вно недовольный тем, что гости заявились в столь ранний час. - Принеси нам кофе, джин, тоник, чай, виски, сок и пиво, - попросил я. - Мне джин с тоником, - добавил Кроуэлл. - Мне тоже, - кивнул Мамашед. - А мне - сок со льдом, - Окпори не поддержал компанию. Самюэль ждал нашего слова. Я взглянул на Шартелля. Тот пожал плечами. - Нам джин с тоником, Самюэль. - Са, - сухо ответил он, не одобрив наш выбор. После того как Самюэль раздал полные бокалы, я велел ему оставить поднос с бутылками на кофейном столике, чтобы каждый, кто хотел добавки, мог обслуживать себя сам. Мамашед потянулся. - Мы только что с севера, Клинт. На Фулаву работает целая толпа. Из "Ренесслейра". - Они задумали что-то очень интересное, - добавил Кроуэлл. - Что именно, не говорят, но ходят с таинственными ухмылками. - А чем еще они занимаются? - Все машины облеплены наклейками с именем кандидата. - Это хорошая идея, - заметил я. - И вот что забавно, - вмешался Мамашед. - Два дня назад мы побывали на востоке. У доктора Колого. Такие же ухмылки были у тех парней, что ведут его кампанию. Шартелль зевнул и вытянул ноги, положив одну на другую. - Я знаю, что "Ренесслейр" направил группу поддержки на север, но впервые слышу, что своя команда есть и у доктора Колого. - У него пять или шесть человек. Их прислала "Коммуникейшн Инк". Из Филадельфии. - Что-то я не слышал о таком агентстве, - заметил Шартелль. - А вы, Пит? Я покачал головой. - Похоже, американцы прибрали к рукам всю добычу, - хмыкнул Окпори. - Пожалуй, эту мысль я использую. Сколько они платят вам, мистер Шартелль? Тот усмехнулся. - Меньше, чем мне хотелось бы, мистер Окпори. Но пусть это останется маленькой тайной, моей и финансового управления. - Десять тысяч долларов? - предположил Кроуэлл. - Чарли, за десять тысяч Шартелль не стал бы устраивать и праздничный банкет. - Вы стоите дорого, мистер Шартелль? - Кандидаты, которые побеждают, так не думают, - ответил Шартелль. - К счастью, с проигравшим мне приходилось говорить лишь однажды. - Когда это было? - спросил Окпори. - В тысяча девятьсот пятьдесят втором. - Плохой год для партии, - вставил Мамашед. - Чрезвычайно плохой, - согласился Шартелль. - А что у тебя тут творится, Клинт? - продолжил Мамашед. - Мы были на севере и востоке, и эти молодые обезьяны молотят на пишущих машинках, рассылают сообщения для прессы, обсуждают многоцветные плакаты, пользы от которых, я им это сказал, нуль. А вы с Питом потягиваете джин в девять утра. Не звонят телефоны. Никакой суеты. Вы уже купили выборы? - Мы с Шартеллем всего лишь консультанты, Мамуля, - ответил я. - Мы много думаем. - Мамуля, мы приехали сюда, чтобы помочь вождю Акомоло отковать новую демократию в горниле политической борьбы. Как тебе, Пит? - Эта фраза войдет в историю, - корреспонденты ничего не записали. - Как, по-твоему, закончатся выборы, Клинт? - спросил Мамашед. - Только серьезно. - Думаю, мы прорвемся, Фостер. Сейчас я бы поставил шесть к пяти на нас. - Готов внести пятьсот. - Фунтов? - Долларов. - Заметано. - Шесть к пяти немного лучше, чем пять за пять, Клинт. - Наши шансы могут и возрасти. Приезжай к нам за неделю до выборов. Возможно, они поднимутся до девяти к пяти. - Ты так уверен в себе? - Перестань, Мамуля. Я же не тренер-новичок, проливающий слезы из-за того, что его лучший защитник подхватил триппер перед началом сезона. Мне платят за уверенность. Это мое естественное состояние. - А как ты, Пит? - Думаю, я переполнен уверенностью. Я предсказываю, что Акомоло победит с подавляющим преимуществом. Можете процитировать меня. Даффи с удовольствием прочтет об этом в Лондоне. - А есть ли возможность взять интервью у Акомоло? - спросил Кроуэлл. - С американизацией нам все ясно. Мэдисон Авеню* осваивает новую прибыльную территорию, беря под контроль политическую борьбу в Западной Африке. ______________ * Мэдисон Авеню - улица Нью-Йорка, где находятся многие известные рекламные агентства. - Я не с Мэдисон Авеню, - возразил Шартелль. Высокий австралиец сухо улыбнулся. - Вы там будете завтра. - Я думаю, такая возможность есть, - вмешался я. - Я позвоню и выясню, что можно сделать. Я быстро дозвонился до Дженаро, воспользовавшись тактикой Шартелля и узнав о самочувствии телефониста и членов его семьи. Он назначил встречу на половину одиннадцатого. - Вы с Шартеллем тоже придете? - спросил Дженаро. - Нет. Я думаю, вы обойдетесь без нас. - Хорошо. Скажите им, пусть подъезжают к дому Лидера в половине одиннадцатого. - Отлично, - я повернулся к корреспондентам. - Десять тридцать вас устраивает? Мамашед ухмыльнулся. - Слишком уж у тебя все гладко, Пит. Неужели ты можешь так запросто пробиться к Акомоло? "Ренесслейр" и эти парни из Филадельфии не имеют такой возможности. - Прежде всего, Мамуля, я стараюсь завоевать доверие клиента. А потом мы оба бьемся за победу на выборах, помогая друг другу. Мамашед осушил бокал и встал. - Я хочу повидаться с руководителем Информационной службы, а потом уж ехать к Акомоло. Благодарю за выпивку и организацию встречи с вождем. От вас, парни, новостей не дождешься. - Как и сказал Пит, Мамуля, мы всего лишь консультанты. Мы пожали друг другу руки. Они пообещали приехать еще раз. Мы ответили, что всегда рады их видеть. На крыльце Мамашед чуть задержался. - Я бы мог дать большую статью, Клинт. На полном серьезе. - Если у меня будет материал, ты его получишь. Мамашед кивнул и спустился по ступенькам. Они забрались в кабину, фургон развернулся, выехал на шоссе и исчез за поворотом. - Первая волна, - заметил я. Шартелль кивнул. - Позвоните Дженаро. Пусть он свяжется с Диокаду и попросит его приехать сюда. Пора планировать кампанию. Нам кое-что понадобится. - Что именно? - Маленькие красные, желтые и зеленые указательные флажки. В отделах сбыта такие обычно втыкают в карту, чтобы знать, где находятся коммивояжеры или должны находиться. - Что-нибудь еще? - Карта. Самая большая карта Альбертии. Глава 21 В среду мы поехали в Обахму на встречу с Илем, следуя за "ХК-Е" Джимми Дженаро. На прямых участках покрытого асфальтом шоссе Джимми разгонялся до восьмидесяти миль в час, повороты проходил на шестидесяти. Уильям лишь старался не терять его из виду. Шартелль, как обычно, полулежал, надвинув шляпу на лоб. Изо рта торчала потухшая сигара. - Вы заметили, что Джимми взял с собой складной велосипед? - Да. - Он собирается оставить "ягуар" в государственном поместье, переодеться и поездить по округу. - Он не боится? - Нет. Говорит, что это самый спокойный округ. - На карте слишком много красных и желтых флажков. - Я думаю, мы начнем менять их на зеленые через неделю или две. Кампания только началась, юноша. Дженаро привез карту и флажки-указатели в субботу. Художник из министерства информации синей краской обозначил границы избирательных округов и, следуя иногда противоположным указаниям Дженаро и Диокаду, воткнул зеленые флажки в округа, поддерживающие Акомоло, красные - в оппозицию, а желтыми отметил округа, где предстояла борьба за голоса. Зелени на карте оказалось немного. Шартелль размышлял над ней чуть ли не всю субботу, расспрашивая Диокаду и Дженаро, чем заняты местные политические деятели. Потом я сочинил для них письмо за подписью вождя Акомоло, который призвал своих верных сторонников оторвать задницы от стульев и начать ходить из дома в дом, агитируя за своего кандидата. Диокаду позаботился о том, чтобы письмо перевели на соответствующие диалекты и разослали адресатам. В воскресенье нам пришлось отказаться от жареных цыплят и орлеанского плова. Весь день мы провели на телефоне. Анна и вдова Клод готовили сэндвичи, которые мы ели, пока доктор Диокаду и Дженаро убеждали партийных боссов на местах не волноваться, втолковывали им, что предатели - мелкая сошка, что они не знали никаких секретов и без них будет даже лучше. Шартелль послал Уильяма на телефонную станцию с конвертом для телефониста Оджара, вложив в него пятифунтовую купюру. Положив трубку после последнего звонка, Дженаро повернулся к Шартеллю. - Они уже нервничают, а ведь кампания официально начинается только завтра. - Хорошо бы подкинуть им что-нибудь вещественное, к примеру значки, - добавил Диокаду. Шартелль кивнул. - Их уже везут к нам. - И у них не чувствуется энтузиазма, - мрачно заметил Дженаро. - Апатичные бездельники. - Декко и вождь Акомоло их расшевелят. После очередного поворота я повернулся к Шартеллю. - У меня идея. - Хорошо. - О двух предателях, как мы продолжаем их называть, написали все газеты, даже те, что поддерживают Акомоло. Так? - Так. - Свою роль они сыграли, подтвердили, что мы хотели заполучить специальные самолеты для вычерчивания слов в небе и дирижабль. Так? - Продолжайте. - Они публично покаются. Шартелль резко сел, сдвинув шляпу на затылок, широко улыбнулся. - Осознают свои ошибки. Вернутся на путь истинный. Возвращение блудных сыновей. Что ж, Пити, это неплохо. Когда они это сделают? Я на мгновение задумался. - Через две недели. Пусть остаются на стороне оппозиции достаточно долго, чтобы отработать полученные деньги и почерпнуть кое-какую информацию. Она нам не помешает. Я напишу им покаянные речи. А потом мы пошлем их с выступлениями по стране. - Потрясающе! Кающиеся грешники! Да мы устроим целую серию встреч. Возвращение, пусть не в объятья Христа, но в лоно партии Акомоло. Вы делаете успехи, юноша. - Я же учусь у мастера. Он меня вдохновляет. - Грешники, услышавшие слово господне, - Шартелль надвинул шляпу на лоб. - Лучше не придумаешь! В воскресенье вертолеты припозднились, и вождю Акомоло и Декко пришлось ждать в зале для гостей в аэропорту Убондо, где было жарче, чем под прямыми лучами солнца. Наконец они приземлились, но у одного барахлил двигатель. Представившись, пилоты заверили нас, что быстро починят его, и провозились три часа. Вождь Акомоло кипел от негодования. Декко сохранял спокойствие. - Не слишком благоприятное начало, мистер Шартелль, - недовольно бросил вождь Акомоло. - Несомненно, вождь. Но я не думаю, что мы должны просто стоять и сетовать на судьбу. Раз у нас есть время, давайте используем его с толком. - Как обычно, вы правы, мистер Шартелль, - пророкотал Декко. И пока пилоты возились с двигателем, мы обсуждали намеченные планы. Декко легко схватывал основные принципы ведения кампании. Ему предстояло выступать по десять раз в день и он повторял снова и снова, как нравится ему написанная для него речь. Вождь Акомоло называл переданный ему текст не речью, но "документом истины". Тут он, конечно, перегибал палку, но ненамного. Речь ему досталась преотличная. А потом к нам подошел американский пилот, сорокачетырехлетний ветеран в фуражке времен Второй мировой войны. Звали его Билл Виатт. - Кто летит с Виаттом? - спросил он. Вождь Акомоло, его переводчик, личный помощник и один из сотрудников Дженаро последовали за пилотом, предварительно пожав нам руки. Мы расставались с вождем на три недели, но договорились, что он будет звонить каждый вечер. Появился южноафриканец, высокий, тощий, с аккуратно подстриженными усиками, черноволосый, по фамилии Вейл. Декко со своей командой направился ко второму вертолету. У лесенки он повернулся и помахал нам рукой. Мы помахали в ответ. Вождь Акомоло, перед тем как подняться в вертолет, также обернулся и помахал нам. Золотая оправа его очков блеснула на солнце. Мы подняли руки, прощаясь с ним, а Дженаро озабоченно взглянул на часы. - Они едва успели. Доктор Диокаду заметно нервничал. - Должен признаться, я не уверен, что они смогут справиться сами. - Ну что вы, док, они же кандидаты, - ответил Шартелль. - Эти ребята должны рассчитывать только на себя. Мы можем планировать их выступления, писать им речи, обеспечивать транспорт и слушателей, но не подниматься на трибуну и произносить за них речи. Это они должны делать сами. - Они справятся, - уверенно заявил Дженаро. Специальная посылка с тысячью значков с надписью "Я ЗА АКО" прибыла в среду утром из Нью-Йорка авиапочтой первого класса. Пятьсот штук мы пересыпали в пустую жестянку из-под бисквита, поехали в магазин вдовы Клод, завернули жестянку в бумагу и перевязали красивой лентой. Мы также упросили вдову продать нам ящик коньяка для Иля по оптовой цене. - С такой торговлей я не смогу содержать тебя, дорогой, - улыбнулась вдова. - Но, дорогая, ты же знаешь, что теперь я буду заботиться о тебе. - Авантюрист, - последовало в ответ. Шартелль нежно поцеловал ее, прижал к груди. Вдова просияла. Коньяк мы купили по совету Дженаро: "В здешних местах, приезжая в гости, принято привозить подарок, как бы бедны вы ни были. Обычно это орех кола, но вы должны привезти что-то особенное. К примеру значки, а коньяк укажет на вашу высокую оценку его вкуса. Бог знает, что он даст вам взамен, может, пару девочек лет тринадцати. Или мальчиков. По традиции, ответный подарок будет в три-четыре раза дороже. Скорее всего, он завалит "хамбер" пивом. Обахма мне не приглянулась. Дома и хижины, покрытые ржавым железом. Шоссе петляло между ними, поворачивая направо и налево без всякой на то причины, если не считать, что кто-то нарочно строил дома на проезжей части, чтобы добавить лишний поворот. В обе стороны уходили пыльные, немощеные переулки. На крышах магазинов надрывались динамики "Радио Альбертии". Люди, одетые более небрежно, чем в Барканду или Убондо, занимались своими делами. Некоторые сидели на солнце и глазели по сторонам. Другие спали в тени, свернувшись калачиком. Дженаро сбавил скорость. Несколько молодых парней приветствовали его криком, он что-то прокричал в ответ и бросил им пачку сигарет. Дворец Иля Обахмы находился на окраине города и тоже не представлял собой ничего особенного, если не считать, что его окружала высокая красная стена, протянувшаяся вдоль дороги на добрых два квартала. Ее построили еще до прибытия португальцев. "Ягуар" въехал в открытые ворота, охраняемые альбертийцами, одетыми в подобие военной формы. Они встретили Дженаро улыбками и приветственными взмахами рук. По большому двору бродили люди, козы, куры. Дворец, одноэтажное здание с множеством пристроек, находился в глубине. Вокруг дворца тянулась веранда. Крыша над ней покоилась на резных столбах. Правда, кое-где вместо резных столбов стояли гладкие, а в некоторых местах отсутствовали и таковые. Уильям поставил машину рядом с "ягуаром" Дженаро. Тот кликнул какого-то парнишку, что-то ему сказал. Паренек поднял с земли палку и прыгнул в "ягуар", свирепо оглядываясь в поисках врага. Дженаро дал ему шиллинг и подошел к нам. - Если повезет, к моему возвращению колеса будут на месте. Вы обратили внимание на снятые столбы? - Да. - Сыновья Иля. Продают их туристам. Народное творчество. Выручают до трехсот фунтов за каждый. А теперь крыша грозит рухнуть. Иль предупредил, что отрубит руку тому, кто посмеет украсть еще один столб. Уильям вытащил из багажника ящик коньяка и коробку со значками. Уговорил одного из праздношатающихся помочь ему с коробкой. Коньяк он нес сам. Собравшаяся толпа ожидала, что же будет дальше. Все это напоминало мне маленький город, в котором наиболее знаменательным событием являлось прохождение грузового поезда в четыре часа шестнадцать минут пополудни. Каждый день он проскакивал город, не останавливаясь, но всегда был шанс, что такое случится. Дженаро проталкивался сквозь толпу, не обращая внимания на просьбы мальчишек поделиться с ними одной-двумя монетками. Шартелль, однако, раздал всю мелочь. Дженаро вел нас сквозь лабиринт открытых дверей, окон, скучающих рук, лиц, тел. Толпа следовала на почтительном расстоянии, все еще предвкушая что-то удивительное. Затем заговорили барабаны. Дженаро остановился, огляделся, подозвал к себе одного из бездельников. Что-то спросил, внимательно выслушал ответ. Барабаны не смолкали. Дженаро дал бездельнику шиллинг и повернулся к нам. - Я спросил его о барабанах. Я же не получил такого музыкального образования, как Диокаду. Барабаны говорят: "Они прибыли из Убондо, вождь Слова и два его Белых друга. Они прибыли, чтобы засвидетельствовать почтение Илю Обахмы, могущественнейшему из правителей", и так далее. Реклама Илю и приказ оставить в покое наши машины. Дженаро двинулся дальше под взглядом Шартелля "Ого-го!" и "Однако, Пит", и вскоре мы оказались у двери, рядом с которой за маленьким столом сидел высокий юноша. Дженаро приветствовал его по-английски. - Привет, принц. - Привет, Джимми. - Старик нас ждет? - Проходите. У него два просителя, но он с ними скоро закончит. - Принц Арондо... Мистер Шартелль и мистер Апшоу. Мы пожали руку принцу, одетому в белую рубашку, брюки из легкой ткани и сандалии на босу ногу. Создавалось впечатление, что ему совсем и не жарко. Он оглядел нас и сказал, что рад познакомиться. Мы прошли в комнату за дверью. Уильям и носильщик коробки - следом за нами. Носильщик поставил коробку на пол и улизнул. Уильям распростерся на полу, выставив перед собой ящик коньяка. Дженаро вздохнул, расстелил носовой платок, опустился на него коленями, одновременно коснувшись лбом пола. Шартелль снял шляпу. Я улыбнулся. Иль сидел на стуле с высокой спинкой за письменным столом на небольшом возвышении, таком же, как и в банкетном зале Акомоло. Важно кивнув нам, он вновь обратил внимание на двух мужчин, лежащих на полу у стола. Он был в той же соломенной шляпе, что и в Убондо, но, похоже, сменил перо. Дженаро встал, сложил платок, вытер лицо. - Они спорят из-за скота. Кто-то украл пару коров. Иль вынес решение. Говорил он тихо, мне показалось, скучал. Двое быстро поднялись, попятились от стола, едва не столкнувшись с нами. Дженаро ногой толкнул Уильяма. Наш шофер вскочил и вслед за двумя просителями вылетел за дверь. Старик, что шел в Убондо с золотым посохом, клевал носом на стуле справа от стола. Позади Иля, на скамье, сидели мальчишки в белых одеяниях. Они молчали, но ерзали и переглядывались, совсем как посыльные в американском сенате в скучный августовский день. Комната была больше, чем показалось мне с первого взгляда. Но до Иля мы дошли быстрее, чем до сэра Чарльза Блэкуэлдера. Вдоль стен сидели старики-альбертийцы и смотрели на нас в надежде, что кто-нибудь споткнется и упадет, и им будет о чем посудачить. Иль указал нам на три стула перед столом. Рукопожатий протокол встречи не предусматривал. - Добро пожаловать, вождь Дженаро. Надеюсь, вы в полном здравии. Желаю того же мистеру Шартеллю и мистеру Апшоу. - Я уверен, что Иль Обахмы не может пожаловаться на здоровье, так же, как и мои друзья, - ответил Дженаро. - Так что вы мне принесли? - Иль говорил с сильным акцентом, медленно, словно переводил с диалекта на английский. - Сущие пустяки, Иль Обахмы. Нам стыдно предлагать их, но они в двух коробках на полу. Иль поднял руку и указал на коробки. Мальчишки сорвались со скамьи, бросились к коробкам, перенесли их на стол. - Откройте их. - приказал Иль. Первым делом они занялись ящиком коньяка. Разорвали бумагу. Ящик оказался деревянным, поэтому им пришлось искать молоток, чтобы вскрыть его. Наконец, они достали одну бутылку и передали Илю. Тот надел очки и внимательно изучил этикетку. - Вы очень добры, - кивнул он. Вскрыли жестянку. Иль взял значок, осмотрел его. Снова улыбнулся. В тот день он был в синей ordana. Он закрепил значок на груди. "Оооох, аааах", - вздохнули мальчишки. Иль дал по значку каждому, и они умчались, чтобы похвастаться перед остальными. Иль что-то сказал старику с золотым посохом. Тот на мгновение проснулся, стукнул посохом об пол, прокричал какие-то слова сидящим у стен. Те потянулись к Илю, один за другим падали перед ним ниц, получали значок из его рук. Кто-то перевел надпись "Я ЗА АКО". Улыбаясь, они вновь расселись вдоль стен, ожидая продолжения спектакля. Иль поднял руку и рядом возник мальчишка. Получил короткое указание и выбежал из зала. - Мистер Шартелль, вы намерены поселиться в Альбертии навсегда? - спросил Иль. - Я думал об этом, Иль, - солгал старый лис. - Альбертия - притягательная страна. - Притягательная, как Америка? - Некоторые районы Альбертии, в которых я побывал, куда лучше многих мест в Америке. - Но другие? - Я полагаю, нет двух одинаковых городов или деревень. Иль кивнул, довольный ответом. Мальчишка принес три бутылки пива. Иль дал ему открывалку, приваренную к железному пруту длиной в три фута. - Странно, не правда ли? - он указал на открывалку. - Я часто угощаю пивом. Но мои гости постоянно уносили с собой открывалки. На них уходило столько денег, что один из моих сыновей предложил приварить ее к железному пруту. А в прошлом году мы лишились только двух. Пиво мы пили из бутылок. Иль наблюдал за нами. - Мистер Апшоу, мне сказали, что вы живете в Англии. Но вы же американец. - Иногда приходится работать там, где больше платят, - ответил я. - Англичане платят больше американцев? Мне кажется, это не так. - Я работаю у американца. - А у кого работает он? - Он возглавляет всю фирму. - В Англии? - Да. - Он мог бы заработать на жизнь в Америке? - Он получает больше денег, применяя в Англии опыт, накопленный в Америке. Иль вздохнул. - Мне это непонятно. В этом доме я родился, прожил больше шестидесяти пяти лет и никогда не уезжал дальше Барканду. Это было четыре года назад. Во время визита королевы, - он помолчал. Мы также не раскрывали рта. - Эти американцы работают хорошо, вождь Дженаро? - Великолепно, Иль Обахмы. - Несколько ночей звучат барабаны. Они повторяют фразу с этого медальона. Люди начинают говорить об этом. Барабаны предложили американцы? - Да. - Одна и та же фраза надоедает. - Они будут часто меняться. - А Акомоло, он в добром здравии? - Очень добром. - А Декко, он здоров? - уже с большим интересом спросил старик. - Он тоже прекрасно себя чувствует. - Это хорошо, - Иль на мгновение задумался. - Ты у нас самый хитрый, Джим-Джим. Кто победит на выборах? - Наши шансы растут с каждым днем, Иль Обахмы. - То есть у нас есть шанс? - Есть. - Хороший шанс или так себе? - Хороший. - Вы согласны, мистер Шартелль? - Абсолютно согласен, сэр. Иль вновь задумался. Веки прикрыли глаза. Голос звучал глухо. - Ты не слышал о возможных неприятностях, Джим-Джим? - Нет. - Никакой скрытой опасности? - Мне ничего неизвестно. - Никакой угрозы? - Нет, Иль Обахмы. Новости достигают ваших ушей гораздо быстрее, чем приходят к мудрейшему из нас. Вы что-то слышали и хотите, чтобы мы знали об этом? Глаза Иля закрылись. Он откинулся на спину стула. - Смерть полицейского пришлась некстати. Я не знаю, связана ли она с выборами. Но я хочу сказать не о том, что слышал, вождь Дженаро, а о том, что чувствую. Ближайшие недели не обойдутся без жертв. Так было всегда, когда людям разрешали голосовать. Но я чувствую что-то еще. И пока не могу определить, что именно. Очень похожее на замирание воздуха перед грозой, - Иль открыл глаза, по очереди посмотрел на каждого из нас. - Если возникает опасность, приезжайте сюда. Никто не решится ворваться в этот дворец. Я с радостью приму вас. Он встал. Аудиенция подошла к концу. Поднялись и мы. - В вашей машине, господа, вы найдете маленький знак внимания. Но он не равен вашему дару. Мистер Шартелль, я слышал, что вы восхищались автомобилем, на котором я приезжал к вождю Акомоло на прошлой неделе. Он ваш. Его доставят к вашему дому сегодня вечером. Мне уже доводилось видеть, как Шартелль с легкостью выходил из щекотливых ситуаций, но щедрость Иля потрясла и его. - Я не могу... - Не спорьте, - прошипел Дженаро. - Это великий дар. Я недостоин, - Шартелль пришел в себя. - Он старый. У меня есть несколько других. Однако он мне нравился. Скажите, смогу я купить другой "ласалль" в Соединенных Штатах? - Боюсь, их там уже не изготовляют. - Жаль, - Иль коротко кивнул, повернулся и вышел из комнаты. Шартелль надел шляпу, сунул в рот сигарету, изумленно покачал головой. Мы направились к двери, попрощались с принцем, сидевшим за тем же столом, и пошли к машинам. - Ну, друзья, я еду в буш, - напомнил нам Дженаро. - Джимми, этот милый старичок действительно хочет подарить мне такой красивый автомобиль? - Он ваш. Едва ли на нем проехали больше девяти тысяч миль. - Он бы оскорбился, откажись я от подарка? - До глубины души. Шартелль кивнул. - У вас есть еще минута? По пути сюда Питу пришла в голову идея, - он рассказал о моем предложении. Глаза Дженаро сверкнули. - Они будут ездить из города в город и публично каяться? - Совершенно верно. - Этакие странствующие проповедники? - Именно. - Предоставьте это мне. Я позвоню в министерство и обо всем договорюсь. Нам нужен переносной навес, грузовики с громкоговорителями и все такое. У меня это есть. - В министерстве информации? А как же с оплатой? Дженаро пожал плечами. - Если мы победим, беспокоиться будет не о чем. Если нет, мы окажемся очень-очень далеко. Мне не нравятся наши тюрьмы. Я их инспектировал. - Ясно. - Возьмите, - Дженаро передал Шартеллю листок бумаги. - Это мой телефон на ближайшие несколько дней. В правительственном охотничьем домике. Я буду связываться с ними дважды в день. Он дал сторожу еще один шиллинг, убедился, что складной велосипед на месте, и покатил в свой округ, среднего роста негр в европейском костюме и солнцезащитных очках из Майами. - Тарзан и Тимбукту, - пробурчал Шартелль. На заднем сиденье нашей машины лежали два ящика джина "Гордон". Уильям тут же убрал их в багажник. Мы залезли в кабину. Уильям завел мотор. - Знаете, о чем я подумал, Клинт? - О чем же? - Вы можете не беспокоиться о том, что в вашем новом "ласалле" замерзнет вода и разорвет радиатор. Глава 22 Мы медленно ехали по асфальтовому шоссе, петляющему по городу Обахма, в 70 милях от Убондо, в 169 милях севернее Барканду. Шартелль, как обычно, полулежал, надвинув шляпу на глаза. На конце его сигары образовался столбик серого пепла. - Уильям, с такой скоростью мы никогда не доберемся до дома. Уильям обернулся, его рот растянулся в улыбке, но мне показалось, что он нервничает. - Мадам попросила меня попросить вас, маста. - Какая мадам? - Мадам Анна, са. - О чем же она попросила тебя попросить нас? - Не могли бы мы сейчас заехать в мою деревню. Это недалеко. - Как недалеко? - спросил я. - Сорок, может, пятьдесят миль. - Когда ты в последний раз был дома, Уильям? - Два года назад, са. Я получил письмо от дяди. Он пишет, что мой брат готов идти в школу. В хорошую школу, са. Мадам сказала, что она возьмет его в школу, где она работает учительницей. Я повернулся к Шартеллю. - Как я понимаю, мадам высказала свое желание. - Вы правы. Уильям, мы едем в твою деревню. - Благодарю вас, са! - он вывернул руль, и мы, едва не столкнувшись с грузовиком, по борту которого тянулась надпись "Бедность - не преступление", помчались в противоположном направлении. - Как называется твоя деревня, Уильям? - Она очень маленькая. Корийду. Очень хорошее название. - Очень хорошее, - согласился я. По мере движения на север тропический лес редел, появлялись большие поляны, кое-где деревья росли отдельными рощами. На повороте стадо бабуинов внезапно перебежало нам дорогу. Последний остановился на обочине и отчитал нас, махая передними лапами и строя зверские рожи. Шартелль толкнул меня в бок. - Смотрите, Пит. Разве это не Африка? Как он стоит и кроет нас почем зря. Ну не душка ли он? - Бабуины, са. Очень хорошее мясо. Шартелль обернулся, посмотрел на обезьян через заднее стекло. - Вы же не едите их, Уильям? - Очень вкусные, са. - Черт побери, Пит, это же первые дикие животные, которых я увидел в Африке. Бабуины. - Где-то здесь должны водиться слоны. И носороги. Так, во всяком случае, написано на карте. - С удовольствием посмотрел бы на них. - Может, нам повезет. Нам не повезло. Мы не увидели никакой живности, кроме коз и кур. Машин становилось все меньше. Отъехав миль на пятьдесят от Обахмы, мы свернули на проселочную дорогу. Машину болтало из стороны в сторону, за нами тянулся шлейф красной пыли. Затем от дороги остались две колеи, между которыми росла трава. - Ты знаешь, куда мы едем? - спросил Шартелль. - Конечно знаю, са. Уже недалеко. - Если не считать тех шестидесяти миль, что мы уже проехали, - пробурчал я. Домов или хижин я, однако не заметил. Начали появляться люди. Они махали нам руками. Уильям в ответ нажимал на клаксон. Первым зданием, которое мы увидели, был магазин, построенный у самой колеи. Уильям заглушил мотор. - Я куплю подарок для деревни. - Это обычай? - Да, са. - Мы тоже купим подарки. У вас есть деньги, Пит? Я дал Уильяму два фунта. Он вернулся с пачками печенья, сигарет и нюхательного табака, банками консервов, конфетами и маленькой бутылкой виски. - Зачем виски? - спросил Шартелль. - Для старосты деревни, са. - Он любит джин? - Очень любит. - Отнеси виски назад и поменяй на сладости. Мы пожертвуем пару бутылок джина из тех, что подарил нам Иль. От магазина до деревни Корийду мы добрались быстро. Там уже знали, что Уильям едет за рулем красивой машины и везет двух белых. Они вышли нам навстречу, все семьдесят, считая детей и собак. За квадратными, крытыми дранкой, с обмазанными глиной стенами, домами виднелись постройки, похожие на амбары. Вероятно, там хранили зерно, если только его сеяли и убирали. Улицу покрывал толстый слой пыли. Уильям остановил "хамбер" и вылез из кабины. Его обнял старик, затем один за другим несколько мужчин помоложе. Он отвечал на вопросы, задавал их, улыбался, смеялся, махал руками. То же делали его родственники и друзья. Шартелль и я стояли у машины и наблюдали. Когда стало слишком жарко, мы перешли в тень пальм. Уильям подбежал к нам и попросил пройти с ним. Он ввел нас в самый большой дом. Внутри было прохладнее. Остальные жители деревни последовали за нами. Три стула стояли на возвышении, и старик, который первым обнял Уильяма, предложил мне и Шартеллю занять два из них. Сам он сел посередине. Уильям сбегал к машине и принес подарки, не забыв прихватить две бутылки джина. Произнес короткую речь на диалекте и вручил старику обе бутылки. Восторги, вызванные дорогим подарком, не утихали с четверть часа. Затем старик протянул нам две бутылки без этикеток. Шартелль встал и в ответном пятиминутном слове поблагодарил хозяев от имени Соединенных Штатов, Линдона Джонсона, вождя Акомоло, партии, Падрейка Даффи, Анны Кидд, вдовы Клод, себя и меня. Коснулся он также важных обязанностей, выполнение которых возложено в Убондо на Уильяма. Он сел под громовые овации. Старик настоял, чтобы мы отведали прозрачной жидкости из подаренных нам бутылок. Я спросил Уильяма, что в них. - Джин, са. Местный джин. - О боже. - Очень хороший, са. Шартелль отвернул пробку и глотнул. Я подождал, не упадет ли Шартелль без чувств. Он не упал, так что и я отхлебнул из своей бутылки. Джин оказался ничего. Мне приходилось пить и похуже. Но редко. Уильям раздал сигареты молодым мужчинам, нюхательный табак тем, кто постарше, сладости и печенье - детям. Из толпы вынырнула женщина и начала в чем-то убеждать Уильяма. Тот отмахнулся. Женщина настаивала, и Уильям сдался. Мы с Шартеллем решились еще на один глоток местного джина. - Маста, женщина хочет, чтобы вы осмотрели ее ребенка. - Зачем? - Она говорит, что он болеет. - Что с ним? - Он болеет уже три-четыре дня. Все время кричит. - Она хочет, чтобы я пошел с ней? - Ребенок на улице. Она принесет его сюда. Шартелль вздохнул. - Хорошо, я его посмотрю. Уильям что-то резко сказал женщине. Возможно, он собирался стать старостой и готовился к будущей работе. Женщина пробралась к двери. Жители деревни стояли, сидели, курили, ели печенье и сосали конфеты, взрослые передавали друг другу привезенные нами бутылки. Женщина вернулась с голым ребенком, завернутым в кусок синей материи. Мальчиком. Он орал, закрыв глаза, животик надулся и закаменел. Она положила ребенка у ног Шартелля, отступила в толпу. Шартелль присел на корточки. Ребенок кричал от боли. Шартелль погладил его по головке, нажал на живот, посмотрел в рот, пощупал за локти и колени. - Уильям, мне нужен кипяток. - Зачем? Ребенок уже родился, - напомнил я. - С ним все в порядке, не считая рахита, раз ему не дают витаминов, и колик в желудке. Я знаю, чем его вылечить. - Чем же? - Диким мясом. Растереть в кашицу и скормить ребенку. Желудок очистится и все пройдет. - Так зачем нужен кипяток? - Ребенка нужно успокоить. Он не будет есть в таком состоянии. - И где вы возьмете успокоительное? Шартелль улыбнулся. - Юноша, смотрите и учитесь. Сейчас вы увидите самое древнее в истории человечества успокоительное средство. Уильям принес маленький примус с котелком кипящей воды. - Мне нужен сахар, Уильям. Примерно с фунт. Песка или кускового. Уильям перевел просьбу Шартелля толпе. Три женщины выбежали из хижины, остальные сгрудились теснее, чтобы лучше видеть представление, которое давал доктор Шартелль. Женщины принесли сахар-песок в кульках из газеты. Шартелль глянул в котелок и попросил Уильяма вылить половину воды на пол. Уильям вылил, и толпа отпрянула назад. Затем поставил котелок на примус. - Дай мне чистую маленькую палочку, Уильям, - не унимался Шартелль. Получив требуемое, он высыпал в котелок содержимое одного кулька, одновременно помешивая варево. Ребенок орал, не переставая. - Уильям, пусть мне принесут самого большого петуха. - Да, са! - Уильям перевел просьбу. - Ах-х-х! - ответила толпа. Наконец-то белый идиот перестал валять дурака. Он решил принести петуха в жертву богам. Появился петух. Кто-то предложил свой нож. - Просто держите его, - пояснил Шартелль. Он уже высыпал в котелок весь песок, но продолжал помешивать густой сироп. Затем плеснул в котелок немного привезенного нами джина. Встал. - Поверните петуха ко мне хвостом и держите покрепче, - сказал он Уильяму, а тот - владельцу петуха. Шартелль внимательно обследовал хвост, выбрал самое длинное, самое пышное перо и выдернул его. Петух возмущенно заквохтал, ребенок заорал с новой силой. А Шартелль опустил перо в сироп и покрутил его в тягучей сладкой жидкости. Затем помахал в воздухе, чтобы остудить. И дал ребенку, который потащил перо, точнее, кончик пера, в рот. Он перестал вопить и принялся сосать перо. Теперь он только изредка всхлипывал. Чем дольше он сосал перо, тем более липким оно становилось. Ему это нравилось. Он загукал от удовольствия и провел по лицу сладким липким пером. Затем по животу. Вновь сунул перо в рот. - Вернее средства нет, - заверил меня Шартелль. - Теперь он уже не заплачет. А все дело в том, что я добавил в сироп спиртного. Дети это любят. На всех континентах. Он повернулся к Уильяму и объяснил ему, как использовать кашицу дикого мяса, чтобы вылечить колику. Уильям перевел его слова матери ребенка и зачарованным зрителям... Та подняла ребенка, не вынимавшего перо изо рта, застенчиво улыбнулась Шартеллю и метнулась к толпе, расступившейся перед ней. Шартелль и я глотнули местного джина и вышли на улицу. - Забирай брата, Уильям, - сказал я. - Нам пора ехать. - Он здесь, са, - Уильям указал на маленького мальчика в шортах цвета хаки и белой майке, выглядывавшего из-за юбки толстой женщины, очевидно, его матери. После короткой фразы Уильяма мальчик взял его за руку. - Это Кобо, са. Мой брат. - Привет, юный друг, - улыбнулся Шартелль. Мальчик ткнул носом в бок Уильяма. - Это твой настоящий брат? - поинтересовался я. - Очень близкий, са, - ответил Уильям, и у меня не хватило духа спросить, что он имел в виду. Старик, преподнесший нам джин, принес еще один подарок - живую курицу. Он протянул ее Шартеллю, который, с обычным для него шармом, взял курицу и произнес благодарственную речь, уложившись в две минуты. Селяне окружили машину, Уильям важно сел за руль, Кобо с курицей устроился рядом. Шартелль раздал пару горстей значков "Я ЗА АКО". Мы пожали руку старосте и всем желающим и залезли на заднее сиденье. Уильям развернулся, и мы уехали. Мне показалось, что женщина, за юбку которой держался Кобо, всплакнула. Какое-то время она бежала за машиной, вместе с мальчишками. Кобо смотрел прямо перед собой, поглаживая курицу. Он связал ей лапки. Не менее получаса в машине стояла тишина. Затем курица закудахтала, но скоро успокоилась. Кобо обернулся, смущенно улыбаясь. Поднял руку. На ладони лежало яйцо. Кобо протянул его Шартеллю. Тот улыбнулся и взял яйцо. - Спасибо, сынок. Большое тебе спасибо. Глава 23 Сейчас уже трудно вспомнить, когда началась эта история с хулиганами, то ли через три, то ли через четыре недели после убийства капитана Читвуда на подъездной дорожке к нашему дому. В Западной Африке притупляется чувство времени. Дни начинаются с чашки чая, и каждое утро такое же, как и предыдущее. Распускаются и увядают цветы, чтобы распуститься вновь, вне зависимости от сезона. В Западной Африке всегда июль. Жаркий июль. С какого-то момента банды, нанятые политическими партиями, решили расширить сферу своей деятельности. Их нанимали за несколько шиллингов в день для того, чтобы срывать митинги оппозиции и мешать выступлениям ораторов, затем банды переместились на дороги, устраивали засады, грабили пассажиров личных автомобилей и автобусов. Первым сдался вождь Акомоло. И приказал исполняющему обязанности капитана полиции Ослако покончить с разбоем на дорогах. Ослако прибавилось хлопот. Нехватка людей и быстрые машины грабителей ограничивали его возможности. Они могли перегородить шоссе в шесть утра в Западной провинции, а семью часами позже орудовали уже на востоке или на севере, куда не распространялась власть капитана. Но Ослако удалось арестовать нескольких хулиганов, а кое-кого и убить. А после того, как наведением порядка на дорогах занялись и в других провинциях, грабежи прекратились. В конце четвертой или начале пятой недели предвыборной кампании, как раз после завершения дорожной эпопеи, Ослако заглянул ко мне. Я сидел на крыльце и пил чай со льдом. Шартелль и Дженаро отправились в инспекционную поездку, а я просматривал материалы следующего номера нашего еженедельника, выходящего, по причуде владельца типографии, то по четвергам, то по пятницам. Кроме того, каждое утро и вечер я готовил сообщение для прессы, следил, чтобы значки, веера и пластиковые бумажники попадали по назначению. Кампания шла довольно гладко. Гладко для Альбертии. Правда, одну партию значков задержали в Аккре. Правящие там военные решили, что значки будут способствовать возвращению к власти режима Нкрумы. Наверное, они до сих пор ржавеют в Аккре. Значками обзавелись все партии. Белые, с синей надписью "ХЕЙ", украшали грудь сторонников Алхейджи сэра Алакада Меджара Фулавы, на востоке выбрали надпись "КОК", по инициалам доктора Кенси