. Он нахмурился, слегка повел плечами и повернулся, чтобы посмотреть мне в лицо. Затем парень приятно улыбнулся мне в ответ, и по уголкам его рта собрались складки. -- Ты, наверное, меня не слышал?-- тихо поинтересовался он.-- У нас личный разговор. Давай-ка гуляй. -- Ну-ну. Он кончил улыбаться и шагнул ко мне. Его левая ладонь скаталась в устрашающий кулак, и он мягко ткнул им меня в грудь. Я отошел на полшага, и в его глазах застыло удивление. Кажется, он почувствовал ремень наплечной кобуры. Его глаза метнулись к моему левому боку, затем на мое лицо. Скривив губы, он медленно повернул голову и посмотрел на Джея. Джей, запинаясь, заговорил, словно взвешивал, стоит ли теперь объясняться. -- Мистер Люцио, это мистер Логан. Он новый владелец магазина. Люцио нахмурился и снова бросил взгляд на меня. А Джей продолжал: -- Сегодня в полдень я пришел в контору мистера Логана и продал ему свое заведение. Теперь он хозяин. Меня можете больше не беспокоить. Если хотите, говорите с ним. -- Все верно, Люцио,-- подтвердил я.-- Этот магазин теперь мой. И у меня нет настроения говорить с тобой о делах сегодня или в какой-то другой день. Хотя можешь купить себе костюмчик. Челюсть у Люцио отвисла на дюйм, и он уставился на меня. -- Счастливого пути,-- попрощался я. Кровь прилила к его лицу, он вдруг вытянул левую руку, схватил Джея за рубашку и притянул его к себе. -- Слушай, задница...-- начал он, но в дело вмешался я. Ребро моей ладони обрушилось на его предплечье. Размах был невелик, но многого и не требовалось, чтобы пальцы у парня слетели с рубашки Джея. Он хрюкнул и пару раз помахал рукой, сжимая и разжимая ладонь. Затем Люцио медленно повернулся ко мне. Я взглянул на другого парня, который отлип от витрины и подошел к нам поближе. -- Эй, мистер,-- сказал я.-- Хватит здесь трясти мышцей. Вон отсюда и лучше тут не появляйся. Не знаю, что ты там задумал, но это теперь не пройдет. Он посмотрел мне в лицо и выдохнул: -- Ты, сука... От него разило чесноком. Уголки его рта, дрогнув, опустились вниз. Рванувшись ко мне, он застиг меня врасплох и еще раз ударил правой ладонью в грудь. Я отшатнулся назад, оступился, но, удержав равновесие, выпрямился в четырех-пяти шагах от Джея и Люцио. Надо было вернуть должок. Когда они вошли, я просто хотел убедить их, что ни сегодня, ни потом у них ничего не выгорит. Но теперь все изменилось. Мое сердце забарабанило в грудь, я почувствовал, как сжимаются мышцы моих рук. Но я заставил себя расслабиться и с трудом разжал кулаки. Черт возьми, парень был в себе уверен. Другой крепыш громко рассмеялся, когда я оступился, но к нам больше не приближался. Он снова шатался у витрины, подумав, наверное, что Люцио разберется со мной без его помощи. -- Видимо, это ошибка, мистер,-- с улыбкой высказал я предположение. Люцио усмехнулся и пошел на меня, двигаясь легко и смело. Могу поспорить, он знал, как держаться. Люцио принял стойку, готовясь отразить любой мой выпад. Но я решил дождаться его действий. Проблема большинства крутых ребят в том, что они мечтают покрепче задеть противника, чтобы он потерял интерес к жизни. Они неплохо смотрятся, когда обрабатывают легких бойцов. Сбивают джентльмена с ног, разбивают уста. Но я не дожил бы до сего дня, если бы играл в такие игры. Люцио подошел ближе. Он не махал руками. Удерживая взгляд на моем лице, крепыш вновь протянул руку. Я догадывался, что предполагается новый толчок, так как парень уже укладывал на мою грудь ладонь и счастливо улыбался7 Я его не останавливал, но едва ладонь коснулась груди, большой палец моей левой руки вжался в щель между его средним и вторым пальцем, а основной захват предназначался для его мизинца и безымянного пальца. В момент толчка я сжался, переступив на правую ногу, выдернул его ладонь вверх, на четверть повернув запястье влево. Его оба пальца начали поворачиваться в ту сторону, куда они обычно не гнулись. Я знал, что произойдет, но для Люцио все оказалось полной неожиданностью. Прием с двумя пальцами я взял из элементарного дзюдо. Он всегда кажется какой-то ерундой, пока его к тебе не применили. Глаза Люцио расширились -- его полоснула боль. Он поднял запястье, резко вздохнул, и в горле у него заклокотало. Парень вытянулся на цыпочках, слегка качнулся вперед, выкатил губы и так сильно открыл рот, что я заметил темные пломбы в зубах нижней челюсти. Оставалось мягко потянуть и закрутить вниз его пальцы. Он сделал два семенящих шага. Я повернулся, и он закружился вокруг меня. Шагов с пятидесяти мы, наверное, смотрелись как два гомика, танцующих медленный фокстрот, но Люцио был теперь в моей власти. Он попытался достать меня левой рукой, но легкое движение свалило его на колени. Еще одно движение могло сломать ему пальцы. Я едва удержался, чтобы не крутануть запястье и не взглянуть, как белые кости пальцев прорывают натянутую кожу. Внутри меня кипело, к тому же надо было кому-то хоть раз проучить этого паренька. Но я остановился вовремя и уменьшил давление до легкого нажима. Люцио не мог произнести ни слова, но когда я ослабил захват, он просипел: -- Хватит. Ради Бога, хватит. -- А ты уйдешь? Ты будешь обходить это место, черт возьми? Ответа я не уловил, даже если он и последовал. Его семенящие шаги развернули меня в вполоборота. Я так увлекся первым, что выпустил из вида второго. А вот он меня вниманием не обидел, хотя и приложил его только к моему затылку. x x x Когда я пришел в себя, Джей шлепал меня по лицу холодной тряпкой, и с нее стекала вода. Я лежал на спине и никак не мог сфокусировать глаза. Наконец туман передо мной превратился в потолок, я застонал и сказал все, что думал о создавшейся ситуации. -- Вот же дерьмо! Что тут происходит? Джей с облегчением вздохнул. -- Ты был в отключке минут десять. Второй врезал тебе по голове пистолетом. В принципе я подозревал что-то вроде этого. Ощущение в затылке было таким, что я испугался, не осталось ли на полу какой-нибудь части черепа. Я даже боялся посмотреть вниз. Но на тонком коврике маячило небольшое красное пятно, а затылок, когда я его пощупал, хотя и лип к руке, по-прежнему оставался на месте. -- Они ушли?-- спросил я. -- Да. Сказали, чтобы я держал рот на замке, потом обыскали тебя и ушли. Я заметил на полу свой бумажник, документы и раскиданную мелочь. -- Дьявол! Неужели они меня обчистили? То, что мне проломили череп, меня уже не волновало. Я поднял бумажник и заглянул внутрь. Все осталось на месте: фотостат удостоверения детектива, водительские права, кредитные карточки и чеки. Даже триста пятьдесят долларов наличкой. Я собрал свое добро, встал на ноги и подождал, пока не утихнет головокружение. -- Какого дьявола они искали, Джей? -- Не знаю. Но они ушли сразу после этого. Внезапно я догадался. -- Слушай. Иди домой, я загляну к тебе через час-другой, ладно? Я думаю, мне удастся убедить тебя насчет гипноза. -- Хорошо, Марк. А ты куда? -- Это просто предположение. Парни обыскали меня. Они хотели выяснить, кто я такой. Рука метнулась к кобуре. револьвер был здесь, значит ребята удовлетворились тем, что пробили мне череп. -- Теперь надо кое-что проверить. Джей кивнул, и я вышел. Меня по-прежнему забавлял и тревожил обыск. Может быть, Люцио и его приятель не поверили истории о новом хозяине магазина. А если поверили, может быть заинтересовались, где купчая. Я заторопился в контору. Но время ушло. Дверь скрипела на одной петле, замок валялся на полу. Там же лежали два ящика стола и центральный блок картотеки. В остальном в конторе был абсолютный порядок. Купчая, подписанная Джеем и мной, исчезла. Глава пятая. Несмотря на головную боль, я был в довольно хорошей форме, поэтому, покончив с обедом, кофе и сигаретой, отправился к Джею, надеясь, что при виде меня Глэдис не закатит истерику. Пробило семь часов, на улице темнело. Глэдис открыла дверь и в упор рассматривала меня. Он не выглядела удивленной, но явно сердилась. Видимо, Джей рассказал ей о моем визите, и у нее было время поработать над своей яростью. -- Добрый вечер, миссис Вэзер,-- поздоровался я. -- Идиот!-- прошипела она.-- И у тебя хватило наглости прийти сюда. О чем вы хотите говорить? Я оборвал ее -- тихо, но более ласково: -- Запомни, Глэдис, мы не знаем друг друга. Пусть все идет своим чередом. Но, может быть, ты впустишь меня? -- Я отправила бы тебя в ад,-- проворчала она, но раскрыла дверь пошире, и я проскользнул мимо. Знакомый запах ее тела ударил в ноздри, и на мгновение мой желудок наполнила пустота. Тем не менее я бодро вошел в гостиную. Джей отвалил порядочный кусок за свой огромный дом на площади Святого Эндрю. Два этажа и шестнадцать комнат, все обставлено со вкусом и в высшей степени изысканно. Я прошел по мягкому ковру к большому дивану и осторожно присел на краешек. Глэдис уселась на другом конце и повернулась ко мне. -- Значит, ты решил все за нас обоих?-- внезапно спросила она. Ее голос и тон выражали презрение. Презрение ко мне, подумал я, поскольку именно меня встревожила такая мелочь, такая безделица -- ее любимый муж. -- Ты знаешь, что я вполне серьезен. И ты знала, что это произойдет рано или поздно. Я повторял тебе это, наверное, раз шесть. А сегодня после обеда я даже рассказал тебе -- почему. Глэдис долго не отводила от меня темных глаз. Ничего не произнеся, она холодно пожала плечами. -- Ты, похоже, считаешь себя зрелой и современной, без комплексов и ограничений морали, но тогда стань на секунду взрослой, и давай поговорим спокойно о Джее. С ним все в порядке в последнее время? -- Да, все в порядке. -- Он не показался тебе более встревоженным, чем обычно? Может быть, ведет себя как-то странно? Она покачала головой, разметав черные волосы, и мне вспомнилось, как они струились по моей подушке. -- Он такой, как всегда,-- твердо заявила Глэдис. -- Кстати, где он? -- Наверху, в ванной. Хоть бы утонул там что-ли. -- Кончай, Глэдис. Лучше скажи, Джей говорил тебе что-нибудь о попугае? -- Нет, зачем ему попугай? Она выглядела удивленной. Я хотел ответить, но тут хлопнула дверь, и кто-то вошел в гостиную. -- Ах, Глэдис,-- раздался девичий голос.-- Прошу прощения. Я поднял голову. Передо мной стояла белокурая девушка, пять футов три дюйма или около того, одетая в светло-зеленый свитер и рубашку,-- прямо как с коробки из-под лент. Смотрелась она неплохо -- ее можно было ваять в мраморе, особенно эти волосы, уложенные сзади в какой-то затейливый конус. Она подошла к нам, и Глэдис после долгой паузы лениво произнесла: -- Мне кажется, Энн, ты уже знакома с мистером Логаном, не так ли, милочка? И этот маленький зверек, когда-то приводил меня в бешенство? Неужели это Энн Вэзер, дочь Джея от первого брака? Я встал и слегка кивнул. Думаю, не одному мужчине не дано понять, что происходит с девочками, когда они взрослеют. Маленькие мальчики растут и превращаются в мужчин, но они всего лишь набирают размеры и, возможно, становятся более гадкими. А с маленькими девочками все по-другому. Они не только увеличиваются в росте и объемах, они начинают выпирать в самых привлекательных местах, черт бы их побрал. И Энн не была исключением. Она грациозно проследовала ко мне через комнату и подала руку. -- Ну, конечно же, мистер Логан. Марк, не так ли? А я сначала вас не узнала. Я усмехнулся. -- Держу пари, не узнаете и теперь. Наверное, какие-то смутные воспоминания. Последний раз, когда я вас видел, вы были довольно отвратительной. Это ее несколько потрясло, и ее голова склонилась набок. -- Вам тогда было около десяти или одиннадцати,-- пояснил я.-- Вы в тот раз здорово треснули меня в подбородок. Она опустила головку и рассмеялась, посматривая на меня из-под длинных ресниц, которыми, безусловно, гордилась. -- Теперь я припомнила. Я даже помню, как ударила вас. Кроме того, я видела ваши снимки в газетах с историями об оружии и погонях. -- Вы очень изменились, мисс Вэзер,-- брякнул я невпопад. Спокойно рассматривая меня, она медленно произнесла: -- Это я знаю, Марк, причем гораздо лучше вас. Зовите меня Энн. Она села в удобное кресло, а я опустился на диван. Взглянув на Энн, я возобновил разговор. -- Мы говорили о Джее. Я встречался с ним недавно, и он показался мне озабоченным, нервным и каким-то заведенным. Может быть, что-то произошло? Возможно, его что-то беспокоит? Глэдис покачала головой. -- Не думаю. У нас была прекрасная неделя. -- Да,-- согласилась Энн,-- в субботу у нас прошла превосходная вечеринка. Вам бы она тоже понравилась, Марк. -- Я уже сожалею, что пропустил ее. И много людей пришло? -- Нет, трое нас и еще две пары,-- сказала Глэдис.-- Ах да, еще приятель Энн. Энн фыркнула. -- Тоже мне приятель. Он на год моложе меня. Это идея Глэдис -- пригласить для меня хорошенького мальчика. Она взглянула на мачеху. -- Но для этого он совершенно не подходит. Держу пари, он носит длинное нижнее белье. Она звонко рассмеялась и добавила: -- Лично мне больше понравился гипнотизер. Я открыл рот, но потом медленно закрыл его. Энн устроилась в кресле поудобнее, вытянула ноги перед собой и положила руки на подлокотники. Шерстяной свитер и рубашка натянулись, подчеркивая все, что только можно было подчеркнуть. -- Марк, вы верите в гипноз?-- спросила Энн. -- Да, верю. Ее глаза прищурились. -- Вот так дела! Вы сейчас выглядите довольно забавно. -- Я всегда выгляжу забавно. Она снова засмеялась. -- Я не это хотела сказать. Нет, вы не выглядите забавно. Вы показались мне очень удивленным. -- Наверное, это действительно так,-- ответил я.-- Не каждый день удается провести в компании гипнотизера. А как вел себя Джей под гипнозом? -- Я точно не помню...-- начала Глэдис. -- Он произнес речь,-- вмешалась Энн.-- И, Боже, как он смешно ругался. Я любезно повернулся к Глэдис. -- Вы сказали, что не помните этой вечеринки, миссис Вэзер? -- Да, не помню. Я тоже была подопытной. Говорят, я отлично смотрелась. -- Говорят? А вы ничего не помните? Она покачала головой. Я почти ничего не помню и, боюсь, ничего не смогу вам рассказать. -- Значит, гипнотизировали только вас и Джея? -- Нет,-- оживилась Глэдис.-- Еще нашу знакомую по имени Эйла Вайчек. Так что нас было трое. -- Вот именно,-- вклинилась Энн.-- На мне это не сработало. Она тихо рассмеялась и взглянула на меня. -- Я немного испугалась. Боялась, а вдруг этот мужчина... Она позволила голосу угаснуть и очаровательно улыбнулась. С верхнего этажа донеслось несколько ужасных звуков. То были слова из "Дома на Рейнч", но мотив казался очень странным. Я улыбнулся Глэдис. -- Джей всегда так поет? Она мило рассмеялась. -- Неужели так ужасно? Боюсь, вы правы, но мы, наверное, привыкли. Через минуту он спустится к нам. -- Глэдис... Эй, Глэдис! Это кричал со второго этажа Джей. -- Простите меня,-- вздохнула Глэдис.-- Он, видимо, не может найти туфли или что-то еще. Она улыбнулась мне, уголки ее рта опустились, глаза блуждали по моему лицу. Потом она встала и ушла. -- Марк, сколько ты здесь будешь?-- неожиданно спросила Энн. -- Может, еще полчаса. А что? -- Мне надо поговорить с тобой,-- прошептала она.-- Когда уйдешь, заверни к Френки на Беверли. -- К Френки? В коктейль-бар? -- Да. Что ты так смотришь? Мне уже двадцать один. Неужели не похоже? Она лукаво улыбнулась. Я тоже улыбнулся. -- И все равно, ты еще малышка. Улыбка сползла с ее лица, но она по-прежнему сохраняла спокойствие. Я заметил, что ее губы, пухлые и гладкие, немного выпятились; девочка слегка втянула щеки, и небольшие впадины рельефно подчеркнули высокие скулы. Это было рассчитанное движение. Она выглядела прекрасно и, главное, сознавала свою неотразимость. Энн глубоко вздохнула и тихо произнесла: -- Ну хорошо. Зови меня малышкой. Черт возьми, подумалось мне. Но Глэдис вернулась раньше и не дала мне спросить у Энн, о чем она собиралась поговорить со мной. Хотя, думаю, мне бы следовало спросить ее об этом. -- Он уже идет, мистер Логан,-- сказала Глэдис. -- Что? Кто? Миссис Вэзер удивленно взглянула на меня. -- Ну кто же еще? Джей! Энн откинула голову и захохотала. Она смеялась, и вы бы видели, как извивалось ее тело. Я тоже немного поизвивался. По моей шее медленно поднимался румянец и заливал лицо. Глаза Энн пожирали меня, и на секунду она превратилась в сирену из старого фильма, соблазняющую героя. Она была бы славным ребенком, но, наверное, этот этап ее жизни уже миновал. -- Да что я такого сказала?-- возмутилась миссис Вэзер. -- Мне кажется, Энн впадает в детство,-- улыбнулся я. -- Впадает? Неужели она уже из него вышла? Энн перестала смеяться и повернулась к миссис Вэзер, но Глэдис действительно ничего не подозревала. В любом случае ей еще многое следовало бы знать о приемной дочери. Да и мне, пожалуй, тоже. К нам вышел Джей. -- Привет, Марк. Как голова? -- Нормально. Я уже забыл о ней. -- Забыли о голове?-- подхватила Энн. Едва я повернулся, чтобы взглянуть на нее, мне бросился в глаза ее открытый рот. Наверное, она увидела пластырь на моем черепе. Энн встала и подошла ко мне. -- О, Боже,-- прошептала она.-- Как я не заметила этого раньше? Что случилось? -- Один мальчик ударил меня по голове. -- Вам больно? -- Уже нет,-- успокоил ее я.-- Теперь все хорошо. -- А знаете, почему я на это не обратила внимание раньше?-- спросила она.-- Я не могла видеть вашего затылка, потому что вы все время смотрели на меня. Она нежно коснулась ссадины, а потом ее рука скользнула вниз, погладив мою шею. -- Вот чертова девчонка,-- сказал Джей.-- Все думает, что она Мата Хари. Но каким теплым был его голос, и как он улыбался дочери. -- Ее надо как следует нашлепать,-- добавил он. Энн повернулась на каблуках и медленно пошла к своему креслу. Я снова поймал ее вызывающий взгляд. Да, ее надо было нашлепать, она вполне заслуживала это, и мысль об отшлепывании уже не казалась мне возмутительной. -- Так ты говоришь, что все это время был здесь, и никто не предложил тебе выпить? Тогда за мной, Марк. Он попал прямо в точку -- мне надо было выпить. Я проследовал за Джеем через пару огромных комнат и вошел в его логово в задней части дома. Эта комната была гордостью Джея, он тут все оборудовал, и помещение напоминало скорее бар, чем спальную. Напротив стены находилась хорошо затареная стойка с зеркальной поверхностью и четыре бамбуковых стула. Я взобрался на первый. Джей смешал кок-хай для себя и ром с содовой по моему вкусу. -- Джей, ты что-нибудь говорил Глэдис и Энн о попугае?-- спросил я.-- Или о делах с магазином? Он покачал головой. -- Видишь ли, боюсь... Ты знаешь, боюсь, что они посчитают меня психом и тому подобное. -- Доверься мне, Джей. В этом нет ничего серьезного. Он слегка улыбнулся. -- Опять гипноз? -- Кстати, что за гипнотизер был у вас в субботу вечером? -- А-а, этот,-- воскликнул он. Я даже удивился. Мне казалось, он скажет: "Какой гипнотизер?" -- Только увидев тебя,-- продолжал он,-- я сразу подумал, что это заинтересует тебя. Да, тут был один такой, но пойми, у нас шла вечеринка. Это кто-то из наших друзей. И никаких попугаев. Ничего, связанного с ними. -- Дьявол! Ты помнишь, что с тобой делали? -- Точно не помню? Глэдис и Энн потом подшучивали надо мной. Кажется, я произнес большую речь. -- Ну вот! Только вслушайся в это -- человек находился под гипнозом и говорит, что ничего не помнит. Он не помнит, что с ним делали. Разве это не достаточно убедительно? Он смотрел на меня несколько секунд, затем медленно кивнул. -- Может быть, ты тоже сошел с ума? Мне почему-то так кажется. Джей аккуратно помешал напиток палочкой для коктейля и передал мне бокал. Я сделал глоток и завел нужную тему. -- Ты не мог бы оказать мне услугу? Надо завтра сходить и поговорить с моим другом-психиатром. Я тут же решил добавить: -- Может, он сумеет объяснить тебе версию о гипнозе, которую я пытаюсь вбить в твою голову. И, возможно, он убьет твою пташку. Джей пожал плечами. -- Ладно, Марк. Сходим, если надо. -- И еще, Джей. Как думаешь, не стоит ли обсудить эту историю с твоей женой и дочкой? Происходит что-то подозрительное. Кроме того, будет лучше, если ты сбросишь этот груз со своих плеч. Он сморщил губы. --Ладно, давай покончим с этим сегодня вечером. Но лучше подождем, пока меня посмотрит твой врач. Я согласился, решив пока ничего не говорить ему о краже купчей. Мне показалось, что у старика сейчас и без меня хватает проблем. Да и какой толк взваливать на него еще одну неприятность. Я взял свой бокал и пошел за ним обратно в гостиную. Когда мы вошли, Энн уже не было. Глэдис по-прежнему сидела на диване, и я спросил ее: -- Энн уже упорхнула? -- Да. Она всегда то здесь, то там -- то приходит, то уходит. Если Энн пошла к Френки, у нее есть причина верить, что я последую за ней. По-моему, она всегда делала только то, в чем была уверена. Я сел в кресло, а Джей присоединился к жене на диване. Хуже нет, когда в одной комнате собираются муж, жена и ее любовник. Через пять минут меня можно было выкручивать. Потом Джей спросил, согласен ли я сыграть партию в шахматы. -- Думаю, нет, Джей. Сегодня не до шахмат. Я повернулся к Глэдис. -- Расскажите мне о гипнотизере. Какой-нибудь любитель? -- Нет,-- ответила она.-- Он профессионал, и это его работа. У него есть кабинет в деловой части города. -- Вы можете назвать мне его имя и адрес? -- Конечно, мистер Логан. Его зовут Борден, Джозеф Борден, а кабинет находится в Ленгер-билдинг на Олив-стрит. Джей посмотрел на меня и кивнул, словно еще раз пытался сказать, что я деру кору с плохих деревьев. На часах было 20.05, и если Энн пошла к Френки, ее уже съедало нетерпение. -- Спасибо за прием,-- поблагодарил я.-- Думаю, мне пора уходить. Увидимся завтра, Джей? Он кивнул и встал. Выходя из комнаты, я сказал: -- Давай свои пять, и чтобы завтра у тебя не было никаких проблем. Не знаю, прав ли я был тогда. Глава шестая. Я зашел в небольшой бар с приятным приглушенным светом. Здесь обслуживали только за столиками, и напитки приносились с задней части заведения. Столики заполняли центр зала, а по четырем сторонам теснились плюшевые кабинки, обитые темной кожей. Стройный юноша лениво наигрывал на пианино. Через какое-то время он запел. По крайней мере, на афишах он значился певцом, хотя его пассажи напоминали откровенное нытье. Песни в основном состояли из деликатного дыхания юноши в микрофон, который подрагивал в нескольких дюймах от его возбужденного лица. Иногда можно было уловить слово, похожее на "амоур", но все же реальную нервную дрожь вызывали его вздохи, рычание и стоны. Он выглядел довольно сексуально. Я никогда прежде сюда не заходил и поэтому оставался у входа, пока не заметил белый носовой платок, которым блондинка помахивала над головой в кабинке дальнего ряда. Я кивнул танцевавшему высокому пареньку, прошел мимо него и направился к Энн. Ее зеленые глаза сверкнули, и она похлопала по кожаной подушке дивана рядом с собой. -- Привет, малышка,-- сказал я и сел напротив. Нас разделял небольшой круглый столик. -- Привет,-- ответила она. Энн встала, обошла стол и притиснулась ко мне. -- А ты не спешил. -- И все же я здесь. Хотя в какой-то момент мне этого не хотелось. Она очаровательно улыбнулась. -- Я была в тебе уверена. И ты тоже знал, что придешь. -- Но почему именно сюда?-- спросил я. -- Только здесь ты можешь оценить меня, Марк. Она сидела рядом, заложив руки за голову и чуть выгнув спину. Девочка смотрела мне в лицо. -- Ты уже оцениваешь меня, Марк? -- Конечно, детка. Но давай перейдем к делу. Она расцепила пальцы, закинула руки мне на шею и прижалась к моей груди. -- Ты прав,-- сказала она тихо и поцеловала меня в губы. Я начинал злиться. Разумеется, я удивился -- не так уж сильно, но все же,-- и мои глаза раскрылись от изумления, когда она склонилась и впилась в меня губами. Длинные темные ресницы мягко трепетали в дюйме от моих глаз. Она открыла веки и спокойно взглянула на меня. Ее пухлые мягкие губы двигались нежно, с опытом большого знатока. Чуть позже она удовлетворилась, лицо стало серьезным, вокруг глаз появились морщинки, и мне показалось, что рот Энн улыбается в моем рту. Я импульсивно отпрянул и оттолкнул ее от себя. Выбрось это из головы, сказал мне внутренний голос. -- А ты самонадеян,-- прошептала она и посмотрела вниз на мои руки. Я торопливо убрал их с ее талии и поворчал: -- Ты разыгрываешь из себя взрослую даму? -- Даму? Она улыбнулась. -- Это уже лучше. Но я не пытаюсь никого играть. Просто захотелось поцеловать тебя. -- Ты уже поцеловала. И вряд ли здесь это было уместно. Мне почему-то сжало горло. Она хищно усмехнулась. -- Да? А где ты хочешь, чтобы тебя целовали? Мне кажется, тут идеальное место. Здесь могут даже изнасиловать, и ни одна душа ничего не заметит. Я с усмешкой взглянул на эту маленькую ведьму. -- Скажи мне, Энн, ты действительно хотела поговорить со мной, или это одно из упражнений психологического практикума? -- Да, это опыт. Но не психологический. Я на самом деле собиралась поговорить с тобой. Сначала мне хотелось соблазнить тебя, но теперь в оправдание могу рассказать, что Глэдис все время лгала тебе. -- Лгала мне? Я не понимал эту девчонку. Она говорила об этом, как о пустяке. -- Тебе действительно требуется оправдание,-- пригрозил я.-- В чем же она меня обманывала? -- Ты какой-то закомплексованный,-- с улыбкой ответила Энн.-- Может быть, угостишь меня сначала? -- Я не закомплексованный, но за выпивку уплачу. -- Тогда мне "френч". А что для тебя? Какой-нибудь кислоты? Я пропустил ее слова мимо ушей и подозвал официанта. Сделав заказ, я взглянул на девчонку. -- Выкладывай. В чем мне солгала Глэдис? Пока я подзывал официанта, беседа оборвалась. Я не следил за Энн и только сейчас заметил, что она смотрит на меня. Даже не просто смотрит, а со странным упорством наблюдает за моими губами. Ее рот плотно сжался. Она больше не выглядела привлекательной. Она вдруг постарела, стала более зрелой и хищной. Такой иногда становилась Глэдис. Я повторил свой вопрос. Она медленно мигнула и улыбнулась. -- Прости меня, Марк. Кажется, я куда-то улетела. Глэдис... Она сказала, что не помнит вечеринку. -- А она помнит? -- Конечно. Мы болтали с ней об этом больше часа в понедельник и подшучивали над папочкой, когда он вернулся вечером домой. -- А что ему пришлось делать? -- Мистер Борден сказал ему, что он Гитлер и произносит речь. Папа с жаром выступил. Вот смеху было. Отец учился в немецком колледже, но уже давно все забыл. А тут разразился целой речью на чистом немецком. Разве не смешно? -- Да. Энн снова оживилась и все ближе прижималась ко мне. Я чувствовал, как кончики ее пальцев опустились на мое бедро, но, возможно, это произошло случайно. У меня вырвался вздох. -- Кажется, Глэдис тебе не очень нравится? -- Почему ты спрашиваешь об этом? -- Так просто. Ты затащила меня сюда и говоришь, что она мне лжет. Энн улыбнулась. -- Она мне не нравится. Но я не затаскивала тебя сюда. Ты сам прибежал. И теперь останешься, правда? -- Ненадолго. Кажется, Джей в последнее время чем-то озабочен? Почему? -- О, Боже. Это его проблемы. Не знаю, почему, но он действительно чем-то озабочен. -- А Глэдис сказала, что ничего не заметила. -- Она просто врет. Это как если бы она не заметила, что рядом с ней упала луна. Я притих, размышляя о Джее и его чертовом попугае. Ему не понравилась идея раскрыть эту историю семье, и он поначалу не поверил, что попугай -- результат гипноза. Мне было больно видеть, как Джей разваливается на куски, и по многим причинам я хотел уничтожить его неуловимую птицу. Дружба, его доверие ко мне, надежда, что я помогу ему... А тут еще и Глэдис. Мне казалось, что я задолжал Джею больше, чем сумею когда-нибудь вернуть. Но я не помогу ему, если буду держать рот на замке, а в этом деле возникло несколько подозрительных моментов. Немного подумав, я рассказал Энн историю о попугае. -- Вот так,-- закончил я.-- Конечно, придется встретиться с этим Борденом, если я только найду его. Что-нибудь обязательно разнюхаю. Она стала серьезной и даже нахмурилась. -- Просто не знаю, что сказать, Марк. Папа действительно взволнован последнюю неделю, но я надеялась, все пройдет. Забавно, но на вечеринке ничего не говорилось о попугаях. Мы немного пошутили, сначала про Гитлера, потом была речь, а потом Борден прочитал нам лекцию о гипнозе. -- Значит, пошутили? Что еще он делал с Джеем? Ты можешь рассказать мне все? Официант принес напитки, и я отхлебнул рома с содовой. -- Вечером в субботу мы устроили обед,-- заговорила Энн.-- Борден пришел в восемь часов. Он прочитал лекцию и провел демонстрацию на папе. Отец встал. Борден сказал, что сейчас он упадет назад, что он уже падает, назад, назад. Потом папа начал падать, и Борден подхватил его. Он проделал с папой еще несколько трюков, показал нам гипнопендулум -- инерцию руки и еще что-то. -- А ты неплохо разбираешься в этом,-- вставил я.-- Интересуешься? -- Я изучаю психоанализ в колледже. Читаю "Журнал общей психологии" и кое-что еще. -- Вот как? Она улыбнулась и сухо призналась: -- Уже год я первая в группе. Я умница. Да, в самом деле. Мне даже кажется, что я гений. Она засмеялась. -- Целый год? Но тебе только двадцать один. -- У-у!-- сердито фыркнула Энн.-- Только двадцать один. Если я пробовала героин в пятнадцать, какой же старой мне надо быть теперь? Она опустила голову. -- И вот когда Борден закончил свои штучки, он заставил нас всех расслабиться, а затем занялся групповым гипнозом. Хорошо получилось с папой, Глэдис и Эйлой. Тогда он брал их по одному и гипнотизировал. Он сидел с нами до полуночи. Было весело, но со мной он не работал. Думаю, здесь моя вина. Но мне хотелось увидеть, что произойдет. Кроме того, я не желала, чтобы меня гипнотизировали. Она замолчала и взглянула на меня, немного втянув свои щеки. -- Марк, хочешь я тебе отдамся?-- спросила она шутливо. Я кивнул и спросил: -- А потом что? -- Ах, милый, потом я буду вся в твоей власти. -- Черт побери, ты же знаешь, о чем я спрашиваю. Чем закончилась ваша вечеринка? Она опять смотрела на мой рот, ее сжатые губы мягко двигались, как будто Энн слегка покусывала внутреннюю мякоть втянутых щек. Губы скользили взад и вперед, раз за разом повторяя массирующее движение. Кончики тонких пальцев сжали мою ногу, и она провела ладонью по моему бедру. Прикосновение обожгло, словно она касалась моей кожи. Тон ее голоса стал новым, более высоким. -- Да забудь ты эту вечеринку, Марк. Поговорим о нашем свидании. О нашем вечере. С минуту я колебался. У Энн было как бы два разных лица. Она становилась то нежной и мягкой, что, вероятно, приходилось на ее нормальное состояние, то вдруг казалась какой-то искусственной, почти огорченной, удивляя своей странностью или, может быть, страстью. Я просто не понимал ее. Еще не понимал. -- Слушай, Энн, милая,-- произнес я.-- Это не свидание. Понятно? Просто дружеский разговор, и мне нужна информация. Так что выкладывай. Она вздохнула и улыбнулась. -- Ладно. Я согласна. Командуй ты. В ее голосе ничего не изменилось. Но рука на моем бедре немного дрогнула, и я почувствовал это где-то в своем позвоночнике. -- Борден заставлял их делать всякие вещи. Но попугаев не было. Он сказал Глэдис, что после пробуждения, каждый раз, когда он коснется своего носа, она будет вставать, прочищать горло и снова садиться. И она делала это. Когда Борден спросил, почему она так поступает, Глэдис ответила, что у нее ноет спина и она пытается ее расслабить. Разве не смешно, что они всегда придумывают причину для своих действий после внушения? -- Знаешь, иногда не смешно. Но попугая не было? -- Ни одного. -- Джей встречался с Борденом один на один? -- Сейчас вспомню... Один раз, кажется. Помню, они пошли в спальную отца, чтобы выпить. Это было в самом конце, и они пробыли там очень недолго. А что? -- Просто любопытно, Энн. Я ни в чем пока не уверен. Может быть, ты расскажешь что-нибудь еще? -- Да вроде бы нечего, я так думаю. Ну теперь все? Она усмехнулась. -- Нет. Кто составлял список приглашенных? Какое-то время она молчала, затем выражение ее лица вновь изменилось. Зеленые глаза сузились, и язык слегка пощелкивал по губам. -- Может, мне убрать руку?-- спросила она задумчиво.-- Ты, кажется, даже не замечаешь, что она там, Марк. Меня удивила натянутость моего голоса. -- Я замечаю. Она улыбнулась, ее зубы сжались, ладонь нежно и медленно погладила мое бедро. Энн потянулась за сумкой, вытащила ручку и обрывок бумаги. Во рту у меня появился привкус ваты. Она взглянула на меня из-под длинных ресниц и тихо сказала: -- Вот-вот! Я догадывалась, что ты ее замечаешь. А потом нежно добавила: -- Теперь смотри. Здесь сидели папа, Глэдис и я, здесь был Артур в длинном нижнем белье. Тут -- мистер Ганнибал, папин адвокат и друг нашей семьи. Рядом был мисс Стюарт. Здесь находились Питер Саулт и Эйла Вайчек. Он художник, а она его модель. Боюсь, тебе она понравится. Не переставая говорить, Энн быстро рисовала на бумаге схему. -- А почему она мне понравится? -- Потому что она просто прелесть. Разве тебе не нравятся прелестные дамы? -- Нравятся, но... -- Я тоже прелесть, однако она подходит тебе больше. Думаю, ты назовешь ее сексуальной. Такая, знаешь, сластолюбивая -- еще больше, чем я. Она помолчала и добавила: -- Хотя она немного глупа. -- О-о, тогда я уверен, что она мне понравится. Но, возможно, я не придусь ей по душе. Энн придвинула рисунок ко мне. -- Если это произойдет, ты тут же все узнаешь. Она усмехнулась. -- Если ты ей понравишься, то тоже узнаешь об этом. Правда, Эйле не хватает уравновешенности. Энн улыбалась и говорила так, словно хотела подействовать на мое воображение. -- Впрочем, возможно, увидя ее без одежды, ты не согласишься со мной. И, наверное, тебе это понравится. Я не знал, что сказать. -- Ты никогда не встречал Эйлу,-- продолжала она.-- Тебе трудно представить, как она выглядит обнаженной. Энн приумолкла, а затем прошептала: -- Но ты можешь представить меня, правда, Марк? В этом и состояла вся проблема. Я уже видел ее голой. -- Ну, попытайся, Марк,-- просила она.-- Посмотри на меня и представь себе это. Она отодвинулась от меня и прислонилась к стене кабинки. -- Прямо сейчас, Марк. Я взглянул на нее, на мягкие выпуклости и изгибы тела под шерстяной тканью. И тут я вспомнил о Глэдис и Джее, с трудом заставил отвести взгляд и виновато признался: -- Ради Христа, Энн, дай парню шанс. Притормози и скажи, почему ты думаешь, что я буду встречаться с Эйлой? Или с кем-то еще? Она вздохнула, пожала плечами и выпрямилась. -- Да просто так,-- наконец ответила она, и ее голос немного поскучнел.-- Ты расспрашивал Глэдис о папе и вечеринке. Ты изводишь вопросами меня. Теперь этот папин попугай. Когда ты расстанешься со мной, то, конечно, пойдешь к тем, кто был у нас в тот вечер -- возможно, чтобы выяснить, кто из нас лжет, Глэдис или я. Разве не так? Ты же детектив. -- Да, но... -- Я с удовольствием тебе помогу. Хочешь кое-что интересное? -- Ну... -- Когда ты встретишься с Питером Саултом, представься ему как художник. Не исключено, что он продемонстрирует тебе свои картины. Энн указала на список. -- Тут имена и все адреса, которые я знаю. -- А его картины... Они хорошие? -- Они просто умора. Он предпочитает обнаженные тела. Обнаженные? Ну что же, мне тоже нравятся обнаженные тела. -- Знаешь,-- сказал я,-- мне когда приходилось заниматься живописью в свободное время. Она допила остатки напитка. -- Давай еще? -- Нет. Мне надо поговорить с гипнотизером. -- Да ладно тебе, Марк,-- произнесла она серьезно.-- Мне хочется выпить. И я не хочу, чтобы ты уходил. Ну, пожалуйста. В ее голосе угадывалась небольшая фальшь. Я с любопытством взглянул на нее. -- Что происходит, Энн? Ты знаешь, что мне надо работать и мы не можем остаться здесь на весь вечер. Я усмехнулся и осмотрелся. -- И уж точно не в этом месте. По-моему, мы из него уже выросли, а? Она не ответила на улыбку и равнодушно сказала: -- Это хороший бар. Я чувствую себя здесь, как дома. -- Ты? Но неужели... Она перебила меня. -- Не в этом смысле, нет. Секунду Энн колебалась, потом придвинулась ко мне, и ее бедро прижалось к моему. Она скрестила руки на коленях и бросила на меня быстрый взгляд. Еще до того, как она заговорила, я знал, что Энн начнет рассказывать о себе, и мне вдруг не захотелось слушать ее. Но она смотрела прямо в мой рот и торопливо продолжала. -- Тут все немного сумасшедшие -- вот почему здесь я чувствую себя, как дома. Видишь того небольшого мужчину в кабинке напротив? Я даже не взглянул. Этого парня я и так отметил. Пока мы с Энн потягивали свою порцию, официант сделал к его столику три подхода. -- Он очень странный, и это ему не по душе. Возможно, он ощущает себя виноватым. Но, кроме всего прочего, он буйный алкоголик. С ним хорошо до первой рюмки, а потом, увы, все меняется. Но он мне нравится. И я ему тоже нравлюсь. Я нахмурился, по-прежнему не понимая ее, и она, прижавшись ко мне еще ближе, пояснила смысл своих слов прикосновением ладоней и движениями тела. -- Давай еще по одной. Только для меня что-нибудь послабее. А себе покрепче. Она была немного навеселе, но ее действия казались настолько странными, что девочка почти пугала меня. Эта жаркая настойчивость ее слов и движения, которые говорили сами за себя... Она была молодой, горячей, милой, и я все чаще думал о ней как о женщине, а не как о дочери моего приятеля. Но я и так слишком сильно слился с семейством Вэзеров. Теперь мне начинала нравиться Энн, а я не хотел впутываться в их семейные дела еще больше. -- Мы просто беседуем, Энн. Я провожу тебя домой. Она покачала головой, но пошла за мной, когда я выскользнул из кабинки и направился к выходу. Когда мы выходили, пианист провел длинными белыми пальцами по клавишам и мягко вздохнул в микрофон. Энн всю дорогу жалась на сидении. Она закрыла глаза, скрестила руки на груди и как будто обнимала себя. Я посмотрел на нее и увидел, что ее бедра слегка дрожат и извиваются. Ее глаза оставались закрытыми, и, казалось, она не замечала меня. Но едва я остановился перед небоскребом на площади Святого Эндрю, она положила ладонь на мою руку и склонилась ко мне. -- Марк. -- Да, Энн? -- Я надеялась, что ты отвезешь меня в другое место. Не сюда. Не домой. -- Я же говорил, что провожу тебя домой. -- Да, помню. Но мне показалось... Посмотри на меня, Марк. Она придвинулась ко мне. Ее лицо приблизилось, и я ничего не видел, кроме темных бровей, огромных зеленых глаз и изогнутых красных губ. Лицо выглядело напряженным, губы были влажны и раздвинуты. -- Поцелуй меня, Марк. Она притянула к себе