лду особо выделите следующее: он не должен появляться в Цюрихе. Ни при каких обстоятельствах он не должен ехать в Швейцарию. - Хорошо. Рейнольдс повернулся спиной к столу и глянул в окно. - Да, и не упускайте из поля зрения этого Роулинса, тестя Батройда. Похоже, он совершил непростительную оплошность. Глава 25 В двадцати пяти милях от древней городской черты Кардиффа, в уединенной горной долине стоит монастырь Пречистой Девы, обитель сестер-кармелиток. Стены его белы, словно одеяние невесты. Кэнфилд и Джанет подъехали ко входу в монастырь. Кэнфилд подошел ко вделанной в толстую стену двери, сбоку от которой висел черный железный колокольчик, несколько раз дернул за шнур, подождал минуты две-три. Наконец, ему ответили: - Что вам угодно? Майор достал паспорт, раскрыл его и держал перед собой так, чтобы привратнице через глазок было удобно разглядеть, что там написано. - Меня зовут Кэнфилд, сестра. Я прибыл за мадам Элизабет Скарлатти. Со мной ее золовка. - Подождите, пожалуйста. Позвольте? - она протянула руку за паспортом. Кэнфилд подал его. Окошечко со стуком захлопнулось. Кэнфилд вернулся к машине. - Они очень осторожны, - сказал он, обращаясь к Джанет. - Что ты имеешь в виду? - Она взяла мой паспорт, чтобы убедиться, что я - это я. - Хорошо здесь, правда? Так тихо... - Пока тихо. Хотя вряд ли так будет продолжаться, когда мы наконец встретимся с мадам. - До чего же вы бессердечны! А на мое здоровье, не говоря уж о комфорте, вам просто наплевать! - бодро приветствовала их мадам Скарлатти. - Вы что, разве не знали, на чем спят эти дуры? На солдатских раскладушках, дорогой мой! - Прошу меня извинить, - Кэнфилд едва сдерживал смех. - А вы знаете, чем здесь кормят? Отбросами, которые я не разрешила бы даже свиньям давать! - Я слышал, что они здесь сами выращивают овощи, - вежливо заметил майор. - Эти дуры не в состоянии даже отличить овощи от сорняков, а вы мне про овощи толкуете! В это время раздался колокольный звон, сзывающий монахинь на молитву Святой Богородице. - И так вот гудят день и ночь! Я спросила эту чертову мать Мак-Гри или как ее там, почему они начинают рано трезвонить, и знаете, что она ответила? - Что, мама? - спросила Джанет. - "Так заповедал нам Христос!" А я ей тогда и говорю - что же это за Христос у вас такой несуразный! Словом... Словом, это было нестерпимо. Но почему вы так задержались? Дерек говорил, что вы должны были приехать за мной еще четыре дня назад. - Мне пришлось ждать курьера из Вашингтона. Пойдемте, я вам все подробно расскажу. Элизабет сидела на заднем сиденье "бентли" и просматривала цюрихский список. - Знакомы ли вы с кем-нибудь из этих людей? - спросил Кэнфилд. - Лично не знакома, однако имена и репутации почти всех мне известны. - Например? - Луис Гибсон и Эвери Лэндор - выскочки из Техаса. Мнят себя нефтяными королями. Лэндор, как я слышала, большая скотина. Гарольд Ликок, один из англичан, заправляет на бирже. Лихой молодец! Швед Мюрдаль также хорошо известен на европейском рынке. Стокгольм, Стокгольм... - Элизабет подняла глаза и перехватила взгляд Кэнфилда в зеркальце заднего вида. - А кто остальные? - Тиссен, Фриц Тиссен, сталелитейные компании Германии. Киндорф - уголь Рурской области. И фон Шнитцлер, теперь глава ИГ Фарбен... Один из французов, Д'Альмейда, держит в своих руках железные дороги, если не ошибаюсь. С Додэ не знакома, но что-то о нем, вроде бы, слышала. - У него танкерный флот. Пароходы. - О да. А еще Мастерсон. Сидней Мастерсон. Англичанин. Компании по импорту, связан с Востоком. Не знаю Иннес-Боуэна, но имя, опять-таки, приходилось слышать. - Вы не упомянули Роулинса. Томаса Роулинса. - Я не думала, что надо. Фирма "Годвин и Роулинс". Тесть Батройда. - А четвертый американец, Говард Торнтон? Он из Сан-Франциско. - Впервые слышу. - Джанет говорит, ваш сын знал некоего Торнтона из Сан-Франциско. - Ну и что же? Когда они проезжали Ронида Вэлли, Кэнфилд обратил внимание на автомобиль, который маячил в его боковом зеркальце. Он постоянно держался сзади - жирная точка, не крупнее, отражалась в стекле, ни на секунду не исчезая из виду, за исключением тех моментов, когда дорога делала крутой поворот. И после каждого поворота, а их было много, эта точка вновь появлялась в зеркальце, причем намного быстрее, чем можно было предположить по тому расстоянию, которое их прежде разделяло. На прямых отрезках автомобиль держался на солидном отдалении и даже позволял другим машинам опережать себя. - Что случилось, Кэнфилд? - настороженно спросила Элизабет, заметив, что он не отрывает взгляда от бокового зеркальца. - Ничего. - За нами кто-то гонится? - Вряд ли. В этой части Уэлса слишком мало хороших дорог. Спустя двадцать минут Кэнфилд увидел, что расстояние между ними резко сократилось. Он начал понимать, что они замышляют. Теперь дорога была пустынной, и им предстояло пройти длинный дугообразный поворот. С одной стороны дорога прижималась к скалистому склону, с другой - отвесный обрыв, глубиной футов в пятьдесят. У подножия его плескалось озеро. За поворотом Кэнфилд увидел нечто вроде пастбища или выгона. Он нажал на газ, бросая "бентли" вперед. Ему хотелось быстрее добраться до этой ровной, гладкой лужайки. Машина-преследователь тоже рванула вперед, пожирая разделявшее их расстояние. Она держалась правой стороны, ближе к скалистому склону. Кэнфилд понимал, что стоит преследователям поравняться с "бентли", как они без труда ототрут его с дороги и столкнут через бордюрчик вниз, в отвесную пропасть, и над ними сомкнутся волны. Майор давил на педаль, он старался держаться посередине, чтобы не позволить преследователям вклиниться справа. - Что такое? Что вы делаете?! - воскликнула Джанет, упершись обеими руками в панельную доску. - Держитесь крепче, изо всех сил! Кэнфилд по-прежнему мчался по середине шоссе, чуть подавая машину вправо всякий раз, когда преследователи пытались поравняться с ним: он старался не подпустить их. До лужайки оставалось совсем немного. Каких-нибудь сто ярдов. Машина-преследователь два раза ударила "бентли" раздался пронзительный тяжелый скрип. Джанет взвизгнула. Мадам Скарлатти хранила молчание. Она обхватила сзади плечи девушки, помогая ей удержаться на сиденье. Наконец они достигли лужайки. Кэнфилд резко взял влево, перескочил через забрызганный грязью бордюрчик, и колеса "бентли" коснулись спасительной зеленой травы. Машина понеслась мимо на огромной скорости. Кэнфилд впился взглядом в табличку с номерными знаками. - Е, В, I или L! Семь! Семь или девять?! - кричал он. - Один, один, три! - Он еще раз повторил номер, быстро и уверенно. Нажал на тормоза и остановил машину. Джанет буквально вросла в сиденье. Она судорожно сжимала лежавшие на ее плечах руки Элизабет. Старая дама сидела подавшись вперед, она прижалась щекой к волосам Джанет. Элизабет нарушила затянувшееся молчание: - Вы назвали буквы Е, В, I или L, а цифры - семь или девять, один, один, три. - Я не успел определить марку машины. - Это был "мерседес-бенц", - сказала Элизабет. Глава 26 - Марка интересующего вас автомобиля - "мерседес-бенц". Двухместный. Модель тысяча девятьсот двадцать пятого года. Номерные знаки: EBI, девять-один-один-три. Машина зарегистрирована на имя Жака Луи Бертольда. Уточняю: маркиза де Бертольда, - Джеймс Дерек стоял перед расположившимися на диване Элизабет и Джанет и читал по записной книжке. Интересно, подумал он, знают ли эти американцы, кто такой маркиз де Бертольд? Бертольд тоже часто останавливается в "Савойе" и, вероятно, не менее богат, чем Элизабет Скарлатти. - Это тот самый, что встречал жену Батройда на пристани? - спросил Кэнфилд. - Да. Но не все так просто. Исходя из вашего описания, мы предполагаем, что миссис Батройд встречал именно Бертольд. Вчера же наверняка обошлось без него: мы установили, что в это время он находился в Лондоне, хотя автомобиль все-таки его. - И что вы об этом думаете? - Элизабет тщательно поправляла складки на юбке и старалась не глядеть на англичанина. Что-то было в этом человеке такое, что вызывало у нее беспокойство. - Я не знаю, что думать... Однако, мне кажется, я должен сообщить вам, что маркиз де Бертольд имеет статус постоянно проживающего в стране иностранца, пользуется значительным влиянием и обладает мощными связями... - Насколько я помню, он возглавляет фирму "Бертольд и сыновья", - Элизабет встала с дивана и протянула пустой бокал Кэнфилду. И вовсе не потому, что ей захотелось еще "черри" - просто она была слишком взволнованна, и ей не сиделось на месте. - "Бертольд и сыновья" - это старинная фирма с устоявшимися традициями. Майор подошел к столику с напитками и наполнил ее бокал. - Значит, вы встречались с маркизом, мадам Скарлатти? Вы хорошо с ним знакомы? Элизабет не понравился намек Дерека. - Нет, я не знакома с маркизом. Но, по-моему, встречалась с его отцом. Бертольды - очень древний род. Кэнфилд подал Элизабет бокал: эта пикировка была явно бесполезной, и он решил вмешаться: - Каковы сферы его деятельности? - Их у него предостаточно. На Ближнем Востоке - нефть, в Африке - полезные ископаемые, копи, импорт и экспорт в Австралии и Южной Америке... - А зачем ему нужен статус "постоянно проживающего в стране иностранца"? Он может и так сколько угодно находиться в Англии. - Я могу ответить вам на этот вопрос, - сказала Элизабет, вновь усаживаясь на диван. - Вся его недвижимость находится на территории протекторатов Британской империи. - Совершенно верно, мадам, - подтвердил Дерек. - Поскольку его компании в основном сосредоточены в пределах британских владений, он постоянно имеет дело с Уайтхоллом. И, как правило, с большой выгодой для себя. - Существует ли правительственное досье на Бертольда? - Конечно, коль скоро у него есть этот статус. - Вы можете его для меня достать? - Для этого мне нужны по-настоящему веские аргументы, и вы это прекрасно знаете. - Мистер Дерек! На борту "Кальпурнии" на мою жизнь было совершено покушение! Вчера в Уэллсе нас пытались сбросить в пропасть! К обоим случаям маркиз де Бертольд, вероятно, имеет самое непосредственное отношение. Какие еще вам нужны аргументы?! - Боюсь, что вынужден не согласиться с вами. Указанные вами факты относятся к ведению полиции. Все прочее - сугубо конфиденциальная информация, и я воспринимаю ее именно как таковую. И в том и в другом случае предъявить четкое обвинение некому. Все эти формальности, возможно, вам ни о чем не говорят, но Кэнфилд, уверяю вас, хорошо понимает, что я имею в виду. Кэнфилд взглянул на Элизабет, и она поняла, что настало время воспользоваться его "домашней заготовкой". Он сумел убедить ее, что при необходимости следует прибегнуть к такому средству, которое, по его выражению,, называлось "поступиться частью правды". Причина была простой: британская разведка не собиралась вмешиваться в компетенцию полиции, особенно если речь шла о частном лице, кем бы оно ни было. Следовательно, необходимы резоны иного рода. Резоны, которые поддержал бы Вашингтон. Кэнфилд взглянул на англичанина и размеренным, ровным голосом начал излагать свои аргументы: - Правительство Соединенных Штатов не стало бы подключать какую бы то ни было разведку, если бы для этого не было достаточно веских причин. Когда сын мадам Скарлатти, муж миссис Скарлетт, находился в прошлом году в Европе, ему были переправлены крупные суммы в виде акций ряда американских корпораций. Мы подозреваем, что они были тайно распроданы на европейских биржах. В том числе на Британской. - Вы хотите сказать, что кто-то пытается создать здесь американскую монополию? - Госдепартамент считает, что махинация была осуществлена при помощи некоторых сотрудников нашего посольства в Великобритании. Они как раз сейчас здесь, в Лондоне. - Вашего собственного посольства?! И вы полагаете, что Скарлетт во всем этом участвовал? - Мы полагаем, что его использовали, - разорвал возникшую было тишину голос Элизабет. - Использовали, а потом уничтожили. - Он вращался в этих кругах, Дерек. Так же, как и маркиз де Бертольд. Джеймс Дерек убрал свою маленькую записную книжицу. Объяснение, очевидно, вполне его удовлетворило. Теперь у него самого возник профессиональный интерес. - Завтра я передам вам копию досье, Кэнфилд... Всего наилучшего, мадам. Спокойной ночи! - Дерек удалился. - Поздравляю вас, молодой человек! Сотрудники посольства... Действительно, очень умный ход. Вы просто молодчина. - Да, вы были неподражаемы, - сказала Джанет, одарив его улыбкой. - Это должно сработать, - буркнул майор и одним глотком допил свой виски. - А теперь я предложил бы вам немного отдохнуть. Я, например, до того устал, что уже ничего не соображаю. На умные ходы я уже не способен, мадам. Не отобедать ли нам в каком-нибудь уютном местечке, где вам, аристократам, не стыдно появляться? Я, мягко говоря, не большой любитель танцев, но, клянусь, сегодня готов всю ночь танцевать с вами по очереди. Элизабет и Джанет весело рассмеялись. - Нет уж, увольте. Однако благодарю вас за приглашение, - сказала Элизабет. - А вы вдвоем сходите куда-нибудь, повеселитесь. - И она ласково посмотрела на майора. - Старая леди еще раз благодарит вас, мистер Кэнфилд. - Пожалуйста, заприте все двери и окна! - Но ведь мы на седьмом этаже! Хотя, если вы так настаиваете, то... - Я настаиваю, - произнес Кэнфилд. Глава 27 - Боже, как чудесно! - воскликнула Джанет, стараясь перекрыть гомон голосов ресторана "Кларидж". - А у тебя, Мэтью, что такой грустный вид? Ну-ка, сейчас же перестань грустить! - Да у меня нормальное настроение. Просто я тебя совсем не слышу. - Нет, что-то с тобой не так. Тебе здесь не нравится? - Нравится, нравится! Ты не хочешь потанцевать? - Нет. Я ненавижу танцы. Я просто хочу сидеть и глазеть по сторонам. - Ну и ладно, глазей. Хорошее виски. - Хорошее что? - Я говорю, хорошее виски. - Нет, спасибо. Вот видишь, я могу быть пай-девочкой. Ты ведь меня на два витка уже обогнал, а я еще такая свеженькая. - Если так пойдет и дальше, я, может, обскачу тебя и на все шестьдесят. - Что-что? - Я говорю, что когда мы наконец выберемся из этой передряги, мне, может, и все шестьдесят стукнет. - О перестань. Забудь обо всем и радуйся моменту. Кэнфилд неотрывно смотрел на Джанет и чувствовал какую-то странную радость. Иного слова и не подберешь - именно радость. Джанет была для него живительным источником, наполнявшим его восторгом и теплотой. Ее глаза притягивали его - такое притяжение могут чувствовать только влюбленные. И все же Кэнфилд изо всех сил сопротивлялся этому притяжению, старался сохранить объективность, но понимал, что это ему не удастся. - Я тебя очень люблю, - сказал он. Она расслышала его, несмотря на музыку, смех, разговоры. - Я знаю, - в ее глазах стояли слезы. - Мы любим друг друга. Это чудесно, - Джанет чуть наклонилась к Кэнфилду. - О Мэтью, мой дорогой, мой милый Мэтью! Не нужно принуждать себя делать то, чего ты не хочешь. - Да нет, я действительно хочу танцевать. Она покачала головой: - Я не хочу танцевать с тобой на публике. Мы потанцуем. Когда будем одни. В эту минуту Кэнфилд поклялся себе: он никогда в жизни не расстанется с этой женщиной. И все же чувство долга взяло свое: он вспомнил о старой леди, оставшейся в "Савойе". В это самое мгновение Элизабет Скарлатти встала с постели и накинула на плечи пеньюар: она отложила "Манчестер гардиан", потому что услышала из гостиной резкие металлические щелчки и какой-то глухой шум. Поначалу звуки эти ее совсем не испугали и даже не насторожили: ведь она закрыла дверь прихожей на задвижку и теперь думала, что это Джанет поворачивает в замке ключ, но не может войти. Было уже два часа ночи - пора было ей вернуться домой. Элизабет крикнула: - Погоди минуту, детка. Я сейчас. Она не стала выключать настольную лампу, и, когда шла к двери, на стене заиграли причудливые летучие тени. Она вышла в прихожую и начала отодвигать задвижку. Но, вспомнив наставления майора, на мгновение заколебалась. - Это ты там скребешься, Джанет? Ответа не последовало. - Джанет? Мистер Кэнфилд? Это вы? Тишина. Элизабет замерла от страха: ведь она явственно слышала скрежет, возраст еще не нарушил ее слух. Может, это тонкие листы английской газеты так странно шелестят? Вряд ли. Хотя... Она очень старалась убедить себя в этом, но тщетно. Может, в номере есть кто-то посторонний? От этой мысли у нее схватило желудок. Развернувшись, чтобы идти обратно в спальню, она увидела, что огромные, доходящие до самого пола двустворчатые окна чуть, не более чем на два дюйма, приоткрыты. Шелковые портьеры слегка колыхались от ветерка. Она растерялась - закрывала ли она окно, прежде чем лечь в постель? Да, закрывала, хотя сделала это исключительно для очистки совести, ибо не восприняла всерьез наставления Кэнфилда. И откуда тут в самом деле может возникнуть опасность? Ведь под ними семь этажей! Конечно же, она закрывала окно. А может, не закрепила как следует задвижку, и та отошла? Она направилась к окну. И тут она услышала: - Здравствуй, мама. Из дальнего угла комнаты выступил высокий крупный мужчина, одетый в черное. Она не сразу узнала его: в комнате было довольно темно. Когда зрение привыкло к темноте, она поняла, почему этот человек показался ей незнакомым. Изменилось лицо. Блестящие черные волосы были сбриты; иной стала форма носа, он словно укоротился; по-иному смотрелись глаза - прежде чуть запавшие, они были по-жабьи выпучены. Вокруг рта и на висках виднелись крупные красноватые пятна. Лицом это нельзя было назвать. Это была маска. Она пугала своим безобразием, и все же это было лицо ее сына. - Алстер! Боже мой! - Если тебя сейчас хватит инфаркт, то несколько наемных убийц останутся в дураках: им обещано за тебя колоссальное вознаграждение. Старая дама пыталась сосредоточиться, собрать всю свою волю, побороть панический ужас. Она с такой силой вонзилась пальцами в спинку кресла, что вены на старческих руках, казалось, вот-вот лопнут. Сын подошел к окну и потрогал задвижку. Осторожно выглянул и, похоже, остался доволен. Элизабет заметила, что присущая ему прежде грация сохранилась, но уже не было той мягкости, благородной раскованности, легкой сутулости: теперь в его движениях появилась упругая, жесткая сила - особенно это было заметно по его рукам, облаченным в тонкие, черные перчатки. А пальцы его стали такими напряженными! Элизабет с трудом произнесла: - Зачем ты пришел? - Все из-за твоего чрезмерного любопытства. Он стремительно подошел к столику, на котором стоял телефон, коснулся растопыренными пальцами трубки, точно хотел удостовериться, что она не кусается. Двинулся обратно, остановился, и тут Элизабет наконец-то разглядела его лицо. От ужаса она закрыла глаза. Но овладела собой и вновь взглянула на сына - он почесывал правую бровь. - Рубцы еще не совсем зажили. Иногда зудят. В тебе проснулась материнская заботливость? - Что ты с собой сделал? - Начал новую жизнь. Открыл новый мир, не имеющий ничего общего с вашим. Пока не имеющий! - Я спросила, что ты сделал? - Ты прекрасно знаешь, иначе не примчалась бы сюда, в Лондон. Ты должна понять одно: Алстера Скарлетта больше не существует. - Но если ты хочешь убедить в этом весь мир, зачем ты пришел ко мне? - Затем, что именно ты догадалась, что это неправда, и твои настырные розыски меня совершенно не устраивают. Старая дама собралась с духом и спросила: - Значит, меня действительно пытались убить? И это все не глупые домыслы? - Смело сказано! Между прочим, а разве ты единственная представительница рода? - То есть? Скарлетт уселся на диван. - Ла фамилья Скарлатти! Так ведь это звучит, да? Если быть предельно точным, одиннадцать членов: двое мужчин, бабушка, вечно пьяная потаскушка-жена и семеро ребятишек. И все - конец роду! Линия Скарлатти внезапно прерывается в результате вендетты! Как мило, по-сицилийски! - Ты обезумел! Я остановлю тебя! Твоих наворованных денег на это не хватит, мой мальчик. - У тебя от старости ум за разум заходит! Нас не одолеть деньгами. Вопрос лишь в том, во что их вложить. А этому ты меня научила! - Я выкачаю их из тебя! Я загоню тебя в угол и раздавлю! Он вскочил с дивана. - Мы попусту тратим время. Какая скука! Будем говорить начистоту: всего один звонок в Нью-Йорк - и за сорок восемь часов от Скарлатти никого не останется. Это будут дорогие похороны. Организация осуществит операцию без осечки, по высшему разряду! - А твой собственный сын? - Он будет первым. Всех под корень. И никаких следов. Тайна безумных Скарлатти. - Ты сумасшедший... - Ах, матушка, вспомнила курчавых карапузов, что бегали по океанскому пляжу под Ньюпортом? Вспомнила, как мы плескались в своих ванночках? И вот перед тобой один из них. И этот один мог бы уничтожить весь славный род Скарлатти. Так что, мне позвонить? В общем-то, мне это безразлично. Старая дама, в оцепенении слушавшая эту тираду, двинулась к одному из кресел. - Неужели то, что вы хотите от меня получить, стоит жизни всей семьи? - Теперь ты знаешь, как могут обернуться дела. Так что я могу потребовать от тебя еще хоть сто миллионов. - Что ж не требуешь? Я бы выплатила. Алстер Скарлетт расхохотался. - Конечно, выплатила. Из источника, оскудение которого вызвало бы большую панику в известных кабинетах. Да ладно. Я в этом не нуждаюсь. Запомни: мы выше денег. - Что же такое тебе от меня нужно? - она сидела в кресле, сложив руки на коленях. - Банковские письма, для начала. Все равно тебе от них выгоды никакой, так что не будет и борьбы с совестью. - Банковские письма? - Те, что передал тебе Картрайт. - Вы убили его! Вы знали о нашем соглашении? - Побыстрее, мама. Надо же, этот осел - вице-президент "Уотерман траст компани!" Мы следили за ним в течение трех дней. Ваше соглашение у нас. По крайней мере копии. Давай не будем дурачить друг друга. Письма, пожалуйста. Старая леди медленно прошла в свою спальню. Ни секунды не медля, она вскрыла конверты и достала письма. Он разложил их на диване и тщательно пересчитал. - Картрайт не зря получил свои деньги. Он аккуратно собрал их в стопку, сел. - Я и не подозревала, что эти письма так важны. - Они и в самом деле не важны. Все счета закрыты, а деньги... рассредоточены, скажем так. - Тогда почему ты так жаждал заполучить их? - Если бы их предъявили банкам, возникло бы много вопросов, сама постановка которых совершенно неприемлема для нас. Шумиха нам сейчас ни к чему. Элизабет всматривалась в глаза сына. Он был спокоен, доволен собой, почти мягок. - Кто это мы? Чем вы занимаетесь? И вновь обезображенные губы растянулись в гротескной улыбке: - Узнаешь сама, когда наступит время. Ты женщина умная, ты все поймешь. Может быть, даже будешь мною гордиться, хотя, разумеемся, никогда не признаешься себе в этом, - он бросил взгляд на часы. - Вернемся к делу. - Что еще? - Что произошло на "Кальпурнии"? Только не лгать! - Он смотрел ей в глаза, не мигая. Элизабет напряглась. Она понимала, что правду нельзя говорить ни в коем случае. - Я не понимаю тебя. - Ты лжешь! - О чем? Я получила телеграмму от президента банка, Горация Бутье, в которой он сообщил о смерти Картрайта. - Прекрати! - Он наклонился вперед. - Если бы там ничего не произошло, тебя бы не стали разыскивать в Йоркском аббатстве, не было бы этого дурацкого взрыва. Я хочу знать, где он. - Кто? Картрайт? - Я предупреждаю тебя! - Представления не имею, о чем ты говоришь! - С парохода исчез человек. Говорят, он упал за борт. - О да. Припоминаю... Но какое отношение это имеет ко мне? Ее взгляд выражал саму невинность. - Так тебе ничего не известно об этом несчастном случае? - Я так не сказала. - Что же тогда ты можешь сказать? - Ходили разные слухи. - Какие слухи? Старая дама прикинула несколько вариантов ответа. Она сознавала, что ответ должен быть совершенным в своей достоверности, без малейшего изъяна по существу и по форме изложения: он должен звучать как настоящая сплетня. - Что какой-то человек вроде бы был мертвецки пьян и воинственно настроен. Подрался с кем-то... Его урезонили и отволокли в каюту. Он решил вернуться и свалился за борт. Ты его знал? - Нет, он к нам не принадлежал, - Алстер явно не удовлетворился ее объяснением, тем не менее допрос свой почему-то прекратил. Он о чем-то задумался, опустил глаза. Наконец заговорил: - И еще один, последний вопрос. Ты покинула Америку, чтобы разыскать своего пропавшего сына... - Я покинула Америку, чтобы найти вора! - резко оборвала его Элизабет. - Вора? Я лишь слегка сместил сроки получения дивидендов. - Да нет, дорогой! Ты обокрал семью Скарлатти. - Мы опять впустую тратим время. - Я хотела до конца прояснить эту проблему. - Проблема в том, что ты отправилась в путь, чтобы найти меня, и тебе это удалось. Хотя бы в этом мы согласны друг с другом? - Да. - Теперь же я заявляю, что тебе следует держать язык за зубами, не предпринимать больше никаких шагов и вернуться в Нью-Йорк. Более того, уничтожить все письма и распоряжения, касающиеся меня, если таковые у тебя остались. - Я не могу выполнить эти требования! - В таком случае я дам команду на проведение операции. Скарлатти, всех поголовно, ждет смерть! Алстер Скарлетт вскочил и подошел к телефонному аппарату. В нем не было заметно ни малейшей тени сомнения. Не глядя на нее, он поднял телефонную трубку и ждал ответа телефонистки. Старая дама с трудом поднялась. - Не надо! Он повернулся к ней и посмотрел ей в лицо. - А почему? - Я выполняю твои требования. Он положил трубку на место. - Это точно? - Точно. Алстер Скарлетт улыбнулся: он добился своего. - Значит, наша сделка заключена. - Не вполне. - Элизабет решила рискнуть, хотя и понимала, что следующий ход может стоить ей жизни. - В чем же дело? - Я бы хотела немного подумать, дай мне одну минутку. - О чем же? - Вот о чем: что произошло бы, если бы я нарушила договоренность? - Ты знаешь, какие будут последствия. А удержать в тайне свои действия ты бы не смогла - наша организация сильна. - И все же ты не учитываешь фактор времени. - Но писем у тебя больше нет! И нет смысла ломать над этим голову. - Это как посмотреть. Предположим - только предположим, что ты здесь не объявлялся, а письма все еще находятся у меня. - Интересно... Продолжай. - Так вот, если вы не додумались до этого сами, то непременно нашелся бы кто-то вполне разумный, кто объяснил бы вам, что единственный способ реализовать ценные бумаги - обменять их по сниженной стоимости. И, как ты думаешь, насколько сложно выявить хозяина вкладов? Разумный человек сразу же задаст себе два вопроса. Первый: где, в какой стране находятся банки, принимающие любые виды вкладов? Думаю, долго искать не надо - только в Швейцарии. Второй вопрос: как конкретно называются банки, принявшие такие вклады? - Прекрасно. Но ведь в этих банках тайна вклада охраняется как святыня. Все закодировано, зашифровано, подступиться к ним невозможно. - А разве в великих банковских концернах Швейцарии все служащие страдают неподкупностью? Сын выдержал паузу и прищурил ставшие жабьими глаза: - Кажется, ты сама сошла с ума. - Отнюдь. Ты мыслишь малыми категориями, Алстер. Оперируешь крупными суммами, но мыслишь категориями малыми... Представь себе, что по мраморным залам Берна и Цюриха проносится слух, будто за конфиденциальную информацию можно получить миллион долларов, американских долларов... - И что бы это тебе дало? - Знание!.. Я бы получила имена! - Да это же просто смешно! - Смеяться вам пришлось бы недолго!.. Ясно, что у вас есть союзники, вы нуждаетесь в них. И вы, я уверена, хорошо им платите... Вопрос в другом: как скоро они мне станут известны? Способны ли они устоять перед моей ценой? Ясно, что ты никогда не сможешь со мной в этом конкурировать. Тут уж я за ценой не постою! Гротескное лицо исказилось, из горла полился натужный, клекотный смех. - Я годы ждал, чтобы сказать тебе, что все твои теории смердят! Твоим вонючим манипуляциям "куплю-продам" пришел конец! Вы прошли свой путь! Все кончено! Все мертво! Все сгинуло!.. Кто ты такая, чтобы манипулировать? Ах, эти твои раболепствующие банкиры? Эти твои вонючие мелкие жиды! Всем вам крышка! Я наблюдал за вами! Вы мертвы!.. Что же касается моих союзников, то они вам не чета! Им нет никакого дела ни до вас, ни до ваших денег! - человек в черном был вне себя от ярости. - Вы так уверены в этом? - Элизабет не шевелилась. Она задала простой вопрос. - Совершенно! - Незалеченная кожа на лице Алстера Скарлетта покраснела от прилива крови. - У нас иная школа ценностей. И вы не подступитесь к нам. Ни к кому из нас! Нас не купить деньгами! Мы выше денег! - Тем не менее имей в виду: я могу принять свои меры. Очень суровые меры. Ты желаешь сыграть со мной эту партию? - Тогда ты подпишешь одиннадцать смертных приговоров! Ты этого хочешь, мама!? - Разумеется, нет. Человек с лицом-маской выдержал паузу и медленно, четко проговаривая слова, сказал: - Ты мне не ровня. Да, запомни: рядом с нами ты - ничто. - Но почему, Алстер? Почему? - На то, что сделал я, никто из вас не способен! Что вы все? Ничтожество! - А если бы я... мы... захотели присоединиться к вам? - Отказавшись от всего? Да вы слабаки! Раздался пронзительный звонок телефона. - Не трудись, - сказал Алстер. - Это мне. Меня предупреждают, что моя жена-потаскушка и ее последний любовник вышли из "Клариджа". - Следовательно, нашу встречу можно считать закрытой. К великой своей радости она отметила, что он не возражает. Она поняла, что в сложной ситуации он очень опасен, как всякий истерик, над правым глазом дергалась жилка, он вновь быстро зашевелил напряженно вытянутыми пальцами. - Помни, что я сказал. Ты совершишь роковую ошибку... Она не дала ему договорить. - Помни, кто я! Ты разговариваешь с женой Джованни Скарлатти! Ты получил, что хотел. Теперь вы можете заниматься своим грязным бизнесом. До вас мне нет больше никакого дела! Мужчина в черном стремительно шагнул к двери. На ходу бросил через плечо: - Я ненавижу тебя! - Надеюсь, ты получишь свое. - Да, получу, хотя ты и не в состоянии понять, что мне нужно! Он вышел и оглушительно хлопнул дверью. Элизабет Скарлатти подошла к окну и раздвинула шторы. Прильнула лбом к холодному стеклу. Голова кружилась. Ночной Лондон был погружен в сон, уличные фонари пунктиром вырисовывали схему улиц. Боже, что он натворил? Если раньше она испытывала, пожалуй, только страх, то теперь ее обуял настоящий ужас - ведь он обладал оружием. Оружием власти, которое, сами того не подозревая, годами усердно ковали для него она и ее Джованни. Из ее глаз текли слезы, сердце разрывала боль: господи, ведь последний раз она плакала тридцать лет назад! Элизабет принялась мерно ходить по комнате. Ей многое нужно было обдумать. Глава 28 В одном из кабинетов Министерства внутренних дел сидел Джеймс Дерек. Перед ним лежала папка: "Жак Луи Бертольд, четвертый маркиз Шателеро". В кабинет вошел сотрудник, ответственный за хранение досье. - Привет, Джеймс. Я смотрю, ты засиделся сегодня. - Похоже, что так оно и есть, Чарльз. Ты получил мой запрос? - Он со мной. Заполни, пожалуйста, вот здесь, и я подпишу. Но будь добр, поторопись. Мы решили сгонять партию-другую в бридж. - Вкратце суть дела такова: американцы подозревают персонал своего посольства в подпольной распродаже на здешней бирже своих акций. Этот Бертольд вращается в дипломатических кругах. Возможна связь с младшим Скарлатти. Сотрудник сделал необходимые записи: - Когда все это случилось? - Насколько я понимаю, приблизительно год назад. Он перестал писать и уставился на Джеймса Дерека. - Год назад? - Да. - И этот американец хочет разобраться с персоналом посольства сейчас? Здесь? - Именно. - Он явно ошибся берегом. Ему надо подаваться на ту сторону Атлантики. Четыре месяца назад все сотрудники посольства были заменены. Из тех, кто был здесь год назад, никого уже нет - даже секретаря. - Странно, - спокойно обронил Дерек. - Я бы сказал, что у нашего американского друга очень слабо поставлена связь с госдепартаментом. - Либо он врет. - Похоже, ты прав: он врет. Джанет и Мэтью вышли на седьмом этаже и направились к номеру Элизабет. Им нужно было пройти всего футов сто, но они останавливались четыре раза - они целовались. Джанет вынула из сумочки ключ и вручила майору. Он вставил ключ в замок и, прежде чем повернуть, аккуратно нажал на ручку. Дверь открылась, и Кэнфилд протрезвел в одну секунду. Он влетел в комнату. Элизабет Скарлатти сидела на викторианского стиля диване, горела одна настольная лампа. Она даже не пошевелилась, только подняла на них глаза. - Я слышала, как вы вошли. - Я же велел вам запереть эти двери на ключ! - Извините, забыла. - Черт возьми, разве забыли? Уходя, я слышала стук замка и щеколды! - Я заказывала себе кофе. - Где же поднос? - В моей спальне, которая, надеюсь, предназначена только для моих нужд. - Зря так думаете! - Майор рванулся в спальню. Элизабет успела произнести: - Еще раз приношу извинения! Поднос по моей просьбе уже унесли. Вы уж простите, ради Бога, совсем запамятовала. - Что-нибудь произошло? Элизабет повернулась к Джанет: - У меня был крайне неприятный разговор по телефону. Коммерческий вопрос, к вам не имеет никакого касательства. - Позвольте спросить, что же такое важное мешает вам следовать моим инструкциям? - осведомился Кэнфилд. - Несколько миллионов долларов. Пожалуй, вы могли бы дать мне совет. Следует нам скупить все имеющие хождение на бирже акции компании "Шеффилд катлери"? Кэнфилд все еще сомневался: - А почему же разговор так вам неприятен? - Потому что компания постоянно несет убытки. - Тогда какой прок покупать? И разве это может лишить вас сна? Старая дама холодно посмотрела ему в глаза. - "Шеффилд катлери" - одна из старейших и уважаемых фирм, выпускающих столовое серебро. Продукция первоклассная, проверена веками. И управление, и условия труда на должном уровне. Но проблема заключается в том, что японцы наводнили рынок более дешевыми подделками. Массовый потребитель, естественно, покупается на дешевизну. И вопрос в том, как обратить эту тенденцию вспять. Как возродить интерес к настоящему продукту. Элизабет Скарлатти с достоинством поднялась и направилась в свою спальню. Майор повернулся к Джанет. - Она всегда самолично решает такие вопросы? Разве У нес нет советников? Джанет посмотрела на ведущую в спальню дверь. - Она говорит неправду. - С чего ты взяла? - Когда она разговаривала с тобой, то не отводила глаз от меня. Ни на секунду. Она пыталась что-то мне этим сказать. - Но зачем? Джанет передернула плечами и продолжила торопливым шепотом: - Вот представь себе такую ситуацию: собралась компания, ты что-то рассказываешь, врешь напропалую, и при этом смотришь, например, на близкого друга - он знает, что ты врешь, но по твоему взгляду понимает, что перебивать нельзя... - Выходит, она врала? - О нет. Что касается компании - это правда. Вот уже несколько месяцев Чэнселлор уговаривает ее купить эту фирму. - Откуда ты знаешь? - Она уже дала добро. - Тогда зачем она обманула меня? Кэнфилд собрался уже было сесть, но тут его внимание привлекла льняная салфетка на спинке кресла. Она была сильно измята, словно ее тискали нарочно - это как-то не вязалось с абсолютной чистотой и порядком комнаты. Он внимательно рассматривал салфетку: на белом отчетливо просматривались следы рук: кто-то схватился за кресло с неимоверной силой. - Что такое, Мэтью? - Ничего. Налей мне виски, пожалуйста! - С удовольствием, милый. Она пошла к бару, Кэнфилд же - к окну. Просто так, без определенного намерения, он раздвинул шторы и оглядел само окно. Повернул задвижку, поднял створку и увидел то, что интуитивно уже начал искать: дерево вокруг задвижки было в царапинах. А на подоконнике остался след башмака на толстой гофрированной подошве. Кэнфилд выглянул наружу: семь этажей вниз, вверх еще два этажа и, как он вспомнил, крыша с очень сильным наклоном. Он захлопнул окно и закрыл его на задвижку. - Что ты там делаешь? - У нас был посетитель. Незваный гость. Джанет замерла. - О Боже! - Не бойся. Твоя Элизабет не станет делать глупостей. Поверь мне. - Пытаюсь. А нам-то что теперь делать? - Выяснить, кто это был. Возьми себя в руки. Ты мне понадобишься. - Почему она ничего нам не сказала? - Не знаю. Но, может, тебе удастся узнать. - Как? - Завтра утром она, вероятно, вернется к разговору о компании. И ты скажи, что вспомнила, что она уже согласилась ее купить. Тогда ей придется дать какое-то объяснение. - Если матушка Скарлатти не желает о чем-либо говорить, она просто не говорит, и все. Я-то знаю. - Тогда не нажимай. Но что-то ей все-таки придется сказать. Несмотря на позднее время - три часа ночи, в холле было многолюдно: постояльцы возвращались с поздних вечеринок. Многие были навеселе, они смеялись и шутили. Кэнфилд подошел к портье: - У меня тут затруднение небольшое возникло. - Да, сэр. Чем могу служить? - Видите ли, я путешествую вместе с мадам Элизабет Скарлатти и ее родственницей... - О да, конечно, мистер... Кэнфилд, если не ошибаюсь? - Верно. Так вот, мадам в более чем преклонном возрасте, а те, что живут наверху, не большие любители ложиться рано. Портье, знавший о миллионах Скарлатти, рассыпался в извинениях. - Простите великодушно, мистер Кэнфилд, искреннейше вам сочувствую. Я тотчас же поднимусь наверх и все проверю. Это совершенно недопустимо. Мы все уладим. - О нет, не стоит беспокоиться, сейчас уже все тихо. - В таком случае смею заверить вас, что ничего подобного не повторится. К тому же вы ведь наверняка знаете, что "Савой" построен с учетом самых требовательных вкусов. - Что ж, вероятно, они не закрывают окон. Но, пожалуйста, ничего не говорите. Мадам очень рассердится, если узнает, что я с вами беседовал... - Простите, сэр? - Вы мне просто скажите, кто эти люди, и я сам переговорю с ними. Понимаете, по-дружески, за бутылкой вина. Портье такое решение устраивало как нельзя лучше. - Ну если вы настаиваете, сэр... В восьмом номере западного крыла поселились виконт и виконтесса Роксбери, очаровательная пара. Но они пожилые люди. Очень на них непохоже. Правда, не исключено, что и они порой развлекаются. - А кто живет над ними? - Над ними, мистер Кэнфилд? Я не думаю, чтобы... - А все же скажите, пожалуйста. - В девятом номере западного крыла... - портье перевернул страницу регистрационного журнала. - Номер не за