дственникам Кэрол, - сказал он. - Мы уже там были. Джад устало кивнул. Ему все равно надо поговорить с ними самому, но с этим придется подождать. Интересно, какие дела могли быть у Макгриви среди ночи. Как будто читая его мысли, Анжели произнес: - Макгриви - хороший коп. Он считает, что Зифрин должен был сесть на электрический стул за убийство его напарника. - Зифрин сумасшедший. - Так и быть, поверю вам, доктор, - пожал плечами Анжели. А Макгриви не поверил. Затем мысли Джада вновь вернулись к Кэрол. Он вспоминал ее ум, ее преданность, и еще - как гордилась она своей работой. Анжели что-то бубнил, но он не слушал, а потом увидел, что уже подъехали к дому. Городской морг походил на все подобные заведения в три часа ночи, единственное отличие состояло в том, что кто-то прицепил над дверью гирлянду омелы. Либо от избытка праздничного настроения, либо с мрачным чувством юмора, подумал Макгриви. Он с нетерпением ждал в коридоре, когда закончится вскрытие. Вскоре эксперт помахал рукой, и он вошел в тошнотворно белую прозекторскую. Маленький, похожий на птичку человечек с высоким чирикающим голосом и быстрыми нервными движениями отмывал в огромной раковине руки. Он быстро и отрывисто ответил на все вопросы Макгриви и исчез. Какое-то время лейтенант стоял неподвижно, переваривая услышанное. Затем вышел в морозную ночь, решив дождаться такси. Машин не было. Небось, все эти сукины дети отправились праздновать на Бермуды. А ты здесь переминайся, пока задница от мороза не отвалится. Наконец вынырнула полицейская патрульная машина. Он остановил ее, показал салаге за рулем свое удостоверение и приказал отвезти в девятнадцатый участок. Вообще-то он такого права не имел, но пропади все пропадом. Веселенькая ночка! Макгриви вошел в участок. Анжели уже ждал его. - Только что закончили вскрытие Кэрол Робертс, - сказал лейтенант. - Ну и... - Она была беременна. Анжели с удивлением посмотрел на него. - Три месяца. Поздновато для удачного аборта и рановато, чтобы заметить со стороны. - Думаешь, это как-то связано с убийством? - Правильный вопрос, - оценил Макгриви. - Если парень обрюхатил ее и они все-таки собирались пожениться - ну и что тут особенного? Поженились бы, а через несколько месяцев появился ребенок. Такое случается восемь раз на неделе. Но если он ее обрюхатил и не хотел жениться - это совсем уже иное дело. Итак, она с ребенком, но без мужа. Тоже обычная ситуация. - Но ведь Чик хотел жениться на ней. - Знаю, - отозвался Макгриви. - Потому мы должны спросить у самих себя, что это нам дает. Допустим, беременная цветная девица преподносит отцу ребенка эту новость, и он ее убивает. - Тогда он - сумасшедший. - Или очень хитрый. Я склоняюсь к тому, что очень хитрый. Представим такую картину: Кэрол сообщила ему ужасную новость и заявила, что аборт делать не будет. Может быть, пыталась таким образом шантажировать его, чтобы выйти замуж. Предположим, он уже женат. А может, он белый. Скажем, известный врач с богатой практикой. Если подобное вылезет на свет божий, ему конец: кто обратится к лекарю, который обрюхатил цветную секретаршу и теперь должен жениться на ней? - Стивенс - врач, - сказал Анжели. - Существуют десятки способов, при которых врач может умертвить жертву, не вызывая подозрений. - И да, - рассуждал Макгриви, - и нет. Возникает подозрение, след ведет к нему, и тут придется изрядно попыхтеть, чтобы выкрутиться. Он покупает яд - где-то зафиксировано. Покупает веревку или нож - опять же оставляет следы. А теперь представим себе такую хитроумно придуманную версию: дескать, какой-то маньяк без всякой причины приходит и пришивает секретаршу, а он, убитый горем работодатель, требует, чтобы полиция нашла убийцу. - Уж очень хлипкая версия. - Это не все. Возьмем его пациента, Джона Хэнсона. Еще одно ничем не оправданное убийство, совершенное неизвестным маньяком. Послушай-ка, Анжели. Не верю я в совпадения обстоятельств. А два совпадения в один день - это уж слишком. Какая могла быть связь между смертью Джона Хэнсона и Кэрол Робертс? И тут совпадения рушатся. Предположим, утром Кэрол оглоушила его новостью об отцовстве. Разразился скандал, и она попыталась шантажировать. Сказала, что он должен жениться, дать денег, да мало ли что еще. Джон Хэнсон ждал в приемной и все слышал. Может быть, Стивенс не был уверен, что Джон что-либо слышал, до тех пор пока тот не улегся на диван. Именно тогда Хэнсон стал угрожать разоблачением. Или попытался склонить его к сожительству. - Это только предположения. - Да, но все стыкуется. Когда Хэнсон ушел, доктор незаметно последовал за ним и всадил перо в спину. Затем ему пришлось вернуться, а позже избавиться от Кэрол. Он обставил все так, будто это дело рук неизвестного маньяка, потом заглянул к миссис Хэнсон и поехал в Коннектикут. Дескать, дело в шляпе. Он успокоился, а полиция носится, задрав хвост, в поисках несуществующего психа. - Так не пойдет, - заявил Анжели. - Ты пытаешься сварганить дело об убийстве, не имея никаких очевидных доказательств. - А какие доказательства ты называешь "очевидными"? - спросил Макгриви. - У нас в наличии два трупа. Один - беременная леди, которая работала у Стивенса. Другой - его пациент, гомосексуалист, убитый в квартале от конторы. Послушать пленки доктор Стивенс не разрешил. Почему? Кого он оберегает? Тогда следует придумать версию посимпатичнее: Кэрол кого-то застала в приемной, ее пытали, желая узнать, где что-то находится. Но что именно? Доктор говорит - ничего ценного нет. Пленки гроша ломаного не стоят. Наркотики не держит. Деньги тоже. И вот мы ищем вонючего маньяка. Верно? Только меня на такую удочку не поймаешь. Я абсолютно уверен - мы ищем доктора Джада Стивенса. - А мне кажется, ты хочешь прижать его к ногтю, - спокойно промолвил Анжели. Макгриви побагровел: - Он по уши увяз в дерьме. - И ты собираешься арестовать его? - Я собираюсь подарить доктору Стивенсу веревку, - процедил Макгриви. - Пока будет вешаться, разнюхаю все его тайны. А уж когда прижму, ему не выпутаться. 4 Утренние газеты пестрели заголовками о зверском убийстве Кэрол Робертс. Джаду очень хотелось попросить телефонистку обзвонить всех пациентов и отменить назначенные на день встречи. В эту ночь он так и не прилег, глаза жгло, будто в них песку насыпали. Но в конце концов решил не нарушать обычный ритм жизни. С одной стороны, ради пациентов, и другой - ради себя самого: это как-то отвлечет, некогда будет думать о том, что произошло. Открылась наружная дверь, пришел пациент. Хэррисон Берк, седой человек респектабельного вида, походил на руководителя большого бизнеса, каковым, собственно, и являлся - вице-президент Международной сталелитейной корпорации. При первом знакомстве с ним Джад даже задумался: то ли Берк сам вжился в образ типичного администратора, то ли высокий пост создал Берка? Когда-нибудь он напишет книгу по физиогномике: толкование внешнего облика, выражение человека в чертах лица и формах тела на примере взаимоотношений врача и больного, поведения адвоката в суде, актера на сцене - общепринятые критерии, по которым судят о новом человеке. И всегда поверхностные впечатления превалируют над истинными, глубинными характеристиками личности. Берка два месяца назад прислал доктор Питер Хэдли. Через десять минут Джад понял, что перед ним параноик с манией преследования. Пациент лег на диван, и Джад приступил к работе. Во всех газетах сообщалось об убийстве Кэрол, но Берк не сказал об этом ни слова. Вполне типично для его состояния - полная поглощенность самим собой. - Вы мне тогда не поверили, - сказал Берк, - а теперь у меня есть доказательства, что за мной следят. - Как мне показалось, Хэррисон, мы решили относиться ко всему объективно, - осторожно заметил Джад. - Вспомните, мы договорились, что воображение может сыграть... - При чем тут воображение, - заорал Берк. Он сел, сжав кулаки. - Они пытаются убить меня. - Ложитесь и постарайтесь расслабиться, - успокаивающим тоном посоветовал Джад. Берк вскочил на ноги. - Это все, что вы можете сказать? Даже не хотите узнать, какие у меня доказательства! - Он прищурил глаза. - А может, вы один из них? - Вы сами знаете, что это не так, - сказал Джад. - Я ваш друг и стараюсь помочь вам. - Его охватило чувство горького разочарования. Казалось, за последний месяц они достигли определенного прогресса, но, выходит, это только иллюзия - перед ним все тот же объятый ужасом параноик. Берк начал карьеру в Международной сталелитейной корпорации курьером. Через двадцать пять лет презентабельная внешность и добросовестное отношение к делу подняли его почти на верхнюю ступень должностной лестницы. Если бы пост президента корпорации оказался вакантным, он бы занял его. Но четыре года назад жена и трое детей Берка погибли во время пожара, случившегося на даче в Саутгемптоне, пока он нежился с любовницей на Багамах. Никто не мог себе представить, как тяжело Берк будет переживать эту трагедию. Воспитанный как благочестивый католик, он никак не мог отделаться от чувства вины. Погруженный в мрачные раздумья, он порвал почти со всеми друзьями. Вечера проводил дома, мысленно рисуя агонию жены и детей, заживо горящих в огне. Эти бдения походили на фильм, который он снова и снова прокручивал в уме. В смерти семьи винил только себя. Если бы он был дома, то смог бы всех спасти. Эта мысль не покидала его ни на секунду. Он - монстр! Господь это знает. И окружающие тоже! Они должны ненавидеть его так же, как он ненавидит себя. Люди улыбаются ему, притворяясь, будто сочувствуют, а сами только и ждут, когда он споткнется, разоблачит себя, понесет заслуженную кару. Но его не проведешь! Он перестал ходить в столовую для руководящего состава, обедал один в своем кабинете. По возможности всех избегал. Два года назад, когда встал вопрос о новом президенте корпорации, Хэррисона Берка обошли, взяли человека со стороны. Через год открылась вакансия исполнительного вице-президента, и опять Берк пролетел. Теперь были все доказательства, что против него заговор. Он начал следить за ближним окружением. Рано утром прятал в кабинетах администраторов включенные магнитофоны. Через полгода его поймали на месте преступления. Только долгое пребывание на руководящем посту и трагедия с семьей спасли его от увольнения. Стараясь помочь Берку и ослабить возникшую напряженность, его потихоньку стали освобождать от некоторых обязанностей. Это не помогло, наоборот, усугубило его состояние - они его подсиживают, потому что он умнее. Если он станет президентом, то выгонит всех тупиц и болванов. В работе одна оплошность следовала за другой. Когда указывали на них, он с негодованием все отвергал: кто-то нарочно вносит изменения в его отчеты, подменяет цифры и статистические данные, пытаясь его дискредитировать. Вскоре он понял, что следят за ним не только сотрудники. Шпионы были везде. За ним постоянно топали на улицах, подслушивали телефонные разговоры, просматривали корреспонденцию. Он боялся есть, так как считал, что пища отравлена. Начал быстро худеть. Обеспокоенный президент корпорации договорился с доктором Питером Хэдли, чтобы тот принял Берка, и настоял на этой встрече. Хэдли позвонил Джаду. Все рабочее время Джада было расписано до минуты, но когда Питер сказал, насколько это важно, Джад согласился. Сейчас Хэррисон Берк лежал навзничь на покрытом шелком диване, руки, сжатые в кулаки, покоились вдоль тела. - Расскажите о ваших доказательствах. - Вчера вечером они проникли в мой дом. Пришли, чтобы убить. Но я тертый калач - сплю в кабинете, на все двери поставил дополнительные замки, вот они и не добрались до меня. - Вы сообщили о взломе в полицию? - Конечно, нет! Полиция с ними заодно. Им приказали застрелить меня. Но они не осмелятся, когда кругом люди, поэтому я стараюсь быть там, где много народу. - Хорошо, что вы сообщали мне об этом. - И что вы собираетесь делать? - заинтересовался Берк. - Я внимательно слушаю и все фиксирую на пленке, - сказал Джад, показывая на магнитофон. - Если нас убьют, у нас будут данные о заговоре. Лицо Берка просветлело, он сел на диване. - О господи! Вот что здорово! Запись! Теперь им не отвертеться! - Ложитесь, - мягко попросил Джад. Берк кивнул, осторожно лег и закрыл глаза. - Я устал. Я не спал несколько месяцев. Я боюсь закрыть глаза. Вы представить себе не можете, что это такое, когда за тобой охотятся. Почему же? Джад подумал о Макгриви. - А слуга не слышал, как лезли в дом? - спросил он. - Разве я не говорил? - отозвался Берк. - Я выгнал его две недели назад. Джад тут же припомнил последнюю встречу с Хэррисоном Берком. Только третьего дня тот рассказал о скандале, который произошел со слугой, - перестал ориентироваться во времени. - Что-то не припомню, - заметил Джад как бы между прочим. - Вы уверены, что рассчитали его две недели назад? - Абсолютно уверен! - рявкнул Берк. - Как вы думаете, черт побери, почему мне удалось стать вице-президентом одной из ведущих корпораций мира? Потому что у меня блестящий ум, доктор. Не забывайте об этом! - За что же вы уволили слугу? - Он пытался отравить меня. - Как? - Яичницей. Напичкал ее мышьяком. - Вы ее пробовали? - Конечно, нет, - фыркнул Берк. - А как же узнали, что она отравлена? - Унюхал. - И что вы ему сказали? Лицо Берка засветилось от удовольствия: - Ничего не сказал. Избил, и он раскололся. Да, все труды напрасны. У Джада было достаточно времени, и он верил, что поможет Берку. Но время ушло. Всегда существует опасность, что в ходе свободного общения, при полной откровенности больного тонкая сфера его подсознания даст осечку, и низменные страсти, отрицательные эмоции, до той поры таившиеся в мозгу, выскочат из засады, точно дикие звери в ночи. Именно так произошло с Берком. В психоанализе на первом этапе лечения пациенту дают выговориться и таким путем освободиться от агрессивности, если она ему свойственна. Казалось, от сеанса к сеансу состояние Берка улучшалось, Он соглашался с Джадом, что никакого заговора нет, что виною всему переутомление и нервное истощение. Джад уверовал, будто подводил Берка к тому моменту, когда сможет начать глубокий анализ психики, добраться до первопричин болезни. Но, оказывается, все это время Берк искусно обманывал его. Сам проверял Джада, умело манипулировал им, стараясь загнать в угол и выяснить, не является ли тот одним из его врагов. Хэррисон Берк стал ходячей бомбой замедленного действия, которая могла взорваться в любую секунду. У него не было близких родственников. Может быть, стоило позвонить президенту корпорации и рассказать обо всем? Если это сделать. судьба Берка в мгновение ока будет решена, карьера оборвана. Останется только специализированная клиника. Верен ли диагноз - паранойя с манией преследования? Неплохо бы заручиться мнением видного коллеги, а уж потом идти на такую меру. Но Берк никакого другого врача к себе не подпустит. Джад понимал: окончательное решение предстоит принимать ему одному. - Хэррисон, я хочу, чтобы вы кое-что пообещали, - сказал он. - Что? - насторожился Берк. - Если они путем обмана вынудят вас прибегнуть к насилию, чтобы таким образом заманить в ловушку... Но вы ведь умный человек. Обещайте, что не поддадитесь на провокацию. Тогда вас никто не посмеет тронуть. В глазах Берка появился блеск. А ведь вы правы! Так вот что они задумали. Но им с нами не совладать, верно? Джад услышал, как дверь в приемную открылась, а потом закрылась. Он взглянул на часы. Пришел следующий пациент. Резким движением Джад выключил магнитофон. - На сегодня достаточно, - сказал он. - Вы все записали на пленку? - живо поинтересовался Берк. - Каждое слово, - заверил Джад. - Никто вас не обидит. - Он немного подумал. - Полагаю, вам не нужно сегодня ходить на работу. Ступайте домой и отдохните. - Не могу, - полным отчаяния голосом прошептал Берк. - Они снимут с двери табличку с моей фамилией и повесят другую. - Он нагнулся к Джаду. - Будьте осторожны. Узнав, что вы мой друг, они и до вас доберутся. - Берк пошел к боковой двери, приоткрыл ее, высунул голову наружу, посмотрел направо, затем налево и бочком выскользнул в коридор. Джад смотрел вслед, сердце сжималось при мысли о том, что ему придется предпринять в отношении Берка. Если бы тот появился на полгода раньше... Вдруг он весь похолодел. А может быть, Берк стал убийцей?! И Берк, и Хэнсон - его пациенты. Они легко могли встретиться. Несколько раз за последние месяцы Берк опаздывал. Возможно, столкнулся с Хэнсоном в подъезде. Несколько таких случайных встреч могли спровоцировать паранойю, и он вообразил, будто Хэнсон следит за ним. А что касается Кэрол, то Берк видел ее всякий раз, когда входил в приемную. Не исключено, что больное воображение усмотрело опасность и проговорило ее к смерти. Как давно Берк по-настоящему психически болен? Случайно ли жена и дети погибли при пожаре? Нужно это выяснить. Он открыл дверь в приемную: - Входите! Анна Блейк, воплощенная грация, встала и двинулась навстречу с теплой улыбкой на лице. У Джада, как и в прежнюю встречу, екнуло сердце. Это первая женщина после Элизабет, так эмоционально взволновавшая его. Они совсем не похожи. Элизабет была хрупкой голубоглазой блондинкой. У Анны Блейк - черные волосы и невероятные фиолетовые глаза, обрамленные длинными темными ресницами. Высокая, прекрасно сложенная, отнюдь не худая. Умное, сосредоточенное лицо аристократической красоты. Полное впечатление неприступности, если бы не живые глаза, излучающие теплоту. Низкий бархатный голос с легкой хрипотцой. Анне было лет двадцать пять, и она, несомненно, самая красивая женщина, какую Джад когда-либо видел. Но не только красота потрясла его. В ней была почти осязаемая влекущая сила. Ему казалось, будто он знает Анну целую вечность. Чувства, давным-давно умершие, вдруг ожили, поразив Джада своей глубиной. Впервые Анна пришла на прием три месяца назад без предварительной договоренности. Кэрол объяснила, что у доктора совершенно нет свободного времени и он не берет новых пациентов. В ответ Анна спокойно спросила, можно ли подождать. Она просидела в приемной два часа, и Кэрол, сжалившись, провела ее к Джаду. Неожиданное явление столь сильно его потрясло, что в первые мгновения он не совсем отчетливо воспринимал ее объяснения. Помнил лишь, будто предложил присесть, и она представилась: Анна Блейк, домохозяйка. И еще, кажется, поинтересовался, чем может быть полезен. Несколько поколебавшись, она не ответила прямо на вопрос, только пояснила: дескать, не уверена, происходят ли с ней какие-то странности, но ее приятель, врач, упомянул однажды о докторе Стивенсе как об одном из лучших психоаналитиков. "Кто этот врач?" - спросил Джад. Она смущенно промолчала. "Наверное, наткнулась на мою фамилию в телефонном справочнике", - подумал он. Джад попытался втолковать - все расписано, в городе много прекрасных аналитиков, он готов назвать с десяток. Все напрасно. Анна спокойно, но твердо заявили: дескать, хочу лечиться у вас. В конце концов Джад согласился. Внешне она казалась совершенно нормальной, хотя просматривались некоторые признаки стрессового состояния, и он подумал: случай относительно простой, справиться будет легко. Пришлось нарушить заведенное привило - не брать ни одного пациента без рекомендации другого врача, и час, отведенный на обед, посвятить Анне. За прошедшие две недели она приходила четыре раза, но Джад не слишком далеко продвинулся, по крупинке выуживая сведения о ее жизни. Несравненно больше узнал о самом себе: похоже, влюбился, впервые после Элизабет. Во время первой беседы Джад спросил, любит ли она мужа, и, презирая себя, надеялся услышать отрицательный ответ. Но она сказала: - Да. Он добрый человек и очень сильный. - Скажите, он относится к вам по-отечески? Анна глянула на него своими неправдоподобно фиолетовыми глазами: - Нет, мне не нужен отец в образе мужа. У меня было счастливое детство. - Где вы родились? - В Ривере, небольшом городке под Бостоном. - Ваши родители живы? - Отец жив. Мать умерла от удара, когда мне было двенадцать лет. - Ваши родители хорошо относились друг к другу? - Да. Очень. Оно и видно по тебе, радостно подумал Джад. Он часто сталкивался с болью, со страданиями, с отклонениями от нормы и присутствие Анны воспринимал подобно свежему весеннему дуновению. - У вас есть братья и сестры? - Нет. Я единственный ребенок. Избалованное чадо. - И улыбнулась ему дружелюбной, искренней улыбкой, лишенной жеманства. Она жила за границей с отцом, который работал в госдепартаменте, а когда отец снова женился и переехал в Калифорнию, пошла работать в ООН переводчиком, ибо хорошо владела французским, итальянским и испанским. С будущим мужем познакомилась на Багамах, где проводила отпуск. Сначала он - владелец строительной фирмы - Анне не понравился, но был настойчивым и верным поклонником. Через два месяца они вступили в брак и поселились в поместье по Нью-Джерси. С тех пор прошло полгода. Все это Джад выведал за шесть визитов, но до сих пор так и не понял, что ее тревожит. она скупо и неохотно отвечала на его расспросы. - Вы беспокоитесь по поводу вашего мужа, миссис Блейк? - спросил он при первой встрече. Последовало молчание. - Вы с мужем физически совместимы? - не оставлял своих попыток Джад. С недоумением: - Да... - Вы подозреваете его в связи с другой женщиной? Как бы развеселившись: - Нет! - У вас есть любовник? Сердито: - Нет. Он задумался, стараясь подобрать возможные подходы и опрокинуть невидимый барьер. Решился на массированную атаку: идти напролом, пока не почувствует, где зарыта собака. - Вы ссоритесь по поводу денег? - Нет. Он очень щедрый. - Есть проблемы с родственниками? - Он - сирота. Мой отец живет в Калифорнии. - Вы или ваш муж увлекаетесь наркотиками? - Нет. - Вы подозреваете мужа в гомосексуализме? Тихий, беззлобный смех, словно ручеек журчит по камушкам: - Нет. Он ринулся дальше, другого выхода не было. - Вступали в половую связь с женщинами? С упреком: - Нет. Джад затрагивал алкоголизм, фригидность, страшащую ее беременность и прочие вопросы, пришедшие на ум. И каждый раз она смотрела на него задумчивыми, умными глазами и просто качала головой. А когда настаивал, пытаясь загнать в угол, она сопротивлялась: - Пожалуйста, потерпите. Не надо так круто. Окажись на ее месте кто-то другой, он скорее всего отказал бы ему. Но в данном случае считал себя обязанным помочь. И их встречи продолжались. Вскоре Джад уступил, предоставив ей возможность говорить на любую тему. Она объехала с мужем десятки стран, встречалась с необыкновенными людьми. У нее был острый ум и великолепное чувство юмора. Как обнаружилось, им нравились одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и те же спектакли. Она по-дружески, относилась к Джаду, но ни разу не показала, что он для нее несколько больше, чем просто врач. Горькая ирония судьбы: многие годы он подсознательно искал такую женщину, и теперь, когда она вдруг появилась, вынужден лишь облегчать ее проблемы и отправлять обратно к мужу. Итак, Анна Блейк вошла в кабинет. Джад пододвинул стул к дивану и ждал, когда она ляжет. - Нет, - сказала она спокойно. - Я заглянула только узнать, не могу ли помочь. Он не сводил с нее глаз, не произнося ни слова. От неожиданного участия потеплело на душе, страшное напряжение, в котором он пребывал второй день, вдруг стало отпускать. И возникло желание все ей рассказать. О давящем кошмаре, о Макгриви и его идиотских подозрениях. Но, увы, это невозможно. Он врач, она пациентка. Хуже того: он ее полюбил, полюбил недосягаемую женщину, мужа которой в глаза не видел. Она смотрела на него, а он лишь кивал головой, опасаясь вымолвить хоть слово и ненароком выдать себя. - Мне так нравилась Кэрол, - сказала Анна. - Кому нужно было убивать ее? - А у полиции есть версии? "И еще какие! - подумал Джад с горечью. - Если бы только Анна знала..." - Да, кое-какие прикидки есть, - ответил он. - Понимаю ваше состояние сейчас, поэтому хотела выразить свое глубокое сочувствие. Хотя не была уверена, что застану. Я не собиралась приходить. Тем не менее пришла. И поскольку мы оба здесь, почему бы немного не поговорить о вас? Анна помолчала. Сердце Джада бешено забилось: "Боже! Молю тебя, не дай ей меня покинуть!" - На следующей неделе мы с мужем уезжаем в Европу. - Замечательно, - еле выдавил из себя он. - Боюсь, зря отняла у вас время, доктор Стивенс. Простите. - Ну что вы! - воскликнул Джад вдруг севшим голосом. Она бросает его в беде. Конечно, не подозревая этого. Внутри все переворачивалось от физической боли - вот оно, расставание. Навсегда... Анна открыла кошелек и вынула деньги. После каждого визита она платила наличными, в то время как другие пациенты присылали чеки. - Нет, - вырвалось у Джада. - Вы заглянули сюда как друг. Я... очень вам признателен. И тут сделал то, чего не позволял себе ни с одним пациентом: - Пожалуйста, приходите еще! Она спокойно воззрилась на него: - Зачем? "Потому что я не в состоянии отпустить тебя так быстро, - думал он. - Потому что уже никогда не встречу такую, как ты. Потому что нестерпимо жаль, что не встретил тебя раньше, первым. Потому что я люблю тебя". Вслух же сказал: - Мне кажется, нужно подытожить нашу работу. Побеседовать еще, дабы удостовериться, что у вас все в порядке. Она озорно улыбнулась: - То есть мне нужно сдать выпускной экзамен? - Что-то в этом роде. Договорились? - Ну, если вы хотите, конечно. - Она встала. - Я чувствую себя виноватой, у вас со мной ничего не получилось. Но уверена - вы замечательный врач. Если вам когда-либо понадобится моя помощь, я приду. Анна протянула руку, и он ее взял. Рука была теплая, крепкая. Он ощутил, как между ними пробежал электрический ток, некогда ему знакомый, и взмолился, чтобы она ничего не заметила. - До пятницы, - произнесла Анна. - До пятницы! 5 Остаток дня прошел как в тумане. Некоторые пациенты упоминали об убийстве Кэрол, хотя заняты были только собой и своими бедами. Джад старался сконцентрироваться, но мысли разбегались. Надо прослушать все записи, вдруг на что-то не обратил внимания. В семь часов, отпустив последнего пациента, Джад подошел к потайному шкафчику и налил крепкого скотча. Виски взбодрило, и он вспомнил, что не завтракал и не обедал. При мысли о еде тошнота подступила к горлу. Он сел на стул и стал думать об убийствах. В историях болезни не было ничего, что могло бы заставить кого-либо из пациентов пойти на преступление. Если это шантажист, он вполне мог попытаться выкрасть их. Но шантажисты - трусы, спекулирующие на слабостях людей, и если Кэрол застала взломщика на месте преступления, скорее всего он убил бы ее быстро, одним ударом, а не стал бы мучить. Здесь что-то другое. Джад долго сидел, перебирая в уме события последний двух дней. Наконец тяжело вздохнул - ничего заслуживающего внимания. Взглянул на часы и удивился, как уже поздно. Лексингтон-авеню была пустынна, только вдалеке маячил одинокий пешеход. Джад поймал себя на мысли об Анне: что она сейчас делает? Наверное, дома обсуждает с мужем, как прошел его рабочий день. Или уже в постели и... "Прекрати!" - сказал он себе. На улице машин не было, поэтому, не дойдя до перехода, Джад решил взять наискосок, чтобы поскорее попасть в гараж. На середине проезжей части он услышал шум и обернулся. В десяти футах прямо на него мчался огромный черный лимузин с выключенными фарами. Громко шуршали шины, пытаясь справиться с гололедом. "Пьяный идиот, - подумал Джад. - Разобьется ведь!" В поисках спасения он бросился к тротуару. Слишком поздно - водитель вильнул следом, набирая скорость, в явном намерении сбить его. Последнее, что осталось в памяти, - сильный удар в грудь, отдавшийся, как раскат грома. В меркнущем сознании темная улица взорвалась вдруг ярким пламенем. И в это мгновение Джад понял, почему убили Джона Хэнсона и Кэрол Робертс. Бурная радость охватила его: "Нужно сказать Макгриви". Потом свет померк. Наступила тишина и полная тьма. Сообщение из больницы о наезде на пешехода поступило на коммутатор в начале одиннадцатого и было тут же переключено на бюро сыска. В эту ночь работы в участке было невпроворот. Погода способствовала разбойным нападениям и изнасилованиям. На опустевших улицах хозяйничали преступники. Большинство детективов разъехались на вызовы, в отделе оставались только Фрэнк Анжели и сержант, допрашивающий подозреваемого в поджоге. К телефону подошел Анжели. Звонила сестра из городской больницы, куда доставили пострадавшего. Он требовал лейтенанта Макгриви, но тот отлучился в Центральную картотеку. Когда сестра назвала имя пострадавшего, Анжели сказал, что немедленно выезжает. Анжели клал на рычаг трубку, когда вошел Макгриви. Анжели сразу же рассказал о звонке и добавил: - Нужно немедленно ехать в больницу. - Подождет. Сначала поговорю с начальником того участка, где произошел несчастный случай. Пока Макгриви набирал номер, Анжели вспомнил о своем недавнем разговоре с начальником девятнадцатого участка Бертелли и подумал, знает ли о его содержании Макгриви. - Лейтенант Макгриви - хороший полицейский, - сказал тогда Анжели, - но, боюсь, он во власти того, что случилось пять лет назад. Капитан Бертелли посмотрел на него долгим холодным взглядом. - Вы обвиняете лейтенанта в фабрикации дела на доктора Стивенса? - Я ни в чем его не обвиняю. Просто считаю, что вы должны быть в курсе. - О'кей, - сказал начальник, и они расстались. Макгриви говорил по телефону три минуты, ворчал и что-то записывал, а Анжели нетерпеливо ходил взад-вперед. Вскоре оба детектива мчались на служебной машине в направлении больницы. Палата Джада находилась на шестом этаже, в конце длинного, мрачного коридора, пропитанного тошнотворно сладким специфическим запахом. - В каком он состоянии, сестра? - спросил Макгриви. - Об этом вам скажет врач, - сухо заявила она. Затем медленно, с неохотой добавила: - Он чудом остался жив. Повреждение ребер и левой руки, подозрение на сотрясение мозга. - Он в сознании? - спросил Анжели. - Нам стоит огромных усилий удерживать его в постели, - ответила сестра и повернулась к Макгриви: - Он все время твердит, что ему необходимо вас видеть. Они вошли в палату. Все шесть коек были заняты. Сестра показала на дальний угол. Джад полулежал на высоко взбитых подушках. Лицо бледное, лоб заклеен большим пластырем, левая рука на перевязи. Первым заговорил Макгриви: - Слышал, с вами произошел несчастный случай. - Это не несчастный случай. Кто-то пытался убить меня. - Джад говорил слабым дрожащим голосом. - Кто? - спросил Анжели. - Не знаю, но все сходится, - он повернулся к Макгриви. - Убийцам не были нужны и Джон Хэнсон и Кэрол. Им нужен был я. Макгриви с удивлением посмотрел на него: - Откуда такая уверенность? - Хэнсона убили, потому, что на нем был мой желтый макинтош. Они, должно быть, видели, как я в нем входил в здание. И Хэнсона приняли за меня. - Правдоподобно, - промолвил Анжели. - Ну конечно, - сказал Макгриви, обращаясь к Джаду. - А когда до них дошло, что убрали не того, они явились в ваш кабинет, сорвали с вас одежду, обнаружили, что вы - маленькая цветная девушка и, обезумев от злости, забили до смерти. - Кэрол убили, застав ее там, где рассчитывали застать меня, - сказал Джад. Макгриви вытащил из кармана свои записи. - Я только что разговаривал с начальником участка, на территории которого произошел несчастный случай. - Это не несчастный случай. - В протоколе полиции зарегистрировано, что вы неосторожно переходили улицу. Джад уставился на него. - Неосторожно переходил? - повторил он еле слышно. - Вы переходили в неуказанном месте, доктор. - Машин не было, и я... - Была машина, - поправил Макгриви. - Только вы ее не заметили. Шел снег, и ни черта не было видно. Вы появились неожиданно. Водитель резко нажал на тормоз, машину занесло, и вас задело. Он запаниковал и смылся. - Все было совсем не так - водитель ехал с потушенными фарами. - И вы считаете это доказательством, что человек за рулем убил Хэнсона и Кэрол Робертс? - Кто-то пытался убить меня, - настойчиво повторил Джад. Макгриви покачал головой: - Не пройдет, доктор. - Что не пройдет? - Неужели вы полагаете, что я, как последний дурак, буду гоняться за мифическим убийцей, а вы выйдете сухим из воды? - В его голосе появились металлические нотки: - Вы знали, что Кэрол Робертс беременна? Джад закрыл глаза и уронил голову на подушку. Так вот о чем хотела поговорить с ним Кэрол. Он ведь почти догадывался об этом. А теперь Макгриви думает... - Нет. - сказал он через силу, - не знал. В голове опять застучало, словно молотом било. Джад сделал несколько глотательных движений, чтобы справиться с подступающей тошнотой. Хотел было нажать на кнопку и вызвать сестру, но сдержался: такого удовольствия Макгриви он не доставит. - Я заглянул в картотеку, - сказал тот. - Что скажете, если сообщу, что ваша сообразительная секретарша прежде была проституткой. Молот в голове бил все сильнее. - Вы знали это, доктор Стивенс? Можете не отвечать. Я за вас отвечу. Вы подобрали ее в суде четыре года назад. Она привлекалась за приставание к мужчинам на улице. Не безрассудно ли столь уважаемому врачу нанимать дешевую шлюху? - Никто не рождается проституткой, - сказал Джад. - Я пытался помочь шестнадцатилетней девочке использовать свой шанс в жизни. - И заиметь чернозадую любовницу. - Ах ты, грязный подонок! Макгриви ухмыльнулся: - Куда вы отвезли Кэрол после той ночи в суде? - К себе домой. - И она там ночевала? - Да. Макгриви осклабился: - Вот умник! Подобрал в суде хорошенькую молоденькую шлюху и отвез на ночь к себе. Зачем? Играть в шахматы? Если вы действительно не спали с ней, тогда, едрена корень, все говорит за то, что вы - гомосексуалист. Вот и соображай, с кем вы трахались. Уверен, что с Джоном Хэнсоном. А если все-таки переспали с Кэрол, вероятнее всего, связь продолжалась до тех пор, пока она от вас не забеременела. И у вас хватает нахальства лежать здесь и рассказывать небылицы о маньяке в машине, который намеренно сбил вас и бегает по городу, убивая людей. Макгриви круто повернулся и, широко шагая, вышел из палаты. Пульсация в голове Джада стала невыносимой. Анжели смотрел на него с тревогой. - Вам нехорошо? - Вы должны мне помочь, - сказал Джад устало. - Кто-то пытается убить меня. - Эти слова отдались в его ушах погребальным звоном. - Зачем, доктор? - Не знаю. - У вас есть враги? - Нет. - А любовница? Может быть, замужняя женщина? Джад покачал головой, и это движение усугубило боль. - Наследство, и кому-то из родственников надо убрать вас с дороги? - Нет. Анжели вздохнул: - Итак, никто не заинтересован в вашей смерти. Ну, а пациенты? Вы бы дали список. - Не могу. - Да нам нужны только фамилии. - Извините. - Говорить было очень трудно. - Если бы я был зубным врачом или мозолистом, тогда другое дело. Но у больных людей беда. У некоторых - серьезная. Если начнете допрашивать, разрушите надежды, уничтожите их доверие ко мне. Я уже не смогу помочь. В полном изнеможении он откинулся на подушки. Анжели спокойно наблюдал за ним, потом спросил: - Как называется человек, думающий, что все хотят его убить? - Параноик, - ответил Джад. И, увидев выражение лица Анжели, промолвил: - Уж не считаете ли вы, что я... - Поставьте себя на мое место, - сказал Анжели. - Если бы здесь лежал я и говорил то, что говорите вы, а вы были бы моим врачом, что пришло бы вам в голову? Боль стала нестерпимой, и Джад прикрыл глаза. Голос Анжели произнес: - Меня ждет Макгриви. Джад пошевелился: - Подождите. Дайте мне возможность доказать, что я говорю правду. - Как? - Если кто-то задался целью убить меня, он попытается еще раз. Нужно, чтобы около меня кто-то был. При следующей попытке убийцу можно будет схватить. - Доктор Стивенс, если кто-то действительно хочет убить вас, то вся полиция не помешает этому. Не достали сегодня - достанут завтра. Не здесь. так в другом месте. Будь вы король, президент или простой смертный. Человеческая жизнь - тоненькая ниточка, не займет и секунды, чтобы оборвать ее. - Так что же, ничего нельзя сделать? - Могу дать совет. Врежьте новые замки в квартире, проверьте рамы, они должны быть надежно укреплены. Не впускайте незнакомых. Никаких посыльных, если только сами не делали заказ. Джад кивнул, горло пересохло и болело. - В доме есть швейцар и лифтер. Вы им доверяете? - Швейцар у нас уже десять лет. Лифтер - восемь. Ручаюсь, это порядочные люди. Анжели кивнул: - Хорошо. Пусть смотрят в оба, попросите их. Если они будут настороже, никто незаметно не проникнет в квартиру. А как насчет кабинета? Будете нанимать регистраторшу? Джад представил новую девушку, сидящую за столом Кэрол. От бессильного гнева по телу пробежала дрожь. - Не сейчас. - Можно нанять мужчину. - Я подумаю. Анжели повернулся, чтобы идти, но остановился. - Мне пришла в голову мысль, - сказал он неуверенно, - но не знаю... - Да? - В вопросе прозвучала подобострастная нотка, и Джаду стало противно. - Тот человек, который убил напарника Макгриви... - Зифрин. - Он действительно сумасшедший? - Да. Его отправили в Мэттиванскую городскую клинику для психически больных преступников. - Он ведь может винить вас в том, что его упрятали в дурдом. Проверю, не сбежал ли он. Позвоните мне утром. - Спасибо, - поблагодарил Джад. - Это моя работа. Если вы в чем-то замешаны, я помогу Макгриви разоблачить вас. Анжели направился к двери, но опять задержался: - Не проболтайтесь, что я навожу справки о Зифрине. - Хорошо. На прощание они улыбнулись друг другу. Ранним утром навестить больного пришли Питер и Нора Хэдли. Они узнали о несчастном случае из последних новостей по радио. Питер был одного возраста с Джадом, правда, несколько ниже ростом и тщедушнее. Оба родились в одном городе в штате Небраска, и оба стали врачами. Нора приехала из Англии. Круглолицая блондинка с колыхающейся грудью, явно великоватой для ее пяти футов и трех дюймов роста. Живая и приятная в общении, быстро сходящаяся с людьми. - Ну и видок у тебя, - протянул Питер, критически рассматривая Джада. - Весьма профессиональный взгляд, доктор. Что называется, внимательное отношение к больному. Голова у Джада почти прошла, а острая боль в теле чуточку унялась. Нора принесла букет гвоздик. - Мы купили тебе цветочки, дорогой, - сказала она. - Бедный, милый старикашечка. - Она нагнулась и поцеловала его в щеку. - Как это случилось? - поинтересовался Питер. Джад ответил не сразу: - Дорожно-транспортное происшествие. Водитель скрылся. - Все навалилось одновременно. Я читал о бедной Кэрол. - Кошмар, - вставила Нора. - Она мне так нравилась. У Джада пер