Кейси возразил, что взгляды этих двух деятелей совершенно противоположны, Фримен замолчал и уставился на своего собеседника, как будто впервые его заметил. - Скажите, - спросил он, - какова же все-таки ваша точка зрения? Кейси замялся, но Фримен отрезал ему путь отхода. Кейси решил, что не стоит горячиться, пока он не получит необходимых сведений. Фримен же продолжал настаивать, чтобы он изложил ему свои политические взгляды. - Послушайте, - сказал наконец Кейси, - я не боюсь рисковать, но сейчас это не входит в мою задачу. Я стараюсь добыть некоторые факты, чтобы можно было поставить Макферсона на место, а мои взгляды на проблему деторождения, например, или на помощь Югославии не имеют к этому никакого отношения. Хотите помочь мне или нет? Фримен отодвинулся от стола. - А почем я знаю, может, вы какой-нибудь паршивый агент ФБР и хотите поймать меня на слове, чтобы внести в черный список? - Вам нечего бояться. Не думаете же вы, что Шу, которая, кстати сказать, мой старый друг, приготовила вам ловушку. Ну ладно, давайте говорить серьезно. - Плевать мне на вас, - сказал Фримен уже менее воинственно. - Давайте закажем, раз вы угощаете, а потом уж задавайте свои вопросы, а я посмотрю, может, и отвечу. Пока он изучал меню, Кейси еще раз продумал план беседы. Они заказали завтрак, но Фримен решил, что сначала ему требуется еще порция вина. - В сущности, - начал Кейси, у меня к вам лишь пара вопросов по секрету. Прежде всего нам надо иметь представление о характере отношений между Макферсоном и генералом Скоттом, председателем комитета начальников штабов. - Да они закадычные друзья, - со злобой отвечал Фримен. - Скотт был у Мака в Коннектикуте два или три раза. Мак несколько раз принимал участие в секретных "инструктажах", на которых присутствовали только консерваторы. Вы знаете, генерал говорил им, что социальное обеспечение - это первородный грех и что, если так пойдет, все мы завтра станем коммунистами. Консерваторам такие рассуждения нравятся, и они готовы поддержать кандидатуру Скотта на президентских выборах. - Вы серьезно говорите, что Скотт намерен баллотироваться в президенты? - А вы что думали? Конечно намерен. А Макферсон хочет прослыть творцом президентов. - Когда проводились эти совещания? - спросил Кейси. Фримен вцепился в свой бокал, как будто испугался, что его отберут. - Одно было как-то зимой, потом одно в апреле. Мне запомнилось это последнее совещание, потому что Мак вызвал меня, чтобы исправить текст передачи и включить туда кое-что из высказываний Скотта. - Ну а как насчет будущей субботы? Говорят, он готовит что-то особенное? - Я сам ничего не знаю. Он ни черта не говорит мне об этой экстраординарной передаче. А это что-нибудь да значит. Ведь он платит мне семьсот долларов в неделю за мою писанину и имеет право выкачать меня досуха. Говорит, что хочет сам написать текст своей речи. - Фримен сделал презрительную гримасу. - Советую вам приготовить хорошие затычки для ушей, Кейси. Мак способен трепаться, как заведенный, но написать он не может даже собственной фамилии. - Выходит, газетные сплетни подтверждаются? Я хочу сказать, он действительно просил радиовещательную компанию выделить ему время? - Ну конечно! Сегодня утром он сказал мне, что РБК дала согласие. Он получает целый час, с шести до семи, за свой счет. И выложит за это шестьдесят пять тысяч из своего кармана. - А он представит заранее текст своего выступления? - спросил Кейси. - Нет. По существующим правилам он, конечно, обязан, но на сей счет у них есть неписаное соглашение. Единственное, что от него требуется, - это не приклеивать обидных кличек своим политическим противникам. Фримен продолжал болтать о Макферсоне, со смаком и со знанием дела копаясь в его недостатках, словно психиатр, анализирующий характер дьявола. Кейси слушал без интереса. Фримен исчерпал свой запас фактов, а его суждения едва ли стоили платы за завтрак, которая, когда принесли счет, составила 12 долларов 75 центов. - Меня удивляет одно, - сказал Кейси, расплатившись по счету. - Если вы так ненавидите Макферсона, зачем вы на него работаете? Фримен впервые искренне улыбнулся: - Он меня так бесит, что я трачу все, что зарабатываю, только бы как-нибудь забыть свою работу. Любой порядочный либеральный комментатор, который предложит мне работу, может заполучить меня по сходной цене - вплоть до шестисот девяноста пяти долларов в неделю. Кейси вышел вслед за Фрименом из переполненного ресторанчика, отвернувшись в сторону, чтобы не быть кем-нибудь узнанным. Его нью-йоркская миссия подходила к концу, и он чувствовал, что особого успеха не добился, хотя ему удалось подтвердить имевшиеся подозрения насчет заговора. Что же касается налоговой декларации Миллисент Сеньер, то она, вероятно, не представит особой ценности. Он думал о Джирарде. Надо же, чтобы с таким славным парнем приключилось такое! И в каком затруднительном положении оказался теперь президент! Правда, мисс Таунсенд сказала, что Джирард передал по телефону хорошую весть. Удалось ли ему что-нибудь выяснить? Скорей бы уж добраться до аэродрома и сесть в самолет. На тротуаре, под тентом витрины, Фримен, щурясь от солнечного света, ткнул Кейси пальцем в грудь. - Вы не похожи на человека, пригодного для таких дел, но я все-таки надеюсь, что вашей группе удастся свалить Макферсона и Скотта и оздоровить общую атмосферу. Кейси протянул ему руку. - Ну, спасибо, мистер Фримен. Все, что вы мне рассказали, я буду хранить в тайне. Фримен уклонился от рукопожатия, и его прощальные слова прозвучали с нескрываемым сарказмом: - Все же постарайтесь, Кейси, занять определенную позицию. Вам будет полезно разбить себе нос за стоящее дело. Прощайте, дружище. Кейси посмотрел ему вслед. "Сынок, - сказал он про себя, - если бы мне не надо было возвращаться в Вашингтон, я бы сейчас же свернул шею кое-кому..." В Белом доме Джордан Лимен, рассеянно жуя сандвич, читал сводку последних новостей, принесенную Фрэнком Саймоном. В ней содержались три дополнения к сообщению о катастрофе, полученному утром, - перечислялись кое-какие подробности ее, и было одно новое сообщение, по-видимому написанное корреспондентом, побывавшим на месте происшествия: "Ла-Гранха, Испания. Расплющенные и обгорелые обломки, разбросанные по голым склонам кастильских холмов, - вот все, что осталось от гигантского трансокеанского лайнера, потерпевшего здесь катастрофу рано утром в четверг. Полиция и спасательные команды продолжают разыскивать среди обломков самолета тела пассажиров, в числе которых находился Поль Джирард, 45 лет, секретарь президента Лимена. Отдельные куски крыльев и части двигателей были найдены на значительном расстоянии от места катастрофы, что свидетельствует об ужасающей силе удара. Причина катастрофы не установлена, хотя пилот вскоре после вылета радировал на контрольно-диспетчерский пункт мадридского аэродрома, что вследствие технических неполадок он возвращается в испанскую столицу для устранения неисправностей. Представители авиакомпании заявили, что, возможно, удастся установить характер неисправностей. Хотя большая часть самолета сгорела, они надеются, что уцелевшие приборы из кабины летчика и регистрирующие устройства могут дать ключ к объяснению причин катастрофы, самой крупной за последние пять лет". "Да, - подумал Лимен, - это кладет конец последней возможности найти маленький клочок бумаги, который мог бы заставить Скотта подать в отставку. Пожалуй, единственной надеждой получить сколько-нибудь основательные доказательства остается доклад Кларка из Эль-Пасо. Но боже мой, почему же он молчит?" Впрочем, Лимен с тяжелым чувством вынужден был признать, что и доказательство существования секретной базы, не утвержденной президентом, - шаткое основание для увольнения председателя комитета начальников штабов и его коллег - всем известных генералов. Страна просто не поймет, почему популярный генерал должен быть смещен с поста только за то, что он принял меры, хотя бы и секретные, для охраны систем связи. "Может быть, Крис прав, - подумал он, - и надо действовать в открытую?" Лимен чувствовал себя как священник, чья паства внезапно покидает его в то самое утро, когда должна состояться торжественная церемония открытия новой церкви. Эстер приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было просунуть голову. - Доктор Креймер напоминает, что через пять минут вы должны быть в его кабинете для медицинского осмотра, - сказала она. Лимен вышел на веранду и направился через розарий по дорожке, ведущей от западного крыла к особняку, в первом этаже которого находился кабинет доктора. Погода стала лучше. Полуденное солнце светило через тонкий слой плывущих по небу облаков, в воздухе приятно пахло свежескошенной травой. Где-то проскрипела голубая сойка, и какая-то птица, сидевшая на ветвях большой магнолии, стремительно кинулась на воробья. Лимен кивнул агенту секретной службы, скромно стоявшему у стены. Доктор Горас Креймер, давнишний врач Лимена, бросил практику в Колумбусе, чтобы следить за здоровьем президента. Болтая о перемене погоды, он проводил еженедельный осмотр: выслушивал президента стетоскопом; измерял кровяное давление, намотав ему на руку ленту и надув ее воздухом; исследовал с помощью рефлектора глаза, уши, нос и горло. На этот раз, закончив осмотр, Креймер сел на табуретку и, небрежно помахивая стетоскопом, уставился на своего пациента. - Когда вы были последний раз в отпуске? - спросил он. Креймер был круглолицый мужчина с глубоко посаженными глазами, испытующе взиравшими на пациентов. - Весной я провел два уик-энда на Голубом озере, - как будто оправдываясь, ответил президент. - Я говорю об отпуске, господин президент, - повторил Креймер с терпеливой настойчивостью. - Сейчас, дайте вспомнить... Прошлым летом я целую неделю отдыхал на озере. Креймер покачал головой, не отрывая глаз от Лимена. - Это тоже не отпуск, господин президент. В ту неделю у вас было по два совещания в день, и, по моим подсчетам, вы только три раза ходили на рыбалку. Лимен молчал. В мыслях он был весьма далек от кабинета врача. Холмы Испании, Пентагон, где сидел стройный, подтянутый генерал, пустынные просторы Юго-Запада - все это мелькало в его голове. - Я буду говорить прямо, Джордан, - сказал Креймер. - У вас опять поднялось давление, и мне это совсем не нравится. Отныне извольте выполнять мои предписания. Вам надо уехать по крайней мере недели на две. Можете проводить одно совещание в неделю - и как можно меньше телефонных разговоров. Президент покачал головой и чуть улыбнулся: - Не могу, Горас. Придется подождать до июля, когда вступит в силу договор. Креймер попытался изменить курс. - Если вы не дорожите своим здоровьем, подумайте о моей репутации. Ведь я не смогу заработать в Колумбусе ни цента, если вы умрете по моей вине. - Сможете, - усмехнулся Лимен. - Объявите только, что я был самой крупной вашей ошибкой. Креймер только пожал плечами. Лимен снял с вешалки пиджак, надел его и зашагал обратно в свой кабинет, не подозревая, что доктор, стоя в дверях, провожает его взглядом. Креймер бросил на стол стетоскоп и обратился к медсестре, вошедшей в кабинет после ухода Лимена. - Где логика? Мы избираем человека президентом, а потом стараемся как можно скорее его угробить. Иногда мне кажется, что идет какое-то непрерывное состязание: кто рухнет раньше - президент или страна. Джордан Лимен снова задержал взгляд на магнолии. Птицы улетели, и единственным звуком, нарушавшим тишину, было отдаленное жужжание самолета. Оно с новой силой напомнило ему о Поле Джирарде и о всех его планах, которые вдруг начали рушиться на глазах. Лимен прошел мимо охранника, даже не взглянув на него, ЧЕТВЕРГ. ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ "Такова уж наша дипломатическая служба, - размышлял Генри Уитни, выезжая из Мадрида. - В каждом задании, которое получаешь, обычно сочетается и хорошее и плохое". Но теперешнее поручение было явно неприятным. Из-за него Уитни пришлось пожертвовать первым за три недели свободным вечером в домашнем кругу. А все потому, что посол, желая угодить Белому дому, поручил это дело ему, человеку высокопоставленному, хотя со всем этим вполне бы справился самый младший сотрудник из отдела Уитни. Политика - вот в чем все дело. Единственное, что утешало Уитни, - это возможность проехать по местам, которые он любил больше всего на свете. И теперь, ведя "мерседес" по автостраде, уходящей на северо-запад, в горы, он радовался этой мысли. Уитни открыл эти горы, когда, став чиновником дипломатической службы, впервые получил назначение в Испанию, и с тех пор не переставал их любить. Он решил срезать путь, свернув с шоссе у Вильяльбы, где начинается горный перевал, и взобраться вверх к Ла-Гранха по проселочной дороге. Хоть это был и не самый короткий путь через Сьерра-де-Гвадаррама, но ему нравилась эта дорога, и он давно уже по ней не ездил. Он попадет к месту катастрофы задолго до наступления темноты, посмотрит на обломки самолета, выполнит необходимые формальности в полиции, и еще останется время, чтобы прилично пообедать и как следует выспаться. Не было никакой необходимости возвращаться в столицу до завтрашнего дня. Уитни, сбавив скорость, въехал в Торрелодонес и стал осторожно пробираться к центру города по запруженной пешеходами и вьючными животными улице, мимо подтянутых, но совершенно бездеятельных полицейских - регулировщиков движения. Выехав на противоположную окраину города, он прибавил скорость и снова впал в мечтательное настроение. Что же все-таки заставило старину Арчи поднять столько шуму вокруг этой авиационной катастрофы? Никого в посольстве особенно не взволновало, что в списке погибших пассажиров значилось имя сотрудника Белого дома. Мало кто вообще слышал о Поле Джирарде. С трудом вспомнили, что это был секретарь президента по вопросам назначения встреч и приемов. Никто и не подозревал, что он находится в Испании. Вероятно, он недолго пробыл в стране, потому что работники консульств, подчиненные Уитни, имели строгое, хотя и неофициальное распоряжение сразу же извещать его, когда в их руки попадет паспорт сотрудника Белого дома или члена конгресса. Как только посол Арчибальд Литл узнал о катастрофе - это было около полудня, - он вызвал Уитни по внутреннему телефону, и полчаса спустя генеральный консул получил приказание лично отправиться на место происшествия и посмотреть, не осталось ли чего-нибудь такого, о чем следовало бы позаботиться посольству. Уитни спросил, было ли на этот счет распоряжение из Вашингтона. Посол ответил довольно резко, что никаких распоряжений не было, но никогда не мешает дать понять государственному департаменту, не говоря уже о Белом доме, что посольство заботится и о мелочах - ведь они тоже могут иметь значение. Кроме того, Уитни должен сообщить по телеграфу о состоянии останков Джирарда и ждать дальнейших инструкций из Вашингтона. Последнее, видимо, действительно что-то значило, хотя в общем-то с этой работой мог справиться любой из подчиненных Уитни. "Вот так, - размышлял он, - папаша Арчибальд и достиг своего нынешнего положения. Он знает, что делает, хотя президенту Лимену, конечно, совершенно безразлично, какого ранга консульский чиновник отправится собирать останки его покойного помощника". Уитни прервал свои размышления. Все эти рассуждения "неконструктивные", решил он, вспомнив излюбленное выражение дипломатов. Он давно уже научился не растравлять душу напрасными раздумьями о неприятностях, считая это пустой тратой времени. На дипломатической службе было немало людей, которые портили жизнь себе и другим из-за мельчайших пустяков, не стоящих выеденного яйца. Он сосредоточил свое внимание на управлении машиной, успевая в то же время следить за ландшафтом. Его чудесный маленький "мерседес" (одним из немногих преимуществ этой страны, которое тщательно скрывали от приезжих американских сенаторов, были низкие цены на хорошие автомобили) несся по извилистой горной дороге, как по бульвару. Уитни не знал лучшего места в мире, чем этот двадцатикилометровый участок пути. Вначале дорога шла вверх, к перевалу Навасеррада, потом спускалась через покрытые лесом северные склоны гор и вела к Ла-Гранхи, где среди пышных садов и фонтанов стоял изумительной красоты летний дворец Габсбургов. По мере того как дорога поднималась вверх к перевалу, местность становилась все более голой и мрачной - и так до самой вершины. Внизу виднелись домики лыжной базы, запертые на лето, с наглухо заколоченными ставнями. Вся прелесть Пуэрто-де-Навасеррада заключалась в разительном контрасте между двумя склонами горы. Южный склон был усеян огромными камнями и почти лишен зелени, а северный покрыт густым сосновым лесом. Уитни миновал указатель на гребне горы, въехал в сосновый лес и начал спускаться по извилистой дороге, то пересекая залитые солнцем поляны, то ныряя в густую тень деревьев. Лес был большой, деревья росли через правильные промежутки; вся земля, кроме небольших зеленых островков, была сплошь покрыта опавшей сосновой хвоей. Уитни исходил эти места двадцать лет назад. Сейчас он несся вниз, минуя крутые повороты, проехал через белый бетонный мост, - говорят, тот самый, который взорвали партизаны в романе Хемингуэя о гражданской войне в Испании. В ту весну Уитни носил эту книгу в своем рюкзаке и, полный романтических чувств и смутной тоски, мысленно жил одной жизнью с героями Хемингуэя. Час спустя Генри Уитни был всецело поглощен делом, взбираясь на невысокий холм около Ла-Гранхи с Хуаном Ортегой, офицером местной полиции. Они подошли к месту катастрофы. В широкой уродливой борозде, протянувшейся вдоль гребня, еще дымились куски обгорелого, искореженного металла. Груда побольше обозначала, по-видимому, то, что некогда было фюзеляжем. Еще дальше, ярдах в двухстах, лежали обломки, в которых можно было распознать носовую часть с измятой кабиной пилота. Видимо, при столкновении с землей нос машины был приподнят, подумал Уитни, и эту часть отбросило в сторону, поэтому она не пострадала от огня. - Если это не очень обременительно, - по-испански обратился Уитни к офицеру, когда они пробирались мимо обломков, - не могли бы вы оставить здесь несколько солдат до прибытия следственной комиссии авиакомпании? В таких случаях опытный глаз очень много значит для определения причин катастрофы, и лучше, если все останется, как было. - Разумеется, - согласился Ортега. - Как видите, я привел сюда солдат, чтобы отгонять любопытных. - Три солдата в серо-зеленой форме, с винтовками на ремень стояли невдалеке. - Никто сюда не сунется. Все осталось, как было, кроме нескольких мелких предметов, которые мы подобрали и сложили в моей канцелярии. Я их вам отдам. При виде обгорелых частей тел Уитни стало не по себе. Отвернувшись, он спросил, не пытались ли установить личность погибших. Ортега пожал плечами и сказал, что это невозможно. Распознать удалось только трех членов экипажа, трупы которых были найдены в разбитой кабине пилота. Они спустились вместе по склону холма, сели в машину Уитни и поехали в город. Войдя в свою канцелярию, Ортега приказал солдату принести хересу, потом взял стоявший в углу старый деревянный ящик из-под патронов и поставил его на стол. - Это все, сеньор. Уж очень сильный был пожар. В ящике было не много вещей. Уитни осторожно вынул две обгорелые книжки, одну сережку, распоротую дорожную сумку, пропитанную запахом коньяка, исходившим из лежавшей в ней разбитой подарочной бутылочки фундадора, мужскую шляпу, разорванный дамский кошелек, половину форменной шапочки стюардессы и измятый серебряный портсигар, который нельзя было открыть, потому что заело замок. Уитни с содроганием рассматривал все, что осталось от сорока восьми человек. Его бросило в жар и начало поташнивать от затхлого воздуха канцелярии. "К черту, я слишком стар для таких дел, - подумал он, - пусть этим занимается молодежь". Тем не менее он старался казаться спокойным и невозмутимым и неторопливо потягивал херес. - Большое спасибо, - сказал он, допив стакан. - Мне пора отправляться. С вашего разрешения, я возьму этот ящик с собой. - Пожалуйста, - согласился офицер, вставая вслед за Уитни. - Надеюсь встретиться с вами еще, сеньор, при более приятных обстоятельствах. Уитни вышел из канцелярии. Приятно было вдохнуть свежий вечерний воздух. Он открыл багажник "мерседеса", положил туда ящик, захлопнул крышку и запер ее на замок. "Главное сейчас - выпить хорошую порцию виски и спокойно поспать, - решил он. - Заняться этими вещичками можно и потом. Собственно говоря, от меня требуется только выложить их на стол Арчи, и больше ничего". ЧЕТВЕРГ, ВЕЧЕР Хэнк Пайкот чистил рыбу для обеда на большом плоском камне у самых мостков, когда услышал шум подвесного мотора лодки, огибавшей остров. Хотя мотор работал на малых оборотах и шум его был еле слышен, Хэнк по глубокому хриплому звуку узнал одну из тех больших, сдаваемых напрокат лодок, что стояли у пристани около дома Эдвардсов. "Черт побери, - подумал он, - еще только середина мая, а эти спортсмены уже тут как тут. Скоро здесь не будет покоя даже зимой, да и рыбу всю выловят". Хэнк искоса следил за лодкой, показавшейся из-за поворота. В угасающем свете дня он различил, что это действительно одна из лодок Эдвардса, непомерно большая, с сорокасильным мотором, слишком мощным для такого маленького озера. Три человека, находившиеся в лодке, вовсе не ловили рыбу, а, медленно продвигаясь вдоль берега, изучали остров. И Хэнк вспомнил телефонный звонок Джордана Лимена. Ох уж эта газетная братия! Вечно им нужны новые снимки. Кажется, прошлым летом они наснимали столько, что хватило бы на все журналы до скончания века. Пайкот только что выпотрошил последнюю рыбу, когда человек, стоявший на носу лодки, показал на него пальцем и стал что-то говорить другим. Сидевший на корме, у мотора, резко повернул лодку к мосткам. Лодка с выключенным мотором медленно заскользила вдоль мостков. "Что-то они не похожи на городских парней, - подумал Пайкот, - какие обычно приезжают на Голубое озеро. У них такой вид, как будто они живут все время на воздухе. Крепкие ребята! Видать, умеют постоять за себя. И только один маленький фотоаппарат. Нет, не похожи они на фотографов". Пайкот поболтал ножом в воде, вытер его о штаны и засунул в ножны, висевшие на поясе. Потом вымыл руки в холодной воде. За все время он не проронил ни слова. - Вы здешний сторож? - заговорил стоявший на носу - черноволосый мужчина с густыми бровями и шрамом на щеке. - Как будто, - ответил Пайкот. - А что такое? - Секретная служба, - сказал черноволосый. - Проверяем, как тут обстоят дела перед приездом президента. Обычная проверка. "Вот как? - удивился Пайкот. - Что-то я вас раньше никогда не видел, а когда приезжает секретная служба - это всегда одни и те же ребята. К тому же Лимен уже два раза был здесь в этом году, а по телефону он ничего не говорил насчет новой проверки. Может, вы думаете, что я совсем ничего не понимаю?" Черноволосый продел носовую цепь через одно из колец, вделанных в мостки, и приготовился прыгнуть на берег. - Постойте-ка, - сказал Пайкот, переходя с плоского камня на мостки. - Этот остров - частная собственность президента. Черноволосый все-таки поднялся на мостик и встал перед Пайкотом. - Не беспокойся, дружище! Мы из Вашингтона. Хотим только осмотреть остров и проверить связь - радио и все такое прочее. Как она работала зимой - хорошо? Пайкот не спеша вытащил сигарету из пачки, засунутой в карман рубашки, и закурил. Застегнул карман. "Рожа у этого парня, как у дикобраза, ничуть не лучше, - подумал он. - Если он действительно из секретной службы, то должен бы знать, что военные связисты проверили всю аппаратуру еще месяц назад". - А у вас есть какое-нибудь удостоверение? - спросил Пайкот. Черноволосый молча уставился на него. Сидевший посреди лодки потянул своего товарища за брюки, и тот, не говоря ни слова, отвязал цепь от кольца и сел в лодку. - Ну что ж, если вы говорите, что связь в порядке, пожалуй, можно не проверять второй раз, - произнес он наконец. "Да я же ничего такого не говорил", - изумился Пайкот, но промолчал. Черноволосый дал знак своему помощнику, сидевшему на корме. Тот завел мотор, лодка отошла от берега и медленно направилась к дальнему концу острова. Пайкот собрал рыбу и пошел по усыпанной сосновой хвоей дорожке к дому. Бросив рыбу в холодильник, он вышел на крыльцо. Хотя дом стоял на самой высокой точке островка, окружающие деревья скрывали из виду большую часть береговой линии. Но он мог следить за курсом лодки, медленно огибавшей остров, по шуму мотора. Один раз лодка остановилась на дальнем конце островка, где была установлена радиомачта и выходил из воды телефонный кабель, но через минуту мотор заработал снова, и лодка полным ходом направилась от острова к пристани. "Да, Лимен правильно говорил насчет посетителей, - размышлял Пайкот, - только не похоже, что эти люди из какого-то журнала. У них другое на уме, и уж наверняка недоброе. Может, стянуть что-нибудь хотели?" Тишину разорвал дребезжащий крик гагары. Пайкот взглянул на зеркально гладкую поверхность озера, словно застывшего в безветренных сумерках, и поежился. Черт возьми, холодает. Он повернулся и зашагал к дому, чтобы позвонить президенту. Когда в кабинете Лимена раздался телефонный звонок, за длинным кофейным столом, уставленным тарелками, сидели четверо: Лимен, Кристофер Тодд, Арт Корвин и Джигс Кейси. Президент почти не притронулся к еде, он только выпил две чашки кофе и теперь тщетно пытался поддерживать огонь в трубке, пока ели остальные. - Может быть, это Рей? - произнес он, поспешно снимая телефонную трубку. Когда он узнал голос Пайкота, лицо его отразило разочарование, хотя он продолжал внимательно слушать. Закончив разговор, он передал другим его содержание, описав тех троих в лодке. - Это Бродерик, - заявил Кейси, - из миллиона людей не найдешь другого, к кому бы так подходило это описание. - Что-то он забрался слишком далеко от дома, - заметил Корвин. - Ведь от Эль-Пасо до Мэна добрых две тысячи миль. Тодд одернул полы жилетки, подобно адвокату, только что ловко поймавшему на слове свидетеля, самодовольно улыбнулся хмурому Лимену и весело сказал: - Господин президент, вам везет. - Везет? - переспросил тот. - По-вашему, когда все идет прахом, это значит везет? - Послушайте, - сказал Тодд. Он вытащил из верхнего кармана жилетки карандаш в серебряной оправе и постучал им по огромному желтому блокноту, который теперь стал столь же неотъемлемой принадлежностью его туалета, как цепочка от часов или запонки. - С тех пор как я убедился в существовании заговора... - Что произошло, насколько мне помнится, Крис, всего двенадцать часов назад... - съязвил президент. Если не считать едва заметной улыбки, адвокат пропустил мимо ушей замечание президента. - С тех пор как я убедился в этом, - продолжал он, - меня интересовал один очень важный вопрос, а именно: сколько союзников у Скотта? Если их очень много и в заговор втянуто множество воинских частей, больших и малых, то наше положение не из легких. Но если в нем участвует лишь несколько человек, хотя бы и высших командиров, все шансы на нашей стороне. - Ну и что? - заинтересовался Лимен. - А то, что если генералу Скотту приходится отправлять полковника Бродерика из Эль-Пасо, где он командует частью, играющей решающую роль в операции, в Мэн с задачей, которую может выполнить любой рядовой сыщик, значит Скотт пускается в плавание с бумажными парусами. Но Лимена это заключение не обрадовало. С тех пор как час назад собралась эта небольшая компания, он не переставал нервничать. Лимен встал и зашагал по комнате, засунув руки в карманы брюк. - Не вижу, чем это может особенно помочь, Крис, - сказал он. - Поможет, если вы решите разгромить их немедленно, - ответил Тодд, - а время для такого решения уже назревает. Но Лимен думал о другом. - Надо выяснить, что случилось с Реем. Господи, не может же сенатор Соединенных Штатов просто так взять и исчезнуть? - Он взглянул на часы. - Прошло уже больше тридцати шести часов, с тех пор как Джигс расстался с ним в аэропорту. Не могу понять, в чем дело. Тодда подмывало намекнуть на бутылки, возвышавшиеся на подносе, но он не решился. Не хотелось еще больше раздражать президента. Но что же все-таки могло случиться с Кларком? Они звонили в его канцелярию - там не знали, где он. Несколько раз звонили домой - никто не отвечал. Пытались связаться с отелем в Мейконе, где Кларк останавливался, когда ездил в Джорджию, - напрасный труд. Скорее всего, он где-то в районе Эль-Пасо. Лимен даже предложил обзвонить все отели и мотели в районе Эль-Пасо, но Тодд убедил его, что это неосторожно. - Джигс, - сказал президент, - не позвонить ли вам на квартиру полковника Гендерсона в Эль-Пасо? - Я не уверен, господин президент, - начал Кейси, - стоит ли... - Все-таки попытайтесь, - повторил Лимен. Кейси понял, что это приказ. Он достал из кармана номер телефона Гендерсона и сделал вызов через Эстер. К телефону подошла миссис Гендерсон. Матт был на базе и сказал, что, вероятно, останется там и на воскресенье. Да, какой-то мистер Кларк вчера звонил, но сказал, что летит в Лос-Анжелос. Нет, от Кларка больше ничего не было. А разве что-нибудь случилось? Остальные трое выслушали Кейси, изложившего содержание разговора, в молчании. Лимен налил себе еще чашку кофе. "Уже третья, - отметил про себя Корвин, - он явно нервничает". Тодд в раздумье наморщил лоб. Потом, постучав костяшками пальцев по блокноту, сказал: - Я хотел бы задать один прямой вопрос. Кто из присутствующих считает, что военный переворот не готовится? Корвин и Кейси промолчали. - Хорошо, если бы я ошибался, но мне кажется, что переворот действительно готовится, - проговорил Лимен. - Мне тоже, - сказал Тодд. - На это указывает все, что выяснили Кейси и Корвин. Об этом прямо говорит сообщение Джирарда. Я думаю, даже генерал Рутковский подозревает, что тут кроется нечто большее, чем скрытая пропаганда начальников штабов, выступающих против договора. По-видимому, адмирал Палмер тоже разделяет эти подозрения. - Тодд сделал паузу, потом отрубил: - Но у нас нет никаких доказательств, способных убедить суд, не говоря уже о широкой публике, которая благоволит генералу Скотту. Более того, не думаю, что нам удастся получить такие доказательства, если только вскоре не вернется сенатор Кларк. - Я рассчитываю на Рея, - упрямо проговорил Лимен. - Это только надежда, но не реальность, господин президент, - возразил Тодд. - Получить доказательства, которые заставили бы Скотта подать в отставку, представляется мне в лучшем случае весьма отдаленной возможностью. Я считаю, что настало время вступить в борьбу. - Что вы хотите этим сказать? - Я хочу сказать, что мы должны решить сейчас же, сегодня вечером, как вам обезвредить Скотта и сохранить свою власть. - Что же вы предлагаете, Крис? - В голосе Лимена не было никакого интереса, как у человека, выслушивающего уговоры продавца, хотя он не намерен ничего покупать. - У меня есть кое-какие соображения, - сказал Тодд. - Надо тщательно обсудить их со всех сторон, но если бы решение зависело от меня, я бы сегодня же вечером сделал вот что: во-первых, вызвал бы сюда генерала Гарлока и приказал ему выставить усиленную круглосуточную охрану на центральном пункте управления теле- и радиосетями. И еще приказал бы ему запереть ворота Маунт-Тандера и под угрозой военного суда не пускать туда никого - ни военных, ни гражданских - до моего распоряжения. Во-вторых, вызвал бы сюда Скотта и отстранил его... - А под каким предлогом? - перебил Лимен. - За самочинное создание ОСКОСС. - Но это же не убедительная причина, Крис, сами знаете. - Если он заартачится, я пригрозил бы ему налоговой декларацией мисс Сеньер, а если и это не подействует, все равно отстранил бы его от должности и запер в одной из комнат этого дома под охраной людей Арта. В-третьих, я отстранил бы Хардести, Диффенбаха и Райли от занимаемых ими постов за тайный сговор с целью аннулирования договора, заключенного президентом и ратифицированного сенатом. Выкладывая свои планы, Тодд рявкал, как ротный старшина. Никто не пытался его прервать, и он продолжал: - В-четвертых, я назначил бы кого-нибудь из тех, кому доверяю, скажем, адмирала Палмера, председателем комитета начальников штабов и приказал бы ему немедленно расформировать ОСКОСС. Потом я вызвал бы генерала Рутковского, поставил его во главе военно-воздушных сил и приказал бы ему немедленно отменить все распоряжения о переброске транспортных самолетов на эту базу около Эль-Пасо. Если часть самолетов уже вылетела, я приказал бы ему вернуть их обратно. Наконец, я вызвал бы роту из третьего пехотного полка и на несколько дней разместил бы ее здесь, вокруг Белого дома. Кейси удивился, что министр знает не только о существовании парадного полка в Форт-Майере, но даже и о его истинном предназначении. Видно, он не терял времени даром в эти дни. Лимен сидел, глубоко опустившись в кресло, опершись подбородком на большие пальцы, а остальными прикрыв нос. Когда Тодд умолк, он слегка улыбнулся. - Ну, Крис, - сказал он, - тут целый воз предложений. Вы уверены, что ничего не забыли? - Да, еще вот что. - Тодд отмечал пункты, как счетовод, проверяющий баланс. - Я вызвал бы директора телевизионной компании и попросил его, в качестве личного одолжения, не давать этому бесноватому Макферсону времени в субботу. Лимен ничего не ответил Тодду, а вместо этого обратился к Кейси: - Что вы думаете об этой программе, Джигс? - Вы хотите сказать, следует ли вам ее принять? - Кейси не ожидал, что у него спросят совета. - Нет, я хочу спросить вас, как военного человека, считаете ли вы ее осуществимой. - Я думаю, что она выполнима, сэр, если только вы немедленно назначите нового председателя комитета начальников штабов. И еще лучше, если вы облегчите его задачу, заменив начальников штабов всех видов вооруженных сил, чтобы не нарушать порядка в системе командования. По-моему, новый председатель комитета должен будет отдать распоряжение всем видам вооруженных сил об отмене субботней тревоги. Это может вызвать удивление у тех, кто не знал, что намечается тревога, но для таких людей, как генерал Сиджер на базе Ванденберг или адмирал Уилсон в Пирл-Харборе, это будет означать, что заговор провалился. - Все пункты взяты на заметку и приняты, - сказал Тодд. - Что-нибудь еще? - Ну, насчет того, чтобы запереть здесь генерала Скотта, сэр, - продолжал Кейси, - я не совсем уверен. Само собой разумеется, что он не может руководить переворотом из запертой спальни, но... Лимен улыбнулся. - Но вы думаете, это может вызвать нежелательную для нас реакцию в обществе? - Да, сэр, пожалуй. Это произвело бы неблагоприятное впечатление, особенно на военных. - Арт! - обратился Лимен к начальнику своей охраны. Корвин пожал своими мощными плечами. - Не спрашивайте меня, как обезглавить политический заговор, господин президент. Но с точки зрения соблюдения законности я бы посоветовал вам использовать солдат для содержания генерала Скотта под стражей. В качестве оправдания можно будет заявить, что он угрожал вашей жизни. А я подозреваю, что отчасти так оно и есть. Во всяком случае, мы сделаем все, что вы прикажете. Лимен подошел к столу, на котором стояли бутылки, и вопросительно взглянул на остальных. Кейси и Корвин отрицательно покачали головами. - Виски с содовой, пожалуйста, - сказал Тодд. Президент смешал напиток и передал Тодду, потом приготовил такую же смесь и себе. С минуту он, забыв, казалось, об остальных, задумчиво рассматривал пузырьки, поднимающиеся в бокале, потом, не оборачиваясь, заговорил: - Крис, единственный недостаток вашего предложения тот же, на который кто-то уже указывал во вторник. Газеты поднимут страшный вой, требуя моего скальпа. Конгресс придет в ярость, и в первый же день будет внесено десять законопроектов о снятии меня с поста и возбуждении дела о государственном преступлении. Начнутся расследования, которые протянутся черт знает сколько времени. Страна потребует военного суда над Скоттом, чтобы "получить факты". - Он круто повернулся и посмотрел на министра финансов. - Клянусь богом, друг мой, прежде чем все это кончится, меня упрячут в больницу святой Елизаветы, и половина психиатров страны удостоверит, что я страдаю манией преследования. Тодд поднял на Лимена указующий перст. - Если даже допустить, что все будет именно так, с чем, между прочим, я не могу согласиться, тогда пост президента займет Джианелли, но конституция все равно останется в силе, не правда ли? - Надолго ли, Крис? - Лимен взмахнул бокалом, как бы отметая довод Тодда. - Скотт слопает страну со всеми потрохами. Будет установлена военная диктатура, а Вине останется лишь номинальной фигурой. - Но Скотт же будет смещен, - возразил Тодд, снова возвысив голос. - Не больше чем на неделю, если не меньше, - отпарировал Лимен. - Давление будет таким сильным, что Винсу придется сместить Палмера - или кого бы там ни было - и вернуть Скотта на прежний пост. И с этого момента Скотт, получит возможность бесконтрольно управлять страной. - Черт возьми, господин президент, вы просто фантазируете! - выпалил Тодд. - Не забудьте, что вы принесли присягу защищать конституцию Соединенных Штатов против всех врагов, и если не будете действовать решительно, то нарушите свою клятву. Разгоряченный спором, Тодд вскочил на ноги. Они с президентом стояли посреди комнаты не более чем в двух футах друг от друга и, красные от возбуждения, потрясали бокалами, словно оружием. - Не говорите мне о присяге! - рявкнул Лимен. - Может быть, вы великий адвокат, но как я выполняю свои обязанности - это мое дело. - Между прочим, эта страна так же моя, как и ваша, Джордан, - скрипучим голосом крикнул Тодд, - и я не намерен стоять в стороне и смотреть, как она катится в пропасть, потому что вы не хотите считаться с реальными фактами. В пылу спора они совершенно забыли про офицера морской пехоты и начальника охраны. Тодд в бешенстве метал громы и молнии, Лимен с гневом оборонялся. Это был гнев усталого, загнанного в угол человека. - Крис, вы просто не разбираетесь в психологии избирателей. - В голосе президента чувствовалась безмерная усталость. - Что-то я не замечал, чтобы те, кто имеет с ними дело, стали более мудрыми. - Вас, Крис, не выбрали бы даже на должность живодера. - В тоне президента не оставалось и тени юмора. - Ну что ж, по крайней мере, теперь мы выяснили наши позиции... господин президент. - Тодд произнес титул таким тоном, словно Лимен был недостоин его. Лимен свирепо смотрел на адвоката, и Кейси всерьез опасался, как бы дело не дошло до драки. Тут Тодд схватил свой портфель, вытащил налоговую декларацию Миллисент Сеньер и начал размахивать ею перед лицом Лимена. - Почему вы не воспользуетесь этим? - Тодд резко возвысил голос. - Не хочу. - У вас не хватает смелости! - Я не сторонник шантажа, - сказал Лимен. - И меня удивляет, что шантаж, видимо, считается обычным делом на Уолл-стрите. Тодд помахал бумагой. - Подумайте, господин президент! Мы стоим перед угрозой гибели нашей системы правления, а вы настаиваете, чтобы мы действовали, как какие-нибудь кисейные барышни! - Ради бога,