самолет. Затем Кларк созвонился с Далласом и заказал места на рейсовый самолет до Вашингтона. Пилот арендованного самолета доставил их в Даллас лишь за несколько минут до отлета. Кларк с его "золотым характером", как называл президент Лимен его способность изливать на собеседника все тепло своего южного обаяния, никак не мог успокоить расходившиеся нервы своего спутника. Матта Гендерсона одолевали мрачные мысли. Ему было совершенно ясно, что его военная карьера кончилась. Он то подолгу угрюмо молчал, то засыпал Кларка беспокойными вопросами. Сенатор пытался шутить, но Гендерсон не воспринимал его шуток. Кларк понял, что только Кейси может помочь ему привести Гендерсона в себя. Теперь полковник горько раскаивался в своем поступке. По мнению Кларка, Гендерсон наверняка считал, что, чем ближе они к Вашингтону, тем скорее будет над ним военный суд. Поэтому Рей даже обрадовался, когда Гендерсон наконец уснул в автомобиле. Кларк остановил машину перед выкрашенным в белую краску кирпичным домиком в Джорджтауне, фасад которого был лишь на фут или на два шире длины автомобиля. Гендерсон шаткой походкой пересек вслед за ним тротуар и остановился в ожидании, пока Кларк возился с дверным ключом. - Вот мы и дома, - сказал сенатор. На кушетке и на полу небольшой гостиной валялись книги, старые газеты и журналы. На углу камина висел свитер, а на столе выделялись серые круглые пятна от стаканов. - Уборщица приходит раз в неделю, - извинился Кларк. - Садитесь, а я попробую вызвать Джигса по телефону. Он отыскал в телефонной книге домашний номер Кейси и набрал его. Оба продолжали стоять. От прежнего румянца на лице Гендерсона не осталось и следа. - Джигс? - сказал сенатор. - Говорит Рей Кларк. Да, это я. Мне повезло, а то бы я все еще торчал посреди пустыни. Слушайте, тут со мной один наш приятель. У него ужасный вид. То ли он наелся неспелых дынь, то ли считает, что свалял дурака, приняв нашу сторону. Скажите ему пару слов. Его зовут Матт Гендерсон. Гендерсон взял телефонную трубку. Он слушал Кейси, и лицо его постепенно прояснялось. Сначала он слабо улыбнулся, потом расхохотался и повесил трубку. - Джигс говорит, чтобы я не беспокоился, - радостно сообщил Гендерсон. - Он не может всего сказать, потому что Мардж дома, но говорит, что скоро увидимся. Я готов сделать все, что вы скажете. - Сейчас вы отправитесь спать, - распорядился Кларк и, подталкивая Гендерсона, отвел его наверх в спальню. - Теперь ваша очередь побыть под домашним арестом, только у нас нет вооруженной охраны вокруг дома. Мы в Вашингтоне обходимся без этого. Но смотрите, никаких телефонных разговоров и не выходить из дому, пока я за вами не вернусь. Если проголодаетесь, когда проснетесь, найдете что-нибудь поесть в кухне. Кофе в шкафчике над плитой. Гендерсон уже развязывал шнурки на ботинках, когда Кларк закрыл за собой дверь спальни. Сенатор сбежал вниз через две ступеньки и позвонил Эстер Таунсенд в Белый дом. - Сенатор! - Ему редко приходилось слышать такой возглас радости и облегчения. - Где вы? - Дома, золотко, где и положено быть всем пай-мальчикам во время завтрака. - Можете сейчас же приехать сюда? - спросила она, сразу переходя на серьезный тон. - У него большие неприятности, вы ему нужны. - Еду, - ответил Кларк. Он подъехал к Белому дому с тыльной стороны и поставил машину около большой магнолии у входа в приемную, расположенную на первом этаже. Часовые и полицейские Белого дома кивнули ему. Сенатору от Джорджии не нужно было предъявлять удостоверение: его здесь все знали в лицо. Он вошел в здание и в маленьком, отделанном ореховыми панелями лифте поднялся на второй этаж. Лимен сидел в кабинете, склонившись над подносом с завтраком; когда Кларк, постучавшись, вошел в комнату, он быстро поднялся и в три шага пересек кабинет ему навстречу. Триммер, радостно виляя хвостом, обнюхивал брюки Кларка. - Боже мой, как я рад тебя видеть, Рей! Я уж думал, ты вообще провалился в тартарары. - Он схватил Кларка за руку и стиснул ему плечо, словно желая убедиться, что это не призрак, а живой человек из плоти и крови. Кларка поразил вид Лимена: серое лицо, под глазами мешки. В волосах, казалось, прибавилось седины, хотя потом Кларк понял, что Лимен просто пропустил обычную еженедельную стрижку. Пятидесятидвухлетний, еще моложавый мужчина, с которым Кларк расстался во вторник вечером, выглядел теперь почти стариком. Сенатор догадался, что его друг почти не спал. - Я вернулся из пустыни, - сказал Кларк. - Это вам почище, чем Али-баба и сорок разбойников. Кларк стоял в небрежной позе, держась рукой за высокую белую мраморную полку камина. Лимен уселся в кресло и нагнулся вперед, уперев локти в колени. Он выглядел вялым и изнуренным. - Рей, - тихо сказал он, - ты, наверно, еще не знаешь. Поль Джирард погиб. Его самолет разбился по пути домой. Кларк широко раскрытыми глазами смотрел на президента. - Прости, Джорди, - тихо проговорил он, - я не знал. Он опустился на диван против кресла Лимена. Президент снял очки и, держа их перед собой, пристально рассматривал, словно выискивал царапину на стеклах. - Поль добился письменного заявления от Барнсуэлла. Он звонил мне перед отлетом и сказал об этом. И еще добавил, что Кейси был прав. Потом отправился в Мадрид и сел на трансокеанский лайнер, а тот врезался в гору. Кларк не знал, что сказать. Лимен продолжал рассказывать о событиях, происшедших в среду и в четверг, в том числе о потрясающем сообщении Сола Либермена, словно забыв о присутствии друга. Его глаза блуждали по узорам ковра, лежащего на полу, руки безвольно повисли, из-под манжет высовывались запястья, пальцы нервно крутили очки. Когда он рассказывал о вчерашней перепалке с Тоддом в присутствии Кейси и Корвина, на его сгорбленные плечи лег отпечаток какой-то вины. - С русскими я сумею договориться, но что касается того, другого дела, я не вижу выхода, Рей, - заключил он. Кларк вспомнил то утро в Корее. Он снова почувствовал зуд в ладонях, как тогда, когда он отхлестал по щекам молодого Джордана Лимена. Он вложил в свои слова сердечность, которой в этот момент вовсе не испытывал. - Брось, Джорди, - сказал он, - выход всегда есть. Но времени остается мало. Послушай, что я тебе скажу. Кларк подробно рассказал о своих приключениях. По мере того как он говорил, росло его негодование. - Мерзавцы, трижды мерзавцы, - выругался он, описав, как ему подсунули две бутылки виски. Ему показалось, что и Лимена это тоже взбесило, и он продолжал рассказывать, как прошлой ночью Гендерсон двинул часового у ворот базы "У". - Бродерик, наверно, уже вернулся на базу, - сказал Кларк, - и могу побиться об заклад, что Скотт, Прентис и вся эта сволочь уже собрались на тайное совещание или скоро соберутся. Теперь они знают, что нам все известно, и это нехорошо, Джорди. Меня тревожит одно: удастся ли им ускорить события? - Прибывали ли еще транспортные самолеты прошлой ночью? "Вот так, мой мальчик, - подумал Кларк. - Пора начать шевелить мозгами... Чуть побольше боевого духа - вот что нам сейчас нужно". - Нет, - сказал он вслух, - кроме тех двенадцати больших реактивных самолетов, которые прибыли в среду ночью, больше ни один не садился. Но если остальные самолеты перебросят сегодня, может быть, им удастся на несколько часов ускорить события. В дверь постучали. - Войдите, - сказал Лимен. В кабинет вошел Кристофер Тодд, как всегда аккуратно одетый и с портфелем в руке, словно он собирался на заседание совета директоров. Министр слегка улыбнулся Лимену и чуть небрежно поклонился Кларку. - А, блудный сын возвратился, - сказал он с некоторым холодком. Кларк быстро повторил свой рассказ, пока президент, наполнив чашку, потягивал горячий кофе. - Ну что ж, господин президент, - произнес Тодд, когда Кларк кончил свой рассказ, - надо немедленно сделать одно дело. - Что именно, Крис? - Позвонить Прентису. Посмотрим, что он скажет насчет ареста своего коллеги. - Не раскроем ли мы свои карты? - Они уже знают, что мы напали на след. Надо попытаться узнать, что они сейчас замышляют. Ваш звонок может вывести Прентиса из равновесия, и вы получите от него кое-какие сведения. Лимен вызвал Прентиса по телефону, и, пока он говорил, двое других слушали. Президент начал твердым, почти резким тоном: - Доброе утро, Фред, говорит президент. Я хотел бы услышать вашу версию телефонного разговора, который был у вас в среду с сенатором Кларком, находившимся в Нью-Мексико. Кларк и Тодд слышали глубокий, размеренный голос Фредерика Прентиса, гудевший в телефонной трубке. Усталое лицо президента приняло суровое выражение. "Он устал, устал, устал, - повторял про себя Кларк. - Но кто же из нас не устал?" Он налил себе чашку кофе, чтобы взбодриться. - Откровенно говоря, я вам не верю, Фред, - сказал Лимен. - Не скажете ли вы мне, где сейчас находится полковник Бродерик? Похоже, что он стал заправским туристом. Президент стал слушать, закусив нижнюю губу и покачивая головой. - Ваши разъяснения, как всегда, были чрезвычайно полезны, сенатор, - сказал он и с силой опустил трубку на рычаг. - Он говорит, что ни в среду, ни позднее не разговаривал с Реем по телефону. О полковнике Бродерике он как будто слышал, но не помнит, чтобы ему приходилось с ним разговаривать, и он будто бы не имеет ни малейшего представления, где тот может быть. - Лжец, - сердито отрубил Кларк. - Он говорит, что, должно быть, вам это... приснилось, Рей. - Пусть мне приснилось, но у меня дома сидит вполне реальный, живой полковник, которому приснился точно такой же кошмарный сон. - Я думаю, что полковник Гендерсон должен провести остаток дня с нами, - посоветовал Тодд. - Он, наверно, сможет рассказать нам, как действует это их адское заведение. - Да, лучше привезите его сюда. Рей, - согласился Лимен. - А мы тем временем вызовем Кейси и Корвина. Кларк быстро проехал двадцать кварталов до своего дома в Джорджтауне, дважды проскочив красный свет. Он въехал в переулок и поставил автомобиль вплотную к высокой кирпичной стене своего сада. Выйдя из машины, он с удивлением обнаружил, что одно стекло в задней двери, над самым замком, выбито. Кларк вошел в дом и вбежал по узкой лестнице наверх. Комната для гостей в задней части дома была пуста. Измятые простыни грудой лежали на постели, где он оставил Гендерсона. Одеяло валялось на полу. Кларк заглянул в стенной шкаф. Вешалки были пусты; одежды Гендерсона нигде не было видно. - Матт! - крикнул Кларк с лестницы вниз. Никто не отзывался. Он заглянул в переднюю спальню, пробежал по комнатам нижнего этажа - никого. Вернувшись к задней двери, он заметил, что осколки выбитого стекла валяются на полу кухни. Значит, стекло выбили снаружи. Сенатор сел в машину и на полной скорости помчался назад, в Белый дом. Корвин и Кейси уже были там. Когда Кларк сообщил об исчезновении полковника, они тихо выругались. - А я еще говорил Гендерсону, что у нас в Вашингтоне он будет в безопасности! - с раскаянием заключил Кларк. - Много я знаю! Лимен промолчал. Первый заговорил Тодд. - Либо сенатор Кларк совсем выжил из ума, что маловероятно, либо, господин президент, надо немедленно принять меры. - Прежде всего надо выручить Гендерсона, - предложил Кларк. - Он не сам вышел из дому, его похитили. Об этом говорит способ, каким выбито стекло. Они начинают играть грубо. - Что вы думаете. Джигс? - спросил Лимен. - Я думаю, за Маттом и сенатором следили с самого аэродрома, - ответил Кейси. - По-моему, Матта посадили на гауптвахту. Ему могли предъявить обвинение в самовольной отлучке или в нападении на часового, или в том и другом вместе. Корвин взглянул на президента. Лимен кивнул. - Займитесь-ка этим сразу же, Арт, - сказал он. - Надо его найти. - Все обстоит именно так, как я говорил вчера вечером, - начал Тодд, после того как начальник охраны вышел из комнаты. - У нас нет ни малейшего доказательства, которое можно было бы использовать в суде, но каждый из нас знает, что готовится крупная операция. Мы точно не знаем ее цели, но разгромить заговорщиков надо сегодня же, и, чем скорее, тем лучше. Тодд сверлил глазами президента, словно пытаясь побудить его к действию. Лимен посмотрел на Кларка. - По-моему, Крис прав, - сказал Кларк. - Надо действовать. - Как? - Вызовите Скотта и отстраните его от должности, - быстро проговорил Кларк. Потом продолжал уже медленнее, взвешивая слова: - Затем известите всех командующих, что тревога, назначенная на субботу, отменяется. И запретите все крупные передвижения войск без вашего специального разрешения. После этого прикажите Барни Рутковскому вылететь на базу "У" и расформировать ее. - А чем объяснить это Скотту... и стране? - Как чем? Организацией этого проклятого ОСКОСС без разрешения и тайной переброской войск на самолетах со всех концов страны, - ответил Кларк. - И не забудьте эту налоговую декларацию. Можете помахать ею у него перед носом. Лимен крутил трубку, лежащую на кофейном столике, и смотрел, как чубук описывает дугу вокруг чашечки. Потом выбил трубку в пепельницу. Тодд было заговорил, но президент поднял руку. - Нет, - медленно произнес он. - Еще не время. Надо придумать что-нибудь получше. Такое внезапное решение приведет к тому, что в понедельник к утру Скотт завладеет страной. Народ просто не поймет и не поддержит нас. - Возможно, - не сдавался Кларк, - но приходится идти на риск. Дело зашло слишком далеко. - Лимен подошел к высокому окну и взглянул через большой газон на сверкающий в лучах утреннего солнца фонтан. Два садовника копались на клумбе, окружающей бассейн. Потом повернулся к своим собеседникам. - Нет, не сейчас, - повторил он. - Наша позиция станет неизмеримо сильнее, если удастся освободить Гендерсона. Ведь это наш единственный беспристрастный свидетель. - Вы ставите на карту судьбу всей страны, - резко проговорил Тодд. - А что, если Скотт перенесет срок выступления и не станет ждать до завтра? Лимен не стал снова вступать в спор с Тоддом и обратился к Кейси: - Это осуществимо, Джигс? Можно ли ускорить начало такой операции, связанной с переброской войск по воздуху? - Сомневаюсь, господин президент. Ведь на подготовку операции потребовались недели. Может быть, это и возможно, но маловероятно. - Он усмехнулся. - Во всяком случае, если бы я проводил такую операцию, не думаю, что мог бы ее ускорить. - Я согласен с суждением военного человека, - сказал Лимен. - Подождем еще несколько часов, прежде чем принимать решение, а тем временем, будем надеяться, удастся освободить Гендерсона. - Я считаю такое решение, вернее, отсутствие всякого решения, неразумным, господин президент, - заявил Тодд. - Вы полностью изложили свое мнение вчера вечером, Крис, - сказал президент, - и нам оно совершенно ясно. Я думаю, можно обойтись без дальнейших пояснений. Благодарю вас. Лимен проводил Тодда и Кейси до двери. - Будьте у телефона, - предупредил он. - Вы можете понадобиться мне в любую минуту. Боюсь, что это будет длинный день. Направляясь вместе с Кейси через длинный коридор к лифту, адвокат пристально посмотрел на армейского уорент-офицера, неподвижно застывшего на стуле с зажатым между коленями небольшим портфелем. - Скажите, полковник, - спросил Тодд, когда они вошли в лифт, - что это за люди? Один из них всегда сидит у двери президента, где бы тот ни был. - Не знаю. Я думаю, это какое-то секретное дело, господин министр, - уклончиво ответил Кейси. "До чего же сложная вещь государственная машина, - подумал он. - Сидит человек с шифрованными документами, с помощью которых можно развязать ядерную войну, а министр финансов даже не знает об этом". - Надеюсь, что он не завербован Скоттом. - Я тоже, - сказал Кейси. "Но даже главнокомандующий не может приказать ему уйти с поста, - продолжал размышлять он. - И может быть, вся эта система настолько хитроумна и содержит столько тонкостей, что даже генералу Скотту ее не пробить. Будем надеяться, что это действительно так". По пути домой мысли Кейси обратились к семейным делам. Он до сих пор ничего не объяснил Мардж о своей поездке в Нью-Йорк и о том, где он пропадал прошлую ночь. Насколько он знал свою жену, она вот-вот должна потребовать от него ответа. И он не ошибся. Вместо обычного утреннего рабочего костюма на ней было зеленое платье из набивной ткани и туфли на высоких каблуках. Это означало, что она либо договорилась встретиться с кем-нибудь за ленчем, либо собирается серьезно поговорить с ним. По ее натянутой улыбке Кейси понял, что предстоит последнее. - Что это ты такая нарядная с самого утра? - поинтересовался он, направляясь за женой в гостиную. Марджи уселась на кожаный пуфик, подложив под себя ногу в нейлоновом чулке. - Полковник Кейси, - начала она, - я думаю, вам пора уже доверять своей боевой подруге. - То есть? - То есть: где ты был в среду ночью, и вообще, что значат все эти отлучки? - Прости меня, Марджи, но я уехал из города по секретному заданию. - Знаю, мой милый. По очень секретному. - Марджи улыбнулась, обнаружив небольшую щелку между зубами. - Но у тебя же отпуск! Давай не будем притворяться, будто ты ездил по делу. Кейси попытался изобразить на своем лице обиду. Это не стоило ему большого труда. Он и в самом деле чувствовал себя обиженным и непонятым. - Я действительно ездил по делу, Мардж. Официальное правительственное поручение. - Может быть, ты встречался в Нью-Йорке с этой долговязой стервой Элеонор Холбрук тоже для пользы дела? - Ах брось, Мардж. Это дело прошлое, и незачем его пережевывать снова. - Ты был в Нью-Йорке! - Это был уже не вопрос, а обвинение. - Нет, не был, - солгал он. Неужели кто-нибудь из знакомых Мардж видел его в "Шервуде"? Или в том ресторане? Или, упаси бог, в доме Шу? - Ты слишком честен, Джигс. Ты так и не научился как следует врать. - Ладно, Мардж, хватит об этом, черт возьми, - рассердился Кейси. - Я не хочу больше разговаривать на эту тему. Может, я смогу объяснить тебе кое-что в воскресенье, а может, и нет. Вот так, тут ничего не поделаешь. Мардж сердито сморщила носик. Эта ее гримаска всегда предвещала неприятности. - Возможно, я уеду на уик-энд по собственному конфиденциальному "заданию", так что буду лишена удовольствия выслушивать твою историю, если ты сумеешь к тому времени ее сочинить. - О, ради бога, Мардж, не делай глупостей! - вспылил Кейси. Однако миссис Кейси с драматическим видом вскочила со своего сиденья, простучала каблучками по коридору и скрылась в маленькой комнатке, где стояла ее швейная машина, клюшки для гольфа и письменный столик с параллельным телефоном, захлопнув за собой дверь. Кейси со всей силой пнул ногой пуфик. Слава богу, что страну приходится спасать не так уж часто. ПЯТНИЦА, ПОЛДЕНЬ Арт Корвин, выйдя из одной двери и направляясь к следующей, думал: ну что ж, за эту неделю он пройдет полный повторный курс по своей специальности. Правда, острой нужды в этом для него не было. Пусть он провел пару лет в западном крыле Белого дома, но все равно старой своей профессии не забыл. Обойдя еще несколько домов Джорджтауна, он с удовлетворением подвел итоги. Две горничные и одна очень миловидная молодая хозяйка в облегающих длинных черных брюках и алой домашней курточке вспомнили, что около половины девятого утра видели стоявший на улице военный автомобиль. Все трое заявили, что в нем было два солдата. Машина стояла футах в сорока от подъезда дома сенатора Кларка. Одна из горничных видела, как около девяти часов сенатор уехал, и заметила, что сразу же после его отъезда двое людей в форме подошли к дому и подергали дверь. Она уже хотела выйти и сказать, что дома никого нет, как эти двое - один из них, видимо, офицер, потому что у него были "такие блестящие штучки на плечах", - вернулись к машине и уехали. Пожилая женщина с соседней улицы, чей сад расположен напротив сада Кларка, через переулок, видела, как в начале десятого из задней двери сенаторского дома вышли двое военных. - С ними был еще один человек, и они вроде его поддерживали. Надо сказать, я немного удивилась. Правда, я слышала: иногда из этого дома выходят люди в таком виде, что их приходится поддерживать, но сама никогда этого не видела. И подумайте только: в девять часов утра! - Она презрительно фыркнула. - Порой удивляешься, как это правительство еще ухитряется что-то делать, если в нем такие пьяницы. Корвин снова сел в машину и после минутного раздумья помчался к "Добни-хаузу". В отделанном мрамором вестибюле он справился у клерка, в каком номере остановился сенатор Прентис, потом поднялся на его этаж и минут пятнадцать бродил по коридорам. Ничего не узнав, он спустился на грузовом лифте и поговорил с ремонтными рабочими в гараже, но без всякого результата. Обошел место стоянки машин в поисках военного седана. Потом медленно объехал кругом весь квартал, но не заметил ни одной правительственной машины. Далее он поехал по Массачусетс-авеню и через Шериден-серкл въехал в парк Рок-Крик. Затем проследовал к мосту на Конститьюшн-авеню и переехал в Виргинию. У Форт-Майера он остановил машину перед воротами и направился к проходной. Предъявив часовому удостоверение агента секретной службы, он сказал, что хотел бы поговорить с солдатом, который дежурил у ворот около девяти часов или в начале десятого. - Это был я, - сказал часовой, молоденький солдат военной полиции. - Тогда, может быть, вы сумеете мне помочь. - Корвин понизил голос. - Я работаю в контрразведке, мы расследуем одно дело о нарушении государственной безопасности. - Пожалуйста, спрашивайте. - Не приезжал ли сюда в начале десятого военный седан с двумя офицерами и одним солдатом? - Да, кажется, - сказал солдат, явно заинтригованный и довольный тем, что ему приходится принимать участие в столь важном деле. - Точно. Там был полковник, майор и сержант. Я запомнил, потому что мне показалось, что тут дело не совсем чисто. Майор сидел за рулем, а сержант с полковником - сзади. У полковника был фонарь под глазом, будто его стукнули или что-то в этом роде. - А не знаете, эти люди не из вашего гарнизона? - Нет, сэр, не думаю. Во всяком случае, раньше я их не видел. - Знаете, куда они поехали? - Нет, но догадываюсь. Они спрашивали, как проехать к гарнизонной гауптвахте. Я сказал им, и они поехали дальше. - Спасибо, - сказал Корвин. - Попрошу о нашем разговоре никому не рассказывать. Дело чрезвычайно секретное. - Слушаюсь, сэр. Через десять минут Корвин был уже в Белом доме и докладывал президенту, сидевшему в своем кабинете в западном крыле. - Мне не хотелось околачиваться около гарнизонной гауптвахты, господин президент, - объяснил он. - Мою вывеску хорошо знают в городе, и мне приходилось часто иметь дело с офицерами этих парадных частей из Майера. - У меня есть идея, - сказал Лимен. Он взял трубку и попросил Эстер соединить его с квартирой Кейси. - Хэлло! Вы, наверно, миссис Кейси? Говорит Джордан Лимен. Могу я поговорить с Джигсом? Лимен прикрыл рукой микрофон и улыбнулся Корвину. - Кажется, этот разговор пойдет Кейси на пользу. Миссис сначала чуть не грызла зубами трубку, а когда я назвал себя, она поперхнулась, а затем таким сладеньким голоском ответила: "Пожалуйста, сэр". Корвин рассмеялся: - Наверное, миссис больше известно о поездке Кейси в Нью-Йорк, чем нам. Тут Лимен заговорил снова, и он замолчал. - Джигс? Арт думает, что напал на след вашего приятеля. Его отвезли на гауптвахту Форт-Майера майор и сержант. Нет ли у вас там знакомых, у кого бы узнать... Хорошо, так пойдет, я думаю. Да, пожалуйста. И сразу же позвоните мне. Через несколько минут Кейси снова был у телефона. - Подождите минутку, Джигс, я хочу, чтобы Арт тоже послушал, - сказал Лимен, указав Корвину на добавочный телефон. - Предположения оправдались, - сообщил Кейси. - Я позвонил дежурному сержанту на гауптвахте в Майере и спросил, держат ли они еще под арестом полковника Уильяма Гендерсона. Он ответил утвердительно. Тогда я сказал, что меня назначили его защитником, и спросил, в чем его обвиняют. Дежурный ответил, что еще не знает, но майор, который привел арестованного, сказал, что тот ударил сержанта и самовольно отлучился из гарнизона. Полковник взят под арест по устному распоряжению своего командира по фамилии Бродерик. - Спасибо, Джигс, - сказал Лимен. - По крайней мере, мы теперь знаем, где он находится. Наверно, его не удастся освободить без скандала? - Боюсь, что нет, сэр. Но, по-моему, пока ему ничего не грозит. - Приезжайте-ка лучше сюда, Джигс. По-видимому, придется принять кое-какие срочные меры. Лимен положил трубку и обратился к Корвину: - Арт, отправляйтесь в Пентагон и проследите за каждым шагом Скотта. Мне нужно знать, где он побывает сегодня днем. В любом случае звоните Эстер примерно через каждые полчаса. Вы можете срочно понадобиться. - Слушаюсь, сэр. После ухода Корвина Лимен прошел в особняк и поднялся на лифте на третий этаж. Кларк спал в одной из комнат для гостей под самой крышей. Президент тихо постучал в дверь. - Рей, - сказал он, просунув голову в комнату, - спустись-ка вниз, слышишь? Дело принимает серьезный оборот. Я буду в кабинете. Кларк, зевая, сошел вниз с все еще красными глазами, но одолженная у президента рубашка с крошечными инициалами "Дж.Л.", вышитыми синими нитками на кармашке, придавала ему сравнительно свежий вид. Лимен, Тодд и Кейси ели сандвичи с ветчиной, запивая молоком. Вид у президента был невеселый, но, по крайней мере, подумал Кларк, у него появился аппетит. Довольный Триммер лежал свернувшись на своем коврике. - Нет, спасибо, сейчас не хочу, - сказал Кларк, когда Лимен указал ему на тарелку с сандвичами. - Только немного кофе. Когда другие поели, Лимен отодвинул свою тарелку. - Рей, мы нашли полковника Гендерсона, - сказал президент. - Он на гауптвахте в Форт-Майере. Его похитили из вашего дома около девяти часов и посадили по приказанию Бродерика. Джигс считает, что с ним там ничего не случится, да мы все равно сейчас мало чем можем ему помочь. Кларк поставил чашку с кофе на стол. - А знаете, - сказал он, - по-моему, противник начинает немного паниковать. Не очень-то умно было захватывать Гендерсона таким образом, а тем более сажать туда, где его первым делом будут искать. - Типичный пример военного мышления, сенатор, - по своему обыкновению съязвил Тодд, и Кейси заерзал на стуле. Министр отвесил в его сторону легкий поклон: - О присутствующих, конечно, не говорят. Лимен взял трубку, доверху набил ее табаком и только тогда заговорил: - В конце концов, люди Скотта - это не опытные конспираторы, хотя они и участвуют в тайном заговоре. Это дилетанты. - Он чиркнул спичкой и зажег трубку. - Слава богу хоть за эту маленькую милость. Должно быть, мы застигли их врасплох и им приходится импровизировать. - Мы тоже импровизируем. - Это опять подал голос Тодд. - И как раз сейчас, господин президент. - Да, пожалуй, - неохотно согласился Лимен, - но откладывать больше нельзя. - Правильно, - подтвердил Тодд. Кейси уловил в его тоне самодовольство. - Теперь я хочу обсудить план действий, - продолжал Лимен, - с тем чтобы приступить к его осуществлению сегодня же вечером. Но необходимо тщательнейшим образом обдумать каждый шаг и рассмотреть все возможные последствия любого нашего хода. Я убежден, что один ложный шаг может погубить все дело. Должен сказать, что я серьезно сомневаюсь в успехе, какие бы меры мы ни предприняли. - Черт возьми, господин президент, но это не способ... - начал было Тодд, но вдруг зазвонил телефон. Лимен взял трубку и тут же ответил: - Да, давайте его. - Обернувшись к присутствующим, он объяснил: - Это Барни Рутковский из Колорадо-Спрингс. ПЯТНИЦА, ЧАС ТРИДЦАТЬ ДНЯ Генерал Бернард Рутковский, легкомысленно сдвинув набок фуражку, шагал по туннелю. Его коротенькое, полное тело раскачивалось на ходу, круглые щеки разгорелись от ходьбы. Начищенные до блеска пуговицы и серебряная мишура на козырьке сверкали в ярком свете подвешенных к потолку ламп. Было 1:30 по вашингтонскому времени, следовательно, 10:30 утра по местному колорадскому. Но здесь, в туннеле, на полмили врезавшемся в толщу горы Чейен, можно было с тем же успехом сказать, что теперь полночь. Генерал Рутковский совершал свой ежедневный визит в оперативный центр объединенного командования противовоздушной обороны североамериканского континента. В качестве командующего Рутковский не пропускал ни одного дня, чтобы не проверить работу центра - сердца противовоздушной обороны страны, но старался каждый раз менять время своих посещений, чтобы держать личный состав в постоянной готовности. Сегодня он проехал полмили от входа по извилистому главному туннелю, широкому, как шоссе, который вел к основному поперечному туннелю. Здесь он выскочил из "джипа" и остальной путь до трехэтажного стального блокгауза, где помещался оперативный центр, проделал пешком. Он вошел в здание центра, и часовой у входа четко отдал честь, так резко взмахнув рукой, что, казалось, послышался свист рассекаемого воздуха. Приветствуемый часовыми, Рутковский быстро шел к длинному, похожему на театральный зал двухъярусному помещению, где человек сорок постоянно следили за движением каждой ракеты, спутника и самолета над территорией Северной Америки. Генерал поднялся на балкон и занял место за укрепленным на кронштейнах столом, вокруг которого располагались циферблаты, телефоны, переключатели и кнопки. Дежурный контролер полковник Фрэнсис О'Мэлли вскочил со стула и замер по стойке "смирно". - Вольно, Фрэнк, - сказал Рутковский. - Было что-нибудь серьезное сегодня? О'Мэлли передал свой пост помощнику и опустился на стул рядом с генералом. Перед ними был огромный экран, на котором отображалось, все, что движется в воздухе над континентом. Электронная вычислительная машина, которую питали данными телеграф, телефон и телетайп с сотен аэропортов и военных баз, меняла знаки на экране через каждые несколько секунд. - Ничего серьезного, сэр, - ответил О'Мэлли. - Недавно у нас тут была горячка, когда с базы Ванденберг выпустили пару больших ракет, даже не потрудившись предупредить нас о точном времени пуска. Прежде чем мы узнали, чертовы штуки уже вылетели из пусковых шахт. - Это непростительно. Вы хоть дали там кое-кому по мозгам? О'Мэлли усмехнулся: - Не беспокойтесь, сэр. Дал. Думаю, что после моей нотации этому контролеру из Ванденберга небо показалось с овчинку. Рутковскому нравился этот подтянутый молодой офицер. Первые выпускники военно-воздушной академии начинали выдвигаться на ответственные посты, и Рутковский оценивал их в общем гораздо выше, чем офицеров своего поколения, которых сначала учили в Вест-Пойнте, а потом уже переводили в авиацию. Эта молодежь, думал он, целиком принадлежит авиации. Их натаскивали с первых дней, когда они были еще бритоголовыми первокурсниками. В академии не щадили усилий, чтобы отсеять тех, кто впоследствии мог бы отказаться от военной карьеры. Курсантов гоняли и муштровали, пока у них не вырабатывался инстинкт механического послушания и не появлялось сознание ответственности, стремление проявить себя. Это были блестящие, подтянутые офицеры, любившие службу. Рутковский не мог требовать большего от офицеров авиации. Майор, подменивший О'Мэлли на контрольном посту, обернулся и сделал знак головой. Полковник извинился, отошел к столу и, взяв протянутый майором клочок бумаги, отнес ее генералу. - На этой неделе отмечаются какие-то помехи, сэр, - сказал он. - Я думал, удастся освободиться от них, но дело принимает серьезный оборот. Рутковский взял из рук О'Мэлли бумажку с наклеенным на ней обрывком желтой телеграфной ленты. "О'Мэлли. Оперцентр. ОК ПВО. Транспорты исчезают с экрана в пятидесяти милях. Место посадки неизвестно. Томас. Оперчасть. Бигс-Филд". - Что это все значит, Фрэнк? - спросил Рутковский. - Об этом я как раз и хотел спросить вас сегодня, сэр. В среду вечером нас поставили в известность о перелете двенадцати транспортных самолетов с авиационной базы Поуп в Форт-Брэгге на аэродром Бигс-Филд, около Эль-Пасо. Но к месту назначения они не прибыли, а повернули на север и где-то приземлились. Мы видели их на экране радиолокатора еще минут десять после того, как они должны были сесть в Бигсе. Они исчезли с экрана где-то в пустыне Нью-Мексико. - Что это были за самолеты? - По размерам и скорости импульсов контролеры определили, что это были "К-двести двенадцать", - сказал О'Мэлли. - И так оказалось на самом деле. - Воздушно-десантные маневры? - Наверно, но, черт возьми, не можем же мы позволить, чтобы самолеты блуждали по нашим экранам и садились бог знает где. - Это случалось раньше, Фрэнк? - М-м... да, сэр. Оказывается, случалось, хотя я не знал об этом до вечера среды. Отдельные самолеты садились и взлетали где-то между Бигсом и авиабазой Холломен, но никто не обращал на это особого внимания, пока мы не засекли перелет этих двенадцати. - Вы проверяли эти данные? - Да, сэр. И в Поупе и в Бигсе. Я связался с оперативным дежурным базы Поуп по телефону. Мне сказали, что они представили заявку на перелет двенадцати "К-двести двенадцать" в Бигс-Филд и были уверены, что самолеты туда и направлялись. Больше ничего об этом перелете они не знают. Потом офицер из оперативной части Бигса сказал мне, что в нескольких милях от базы самолеты прекратили с ним радиосвязь. Куда они направились, неизвестно. - А что значит эта телеграмма? - спросил Рутковский, постучав пальцами по бумажке, лежащей у него на ладони. - Сегодня утром из Бигса сообщили, что завтра в семь ноль-ноль туда должны прибыть еще тридцать "К-двести двенадцать". Поэтому я запросил Томаса из оперативной части Бигса, где будут садиться самолеты. Это его ответ. Рутковский с минуту разглядывал бумажку, потом вернул ее контролеру. - Может быть, какое-нибудь распоряжение из Вашингтона, Фрэнк. Я проверю и дам вам знать. Но вы, конечно, правы: мы не можем позволить, чтобы самолеты исчезали в пустыне, если от нас требуют обеспечивать надежную противовоздушную оборону. Хорошо, что вы доложили об этом. Генерал продолжал обход зала. Он остановился, чтобы поздороваться с канадским офицером, который сидел за одним пультом управления с О'Мэлли, спустился на первый этаж, обошел его и вышел из центра. Через полчаса Барни Рутковский вернулся в свой кабинет в Колорадо-Спрингс, в семи милях от главного входа в туннель. Он закурил сигару и пробежал глазами по большой цветной карте континента, которая закрывала одну из стен кабинета. Генерал был раздражен: дело касалось его служебной компетенции. Согласно положению командование ПВО должны были заблаговременно ставить в известность о предстоящих полетах всех самолетов, ракет и прочих летательных аппаратов в воздушном пространстве Соединенных Штатов, независимо от продолжительности этих полетов. Время от времени правила, разумеется, нарушались. Небольшие частные самолеты то и дело перескакивали с одной импровизированной площадки на другую без представления заявок. Но двенадцать больших реактивных самолетов, да еще военных! Секретная база! Это уже совсем вывело его из себя. Два года назад у него было столкновение с генералом Хардести, начальником штаба военно-воздушных сил. Не имеет абсолютно никакого смысла, доказывал Рутковский, настолько засекречивать базы, чтобы командование ПВО даже не знало об их существовании. Как может его командование осуществлять надзор за воздушным пространством, если самолеты будут носиться через континент к какой-нибудь секретной базе, вроде той, в северной Альберте, где проводились какие-то исследовательские работы со спутниками? Хардести согласился с ним, поставил этот вопрос в комитете начальников штабов и добился положительного решения. В начале января прошлого года комитет начальников штабов издал директиву, категорически требовавшую от всех организаций, на территории которых предполагается посадка или взлет любых "летающих объектов", зарегистрироваться у командующего ПВО североамериканского континента, независимо от степени их секретности. Теперь кто-то игнорирует или нарушает эту директиву. Чем больше Рутковский размышлял об этой истории в Нью-Мексико, тем сильнее разгорался его гнев. Он быстро выходил из себя и сейчас потянулся было к телефону, чтобы немедленно позвонить в Вашингтон и спросить Хардести, что же это, черт возьми, происходит. Но долголетняя служба приучила его, как бы он ни был сердит, действовать по инстанции. Надо позвонить Томми Хастингсу в Форт-Брэгг. Строго говоря, эти войсковые транспорты принадлежали тактическому авиационному командованию и обращаться следовало туда, но он знал Томми, любил его и от него мог узнать больше. Он попросил секретаря связаться с генерал-лейтенантом Томасом Хастингсом, командиром первого воздушно-десантного корпуса армии США. В ожидании вызова Рутковский смотрел на висящую на стене карту, а когда зазвонил телефон, передвинул погасшую сигару в угол рта. - Томми? Это Барни Рутковский. Скажи-ка, дружище, куда, к черту, направляются эти "К-двести двенадцать" с вашей базы? От меня требуют, чтобы я был в курсе всего, а ваши войсковые транспорты доводят моих людей до бешенства. Они исчезают из виду где-то севернее Эль-Пасо. Голос генерал-лейтенанта Хастингса звучал спокойно и безмятежно: - Я тут ни при чем, Барни. Эти крошки не мои. Они принадлежат военно-воздушным силам. Я только кормлю и размещаю на ночлег экипажи. - Не темни, Томми, - сказал Рутковский. - Должен же ты знать, в чем дело. В конце концов, ведь они вылетают из твоей лавочки. - Слушай, Барни, зря ты на меня нажимаешь, дружище. Это секретные маневры. Если хочешь получить ответ, обращайся не ко мне, а куда-нибудь повыше. - Спасибо, приятель, - раздраженно проговорил Рутковский. - Если я в свою очередь смогу быть тебе полезен, только свистни. - Барни! - обиженно воскликнул Хастингс. - В любое время, Томми, - сказал Рутковский, вешая трубку. Командующий ПВО с минуту печально смотрел на телефон, потом вызвал по прямому проводу дежурного контролера оперативного центра. - Фрэнк, - спросил он, - когда, вы сказали, самолеты должны прибыть на эту чертову базу: сегодня вечером или завтра? - Сначала расчетное время прибытия было назначено на семь ноль-ноль в субботу, - ответил О'Мэлли, - но только что получена вторая телеграмма из Бигса о том, что оно переносится на двадцать три ноль-ноль сегодня. - Где, по-вашему, все-таки находится эта распроклятая посадочная площадка? - Должно быть, довольно близко от Эль-Пасо, сэр. Самолеты прекращают радиосвязь с Бигсом около пятидесяти миль восточнее и поворачивают на северо-запад. Они продолжают идти в этом направлении еще несколько минут, потом мы теряем их из виду. - Спасибо, Фрэнк, - буркнул Рутковский. Он был теперь совершенно взбешен. Мысль о том, что ему, человеку, который носит четыре генеральских звезды на погонах и отвечает за противовоздушную оборону страны, не доверяют, приводила его в ярость. Он не стал беспокоить секретаря, а сам вызвал Паркера Хардести по прямому проводу военно-воздушных сил, соединявшему его с Вашингтоном. - Говорит Рутковский, генерал, - сказал он. - Я возмущен. Какой-то дуб там у вас считает, что мне нельзя доверять государственное дело. - Успокойтесь, Барни. Рутковский представил себе гладкое, без морщин, лицо Хардести, волнистые каштановые волосы. Его голос, как всегда, звучал невозм