миссис Бун с Фрэнком Томасом Эрскином где-нибудь на углу в Атлантик-Сити, не изнываете ли вы с Бреслоу от нетерпения, ожидая, пока его жена согласится дать ему развод... Все это требует и времени, и денег, поэтому-то я и применяю другую технику. Я предпочитаю обратиться за разъяснениями прямо к вам. Ну, как вы? - А что я? Изнываю ли? - Да. От нетерпения поскорее стать женой Бреслоу. - Чепуха! Я изнываю от нетерпения поскорее расправиться с этими вкусными креветками. - Понимаете, все, включая Ниро Вулфа, зашли в тупик и будут до скончания века топтаться на месте, если не нападут на какую-нибудь путеводную нить. С вами я решил встретиться потому, что у вас, возможно, есть какие-нибудь новые данные, о важности которых вы и не подозреваете. Я исходил из вполне закономерной предпосылки, что вы хотите помочь следствию обнаружить убийцу и покарать его. В противном случае... - Ну конечно, конечно! - Тогда я попробую задавать прямые вопросы и посмотрю, что у вас получится. Итак, кого из этих птиц в Национальной ассоциации промышленников вы знали лично? - Никого. - Никого из шести? - Да. - А как относительно служащих ассоциации вообще? Ведь на том обеде их было тысячи полторы. - Нелепый вопрос! - Так отвечайте побыстрее - и все. Вы знали кого-нибудь из них? - Нескольких, возможно, да... Точнее, сыновей и дочерей. Год назад я окончила колледж Смита и во время и после учебы часто бывала в их обществе. Впрочем, если бы я припомнила каждую встречу и каждое сказанное тогда слово, вряд ли вы извлекли бы из этого что-нибудь интересное для себя. - По-вашему, бесполезно вас расспрашивать? - Совершенно верно. - Она взглянула на часы. - Да и времени не остается. - Хорошо, мы еще вернемся к этому вопросу. А что вы можете сказать о своей тетушке? О ее встрече с Эрскином? Она действительно встречалась с ним? - Спросите у нее сами, - с плохо скрываемой усмешкой ответила Нина. - Возможно, на эту тему она и хотела поговорить с вами. Со своей стороны могу сказать только: тетя Луэлла всегда сохраняла верность дяде и жила исключительно для него и его интересами. Я укоризненно покачал головой. - Вы меня не поняли. Ну, например, могло произойти такое: днем во вторник Бун узнал в Вашингтоне нечто касающееся Уинтерхофа и решил воспользоваться этим в своих интересах. Вернувшись в гостиницу, он поделился своими замыслами с женой - кстати, вы тоже могли присутствовать. Возможно, миссис Бун была знакома с Уинтерхофом и позже, на приеме, беседуя с ним, после нескольких рюмок вина проговорилась о том, что слышала от мужа, а потом поделилась с вами. Вот что я имел в виду, спрашивая о новых данных. Я придумал этот пример и могу придумать сколько угодно других, но мы хотим установить, что же произошло в действительности. Поэтому-то меня так интересует круг знакомых вашей тетушки. Это дурно? - Нет, но вы лучше обратитесь к ней самой. Я ногу говорить только о себе. - Какое благородство! Вам "отлично" за поведение! - Но чего вы хотите от меня?! Может, вы хотите, чтоб я сказала, что видела, как тетушка пряталась в укромном уголке с Уинтерхофом или с кем-нибудь еще из этих обезьян? Так вот, ничего такого я не видела... А если бы и видела... - А если бы видели, сказали бы? - Ни за что! Хотя она надоела мне так, что дальше некуда. - Вы не любите ее? - Терпеть не могу, не одобряю того, что она делает, и вообще отношусь к ней, как к нелепому пережитку прошлого. Но это мое личное дело. - Вы не согласны с предположением Бреслоу, что миссис Бун убила своего мужа, приревновав его к Фиби Гантер? - Конечно, нет А кто согласен? - Не знаю. - Разделавшись с креветками, я занялся салатом. - Я вот тоже не согласен. Но мысль о том, что миссис Бун ревновала мужа к Фиби Гантер, заслуживает внимания. - Вы не ошиблись, тетка ревновала к ней мужа. Но в Бюро регулирования цен работает несколько тысяч женщин и девушек, и тетка ревновала дядю к каждой из них. - Вот как?! Вы хотите сказать, что мисс Гантер была самой обычной девушкой, как все? А может, представляла нечто особенное? - Конечно, представляла, - подтвердила мисс Бун, бросая на меня быстрый взгляд, значения которого я не понял. - Она представляла собой нечто весьма и весьма особенное. - Возможно, с ней произошло кое-что банальное - ну, к примеру, что она оказалась в интересном положении? - Боже мой! Не слишком ли вы любопытны? - Это не ответ. Так была она в положении? - Нет. И повторяю: с таким же успехом тетушка могла бы ревновать мужа к кому-нибудь другому. Ее предположение, что дядя был волокитой и бабником, - вздор. - Вы хорошо знали мисс Гантер? - В общем-то хорошо, но не скажу, что мы были близкими приятельницами. - Она нравилась вам? - Как вам сказать... Пожалуй, я даже восхищалась ею и завидовала. Мне хотелось работать на ее месте, но я понимала, что это невозможно, прежде всего потому, что я молода, хотя она была не намного старше меня. Около года она работала на периферии и прекрасно себя зарекомендовала, а потом ее перевели в центральный аппарат, где она вскоре стала незаменимым человеком. Обычно новый директор, вступая в должность, начинал с различных перемещений. Дядя же не только оставил Фиби на прежнем месте, но и повысил ей жалованье. Если бы она была мужчиной и лет на десять старше, ее обязательно назначили бы директором после... после смерти дяди. - Сколько ей было лет? - Двадцать семь. - Вы знали ее до того, как поступили на службу в Бюро регулирования цен? - Нет, но мы познакомились в первый же день. Дядя попросил ее присматривать за мной. - И она присматривала? - В какой-то мере. Когда располагала временем. Она ведь занимала довольно важное положение, ей не приходилось сидеть сложа руки. К тому же она питала фанатическую преданность своему учреждению, ее прямо лихорадило от этой преданности. - Вон что! - От удивления я не успел поднести ко рту вилку с салатом, и она застыла в воздухе. - Настолько серьезная это была "болезнь"? - Очень серьезная. - В чем же проявлялись ее симптомы? - Видите ли, у разных людей они проявляются по-разному, в зависимости от характера и темперамента. Простейшая форма такого "заболевания" выражается в твердом убеждении, что Бюро регулирования цен всегда и во всем право. Если этот патриот - боец по натуре, он пылает смертельной ненавистью к Национальной ассоциации промышленников, если добрячок - преисполнен апостольского рвения сеять в массах добро, просвещать всех и вся. - Вас тоже не минула эта "болезнь"? - Тоже. Правда, не в такой острой форме. У меня она была вызвана личными причинами - я была очень привязана к дяде. - У мисс Бун дрогнул подбородок, но она быстро справилась с волнением. - Я не помню своего отца, мне его заменил дядя Ченни. Я любила его как отца. - Ну, а как эта "лихорадка" протекала у Фиби? Какие симптомы вы заметили у нее? - Все, какие я называла. Она была настоящим бойцом. Мне не известно, насколько руководители ассоциации осведомлены о внутренних делах бюро, но о Фиби они не могли не знать. Для них она представляла еще большую опасность, чем дядя. Он сам мне однажды говорил, что, если в результате каких-то политических комбинаций его заставят уйти из Бюро регулирования цен, там все останется по-прежнему, пока будет работать Фиби. - Не такую помощь хотелось мне получить от вас! - проворчал я. - Из сказанного вами вытекает, что с Фиби расправились по тем же причинам, что и с вашим дядей. Но что за причины? И вы называете это "важными данными"? - Я ничего никак не называю. Вы спросили, я ответила - вот и все. Я рассказал Нине о не найденном до сих пор десятом валике, и Нина даже вспыхнула от негодования, когда я высказал предположение, что Фиби поддерживала тайные контакты с кем-то из Национальной ассоциации промышленников и спрятала валик в надежном месте, поскольку содержание записи могло скомпрометировать этого человека. Потом я спросил, как она относится к другому предположению - что валик содержит материалы, компрометирующие Соломона Декстера или Элджера Кэйтса. Нина отрицательно покачала головой и ответила, что это нелепость. По ее словам, глупо думать, будто Декстер мог нанести какой-то вред лично Буну, а тем более всему Бюро регулирования цен. - Да и кроме того, - продолжала девушка, - он же находился в Вашингтоне и в Нью-Йорк в тот вечер приехал очень поздно, лишь после того, как его вызвали. Что касается мистера Кэйтса... Боже, да вы только взгляните на него! Это же не человек, а ходячий арифмометр! - Черта с два! У него и выражение лица какое-то зловещее. - Зловещее?! - изумилась мисс Бун. - Ну, если не зловещее, то таинственное. Помните, в тот вечер у Вулфа Эрскин прямо обвинил его в том, что он убил вашего дядю, так как хотел жениться на вас, а дядя не соглашался. Кэйтс не отрицал, что был бы не против сделать вас своей женой, как, наверно, еще сотни две изнывающих от неутоленной страсти молодцов из Бюро регулирования цен! - но несколько позже я узнал, что он уже состоит в браке и его благоверная находится во Флориде. Женатые арифмометры не домогаются руки очаровательной девушки. - Будет вам! Просто он чересчур галантный. - Ходячий арифмометр, как вы сами сказали, и вдруг галантность! И потом, откуда он взял деньжонки, чтобы при теперешней дороговизне отправить жену на курорт во Флориду, да притом на такой длительный срок? - Ну и ну! - Нина даже положила вилку. - Я не знаю, какой гонорар Национальная ассоциация промышленников согласилась выплатить Ниро Вулфу, но вы честно стараетесь его заработать. Насколько понимаю, вы отчаянно пытаетесь доказать полную непричастность членов ассоциации к этим гнусным преступлениям. А может, миссис Кэйтс выиграла деньги в какой-нибудь лотерее? Проверьте, что вам стоит? - Вы так мило возмущаетесь, - усмехнулся я, - что у меня вдруг возникло желание отказаться от моей части гонорара из касс Национальной ассоциации промышленников. Когда-нибудь я расскажу вам, как вы заблуждались. - Я взглянул на часы. - У нас остается времени ровно столько, сколько нужно, чтобы допить кофе, докурить сигарету и... Да, Карлос? - Вас просят к телефону, мистер Гудвин. Сообразив, что есть только один человек, который знает, где я нахожусь, я извинился перед мисс Бун и подошел к телефону. - Гудвин слушает. - Арчи? Немедленно возвращайся домой! - Но мы собирались отправиться к миссис Бун. Вы только подумайте она согласилась встретиться со мной! Я так возьму ее в работу, что... - Я сказал: сейчас же возвращайся домой! Спорить с Вулфом было бесполезно. Я вернулся к столику и объявил девушке что обстоятельства безжалостно растоптали мою радужную надежду провести с ней вторую половину дня. 27 Я отвез Нину Бун в гостиницу "Уолдорф" и помчался на Тридцать пятую улицу. Перед домом торчала полицейская машина, а на верхней ступеньке крыльца сидел, ссутулившись, мрачный тип. Я знал, что его фамилия Куайл. Он подождал, пока я поднялся на крыльцо, и обратился ко мне в выражениях, которые, по его мнению, свидетельствовали о дружелюбии. - А, Гудвин! Наше вам! Какое везение! Послушай, а что, в твое отсутствие на звонки у вас никто не отвечает? Ну, ничего, вот с тобой я и войду. - Чем доставите мне совершенно неожиданное удовольствие, - буркнул я и полез в карман за ключом. Однако дверь оказалась закрытий еще и на цепочку, и мне пришлось условным, звонком вызвать Фрица. Он довольно быстро оказался у двери и шепнул в щель: - Арчи, на крыльце маячит полицейский, а мистер Вулф не хочет... - Конечно, он не хочет. Открой дверь и не спускай с нас глаз. Ты видишь рядом со мной представителя закона, который так старательно выполняет свои служебные обязанности, что рискует потерять равновесие и свалиться с крыльца. Он, пожалуй, в два раза старше меня, и тебе придется засвидетельствовать, что он упал сам, я его пальцем не тронул. - Сукин ты сын, вот ты кто, - печально констатировал Куайл и снова уселся на ступеньку. Я вошел в дом и промаршировал прямо в кабинет Вулфа. - Где тебя черти носят? - крикнул он. - Минуточку, минуточку! - примирительно сказал я. - Из вашего разговора по телефону я понял, что вы не в своей тарелке, и сразу помчался сюда. Что случилось? - Дальше терпеть невозможно! Кто такой инспектор Эш? - Эш? Вы должны его помнить. Капитан полиции, когда-то служил в подчинении у Кремера, а сейчас старший инспектор уголовной полиции в районе Куинс. Высокий, худой, с пустыми глазами, напускает на себя суровость, не понимает юмора и не умеет шутить... Почему вы спрашиваете о нем? Что он натворил? - Отвезешь меня в полицейское управление. - Господи, помилуй! - только и мог воскликнуть и, лишившись дара речи, я бессильно опустился в кресло и с раскрытым ртом уставился на Вулфа. Значит, действительно произошло нечто серьезное нет, потрясающее! - Хорошо еще, что дверь оказалась закрытой, когда пожаловал этот тип, - продолжал Вулф. - Он заявил Фрицу, что должен отвезти меня к инспектору Эшу. Фриц, как ты, наверное, догадываешься, и на порог его не пустил, и тогда тот стал совать ему в приоткрытую дверь ордер, в котором, по словам этого типа, предписывалось задержать меня как важного свидетеля по делу об убийстве мисс Гантер. Я позвонил в канцелярию Кремера, но получил ответ, что меня не могут соединить с ним. В конце концов, к телефону подошел какой-то чинуша. От имени Кремера он заявил, что присланный ко мне человек уже доложил обо всем по телефону и, если я немедленно не пущу его в дом и не поеду с ним, полиция получит ордер на обыск в моем доме со всеми вытекающими отсюда последствиями. После долгих попыток мне удалось связаться с начальником полиции Нью-Йорка. И что ты думаешь? У него не хватило смелости говорить со мной откровенно - сначала пытался морочить голову, а потом пошел, видишь ли, на уступку: можете, говорит, приезжать ко мне, а не к инспектору Эшу. Я ответил, что только силой меня можно усадить в машину, которой будет управлять кто-нибудь другой, а не ты, Арчи... Начальник полиции будет ждать меня, как он сказал, до половины четвертого, не дольше, - иначе говоря, предъявил самый настоящий ультиматум. Да, вот еще: дело об убийстве Буна и Гантер изъято у Кремера, сам Кремер снят с должности, а его место занял инспектор Эш. Так-то вот. Подумать только! - Так вы говорите, Кремера турнули?! - едва опомнившись от изумления, спросил я. - Во всяком случае, так мне сказал этот... как там, черт побери, его фамилия? - Хомберт? Начальник городской полиции? - Да, да! Неужели надо повторять тебе сто раз одно и то же? - Ради бога, не надо. Попытайтесь успокоиться. Ну и ну! Старина Кремер не у дел! 28 - Вы не адвокат! - Инспектор Эш произнес эти слова подчеркнуто оскорбительным тоном, хотя само утверждение ничего оскорбительного не содержало. - Вы не адвокат, а потому все заявления, полученные вами от клиентов, не являются с юридической точки зрения конфиденциальными, и следовательно, вы не имеете права скрывать их от нас. Беседа вовсе не напоминала конференцию по мирному урегулированию. Кроме нас с Вулфом, в ней участвовали Эш, начальник полиции Хомберт и окружной прокурор Скиннер, так что огромный, шикарно обставленный кабинет выглядел пустынным, если не считать Вулфа за троих. Вулф ни в чем не уступал. - Ваше заявление просто наивно, - парировал он. - Предположим, клиент сообщил мне нечто такое, что мне хотелось бы скрыть от вас. Да, если вы будете настаивать, чтобы я передал вам сообщение, я наговорю вам с три короба, и вы ничего со мной не сделаете. - Беда с вами, Вулф, - сухо ответил Эш. - Мой предшественник, инспектор Кремер, окончательно испортил вас. Не умел он обращаться с вами! Вы терроризировали его, но у меня запоете по-другому. Не исключено, что полиция лишит вас права заниматься частной следственной практикой... - Эш ткнул себя пальцем в грудь. - Вы же знаете меня... - Довольно! - властно вмещался Хомберт. Эш почтительно выпрямился на стуле. - Слушаюсь, сэр! Я ведь только хотел, сэр... - Меня не интересует, что вы хотите, а чего не хотите... Расследование не продвинулось ни на шаг - вот что сейчас меня интересует. Если вам нужно допросить Вулфа по этому делу - допрашивайте на здоровье, а остальным можете заниматься в другое время. Вы говорите, Вулф что-то скрывает от нас? Ну так возьмите его в работу, я не возражаю. - Слушаюсь, сэр! Я ведь только хотел сказать, что Вулф такой... любит примазаться к делу, если пахнет солидным гонораром. Словчит, раздобудет что-нибудь такое, чего нет у законных властей, и придерживает, пока выгодно. - Вы правы, инспектор, - сухо подтвердил Скиннер. - Надо только добавить, что эта тактика Вулфа обычно и помогает припереть преступников к стенке. - Да? - вспылил Эш. - Уж не по этой ли причине вы позволяете ему командовать всем полицейским управлением и своей прокуратурой? - Позвольте спросить, - заговорил Вулф, - вы что, притащили меня сюда, чтобы я присутствовал на дискуссии по поводу моей личности и методов моей работы? В таком случае, должен заявить, мне претит ваша болтовня. - Вас притащили сюда, - окончательно разъярился Эш, - чтобы вы сообщили нам все, абсолютно все, что вы знаете об этих преступлениях! Я нисколько не удивлюсь, если окажется, что вам известно нечто такое, что дает представление, кто убил Ченни Буна и мисс Гантер. - Да, известно... Так же, как и вам. У присутствующих вырвался возглас удивления. Я же сидел и улыбался, делая вид, что Вулф просто пошутил. Я не сомневался, что мой шеф, пылая жаждой мести, выдает желаемое за действительное, а это к добру не приведет. Сразу же, как только все пришли в себя, я решил подать голос благоразумия. - Мистер Вулф вовсе не хотел сказать, - скороговоркой начал я, что мы уже задержали убийцу и что он сидит сейчас в нашей машине. Нам еще предстоит уточнить некоторые... гм... детали. Хомберт и Скиннер ответили на мои слова лишь легкой гримасой, зато Эш вскочил, величественно подошел к Вулфу и уставился на него. - Если вы опять принялись за свои старые штучки, - грозно заявил он, - вам придется при всех признаться в этом. Если же вы говорите правду, я заставлю вас высказаться до конца. - Он повернулся к Хомберту. Позвольте увести его отсюда, сэр. Насколько я понимаю, вам будет неудобно, если я займусь им у вас в кабинете. - Кретин! - пробормотал Вулф. - Какой кретин! - Он поднялся с кресла. - Я очень неохотно согласился на это длинное и бесполезное собеседование, но теперь, когда кое-кому угодно разыгрывать фарс... Арчи, отвези меня домой! - Как бы не так! - Эш схватил Вулфа за руку. - Вы арестованы, мой милый, и на этот раз... Зная, что Вулф иногда способен проявить завидную подвижность и что он не терпит, когда его хватают за руку, я был готов к его ответным действиям, но молниеносная пощечина, которую он влепил Эшу, оказалась неожиданной не только для инспектора, но и для меня. Эш занес руку для ответного выпада, но я бросился между ними, и удар пришелся мне по плечу. Сохраняя полное спокойствие, я не перешел в контратаку, и Вулф, хотя он неоднократно утверждал, что не переносит драк, процедил сквозь зубы: - Дай ему, Арчи! Дай как следует! Но около нас уже топтались Хомберт и Скиннер. Видя, что они голосуют против кровопролития, и не испытывая ни малейшего желания оказаться и каталажке за насилие над инспектором полиции, я отошел в сторону. Вулф сердито посмотрел на меня и пробурчал: - Я арестован, а ты нет. Позвони Паркеру, пусть добьется, чтобы меня выпустили под залог. - Гудвин останется тут, - заявил Эш. - Сейчас я отведу вас обоих и... - Идите вы все к черту! - Вулф вернулся к креслу и сел. - Мистер Гудвин сейчас же позвонит моему адвокату. Я никуда отсюда не уйду, можете выносить меня на руках. Если хотите продолжать деловые разговоры, отошлите Эша, он действует мне на нервы, при нем я не скажу ни слова. - Я арестую его за оскорбление офицера полиции! - крикнул Эш. Скиннер и Хомберт посмотрели друг на друга, потом на Вулфа, потом на меня, потом снова друг на друга. Скиннер решительно кивнул, и Хомберт повернулся к Эшу: - Вот что, инспектор. Предоставьте дальнейший разговор с мистером Вулфом мне и прокурору. Так будет лучше. Вы сравнительно недавно возглавили расследование и, естественно, не успели полностью... сориентироваться в обстановке. Я действительно согласился с вашим предложением доставить сюда мистера Вулфа, но вы, очевидно, еще не учитываете всех... всех нюансов этого деликатного дела. Я ведь уже объяснял вам, что меня заставили отстранить инспектора Кремера от расследования... Говорил и о том, откуда исходит это давление... Мы не можем не считаться с тем, что клиентом Вулфа является не кто иной, как Национальная ассоциация промышленников. Любезен нашему сердцу Вулф или не любезен, но считаться с этим мы обязаны. Пойдите-ка сейчас к себе, снова почитайте материалы следствия и действуйте, действуйте! - Как вам угодно, сэр, - с кислой миной ответил Эш. - Я сказал вам, хотя вы знали и без меня, что Вулф уже много лет безнаказанно издевается над полицией. Если вы и сейчас, после того, как на ваших глазах, в вашем кабинете, он назвал кретином одного из ваших подчиненных и избил его, если и сейчас вы позволите ему остаться безнаказанным... - А мне сейчас безразлично, кто окажется безнаказанным, а кого накажут, - начиная терять терпение, оборвал его Хомберт. Меня сейчас интересует одно: как можно быстрее закончить расследование и найти преступника. Если мы с вами не сделаем этого, может получиться так, что у меня вообще не будет подчиненных. Отправляйтесь к себе и доложите мне по телефону: не поступало ли каких-нибудь новых данных. - Слушаюсь, сэр. Эш подошел к Вулфу вплотную и тихо, но многозначительно проговорил: - Не сомневаюсь, еще наступит день, когда я помогу вам похудеть. - И величественно вышел из комнаты. Хомберт уселся за свой стол и снял трубку аппарата внутренней связи: - Аннулируйте ордер на арест Ниро Вулфа... Да, да! И немедленно. - Кстати, и ордер на обыск, - подсказал я. - Подождите? Ордер на обыск в доме Вулфа тоже аннулируйте. Письменное распоряжение получите дополнительно. - Он взглянул на Вулфа. - Вот видите? Вам и на этот раз удалось добиться своего. А теперь рассказывайте, что вам известно. Вулф глубоко вздохнул. - Во-первых, - начал он, - я хотел бы знать, за что разжалован и даже изгнан инспектор Кремер? - Формально - для перемены обстановки. В действительности - потому что он забылся и перестал учитывать положение людей, с которыми нам приходилось общаться в процессе этого расследования, чем поставил управление полиции Нью-Йорка в весьма неприятное положение. Нравится нам или нет, но существует такая вещь, как чувство соразмерности, ясное понимание того, кто ты и кто тот, с кем ты разговариваешь. С некоторыми лицами нельзя разговаривать как с обыкновенными преступниками. - Кто оказал на вас давление? - Разные круги, причем с такой силой и настойчивостью, что ничего подобного я еще не испытывал. Имена называть не хочу. Во всяком случае, это не единственная причина. Кремер впервые на моей памяти запутался и только мешал расследованию Вчера утром, у меня на совещании, он, по-моему, вообще лишился способности здраво рассуждать. О чем бы ни заходила речь, он, как помешанный, сворачивал разговор на одну второстепенную деталь: не был ли десятый валик в том кожаном чемоданчике, который Бун перед смертью передал мисс Гантер. - Значит, мистер Кремер считал очень важным найти этот валик? - Видимо, если бросил на его поиски пятьдесят человек да потребовал еще пятьдесят. - Это явилось одной из причин его отстранения? - Не "одной из", а главной. - Ничего себе! В таком случае, извините, вы тоже недалеко ушли от Эша. Я и не предполагал, что мистер Кремер самостоятельно додумается до этой "второстепенной" детали, - тем больше мое уважение к нему. Найти валик - значит найти преступника. Не найдем валика - убийца останется безнаказанным. Скиннер с отвращением фыркнул: - Вулф в своем репертуаре!.. Я так и думал, что вы пускали нам пыль в глаза. Вы же сказали, что знаете, кто преступник. - Ничего подобного я не говорил. - Нет, говорили! - Нет, не говорил! - крикнул Вулф. - Я подтвердил только, что мне известно нечто такое, что дает представление о личности убийцы Ченни Буна и мисс Гантер. Я сказал также, что вам известно то же самое. Вы знаете много такого, чего неизвестно мне. И не вздумайте утверждать, будто я обманул вас, обещая в обмен на отмену ареста и изгнание Эша назвать имя убийцы и снабдить вас доказательствами его вины. Ничего подобного я не обещал. Хомберт и Скиннер переглянулись, и некоторое время в кабинете царило молчание, потом Скиннер вяло заметил: - Мерзавец вы все же! - Но это означает, - с возмущением добавил Хомберт, - что вы ничего сообщить не можете, ничего не знаете и вообще не в состоянии чем-либо помочь нам. - Помогаю, как могу. Вот, например, я плачу человеку двадцать долларов в день, чтоб он выяснил, не уничтожила ли мисс Гантер этот валик и не выбросила ли в мусоропровод своей квартиры в Вашингтоне. Я почти уверен, что не уничтожила. По-моему, она собиралась использовать его при случае. Хомберт заерзал на стуле, словно его обожгло напоминание о необходимости искать какой-то паршивый валик. - Может, вы все же скажете, - заметил он, - что именно известно вам - и нам, как вы утверждаете, - такое, что дает представление о личности убийцы? Вулф покачал головой. - Нет, сэр. - Почему? - Из-за вашего отношения к мистеру Кремеру. Если вы найдете мои факты заслуживающими внимания, в чем я почти не сомневаюсь, вы сейчас же сообщите их Эшу, и лишь небесам известно, как он с ними поступит. Ну, а кроме того, я уже дал вам совет - лучший, на какой способен. Найдите валик! Поручите розыски еще сотне людей, а может, и тысяче. Во что б то ни стало найдите валик! - Да, помним, помним мы о вашем проклятом валике! Вы лучше вот что скажите, как, по-вашему, мисс Гантер знала, кто убил Буна? - Безусловно. - Вас, естественно, устраивает подобная версия, - уныло проговорил Скиннер, - поскольку в таком случае отпадают подозрения против ваших клиентов. Если бы мисс Гантер знала, кто убийца, и это оказался бы сотрудник Национальной ассоциации промышленников, она бы немедленно сообщила нам. Следовательно, убийцей, если она действительно знала его, может быть кто-то из четырех: Декстер, Кэйтс, миссис Бун или Нина Бун. - Ошибаетесь, - возразил Вулф. - Вы совершенно не учитываете одно важное обстоятельство. Скажите, что было до сих пор наиболее характерным для всей истории? Да то, что публика, не ожидая ареста убийцы и не пускаясь во всевозможные догадки о его личности, сразу же вынесла обвинительный приговор. Почти единодушно публика осудила не какого-то индивидуума, а целую организацию. Приговор гласил, что Ченни Буна устранила Национальная ассоциация промышленников. Допустим, мисс Гантер каким-то образом узнала, кто убил Буна. Допустим, ей стало известно, что убийство совершил молодой Эрскин. Вы думаете, она тут же выдала бы его? По моему, нет. Она была горячо предана интересам Бюро регулирования цен. Человек неглупый, она понимала, что, если по обвинению в убийстве будет арестован отдельный индивидуум, неважно кто, возмущение Национальной ассоциацией промышленников как организацией в значительной мере потеряет свою остроту. Вулф вздохнул и продолжал: - Как же она поступила бы? Она бы спрятала материалы об убийстве в надежном месте и передала властям тогда, когда потребуется нанести по Национальной ассоциации промышленников решающий удар. Возможно, мисс Гантер двигала не только преданность интересам Бюро регулирования цен. Быть может какую-то роль сыграла ее личная преданность Буну и желание отомстить за него. Но как? Она придумала утонченную форму мести: использовать саму смерть Буна, обстоятельства этой смерти, чтобы максимально скомпрометировать организацию, которая ненавидела и отчаянно пыталась обезвредить его. Не сомневаюсь, что мисс Гантер пошла бы на это, она была замечательная девушка. Но она допустила серьезную ошибку, за которую поплатилась жизнью: позволила убийце узнать, что он ей известен. Вулф энергично взмахнул рукой. - И все же мисс Гантер даже своей смертью послужила тому делу, которое задумала: в течение двух последних дней общее возмущение Национальной ассоциацией промышленников приобрело особую остроту. Да, мисс Гантер действительно была замечательной девушкой... Нет, нет, мистер Скиннер, тот факт, что она знала убийцу Буна, вовсе не снимает подозрения с моих клиентов. Вообще-то индивидуальных клиентов у меня нет. Мои расходы оплачивает Национальная ассоциация промышленников, она мой коллективный клиент и, как таковая, не может кого-то убить. Кстати, о расходах, - Вулф повернулся к Хомберту. - Я вспомнил про объявление ассоциации - вы его тоже видели, конечно. Тому, кто найдет десятый валик, обещана награда в сто тысяч долларов. Не помешало бы вам сообщить об этом своим людям. - Да? - не скрывая скептицизма, спросил Хомберт. - Вы, как и Кремер, просто помешались на этом валике. Почему вы придаете ему такое значение? - Коротко не объяснишь... - Объясните, время у нас есть. - Ну что ж, пожалуйста. Так вот. С самого начала было ясно, что мисс Гантер говорит неправду относительно чемоданчика. Это не ускользнуло от внимания мистера Кремера. Четыре человека своими глазами видели, что она вышла из гостиной с чемоданчиком. В то время они не могли знать, что его содержимое имеет какое-то отношение к убийству, если только сами не были к нему причастны, а это уж совершенно невероятно. Но раз так, ни у кого из них не было причин лгать. Интересная деталь: миссис Бун едва удержалась, чтобы не бросить мисс Гантер обвинение во лжи: они сидели в банкетном зале за одним столом, и она видела чемоданчик у нее в руках. Вывод: мисс Гантер говорила неправду. Вы согласны? - Продолжайте, продолжайте! - проворчал Скиннер. - А я и продолжаю. Так почему же она сочла нужным солгать, представить дело так, будто чемоданчик потерялся? Да потому, что не хотела, чтобы содержание записей одного или нескольких валиков стало кому бы то ни было известно. Вряд ли эти записи касались каких-либо служебных тайн Бюро регулирования цен - девушке не было смысла скрывать их от полиции. Но она смело и решительно пошла на то, чтобы скрыть. Значит, записи содержали нечто такое, что определенно указывало на убийцу Буна. Она... - Нет, нет! - прервал Вулфа Хомберт. - Это исключено. Мисс Гантер придумала версию об исчезновении чемоданчика еще до того, как узнала содержание записей. В среду утром, на следующий день после убийства Буна, она заявила нам, что оставила чемоданчик на подоконнике в гостиной и что еще не успела прослушать валики. Следовательно, она не могла знать их содержание. - Могла! - Не прослушав все валики? - Во всяком случае, содержание одной записи она могла знать со слов Буна. Вечером, во вторник, в комнате, где ему предстояло умереть, мистер Бун передал ей чемоданчик и сообщил, что в нем находится. Но и это она отрицала - что ей еще оставалось делать? В пятницу вечером у меня в кабинете она говорила такое, что мне захотелось крикнуть: "Хватит! Нельзя же так бесстыдно лгать!" Но это ее не остановило бы. Не в натуре мисс Гантер было соблюдать осторожность и избегать опасности. Иначе разве она позволила бы человеку, который, как она знала, способен на убийство, приблизиться к ней, когда оказалась одна на ступеньках моего крыльца? - Закрыв глаза, Вулф покачал головой. - Мисс Гантер действительно была незаурядным человеком. Интересно бы узнать, где она прятала чемоданчик с валиками до второй половины четверга. Вряд ли в квартире Кэйтса - полиция могла в любой момент нагрянуть туда с обыском. Возможно, она сдала его в камеру хранения Гранд-Сентрал, хотя это было бы для нее несколько банально. Во всяком случае, во второй половине четверга, направляясь с вашего любезного разрешения в Вашингтон, она взяла чемоданчик с собой. - Разрешение на поездку ей дал Кремер, - сухо заметил Хомберт. - Я хочу обратить ваше внимание на то, - продолжал Вулф, пропуская его слова мимо ушей и слегка повышая голос, - что все сказанное мною, за исключением, может быть, мелочей, отнюдь не является только предположением. В Вашингтоне, у себя в кабинете, мисс Гантер прослушала все валики и установила, на каком из десяти валиков содержится то, о чем говорил Бун. Она преследовала, несомненно, двоякую цель узнать, о чем идет речь, и решить, как лучше спрятать от целой армии детективов чемоданчик таких размеров. Она понимала, что спрятать один валик куда проще. Мало того, мисс Гантер попыталась осуществить комбинацию хитроумных ходов, чтобы запутать след. Девять остальных ненужных валиков она перенесла на свою квартиру в Вашингтоне и небрежно сунула в гардероб, в коробку для шляп. У себя на службе она взяла еще десять использованных валиков, вложила в тот же чемоданчик, снова привезла в Нью-Йорк и сдала в камеру хранения на Центральном вокзале. Все это входило в план задуманной ею комбинации, и она, по всей вероятности, продолжила бы игру на следующий день, чтобы окончательно запутать полицию, если бы не приглашение собраться у меня. Мисс Гантер решила выждать и посмотреть, как события будут развиваться дальше. Я не знаю и не хочу гадать, почему она не воспользовалась моим приглашением. Тогда же, в пятницу вечером, мистер Гудвин поехал и привез ее ко мне. Мисс Гантер показалась мне девушкой умной и интересной. Ее мнение о нас, видимо, было не таким лестным. Она решила, что нас можно запросто обвести вокруг пальца, еще проще, чем полицию. На следующий день, в субботу, она позвонила О'Нилу, назвавшись Дороти Ангер, отправила ему в письме квитанцию камеры хранения и прислала мне от имени Бреслоу телеграмму, в которой намекала, что наблюдение за О'Нилом может кое-что дать. Мы постарались подтвердить ее невысокое мнение о вас. Прекрасным воскресным утром Гудвин, как и рассчитывала мисс Гантер, оказался у дома О'Нила. Ну, а что произошло дальше, вы знаете. - Одного не могу понять, - заговорил Скиннер, - почему О'Нил так легко подался на звонок какой-то Дороги Ангер? Неужели этот идиот ничего не заподозрил? Вулф покачал головой: - Чего не знаю, того не знаю. Возможно, дело в том, что О'Нил весьма упрямый и самоуверенный человек. Кроме того, нам же известно, как ему хотелось узнать содержание записей на валиках, то ли потому, что он и есть убийца Буна, то ли еще по какой-то иной причине, которую нам еще предстоит выяснить. Возможно, мисс Гантер учитывала, что он поведет себя именно так, а не иначе. Как бы то ни было, ее комбинация отчасти увенчалась успехом: бросившись по ложному следу, мы потеряли день или два, история с валиками в чемоданчике еще более усложнилась, один из руководителей Национальной ассоциации промышленников оказался еще более скомпрометированным, хотя, как и желала мисс Гантер, не в такой степени, чтобы обвинить его в убийстве. Разоблачение истинного убийцы и оглашение соответствующих доказательств она приберегала, как я уже говорил, до наиболее подходящего с ее точки зрения момента. - Как хорошо вы все знаете! - иронически заметил Скиннер. - Интересно, почему вы не прочли ей популярную лекцию о ее гражданском долге? - Ее уже не было в живых. - Позвольте, значит, все, о чем вы тут говорили, стало известно вам лишь после ее смерти? - Правильно. Да и как могло быть иначе?.. Хотя нет, кое-что - неважно, что именно, - я знал и раньше. Однако вся эта история стала для меня очевидной, как только из Вашингтона сообщили, что там, в квартире мисс Гантер, найдено девять валиков, а не десять - из тех, что мистер Бун надиктовал в день своей смерти. Все вопросы сразу отошли на второй план, остался один, главный: где десятый валик? - Ну, а если она выбросила его в реку? - спросил Скиннер. Вулф слегка пожал плечами: - В таком случае, нам остается только расписаться в собственном бессилии - мы никогда не найдем преступника. Итак, я могу отправиться домой и". - Одну минуту! - прервал его Скиннер. - Не означает ли это, что вы, как опытный следователь, рекомендуете нам отказаться от всех других линий расследования и сосредоточиться на поисках валика? - Пожалуй, нет, - подумав, ответил Вулф. - Особенно, если учесть, что вы можете привлечь к делу и тысячу человек и больше. Я не знаю, что уже сделано, а что еще нет, но я хорошо знаю мистера Кремера и уверен, что он не пропустил ничего существенного. - Вулф погрозил Хомберту пальцем и продолжал: - И чего же вы добились? Запутались и решили прибегнуть к таким трюкам, как смещение мистера Кремера и замена его каким-то болваном, который не придумал ничего лучшего, как арестовать меня! Ну, ладно. Вы просили у меня совет. Так вот, я продолжал бы вести расследование по всем линиям, по которым оно уже ведется. Но единственный шанс, единственная реальная надежда изобличить убийцу заключена в валике, а его-то вы пока и не нашли. Рекомендую проделать следующее. Сядьте, закройте глаза и представьте, что вы мисс Гантер, что вы хотите сохранить валик неповрежденным, спрятав так, чтобы его легко можно было достать в случае необходимости, и в то же время так, чтобы даже тысяча детективов, несмотря на все старания, не могла его найти. Вулф встал. - Вот задача, господа, которую вы должны решить. Если вы сумеете ответить на главный вопрос так же, как на него ответила мисс Гантер, вам не о чем больше беспокоиться. Я трачу тысячу долларов в день, пытаясь узнать, как она на него ответила. - Вообще-то Вулф не лгал, он только преувеличил сумму ровно вдвое, и к тому же тратил не свои деньги. - Пошли, Арчи. Я хочу домой, - Вулф раскланялся и величественно выплыл из кабинета, а я замыкал тыл. Дома к Вулфу почти вернулось хорошее настроение. Однако Фриц сразу его испортил, объявив, что в кабинете ожидает посетительница. Вулф нахмурился и злым шепотом спросил: - Кто? - Вдова мистера Буна. 29 Я имел возможность длительное время изучать отношение Вулфа к женщинам и могу утверждать, что особенно он не терпел курносых или, наоборот, с горбинкой на носу. Миссис Бун была курносой, на крупном лице ее нос казался просто крошечным. Вулф, внимательно взглянув на нее, ворчливым, далеко не любезным тоном сказал: - Мадам, я могу уделить вам не более десяти минут. - Вас, конечно, удивляет мой визит? - начала она довольно спокойно. - Совершенно верно, - подтвердил Вулф. - Я хочу сказать, вы недоумеваете, почему я пришла к вам, зная что вы находитесь... в другом лагере? Это потому, что сегодня утром я звонила своему двоюродному брату и он мне много рассказал о вас. - А я не "в другом лагере", - сухо заметил Вулф. - И вообще ни в каком. Я взялся найти убийцу. Я знаю вашего двоюродного брата? - Это генерал Карпентер. Он посоветовал мне не верить ни одному вашему слову, но делать все, что вы порекомендуете. Он сказал, что, если уж вы взялись за расследование, преступник может не сомневаться, что вы его найдете и передадите властям... Она вынула носовой платок и приложила ко рту, окончательно размазав помаду. - И дальше? - поторопил Вулф.