ей очень хотелось заполучить фотографию. - Какую фотографию? - Тот самый ее снимок, который я, по вашему распоряжению, отправил в мусорное ведро. Он случайно попался ей на глаза. Вы не возражаете, если она его получит? - Конечно, нет. - Вы ничего не можете добавить по этому поводу? Вдруг существует какая-то связь... - Нет, карточка не имеет к делу ни малейшего отношения. Она вам никак не поможет. - Мистер Вульф приглашал доктора Брейди заглянуть к нему сегодня около двух, но доктор ответил, что слишком занят. Бесс Хадлстон подошла к окну, выглянула и вернулась обратно к столу. - Однако он не слишком занят, чтобы кататься на одной из моих лошадей,- заметила она едко.- Они с Джанет должны скоро вернуться. Я, кажется, слышала шум в конюшне. - Он зайдет в дом? - Зайдет. Чтобы выпить коктейль. - Ясно. Мистер Вульф просил передать, что существует некоторая вероятность того, что отпечатки удастся найти на втором письме. На том самом, которое получил ваш богатый знакомый. - Оно недосягаемо. - Вы не могли бы попросить его на время? - Нет. - Ваш знакомый передал его в полицию? - Господи, как вам такое пришло в голову! - О'кей. Я уже поиграл в пятнашки с Мистером и переговорил с вашим племянником. Теперь я хотел бы посмотреть, где хранятся канцелярские принадлежности Джанет, и взять образец шрифта пишущей машинки. Это она? - Да. Но сперва давайте зайдем в комнату Джанет. Я провожу вас. Я пошел за ней. Комната оказалась на том же этаже в противоположном конце коридора - приятное маленькое жилище, уютное и аккуратное. Но канцелярские принадлежности меня разочаровали. Они находились не в коробке. Они лежали в выдвижном ящике стола, который не запирался и имел ручку в виде тонкого металлического кольца - на нем едва ли могли оставаться отпечатки,- так что любой желающий имел возможность спокойно открыть его и взять бумагу или котаерты, словом, то, что нужно, абсолютно без всякого риска. Бесс Хадлстон ушла, предоставив мне изучать обстановку, и, осмотревшись там, где осматривать было в общем-то нечего, я вернулся в кабинет. Дэниел по-прежнему сидел в кресле, в той самой позе, в какой мы его покинули. Заправив в пишущую машинку взятый из ящика Джанет листок, я отстучал несколько пробных строк и уже собрался сунуть его в карман, когда Дэниел произнес: - Вы сыщик. Я кивнул: - По крайней мере, считаюсь таковым. - Вы ищете того, кто распространял эти анонимки? - Да.- Я щелкнул пальцами.- Что-то вроде. - Каждый, кто занимается подобными мерзостями, заслуживает быть погруженным до подбородка в десятипроцентный раствор плавиковой кислоты. - Это что, неприятно? Дэниел передернулся. - Неприятно. Я задержался, потому что решил, что вы, возможно, захотите задать мне какие-нибудь вопросы. - Очень признателен. Какие вопросы? - В том-то и беда.- Он негромко вздохнул.- Мне нечего вам рассказать. Видит Бог, я был бы рад. Но у меня нет даже подозрений. Могу предложить лишь комментарий. Непредвзятый. Вернее, два комментария. И прошу довести их до сведения мистера Вульфа. - Непременно.- Я сделал заинтересованное лицо.- Итак, комментарий номер один? Дэниел окинул меня взглядом и поджал губы. - Только что в разговоре с сестрой вы упомянули пятерых человек: ее племянника Ларри - моего тоже, мисс Николс, мисс Тиммс, доктора Брейди и меня. Хочу заметить, что удар, направленный против Бесс, заденет четверых из этих пяти. Я как брат питаю к ней давнюю и глубокую привязанность. Девушки состоят у нее на службе, за что получают хорошее жалованье. Ларри она тоже платит приличные деньги. Откровенно говоря - я его дядя и имею право судить,- слишком приличные. Не будь Бесс, он смог бы зарабатывать себе на жизнь разве что разгружая баржи с углем за четыре доллара в сутки. Во всяком случае я не знаю другого занятия, которое не перенапрягало бы его умственные способности сверх предела. Как видите, благополучие Ларри целиком зависит от благополучия его тети. Таким образом, мы четверо можем быть безболезненно вычеркнуты из списка подозреваемых. - Допустим,- согласился я.- Остается один. - Один? - Совершенно верно. Доктор Брейди. Я перечислил пять человек. Исключив четверых, вы тем самым указали прямо на него, - Нет, нет, я совсем не это имел в виду.- Лицо Дэниела сделалось печальным.- Я довольно плохо знаю доктора Брейди. Впрочем, так получается, что мой второй комментарий касается непосредственно его. Повторяю, это всего лишь комментарий. Вы читали письмо, полученное миссис Хоррокс? Если да, то вы, вероятно, заметили, что оно никоим образом не угрожало репутации доктора Брейди. Оно было столь откровенно абсурдным, что просто не могло ему повредить. В самом деле, дочь миссис Хоррокс умерла от столбняка. Но от столбняка не существует неправильного лекарства, равно как не существует и правильного, когда токсин уже достиг нервных центров. Антитоксин может защитить организм, но никогда или почти никогда не вылечит уже начавшуюся болезнь. Поэтому содержащийся в письме выпад против доктора Брейди по сути таковым не являлся. - Интересно,- произнес я.- Вы сами врач? - Нет, сэр. Я химик-исследователь. Но в любом медицинском учебнике... - Конечно. Я загляну туда. Но какие могут быть у доктора Брейди причины строить козни вашей сестре? - Насколько мне известно, никаких. - Следовательно, он вне подозрения. Поскольку все остальные также исключены из списка подозреваемых, то получается, что анонимные письма ваша сестра рассылала сама. - Бесс? Я кивнул: - Больше некому. Это вывело его из равновесия. Он буквально вскипел. Как я смею шутить на такую серьезную тему! Я срочно изобразил учтивость, чтобы успокоить его. Но он оставался мрачнее тучи. Провозившись с ним безо всякого результата еще десять минут, я решил, что пора двигаться дальше, и мы пошли на террасу, откуда доносились оживленные голоса. Если открывшееся моему взору зрелище было образцом тех милых семейных вечеринок, которые устраивала Бесс Хадястон, то, пусть даже мой приход застал их немного врасплох, я снимаю шляпу. Хозяйка дома полулежала на широких качелях. Легкое, развевавшееся от ветра платье открывало для обозрения ноги в красных домашних туфлях. Лично я терпеть не могу, когда обувь надевают прямо на босу ногу, и дело вовсе не в том, кому эти ноги принадлежат. Возле нее на земле, привалившись к качелям, сидели два средних размеров черных медвежонка, которые лизали леденцы на палочке и время от времени порыкивали друг на друга. Мариэлла Тиммс пристроилась на подлокотнике кресла, в котором развалился Ларри Хадлстон, при этом рука девушки небрежно покоилась на его плече. Джанет Николс в костюме для верховой езды сидела в соседнем кресле. Разгоряченное лицо и румяные щеки, обычно так портящие внешность людей, делали ее определенно красивее. По другую сторону качелей, также в костюме для верховой езды, стоял сухощавый тип со скуластым лицом. Бесс Хадлстон познакомила нас - меня и доктора Брейди, но едва я сделал шаг, чтобы пожать протянутую им руку, как оба медвежонка устремились в моем направлении, словно я был лакомством их мечты. Подпрыгнув, я отлетел на несколько метров в сторону, и они по инерции пронеслись мимо, но когда я обернулся, готовый отразить их следующую атаку, сзади на меня ринулся еще один большой темный объект, и прыгать пришлось уже наугад. С двух кресел раздался смех, с качелей - голос Бесс Хадлстон: - Погоня была не за вами, мистер Голдвин. Просто медвежата учуяли приближение Мистера, а они его боятся. Он их дразнит. И впрямь, медвежат как ветром сдуло. Орангутан попытался запрыгнуть на качели и свалился на землю. - Моя фамилия Гуленвангель,- рассвирепев, сказал я. - Не сердитесь на нее, мистер Гудвин,- с усмешкой произнес доктор Брейди, пожимая мне руку.- Это поза. Бесс делает вид, что не способна запомнить ни одной фамилии, которой нет в Светском календаре. Поскольку снобизм клиентов - залог ее процветания... - Лучше на себя посмотрите,- фыркнула Бесс Хадлстон.- Выскочкой были, выскочкой и остались. И давайте не будем в который раз... Мистер, дрянь ты такая, не смей щекотать меня! Мистер и ухом не повел. Он уже снял с нее туфли и теперь принялся щекотать подошву ее правой ноги. Бесс взвизгнула и отпихнула его. Тогда он принялся за другую ногу и вновь заработал пинок, чего ему, видимо, оказалось достаточно, ибо он оставил хозяйку в покое и двинулся прочь. Но следующая проделка получилась у него явно случайно. Как раз в этот момент к качелям приближался слуга с подносом, полным бутылок и стаканов, и Мистер со всего размаха налетел на него. Слуга вскрикнул, потерял равновесие, и все принесенное им хозяйство загремело на пол, и хотя доктор Брейди успел поймать одну бутылку, а я на лету подхватил другую, остальное разлетелось вдребезги о каменные плиты. Мистер описал в воздухе дугу и, приземлившись в кресло, сидел теперь там и хихикал. Слугу трясло. - Только умоляю, Хаскелл, не покидайте нас сейчас, когда на ужин вот-вот явятся гости,- сказала Бесс Хадлстон.- Лучше идите в свою комнату, выпейте чего-нибудь, прилягте и успокойтесь. Мы все уберем. - Меня зовут Хоскинс,- произнес он голосом как из бочки. - В самом деле? Да, конечно. Ну, ступайте, ступайте. Слуга удалился, и мы принялись за уборку. Сообразив, что нужно делать, Мистер немедленно проковылял к нам на подмогу, и, следует отдать ему должное, он оказался самым проворным собирателем осколков, какого я когдалибо видел. Джанет ушла за орудиями труда и скоро вернулась с двумя вениками, однако подметать ими было практически невозможно, так как мешали находившиеся в промежутках между плитами полоски дерна. Ларри отправился за новой партией спиртного, а проблема изъятия осколков из травы вскоре разрешилась благодаря Мариэлле, которая догадалась притащить пылесос. Доктор Брейди отнес мусор в помойное ведро, и наконец все мы вновь спокойно расположились на террасе с бокалами в руках - все, включая Мистера, правда его напиток был безалкогольным, в противном случае я бы попросту не рискнул остаться. Смотреть, что учудит эта тварь, когда под его шкурой начнет циркулировать парочка "мартини", я бы предпочел с самолета. - Сегодня какой-то странный день - все колотится,- произнесла Бесс Хадлетон, пригубив содержимое своего стакана.- Утром кто-то разбил в моей ванной флакон с ароматической солью, да так и оставил. Осколки валялись повсюду. - Может, Мистер? - предположила Мариэлла. - Не думаю. Он туда никогда не заходит. А прислугу я допрашивать не решилась. Все же, видимо, в доме Бесс Хадлетон попросту не имели представления о том, что значит провести полчаса за размеренной светской беседой. И был Мистер пьян или трезв, следующий инцидент произошел не по его вине. Правда, и до этого атмосфера не была сердечной, ибо, к моему удивлению, участники разговора практически не пытались скрывать свои чувства по отношению друг к другу. Я плохо разбираюсь в нюансах человеческого поведения, но не нужно было родиться Ниро Вульфом, чтобы заметить, что Мариэлла строила глазки Ларри Хадлстону, что от этого зрелища у доктора Брейди начинали подергиваться мышцы лица, что Джанет смущенно отводила взгляд и притворялась, будто не видит происходящего, и что Дэниел рассеянно пил рюмку за рюмкой, будучи, очевидно, чем-то сильно озабочен. Бесс Хадлетон напрягла слух, чтобы узнать, о чем я разговариваю с доктором Брейди, но я всего лишь уговаривал его прийти к Вульфу. Нет, сегодня вечером он никак не может. Возможно, завтра. Это случилось, когда Бесс сказала, что, пожалуй, ей стоит пойти посмотреть, ожидается ли вообще какой-нибудь ужин и остался ли в доме хоть один человек, способный подать его на стол. Она села, благополучно надела одну туфлю, сунула ногу во вторую, но вдруг вскрикнула и выдернула ногу обратно. - Ой! Там, кажется, осколок! - воскликнула она.- Я порезала палец! Мистер подбежал к качелям, и мы столпились вокруг. Доктор Брейди взялся за дело. Оказалось, ничего страшного не произошло. Просто неглубокая ранка около сантиметра длиной на подушечке большого пальца. Но, заметив кровь. Мистер принялся жалобно выть, и заставить его замолчать было уже невозможно. Дэниел принес из гостиной медикаменты, и доктор Брейди, щедро обработав ранку йодом, прикрыл ее кусочком марли и аккуратно закрепил повязку пластырем. - Все в порядке, Мистер,- ободряюще произнесла Бесс.- Ты тут совсем не... Эй! Утащив под шумок бутылочку с йодом, Мистер откупорил ее и теперь осторожно, капля за каплей, выливал содержимое на одну из полосок дерна. Он не пожелал вернуть йод ни доктору Брейди, ни Мариэлле, и отдал лишь после настоятельного требования в руки своей хозяйке. Шел седьмой час, и поскольку меня не пригласили остаться на ужин, а зоологии на сегодняшний день было предостаточно, я поспешил откланяться. Выведя машину на шоссе и вновь оказавшись среди себе подобных, я с наслаждением вдыхал запах бензина и пыли. Когда я вошел в кабинет, Вульф, делавший пометки на недавно приобретенной большой карте Европы, сказал, что заслушает мой отчет позже, поэтому, сравнив добытый мной образец шрифта пишущей машинки Бесс Хадлстон с письмом миссис Хоррокс и убедившись, что они абсолютно идентичны, я поднялся к себе, чтобы принять душ и переодеться. После ужина, когда я снова оказался в его кабинете, Вульф затребовал от меня самое подробное изложение событий. Это означало, что он так и не сдвинулся с мертвой точки и не составил о деле определенного мнения. Я ответил, что лучше подам отчет в письменной форме, так как при устном пересказе он меня постоянно сбивает, делая гримасы, а это нервирует. Но он лишь откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и скомандовал начинать. Когда я закончил, была уже почти полночь. Все из-за его дурацких вопросов. Когда речь идет о подробном отчете, ему ничего не стоит вдруг спросить: "А какой лапой обезьяна держала пузырек с йодом - правой или левой?" Будь он транспортабельным объектом и занимайся разъездами самостоятельно, мне бы не пришлось столько сотрясать воздух, хотя, в конечном счете, за это он мне и платил. В том числе. Он встал, потянулся, и я зевнул. - Ну? - задиристо осведомился я.- Дело в шляпе? Злодей разоблачен, улики найдены? - Я хочу спать,- сказал он и двинулся прочь из комнаты. В дверях он остановился.- Разумеется, ты как всегда допустил массу ошибок, но единственной действительно серьезной, вероятно, была та, что ты не стал выяснять относительно разбитого в ванной мисс Хадлстон флакона. - Ха! - отозвался я.- И это все, что вы можете сказать? Между прочим, флакон был не с анонимными письмами, а с солью для ванной. - Здесь налицо нелепость. Неправдоподобие. Разбить флакон и просто уйти, оставив осколки на полу? Так не поступают. - Вы не знаете этого орангутана. - Он не орангутан, а шимпанзе. Да, он мог это сделать. Поэтому ты и должен был провести расследование. Если животное невиновно, тогда тут что-то нечисто. Крайне подозрительно. Если доктор Брейди явится завтра до 8.59, я приму его прежде чем поднимусь в оранжерею. Спокойной ночи. Все это произошло во вторник, 19 августа. В пятницу, 22-го, Бесс Хадлстон заболела столбняком. В понедельник, 25-го, она умерла. Вульф всегда утверждал, что все в нашей жизни зависит от погоды. Стоит отметить, что если бы в период с 19-го по 26-е в окрестностях Ривердейл прошел сильный дождь, то ни доказать сам факт убийства, ни тем более разоблачить преступника оказалось бы невозможным. Не могу сказать, что Вульф сделал какое-то великое открытие... Впрочем, ладно. В среду, 20-го, к Вульфу приходил доктор Брейди, а на следующий день заглянули Дэниел и Ларри. Из этих встреч удалось выяснить единственное: ни один из мужчин не отзывался о другом положительно. Тем временем, согласно инструкции Вульфа, я опутывал любовными щупальцами Джанет, завлекая ее в свои смертельные объятия. Работа была не слишком в тягость. В среду я пригласил ее на бейсбол и очень удивился, обнаружив, что она оказалась способна отличить биту от ловушки, а в пятницу вечером мы отправились в "Крышу фламинго", где выяснилось, что она умела танцевать почти так же хорошо, как Лили Роуэн. Правда, она была не из тех, кто прижимается к партнеру всем телом, и держалась несколько скованно, но двигалась в такт и не путалась в фигурах. В субботу я представил Вульфу следующий отчет: 1. Если Джанет действительно имела зуб на Бесс Хадлстон, то для установления причин этого требовался кто-то более проницательный, нежели я. 2. Никаких существенных отклонений я у нее не заметил, разве что она предпочитала городу жизнь в деревне. 3. Она совершенно не подозревает, кто мог рассылать анонимные письма, а также у кого для этого могли быть достаточные мотивы. - Теперь попробуй пообщаться с мисс Тиммс,- сказал Вульф. Так как я знал от Джанет, что девушки собрались съездить на уик-энд в Саратогу, то не пытался назначить Мариэлле свидание ни в субботу, ни в воскресенье. Утро понедельника, по моим представлениям, мало подходит для начала романа, поэтому я дождался обеда и лип потом позвонил Мариэлле, которая сообщила мне скорбную весть. Я поднялся в оранжерею, где Вульф в одно нижней рубашке - зрелище не для слабонервных - обрезал макушки с предназначенных для разведения растений. - Бесс Хадлстон умерла,- сказал я. - Оставь меня в покое,- произнес он брюзгливо.- Я делаю все, что могу. Скоро кто-нибудь получит очередное письмо, и тогда... - Нет, сэр. Писем больше не будет. Я констатировал факт. В пятницу вечером у мисс Хадлстон появились первые признаки болезни - очевидно, столбнячные бациллы попали в организм через ранку на большом пальце ноги. Около часа назад она умерла. Я разговаривал с Мариэллой, ее голос дрожал от горя. - Столбняк? - Вульф мрачно уставился на меня. - Да, сэр. - Мы упустили гонорар в пять тысяч долларов. - Мы не упустили бы его, если бы вы соблаговолили вовремя пошевелить пальцем, вместо того чтобы... - Я был бессилен, и ты это знаешь. Я ждал следующего письма. Отложи дело в архив. Я рад, что от него избавился. Я не разделял его настроения. Просматривая в кабинете материалы дела, состоявшие из письма миссис Хоррокс, фотокарточки Джанет, двух представленных мной отчетов и нескольких надиктованных Вульфом примечаний, я чувствовал себя так, словно покидал бейсбольный матч при ничейном счете. Но, видимо, так уж все получилось, и изводить Вульфа было бессмысленно. Я позвонил Джанет, спросил, не могу ли оказаться чем-то полезен, и она ответила слабым уставшим голосом, что нет. Согласно объявлению, появившемуся в "Таймс" на следующее утро, траурная церемония должна была состояться в среду после обеда в Белфордской мемориальной капелле на Семьдесят третьей улице. Там соберутся родные, близкие, знакомые Бесс Хадлстон - большая толпа, даже несмотря на август,- соберутся на ее последнее чествование. С прискорбием извещаем... Я решил пойти. Насколько я себя знаю, вовсе не для того, чтобы полюбопытствовать или еще раз взглянуть на Джанет. Ходить на траурные церемонии глазеть на девушек - не в моих правилах, даже если эти девушки неплохо танцуют. Назовите это предчувствием. Нет, я не увидел там ничего криминального. Я увидел непостижимое. Я проследовал мимо гроба в веренице людей, потому что, заметив их издалека, отказался верить глазам. И лишь подойдя вплотную, убедился, что все было действительно так. Восемь черных орхидей. Восемь черных орхидей, которые не могли взяться больше ниоткуда на свете, и карточка с инициалами, как он имел обыкновение их нацарапывать: "Н. В." Когда я вернулся домой и в тесть часов Вульф спустился из оранжереи, я не стал заводить с ним разговор на эту тему. Я решил, что пока не стоит. Требовалось поразмыслить. Вечером того же дня в дверь позвонили, и, отправившись открывать, я обнаружил, что на крыльце стоит не кто иной, как мой давний коллега инспектор Кремер из отдела по расследованию убийств. Изобразив на лице неописуемый восторг, я поздоровался и проводил его в кабинет, где Вульф расставлял на карте Европы очередные пометки. Они обменялись приветствиями, после чего Кремер уселся в красное кожаное кресло, достал носовой платок, отер им выступившие на лице капельки пота, сунул в рот сигару и впился в нее зубами. - У вас появились седые волосы, инспектор,- заметил я.- Очевидно, организму не хватает физических упражнений. Такой интеллектуальный работник, как вы, обязательно должен... - Ей-Богу, Вульф, не понимаю, почему вы его до сих пор держите.- Кремер кивнул на меня. - Однажды он спас мне жизнь,- проворчал Вульф. - Однажды! - возмутился я.- Да я ежедневно... - Помолчи, Арчи. Чем могу быть вам полезен, инспектор? - Тем, что расскажете, какое поручение выполняли для Бесс Хадлстон. - Вот как? - Брови Вульфа приподнялись.- А почему это интересует вас, сотрудника отдела по расследованию убийств? - Потому что все управление уже буквально воет от одного назойливого типа - ее братца. Он утверждает, что Хадлстон была убита. - В самом деле? - Да. - И он располагает уликами? - Отнюдь. - Тогда зачем морочить мне голову? И себе заодно? - Затем, что от него не так-то просто отделаться. Он уже ходил к комиссару. И хотя у него нет никаких доказательств, все-таки есть один аргумент. Изложить? Вульф откинулся на спинку кресла и вздохнул: - Да, пожалуйста. - Итак, он принялся за нас в прошлую субботу, четыре дня назад. Столбняком она заболела днем раньше. Полагаю, мне нет необходимости рассказывать о том, как она поранила ногу, поскольку Гудвин при этом присутствовал и... - Да, я в курсе. - Так я и думал. Дэниел утверждает, что столбнячная палочка не могла попасть в организм его сестры через этот порез. Осколок стекла, завалившийся в ее туфлю, когда поднос со стаканами ударился об землю, был совершенно чистым. Туфли - новыми. А босиком она не разгуливала. Он говорит, что в такой ситуащт просто непостижимо, как бацилла могла проникнуть в кровь, да еще в количестве, вызывающем такой скорый и тяжелый приступ. В субботу я отправил туда человека, но доктор не позволил ему повидать больную... - Доктор Брейди? - Совершенно верно. Однако братец не оставил нас в покое, а после смерти сестры даже удвоил активность, поэтому вчера утром я послал туда двоих ребят, чтобы во всем разобраться. Скажите, Гудвин, как выглядел осколок - тот самый, который оказался в ее туфле и стал причиной трагедии? - Я не сомневался, что истинная цель вашего прихода - повидаться со мной,- произнес я, потупясь. Это был осколок толстого голубого стакана. Их разбилось несколько. Кремер кивнул. - Все сходится. Мы отослали туфли в лабораторию, но никаких столбнячных палочек на них обнаружить не удалось. Конечно, существовали другие возможности: скажем, инфекция проникла через йод или марлю. Поэтому заодно мы отправили в лабораторию все медикаменты из аптечки, но марля оказалась стерильной, а йод - самым обыкновенным, и никакие микробы, естественно, в нем существовать не могли. В подобной ситуа... - Последующие перевязки,- пробормотал Вульф. - Исключено. Когда доктора Брейди вызвали к заболевшей в пятницу вечером, повязка, наложенная им во вторник, была нетронутой. - Постойте-ка. Знаю! Честное слово, знаю! - вмешался я.- Орангутан. Он щекотал ей ногу и мог занести... Кремер помотал головой. - Мы проверили. Один из опрошенных - племянник - высказал такое предположение. Лично мне оно показалось притянутым за уши. Но версия есть версия. Доктор Брейди... - Прошу прощения,- перебил Вульф.- Вы беседовали со всеми. Неужели мисс Хадлстон ничего не сказала им перед смертью? Хоть одному? - Практически ничего. Вам известно, что делает с человеком столбняк? - В общих чертах. - Отвратительное зрелище. Он действует как стрихнин, только еще хуже, потому что не отпускает ни на минуту и мучения тянутся дольше. Когда в пятницу вечером туда приехал Брейди, лицевые мышцы уже были скованы судорогой. Чтобы облегчить страдания, он ввел ей авертин и продолжал делать инъекции до самого конца. Мой человек побывал там в субботу вечером, к тому времени больную скрутило почти вдвое. В воскресенье она объяснила сквозь зубы, что хочет 4:0 всеми попрощаться. Брейди подводил их к ней по одному. Я собрал показания. Ничего существенного из того, что можно было бы ожидать. Всего несколько слов каждому. Дэниел порывался сказать сестре, что причина ее смерти - не трагическая случайность, что это убийство, но сиделка и доктор Брейди увели его. - А у нее самой такого подозрения не возникло? - Кто знает? Вы же понимаете, в каком она была состоянии.- Кремер переместил сигару в противоположный угол рта.- Брейди говорит, что одна пятидесятитысячная грамма токсина ддя человека смертельна. В той или иной степени бациллы и споры столбняка шрисутствуют всюду, но особенно много их вблизи лошадей. Конюшни буквально кишат ими. Я спросил Брейди, не мог ли он сам случайно занести столбнячную палочку в рану, ведь незадолго до этого он катался верхом, но он ответил, что, вернувшись, сразу же вымыл руки, и мисс Николс подтвердила его слова. Он согласен с Дэниелом, что наличие на осколке, туфле, пальце мисс Хадлстон или лапе животного столбнячной палочки в количестве, достаточном, чтобы вызвать такой сильный приступ болезни, представляется маловероятным, но, как он выразился, столь же маловероятным кажется, что человек, переходя улицу на зеленый сигнал светофора, может попасть под машину. Тем не менее случается и такое. Он очень сожалеет, что не вернулся во вторник или в среду сделать ей укол антитоксина, но нисколько не чувствует себя виноватым, потому что на его месте такое не пришло бы в голову ни одному врачу. Когда Брейди приехал в пятницу, яд уже достиг нервных центров, и вводить антитоксин было слишком поздно. На всякий случай он это сделал. Мы попросили специалиста прокомментировать действия доктора Брейди, и он признал их совершенно правильными. - Мне не нравится аналогия,- произнес Вульф.- Человек, переходящий улицу, имеет величайший шанс угодить под машину. Именно поэтому я никогда этого не делаю. Впрочем, компетентность доктора Брейди мое замечание не оспаривает. Я вынужден повторить свой вопрос, мистер Кремер. Зачем вы морочите мне голову? И зачем вы морочите ее себе? - Для выяснения этого я сюда и явился. - Вы ошиблись адресом. Обратитесь к содержимому своей черепной коробки. - О, с ним все в порядке,- заверил Кремер.- Видите ли, я готов допустить, что произошел обыкновенный несчастный случай. Но этот чертов братец не желает оставить нас в покое! И существует громадная вероятность того, что прежде чем я с ним разберусь, он заработает от меня в ухо. Поэтому я решил первым делом переговорить с вами. Если в сердце одного из домочадцев Бесс Хадлстон зрело преступное намерение, вы должны об этом знать. Не можете не знать. Ведь она наняла вас. Мелкими пакостями вы не интересуетесь, следовательно, подвернулось что-то покрупнее. Поэтому я хочу выяснить, в чем заключалась ваша задача. - А разве вам не сообщили об этом во время допроса? - спросил Вульф. - Нет. - Никто? - Нет. - Тогда откуда вам известно, что мисс Хадлстон вообще была моим клиентом? - Дэниел случайно упомянул о визите Гудвина, и это натолкнуло меня на мысль. К сожалению, он, видимо, не знает, в чем заключалась ваша миссия. - Я тоже. Кремер вытащил сигару изо рта и возбужденно произнес: - Послушайте, но ведь это никак не может вам повредить! Хоть раз оставьте ненужные запирательства. Мне необходимо заполнить пробел. Я лишь хочу выяснить... - Минутку! - оборвал его Вульф.- Вы сказали, что готовы отнести смерть за счет несчастного случая. У вас нет ни единой опровергающей это улики. Мисс Хадлстон наняла меня для проведения сугубо конфиденциального расследования, и ее смерть не освобождает меня от обязательства молчать. Она лишь освобождает от необходимости предпринимать дальнейшие действия. А для вызова меня в суд основания отсутствуют. Хотите пива? - Нет,- буркнул Кремер и мрачно посмотрел вокруг.- Эта игра в благородство вам на руку. Но ответьте хотя бы на элементарный вопрос: вы считаете, что Хадлстон была убита? - Нет. - Следовательно, вы считаете, что в ее смерти повинно роковое стечение обстоятельств? - Нет. - Тогда что же вы, черт возьми, думаете об этом?! - Ничего. Меня абсолютно не интересует данное дело. Женщина умерла - все женщины рано или поздно умирают. Мир праху ее, и прощай мой гонорар. Почему вы не спросите: стал бы я, находясь на вашем месте и располагая той информацией, которой располагаю о деле сейчас, утверждать, что обстоятельства смерти Бесс Хадлстон требуют дальнейшего расследования? - Хорошо, я спрашиваю. - Отвечаю: нет! Потому что вы не обнаружили ни одного подозрительного обстоятельства. Хотите пива? - Да, пожалуй. Он осушил бутылку и, так и не выяснив ничего нового, покинул нас. Проводив его до двери и вернувшись в кабинет, я заметил: - Похоже, с годами старая ищейка набирается опыта Конечно! Ведь он имеет возможность наблюдать мои методы. На сей раз он переворошил там все почти так же хорошо, как это сделал бы я. Вульф отодвинул поднос, чтобы освободить место для карты. - Не могу не согласиться с тобой. Да, почти так же хорошо. Но и у него не хватило ума выяснить, что произошло тем утром в ванной мисс Хадлстон. Он упустил прекраснейшую возможность вытащить на свет преступление, если, конечно, таковое имело место. Ведь за последние семь дней дождя не было? То-то же, не было. Я уставился на Вульфа. - Ни слова больше! Сколько попыток на отгадывание? Но он не обратил внимания на мой вопрос и занялся картой. Это был один из тех многочисленных случаев, когда я с наслаждением столкнул бы его с крыши небоскреба, если бы, конечно, существовал способ его туда заманить. Впрочем, не исключалось, что он решил просто подразнить меня. Но я в этом сомневался. Я достаточно изучил его интонации. Ночь прошла ужасно. Вместо того чтобы заснуть через тридцать секунд, я тридцать минут ломал голову над тем, что же он все-таки имел в виду, а потом дважды просыпался от кошмара. В первый раз мне приснилось, что сквозь крышу на меня льется дождь и что каждая капля представляет собой огромную бациллу столбняка, а во второй - что я оказался в пустыне, где уже сто лет не было дождя. На следующее утро, когда в девять часов Вульф поднялся в оранжерею, меня охватило упрямство. Я сидел за столом и в который раз секунда за секундой прокручивал в мозгу тот последний свой визит на Ривердейл. И вдруг - эврика? Все стало на свои места. Оставалась одна деталь. Чтобы уточнить ее, я позвонил жившему через дом от нас доктору Воллмеру и выяснил, что смертоносный столбняк обладал тремя качествами: он мог существовать в виде токсина, в виде бацилл и в виде спор. Попадая в организм, бациллы или споры вырабатывали токсин, который и делал свое черное дело, причем путешествуя по телу не с кровью, а по нервным стволам. Бациллы и споры были анаэробны, но могли жить на поверхности почвы многие годы. Что же дальше? Забыть обо всем, как этo сделал Вульф? Но в отличие от него мне это не удавалось. К тому же, добыв результат, я преподал бы ему хороший урок. Стрелки часов показывали почти одиннадцать, и так как я хотел уйти из дома прежде чем Вульф спустится из оранжереи, то позвонил ему наверх предупредить, что отправляюсь по делам, и зашагал к гаражу на Десятой авеню, где взял машину. По дороге я остановился у магазина скобяных изделий на Сорок второй улице и купил большой кухонный нож, узкую садовую лопатку и четыре бумажных пакета. Затем, отыскав на углу телефонную будку, набрал номер Бесс Хадлстон. Ответила Мариэлла, и я спросил мисс Николс. Когда через минуту Джанет взяла трубку, я сказал, что звоню узнать ее новый адрес, так как, по моим предположениям, она должна скоро куда-нибудь переехать. - Это вы... Какая приятная неожиданность,- проговорила Джанет.- А я уж подумала, что, покончив с обязанностями сыщика, вы совершенно забыли... - Не притворяйтесь. Чтобы девушка, которая так прекрасно танцует, восприняла телефонный звонок как неожиданность! Впрочем, сейчас вам, видимо, не до танцев. - Это точно. - Так вы скоро переезжаете? - Пока неизвестно. Мы помогаем мистеру Хадлстону приводить в порядок дела. - Вы пришлете мне свой новый адрес? - Конечно, раз вам этого хочется. - Как вы посмотрите, если я подъеду на Ривердейл? Просто чтобы сказать "привет". - Когда? Сейчас? - Вот именно. Я смогу быть у вас через двадцать пашут. Ужасно хочется повидаться. - Но...- Пауза.- Хорошо, приезжайте. Если, конечно, это вас не затруднит. Я ответил, что меня это нисколько не затруднит, повесил трубку и помчался в сторону Сорок шестой улицы, где находился выезд на Западную магистраль. Признаюсь, я выбрал не самое удачное время. Появись я на Ривердейл между полочной первого и часом, я застал бы обитателей дома за трапезой и, сказав, что уже пообедал, смог бы отправиться дожидаться Джанет на террасу, что мне, собственно, и требовалось. Конечно, такое поведение выглядело бы несколько странным, но выбирать не приходилось. В действительности же получилось так, что, оставив машину у калитки, я, с ножом в одном брючном кармане, садовой лопаткой в другом и свернутыми бумажными пакетиками в боковом кармане пиджака, вереоек лужайку и наткнулся на Ларри, который стоял возле бассейна и угрюмо смотрел на воду. Заслышав шаги, оя перевел хмурый взгляд на меня. - Привет,- произнес я как можно дружелюбнее.- Что, высматриваете аллигаторов? - С ними пришлось расстаться. - И с Мистером? И с медвежатами тоже? - Тоже. Какого черта вы здесь делаете? Следовало бы его как-то утешить, ободрить, но, право же, он вел себя слишком вызывающе. Этот тон, этот взгляд... Поэтому я ответил: - Я пришел поиграть в пятнашки с Мистером,- и направился к дому, но как раз в этот момент на тропинке показалась Джанет. Она выглядела симпатичнее, чем запомнилась мне по последней встрече, или, вернее, не столько симпатичнее, сколько интереснее. Кажется, у нее были иначе уложены волосы. Она сказала мне: "Привет", позволила пожать руку и обратилась к Ларри: - Мариэлла просит тебя помочь ей разобраться со счетами от Корлисса. Некоторые из них относятся к тому времени, когда она еще здесь не работала, а моей памяти она, похоже, не доверяет. Ларри согласно кивнул и, переместившись на несколько шагов, оказался напротив меня. - Чего вы хотите? - спросил он. - Ничего особенного,- ответил я.- Свободы слова, свободы вероисповедания, свободы... - Если речь о счете, отправьте его по почте. И больше трех процентов получить не надейтесь. Я подавил всплеск возмущения и помотал головой. - Счета у меня нет. Я пришел повидать мисс Николс. - Ах, вот как! Вы пришли, чтобы вынюхивать... Джанет коснулась его руки. - Ларри, пожалуйста, не надо. Мистер Гудвин позвонил и попросил разрешения встретиться со мной. Не надо хорошо? Я предпочел бы вмазать ему. Меня раздражало, что она держит ладонь на его руке и смотрит на него снизу вверх этим своим особенным взглядом, но когда он развернулся и зашагал к дому, я взял себя в руки и позволил ему уйти. - Какая муха его укусила? - спросил я Джанет. - Вы ведь сыщик. А если учесть, что его тетя умерла совсем недавно... Ужасно, это было ужасно... - Понимаю. Только его состояние едва ли можно назвать скорбью. А что это еще за шуточка насчет трех процентов? - Ларри...- Она замялась.- Впрочем, видит Бог, тут нет никакого секрета. Финансовые дела мисс Хадлстон были сильно запутаны. Все думали, что она богата, но на самом деле она спускала деньги почти так же быстро, как зарабатывала. - И даже быстрее, если судить по тому, что кредиторам предполагается выплачивать лишь три процента.-. Я двинулся в сторону террасы, и она пошла следом за мной.- В таком случае брату и племяннику сильно не повезло. Я извинюсь перед Ларри. У него действительно есть повод для скорби. - Нехорошо так говорить! - запротестовала она. - Тогда беру свои слова обратно,- ретировался я.- Давайте поговорим о чем-нибудь еще. Я прикинул, что лучше всего было бы сесть на террасе, а потом под каким-нибудь предлогом отослать ее на несколько минут - большего мне не требовалось,- но жаркие лучи полуденного солнца лились почти вертикально, и Джанет, не замедляя шага, прошла в дом. Она предложила мне опуститься возле нее на диван, но, памятуя об инструментах в карманах брюк, я предпочел расположиться напротив, в кресле. Началась беседа. Конечно, проще всего было честно рассказать ей о цели своего визита, а потом пойти и сделать то, что хотел, но если я так не поступил, то вовсе не потому, что подозревал ее в сочинении анонимных писем, причастности к убийству или в чем-либо еще. Мне просто не хотелось травмировать Джанет признанием, что на Ривердейл меня привело вовсе не желание ее повидать. Никто не знал, как будут дальше развиваться события, поэтому торопиться терять союзника не следовало. И я трещал без умолку. Наконец, решив, что пора приниматься за дело, я уже начал подыскивать ей поручение - по возможности наверху, что наверняка задержало бы ее минут на пять,- как вдруг в изумлении уставился в окно. На террасе с газетным свертком под мышкой, длинным ножом в одной руке и садовой лопаткой в другой появился Дэниел Хадлстон! Я приподнялся с кресла, чтобы лучше видеть. - Что там? - спросила Джанет и тоже встала. Я шикнул на нее и произнес в самое ухо: - Первая заповедь сыщика: не производить ни малей шего шума. Братец Дэниел остановился посреди террасы возле качелей, опустился на колени и, положив возле себя сверток и лопатку, воткнул нож в полоску дерна между плитами. Он не таился, не оглядываются через плечо, но работал быстро. Вынув при помощи лопатки из промежутка между плитами полоску дерна длиной примерно пятнадцать сантиметров и толщиной около семи, он завернул ее в газету, затем извлек вторую, справа от первой, и еще одну - слева, после чего также завернул их в газету каждую по отдельности. - Интересно, что он такое задумал? - прошептала Джанет. Я сжал ее руку. У Дэниела дело близилось к концу. Развернув принесенный сверток, он достал три полоски дерна точно такой же формы и размера как те, которые только что выкопал, вставил их в ямку между плитами, утрамбовал ногой и, взяв под мышку сверток с тремя только что вырытыми полосками, торопливо куда-то направился. Я взял пальцы Джанет в свои руки и пристально посмотрел ей в глаза. - Знаешь, крошка, единственный мой недостаток - это любопытство,- сказал я.- В остальных отношениях я безупречен. Помни это и не опоздай к обеду. Она попыталась что-то возразить моей спине, но я был уже на пути к двери. Я осторожно выбрался из дома, проскользнул через террасу и, оказавшись возле живой изгороди, раздвинул ветви кустарника. Дэниел был шагах в сорока, однако он шел совсем не к калитке, где была запаркована моя машина, а куда-то вправо. Я решил, что дам ему еще двадцать шагов форы, а затем перелезу через кустарник, и правильно сделал, потому что внезапно надо мной раздался чей-то голос: - Эй, дядя Дэн! Куда это вы направились? Дэниел замер на месте и обернулся. Я изо всех сил выкрутил шею и сквозь листья разли