была уверена, что поступаю правильно, а теперь не знаю... - Вы ушли - я позвонил Бену Спэрроу из спецслужбы. Помните Бена? Он был с нами в войну. Я рассказал ему всю эту историю. - Ах, Джордж! В три часа ночи! - Да. Он сказал, чтосутра позвонит начальнику карнского розыска, сообщит ему о том письме и что я еду в Карн. Бен думает, что следствие поведет инспектор по фамилии Ригби. Бен с ним вместе кончал полицейское училище. - Смайли добродушно поглядел на нее. - К тому же я ведь человек досужий, Брим. Перемена обстановки меня развлечет. - Какой вы молодчина, Джордж! - обрадовалась мисс Бримли (женщины рады верить подобным заверениям). Она встала, и Смайли сказал на прощание: - Брим, на случай, если еще потребуется помощь, а со мной связаться не сумеете, то позвоните Менделю - он отставной инспектор полиции, проживает в пригороде, в Митчеме. В адресной книге он есть. Скажете, вы от меня, и он сделает все, что сможет. А мне звоните в "Герб Солеев", я заказал там комнату. Оставшись снова один, Смайли смущенно оглядел набор провизии, заготовленный мисс Бримли. А он решил уже побаловать себя завтраком в вагоне-ресторане. Лучше всего будет так: бутербродами и кофе закусить потом, днем. А позавтракать все же как следует. Сидя за столиком, Смайли начал с менее крикливых реляций о смерти Стеллы Роуд. Сообщалось, что в среду вечером мистер и мисс Роуд был и в гостях у мистера Теренса Филдинга, старшего корпусного наставника в Карне; он брат покойного Адриана Филдинга, прославленного ученого - специалиста по Франции, во время войны выполнявшего особые задания военного министерства и пропавшего без вести. От Филдинга Роуды вышли вместе, в одиннадцать без десяти минут примерно, и прошли пешком расстояние в полмили из центра Карна до своего дома, который стоит на отшибе, близ знаменитых карнских игровых полей. Подойдя уже к дому, мистер Роуд вспомнил, что забыл у м-ра Филдинга экзаменационные работы, которые надлежало срочно, до утра еще, проверить. (Дочитавши до этого места, Смайли вспомнил, что не захватил с собой смокинга, а Филдинг почти наверняка пригласит его к обеду.) Роуд решил вернуться к Филдингу и взять работы; примерно в пять минут двенадцатого он вышел из дому. А миссис Роуд, налив себе чаю, села в гостиной дожидаться его возвращения. Сзади к дому примыкает теплица, куда ведет также дверь из гостиной. В теплице и нашел Роуд тело жены, возвратясь. Видны были следы борьбы, недоставало ряда недорогих украшений, надетых в тот вечер миссис Роуд. Беспорядок в теплице был страшный. К счастью, днем в среду шел снег, и с раннего утра в четверг детективы, прибывшие из Дорчестера, обследовали отпечатки ног и прочие следы. Мистер Роуд был отвезен в шоковом состоянии в Дорчестерскую центральную больницу, где ему оказана помощь. Полиция разыскивает для допроса некую женщину из близлежащей деревни Пилль, получившую в округе прозвище Юродивая Джейни по причине своего нелюдимого и странного образа жизни. Миссис Роуд, чья энергичная деятельность в связи с Международным годом беженцев была в Карне широко известна, проявляла, по рассказам, заботу и участие к Джейни. С ночи убийства Джейни бесследно исчезла. В данное время полиция держится версии, что убийцей замечено было в окно, как миссис Роуд сидит одна в гостиной (шторы не были опущены), и что миссис Роуд открыла убийце парадную дверь, думая, что это вернулся от Филдинга муж. Вскрытие тела производится патологоанатомом министерства внутренних дел. Другие сообщения были поцветистей. "Освященные веками поля Карна осквернены гнуснейшим убийством",- так начиналась одна статья, а другая - "Учитель натыкается на труп жены в залитой кровью теплице". Третья же вопила: "Убийство в Карне! Розыск юродивой!" Поморщась, Смайли свернул, скрутил все газеты, кроме "Гардиан" и "Тайме", и зашвырнул в багажную сетку. В Иовиле он пересел в местный поезд, следующий в Карн через Стерминстер и Оукфорд. Было начало двенадцатого, когда он прибыл наконец в Карн. С вокзала он позвонил в отель и отправил туда свои вещи в такси. Отель "Герб Солеев", расположенный на полпути от вокзала к Карнскому аббатству, бывает заполнен только в школьную годовщину и в день св. Андрея, Большую часть года отель пустует - праздно восседает среди своих запущенных газонов, словно чопорная викторианская дама, в лиловом полутрауре шиферной кровли. Снег еще не стаял, но день был ясный, погожий, и Смайли решил прямо пойти в город и договориться о встрече с инспектором, ведущим следствие. Он вышел из вокзала, сразу же повеявшего на него викторианской суровостью Карна, и аллеей безлистых деревьев зашагал по направлению к большой башне Аббатства, плоской и черной на фоне бледного зимнего неба. Он пересек подворье Аббатства, тихое, красивое, сплошь заштрихованное былинками травы по белизне газонов и замкнутое в квадрат средневековых корпусов с заснеженными крышами. Снежок мягко похрустывал под ногами. Когла Смайли проходил мимо западного портала Аббатства, высоко над ним куранты пробили полчаса, два конных рыцаря выехали из маленького замка над порталом и медленно подняли копья, салютуя друг другу. И тотчас, словно под действием того же часового механизма, двери кругом всего подворья распахнулись, и орава мальчуганов ринулась из всех этих дверей по снегу - к входу в Аббатство. Один на бегу задел Смайли черной полой. Смайли окликнул его: - Что за переполох? - Секста,- крикнул мальчик в ответ и унесся. Пожав плечами, Смайли миновал главный вход в школу, и тут же перед ним предстали здания городского муниципалитета - мрачное, сказочное царство фортеций, вознесенных в прошлом веке из местного камня и скрепленных путаными швами готических труб и окон-амбразур. А вот, рядом с ратушей, и осененная стягом св.Георгия на мачте твердыня карнской полиции, воздвигнутая девяносто лет назад для отражения полчищ, прущих на приступ с луками и стенобитными таранами. Он назвал себя дежурному сержанту и сказал, что хочет увидеться с инспектором, ведущим следствие по делу о смерти миссис Роуд. Сержант - человек пожилой и непроницаемый - взялся за трубку не без торжественности, как если бы собирался показать сугубо сложный фокус, К удивлению Смайли, оказалось, что инспектор Ригби рад его безотлагательно принять. Вызванный для этой цели младший полицейский бодрым шагом провел его наверх по широкой лестнице в центре холла, и Смайли моргнуть не успел, как очутился у инспектора. Инспектор был приземист и коренаст. Он походил на горняка-кельта из корнуэльских оловянных рудников или валлийских шахт. Его темные с проседью волосы были низко острижены и клинышком-мыском нацеливались в переносье. Руки - большие и сильные, массивность и постав корпуса - борцовские, но голос мягкий, неторопливый, с дорсетской картавинкой. Смайли не замедлил подметить в инспекторе редкое у малорослых людей свойство - прямоту. Несмотря на поблескивающие темно-коричневые глаза и на быстроту движений, он производил впечатление честности и нелукавства. - Мне звонил утром Бен Спэрроу. Очень приятно, сэр, что вы приехали. Полагаю, вы привезли мне то письмо. Раздумчиво обозрев гостя через стол, Ригби остался доволен увиденным. За время войны ему пришлось понюхать всякого, и краем уха он слышал о работе, которую вела разведслужба. И одного уже отзыва Бена - "Парень он стоящий" - для Ригби достаточно - или почти. Но Бен еще и добавил: "Наружность лягушечья, одежда букмекерская, но мозги - оба глаза бы отдал за такие мозги. Работа у него в войну была не дай бог. Тугая и пакостная". Что верно, то верно - внешность лягушечья. Коротыш, очки круглые, с толстыми, пучеглазыми стеклами, и одежда соответствует. Причем видно, что дорогая. Но пиджак складками берется, где складок не положено. А что удивило инспектора - это стеснительность Смайли. Инспектор ожидал увидеть человека нагловато-уверенного, столичную штучку, и серьезная, щепетильная манера Смайли пришлась ему по вкусу - инспектор был вкусов консервативных. Смайли достал письмо из бумажника и положил на стол; Ригби извлек из мятого металлического футляра старые золотые очки и аккуратно заправил их дужки за уши. - Не знаю, упомянул ли Бен, - сказал Смайли.- Это письмо миссис Роуд послала в отдел небольшого нонконформистского еженедельника, подписчицей которого была. - И его передала вам мисс Феллоушип? - Нет. Фамилия ее- Бримли. Она редактор журнала. А Феллоушип - просто псевдоним для ответов на читательские письма. Карие глаза инспектора на момент задержались на Смайли. - Когда она получила это письмо? - Вчера, семнадцатого. Четверг у них день занятой - сдают номер в печать. Обычно в этот день послеобеденную почту не трогают до вечера. Письмо это она прочла часу в седьмом, я думаю. - И тут же повезла его вам? - Да. - А почему? - В войну она работала для меня, в моем отделе. Ей не хотелось сразу же обращаться в полицию. А у меня тот плюс, что я не полицейский,- сморозил Смайли. - В смысле, что она больше никого не знает, кто мог бы помочь. - А смею ли узнать, сэр, род ваших нынешних занятий? - Ничего особенного. Провожу небольшие приватные изыскания по Германии семнадцатого века. Ответ прозвучал глупейше. Но, по-видимому, Ригби удовлетворился им. - Что это за письмо, написанное ею в июне? Смайли протянул второй конверт, и опять большая, квадратно обтесанная рука приняла его. - Она заняла в конкурсе первое место,- объяснил Смай ли. - Вот этим своим предложением. Мне сказали, она из семьи, состоящей в подписчиках со дня основания. Поэтому мисс Бримли и не склонна была считать письмо вздором. Не вижу, правда, здесь логической связи. - Где связи не видите? - Я хочу сказать, тот факт, что ее семья вот уже пятьдесят лет состоит в подписчиках, не исключает возможности, что миссис Роуд была психически неуравновешенной. Ригби понимающе кивнул, но у Смайли осталось неловкое чувство, что его не поняли. - М-да,- усмехнулся медлительно Ригби. - Женщины, женщины... Смайли, совершенно не зная, что ответить, издал смешок. Ригби задумчиво глядел на него. - Из школьного персонала здесь вам кто-нибудь знаком, сэр? - Только мистер Теренс Филдинг. Мы познакомились как- то в Оксфорде, на званом обеде. Я решил съездить, поговорить с ним. Брата его я знал довольно близко. Ригби слегка свел брови при упоминании о Филдинге, но ничего не сказал, и Смайли продолжал: - Филдингу я и позвонил, когда мисс Бримли принесла письмо. Он-то и сообщил мне эту новость. Вчера вечером. - Понятно. Они снова поглядели друг на друга молча, Смайли - смущенно и с видом слегка комичным, а Ригби - испытующе, оценивая, насколько глубоко стоит вводить приезжего в обстоятельства дела. - Надолго вы сюда? - спросил он наконец. - Не знаю,- ответил Смайли. - Мисс Бримли сама хотела приехать, но на ней журнал. Она, видите ли, считает крайне важным сделать для миссис Роуд все, что можно, хотя ее уже не воскресишь. Долг, видите ли, перед подписчицей. Я обещал мисс Бримли проследить, чтобы письмо незамедлительно попало в надлежащие руки. Вряд ли я смогу что-либо еще существенное сделать. Вероятно, я пробуду здесь еще день-два, просто чтобы поговорить с Филдингом... На похоронах буду, пожалуй... Я остановился в "Гербе Солеев". - Отель приличный. Ригби аккуратно вложил очки в футляр, сунул футляр в ящик стола. - В Карне у нас тут по-чудному. Между городом и школой - стена, так сказать. Полное незнание и неприязнь взаимная. И неприязнь именно от страха, от незнания. А это затрудняет следствие по такому делу. Конечно, прийти к мистеру Филдингу или к мистеру Д'Арси я могу, они скажут мне: "Как поживаете, сержант?", угостят на кухне чаем, но за стену, так сказать, мне доступа нет. У них свой круг, и посторонним никому туда нет хода. Ни тебе за кружкой пива в баре потолковать, никаких контактов, ничего... всякий раз только чашка чаю, ломтик тминного торта и обращение "сержант". - Ригби вдруг засмеялся, и Смайли облегченно засмеялся вместе с ним. - А у меня к ним куча вопросов, тьма вопросов - кто тут к Роудам относился хорошо, а кто не очень, и хороший ли из Роуда учитель, и пришлась ли его жена здесь ко двору. У меня по делу фактов, что крючков на вешалке, а вот вешать на них нечего. - Он глядел на Смайли выжидательно. Наступило продолжительное молчание. - Если вы хотите, чтобы я помог, то я с радостью,- сказал наконец Смайли. - Но сперва познакомьте с фактами. - Стелла Роуд была убита в среду шестнадцатого числа в двенадцатом часу ночи - в промежутке от десяти минут до без четверти двенадцать примерно. Ей нанесли пятнадцать - двадцать ударов дубиной или, скажем, отрезком трубы. Измолотили страшно... страшно. По всему телу кровоподтеки. Можно предположить, что она вышла из гостиной на звонок или на стук, открыла парадное и тут же ее свалили ударом и поволокли в теплицу. Наружная дверь теплицы была, видите, незаперта. - Отпечатки пальцев Роуда обнаружены везде. На полу, на стенах, на окнах, на самом трупе. Но имеются и другие отпечатки, не пальцев, а просто кровяные следы - от перчаток, вероятно. - Следы убийцы? - Отпечатки пальцев Роуда кое-где наложены поверх следов от перчаток. Так что эти пятна сделаны до Роуда. Смайли помолчал с минуту. - Теперь относительно экзаменационных работ, за которыми он возвращался. В самом деле имели они такую важность? - Да, пожалуй, имели. Более или менее. К полудню в пятницу оценки требовалось уже вручить Д'Арси. - Но зачем же в таком случае было отдавать эти работы Филдингу? - Он не отдавал. Днем Роуд сидел на письменных экзаменах, в шесть часов собрал работы. Сложил их в портфель и велел старосте - ученику по фамилии Перкинс - отнести к Филдингу, куда Роуды были званы в гости. Роуд эту неделю еще по церкви дежурил, и у него не оставалось времени зайти к себе домой до Филдинга. - А где же он переоделся? - В гардеробной, рядом с преподавательской. Там оборудована раздевалка - главным образом для преподавателей спорта, проживающих не в самом Карне. - А мальчик, который отнес портфель к Филдингу, что известно о нем? - Тут я мало что могу добавить. Фамилия - Перкинс. Староста корпуса, что в ведении Филдинга. Филдинг сам опросил Перкинса, показания Роуда подтвердились. Корпусные, знаете, наставники дрожат над своими воспитанниками... не желают, чтобы их допрашивали грубые полисмены. - Ригби слегка помрачнел. - Так,- после паузы произнес Смайли беспомощно, затем спросил: - А как вы объясняете письмо? - Тут нам не только ее письмо объяснять. Смайли остро глянул на него. - Что вы хотите сказать? - То хочу сказать,- неторопясь проговорил Ригби,- что миссис Роуд и помимо письма порядком начудила в эти последние недели. Глава 4 ГОРОД И ШКОЛА - Миссис Роуд была, значит, баптисткой,- продолжал Ригби. - В городе у нас тут целая община. Правду сказать,- прибавил он с вялой усмешкой,- жена моя туда же относится. Недели две назад здешний их священник зашел ко мне. Вечером, где-то в половине седьмого. Я ужедомой подумывал идти. Вошел, сел, где вы сейчас сидите. Он мужчина крупный, видный собой, родом с Севера, откуда и миссис Роуд. Фамилия его Кардью. - Мистер Кардью, упомянутый в письме? - Тот самый. Он о Гластонах издавна был наслышан, Гластоны по всему Северу известная семья, и мистер Кардью был предоволен, когда узнал, что Стелла Роуд - дочь мистера Гластона. Миссис Роуд, само собой, посещала молельню аккуратно, а это нашим горожанам нравится. Моей жене очень по сердцу пришлось, скажу вам. Это, пожалуй, первый раз, чтобы из школы кто-нибудь ходил молиться в город. Большинство здешних прихожан люди торговые, ремесленные - местные, одним словом. - Ригби опять усмехнулся. - Нечасто это бывает, чтобы школа и город вместе сходились, так сказать. Не в обычаях Карна такое. - А как муж миссис Роуд? Тоже баптист? - Миссис Роуд рассказывала Кардью, что раньше муж был баптистом. Он родился и вырос в Брэнксоме, вся семья его - баптисты. В Брэнксомской молельне они, можно понять, и познакомились - мистер и миссис Роуд. Вы там не бывали ни разу? Отличная церковь, на самой макушке холма, над морем. Смайли покачал головой - нет, не бывал,- и широко расставленные карие глаза Ригби с момент глядели на него задумчиво. - А зря,- сказал инспектор. - Стоит съездить поглядеть. Так вот,- продолжал он,- по приезде в Карн мистер Роуд перешел в англиканство. Даже и миссис Роуд пытался убедить, В школе у них насчет этого строго. Я все это фактически от жены своей слышал. У меня правило: сплетни распространять не смей, жена полицейского должна себя соблюдать, но это ей сам мистер Кардью говорил. - Понятно,- сказал Смайли. - Пришел, значит, Кардью ко мне. Взволнованный, встревоженный. Не знает, что и думать, и хочет поговорить со мной как с другом, а не как с полицейским. Когда начинают с этого,- заметил Ригби с кислым видом,- я уж так и знаю, что ко мне обращаются именно как к полицейскому. Ну и рассказал мне. Днем к нему приходила миссис Роуд. Его не было дома, он ездил в Оукфорд фермершу одну навестить и вернулся только в шестом часу. А до его прихода с гостьей сидела миссис Кардью. Миссис Роуд молчала, прижухла у огня бледная, как полотно. Только мистер Кардью вернулся, тут же миссис Кардью вышла, и Стелла Роуд стала рассказывать ему про мужа. - Ригби сделал паузу. - Сказала, что мистер Роуд собирается ее убить. Когда долгие ночи наступят. У нее это вроде навязчивой идеи: с приходом долгих ночей ее убьют. Сперва Кардью не слишком принял дело всерьез, но потом, подумав, решил сообщить мне. Смайли сощурился на него. - Кардью ошарашили ее слова. Он подумал, она бредит. Он, видите ли, человек трезвой складки, хотя и священник. Пожалуй, он чуть строговато с ней обошелся. Спросил, откуда в ней такая мерзостная мысль, а она в слезы. Не в истерику причем, а тихо так, про себя как бы заплакала. Он пытался ее успокоить, обещал помочь, чем только сможет, и опять спросил, что подало ей эту мысль. Но она только головой покачала, встала, пошла к дверям и все качала безнадежно головой. Обернулась к нему от дверей, он подумал, она хочет что-то сказать. Но ничего не сказала и ушла. - Удивительное дело,- проговорил Смайли,- ведь она солгала в письме. Там специально упомянуто, что Кардью она не говорила. Ригби пожал своими широченными плечами. - Я, извините, в чертовски неуклюжем положении,- сказал он.- Шеф наш скорей повесится, чем призовет на помощь Скотланд-ярд. Подавай ему арествиновного, причем незамедлительно. У нас тут столько данных, что можно елку украсить,- следы ног, время убийства, указание на одежду убийцы, даже само орудие убийства. Смайли удивленно взглянул на инспектора. - Орудие, выходит, найдено? Ригби помялся. - Да, найдено. Об этом ни одна почти душа не знает, сэр, и я вас попрошу учесть это. Мы нашли его наутро - лежало брошенное в кювете, в четырех милях к северу от Карна, по Оукфордской дороге. Отрезок кабеля длиной полтора фута. Вы в курсе дела, что такое коаксиальный кабель? Он бывает разного сечения, этот имеет дюйма два в диаметре. Медный стержень, одетый пластиковой изоляцией и сверху оболочкой. На кабеле кровь той же группы, что у Стеллы Роуд, и на кровь налипли волосы с ее головы. Мы держим это в строжайшем секрете. Еще слава богу, что нашел один из наших ребят. Мы тем самым получили точное направление, в котором скрылся убийца. - И это действительно орудие убийства? - неловко усомнился Смайли. - В ранах на теле мы нашли частицы меди. - Странно ведь, - размышлял Смайли вслух,- чтобы убийца так далеко занес орудие. Особенно если он шел пешком. Казалось бы, он захочет освободиться от улики как можно скорее. - Еще бы. Очень странно. Из этих четырех миль Оукфордская дорога мили две идет вдоль канала; он в любом месте мог бы зашвырнуть кабель в канал, и концы в воду, иди дознавайся. - А кабель какой, старый? - Да не очень. Обычный, стандартного образца. Достать такой можно где угодно. - Тут Ригби помялся с минуту, затем его словно прорвало: - Я ведь что хочу сказать сэр. Обстоятельства данного дела требуют развернутого расследования: широкий розыск нужен, детальные лабораторные анализы, массовый опрос. Того и шеф требует, и он прав. Против мужа обвинение нам строить не на чем и, прямо говоря, нам от него проку как от козла молока. Он как-то потерян, заговаривается слегка, противоречит самому себе в разных неважных для нас мелочах - скажем, с какого времени женат или у какого врача лечится. Это у него, конечно, от шока, мне такие вещи приходилось видеть. Письмо ее - чертовски странное письмо, знаю и согласен. Ну а вы можете мне объяснить, сэр, каким это он волшебством сперва оказался в резиновых сапогах, а потом от них избавился, как это смог замолотить жену до смерти и кровью не забрызгаться, кроме там немногих пятен, и как сумел забросить орудие убийства за четыре мили от места преступления, причем все это проделал в течение десяти ми нут с момента ухода от Филдинга? Разъясните мне, и я вам буду благодарен. Мы разыскиваем неизвестного шести футов роста, в мало ношенных резиновых сапогах размера 15, в кожаных перчатках и в старом синем пальто, заляпанном кровью. Пешего бродягу, который в ночь убийства, между 11.10 и 11.45 находился в районе Северных полей и скрылся в оукфордском направлении, унеся с собой полтора фута кабеля, нитку зеленых бус и брошку с камешком под бриллиант ценой двадцать три шиллинга шесть пенсов. Разыскиваем маньяка, убивающего ради удовольствия или ради нескольких шиллингов на жратву; - Ригби помолчал и, грустно усмехнувшись, прибавил: - И способного пролететь пятьдесят футов по воз духу. Но что нам остается еще делать при такого рода сведениях? Кого еще разыскивать? Не могу же я отвлекать людей на поиски каких-то призраков, когда надо развернуть всю эту работу. - Понимаю вас. - Но я служу не первый год, мистер Смайли, и действовать люблю не наобум. Разыскивать маньяков, в которых не верю, я не люблю, и не люблю, когда нет доступа к свидетелям. Я люблю с людьми посталкиваться, порасспросить их, поразнюхать там и тут, обстановку поразведать. А в Карнской школе этого нельзя мне. К чему я клоню, вы улавливаете? Вот и приходится нам полагаться на анализы, на собак-ищеек и на розыски в масштабах всей страны, но я нутром чую, что данное дело немного иной категории. - Я прочел в газете о какой-то Юродивой Джейни... - Скажу сейчас и о ней. Миссис Роуд была женщина добросердечная, всякому с ней можно было заговорить. По край ней мере это мое обычное впечатление. Тут кое-кто из прихожанок косо на нее глядел, но сами знаете, каковы женщины. Так вот, миссис Роуд приязненно отнеслась к Джейни. Та ходит по дворам, побирается, зелья продает и привороты. Помешанная, с птичками разговаривает и тому подобное. Живет в заброшенной нормандской церквушке в Пилле. Стелла Роуд ей, бывало, из одежды кое-что даст, покормит - бедняга вечно голодает. А теперь Джейни исчезла. Ее видели вечером в среду на дороге к Северным полям - и с тех пор поминай как звали. Но это мало что значит. Побирушкам закон не писан. Годами могут околачиваться вокруг, а потом раз - и растаяла, как снег на огне. Умерла в канаве, скажем, или захворала и спряталась, как больная кошка. Джейни не одна тут такая ходит. Весь сыр-бор потому, что мы и еще обнаружили следы ног - по краю рощицы, в конце сада. Следы на вид женские и в одном месте подходят вплотную к теплице. Возможно, что цыганка или нищенка. Возможно что угодно, но сдается мне, что это в самом деле Джейни. А как бы хорошо, сэр, очевидица нам бы не помешала, пусть даже полоумная. Смайли встал. Обменялись рукопожатием, и Ригби сказал: - До свидания, сэр. Звоните в любое время, когда вам заблагорассудится. - Черкнул в блокноте, лежащем на столе, вырвал листок, подал Смайли. - Вот мой домашний телефон. - Проводил Смайли к дверям и, помешкав, сказал: - Вы случайно сами не Карн кончали, сэр? - О нет. Ригби опять помялся. - Шеф наш - карнианец. Командовал армейской бригадой в Индии. Бригадир Хэвлок. Ему у нас год осталось дослужить. Он этим делом сильно заинтересовался. Не хочет, чтобы я зря тормошил Карн. Не желает. - Понимаю. - Требует незамедлительного ареста. - И чтобы арест Карна не касался? - До свидания, мистер Смайли, Не забывайте звонить. Да, еще одно надо бы упомянуть. Насчет этого кабеля... - Да-да. - Мистер Роуд брал отрезок такого же кабеля на уроки для опытов по элементарной электронике. А недели три тому назад кабель затерялся куда-то. Смайли не спеша пошел к себе в отель. "Дорогая Брим, Сразу же по приезде передал письмо человеку из местного уголовного розыска, которому поручено дело. А поручено оно, как Бен и предполагал, инспектору Ригби. Это дядя низенький и кряжистый - помесь корнуэльского лешего с неваляшкой,- и пальца ему в рот класть никому не советую. Начну с середины: письмо наше возымело несколько не тот эффект, на который мы рассчитывали,- Стелла Роуд две недели назад сообщила, оказывается, Кардью, здешнему баптистскому священнику, что муж намерен ее убить с наступленим долгих ночей (что за ночи такие, не знаю). Что касается обстоятельств дела, то в отчете "Гардиан" они изложены в основном верно. Собственно, чем больше Ригби посвящал меня в детали, тем все маловероятней становилось, что убил муж. Против этого говорит почти все (помимо самого уже мотива преступления) и место, где нашли орудие убийства, и отпечатки ног на снегу, указывающие на рослого мужчину в резиновых сапогах, и следы перчаток, неизвестно чьих, в теплице. Прибавьте сюда и самый весомый довод - "убийца был наверняка захлестан кровью": по словам Ригби, теплица представляла зрелище ужасное. Конечно, и на Роуде была кровь - как удостоверил выбежавший к нему на дорогу коллега,- но лишь в той скудной мере, в какой Роуд мог вымазаться, наткнувшись в темноте на тело. Между прочим, следы сапог ведут к дому, уходящих же следов нет. В данный момент, как указывает Ригби, наличные по делу факты допускают лишь одно истолкование: убил неизвестный бродяга - возможно, сумасшедший,- убил из удовольствия или польстясь на ее драгоценности (которым грош цена), и скрылся по Оукфордской дороге, а орудие убийства бросил в кювет. (Но зачем он пронес его четыре мили и зачем в кювет бросил, а не утопил в канале, тут же, У дороги? Дорога на Оукфорд идет болотистой равниной, которая вся исполосована осушительными каналами.) Если толкование Ригби верно, тогда нам остается объяснить письмо Стеллы и ее разговор с Кардью тем, что она страдала манией преследования, или же (если мы суеверны) тем, что . предчувствовала свою смерть. Но тогда это самое чудовищное совпадение из всех, о каких мне приходилось слышать. В связи с чем и хочу еще прибавить следующее. Из умолчаний Ригби я мог вывести, что начальник полиции нажимает на него, велит прочесывать округу с целью изъятия бродяг в запятнанных кровью синих пальто (помните - пояс). У Ригби, конечно, нет иного выбора, кроме как действовать согласно фактам дела и велению начальства, но Ригби явно неуютно от чего-то, что он либо знает молча, либо же смутно ощущает. Думаю, что он был искренен, когда просил сообщать ему все добытые мною школьные сведения - о самих Роудах, пришлись ли они ко двору здесь и т. д. Монастырские стены Карна, чувствует Ригби, еще довольно-таки высоки... Так что я, пожалуй, попринюхаюсь тут немного, огляжусь, как и что. Придя из полиции, я позвонил Филдингу и был им приглашен к ужину сегодня. Как только будут новости, сразу же напишу. Д ж о р д ж " . Смайли тщательно заклеил конверт, прижав большими пальцами уголки. Запер на ключ дверь номера и спустился по широкой мраморной лестнице, ступая аккуратно на тощую кокосовую циновку, постланную посередине. Внизу в холле был красный деревянный почтовый ящик для удобства проживающих в отеле, но Смайли, как человек осмотрительный, не стал пользоваться этим удобством. Он прошел к почтовому ящику на углу улицы, опустил письмо и стал решать, где бы поесть. Разумеется, имелись бутерброды и кофе - дар мисс Бримли. Нехотя он вернулся в отель. Там кишело журналистами, а журналистов Смайли не выносил. И холодно там было, а Смайли и холода не терпел. И так до оскомины это ему знакомо - бутерброды в гостиничной комнате. Глава 5 КОШКА С СОБАКОЙ Вечером того же дня, в самом начале восьмого, Смайли поднялся по ступеням, ведущим в дом мистера Теренса Фил-динга. У парадных дверей он позвонил, и ему открыла толстушка лет пятидесяти пяти. В тускло освещенном холле по правую руку пылали поленья в камине на груде золы, а над собой Смайли различил небольшую антресоль и винтовую красного дерева лестницу, ведущую на верхний этаж. В отсветах камина видно было, что стены вокруг увешаны картинами разных стилей и периодов, а каминная полка уставлена всевозможными художественными безделушками. Но Смайли отметил, невольно поежившись, что ни камину, ни картинам не удалось полностью заглушить школьный запашок - слабый аромат какао, пасты для паркетов, оптом закупаемой, и школьной кухни. В стороны из холла шли коридоры, и видно было, что все стены понизу окрашены темно-коричневой или зеленой масляной краской согласно незыблемому правилу школьных маляров. В устье одного из этих коридоров огромно замаячила фигура мистера Теренса Филдинга. Он надвинулся на Смайли своей радушной массой; буйная седая его грива роняла пряди на лоб, а мантия живописно волновалась позади. - Смайли? О-о! Вы знакомы с Тру? Мисс Трубоди, моя домоправительница. Снег восхитителен, не правда ли? Чистейший Брейгель! Вы видали катание мальчиков на льду? Бесподобное зрелище! Черные костюмы, цветные шарфы, бледное солнце, как две капли воды, буквально как две капли, натуральнейший Брейгель. Восхитительно! Он взял у Смайли пальто, бросил на ветхий сосновый стул с камышовым сиденьем, стоящий в углу холла. - А как вам этот стул - узнаете? - Боюсь, что нет, - сконфуженно ответил Смайли. - Напрасно, напрасно! Привезен мной из Прованса до войны. У столяришки тамошнего делан. Ну-ка определите, чье он точное подобие. Копия "Желтого стула" Ван-Гога! Некоторые тут же узнают. - И, шагая впереди, Филдинг коридором повел гостя в большой комфортабельный кабинет, украшен ный изразцами, статуэтками эпохи Возрождения, бронзой не ясно каких эпох, фарфоровыми собачками, терракотовыми вазами; и посреди всего великолепно высился сам Филдинг. Как старший корпусной наставник, Филдинг носил не обычную ученую мантию, а нечто тяжко ниспадающее, длиннополо-черное, с крахмальным судейским жабо - нечто вроде вечернего монашеского платья. От облачения этого веяло монастырской суровостью - в заметном контрасте с нарочито ярким обликом самого Филдинга. Явно сознавая это, стремясь оттенить чинность униформы и придать ей что-то от своей натуры, он носил в петлице лацкана тщательно подобранный цветок из своего сада. Он так и требовал от портного - шить с петелькой, чем шокировал карнских портных, у которых на матовых стеклах витрин красуются эмблемы королевских династий. Цветок он выбирал по настроению - от гвоздики до гиацинта. Сегодня у него в петлице была роза, и по се свежести Смайли определил, что вдел ее Филдинг минуту назад, а срезать велел точно к приходу гостя. - Вам хересу или мадеры? - Благодарю вас, хересу. - Мадера - напиток блудниц,- возгласил Филдинг, наливая из графика,- но мальчики ее любят. Быть может, именно поэтому. Они ведь отчаянные греховодники. - Он передал Смайли бокал и прибавил, драматически понизив голос: - Мы все теперь под гнетущим впечатлением этого ужасного события. Ничего, знаете, подобного у нас никогда не бывало. Вы читали вечерние, газеты? - Нет, не читал. Но "Герб Солеев", разумеется, битком набит репортерами. - Настоящее нашествие на город. По всему Гэмпширу военные рыщут с миноискателями. А что хотят найти, бог их знает. - А как на мальчикрв подействовало все это? - Они-то в восторге! Моему же корпусу повезло особенно - ведь Роуды у меня обедали в тот вечер. Какой-то кретин из полиции хотел даже учинить допрос одному из моих мальчиков. - Вот как,- сказал Смайли с невинным видом.- А о чем бы это стал он его допрашивать? - Аллах его ведает,- отмахнулся Филдинг и, меняя тему, спросил: - Вы знавали брата, не так ли? Он мне говорил о вас, представьте. - Да, Адриана я знал очень хорошо. Мы были близкими друзьями. - И на войне тоже? - Да. - Вы, значит, принадлежали к его шатии? - Какой шатии? - Ну, Стид-Эспри, Джибди, Все эти люди. - Да. - Мы с Адрианом редко видались в зрелые годы. Будучи жульнической подделкой, я принужден избегать встреч и сопоставлений с подлинниками,- соткровенничал Филдинг в прежней своей эффектной манере. Как на это отвечать, Смайли не знал, но его выручил тихий стук в дверь; в кабинет несмело вошел высокий рыжий мальчик. - Я уже кончил перекличку, сэр. Если вы готовы, сэр... - О черт,- сказал Филдинг, осушая бокал. - На молитву зовут. - Он повернулся к Смайли. - Знакомьтесь - Перкинс, мой староста. В музыке - гений, но в классе - отнюдь. Так ведь, Тим? Вы подождите здесь или идемте со мной, как желаете. Это займет всего десять минут. - И того меньше, сэр,- сказал Перкинс. - Сегодня у нас "Ныне отпущаеши". - Восхвалим господа за малые благодеяния,- возгласил Филдинг, одернув свое жабо, и резко повел Смайли по коридору и через холл, а Перкинс голенасто зашагал следом. На ходу Филдинг без умолку кидал через плечо: - Рад, что вы выбрали пятницу для приезда. У меня правило - по субботам не при нимать уже потому, что по субботам все другие наши принимают- Хотя чем занимать гостей в данный печальный момент, всем нам не слишком известно. У меня сегодня будет Феликс Д'Арси, но это вряд ли занимательно. Он профессионал-карнианец. Между прочим, мы к вечерним трапезам одеваемся, но это не суть важно. У Смайли упало сердце. Повернули за угол, пошли другим коридором. - У нас молитвы по часам. Ректор восстановил семь канонических часов: приму, терцию, сексту и так далее. В течение семестра - молитвы до пресыщения, а на каникулах - полное от них воздержание. То же касается занятий спортом. Такова система. Впрочем, удобно для перекличек. Он провел Смайли еще и третьим коридором и в конце его распахнул толчком двухстворчатую дверь. Картинно паруся своей мантией, размашисто вошел в столовую, где ожидали ученики. - Налить вам хересу еще? Ну, как молитва? Поют весьма мило, не правда ли? Один-два тенора недурных. Мы в прошлом семестре пробовали унисонное пение - весьма неплохо выхо дило, совсем даже неплохо. Сейчас явится Д'Арси. Он жаба страшенная. Вылитый типаж Сиккерта пятьдесят лет спустя, весь состоящий из брюк и воротничка. Вам еще, однако, повез ло, что явится он не в сопровождении сестры своей. Та хуже! - Он какой предмет преподает? - Разговор шел уже снова в кабине Филдинга. - Предмет? Боюсь, что здесь у нас предметов нет. Никто из нас ни строчки не прочел ни по какому предмету с момента окончания университета. - Понизив зловеще голос, он прибавил: - То есть если мы там вообще учились. Д'Арси преподает французский. Д'Арси - старший тутор по избранию, холостяк по профессии, сублимированный пед... агог по склонности,- Филдинг стоял теперь в позе, откинув голову назад, а правую руку простерши к Смайли,-...а предмет его - изъяны ближних. По главной же своей должности он - самоназначенный верховный блюститель карнского этикета. Если вы в мантии прокатились на велосипеде, не так сформулировали ответ на приглашение, не по ранжиру разместили гостей за столом, употребили "мистер", когда речь шла о коллеге, Д'Арси вас выведет на чистую воду и сделает внушение. - А каковы обязанности старшего тутора? - спросил Смайли, просто чтобы поддержать разговор. - Это арбитр между классиками и природоведами, он составляет расписание и утверждает результаты экзаменов. Но главная его, горемыки, обязанность - мирить искусства с на уками. - Филдинг с мудрой грустью покачал головой. - А для этого требуется человек помозговитей, чем Д'Арси. А впрочем,- добавил он устало,- какая разница, кому достанется лишний час в пятницу вечером? Кому все это интересно? Уж конечно, не мальчикам, не бедным милым мальчуганам. И Филдинг продолжал говорить о том о сем, и неизменно в гиперболических тонах, взмахивая иногда рукой, точно желая поймать увертливую метафору. О преподавателях говорил он с едкой насмешкой; и о воспитанниках - с сочувствием, если не с пониманием; и об искусствах - с пылом и с театральной растерянностью одинокого ценителя среди невежд. - Кари не школа, а лепрозорий для умственно прокаженных. Кончили мы университет и прибыли сюда, и стали обнаруживаться в нас симптомы. Постепенное отгнивание интеллектуальных конечностей. Изо дня в день умы наши чахнут, дух наш атрофируется и мертвеет. Мы наблюдаем за процессом этим друг у друга, надеясь отвлечься от собственного гниения. - Он сделал паузу, поглядел задумчиво на свои пальцы. - Во мне процесс завершен полностью. Я представляю собой мертвую душу, а тело, в котором обитает сия душа, именуется Карном. - Весьма довольный сделанным признанием, Филдинг развел в стороны ручищи, распростер рукава-крылья мантии, словно гигантский нетопырь. - Перед вами Вампир Карна. - Филдинг отвесил глубокий поклон. - Alcoholique et poete! (Алкоголик и поэт! ( ф р . )) - И зычным раскатом хохота завершил действо. Филдинг поразил Джорджа Смайли - своими размерами, голосом, капризно-переменчивым нравом, всей своей броской, крупнопланной манерой. Смайли и привлекал и отталкивал этот спектакль, эта вереница взаимно противоречивых поз; он не знал, требуется ли и от него, от зрителя, подача реплик. Но Филдинг до того, видимо, ослеплен был огнями рампы, что забывал о зрительном зале там, за рампой. Чем дольше вглядывался и вдумывался Смайли, тем неуловимей казался ему этот характер - многоцветный, но пустоцветный; дерзкий, но уклончивый; красочный, широкий, открытый и вместе с тем лживо-извращенный. Не худо бы узнать подноготную Филдинга - богат ли он, к чему стремится, чем в жизни огорчен. Приход Феликса Д 'Арси, возвещенный мисс Трубоди, прервал раздумья Смайли. Ни черных, ни иных свеч. Холодный ужин, превосходно приготовленный мисс Трубоди. Не бордо, а рейнвейн, подаваемый вместо портвейна. И наконец, наконец-то Филдинг упомянул о Стелле Роуд. Шла приличествующая месту беседа об искусствах и науках. Беседа эта была бы скучна (ибо не блистала познаниями), если бы не Филдинг, непрестанно шпынявший Д'Арси и старавшийся, по-видимому, показать Д'Арси с наихудшей стороны. О людях и проблемах Д'Арси судил в основном с точки зрения "благопристойности" (любимое его слово) и отличался чисто женским зложелательством к коллегам. Поговорили, затем Филдинг спросил Д'Арси, кто заместил пока что Роуда. - Никто,- ответил Д'Арси и прибавил елейно:- Ужасно потрясла эта история всю школу. - Чепуха,- возразил Филдинг. - Мальчики любят смертоносные бедствия. Чем дальше мы от смерти, тем она притягательней. Для них все это праздник. - Огласка делу была дана в высшей степени неблагопристойная,- ск