тер Эрскин и я - мы оба лжем? Не вижу, что вы тут можете поделать, разве отправиться в полицию и обвинить нас в том, что мы препятствуем правосудию. Но ведь вы и полицию не жалуете. Да, вы и впрямь попали впросак. Сегодня к девяти часам вечера мы пригласили сюда несколько человек, чтобы обсудить это дело. Почему бы и вам не прийти? - Я приду. Обязательно приду. Я так и заявил Эрскину. - Вот и хорошо. Не буду больше вас задерживать. Арчи... Это было вовсе не так просто. О'Нил еще не собирался уходить. Чувство ответственности удерживало его. В конце концов я все же выпроводил его, не прибегая к силе. Заперев за ним дверь, я вернулся в кабинет. - Как вы думаете, зачем он сюда явился? - Конечно, я понимаю, это он убил Буна, но зачем он тратил и свое время, и наше... - Это ты его впустил, - кисло отозвался Вулф, - и не предупредил меня. Ты, кажется, забыл, что... - Ладно, ладно, - весело перебил я. - Все это помогает изучению человеческого характера. Я же и выставил его, не так ли? А теперь нам нужно подготовиться к приему гостей. Их будет человек двенадцать да нас двое... Я занялся проблемой кресел. Расставив их в художественном беспорядке, я прислонился к стене и хмуро оглядел наш кабинет. Хотя он был довольно просторный, теперь в нем стало тесно. - М-да, наша контора нуждается в прикосновении женской руки, - заметил я. - Еще чего! - прорычал Вулф. 9 В четверть одиннадцатого Вулф, полуприкрыв глаза, откинулся в кресле. Совещание длилось уже более часа. Их было тринадцать человек. Благодаря моей предусмотрительности в отношении мест для сидения, все обошлось без драки. Контингент промышленников расположился в дальней от моего стола половине кабинета, ближе к двери, выходящей в вестибюль, причем Эрскин занимал красное кожаное кресло. Их было шесть человек - четверо, составлявшие дневную делегацию, включая Уинтерхофа, который должен был находиться на важном деловом свидании, Хетти Гардинг и Дон О'Нил. Ближе ко мне располагались представители Бюро регулирования цен. Этих было четверо: миссис Бун, вдова; Нина Бун, племянница, Элджер Кэйтс и незваный Соломон Декстер. Ему было около пятидесяти, скорее меньше, чем больше, и он казался кем-то средним между государственным деятелем и лесорубом. До смерти Буна он был его заместителем, а ныне уже сутки исполнял обязанности директора бюро. Он пришел, как заявил Вулфу, по долгу службы. Между двумя враждебными армиями находились нейтралы, или арбитры: Спиро из ФБР, инспектор Кремер и сержант Пэрли Стеббинс. Я редко видел Кремера таким взбешенным, каким он был к четверти одиннадцатого. Он давно уже сообразил, что Вулф начал свое расследование с пустого места и организовал это сборище исключительно для того, чтобы собрать информацию. Произошла всего одна безуспешная попытка нарушить мои планы, - в отношении того, как рассадить гостей. Миссис Бун с племянницей приехали раньше девяти, и так как я не могу пожаловаться на зрение, то тут же усадил племянницу в кресло рядом с моим столом. Когда, несколько позже, явился Эд Эрскин, я посадил его в той половине комнаты, которая была оккупирована представителями ассоциации. Мне пришлось несколько раз выйти, чтобы встретить гостей, и, вернувшись в очередной раз в кабинет, я заметил, что Эд бесцеремонно перебрался на мой стул и беседует с племянницей. - Эта половина комнаты предназначена для Капулетти, - сказал я, приблизившись. - Пожалуйста, сядьте на свое место. Он повернул голову и вздел в мою сторону подбородок. Его мутный взгляд не сулил ничего хорошего. Справедливости ради скажу, что он не был пьян, но ему и не грозила опасность превратиться в мумию от отсутствия влаги в организме. - В чем дело? - вопросил он. - Это мое рабочее место, - отрезал я, - я здесь работаю. Давайте не устраивать дискуссий. Он пожал плечами и пересел. - С кем только не приходилось сталкиваться в офисе детективного агентства, - вежливо обратился я к мисс Нине Бун. - Да, да, сочувствую вам, - отозвалась она. Не слишком глубокомысленное замечание, однако я улыбнулся ей, желая показать, как ценю ее внимание. С самого начала, как только Вулф заявил, что он нанят Ассоциацией промышленников, представители Бюро регулирования цен стали поглядывать на него подозрительно и враждебно. Конечно, те, кто читает газеты и слушает радио, в том числе и я, знали, что ассоциация ненавидела Ченни Буна и все, за что он ратовал. Она с радостью вышвырнула бы его на съедение волкам, а сотрудники Бюро цен, со своей стороны, с удовольствием провели бы испытание атомной бомбы над зданием Национальной ассоциации промышленников. Но до этого вечера я не представлял, насколько были накалены их отношения. К давней вражде примешивались два новых фактора. Первый - убийство Ченни Буна, да к тому же на приеме, устроенном ассоциацией, и второй - надежда, что кто-нибудь из неприятельского стана может оказаться на электрическом стуле. К четверти одиннадцатого были затронуты многие вопросы. Следует заметить, что позиция бюро состояла в том, что якобы все присутствовавшие в гостиной в тот вечер знали, будто Бун находился в комнате за сценой, в то время как промышленники утверждали, что об этом знало не более четырех-пяти человек, не считая присутствовавших там сотрудников бюро. Установить истинное положение вещей было практически невозможно. Никто не слышал шума из комнаты, где произошло убийство, и не видел, чтобы кто-нибудь входил туда или выходил, за исключением тех, чье посещение было известно и обосновано. Никого нельзя было исключить из списка возможных убийц по причине возраста, комплекции или пола. Молодой атлет, конечно, размахнется разводным ключом сильнее и быстрее, чем, скажем, старуха, но они оба могут нанести смертельный удар. Тем более что Буна ударили сзади, и первый же удар мог оглушить его или даже убить. К тому же никаких следов борьбы не было обнаружено. Так же как отпечатков пальцев и других улик. Джордж Спиро включился в дискуссию и в ответ на саркастическое замечание Эрскина-старшего заявил, что хотя расследование убийств не входит в функции ФБР, но тут особый случай: Бун был убит при исполнении служебных обязанностей, находясь на правительственной службе. Непонятно, кто мог убить Буна, разве что он сам себя убил, потому что абсолютно у всех было алиби. Говоря "абсолютно у всех", я имею виду не только присутствовавших в кабинете Вулфа, но всю тысячу человек, находившихся в отеле "Уолдорф" на приеме. Убийство было совершено в течение получаса, между семью пятнадцатью когда Фиби Гантер оставила Буну детскую коляску с экспонатами, среди которых были и два разводных ключа, и семью сорока пятью, когда Элджер Кэйтс обнаружил тело. Полиция тщательно проверила - алиби было у всех. Но закавыка заключалась в том, что промышленники доказывали алиби промышленников, а представители бюро членов бюро. Странно, что никто из Ассоциации промышленников не подтверждал алиби сотрудников бюро, и наоборот. Взять, к примеру, миссис Бун: ни один из членов ассоциации не мог утверждать, покидала ли она гостиную между 7.15 и 7.45. Сотрудники бюро в свою очередь ничего не могли сказать о Фрэнке Томасе Эрскине. Не было также никаких причин для того, чтобы воспрепятствовать Буну произнести его речь. Она была типично буновской, весьма умеренной, не содержавшей никаких выпадов или угроз в чей-либо адрес, судя по предварительному тексту, розданному представителям печати, в ней не упоминалась ни одна фамилия, и дополнения, внесенные Буном в последний момент, тоже не содержали ничего такого, что могло бы указать на возможного убийцу. Новое обстоятельство, о котором ничего не сообщалось в прессе, выплыло совершенно случайно благодаря миссис Бун. Из всех приглашенных к нам не явилась только Фиби Гантер, личная секретарша Буна. Ее имя, конечно, неоднократно упоминалось в течение заседания, но именно миссис Бун открыла нам новое обстоятельство. У меня создалось впечатление, что она проделала это умышленно. До того момента она ничем не привлекала внимания, эта зрелая пышная матрона в летах с пуговкой вместо носа. Вулф вернулся к вопросу о прибытии Ченни Буна в отель "Уолдорф", и Кремер, который к тому времени кипел от негодования и готов был испариться, саркастически произнес: - Я пришлю вам экземпляр моих заметок. Пока что Гудвин может записать следующее: Бун с супругой, Нина Бун, Фиби Гантер и Элджер Кэйтс должны были выехать из Вашингтона поездом, отходящим в час дня, но Буна задержало какое-то срочное совещание, и вместе со всеми он выехать не смог. Прибыв в Нью-Йорк, миссис Бун отправилась в отель "Уолдорф", где был заказан номер, а Нина Бун, Фиби Гантер и Элджер Кэйтс поехали в нью-йоркское отделение Бюро регулирования цен. Бун прилетев самолетом на аэродром Ла-Гардия в пять минут седьмого и сразу же отправился в отель. Там к этому времени кроме его жены была и племянница; они втроем спустились в банкетный зал, и их проводили в гостиную. В руках у Буна был небольшой кожаный чемоданчик. Вот тут то и выяснилось новое обстоятельство. - Тот самый чемоданчик, - неожиданно вставила миссис Бун, - который мисс Гантер, по ее словам, забыла на подоконнике. Я удивленно взглянул на миссис Бун. Это было первым свидетельством раскола в рядах сторонников бюро, и оно звучало зловеще из-за тона, каким она произнесла "по ее словам". И тут началось! - Прошу вас, господа! - призвал к порядку Вулф. - Какой чемоданчик? - Небольшой кожаный чемоданчик, - пришел на помощь Кремер - Вроде тех, что носят врачи. В нем были валики для диктофона. Это мне рассказала мисс Гантер. Когда она прикатила о комнату к Буну коляску с экспонатами, он сказал ей, что совещание в Вашингтоне закончилось раньше, чем он предполагал, поэтому до самолета он заехал в контору и в течение часа работал с диктофоном. Валики с записями он привез в Нью-Йорк в том самом чемоданчике и попросил секретаршу перепечатать их. Она взяла чемоданчик с собой в гостиную и забыла на подоконнике. Вот и все. - Это она так говорит, - упрямо повторила миссис Бун. - А вы видели у нее в руках чемоданчик, когда она выходила из гостиной? - спросила Хетти Гардинг. Взоры присутствующих обратились к вдове. Она оглядела всех. Одного слова было достаточно: либо она изменница, либо нет. Она недолго размышляла: встретив взгляд Хетти Гардинг, Бун отчетливо произнесла: - Нет. Все вздохнули. Вулф повернулся к Кремеру. - Что было надиктовано на валиках? Письма? Распоряжения? Что именно? - Мисс Гантер не знает. Бун ей ничего не сказал. В Вашингтоне тоже никто не знает. - А о чем шла речь на том совещании, которое закончилось раньше, чем предполагал Бун? Кремер пожал плечами. - С кем совещание? Кремер и этого не знал. - Мы пытались узнать в Вашингтоне, - сказал Джордж Спиро, - но безуспешно. Мы также не знаем, где провел Бун время между часом и тремя дня. Единственная догадка: с ним пожелал встретиться глава вашингтонского отделения Ассоциации промышленников, чтобы обсудить предстоящую речь Буна, однако он отрицает это. - Опять, черт возьми! - взорвался Бреслоу. - Опять ассоциация! Это глупо с вашей стороны, Спиро, не забывайте, на чьи деньги содержатся сотрудники ФБР! На деньги налогоплательщиков! И они стали щедро поливать друг друга грязью. Вулфу опять пришлось вмешаться. - Вам не нравится, что ваша ассоциация упоминается так часто, но тут уже ничего не поделаешь, сэр, - обратился он к Бреслоу. - При расследовании убийства подвергаются сомнению все, у кого имелись мотивы для совершения преступления. Вы слышали, как инспектор Кремер в начале нашей беседы говорил, что тщательное расследование показало отсутствие у убитого личных врагов. Однако вы не станете отрицать, что у мистера Буна в связи с его служебным положением были враги, и в подавляющем большинстве это члены Ассоциации промышленников. - Позвольте задать один вопрос, - спросил Уинтерхоф. - Мистер Вулф, разве убийца всегда должен быть врагом убитого? - Ответьте сами, - отозвался Вулф. - Очевидно, вы для этого и задали вопрос. - Нет, не всегда, - сказал Уинтерхоф. - Для иллюстрации своей мысли приведу такой пример. Вы не можете утверждать, что присутствующий здесь мистер Декстер был врагом мистера Буна, напротив, они были друзьями. Но если мистер Декстер был обуреваем стремлением занять пост директора Бюро регулирования цен, а он теперь его занял, почему бы ему не принять кое-какие меры, чтобы директорское кресло было свободным? Так же очевидно, что для того, чтобы замести следы, он мог умышленно бросить тень на членов организации, которую смертельно ненавидит. Соломон Декстер улыбнулся ему далеко не по-братски. - Вы, кажется, хотите, быть привлеченным к суду за клевету, мистер Уинтерхоф? - Что вы! Я ведь привел этот пример для иллюстрации своей мысли. - Во избежание повторения подобных примеров извольте узнать, что в тот вечер я находился в Вашингтоне. - Мистер Уинтерхоф просто высказал свое предположение, - твердо и спокойно сказал Фрэнк Эрскин. - Одно из многих, - подхватил Бреслоу. - Можно упомянуть и другие. Они общеизвестны, почему же не сказать о них? Вот, например, уже давно поговаривают об отношениях мистера Буна с его секретаршей и о том, потребует миссис Бун развода или нет. Можно задуматься и о довольно резонной, с точки зрения мисс Гантер, мечте, чтобы мистер Бун развелся с женой, хочет того мистер Бун или нет. Что скажете на это, инспектор? Разве не закономерно интересоваться подобными вопросами? Элджер Кэйтс вскочил с места и дрожащим голосом воскликнул: - Я протестую против подобных инсинуаций! Это непорядочно! Его лицо побелело от негодования. Я и подумать не мог, что он способен на такое. Это он, заведующий аналитико-статистическим отделом Бюро регулирования цен, привез в отель "Уолдорф" последние данные, которые могли понадобиться Буну для его речи, и обнаружил тело. Если бы я увидел его в метро и меня попросили угадать его профессию, я, не задумываясь, сказал бы "бухгалтер", настолько типична была его внешность. Но то, как пылко он встал на защиту чести своего учреждения, не могло не вызвать моей симпатий. Я улыбнулся ему. Судя по реакции, вызванной его словами, можно было подумать, что промышленники больше всего боятся и ненавидят аналитико-статистический отдел Бюро регулирования цен. Начался галдеж, и они чуть не набросились с кулаками на Кэйтса. Я не мог разобрать ни слова в поднявшемся гаме, кроме возгласа Дона О'Нила: - Не вмешивайтесь не в свое дело, Кэйтс! Сядьте и заткнитесь! Повелительный тон О'Нила показался мне довольно странным, ведь Кэйтс состоял на службе не у него. Следом за О'Нилом, изогнувшись в своем кресле, чтобы видеть Кэйтса, Эрскин-старший язвительно заметил: - Раз вы не считаете президента Ассоциации промышленников заслуживающим доверия и не сообщаете ему о случившемся несчастье, вряд ли вам пристало говорить о порядочности! Так вот почему они набросились на него! За то, что он сообщил об убийстве Буна в первую очередь управляющему отелем, а не им. Да, пожалуй, ему не следовало так раздражать их. - Надеюсь, мистер Кэйтс, - продолжал Эрскин, - вам известно, что такие чувства, как ревность, мстительность или зависть, зачастую приводят к насилию, и поэтому вполне естественно говорить о них, коль скоро совершено убийство. Естественно, возникает и такой, например, вопрос... Правда ли, что вы намерены жениться на племяннице мистера Буна? И, может быть, поэтому, зная его отрицательное отношение, хотели предотвратить... - Вы лжец! - вскричала Нина Бун. - Скажу только, что спрашивать меня об этом непорядочно! - дрожащим фальцетом произнес Кэйтс. - Если бы такой вопрос мне задали в полиции, я бы ответил, что частично это соответствует действительности, а частично нет. По меньшей мере двести наших сотрудников были бы счастливы видеть мисс Бун своей женой. К тому же я ничего не знаю о том, как отнесся бы мистер Бун к замужеству своей племянницы. - Кэйтс повернулся, избирая себе новую мишень. - Я хотел бы спросить мистера Вулфа, который получает жалованье от промышленников, не приглашены ли мы сюда на судилище инквизиции, типичное для этой организации? - А я, - заговорил Соломон Декстер голосом, похожим на гудок паровоза в туннеле, - хотел бы проинформировать мистера Вулфа о том, что он далеко не единственный детектив, состоящий на службе этой ассоциации. Вот уже почти год ответственные сотрудники нашего бюро находятся под наблюдением сыщиков. За ними следят самым бесстыдным образом, пытаясь отыскать хоть какое-нибудь пятнышко в образе их жизни Не знаю, принимает ли мистер Вулф в этом участие, но... Промышленники зашумели. Если бы я своевременно не рассадил их, обе армии, возможно, сошлись бы в рукопашном бою. Вулф казался раздраженным, но не сделал попытки прекратить начавшийся гвалт, может быть, опасаясь, что это потребует больше энергии, чем он хотел израсходовать. Но тут встал с места инспектор Кремер и поднял руку, восстановив тем самым относительную тишину. - Перед тем как уйти, я хотел бы сказать три вещи, - пробасил он - Первое. Мистер Декстер, могу вас заверить, что Вулф не имеет ничего общего со слежкой за вашими людьми, потому что подобная работа оплачивается весьма низко. Второе. Мистер Эрскин и вы, джентльмены. Полиция хорошо осведомлена, что ревность и все такое прочее зачастую является причиной убийства, и мы не забываем об этом. Третье. Мистер Кэйтс, я знаю Вулфа почти двадцать лет и могу объяснить вам, почему он пригласил всех вас сюда. Просто-напросто потому, что хотел как можно скорее, не выходя из дому и без затрат на бензин, узнать обстоятельства интересующего всех нас дела. Не могу ничего сказать про вас, но я - глупый сосунок, что явился сюда. Он обернулся. - Пошли, Стеббинс. Вы идете, Спиро? Конечно, совещание на этом закончилось. Представители Бюро цен были уже сыты им по горло, но промышленники, во всяком случае большинство из них, готовы были остаться и продолжать бой. Тут уж Вулф воспользовался своим правом вето. Когда все поднялись, Эд Эрскин вновь приблизился к Нине, но, как мне показалось издали, она тут же отшила его. Несмотря на то что я служил у Ниро, который был нанят враждебной ей Ассоциацией промышленников, мне посчастливилось больше. Когда я сказал, что в этой части города достать такси очень трудно, и предложил отвезти ее и миссис Бун на нашей машине, она ответила: - Спасибо, но нас обещал захватить мистер Декстер. Просто, откровенно и дружелюбно. Однако после того как все ушли и мы с Вулфом остались одни, выяснилось, что мне все равно не удалось бы проводить ее, даже если бы она согласилась. Я заметил Вулфу: - Жаль, что Кремер сорвал совещание. Продержи мы их здесь подольше, скажем, недели две или три, мы бы могли кое-что разузнать. Очень жаль. - Вовсе не жаль, - раздраженно отозвался он. - Да? - изумился я и сел. - Стало быть, наше совещание имело головокружительный успех? Кто, по вашему, был самым интересным из наших посетителей? - Мисс Гантер, - ответил он, к моему удивлению. - Почему? - Потому что она не пришла. У тебя есть ее адрес? - Конечно. Я же посылал ей телеграмму... - Отправляйся и привези ее. Я посмотрел на него, на часы и снова на него. - Но уже двадцать минут двенадцатого! Он кивнул. - Улицы менее опасны по ночам, меньше движения. - Не буду спорить. - Я поднялся. - Ассоциация промышленников платит жалованье вам, а вы мне. Ничего не поделаешь. 10 Не в моих правилах делать комплименты молодым женщинам в первые пять минут знакомства, и если сейчас я нарушил это правило, то исключительно потому, что слова сами слетели с моих уст. Когда она открыла мне дверь, а я снял шляпу и вошел, свет падал на ее прическу сзади, и у меня с языка сорвалось: - Золотой петушок! - Да, - сказала она. - Я пользуюсь именно этой краской для волос. Уже в первые десять секунд я увидел, что ее фотографии в газетах несравнимы с оригиналом. Пристроив на вешалку пальто и шляпу, я последовал за ней в гостиную. Не поворачивая головы, она вдруг произнесла: - Вы уже знакомы с мистером Кэйтсом. Я решил, что она сказала это так же непроизвольно, как и я, когда делал свое замечание, но тут же увидел Кэйтса, сидевшего в кресле в затемненном углу комнаты. - Привет, - сказал я. - Добрый вечер, - просвиристел он, поднимаясь. - Садитесь. - Фиби Гантер носком поправила загнувшийся угол ковра. - Мистер Кэйтс приехал рассказать мне о вашем совещании. Что вы предпочитаете? Виски? Водку? Джин? Кока-колу? - Благодарю. - Я с трудом приходил в себя. Она села на кушетку. - Вы пришли посмотреть цвет моих волос или по какому-либо другому поводу? - Извините, если я помешал вам... - Ничего, ничего, не так ли, Эл? - Нет, вовсе не ничего, - решительно отозвался Элджер Кэйтс, - если вы действительно хотите знать мое мнение. Не доверяйте ему. Он состоит на службе у промышленников. - Вы говорили мне об этом. - Мисс Гантер поудобнее устроилась на кушетке. - Но раз ему нельзя доверять, нам остается быть чуть-чуть умнее его, чтобы узнать у него больше, чем он хочет выяснить у нас. - Она посмотрела на меня, и мне показалось, что она улыбается, но я тут же сообразил, что никаких заключений делать нельзя, так подвижно было ее лицо, особенно рот. Итак, она посмотрела на меня, возможно, с улыбкой. - У меня есть своя теория относительно мистера Кэйтса. Он мыслит категориями, которые были в ходу задолго до его рождения. По-видимому, любит читать старомодные романы, а мне кажется, что руководителю аналитико-статистического отдела вообще не следует читать романы. Надеюсь, вы не будете оспаривать это? - Я не дискутирую с людьми, которые мне не доверяют, - вежливо отпарировал я, - но, думается, вы не правы - Не права? В отношении чего? - В отношении того, что вы умнее меня. В возрасте двенадцати лет я уже был чемпионом Зейнсвилла, штат Огайо, по правописанию. - Как пишется слово "самоуверенность"? - Детская задача. - Я взглянул на нее. - Не думаю, что вы считаете, будто поимка преступников это такая работа, которой следует стыдиться. Я умолк, потому что она, возможно, рассмеялась надо мной, и теперь только смотрел на нее. Это было глупо, потому что именно лицезрение ее внешности мешало моему мыслительному процессу. - Сдаюсь, - сказал я. - Вы смутили мой покой. Первый раунд за вами. Начинаем второй раунд. Может быть, мистер Кэйтс искренне считает, что нам нельзя доверять, но он в корне не прав. Ниро Вулф ловок и хитер, я признаю это, но как можно подумать, что ради денег он согласится покрыть убийцу?! Это полный идиотизм! Вспомните и скажите, был ли хоть один случай, чтобы из-за денег он отказался от поисков преступника? Предлагаю вам выбор: если вы считаете или знаете, что Буна убил кто-нибудь из сотрудников вашего бюро, и не хотите, чтобы это было раскрыто, немедленно выставите меня и держитесь как можно дальше от Вулфа. Если же думаете, что убийство совершено кем-либо из Ассоциации промышленников, и хотите помочь найти убийцу одевайтесь и поехали к Вулфу. - Я повернулся к Кэйтсу. - Если же вы убили Буна и из чувства порядочности предпочитаете молчать, советую вам поехать с нами и чистосердечно во всем признаться. - Слышите? Я вам говорил! - торжествующе воскликнул Кэйтс, обращаясь к мисс Гантер. - Не глупите, - досадливо сказала она. - Я вам все объясню. Поняв, что я умнее его, мистер Гудвин решил отыграться на вас. Знаете, вам лучше уйти. Предоставьте все мне. Увидимся завтра в конторе. - Нет! - решительно затряс головой Кэйтс. - Он замучает вас. Я не могу позволить, чтобы... Он говорил долго, но мне вовсе незачем излагать его речь, так как мисс Гантер поднялась с кушетки, подошла к вешалке и сняла его пальто и шляпу. Мне показалось, что в некотором отношении она никак не подходила к должности личного секретаря. Секретарша всегда должна ходить взад и вперед, приносить и уносить бумаги, вводить и провожать посетителей, но, если она постоянно вводит посетителей в искушение, заставляет их следить за тем, как она двигается, о какой продуктивной работе может идти речь?! Кэйтс, конечно, сдался. Две минуты спустя дверь за ним захлопнулась, и мисс Гантер заняла свое место на кушетке. Я пытался собраться с мыслями, и, когда она, возможно, улыбнулась и предложила, чтобы я продолжил обучать ее таблице умножения, я поднялся и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Сев спиной к мисс Гантер, я набрал номер. Так как Вулф не терпит трезвона, он незамедлительно поднял трубку. - Это вы, шеф? Говорит Арчи. Я здесь, у мисс Гантер, и мне думается, что ваша затея привезти ее к нам - не из самых удачных. Во-первых, она чертовски умна, но дело не в этом. Она принадлежит к категории тех женщин, о которых я мечтаю последние десять лет, помните, я вам рассказывал? Не скажу, что она красива, это дело вкуса, но отмечу, что она соответствует моему идеалу. Именно поэтому лучше, если я поговорю с ней здесь. Ложитесь спать. Утром я вам обо всем доложу. Я обернулся к кушетке, но не увидел мисс Гантер Она стояла перед зеркалом в прихожей в темно-синем пальто с лисьим воротником, пристраивая на голову какое-то темно-синее сооружение. - Пошли! - небрежно сказала она. - Куда! - Не валяйте дурака. - Она отвернулась от зеркала. - Вы же лезли из кожи вон, чтобы уговорить меня поехать к Ниро Вулфу, и вам это удалось. Второй раунд ваш. Когда-нибудь мы сыграем партию-другую в бридж. А пока что я еду к Вулфу, и нам придется отложить бридж до лучших времен. Я очень рада, что вы не считаете меня красивой. Ничто так не раздражает женщину, как слова о том, что она красива. Пока я надевал пальто, она открыла дверь. По пути к лифту я пытался объясниться: "Я не сказал, что вы некрасивы, я сказал..." - Я слышала, что вы сказали. Вы расстроили меня. Это больно слышать даже от незнакомца, который к тому же может оказаться врагом. Я тщеславна, в этом мое несчастье. Я считаю себя красавицей. Мне хотелось бы что-нибудь сказать, но я заметил, как у нее дернулся уголок рта, возможно, в усмешке, и промолчал. Из всей этой истории пока ясным было одно: она чертовски хороша. По дороге на Тридцать пятую улицу мисс Гантер поддерживала со мной светскую беседу, словно я не состоял на службе у промышленников. Войдя в дом, мы нашли кабинет пустым. Я оставил гостью и отправился на поиски Вулфа. Он был на кухне и обсуждал с Фрицем меню на завтра. Я сел на стул, думая о мисс Гантер и ожидая, пока Вулф и Фриц закончат свое дело. Наконец Вулф заметил мое присутствие. - Она здесь? - Конечно. Поправьте галстук и причешитесь. 11 В четверть третьего ночи Вулф взглянул на стенные часы и со вздохом сказал: - Что ж, мисс Гантер, готов выполнить свою часть договора. Я обещал ответить на ваши вопросы после того, как вы ответите на мои. Спрашивайте... Мне некогда было любоваться ею: по распоряжению Вулфа я вел стенографическую запись беседы и уже исчеркал пятьдесят четыре страницы. Вулф пребывал в настроении, которое я называю "загляни-под-каждый-камень", и некоторые записи не имели никакого касательства к убийству Буна. Правда, кое-что могло оказаться полезным. Главным образом, ее рассказ о том, что она делала в прошлый вторник. Она ничего не знала о совещании, которое задержало Буна в Вашингтоне, и это удивляло - ее обычно она была в курсе всех его дел. В Нью-Йорке вместе с Элджером Кэйтсом и Ниной Бун она отправилась в Отделение Бюро регулирования цен. Кэйтс пошел в аналитико-статистический отдел, а они с Ниной принялись помогать сотрудникам бюро отбирать на складе товары, необходимые для иллюстрации предстоящей речи Буна. Там был огромный ассортимент всего, начиная от зубочисток и кончая пишущими машинками, и только к шести часам они управились с работой, отобрав два консервных ножа, два разводных ключа, две рубашки, две авторучки и детскую коляску. Ей помогли вынести все это на улицу, уложили в такси, и она поехала в отель "Уолдорф". Нина отправилась туда раньше. Там мисс Гантер узнала, что Бун готовится к выступлению в одной из комнат за сценой, и представитель Ассоциации промышленников генерал Эрскин проводил ее туда. - Генерал Эрскин? - переспросил ее Вулф. - Да. Эд Эрскин, сын президента ассоциации. Я фыркнул. - Он бригадный генерал, - объяснила она. - Один из самых молодых генералов в авиации. - Вы с ним знакомы? - Нет, но видела его однажды или дважды. Я его терпеть не могу. - На этот раз я не сомневался - она не улыбалась. - Я ненавижу всех, кто связан с Ассоциацией промышленников. - Понятно. Продолжайте. Эд Эрскин прикатил коляску к двери и распрощался. Фиби Гантер пробыла у Буна не больше двух или трех минут. Полиция потратила много часов из-за этих двух или трех минут, последних минут жизни Буна. Вулф израсходовал на них две странички моего блокнота, Бун был сосредоточен и хмур больше обычного - ничего удивительного в данной ситуации. Он вытащил из коляски рубашки, разводные ключи и все прочее, разложил на столе, просмотрел сопроводительные документы, напомнил мисс Гантер, чтобы во время его выступления она сверялась по напечатанному тексту и отмечала все отклонения, если он их сделает. Затем он отдал ей чемоданчик с валиками и попросил оставить его одного. Она вернулась в гостиную, выпив два коктейля подряд, вместе со всеми последовала о банкетный зал, отыскала стол э 8, зарезервированный для представителей Бюро регулирования цен, и села. Тут она вдруг вспомнила, что забыла чемоданчик на подоконнике в гостиной. Она никому не сказала об этом, не желая признаваться в своей оплошности, и, извинившись перед сидевшей рядом миссис Бун, хотела было выйти из-за стола, но Фрэнк Томас Эрскин объявил в микрофон: - Леди и джентльмены, с глубоким прискорбием вынужден сообщить вам известие, по причине которого никому не разрешается покинуть зал... Лишь спустя час ей удалось попасть в гостиную, но чемоданчика там не оказалось. Бун говорил ей, что в чемоданчике находятся надиктованные им валики. Вот и все, что ей было известно. Ничего нет странного в том, что он не рассказал ей содержания валиков - она и так бы узнала. Для текущей работы мистер Бун пользовался услугами нескольких стенографисток, но самые важные письма и распоряжения, которые могли содержать конфиденциальные сведения, он записывал на диктофон и давал перепечатывать только ей. Всего было двенадцать таких чемоданчиков с десятью валиками в каждом, и они постоянно путешествовали между мистером Буном и ею. Чемоданчики были пронумерованы. Пропал номер четвертый. Диктофон, которым пользовался Бун, - фирмы "Стенофон". Мисс Гантер признала, что совершила ошибку. До среды она никому не говорила о пропаже, пока полиция не спросила, что лежало в чемоданчике, с которым она пришла в гостиную. Конечно, какая-нибудь крыса из Ассоциации промышленников донесла об этом полиции. Она объяснила свое молчание тем, что ей было стыдно признаться в халатности, заметив, однако, что молчание не принесло никакого вреда, так как содержимое чемоданчика не могло иметь связи с убийством. - Четыре человека утверждают, что чемоданчик был у вас, когда вы из гостиной направились в зал, - прошептал Вулф. Слова Вулфа не произвели на Фиби Гантер никакого впечатления. Она пила виски, разбавленное водой, и курила сигарету. - Кому вы верите - мне или им? Меня нисколько не удивит, если не четыре, а сорок человек из ассоциации заявят, что подглядывали в замочную скважину и видели, как я убила мистера Буна. - Но миссис Бун не имеет отношения к ассоциации. Фиби пожала плечами. - Мистер Кэйтс рассказал мне: она недолюбливает меня. Ей была ненавистна мысль, что ее муж зависит от меня. Обратите внимание - она не утверждает, что видела у меня чемоданчик, когда я выходила из гостиной. - А в чем мистер Бун зависел от вас? - Я была исполнительницей его распоряжений. - Понимаю, - тихо сказал Вулф. - Но что он получал от вас взамен? Покорность? Лояльность? Дружбу? Счастье? Удовлетворение страстей? - О боже! - лицо ее исказила гримаса. - Можно подумать, что эти вопросы задает жена какого-нибудь конгрессмена... Мистер Бун видел во мне квалифицированного работника. - Она всплеснула руками. - Неужели вы тоже читаете старомодные романы... Что ж, если вы желаете знать, находилась ли я в интимной связи с мистером Буном, отвечу: нет. Во-первых, у него не было времени для флирта, - так же, впрочем, как и у меня, во-вторых, он был не в моем вкусе. Правда, я поклонялась ему. - Да? - Да, - ответила она с ударением. - Он имел дурной характер, был толст, вечно обсыпан перхотью и доводил меня чуть ли не до сумасшествия своими попытками соблюдать режим. Но это был самый честный, самый хороший человек из всех, кого я только знала. И он боролся с грязной шайкой свиней и мошенников. Да, я поклонялась ему, но что касается других чувств... Казалось, с вопросом о чувствах было покончено. Заполняя страницу за страницей в своем блокноте, я спросил себя, насколько я верю ее словам, и когда понял, что стрелка моей веры достигла цифры "90" и все продолжала ползти вверх, - дисквалифицировал себя за пристрастность. У Фиби сложилось определенное мнение относительно убийства. Она не сомневалась, что Буна убил кто-то из членов Ассоциации промышленников, причем в одиночку. Он мог быть из тех, кому мешала деятельность Буна как руководителя Бюро регулирования цен или чьи интересы он ущемил. Преступника не заботило, в какое положение он поставит ассоциацию. Поэтому Фиби Гантер соглашалась с Вулфом, что промышленники заинтересованы в поимке убийц. - Не означает ли это, - спросил Вулф, - что вы лично и ваше Бюро цен предпочли бы, чтобы убийца не был обнаружен? - Как вам сказать... - пожала она плечами. - Однако, вопреки логике, я хочу, чтобы его поймали. - Понятно, вы же так высоко ценили мистера Буна... Но, в таком случае, почему вы не пришли вчера вечером? То ли у нее был заранее заготовлен ответ, то ли ей не надо было его придумывать, но она тут же сказала: - Не хотелось. Я очень устала и не знала, кого могу встретить у вас. Я уже ответила на тысячи вопросов в полиции и в ФБР и хотела отдохнуть. - Однако с мистером Гудвином вы все же приехали... - Конечно. Любая усталая женщина отправилась бы с мистером Гудвином куда угодно, потому что с ним ей не пришлось бы ни о чем думать. - Даже не взглянув в мою сторону, она продолжала: - Однако я не собираюсь провести здесь всю ночь, а время уже позднее. Не пришел ли мой черед задавать вопросы? Именно в это время Вулф взглянул на часы и со вздохом сказал: "Спрашивайте". Она переменила позу, пригубила бокал, эффектно откинула голову на спинку кресла и спросила безразличным тоном: - Кто договаривался с вами от имени Ассоциации промышленников, на что вы дали согласие и сколько они посулили вам за труды? Вулф растерялся и не мигая уставился на нее: - О нет, мисс Гантер, так дело не пойдет! - Почему? Мы ведь договорились! Вулф понял, что попался в ловушку. - Ладно, ничего не попишешь... Ко мне приехали мистер Эрскин с сыном, мистер Бреслоу и мистер Уинтерхоф. Затем появился мистер О'Нил. Они наговорили с три короба, но главное наняли меня провести расследование. Я дал согласие попытаться найти убийцу. Во что... - Кто бы он ни был? - Да. Не перебивайте. Во что им обойдется мое содействие, покажет будущее. Мой гонорар будет прямо пропорционален расходам. - Не пытались ли они навязать вам мысль, что убийца не принадлежит к их ассоциации? - Нет. - Не создалось ли у вас впечатления, что они подозревают какое-либо определенное лицо? - Нет. - Не считаете ли вы, что убийцей является один из них? - Нет! - Все нет и нет! Вы ведете нечестную игру! - возмутилась она. - Я отвечаю на ваши вопросы и не сказал ни слова неправды. Сомневаюсь, что вы были так же честны в отношении меня. - В чем же я вас обманула? - Пока не знаю, но узнаю. Продолжайте. - Простите, - вмешался я, - но еще не было прецедента, чтобы вас допрашивал человек, подозреваемый в убийстве. Следует ли мне все это записывать? Он даже не посмотрел в мою сторону. - Продолжайте, мисс Гантер. Мистер Гудвин не мог упустить случая, чтобы не назвать вас подозреваемой в убийстве. Она тоже игнорировала меня. - Не считаете ли вы, - спросила она, - что использование в качестве орудия убийства разводного ключа свидетельствует о непреднамеренности убийства? Ведь никто не знал, что там окажется ключ. - Нет, не считаю. - Почему? - Потому что убийца мог явиться вооруженным, но, увидев разводной ключ, решил воспользоваться им. - И все же, могло ли убийство быть непреднамеренным? - Да. - Не создалось ли у вас впечатления, что кто-нибудь из Ассоциации промышленников знает, кто взял чемоданчик? - Нет. - Или где он сейчас находится? - Нет. - Подозреваете ли вы кого-нибудь? - Нет. - Почему вы послали мистера Гудвина за мной? Почему именно за мной, а не за кем-либо другим? - Потому что вы не ответили на мое приглашение, и я хотел узнать, почему. Она замолчала, осушила бокал до дна и пригладила волосы. - Все это чушь, - подчеркнуто произнесла она. - Я могу неделю подряд задавать вам вопросы, но откуда мне знать, говорите ли вы правду? Вы утверждаете, например, что вам неизвестно, что стряслось с чемоданчиком и где он находится, а он, возможно, спрятан в этой самой комнате, может быть, даже в вашем письменном столе. - Она посмотрела на бокал, увидела, что он пуст, и поставила на столик. Вулф кивнул. - Я находился в таком же невыгодном положении, когда расспрашивал вас. - Но мне незачем вам врать! - Пф! У людей всегда есть причина что-нибудь скрывать. Продолжайте. - Не стоит, - она поднялась и оправила юбку. - Это бесполезно. Лучше поеду домой и лягу спать. Посмотрите на меня. Похожа на измотанную каргу? Это снова обескуражило Вулфа. Его отношение к женщинам таково, что они редко спрашивали его, как они выглядят. - Нет, - буркнул он. - Опять нет, - улыбнулась она. - А я измотана до предела. Но обычно чем больше я устаю, тем меньше это заметно. Во вторник я пережила самое большое потрясение в жизни, и с тех пор ни разу еще не заснула по-настоящему. Она обернулась ко мне: - Скажите, пожалуйста, где легче всего поймать такси? - Я вас отвезу, - сказал я - Мне все равно нужно поставить машину в гараж. Она пожелала Вулфу спокойной ночи, мы оделись, вышли и сели в машину. Она откинулась на сиденье и закрыла глаза. - Итак, вы имели успех у Ниро Вулфа, - заметил я. Она промолчала. В конце Сороковых улиц нас задержал светофор. - Кажется, у меня сейчас начнется истерика, - сказала она. - Не пугайтесь. Я посмотрел на нее. В жизни не видел человека, столь далекого от истерики. Когда я остановил машину перед ее домом, она выпорхнула на тротуар - я не успел даже пошевелиться и протянула мне руку. - Спокойной ночи. Или это является нарушением ваших правил пожать руку человеку, подозреваемому в убийстве? Она скрылась в подъезде. Когда я поставил машину в гараж и вернулся домой, то зашел в кабинет, чтобы проверить, хорошо ли заперт сейф. На моем столе лежала нацарапанная рукой Вулфа записка: "Арчи, впредь не встречайся с мисс Гантер