу! Кэнфилд хотел броситься вслед за Батройдом, но не мог оставить старую женщину - тогда она непременно вызовет полицию. - Я оттащу вас на постель, сейчас, сейчас! - Господи, только сначала положите матрас на место! Кэнфилд не знал, что делать - то ли связать Элизабет руки и ринуться за Батройдом, то ли остаться здесь. Нет, даже связанной ее оставлять нельзя - она начнет вопить. Он поднял матрас и осторожно уложил ее на постель. - Больно? - Ужасно, - она морщилась, пока он подкладывал под нее подушку. - Я сейчас вызову врача. Однако сначала надо было убедить ее молчать. - Времени для этого будет предостаточно. Вы хотели догнать этого типа? - Да. - Почему? Вы полагаете, он как-то связан с моим сыном? - Я сейчас не могу тратить время на объяснения - я должен его догнать. - Но откуда я знаю, что вы действуете в моих интересах? Вы не позволили мне позвать на помощь. Ваши действия могли стать для нас обоих смертельными. Вы обязаны мне все объяснить. - Времени нет. Прошу вас, доверьтесь мне! - Но почему? Кэнфилд заметил забытую Батройдом веревку. - Коротко говоря, если б меня здесь не было, вас бы просто убили, - и он показал на лежавший на полу тонкий шнур. - Если вы полагаете, что эта веревка предназначалась, чтобы связать вам руки, то позвольте напомнить, что такое гаррота. Это тонкий эластичный шнур, которым перетягивают глотку, - и он помахал веревкой в воздухе. Она внимательно смотрела на него. - Кто вы? На кого вы работаете? Кэнфилд вспомнил, зачем он к ней явился, - чтобы выдать часть правды. Он собирался сообщить, что работает на частную фирму, расследующую исчезновение Алстера Скарлетта, - скажем, по заданию какой-нибудь газеты. Но сейчас такое объяснение уже не сработало бы. Батройд не был вором - он был убийцей. Наемным убийцей. Значит, Элизабет Скарлатти чиста - она непричастна к исчезновению сына. И Кэнфилду потребуется теперь вся возможная поддержка. - Я представляю правительство Соединенных Штатов. - О Господи! Этот идиот, сенатор Браунли! Я и понятия не имела, что он затевает! - Он тоже не имеет об этом ни малейшего понятия - он только подтолкнул нас, он даже не знает, что расследование началось. - И сейчас Вашингтон, не предупредив меня, играется в детективов? - Вряд ли в Вашингтоне знают об этом хотя бы десяток человек. Как ваша нога? - Выживу. Как видите, я живучая. - Если я позову врача, что вы ему скажете? Пожалуйста, скажите, что вы просто поскользнулись и упали. Дайте мне время. - Я сделаю большее: я позволю вам сейчас уйти. Врача можно позвать и позже, - она открыла прикроватный столик и достала ключ от каюты. Кэнфилд направился к двери. Голос Элизабет остановил его. - Но лишь при одном условии. - Каком? - Вы должным образом рассмотрите предложение, которое я вам сейчас сделаю. Кэнфилд повернулся и в недоумении уставился на нее. - Что за предложение? - С этой минуты вы работаете на меня. - Я скоро вернусь, - ответил следователь и выскочил вон. Глава 21 Минут через сорок пять Кэнфилд тихо открыл дверь в каюту Элизабет Скарлатти. Услышав, как поворачивается ключ, старая дама крикнула: - Кто это? - Кэнфилд. - Вы его нашли? - Да. Можно сесть? - Пожалуйста. Бога ради, мистер Кэнфилд, что же случилось? Кто он? - Его зовут Батройд. Он работал в одной из нью-йоркских страховых компаний, но его явно наняли, чтобы убить вас. Сейчас он мертв, а бренные останки покоятся на дне морском. - Боже мой! - старая дама села на постели. - Ну что ж, начнем с самого начала? - Молодой человек, что вы наделали! Ведь начнется расследование! Весь корабль перевернут вверх дном! - Кое-кому вся эта история очень не понравится, это точно. Но сомневаюсь, что этот кое-кто станет поднимать шум. Будет обычное рутинное расследование, при этом ваше имя наверняка не выплывет. А опечаленная вдова до конца путешествия просидит у себя в каюте. - Почему? Кэнфилд рассказал, где нашел тело, - Батройд лежал у входа в свою каюту. Он не вдавался в детали того, как обыскал труп, как дотащил до борта, как столкнул вниз - слава Богу, его никто не видел. Зато более красочно описал, как спустился потом в бар и узнал, что пару часов назад скандально накачавшегося Батройда выносили оттуда, как несколько преувеличивая заявил бармен, десять человек. - Так что видите, существует вполне логичное для окружающих объяснение факта его... исчезновения. - Но они обыщут корабль, когда мы прибудем в порт! - Нет, они не станут этого делать. - Почему? - Я оторвал кусок от его свитера и прицепил к бортовому ограждению неподалеку от каюты. Все решат, что мистер Батройд очухался и решил вернуться в бар, ну а по дороге потерял равновесие. Алкоголь плюс сильная качка дают в сумме неважный результат, - Кэнфилд помолчал и задумчиво добавил: - Если он действовал один - все в порядке. Но если нет... - Что, так уж необходимо было сбрасывать его за борт? - А вы что, предпочли бы, чтобы его обнаружили? А в нем - четыре пули из вашего револьвера? - Три. Одна пуля находится как раз в потолке спальни. - Они бы легко вышли на вас. А если у него на пароходе есть помощники, вы бы и до утра не дожили. - Похоже, вы правы. Что нам теперь делать? - Ждать. Разговаривать и ждать. - Чего? - Кто-то непременно попробует выяснить, что именно произошло. Возможно, его жена. Возможно, тот, кто дал ему ключ. - Вы полагаете, они станут это делать? - Да. Они захотят получить доказательства, что свое задание он выполнил. Но это в том случае, повторяю, если на борту у него есть помощники. - Может, он просто вор? - Нет. Он убийца. Старая дама внимательно посмотрела Кэнфилду в глаза. - Кто "они", мистер Кэнфилд? - Не знаю. Считайте, это всего лишь фигура речи. - Вы полагаете, они имеют какое-то отношение к исчезновению моего сына? - Да... А вам такая мысль в голову не приходит? Она ответила уклончиво: - Вы сказали, что нам надо начать с самого начала. Что вы считаете началом? - Мы обнаружили, что на фондовых биржах Европы вынырнули американские ценные бумаги на суммы в миллионы долларов. - И какое это имеет отношение к моему сыну? - В это время он был там. Он был в тех городах и странах как раз тогда, когда начали циркулировать слухи об этих ценных бумагах. А через год после его исчезновения мы из надежных источников получили подтверждение факта продажи бумаг. И он наверняка был там. - Либо это совпадение. - Час назад, когда вы открыли мне дверь, теория перестала быть просто теорией. Старая дама смотрела на растянувшегося в кресле следователя. Он, в свою очередь, тоже наблюдал за ней из-под приспущенных век. Она была в ярости, но сдерживалась. - Это лишь ваше предположение, мистер Кэнфилд. - Я так не считаю. А теперь, поскольку мы знаем, где работал убийца - в фирме "Гудвин и кто-то-там-еще", Уолл-стрит, - картина становится еще более четкой. Кто-то в пятой по величине страховой компании Нью-Йорка настолько зол на вас или настолько вас боится, что решился подослать убийцу. - Опять же предположения! - Черта с два, предположения! Хотите, в качестве доказательств предъявлю свои ссадины? - А как Вашингтон пришел к этому... сомнительному выводу? - Вашингтон - слишком расплывчатое определение. На самом деле наш отдел очень маленький. Обычно мы расследуем факты корруп