спросил Вулф. Кэйтс долго смотрел на пальто, потом вскочил и закричал: - Мистер Декстер! Мистер Декстер! Сюда! - Перестаньте! - Кремер схватил его за руку. - Перестаньте орать! Зачем вам нужен Декстер? - Позовите сюда мистера Декстера! Если хотите, чтоб я замолчал, позовите мистера Декстера! - Голос Кэйтса дрожал, - Я так и знал, что тут произойдет нечто подобное! Я же говорил Фиби, что с Вулфом связываться не следует! Я говорил ей, что сегодня сюда лучше не приходить!.. Я же... - Когда это вы успели сказать ей, чтобы она не приходила сюда? - набросился на него Кремер. - Ну? Когда? Кэйтс промолчал и, видимо, только теперь сообразив, что Кремер держит его за руку, крикнул: - Пустите! Кремер выпустил его руку. Кэйтс отошел, сел на стул у стены и крепко сжал губы, всем своим видом показывая, что не желает больше иметь с нами дела. - Я присутствовал, когда его допрашивал Роуклифф, если вас это интересует, - обратился я к Кремеру. - На такой же вопрос он ответил, что был у своего приятеля на Одиннадцатой улице, куда ему позвонила мисс Гантер. Она сказала, что ей только что предложили приехать к Вулфу, и ей хочется знать, не получил ли он такого же предложения. Кэйтс ответил утвердительно, но заявил, что не поедет, и пытался ее отговорить, а когда она сказала, что все-таки поедет, он решил последовать ее примеру... Я знаю, дел у вас по горло, но все же советую читать отчеты своих подчиненных. Далее я обратился ко всем присутствующим. - Если хотите знать мое мнение, причем совершенно бесплатно, - шарф не принадлежит мисс Гантер. Он абсолютно не в ее стиле, она никогда не стала бы носить подобную вещь. Но он не принадлежит и Кэйтсу. Вы только взгляните на него: серый костюм, серое пальто. Я всегда видел его только в сером. Жаль, Кэйтс не хочет разговаривать с нами, а то вы могли бы кое о чем спросить у него. Кремер подошел к двери в гостиную, приоткрыл ее и крикнул: - Стеббинс! Пэрли в мгновение ока вырос на пороге. - Проводите Кэйтса в столовую и начинайте по одному вводить сюда остальных. Как только мы будем заканчивать с очередным, отправляйте его тоже в столовую. Стеббинс увел Кэйтса, чему тот вовсе не противился. Почти сразу же другой детектив ввел миссис Бун. Кремер даже не предложил ей сесть встретил в центре комнаты, показал шарф, попросил внимательно, но не дотрагиваясь, осмотреть и сказать, видела ли она его раньше. Миссис Бун ответила, что не видела, и на этом разговор с ней закончился. После ее ухода ввели Фрэнка Томаса Эрскина, и сцена повторилась с тем же результатом. Когда в кабинете еще четырежды прозвучало "нет", наступила очередь Уинтерхофа. - Мистер Уинтерхоф, взгляните, пожалуйста, на этот... - заговорил было Кремер, но Уинтерхоф тут же перебил инспектора. - Где вы его взяли? - спросил он, протягивая руку к шарфу. Это же мой шарф! - Ваш?! - Кремер даже попятился от неожиданности. - Сегодня вечером он был на вас или вы принесли его в кармане пальто? - Ни то, ни другое. У меня украли его еще на прошлой неделе. - Где? - Вот здесь же, когда я приходил сюда в пятницу вечером. - Сюда, к Вулфу? - Да. - Кому вы жаловались на пропажу? - Никому не жаловался, а пропажу обнаружил только у себя дома. Если... - И вы никому не сказали? - Здесь нет. Я не знал, когда был здесь, что шарф исчез. А дома... Дома я сказал, наверное, жене... Да, да, определенно припоминаю: жене я говорил о пропаже. Но у меня... - И вы не позвонили сюда на следующий день, чтобы справиться, не найдена ли ваша вещь? - Нет, не звонил. Зачем? У меня еще штук двадцать шарфов. Я настаиваю... - Настаивайте сколько угодно, - холодно оборвал его Кремер. - Но так как шарф принадлежит вам, считаю необходимым сообщить следующее: мы располагаем важными доказательствами, что именно вашим шарфом был обмотан отрезок трубы, которым была убита мисс Гантер. Лицо Уинтерхофа покрылось обильным потом, он от изумления выпучил глаза. - Какие доказательства? - наконец спросил он, собравшись с силами. - На шарфе обнаружены микроскопические частицы краски и ржавчины с трубы, причем в довольно значительном количестве. - Где вы его нашли? - В кармане пальто. - Чьего? - А вот это не ваше дело, - отрезал Кремер. - Я бы хотел попросить вас никому ничего не говорить, но, к сожалению, это бесполезно... Отведите его в столовую, - приказал он детективу, который привел Уинтерхофа. - И скажите Стеббинсу, пусть никого больше не присылает. 22 Наступило долгое молчание. Я взглянул на большие настенные часы они показывали без двух минут четыре. Все, кто был в кабинете, казалось в высшей степени обескураженными... - И все же этот Уинтерхоф лжец, будь он проклят! - заговорил начальник полиции. - Не видел он никакого человека, который якобы сбежал с крыльца этого дома. Выдумка! - Черт побери, ну и что? - взорвался прокурор. - Мы не лжеца ищем, а убийцу! - А я хочу спать, - угрюмо заявил Вулф. - Сейчас уже четыре часа, и вы зашли в тупик. - Да что вы говорите! - саркастически воскликнул Кремер. - Мы зашли в тупик... А вы? - А я нет, мистер Кремер. Совсем нет. Но сейчас я устал, и меня одолевает сон. - А ведь нам придется отпустить всех опрошенных, - заметил начальник полиции. - Несомненно, сэр, - кивнул Кремер. - Арчи, ведите всех сюда. Вот в каком состоянии находился Кремер! Направляясь выполнять его распоряжение, я пытался вспомнить, когда еще за время нашего знакомства он называл меня по имени, но вспомнить не мог... Доставленные мною гости расселись. - Мы отпускаем вас по домам, - начал Кремер. - Но перед вашим уходом я хочу обрисовать обстановку. Обследование рук ничего не выявило. Однако при изучении шарфа, обнаруженного в кармане одного пальто, на нем найдена ржавчина и краска от трубы, с помощью которой совершено убийство. Нет сомнений, что убийца использовал шарф, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Поэтому... - Чье это пальто? - прервал Бреслоу. - Не буду говорить, чье пальто и чей шарф, и, по-моему, их владельцу тоже надо держать язык за зубами: если газетчики что-нибудь пронюхают... - Ну уж нет! - вскинулся Элджер Кэйтс. - И вас, и Ниро Вулфа, и Национальную ассоциацию промышленников это, конечно, устроило бы, но мне вы рот и заткнете! Пальто мое, а шарф я никогда и в глаза не видел. Возможно... - Кэйтс, довольно! - прикрикнул на него Соломон Декстер. - Таким образом, - как ни в чем не бывало продолжал Кремер, - шарф обнаружен в пальто мистера Кэйтса, но он утверждает, что раньше никогда его не видел. Это... - Шарф мой, - сказал Уинтерхоф. - Он был украден у меня здесь в пятницу вечером, и с тех пор я его не видел. Поскольку вы позволили Кэйтсу недостойный выпад в адрес Ассоциации промышленников, я... - Хватит! - стукнул кулаком по столу Кремер. - Можете ссориться в другом месте. Я же хочу повторить то, что уже говорил тут несколько часов назад: один из вас убил мисс Гантер. Теперь это бесспорный факт. Мы могли бы сейчас задержать вас, но что толку? Люди вы богатые и тут же добьетесь освобождения под залог. Именно поэтому я вынужден вас отпустить, в том числе и пока не известного мне убийцу. Но мы его все равно найдем. Не исключено, что нам потребуется навестить вас или вызвать в любое время суток. Без нашего разрешения вы не имеете права уезжать из города ни на час. По всей вероятности, мы будем держать вас под наблюдением, и тут вам не помогут никакие протесты. Кремер обвел взглядом присутствующих и добавил: - Сейчас полицейские машины развезут вас по домам, а пока выслушайте на прощание еще несколько слов. Я прекрасно понимаю, что все это крайне неприятно, но ничего не поделаешь, придется потерпеть, пока мы не найдем убийцу. Если кто-нибудь располагает ценными для следствия сведениями, худшее, что он - или она - может придумать, - это утаить их от нас. Я настоятельно рекомендую этому человеку задержаться и передать сведения нам. Кроме меня, тут находятся и начальник полиции, и прокурор, и вы можете переговорить с любым из нас. Никто из присутствующих не ухватился за любезное предложение Кремера, и вскоре все разъехались. - Будут указания на утро, сэр? - спросил я Вулфа. - Да, будут! - рявкнул он. - Оставить меня в покое... 23 Начиная с этой ночи мне стало казаться, что меня не посвящают в ход расследования. Позже, правда, выяснилось, что это не совсем так, однако кое-какие основания для сомнений у меня были. Во вторник утром Вулф заявил, что теперь я должен буду передавать ему пакеты от Баскома, не вскрывая их. Дил Баском был руководителем детективного агентства. - Его отчеты? Значит, расследование расширяется? - Да, - поморщившись, ответил Вулф. - Уже работают двадцать человек. Может, хоть один из них что-нибудь раздобудет. - Не перебраться ли мне на жительство куда-нибудь в гостиницу? - спросил я. - Чтобы ненароком не услышать что-либо такое, чего мне не положено слышать. Вулф не потрудился ответить. Когда это возможно, он старается не нервничать перед едой. Несколько позже выяснилось, что, по мнению Вулфа, я еще могу на что-то сгодиться. В шесть вечера он появился в кабинете, позвонил, чтобы ему принесли нива, посидел молча минут пятнадцать и вдруг изрек: - Арчи! Его обращение застало меня как раз в тот момент, когда я открыл рот, собираясь зевнуть. - А-а-а, - протянул я. - Ты уже порядочно работаешь у меня, - хмурясь, заявил Вулф. - Ага. Прикажете подать заявление об уходе по собственному желанию? - Я изучил тебя, вероятно, значительно лучше, чем ты думаешь, - пропуская мои слова мимо ушей, продолжал Вулф. - Ты наделен острой наблюдательностью, не дурак, не трус, тебя невозможно подбить на измену, поскольку ты слишком высокого мнения о собственной персоне. - Я просто душка! Вы должны прибавить мне жалованье: цены на все растут, и... - У тебя тут и еда, и крыша над головой, но по молодости и тщеславию ты тратишь кучу денег на наряды. - Он погрозил мне пальцем. - Впрочем, обо всем этом мы поговорим в следующий раз. А сейчас я хочу сказать другое. Я имею в виду одно из твоих качеств, которого не понимаю, но которое тебе безусловно присуще. Это твое качество почему-то заставляет молодых женщин охотно проводить время в твоем обществе. - Так я же употребляю одеколон "Холостяк на вечер"! - Я с подозрением взглянул на Вулфа. - Послушайте, вы явно к чему-то клоните! Может, хватит? Говорите прямо. - Прямо так прямо. Скажи, сумеешь ты быстренько улестить мисс Бун? Я ошалело уставился на Вулфа. - АЙ-яй-яй! - приходя в себя, с укоризной воскликнул я. - Вот уж не ожидал, что вы способны держать в голове такие постыдные замыслы! Улестить мисс Бун! Каково, а? Нет уж если вы допускаете подобные мысли, - улещайте ее сами. - О чем ты? - ледяным тоном осведомился Вулф. - Я же говорю о необходимости заручиться ее доверием, чтобы облегчить нам дальнейшее расследование. - Но это еще хуже! - вскипел я. - Давайте попробуем смягчить формулировки. Вы хотите, чтобы я втерся в доверие к мисс Бун и добился от нее признания, что она отправила на тот свет дядюшку и мисс Гантер? Нет уж, благодарствую! - Чушь! Тебе прекрасно известно, чего я хочу. - На всякий случай все же разъясните. - Мне нужны следующие сведения поддерживала ли она личный, деловой или какой-нибудь другой контакт с кем-либо из Ассоциации промышленников особенно с теми, кто был здесь вчера вечером. То же самое в отношении ее тетки, миссис Бун. Необходимо установить, насколько были близки между собой мисс Бун и мисс Гантер, что они думали друг о друге, часто ли встречались на прошлой неделе. Для начала достаточно. Если обстановка позволит, можешь перейти к конкретному делу. Кстати, почему бы не позвонить ей сейчас же? - Ну, ничего плохого в этом пока не вижу, если не разбираться, что вы имеете в виду под "конкретным делом", поскольку данное выражение допускает самое широкое толкование... Между прочим, вы действительно думаете, что преступник - один из этих фруктов из Ассоциации промышленников? - А почему бы и нет? - Но это же слишком очевидно! Каждый из этих типов должен понимать, что подозрение падет прежде всего на кого-то из них. - Чепуха! Ничто само по себе не очевидно. Очевидность - дело сугубо субъективное. Очевидности всегда можно избежать, противопоставляя ей тонкость ума... Ты знаешь номер телефона мисс Бун? Я набрал коммутатор гостиницы "Уолдорф" и попросил соединить меня с мисс Бун. Ответил мужской голос. Я назвал себя и попросил к телефону мисс Бун. Мне показалось, что она медлила больше, чем следовало бы. - Нина Бун слушает. Вы Арчи Гудвин? Я не ошибаюсь? - Так точно. Спасибо, что ответили на мой звонок. - Что вы, пожалуйста! Вы хотели что-нибудь... - Разумеется. Но речь пойдет не обо мне. Я звоню вам вовсе не потому, что чего-то хочу, или хотел, или мог бы хотеть. Я звоню по поручению одного человека, который действительно чего-то хочет, но он, но моему глубокому убеждению, самый натуральный псих. Вы понимаете мое положение? Сам-то я не решился бы позвонить вам, назвать себя, сказать, что я сию минуту взял из банка некоторую сумму и хочу спросить, как вы относитесь к предложению пообедать вдвоем в бразильском ресторанчике на Пятьдесят второй улице. А если я не могу на это решиться, то какое значение имеет для вас, чего я хочу?.. Я не отрываю вас от какого-нибудь важного занятия? - Нет... У меня есть несколько свободных минут. Так что же нужно вашему "одному человеку"? - Всему свой черед. А пока скажу: здравствуйте, говорит Арчи Гудвин, и в данную минуту он, по поручению Национальной ассоциации промышленников, сует свой нос во всякие разные дела. Мне бы хотелось истратить часть полученных от ассоциации денег и пообедать с вами вдвоем в бразильском ресторане на Пятьдесят второй улице, причем заранее ставлю в известность, что это будет деловая встреча с человеком, которому нельзя доверять... Ваши свободные минуты уже истекли? - А вы, кажется, действительно опасный человек... Послушайте, а может, таинственный Некто того и хочет, чтобы вы, с помощью вашего игривого тона, уговорили меня пообедать с вами? - Что вы! Затею с обедом придумал я сам, как только снова услышал ваш голос, пусть и по телефону. Что же касается моего Некто... Ну, вы же должны понимать, что в процессе этого расследования мне приходится общаться с различными людьми, а не только с Ниро Вулфом, который... ну, в общем, таков уж он есть. Так вот, я вынужден общаться и кое с кем из полиции, и из ФБР, и из прокуратуры. Что бы вы, например, сказали, если бы узнали, что один из них поручил мне позвонить вам и спросить, где Эд Эрскин? - Эд Эрскин? - поразилась мисс Бун. - Вам поручили спросить у меня, где Эд Эрскин? - Да, да. - Я бы сказала, что человек, давший вам такое поручение, ненормальный. - И я так думаю. Значит, с этим вопросом покончено. Но, прежде чем мы подведем черту под нашим разговором, вы, быть может, ответите на мое предложение относительно бразильского ресторана? Как вы обычно отказываете? В резкой форме или прибегаете к дипломатическим формулировкам? - Вообще, я человек резкий. - В таком случае, чуточку подождите, дайте собраться с силами... Ну вот. Начинайте! - Как бы вы ни хитрили, я не могу встретиться с вами - сегодня я обедаю с теткой у нее в номере. - Тогда, может, поужинаем позже? Или позавтракаем? Что вы скажете о ленче завтра в час? - А что собой представляет этот бразильский ресторан? - спросила мисс Бун. - Вполне приличное заведение с хорошей кухней. - Но ведь... как только я пойду куда-нибудь... - Понимаю, понимаю. Сделаем так: выходите из гостиницы на Сорок девятую улицу, я буду ждать вас там в темно-синей машине, начиная с двенадцати пятидесяти. Я не опоздаю ни на минуту за это могу ручаться, а вот за все последующее... - Возможно, немного опоздаю я. - Не сомневаюсь. Это свойственно всем нормальным женщинам, а вас я считаю совершенно нормальной. И, пожалуйста, не вздумайте лет этак через пять - десять сказать мне, будто я утверждал, что вы показались мне... ну, так себе, обычной. Я не говорил "обычная", я сказал "нормальная". Итак, до завтра. Отодвигая от себя телефон, я подумал, что в глазах у меня, наверное, еще не погас огонек самодовольства, и поэтому, не поворачиваясь к Вулфу, сделал вид, что рассматриваю какие-то бумаги. Однако он тут же довольно громко пробормотал: - А все равно сегодня вечером было бы лучше! По-прежнему не поворачиваясь к нему, я сосчитал про себя до десяти и только тогда спокойно и внятно ответил: - Дорогой сэр! Попытайтесь-ка сами уговорить эту женщину встретить вас, скажем, в каком-нибудь фешенебельном ателье, чтоб примерить самый шикарный туалет. До меня донеслось нечто похожее на смех. Я гордо прошествовал к себе в комнату и до ужина приводил ее в порядок - работы хватило. После ужина я вдруг почувствовал такую смертельную усталость и мне так захотелось спать, что, когда раздался звонок в дверь, я испытал огромный соблазн сделать вид, будто никакого звонка не слышу. Меня так и подмывало повернуть специальный выключатель и отсоединить звонок. Но я не сделал этого, а вышел в переднюю и распахнул дверь. 24 - Добрый вечер! - поздоровался со мной какой то тип, стоявший на крыльце. - Мне хотелось бы повидать мистера Вулфа. Я раньше не встречал этого человека. Он был лет пятидесяти, среднего роста и телосложения, с тонкими прямыми губами и с глазами, в которых ничего нельзя было прочесть. Я было подумал, что это один из людей Баскома, однако одежда посетителя исключала подобное предположение. Его пальто и костюм из дорогого материала явно вышли из рук первоклассного портного. - Сейчас узнаю. Ваше имя? - Джон Смит. - По какому делу вы хотели бы его видеть, мистер... мистер Джоунс? - По частному и очень срочному. - А нельзя ли поконкретнее? - Можно, но только с ним лично. - Превосходно. Присядьте и почитайте какой-нибудь журнал. Я оставил его на крыльце, захлопнул дверь у него перед носом и пошел в кабинет к Вулфу. - Посетитель назвался первым пришедшим на ум именем: "Джон Смит", Выглядит как банкир, который если и одолжит вам какую-нибудь мелочь, то потребует в залог пригоршню бриллиантов. Я оставил его на крыльце, но не думайте, что он обиделся, у таких людей отсутствуют обычные человеческие чувства. И, пожалуйста, не поручайте мне узнать, что ему надо, сил моих на это не хватит. - Приведи его, Я так и сделал. Посетитель мне не нравился, тем более что помешал нам вовремя лечь спать, но все же я предложил ему кресло, обитое красной кожей, сидя в нем, он оказывался лицом к нам обоим. Выпрямившись как палка, он положил руки на колени, сплел пальцы и взглянул на Вулфа. - Я назвался Джоном Смитом потому, что подлинная фамилия не имеет значения, - начал он. - В данном случае я выступаю в роли мальчика на побегушках... Наш разговор должен носить конфиденциальный характер, поэтому хотелось бы остаться с вами с глазу на глаз. Вулф отрицательно покачал головой. - Мистер Гудвин мой доверенный помощник. Его уши - мои уши Я вас слушаю. - Ни в коем случае! - решительно заявил Смит. - Я обязан переговорить с вами наедине. - Видите вон ту картину на стене? - спросил Вулф, показывая на изображение памятника Вашингтону. - В действительности это часть панели с замаскированным отверстием в ней. Если я удалю мистера Гудвина отсюда, он пройдет в специальное помещение за этой стеной и все равно будет слышать и видеть вас. Правда, там ему придется стоять. Так зачем же причинять моему помощнику такое неудобство, если он может слушать нас сидя? Все с тем же бесстрастным видом Смит поднялся. - В таком случае, нам придется перейти туда, где нет подобных приспособлений. - Никуда мы с вами не пойдем. Арчи, подай мистеру Смиту пальто и шляпу. Я встал и был уже на полпути к вешалке, когда Смит снова сел. Я вернулся на свое место. - Да, сэр? - обратился к нему Вулф. - Есть кое-кто, - начал Смит прежним высокомерным тоном, поскольку другим, видимо, никогда не говорил, - виновный в убийстве Буна и Гантер. - Кое-кто? Смит почесал нос, опустил руку и вновь сплел пальцы. - Разумеется, смерть - всегда трагедия, - продолжал он. - И с этим ничего не поделаешь. Но смерть этих двоих поставила в тяжелое положение многих членов нашей организации и навлекла на них совершенно незаслуженное негодование. Все мы знаем, что у нас в стране есть люди, пытающиеся разрушить фундамент, на котором держится наше общество. Само существование демократической системы, становым хребтом которой являются наши граждане, проникнутые самыми высокими идеалами, и наши выдающиеся бизнесмены, благодаря которым живет и процветает эта система, находится ныне в крайней опасности. Первопричина ее - то событие, а теперь уже два события, которые подрывные элементы либо сами подготовили и осуществили, либо воспользовались ими для своих преступных целей. Убийства как таковые не угрожают, разумеется, общественному благополучию, но в данном... - Извините, - прервал его Вулф. - Я и сам мастак на подобную демагогию. Насколько я понимаю, вы имеете в виду недовольство Национальной ассоциацией промышленников, широко распространившееся в стране из-за этих убийств? - Да. Одно дело вообще совершить убийство и совершенно другое, когда оно наносит огромный ущерб... - Одну минуту. Об этом вы уже говорили. Валяйте дальше, но сначала скажите: вы представляете Национальную ассоциацию промышленников? - Я представляю, если хотите, великих людей - подлинных столпов нашего государства, я представляю жизненные интересы американского народа. Я... - Хорошо, хорошо! Дальше. Смит снова сплел пальцы - на этот раз у него возникла необходимость почесать подбородок, затем продолжил: - Возникшее положение совершенно нетерпимо, оно, повторяю, создаст благоприятные условия для деятельности самых опасных элементов, пропаганды их теорий. Любое вознаграждение за ликвидацию нынешнего положения - немедленную ликвидацию! - не показалось бы чрезмерным. Родина будет благодарна тому, кто возьмется за это. Он заслужит великое спасибо своих сограждан. - Иначе говоря, - высказал предположение Вулф, - такому человеку хорошо заплатят. - Ему обязательно хорошо заплатят. - Жаль, что я уже занят. Очень люблю, когда мне платят. - Так в чем дело? Наши интересы совпадают. - А знаете, мистер Смит, - нахмурился Вулф, - мне понравилось, как вы начали беседу. Короткой фразой вы сказали сразу все, за исключением кое-каких деталей. Кто вы и откуда? - Странный вопрос! - воскликнул Смит. - Вы не настолько беспомощны, чтоб при желании не выяснить, кто я, если, разумеется, найдете нужным тратить на это время. Я не один. Есть еще семь уважаемых весьма уважаемых мужчин и женщин, с которыми сегодня после ужина я буду играть в бридж. Смит снова сплел пальцы, но не нашел, что почесать, и достал из внутреннего кармана довольно объемистый сверток. - Вы правильно заметили, - кивнул он, - я не упомянул о некоторых деталях. Вы получите гонорар в триста тысяч долларов. Вот треть этой суммы. Вулф слегка поднял бровь. - Вы пришли сюда, мистер Смит, будучи убеждены, что имеете дело с мерзавцем. А раз так, не кажется ли вам, что вы поступили несколько необдуманно, захватив с собой такую крупную сумму денег? Я уже говорил, что мистер Гудвин - мой доверенный помощник. А вдруг он отнимет у вас деньги, а вас самого вышвырнет вон? Впервые выражение лица Смита несколько изменилось, но, в общем-то, он не встревожился. - Никому и в голову не приходило считать вас мерзавцем, - ровным голосом сказал он. - Мы хорошо знаем и вашу деятельность, и ваш характер. Вам предоставляется возможность оказать услугу... - Довольно! Все это мы уже слышали. - Как угодно. Дело вот в чем: существуют определенные причины, по которым вам предлагают такой крупный гонорар. Во-первых, все знают, что вы обычно берете большое вознаграждение за услуги. Во-вторых, растущее негодование общественности против уполномочивших меня лиц прямо или косвенно принесет им убытки в сотни миллионов долларов, по сравнению с чем триста тысяч сущий пустяк. В-третьих, вам предстоят расходы, и, возможно, крупные. В-четвертых, мы понимаем, что выполнение нашего поручения связано с немалыми трудностями, и, говоря откровенно, мы не знаем никого, кроме вас, кто способен с ними справиться. Повторяю, никто не считает вас мерзавцем. Ваше утверждение беспочвенно. - Значит, я неправильно истолковал фразу, которую вы произнесли в начале нашей беседы. - Вулф уставился на Смита. - Разве вы не сказали: "Есть кое-кто, виновный в убийстве Буна и Гантер"? - Да, сказал. - Кто же это? - Пожалуй, я выразился не совсем точно. Видимо, следовало сказать: мы намерены предложить кое-кого. - Кого же? - Либо Соломона Декстера, либо Элджера Кэйтса. Мы предпочли бы Декстера, но сойдет и Кэйтс. Мы поможем вам получить кое-какие улики, но какие именно уточним позже, когда вы разработаете план дальнейшего расследования. Мы еще обсудим с вами этот вопрос. Кстати, выплату остальных двухсот тысяч мы не ставим в зависимость от вынесения обвинительного приговора, мы понимаем, что это от вас не зависит. Вторую треть вы получите, как только огласят обвинительный акт, а последнюю - в день начала процесса. Мы считаем, что будет вполне достаточно того эффекта, который вызовет оглашение обвинительного акта. - Вы адвокат, мистер Смит? - Да. - Вы бы не согласились уплатить за Декстера несколько больше, чем за Кэйтса? Как-никак, Декстер - исполняющий обязанности директора Бюро регулирования цен, для вас куда важнее убрать в первую очередь его. - Нет, нет! Мы и так не поскупились на гонорар. - Смит постучал пальцем по свертку. Не будем торговаться. Думаю, никто и никогда не платил столько. - Что вы! - воскликнул Вулф. - А известный скандал с многомиллионными взятками в нашем сенате в двадцать четвертом году? Да я на память могу назвать восемь, десять, двенадцать примеров! Крез Лидийский преподнес своему полководцу десять тонн золота. Ришелье уплатил одному из шпионов сто тысяч ливров - около двух миллионов долларов по нынешним временам... Так что, мистер Смит, не обманывайте ни себя, ни других. Вы просто скряга, если иметь в виду действительную стоимость того, что вы хотите получить от меня. Речь Вулфа не произвела на Смита никакого впечатления. - Да, но всю сумму вы получаете чистоганом, из рук в руки! - возразил он. - Вам не надо платить ни налогов, ни разных сборов. - Правильно, - кивнул Вулф. - Вообще-то, строго говоря, я не могу назвать вас скупым. И торговаться тоже не люблю. Однако, - он тяжело вздохнул, - однако должен вам сказать, что существует одно непреодолимое препятствие. - Какое еще препятствие? - Да ваш выбор лиц, которых предстоит обвинить... Прежде всего слишком уж бросается в глаза, кому выгодно, чтобы один из них оказался виновным. Но не это главное. Главное в том, что ни у того, ни у другого нет мотива. Для всякого убийства нужен какой-то мотив, а для двух убийств - тем более. Применительно к мистеру Декстеру и мистеру Кэйтсу его невозможно найти, я и пытаться не буду. - Но я же говорил, мы поможем вам получить некоторые доказательства. - Не имеет значения. Отсутствие мотива исключает вину Декстера или Кэйтса, и тут не помогут никакие "доказательства", которые к тому же могут быть только косвенными. Но какими бы они ни были, они неизбежно вызовут сомнение, как только станет известен их источник, тем более, что обвинение будет представлено одному из руководителей Бюро регулирования цен. Таким образом, на изложенных вами условиях это предложение для меня не приемлемо. Смит спокойно отнесся к отказу Вулфа. Немного помолчав, он снова заговорил. - Но есть другой вариант, против него вам нечего будет возразить. Я говорю о кандидатуре Дона О'Нила. - М-м-м... - промычал Вулф. - У него можно найти мотив - он же из Национальной ассоциации промышленников, а общественное мнение уже настроено против нее, хотя и напрасно. Конечно, кандидатура О'Нила не так нас устраивает, как Декстера или Кэйтса, но что поделаешь. По меньшей мере, общественное негодование переключится с организации на одного человека. - М-м-м... - А это придаст доказательствам особую убедительность. Разве так уж трудно, например, получить показания человека или даже нескольких человек, которые видели, как у вас в холле О'Нил прятал шарф в карман пальто Кэйтса? Насколько мне известно, тот же ваш доверенный помощник Гудвин был там все время и... - Не годится! - резко прервал его Вулф. - Ну, если Гудвин не захочет дать таких показаний, у нас есть возможность получить их от других. Но к этой теме мы еще вернемся, если вы примете наше предложение. Вы согласны с кандидатурой О'Нила? - Видите ли... - Вулф откинулся на спинку кресла и сложил кончики пальцев на животе. - Сейчас я отвечу, мистер Смит. Пожалуй, лучше всего это делать в форме сообщения, предназначенного для мистера Эрскина. Передайте мистеру Эрскину... - Я не представляю Эрскина. Я вообще не называл никаких фамилий. - Разве? А мне послышалось, вы упоминали О'Нила, и Декстера, и Кэйтса. Так вот, все дело в том, что полиция может с минуты на минуту найти десятый валик, и тогда, учитывая содержание сделанной на нем записи, все мы окажемся в дураках. - Но если у нас будет... - Прошу вас, сэр! Я не мешал вам говорить, не мешайте и вы мне. Если увидите где-нибудь мистера Эрскина, передайте, что я весьма ему признателен: теперь я знаю, какой гонорар могу с него запрашивать, не рискуя шокировать его. Передайте, что я не менее признателен и за его старания оградить этот гонорар от посягательства налоговых органов, хотя подобное мошенничество совершенно меня не привлекает. Передайте, что я полностью учитываю, насколько важна каждая минута: мне известно, как обострила возмущение общественности смерть мисс Гантер; я читал редакционную статью в сегодняшнем номере "Уолл-стрит джорнел"; я слышал сегодня выступление радиокомментатора; я знаю, что происходит. - Вулф прищурился. - Но, главным образом, не забудьте сказать ему, что попытки купить всех и вся лишь усугубляют его вину. Кем бы я ни был в его глазах, счет за услуги я все равно ему пришлю и все равно заставлю заплатить. Я думаю, он либо убийца, либо простофиля, либо и то и другое вместе. Слава богу, он не мой клиент! Что же касается вас... Нет, на вас я и времени тратить не хочу... И вы называете себя адвокатом, служителем закона!.. Арчи, пальто ему! Смит поднялся, но, прежде чем уйти, тем же ровным тоном спросил: - Мне хотелось бы знать, могу ли я рассчитывать, что эта беседа останется между нами? Точнее, чего мне следует ожидать? - Какое значение для вас лично имеет мой ответ? - крикнул Вулф. - Я даже фамилии вашей не знаю. Я поступлю так, как найду нужным. - Если вы думаете... - заговорил было Смит, но не закончил, опасаясь, очевидно, выдать свое истинное настроение, чего он не мог позволить себе ни при каких обстоятельствах. Он молча вышел и молча спустился с крыльца, даже не пожелав мне спокойной ночи. Когда я вернулся в кабинет, Вулф сидел и ждал заказанное пиво. - Сегодняшняя история напомнила мне о картине, - сказал я, - которая висела у нас дома в столовой. На ней были изображены мужчина и женщина, мчащиеся в санях и швыряющие младенца стае полков, которая их настигает. Возможно, это не совсем точно в отношении Декстера или Кэйтса, но прямо касается О'Нила. Он же был председателем банкетной комиссии! В детстве я часто размышлял над этой картиной. С одной стороны, жестоко, разумеется, бросать ребенка на растерзание волкам, но с другой - если не принести эту жертву, они сожрут и младенца, и путников, и лошадей. Конечно, из саней могли бы выскочить мужчина или женщина. Помню, я тогда представлял, как целую женщину и ребенка и бросаюсь прямо в гущу волков. Правда, в то время мне было всего восемь лет, и теперь я уже не считаю себя связанным тогдашним решением... А что думаете вы об этих мерзавцах? - Они в панике, - ответил Вулф, поднимаясь. - Положение у них отчаянное... Спокойной ночи, Арчи. - Уже с порога, не оборачиваясь, он пробурчал: - Такое же, как и у меня, собственно говоря. 25 В среду утром я получал лишь мелкие поручения. По распоряжению Вулфа я позвонил, например, в фирму "Стенофон" и договорился, что они дадут нам напрокат диктофон с громкоговорителем вроде того, какой управляющий прислал в воскресенье. Честно говоря, я не понимал, зачем нам диктофон, если нечего прослушивать. Как бы то ни было, мы получили аппарат, и я засунул его в угол. Еще одно поручение, которое я удостоился получить, состояло в том, чтобы позвонить Фрэнку Томасу Эрскину. Я поставил его в известность, что расходы наши быстро растут и что мы при первой же возможности хотели бы получить от него чек еще на двадцать тысяч долларов. Эрскин воспринял это заявление как нечто само собой разумеющееся и тут же попросил меня условиться об их встрече с Вулфом в одиннадцать часов, что я и сделал. Самое интересное произошло в одиннадцать часов. Когда точно в это время у нас появились оба Эрскина, Уинтерхоф и Хетти Гардинг, с ними оказался О'Нил! Таким образом, следовало думать, что эти фрукты не собирались продолжить разговор, начатый "Джоном Смитом". Эрскин привез с собой чек, компания пробыла у нас больше часа, причем я так и не понял, зачем они, собственно, пожаловали, разве что продемонстрировать, как они расстроены. Никто, в том числе и сам Вулф, и словом не обмолвился о визите "Джона Смита". Примерно полчаса они потратили на попытки получить от Вулфа какой-то отчет о ходе расследования, что, естественно, оказалось пустой тратой времени, а в течение другого получаса выколачивали у него нечто вроде прогноза о сроках раскрытия преступления и поимки преступника. Эрскин категорически заявил, что каждый новый день задержки наносит непоправимый вред Соединенным Штатам Америки и всему американскому народу. - Папа, ты так трогательно говоришь, что меня вот-вот слеза прошибет! - заметил Эрскин-младший. - Заткнись! - рявкнул папа. Все они тут же, не стесняясь нас, перессорились. Глядя на них, я вспомнил предложение "Смита" подыскать человека, который готов был показать, что он видел, как подсовывали шарф в пальто Кэйтса; такое "показание", подумал я, даст любой из них против любого из своей компании - может, только Эрскины не пойдут друг против друга, и то сомнительно. В какой-то мере оправдало этот визит лишь сделанное кем-то из них упоминание, что завтра, то есть в четверг, в двухстах вечерних и утренних газетах, издающихся более чем в ста городах, появится громадное, на всю страницу, объявление с предложением ста тысяч долларов тому, кто своими показаниями поможет арестовать убийцу Ченни Буна и Фиби Гантер... - Полагаю, общественность оценит наши усилия, как вы думаете? - без особой надежды спросил Эрскин. Я не слышал, что ответил Вулф и чем закончилась беседа, так как покинул кабинет, чтоб привести себя в порядок. У меня едва оставалось время, чтобы подъехать к гостинице "Уолдорф" ровно в двенадцать пятьдесят. Может же случиться, хотя бы в миллион лет раз, что женщина не опоздает, а явится раньше. 26 Нина Бун пришла в четырнадцать минут второго, и, поскольку это было еще по-божески, я воздержался от каких-либо замечаний. - Вряд ли здесь кто-нибудь узнает меня, - заметила Нина, после того, как мы сделали заказ. - Тут никто не пялит глаза. Наверное, обыкновенные люди, те, на кого не обращают внимания, думают, что это лестно - быть знаменитостью, которую всюду замечают и на которую показывают друг другу в ресторанах и других общественных местах. Раньше я и сама так думала, а сейчас просто не переношу этого. Возможно, сказывается отсутствие привычки. Вот если бы моя фотография появилась в газетах потому, что я, скажем, кинозвезда или совершила что-то особенное, тогда я не чувствовала бы себя так неловко. "Ага! - подумал я. - Да тебе хочется излить душу! Что ж, говори, говори, послушаем..." - И все же, - заметил я, - на вас, несомненно, посматривали и раньше, до всех этих событий. Вы вовсе не уродина. - Да? - сказала она, с трудом сдерживая улыбку удовлетворения. - Вы ничего не можете утверждать, я сейчас очень подурнела. Я сделал вид, что внимательно ее рассматриваю. - Сейчас, конечно, не вполне подходящий момент, чтобы составить правильное представление о вашей внешности. Глаза опухли, рот несколько вялый - оттого, наверное, что вы кусаете губы. И все же в вас еще есть много такого, на что приятно взглянуть: очень милый овал лица, красивый лоб и виски, прелестные волосы... Увидев вас на улице со спины, один из трех мужчин обязательно ускорит шаги, чтобы взглянуть на вас сбоку или спереди. - Только один? А остальные двое? - Боже! Вам мало одного из трех?! Ну, хорошо, вот я, например, не только бы ускорил шаги, но прямо-таки полетел на крыльях - настолько мне нравятся ваши волосы. - В следующий раз я сяду к вам спиной... Знаете, я все время порываюсь спросить, кто поручил вам узнать у меня, где находится Эд Эрскин? - Пожалуйста, не спешите. У меня железное правило: встретился с девушкой - первые четверть часа говори только о ее внешности. Дело в том, что ненароком я могу сказать что-нибудь приятное, а уж тогда беседа пойдет как по маслу. И еще я считаю, что проявил бы невоспитанность, если бы начал обрабатывать вас за едой. Мне поручено выудить у вас абсолютно все, что вы знаете, и я, конечно, постараюсь выполнить поручение, но только после того, как нам подадут кофе. Если я чего-нибудь стою, вы придете к тому времени в отличное настроение. - Мне и самой не нравится мое настроение, - попыталась она улыбнуться, - и я с удовольствием бы посмотрела на ваши усилия изменить его. Однако я обещала тете вернуться в гостиницу к двум тридцати и, кстати, привезти с собой вас. Вы согласны? - Встретиться с миссис Бун? - удивился я. - Она хочет видеть меня? - Да. Всего на четверть часа, чтобы... чтобы поговорить о ее внешности. - Но для девицы в возрасте свыше пятидесяти лет пятнадцать минут много, достаточно и пяти. - Ей еще нет пятидесяти! Только сорок три. - Все равно хватит и пяти минут. Однако, если у вас осталось так мало времени лишь до половины третьего, я боюсь, что не дождусь момента, когда вы подобреете. И все же попытка не пытка, пусть только нас обслужат... У вас в бокале еще остался коктейль. Официант поставил перед нами по тарелке дымящихся креветок, приготовленных с сыром и каким-то острым соусом, и по чашке салата с майонезом. Мисс Бун, хотя, казалось бы настроение у нее было совсем не подходящее, тут же начала есть. - Мне нравится, - заявила она. - Что ж, начинайте выуживать. - Моя техника несколько необычна, - сказал я, проглотив креветку. - Сейчас не только ведется тщательное наблюдение за всеми вами, но, и выясняется прошлое каждого из десяти... Вам нравятся креветки? - Очень. - Вот и прекрасно. Придется нам почаще бывать здесь... Так вот, человек сто - нет, даже больше - проверяют прошлое всех вас, пытаются установить, например, не встречалась ли потихоньку