ернулись к "ягуару" и залезли в кабину. - Оба убиты, - информировал Нэша Триппет. - Плохо. Можно ехать? - Поехали, - разрешил я. Еще через две мили Нэш свернул на проселок, который уперся в болото. - Дальше пойдем пешком, - обрадовал нас Нэш. Тропа вывела к маленькой, сколоченной из досок пристани. - Что теперь? - спросил я. - Подождем. Кто-нибудь объявится. Мы ждали пять минут, а потом послышался скрип уключин. Кто-то плыл к нам на весельной лодке. Нэш сказал что-то по-китайски, и ему ответили. Голос показался мне знакомым. - Сюда, - показал Нэш и направился к дальнему краю пристани. Мы с Триппетом двинулись следом. Лодка уже стояла бортом к пристани. - Вы двое садитесь на корму. Мужчина, сидевший на веслах, включил фонарь, и мы с Триппетом слезли на корму. - Пусть они мне посветят, - попросил Нэш. Мужчина передал фонарь Триппету, и тот осветил нос лодки. Когда Нэш перебрался на лодку, Триппет перевел луч на мужчину, и я понял, почему голос показался мне знакомым. Он принадлежал высокому китайцу, который сначала стрелял в меня на площади Раффлза, а затем избил рукояткой пистолета до потери сознания в каюте "Чикагской красавицы". Без пистолета он выглядел чуть ли не голым. Китаец оттолкнулся от пристани и опустил весла на воду. Греб он пятнадцать минут. Наконец, мы оказались борт о борт с кораблем. - Теперь вверх по трапу. Зажгите фонарь, - скомандовал Нэш. Триплет включил фонарь и поводил лучом по борту, пока не нашел веревочную лестницу с деревянными перекладинами. - Вы, парни, поднимаетесь первыми, - продолжил Нэш. - Это ваш кампит? - спросил я. - Так точно, - ответил Нэш. Я поднялся первым, затем помог Триппету перелезть с лестницы на палубу "Вилфреды Марии". Нэш управился сам. Палубу освещали пять или шесть ламп. Длиной "Вилфреда Мария" была футов под семьдесят. Светились также окна каюты в палубной надстройке. Туда и направился Нэш. Мы пошли следом, а китаец, поднявшийся последним, замыкал шествие. - Вы уверены, что Сачетти здесь? - голос у меня сломался, как у тринадцатилетнего подростка. Нэш ухмыльнулся. - Вам действительно не терпится его увидеть, Которн? - Я ждал достаточно долго. - Его величество в каюте. За этой дверью. Я взялся за ручку, замер, на мгновение мне показалось, что сейчас начнется припадок, но все обошлось, и я открыл дверь. Внутри я увидел две койки, несколько стульев, карточный столик, на котором стояли бутылка джина и стакан. Мужчина в синей рубашке, сидевший за столом, долго и пристально смотрел на меня. - Привет, Которн, - наконец, поздоровался он, но ни голос, ни лицо не имели никакого отношения к Анджело Сачетти. За столом сидел Сэм Дэнджефилд. Глава 24 Триппет, Нэш и высокий китаец вошли вслед за мной в каюту, провонявшую запахами пота, гниющей копры, грязного белья и заношенных носков. - Привет, Сэм, - ответил я. - Присаживайтесь, - предложил Дэнджефилд. - Хотите выпить? Кажется, я еще ни разу не угощал вас. - Своей выпивкой нет. - Так как? - Спасибо, не хочу. - Это ваш компаньон? - он кивнул в сторону Триппета. - Совершенно верно. - Триппет, не так ли? - Да. - Присаживайтесь, мистер Триппет. Сели все, кроме высокого китайца, который привалился к переборке, сложив руки на груди. - Вы слишком глубоко копнули, Которн, - синие глаза Дэнджефилда уставились на меня. - Вы туповаты, но копнули слишком глубоко. - Мне и сейчас не все ясно, - ответил я. - Вы - Дэнджефилд? - вставил Триппет. Мужчина за столом кивнул большой лысой головой. - Именно так, мистер Триппет. Сэм Дэнджефилд из ФБР. Двадцать семь лет безупречной службы. - Это большие деньги, не правда ли, Сэм? Хватит с лихвой, чтобы заплатить по закладной за домик в Боувье. - Вы даже не представляете, какие большие, - он посмотрел на Нэша. - Все в порядке? Прежде чем ответить, Нэш закончил сворачивать сигарету. - Да. Двое полицейский попали в аварию. - Погибли? - Погибли. - Значит, покойников уже трое, - заметил я. Дэнджефилд хищно улыбнулся. - Вы догадались насчет дочери Лозупоне, так? - Две минуты назад. Но вы правы, Сэм, я действительно туповат. Мне следовало раскусить вас в доме То, когда вы с подробностями рассказывали о письме в панамский банк. Я не знал того, что знали вы, а почерпнуть эти подробности вы могли, лишь прочитав это письмо. Следовательно, вы виделись с Карлой. Более того, вы, должно быть, были последним человеком, кто виделся с ней. - Одним из последних, Которн, - поправил меня Дэнджефилд. - Одним из последних. - Ладно, - кивнул я, - а теперь ближе к делу. Где Сачетти? - Скажи ему, кузен Джек. Я повернулся к Нэшу. - Сачетти на Себу. - И что он там делает? - Лежит в могиле. - Лежит в могиле почти двадцать месяцев, не так ли, кузен Джек? - вмешался Дэнджефилд. Нэш поднял глаза к потолку, словно подсчитывая месяцы. - Примерно. Дэнджефилд налил себе джина. - Я намерен рассказать вам обо всем, Которн. Рассказать вам, потому что вы впутались в это дело случайно, да и приглянулись мне. Действительно, приглянулись. Просто вы не так уж умны. - Еще я не умею хранить секреты. Дэнджефилд отхлебнул джина, посмотрел на меня, поставил стакан на стол, рыгнул и потянулся за сигаретами. - Этот вы сохраните. Сколько у нас еще времени? - спросил он Нэша. Нэш глянул на часы. - Минут сорок. - Больше нам и не нужно, - Дэнджефилд посмотрел на китайца. - Открой дверь, тут чертовски жарко. Китаец открыл дверь и вновь застыл у переборки. - Вы собирались рассказать мне, что случилось с Сачетти, - напомнил я Дэнджефилду. - Я сгораю от любопытства. Дэнджефилд хмыкнул. - Я знаю, Которн. Знаю, что сгораете. Так вот, прыгнув за борт, Сачетти проплыл под водой к поджидающему его сампану и отправился на Филиппины. Там он никого не знал, но полагал, что все устроится само по себе. - Благодаря микрофильму Коула. - Совершенно верно. С помощью микрофильма Чарли. Но так уж получилось, что у него кончились деньги. Наведя справки, он узнал, что кузен Джек ссужает жаждущих, правда, под большие проценты, и обратился к нему. Кузен Джек одолжил ему... сколько? Пять тысяч? - Шесть, - поправил его Нэш. - Шесть. Джек одолжил ему шесть тысяч в расчете получить назад семь, но Анджело просадил все деньги на скачках и не смог заплатить. Джек, естественно, потерял терпение, взял Анджело за руку и отвел его к двум своим бывшим клиентам, которые также не хотели отдавать долг. Они передвигались по Себу на инвалидных колясках, потому что уже не могли ходить на собственных ногах. - Нэш рассказывал мне о бейсбольных битах. Только использовал их сам Анджело. - Джек - большой выдумщик. - Это точно, - согласился я. - Заплатить Анджело не мог, поэтому решил взять Джека в долю. Анджело всегда хотелось быть боссом. Вы знаете, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе его и близко не подпускали к руководству, оставляя ему мелочевку. Деньги он собирался получить от крестного, а основную деятельность вести в Сингапуре. Он уже понял, что одному не справиться, и взял в долю Джека, который чувствовал себя на востоке, как рыба - в воде. Короче, Анджело рассказал Джеку, как он намерен шантажировать Чарли Коула, а Джек сказал ему, что нужно для того, чтобы открыть сингапурский филиал. Потом Джек получил возможность внимательно изучить микрофильм и понял, что в руках у него золотая жила. И вот тут Джека обуяла жадность. - Не очень-то я и пожадничал, - подал голос Нэш. - Я же взял тебя в долю. - Я - твой кузен, - возразил Дэнджефилд. - Так что вся прибыль осталась в семье. - Что случилось с Сачетти? - спросил я. - Попал под автомобиль, когда переходил улицу. Его задавило насмерть. Ужасно, конечно, но такое может случиться с каждым. - Вы с Нэшем действительно двоюродные братья? - Да, и росли вместе. - В Балтиморе, - добавил Нэш. - Сколько осталось времени? - спросил Дэнджефилд Нэша. - Двадцать минут. - Придется закругляться, Которн. Мы должны поймать прилив. - Вы куда-то плывете? - Все мы. Путешествие будет коротким. - Я вас не задержу. - Вы слишком часто шутите, Которн. - Вы уверены, что Сачетти мертв? - Абсолютно. - Кто же тогда женился на дочери То? - Мой двоюродный племянник, - ответил Дэнджефилд. - Сын Джека. Отрастил усы, длинные волосы, и кто мог сказать, что он - не Сачетти. Особенно в Сингапуре, где Сачетти никто и не знал. - Где он сейчас? - Сын Джека? В Панаме. - Забирает из банка миллион Лозупоне? - Вижу, вы все поняли, Которн. - А я, к сожалению, нет, - подал голос Триппет. Дэнджефилд одарил нас еще одной малоприятной улыбкой. - Сейчас я вам все объясню. Мы с Джеком выросли вместе, как он и сказал, в Балтиморе. В тридцать девятом он не поладил с полицией, но сумел завербоваться в матросы и удрать в Манилу. Перебивался с хлеба на воду, пока не осел на Себу. Я же поступил на юридический факультет. Всегда считался паинькой. Вы в этом не сомневаетесь, Которн, не так ли? - Разумеется, - ответил я. - Мы постоянно переписывались, а после войны я ему кое в чем помог. В Бюро стекается всякая информация, и я этим воспользовался. - А заработанное вы делили пополам? - Прибыль была невелика. Но когда Джек заполучил микрофильм Коула, а Анджело угодил под автомобиль, Джек связался со мной. Он не мог обойтись без помощника в Штатах, который знал, как работают Коул, Лозупоне и им подобные, и сколько из них можно выжать. То есть без меня он бы не получил ни цента. Кроме того, только я мог сказать ему, как организовать сеть букмекеров и все остальное. А Джек взял на себя защиту наших интересов в Сингапуре и решил эту проблему, заплатив То триста тысяч долларов. - То и его дочь знали, что это сын Нэша, а не Сачетти? - Знали, - кивнул Дэнджефилд, - но особо не возражали. Женитьба, к тому же, была чисто номинальной. Сын Джека не жаловал женщин. - Он предпочитает мальчиков, - вставил Нэш. - Чертова мамаша слишком его баловала. - Это он о своей первой жене, - пояснил Дэнджефилд. - Сейчас он женат на китаянке. - Я слышал. - Так что в Сингапуре все шло как по маслу. Деньги лились рекой, а То держал правительство за горло угрозой межнациональных распрей. Сачетти и пальцем не трогали, никто не выказывал неудовольствия, как вдруг Чарли Коул взбрыкнул и, не посоветовавшись со мной, позвонил Коллизи в Лос-Анджелес. - Вот тут на сцену вывели и меня. - Коул запаниковал и не нашел никого другого, к кому он мог бы обратиться. - И довериться. - Совершенно верно. И довериться. - А Коллизи был всего лишь посыльным. - Высокооплачиваемым, но посыльным, - подтвердил Дэнджефилд. - Я продумал все детали, но Коул испортил мне игру. Я собирался выжать миллион из Лозупоне, а затем упрятать его за решетку. Если б его перепроводили в Атланту, остальные отстали бы от Коула, и тот продолжал бы платить. - А что случилось с Карлой? - спросил я. - Зачем понадобилось убивать ее? - Я ее не убивал, - ответил Дэнджефилд. - Я вообще никого не убивал. - Тогда ваш приятель у двери. - Полицейские утверждают, что ее убил Анджело Сачетти, - ввернул Нэш. - Хорошо, - кивнул я. - Это ловкий ход, но зачем потребовалось убивать ее? - Карла разбушевалась, узнав, что всем заправляем я и Нэш, а Анджело Сачетти давно в могиле. Она угрожала рассказать обо всем своему старику, спутать нам все планы. Она питала к вам слабость, Которн. - Карлу мне жаль, - пожалуй, тут я мог бы добавить что-то еще. - Так что мы договорились с ней еще об одной встрече, она принесла письмо, мы взяли его, а затем передали ее тому господину, что стоит у вас за спиной. Мы также позаботились о том, чтобы в ее руке оказался бумажник Сачетти. - Все выглядело так, будто полицию сознательно выводили на ложную цель. - Мы к этому и стремились. Пусть теперь гадают. Анджело Сачетти исчез той же ночью. Сын Джека подстриг волосы, сбрил усы и улетел в Панаму под своей настоящей фамилией. - Потрясающе, - прокомментировал Триппет. - Раньше он служил в британской разведке, - пояснил Кэш своему кузену. - И теперь работаете на то же ведомство, мистер Триппет? - осведомился Дэнджефилд. - Нет. Я продаю старые автомобили. - Как Которн, да? - Кое-что для меня по-прежнему неясно, - заметил я. - С дальнейшими разъяснениями придется подождать, - ответил Дэнджефилд. - Нам пора сниматься с якоря. Возьми у этих джентльменов пиджаки, - обратился он к китайцу. - Им, похоже, очень жарко. - Мне пиджак не мешает, - возразил я. Дэнджефилд покачал головой. - Удивляюсь вам, Которн. Пиджак у вас сшит отлично, но пистолет больно уж выпирает из-за пояса. Если вы взглянете под стол, то увидите, что я держу вас на мушке с той секунды, как вы вошли в каюту. Китаец подошел, и я позволил ему взять мой пиджак. Захватил он с собой и пистолет. - Что теперь? - Теперь? Мы совершим небольшую прогулку и встретимся с яхтой. То и его дочь, должно быть, уже на борту, и я сожалею, что вам не удастся повидаться с ними. - Вы хотите сказать, что обратно нам придется идти пешком? - Всему хорошему приходит конец. То получит яхту и кое-какие деньги, а нам придется свернуть нашу деятельность в Сингапуре. Вы даже представить себе не можете, как хорошо все шло. А когда закрываешь дело, приходится принимать определенные меры предосторожности, вы меня понимаете, не так ли? - Чего уж тут не понять. Но при этом... - фразы я не закончил. Тот же трюк я выполнял в трех картинах, так что репетиции мне не потребовалось. - "Триппет!" - взревел я и опрокинул карточный столик Дэнджефилду на колени. Он действительно держал под столом пистолет, раздался выстрел, пуля впилась в палубу, но к тому времени я уже летел через стол, ногами вперед, и ударил ими в грудь Дэнджефилда. Он завопил от боли, снова выстрелил, но, похоже, ни в кого не попал. Я двинул ему по руке, он выронил пистолет, я его поднял, успел заметить, что это точно такой же "смит и вессон", стреляющий специальными патронами 38-го калибра. Триппет уже схватился с Нэшем, а китаец у двери целился в меня, поэтому мне не оставалось ничего иного, как пристрелить его. Он схватился за живот, и на его лице отразилось изумление. Ранее при всех наших встречах оно являло собой бесстрастную маску. Он все еще силился нажать на спусковой крючок пистолета, который отобрал у меня, поэтому я выстрелил в него второй раз, но патрон заклинило. Тогда я швырнул в него пистолет, но не попал, потому что он сложился вдвое, колени его подогнулись, голова склонилась к животу, словно он хотел повнимательнее рассмотреть рану. Наконец, он свернулся калачиком на полу и начал стонать. Дэнджефилд в это время ударил меня по плечу бутылкой из-под джина и метнулся к двери каюты. Я устремился за ним, попытался на ходу поднять "смит и вессон", оброненный китайцем, но Нэш вырвался из рук Триплета и пинком зашвырнул его под койку. Оба они нырнули за пистолетом, а я побежал за Дэнджефилдом. Что-то крича, он отступал к корме. Остановился у кипы копры, вытащил из-под нее устрашающего вида мачете и повернулся ко мне с красным, потным лицом. - Не приближайся ко мне, - прохрипел он, - а не то я перережу тебе горло. Я огляделся в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы бросить в Дэнджефилда. Вроде бутылки или булыжника. Но увидел только короткую палку с крюком на конце, лежащую на палубе неподалеку от кипы копры. Я медленно наклонился, не отрывая глаз от Дэнджефилда, и подхватил ее. - Вы слишком старый для этого, Сэм. Старый и толстый. Палку с крюком, должно быть, оставил кто-то из докеров, разгружавших лес, который Нэш привозил в Сингапур. Дэнджефилд двинулся на меня, тяжело дыша, подняв мачете в правой руке. Я не стал объяснять ему, что в фехтовании не рекомендуется высоко поднимать оружие. Имитировал удар, он махнул мачете, пытаясь перерубить палку, не попал, и я легонько ткнул его в живот. Он сказал: "Уф" или что-то вроде этого и отпрянул назад. Сначала он пятился, но затем передумал и бросился на меня, размахивая мачете. Как и в обычном "бою" на съемочной площадке, я потерял чувство времени и пространства. Я видел перед собой только мачете, и палка поднималась, чтобы встретить его в нужный момент, причем руководили моими движениями доведенные до автоматизма рефлексы, а не мысль. Думал я о другом. О том, как сильно ненавижу я Дэнджефилда, и понял, к собственному изумлению, что степень ненависти уже достигла критической отметки. В спортивных боях, что проводятся на белой полосе шириной в шесть и длиной в сорок футов, фехтовали иначе. Ничем не походили мы на участников театрализованного поединка на шпагах, которые прыгают с лестницы на балкон и качаются на портьерах. Нет, мужчина с мачете в руке хотел меня убить, и инстинкт самосохранения тут же взял верх. А ненависть к Дэнджефилду заглушила последние угрызения совести. Дэнджефилд начал-таки уставать, и я шаг за шагом теснил его на корму. Он беспорядочно махал мачете, каждым ударом стремясь снести мне голову. Уже на корме после очередного удара его правая рука опустилась на дюйм, и я с силой ткнул его в живот закруглением крюка. Руки Дэнджефилда взлетели вверх, он замахал ими, пытаясь удержать равновесие. Отступать дальше он не мог, низкий поручень ограждения уперся ему под колени. Он махал руками, и, наверное, устоял бы, но я вновь толкнул его крюком в живот. Тут он уже понял, что падения в воду не избежать. Наши взгляды встретились, он пробурчал: "Черт побери", - и перед тем, как он упал, его левый глаз закрылся, теперь уж не знаю, показалось ли мне это или произошло на самом деле, а уголок рта пошел вверх, то есть он заговорщически подмигнул мне, точь-в-точь, как Сачетти. Глава 25 Я склонился над низким поручнем и уставился на черную воду, но ничего не увидел, даже пузырей на поверхности. - Дэнджефилд, где вы? - крикнул я пять или шесть раз, но ответа не получил. Наверное, мои крики отражались от поверхности воды и не достигали дна. Два выстрела прогремели в каюте, и я обернулся, держа наготове палку с крюком. В освещенном дверном проеме возник Триппет, с пистолетом в правой руке. Я двинулся к нему, и он поднял пистолет, так что его ствол оказался на уровне пряжки моего поясного ремня. - Насколько мне помнится, вы получили его у Сэмми, - и он отдал мне пистолет. - Что произошло? - спросил я. Он искоса глянул на освещенный дверной проем. - Мы залезли под койку. Я нашел пистолет, Нэш попытался отобрать его у меня, так что мне пришлось выстрелить в него. Дважды. Полагаю, он мертв. - Как и Дэнджефилд. - О? - Утонул. - Я слышал, как вы кричали ему, но не понял, что именно. - Уговаривал его не тонуть. Весельная лодка ударилась о борт кампита, и до нас донесся приглушенный мужской голос. Слов я не разобрал. Протянул пистолет Триплету, знаком предложил ему встать с другой стороны веревочной лестницы. И сам присел у борта. Кто-то поднимался по лестнице, тяжело дыша. Ахнул, наверное, соскользнула рука или нога, выругался, вновь обретя опору, и наконец над бортом показалась голова с шапкой длинных вьющихся черных волос, принадлежащая Тони Чиа. Я встал. - Вы припозднились. Тони посмотрел на меня, затем на нацеленный на него пистолет в руке Триппета. - Раньше не могли, Которн, - он перелез через борт. За ним последовал Терлицци, глаза которого, даже в тусклом свете ламп, оставались безумными. - Как вы нашли нас? - спросил я. - Мы следили за фараонами до тех пор, пока "шевель" не спихнул их с шоссе, - ответил Чиа. - Затем следили за "шевелем". Потом пришлось подождать, пока не появились вы с каким-то человеком и не уплыли на лодке. Остальное время мы искали лодку для себя. Где Сачетти? - Мертв. - Дайте мне взглянуть на него. Я должен знать наверняка. - Он мертв уже два года, - ответил Триппет. - Но в каюте два других трупа, на них вы можете смотреть, сколько угодно. - Кто? - Те, кого вы искали. Убийцы Карлы. - Вы уверены? - Мы уверены, - кивнул я. - Пошли, Терлицци, - повернулся к тому Чиа. - Поглядим. Они вошли в каюту и оставались там две или три минуты. Потом вновь появились на палубе, Чиа - первым, Терлицци - следом за ним, что-то заворачивая в большой носовой платок. - Вы точно знаете, что именно эти двое убили Карлу? - спросил Чиа. - Да, - заверил его я. - Терлицци отрезал им уши, чтобы показать боссу. Мы должны что-то показать, когда вернемся, понимаете? Терлицци хотел отрезать им что-нибудь еще, но я его отговорил, потому что они уже покойники. - Похоже, им повезло, - пробормотал Триппет. - Уши, во всяком случае, порадуют босса, - добавил Чиа. - Подбодрят его. - Совершенно верно. Подбодрят, - Чиа оглядел палубу кампита и чуть скривился. Наверное, ему не понравился запах гниющей копры. - Жарко, не правда ли? - Довольно-таки, - согласился с ним Триппет. - Полагаю, что больше нам тут делать нечего. Спасибо, Которн, что поработали за нас. - Не стоит благодарностей, - отмахнулся я. - Ладно, - Чиа кивнул нам обоим, - рад был пообщаться с вами. Пошли, Терлицци. Терлицци глянул на меня и резко взмахнул рукой, словно вспарывал мне живот. - Ты! - он хихикнул и похлопал рукой по карману, в котором, завернутые в носовой платок, лежали отрезанные уши. Сумасшедший, что с него возьмешь. На следующий день, в два часа пополудни Триппет и я вошли в кабинет Лим Панг Сэма. Я вытащил из бумажного пакета "смит и вессон" и положил его на стол. - Все-таки он оказался весьма кстати. Лим улыбнулся. - Я в этом не сомневался. - Что-нибудь новенькое с прошлой ночи? - спросил я. - Утром состоялось экстренное заседание кабинета министров. Принято решение посадить То в тюрьму. - И ради этого стоило собирать министров? - Откровенно говоря, речь шла не о том, сажать То в тюрьму или нет. Куда больше их занимал вопрос, кого выпускать. - Что-то я вас не понял. - Правящей партии нужна оппозиция, мистер Которн, а за исключением То, все ее лидеры сидели в тюрьме. Теперь посадили его, но выпустили двух других. Секретарь-китаянка внесла поднос с чайными принадлежностями, и на некоторое время наша беседа прервалась. Наконец все мы получили по полной чашке, и Лим откинулся на высокую спинку стула, держа блюдце и чашку над пухлым животиком. - Дело они организовали блестяще. Продумали все до мелочей. - Другого и быть не могло, - ответил Триппет. - Они же профессионалы, особенно Дэнджефилд и Нэш. И не забывай, Сэмми, сколь велики были ставки. А требовалось от них совсем немного - никому не давать повода усомниться, что Анджело Сачетти жив и здоров. Почувствовав же, что обман вот-вот раскроется, они решили, что он должен исчезнуть, взяв на себя ответственность за все большие и малые преступления, совершенные в Сингапуре за последние полтора года. Едва ли кто смог бы сыскать лучшего козла отпущения, и не представлялось возможным связать его с Нэшем и Дэнджефилдом. Лим поставил блюдце с чашкой на стол, рядом с пистолетом. Взял в руки несколько квадратиков из плотной бумаги и просмотрел их. - После того, как сегодня утром мы арестовали То и его дочь, возникли некоторые вопросы, которые хотелось бы разрешить. Во-первых, я не знал, что делать с сыном Нэша, улетевшим в Панаму, поэтому связался с англичанами, и они направили туда агента из Мексики. - С англичанами? - переспросил я. - Кажется, я говорил вам, мистер Которн, что наши отношения с ЦРУ оставляют желать много лучшего. - И что там произошло? - Он нашел молодого Нэша и отобрал у него миллион долларов наличными. Теперь надо понять, что с ними делать. Английский агент очень встревожен, - Лим поглядел на меня поверх очков. - Едва ли мы сможем вернуть деньги мистеру Лозупоне. - Пожалуй, что нет. - Ваши предложения? Я пожал плечами. - У вас есть благотворительная организация, которую вы предпочитаете остальным? - Даже несколько, все очень достойные. - Поделите миллион между ними. - Ясно, - и он подсунул верхнюю карточку под низ стопки. - Далее. Мы, вернее, друзья-коллеги детективов-сержантов Хуанга и Тана поговорили с То. Он с готовностью ответил на все их вопросы. - Могу себе представить, - хмыкнул Триппет. - Вас интересовала некая информация, мистер Которн. Микрофильм? - Да. Я заглянул в коробочку, которую дал мне То. Там была лишь засвеченная пленка. - Меня это не удивляет. Сам микрофильм мы нашли в сейфе. То клянется, что дубликатов не было, только оригинал, украденный Сачетти у своего крестного отца. Они собирались сделать копии, но как-то не дошли руки. Учитывая сложившуюся ситуацию, я склонен верить, что То не лжет. - Где он? - Микрофильм? - Да. - Как я и говорил, он лежал в сейфе То, - Лим выдвинул ящик стола и вытащил перевязанный сверток, размером с коробку из-под сигар. - Он даже назвал нам шифр замка. Еще чаю? - Нет, благодарю. - Я думаю, эта информация будет более полезна вам, мистер Которн, чем правительству Сингапура, - и Лим пододвинул сверток ко мне. Я взял его и положил на колени. - Благодарю. - Пустяки, - Лим вновь откинулся на спинку стула, на его лице заиграла довольная улыбка. - Рискованная была операция, не правда ли, Дикки? Но успех полный. - Мне открылась истина, - ответил Триппет, - и состоит она в том, что я староват для подобных приключений. И продавать старые автомобили мне куда приятнее. - Чепуха, - возразил Лим. - Ты же в расцвете сил. А я так горд и доволен собой, что не могу отпустить вас, не выпив за нашу удачу. Возражений не последовало, и мы выпили, не только за удачу, но и за здоровье всех присутствующих. Глава 26 Когда наш самолет приземлился в Лос-Анджелесе, мы с Триплетом отправились на поиски автомата, торгующего почтовыми марками. И скормили ему разменной монеты почти на три доллара. Потом Триппет помогал мне облизывать марки и клеить их на перевязанный сверток, полученный от Лима. Я взял у Триплета его перьевую ручку и написал печатными буквами адрес: "Мистеру Дж. Эдгару Гуверу. Федеральное Бюро Расследований, Вашингтон, округ Колумбия". - Вы знаете почтовый индекс? - спросил Триппет. - Нет. - А как насчет обратного адреса? - Ну, с этим все просто. И в верхнем левом углу я аккуратно вывел: "Сэмюель С. Дэнджефилд, Боувье, Мэриленд". Глава 27 Спустя десять дней я сидел в своем стеклянном кабинете, положив ноги на стол, и пытался вспомнить, как же выглядел Анджело Сачетти. Но память в которой уж раз выдавала мне чистый лист бумаги. Они вошли вдвоем, и здоровяк вновь замер у "кадиллака" выпуска 1932 года, чтобы окинуть его восхищенным взглядом. Правда, на этот раз у машины они задержались ненадолго. Коллизи прошествовал в мой кабинет и вопросительно посмотрел на меня. - Что случилось, Которн? - Анджело Сачетти в конце концов умер. Только и всего. - Этим дело не кончилось. - Как так? - Арестовали Чарли Коула. - Кто? - ФБР. Вчера. Полмисано любовался "кадиллаком" через стеклянную стену моего кабинета. - Они взяли и Джо. Скажи ему о Джо. - Они арестовали Лозупоне. В Нью-Джерси. - Это ваши трудности, - ответил я. - И еще шестерых, - добавил Полмисано. - А может, и семерых. - Я думаю, эти аресты связаны с вами, - продолжил Коллизи. - Вы ошибаетесь, - ответил я. - Если я ошибаюсь, считайте, что вам повезло. - Я обдумаю ваши слова. В свое время. Уголки его рта чуть поднялись вверх. Должно быть, это означало улыбку. Он достал из кармана золотой портсигар, закурил одну из своих овальных сигарет. Затем сел и положил ногу на ногу, чтобы я мог посмотреть на его перламутрово-серые гетры. - Сейчас мы это проверяем, Которн. Я лишь хотел, чтобы вы были в курсе. - Что будет после того, как вы закончите проверку? - Мы можем вновь заглянуть к вам. - Вы найдете меня на этом самом месте. Полмисано все еще смотрел на "кадиллак", когда открылась дверь, и в магазин вошли двое мужчин. Лет по тридцать с гаком, в простых темных костюмах. Они равнодушно взглянули на "кадиллак" и, не останавливаясь, направились к моему кабинету. - Выгоните их, - приказал Коллизи. - Это мои первые покупатели за весь день. - Выгоните их, - повторил он. - Мы еще не закончили. - А мне кажется, говорить больше не о чем. Мужчины вошли в кабинет, посмотрели на Коллизи, затем на Полмисано. - ФБР, - представился один из них, и они раскрыли свои удостоверения, чтобы Коллизи и Полмисано убедились, что так оно и есть. Те не удосужились даже взглянуть на документы. - Что это значит? - спросил Коллизи. - Вам придется проехаться с нами, мистер Коллизи, - разъяснили ему. Коллизи пожал плечами, бросил окурок на пол и растер его в пыль черной сверкающей туфлей. Встал и глянул на меня. - Я вернусь. - Буду ждать, - ответил я. У двери Полмисано обернулся. - Этот ваш "кэдди". Сколько вы за него просите? - По-прежнему шесть тысяч. Он кивнул и улыбнулся, словно вспомнив что-то приятное, хотя и происшедшее давным-давно. - Когда-то у меня был такой же. Знаете, какого цвета? - Зеленого, - ответил я. - Темно-зеленого, как бутылочное стекло. 68