акие-то не те отношения. Опустошаешь стаканы со снотворным, организуешь и проводишь в жизнь налеты, оставляешь незапертой мою машину на радость убийцам. - Точно, - жизнерадостно согласился я. - Я уже не тот, что был раньше. На вашем месте я бы себя уволил. Я уже уволен? - Нет. Но, если мне придется провести здесь хотя бы еще одну ночь, ты съездишь домой и привезешь мне рубашки, носки и прочие нужные вещи, - он мрачно уставился на свои носки, - Ты эти дырки видел? - Видел. У нашей машины отключен аккумулятор, но это не беда, могу у кого-нибудь одолжить. Если хотите не отстать от событий, советую пошевелиться. Старшая дочь считает, что вчера вечером она что-то видела или слышала, и у нее есть мысли насчет того, кто взял вашу машину; сейчас она решает, рассказать ли об этом окружному прокурору. Я пытался у нее что-нибудь выудить, но она боится, что я все передам вам. Еще одно подтверждение того, что мои лучшие дни миновали. Короче, если вы слезете с кровати и наденете туфли, можете присутствовать при ее рассказе лично. Он оттолкнулся от кровати, сбросил ноги на пол и, хмыкнув, полез за туфлями. Надел их и как раз завязывал шнурок, когда раздался стук в дверь; она распахнулась, не успел я пригласить стучавшего войти. Им оказался Джимми Сперлинг. - Папа зовет вас в библиотеку, - объявил он и в ту же секунду исчез, не закрыв за собой дверь. Видимо, его поездки на шахты плохо сказались на его манерах. Вулф не спеша заправил в брюки рубашку, надел галстук, жилет, пиджак. Мы прошли по коридору к лестнице, спустились и сложным маршрутом проследовали в библиотеку, не встретив на пути ни души, я уже подумал, что все собрались и ждут нас, но оказалось, что ничего подобного. Когда мы вошли, в библиотеке было три человека: окружной прокурор, председатель правления и Уэбстер Кейн. Арчер снова зацапал лучшее кресло, и Вулфу пришлось выбирать из того, что осталось. Почему здесь Уэбстер Кейн и где Бен Дайкс? Хорошо, что нет Медлин. Может, я все-таки получу приоритетное право на некоторые ее мысли? Вулф обратился к Арчеру: - Хочу поздравить вас, сэр, - вы приняли здравое решение. Я знал, что мистер Гудвин на подобные выходки не способен, но этого не знали вы. Вам пришлось пошевелить мозгами, и вы это сделали с блеском. Арчер кивнул. - Спасибо. Я старался, - он оглядел комнату. - У меня был тяжелый день в суде, я здорово устал, Я не должен был сюда приезжать, но раз обещал, слово надо держать. Это дело я передаю мистеру Гаррену, одному из моих помощников, он куда более опытный следователь, чем я. Сегодня у него полно дел, и он не приехал, но хочет приехать и поговорить со всеми нами завтра утром. А пока... - Можно мне сказать? - вставил Сперлинг. - Разумеется. Прошу вас. Сперлинг заговорил легко, в голосе, во всем его облике не чувствовалось никакого напряжения. - Я хочу рассказать, как именно все произошло. Когда утром Дайкс объявил, что обнаружил следы наезда на машине Вулфа, я счел вопрос решенным. Кажется, я этого не скрывал. Естественно, я подумал, что это дело рук Гудвина, ведь вечером он ездил в Чаппакуа. Но, когда я узнал, что вы сомневаетесь в виновности Гудвина, я тоже засомневался - будь эта версия приемлемой, вы бы довели ее до конца. Тогда я крепко задумался, зная, как мало у всех нас времени, - и кое-что вспомнил. Лучше всего я прочту вам заявление. Сперлинг сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда сложенный лист бумаги. - Это заявление, - сказал он, разворачивая лист, - датировано сегодняшним числом и подписано мистером Кейном. Уэбстером Кейном. Арчер нахмурился: - Кейном? - Да. Вот текст заявления: "В понедельник вечером, 20 июня 1949 года, около половины десятого я вошел в библиотеку и на столе мистера Сперлинга увидел письма, которые, как я знал, он хотел отправить. Я слышал, как он об этом говорил. Я знал, что он был расстроен из-за каких-то семейных дел, и предположил, что об этих письмах он просто забыл. Я решил поехать в Маунт Киско и бросить их в почтовый ящик, чтобы утренним поездом они уже ушли. Я вышел из дому через западную террасу, намереваясь взять в гараже свою машину, но вспомнил, что машина Ниро Вулфа запаркована поблизости, гораздо ближе гаража, и решил воспользоваться ею. Ключи оказались в машине. Я завел двигатель и поехал. Сумерки еще не перешли в ночь, и, прекрасно зная дорогу, я не стал включать сигнальные огни. Дорога идет немного под уклон, и я ехал со скоростью двадцать - двадцать пять миль в час. При подъезде к мосту через ручей я вдруг увидел, что прямо перед машиной, чуть слева, находится какой-то предмет. В тусклом свете у меня не было времени понять, что это - человек. Я только успел увидеть этот предмет, а в следующую секунду машина его сбила. Я нажал на тормоз, но без особой спешки, потому что в этот миг еще не осознал, что сбил человека. Через несколько футов машина остановилась. Я выпрыгнул из нее, побежал назад и увидел, что это Луис Рони. Он лежал футах в пяти от машины, и он был мертв. Торс его был размолот колесами машины. Я могу подробнее описать, что я делал после этого, но вполне можно обойтись и одним предложением: я просто потерял голову. Не буду описывать и свои чувства, но расскажу, как вел себя дальше. Когда я убедился, что он мертв, я оттащил тело с дороги, проволок по траве футов пятьдесят и оставил с северной стороны кустарника, со стороны, противоположной дороге. Потом я вернулся к машине, проехал через мост к воротам, развернулся, поехал назад к дому, запарковал машину на прежнем месте и вышел из нее. В дом я не пошел. Стал ходить взад-вперед по террасе, пытаясь что-то решить, собраться с духом, войти в дом и рассказать, что произошло. В это время из дома вышел Гудвин и направился к своей машине. Я слышал, как он завел двигатель и уехал. Я не знал, куда он направлялся. Подумал, может быть, он едет в Нью-Йорк, и машина назад не вернется. Во всяком случае, его отъезд как-то помог мне определиться, Я вошел в дом, поднялся к себе в комнату и постарался успокоиться, сев за экономический отчет, который я готовил для мистера Сперлинга. Сегодня днем мистер Сперлинг сказал мне, что лежавшие на столе письма куда-то исчезли. Я сказал ему, что забрал их, - так оно и было, - намереваясь отвезти в Чаппакуа сегодня утром, но дорога была перекрыта полицией, и к тому же они охраняли все находившиеся здесь машины, и отвезти почту я не смог. Не могу даже объяснить почему, но его упоминание о письмах в корне изменило мое отношение к случившемуся. Я тут же по собственной воле рассказал ему обо всех фактах, приведенных выше. Когда он сообщил мне, что чуть позже здесь появится окружной прокурор, я сказал, что изложу все факты письменно и поставлю под этим заявлением свою подпись, что и было сделано. Таково мое заявление". Сперлинг поднял голову. - Подписано Уэбстером Кейном, - заключил он и вытянул руку, чтобы передать бумагу окружному прокурору. - Засвидетельствовано мной. Если вас интересует более подробное изложение, я думаю, он не будет возражать. Да вот он перед вами - спросите его. Арчер взял бумагу и пробежал ее глазами. Через минуту поднял голову и, чуть склонив ее набок, пристально посмотрел на Кейна. Тот не отвел взгляда. Арчер постучал пальцем по бумаге: - Это написали и подписали вы, мистер Кейн? - Я, - ответил Кейн ясно и четко, но без всякого бахвальства. - Вам не кажется, что с этим заявлением вы немного запоздали? - Кажется, и даже очень. - Не сказать, что вид у Кейна был счастливый, но он старался держаться стойко. Он забыл пройтись по волосам расческой - они были растрепаны, и в данном случае это играло ему на руку: можно было хоть как-то поверить, что человек с внешностью молодого политического деятеля или, скажем, молодого да раннего способен совершить такую глупость. Чуть поколебавшись, он продолжил: - Я прекрасно осознаю, что моему поведению нет оправдания. Я даже себе не могу дать разумного объяснения. Видимо, в минуты кризиса я не настолько хорош, как хотелось бы. - Но мне кажется, не такой уж это и кризис. Несчастный случай, избежать которого было невозможно. Такое случается со многими. - Наверное... но ведь я убил человека. И я воспринял это как жуткий кризис, - Кейн неопределенно взмахнул рукой. - Во всяком случае, сами видите, какую он сыграл со мной шутку. Я полностью лишился рассудка. - Не полностью, - Арчер глянул в бумагу. - Когда Гудвин подошел к машине и уехал по той же самой дороге, всего через пятнадцать минут после происшествия, вы сообразили, что, вполне возможно, во всем обвинят его. Значит, голова у вас была достаточно ясной. Верно? Кейн кивнул: - Я намеренно упомянул об этой мысли в своем заявлении, хотя и полагал, что ее могут истолковать не в мою пользу. Могу лишь сказать, что, если в голове моей и мелькнула такая мысль, она не была осознанной. Как я там написал? Арчер еще раз посмотрел в бумагу: - Вот так: "Во всяком случае, его отъезд помог мне как-то определиться. Я вошел в дом, поднялся к себе в комнату..." и так далее. - Все правильно, - в голосе Кейна, во всем его облике чувствовалась неподдельная искренность. - Я просто хотел написать об этом с абсолютной честностью, потому что стыжусь своих действий. Если мною и руководил расчет, о котором вы говорите, я его не осознавал. - Понимаю, - Арчер снова посмотрел на бумагу, сложил ее и, не выпуская из рук, сел. - Вы хорошо знали Рони? - Как сказать? Близки мы не были. Последние месяцы я встречал его частенько, главным образом, в нью-йоркском доме Сперлингов или здесь. - Вы с ним были в хороших отношениях? - Нет. Это "нет" прозвучало категорично и решительно. Арчер резко спросил: - Почему? - Мне не нравилось то, что я знал о его профессиональных методах, не нравился он лично - не нравился, и все. Я знал, что мистер Сперлинг подозревал его в принадлежности к коммунистической партии, и, хотя у меня не было сведений на этот счет, полагал, что подозрение это вполне обосновано. - Вы знали, что с ним очень дружна мисс Гвен Сперлинг? - Конечно. Именно по этой причине ему позволялось бывать здесь. - Вы эту дружбу не одобряли? - Нет, сэр, не одобрял... хотя мое одобрение или неодобрение никак на их отношения не влияло. Я ведь не просто сотрудник корпорации мистера Сперлинга, но больше четырех лет имею удовольствие и честь быть другом... другом семьи, если можно так сказать? Он взглянул на Сперлинга. Тот кивнул, показывая, что так сказать можно. - Я отношусь к этой семье с большим уважением и преданностью, - продолжал Кейн, - в том числе и к мисс Гвен Сперлинг, и я считал, что Рони ей не пара. Можно вопрос? - Разумеется. - Почему вы спросили, как я относился к Рони? Вы подозреваете, что я убил его не случайно, а намеренно? Да? - Я бы не сказал, мистер Кейн, что я это подозреваю. Но ваше заявление позволяет мне закрыть это дело раз и навсегда, и прежде чем принять эту версию как окончательную... - Арчер подергал губами. - А вам не по душе мои вопросы? - Это не так, - с жаром произнес Кейн. - Я не в том положении, чтобы выбирать, какие вопросы мне по душе, а какие нет. Особенно, если их задаете вы. Но... - Зато они не по душе мне, - выпалил Сперлинг. Он с трудом сдерживался. - Что вы такое делаете, Арчер, пытаетесь натаскать грязь туда, где не можете ее найти? Только сегодня утром вы сказали, что специально докучать людям моего статуса и положения - такой политикой ваша служба не руководствовалась никогда. Вы что же, изменили свою политику? Арчер засмеялся. На сей раз его смех еще больше, чем утром, походил на хихиканье, только смеялся он дольше, видно, причина для смеха показалась ему более веской. - Ваш гнев абсолютно праведный, - сказал он Сперлингу отсмеявшись. - Я просто устал и следую привычке. Между прочим, утром я сказал кое-что еще: если происшествие окажется несчастным случаем, я буду рад больше всех, но мне нужно знать имя водителя. Что ж, теперь я вполне удовлетворен. - Сложенный лист бумаги он убрал в карман. - Нет, я никуда не хочу таскать грязь. Бог свидетель, достаточно грязи появляется и без моей помощи. - Он поднялся: - Мистер Кейн, наведайтесь завтра утром ко мне на работу, в Уайт-Плейнс... скажем, часов в одиннадцать? Если меня не будет, спросите мистера Гаррена. - Буду ровно в одиннадцать, - пообещал Кейн. - А зачем? - с подозрением в голосе спросил Сперлинг. - Чтобы соблюсти формальности, - Арчер кивнул. - Это формальность, не более. Я займусь этим сейчас же. Не вижу, какой благой цели послужит обвинение и судебное преследование. Вечером я позвоню Гаррену и попрошу его посмотреть законодательство, связанное с автомобильными авариями на территории частных владений. Возможно, придется заплатить штраф, либо вас на время лишат водительских прав, но при всех обстоятельствах я предпочел бы, чтобы эта история забылась как можно скорее. Он протянул Сперлингу руку: - Надеюсь, вы на меня не сердитесь? Сперлинг ответил, что нет. Арчер пожал руку Кейну, Вулфу и даже мне. Выразил надежду, что наша следующая встреча состоится при более благоприятных обстоятельствах. И уехал. Вулф сидел, свесив голову набок, будто ему не хватало энергии, чтобы держать ее прямо, глаза были закрыты. Кейн, Сперлинг и я стояли, в отличие от Вулфа оказавшись достаточно вежливыми и поднявшись, чтобы попрощаться с Арчером. Кейн обратился к Сперлингу: - Слава богу, все кончилось. Если я вам больше не нужен, я поднимусь в комнату и попробую поработать Выходить к ужину мне бы не хотелось. Они, разумеется, все равно узнают, но я предпочел бы отложить встречу с ними до завтра. - Валяйте, - согласился Сперлинг. - Попозже я к вам зайду. Кейн направился к двери. Вулф открыл глаза и пробурчал: - Погодите минутку, - и выпрямил голову. Кейн остановился и спросил: - Вы это мне? - Если не возражаете, - тон его был весьма любезным, как и слова. - Ваша работа не может немного подождать? - Может, если есть такая надобность. А в чем дело? - Я бы хотел с вами поговорить. Кейн послал взгляд Сперлингу, но взгляд не достиг цели: председатель правления достал из кармана еще один лист бумаги и теперь рассматривал его. Этот лист, продолговатый и розовый, не был сложен. Кейн стоял в сомнении, а Сперлинг тем временем подошел к Вулфу и протянул ему бумагу. - Вы это заработали, - сказал он, - Я рад, что нанял именно вас. Вулф принял бумагу, скосил на нее глаза, потом взглянул на Сперлинга. - Щедро, - сказал он. - Пятьдесят тысяч. Сперлинг кивнул, как я киваю чистильщику обуви, давая ему на чай десять центов. - Прибавляем к пяти, получается пятьдесят пять. Если этого не хватит на покрытие ущерба, вашего гонорара и прочих расходов, пришлите мне счет. - Спасибо, я так и поступлю. Я, разумеется, не могу сейчас сказать, какие возникнут расходы. Возможно... - Расходы на что? - На расследование обстоятельств смерти мистера Рони. Возможно... - А что там расследовать? - Не знаю, - Вулф убрал чек в карман. - Возможно, все выяснится легко и просто. Я хотел бы задать мистеру Кейну несколько вопросов. - Зачем? С какой стати? - Но почему бы и нет? - мягко стлал Вулф. - Уж на столько вопросов, сколько задал мистер Арчер, я имею право? Разве он возражает? Вы возражаете, мистер Кейн? - Конечно, нет. - Прекрасно. Я постараюсь покороче, но, прошу вас, сядьте. Кейн сел, правда, на краешке кресла. Сперлинг до этого не снизошел. Засунув руки в карманы, он смотрел на Вулфа без всякого восхищения. - Первый вопрос, - начал Вулф. - Как вы определили, что мистер Рони мертв? - Господи, вы бы только его видели! Увы, я его не видел; и вы его не могли видеть очень хорошо, потому что было почти совсем темно. Вы пощупали рукой, бьется ли его сердце? Кейн покачал головой. Я и не ждал, что он ответит кивком, потому что знал наверняка - грудная клетка Рони была для такой проверки уже непригодна: одежда оставляла с ребрами одно целое. Именно так я описал увиденное Вулфу. - В этом не было надобности, - сказал Кейн. - Он был совершенно раздавлен. - Вы видели в темноте, как сильно он был раздавлен? - Я это чувствовал. Все-таки еще было не так темно... что-то я мог видеть. - Наверное, вы видели кость - она ведь белая. Я знаю, что плечевая кость проткнула мякоть и одежду и выступала на несколько дюймов. На какой руке? Это был чистый блеф. Во-первых, в таких вещах он не разбирался, во-вторых, ничего такого не было. - Господи, не знаю, - запротестовал Кейн. - На такие подробности я не обратил внимания. - Понятно, понятно, - согласился Вулф. - Но торчавшую кость вы увидели... или нащупали? - Я... может быть... не помню. Вулф оставил эту тему: - Когда вы тащили его к кустарнику, за что вы держались? За какую часть его тела? - Не помню. - Вздор. Вы тащили его не ярд, не два, а пятьдесят с лишним. И забыть такое - исключено. Итак: за ногу? За голову? За ворот пиджака? За руку? - Не помню. - Как же помочь вам вспомнить? Может быть, вот так: когда вы притащили его к кустам, голова его была обращена в сторону дома или, наоборот, от дома? Кейн нахмурился: - Уж это я должен бы помнить. - Разумеется. - Но не помню, - Кейн покачал головой. - Не помню, и все. - Понятно, - Вулф откинулся на спинку кресла. - Что ж, достаточно, мистер Кейн. - Он прищелкнул пальцами, давая отбой. - Пожалуйста, можете заниматься своими делами. Кейн поднялся, не успел Вулф закончить предложения. - Я отвечал, как мог, - извиняющимся тоном вымолвил он. - Да, видно, в кризисную минуту я плохо соображаю. Наверное, я был так взвинчен, что и сам не знал, что делаю. Он взглянул на Сперлинга, не получил никаких указаний, еще раз - на Вулфа, бочком прошел между двух кресел, добрался до двери и скрылся. Как только за ним закрылась дверь, Сперлинг сверху вниз посмотрел на Вулфа и спросил: - И чего вы этим добились? Вулф хмыкнул: - Абсолютно ничего. Ничего хорошего. Теперь я не могу, вернувшись домой, об этом забыть и с чистой совестью заняться приведением в порядок своей оранжереи, - он наклонил голову назад, чтобы посмотреть в лицо Сперлингу. - Наверное, он перед вами в неоплатном долгу... либо очень не хочет потерять работу. Как вам удалось заставить подписать его это заявление? - И не думал заставлять. Там сказано в конце, он написал и подписал его по собственной воле. - Пф. Что сказано в конце, я знаю. Но почему я должен этому верить, если не верю ни одному слову в самом заявлении? - Ну, это не серьезно, - на лице Сперлинга появилась ангельская улыбка. - Кейн - один из ведущих экономистов нашей страны. Разве человек с такой репутацией и положением в обществе стал бы подписывать подобное заявление, не будь оно от начала до конца правдивым? - Не знаю, как вообще, а в данном конкретном случае взял и подписал, - в голосе Вулфа появились сварливые нотки. - При наличии хорошего стимула - почему бы и нет? А со стимулами у вас все в порядке. Вам повезло, что он оказался под рукой: для поставленной задачи он подходит как нельзя лучше. - Вулф махнул рукой, отметая мистера Кейна. - С вашей ролью вы справились блестяще; заявление составлено отменно. Но отдаете ли вы себе отчет в том, в какое положение поставили меня? - Отдаю, разумеется, - сочувственно произнес Сперлинг. - Вас наняли выполнить работу, и вы прекрасно с ней справились. Вчерашний ваш монолог был безупречным. Благодаря ему моя дочь поняла, что должна бросить Рони, а я этого и хотел. Его случайная смерть ничуть не умаляет ваших достижений. - Это я знаю, - согласился Вулф. - Но та работа уже кончилась. Вся беда в том, что вы наняли меня выполнять другую работу, а именно, расследовать обстоятельства смерти мистера Рони. Теперь я... - Эта работа тоже кончилась. - Э, нет. Ни в коем случае. Вы провели мистера Арчера, заставив мистера Кейна подписать это заявление, но вам не удалось надуть меня, - Вулф покачал головой и вздохнул. - Уж лучше бы вам это удалось. С минуту Сперлинг пристально смотрел на него, потом подошел к креслу, облюбованному Арчером, сел, наклонился вперед и вопросил: - Слушайте, Вулф, вы за кого себя принимаете? За Святого Георгия? - Нет, - с негодованием отверг подобную мысль Вулф. - В конце концов не так важно, кто убил этого мерзавца Рони, намеренно или случайно, - я бы закрыл на это липовое заявление глаза - пусть. Но я взял на себя обязательство. Я солгал полиции. Тоже не страшно: я делаю это постоянно. Вчера вечером я предупредил вас: я утаиваю от полиции сведения, только если речь идет о деле, которое веду я сам; и это значит, что я беру на себя обязательство довести это дело до конца. Я сказал вам, что вы не можете нанять меня сегодня, а завтра уволить, и вы с этим согласились. А теперь? А теперь вы считаете, что можете сбросить меня со счетов, потому что я уже не могу дать мистеру Арчеру истинный отчет о вчерашнем разговоре в этой комнате и, значит, угрозы для вас не представляю. Что ж, тут вы правы. Даже если я пойду к нему сейчас и во всем признаюсь, имея на руках это заявление, он просто вежливо пожурит меня и обо всем забудет. Я тоже хотел бы об этом забыть, но не могу. Не позволяет самолюбие. Вы околпачили меня; но я не из тех, кто с этим мирится. - Я заплатил вам пятьдесят пять тысяч долларов. - Заплатили. И больше не заплатите? - Нет. За что? - За то, что я доведу это дело до конца. Выясню, кто убил мистера Рони, и докажу это, - Вулф нацелился в него пальцем. - Если судьба меня подведет... - Он опустил указующий перст и пожал плечами. - Не подведет. Не может подвести. Увидите. Вдруг, безо всякой подготовки, Сперлинг пришел в бешенство. В мгновение ока изменились его взгляд, цвет лица - он превратился в другого человека. Вскочив с кресла, он прошипел сквозь стиснутые зубы: - Вон! Вон отсюда! Видимо, выход был только один: убираться вон. Для меня тут ничего особенного не было: испытать подобное уже приходилось, а для Вулфа... ведь когда дело доходило до разрыва отношений с клиентом, он практически всегда сидел за столом в своем кабинете, и призыв убраться вон был ему в новинку. Он однако лицом в грязь не ударил. Не слишком выпячивая свое достоинство, но и не забывая о нем, он удалился так, будто у него возникла потребность пойти в туалет, но не очень насущная. Я пропустил его вперед, что было вполне уместным. Но и Сперлинг был человеком многогранным. Казалось бы, его яростная вспышка не могла погаснуть так быстро, но, когда я заскочил вперед Вулфа открыть для него дверь, Сперлинг заявил: - Объявлять этот чек недействительным не буду! ГЛАВА 14 Сверток доставили в среду, незадолго до полудня. Наша жизнь не вернулась в привычную колею, поскольку в оранжерее еще орудовала маленькая армия, но во многих отношениях все пришло в норму. Вулф ходил в чистой рубашке и свежих носках, питание было регулярным и на привычно высоком уровне, с улицы вымели разбитое стекло, а мы вовсю старались наверстать потери по части сна. Чтобы выполнить обещание Вулфа и расследовать смерть Рони, не было сделано почти ничего, но мы провели дома всего четырнадцать часов, и девять из них - в постели. Потом появился сверток. Вулф после утренних часов в оранжерее находился со мной в кабинете, проверяя накладные и квитанции на все подряд, от фибрового картона до оконной шпаклевки. Дверь на звонок открыл я, посыльный передал мне сверток размером с небольшой чемоданчик и попросил расписаться; сверток я оставил в холле, решив, что это очередной компонент для восстановительных операций наверху. Но в кабинете мне пришло в голову, что на свертке нет фамилии поставщика, а это было весьма странным, и я вернулся в прихожую разобраться. На плотной оберточной бумаге не было никаких следов, кроме фамилии и адреса Вулфа. Сверток был надежно перевязан крепким шнуром. Я поднял его - примерно шесть фунтов. Приложил к уху и на полминуты затаил дыхание, но ничего не услышал. Что ж, где наша не пропадала... я перерезал шнур и вспорол бумагу. Дальше шла мягкая картонная упаковка, клапаны были прихвачены клейкой лентой. Я снова насторожился, по периметру взрезал клапаны и приподнял один уголок. Но увидел всего лишь газету. Я всунул острие ножа и подпорол ее... то, что я увидел, заставило меня приподнять брови. Отвернув клапаны и газету и видя все то же, я сунул сверток под мышку, проследовал с ним в кабинет и спросил Вулфа: - Ничего, если я это распакую прямо на вашем столе? В прихожей сорить не хочется. Он запротестовал, но я положил сверток на стол и начал вытаскивать из него пачки двадцатидолларовых банкнотов. Купюры были старые, ни одной новой, судя по краям, не попадалось, в каждой пачке их было по пятьдесят штук, то есть по тысяче зелененьких на пачку. - Это что за чертовщина? - удивился Вулф. - Деньги, - объяснил я. - Не прикасайтесь к ним, вдруг это ловушка? Вдруг они все покрыты микробами? - Я принялся раскладывать пачки, по десять в стопку, и стопок получилось пять. - Любопытное совпадение, - заметил я. - Можно, конечно, пересчитать, но, если никакой ошибки нет, здесь ровно пятьдесят тысяч. Интересно. - Арчи, - Вулф сердито смотрел на меня. - Что за дурацкие выходки? Я сказал тебе перевести чек на наш счет, а не превращать в наличные. - Он показал на сверток: - Заверни и отнеси в банк. - Да, сэр. Но прежде чем... - Я подошел к сейфу, достал оттуда банковскую книжку, открыл ее на последней заполненной странице и показал Вулфу. - Как видите, чек на наш счет я перевел. Так что это никакая не выходка, а всего лишь совпадение. Вы слышали, как позвонили в дверь, видели, как я пошел открывать. Посыльный передал мне сверток, попросил расписаться в получении... курьерская служба, Западная Сорок седьмая улица, дом двадцать восемь. Я решил, вдруг это часовая бомба, и открыл сверток в прихожей, подальше от вас. Об отправителе на свертке или в нем ничего не сказано. Единственный ключ - газетная обертка, это вторая часть "Нью-Йорк Таймс". У нас есть знакомые, которые читают "Таймс" и у которых есть свободные пятьдесят тысяч для розыгрыша? - Я сделал приглашающий жест рукой. - Ответьте на этот вопрос - и шутник в наших руках. Вулф все еще метал сердитые стрелы, но теперь не в меня, а в стопки денег. Он взял одну пачку, провел пальцем по краям, положил назад. - Убери это в сейф. И сверток тоже. - Может, сначала сосчитаем? Вдруг в одной пачке не хватает двадцатки? Ответа не последовало. Он откинулся на спинку кресла и какое-то время сидел неподвижно, если не считать губ, которые он вытягивал и втягивал, вытягивал и втягивал. Я поступил, как было велено: сначала переложил товар в картон, чтобы сэкономить место, потом сходил в холл за упаковочной бумагой и шнуром и все вместе положил в сейф. Я сел за свой стол, пока губы Вулфа придут в состояние покоя, и спросил: - Как насчет повышения? Лишние двадцать долларов в неделю мне явно не помешают. Пока мы на этом деле заработали сто пять тысяч и триста двенадцать долларов. Если вычесть накладные расходы и стоимость ущерба... - А триста двенадцать долларов откуда? - Из бумажника Рони. Они у Сола. Я вам говорил. - Тебе, конечно, известно, кто прислал сверток. - Не совсем. Д, С, В или А, но кто именно? Едва ли его прислал сам Икс? - Сам? Нет, - Вулф покачал головой. - Деньги я люблю, но эти мне не нравятся. Жаль, что ты не можешь ответить на мой вопрос - Я отвечал на миллионы вопросов. Можете рискнуть. - Я уже рискнул. Кто в субботу подсыпал снотворного в стакан - тот, что предназначался для мистера Рони и из которого выпил ты? - Да. Вопрос вопросов. Я сам себе его задавал вчера весь вчерашний день, да и сегодня с утра... ответа не нашел. Вулф вздохнул: - Это и не дает нам покоя, заставляет предполагать, что произошел не несчастный случай, а умышленное убийство. Если бы не это, я, может быть, и уговорил бы себя, что дело закрыть, даже при том, что я обманул мистера Арчера, - он еще раз вздохнул. - Выходит, мы должны подкрепить наше предположение доказательствами, либо его окончательно опровергнуть, но как? Это известно одному Господу. Телефон наверху уже работает. Я стал проверять его и решил заодно поговорить с мистером Лоуэнфельдом из полицейской лаборатории. Он был весьма любезен, но ничем особенно не помог. Он сказал, что если машина идет чуть под уклон со скоростью двадцать пять миль в час, передом сбивает стоящего человека и проезжает по нему колесами, весьма вероятно, что на машине от удара останутся вмятины или другие видимые следы, но не обязательно. Я сказал, что важно определить следующее: когда мистера Рони ударила машина, он стоял или лежал? Мистер Лоуэнфельд ответил, что отсутствие следов на переде машины позволяет кое в чем усомниться, но определяющей уликой считаться не может. Он спросил также, почему меня до сих пор интересует смерть Луиса Рони. Вообще полицейские жутко любят сплетничать, прямо как женщины. К вечеру пройдет слух, что я почти готов изобличить в убийстве этого продажного писаку Пола Эмерсона. Если бы это была правда. - Вулф глянул на настенные часы. - Кстати, я позвонил доктору Волмеру, скоро он будет здесь. Значит, я был не прав: кое-какие шаги, чтобы выполнить свое обещание, Вулф предпринял. - Поездка за город пошла вам на пользу, - заявил я. - Энергия в вас бьет ключом. Вы не заметили, что "Газетт" опубликовала заявление Кейна полностью? - Заметил. И обнаружил в нем слабое место, которое ускользнуло от моего внимания, когда текст читал мистер Сперлинг. Он ведь взял мою машину, машину гостя, которого он едва знал, и это представлено как нечто вполне естественное. А когда я прочитал текст глазами, сразу увидел фальшь. Я сказал мистеру Сперлингу, что заявление было составлено здорово, но в этой части он дал промашку. Надо было придумать объяснение получше и выразить его в одном кратком предложении. Я мог бы... Он остановился, потому что зазвонил телефон. Я потянулся к трубке: - Кабинет Ниро Вулфа. - Можно попросить к телефону мистера Вулфа? Где-то в нижней части позвоночника я ощутил легкое покалывание. За тринадцать месяцев этот голос не изменился ни капли. - А кто его спрашивает? - задал я вопрос, надеясь, что и мой голос остался прежним. - Скажите ему: по личному делу. Прикрыв трубку ладонью, я сказал Вулфу: - Икс. Он нахмурился: - Что? - То самое. Икс. Он взял трубку у себя на столе. Не получив никакой команды, я остался на линии. - Ниро Вулф слушает. - Здравствуйте, мистер Вулф. Гудвин сказал вам, кто я? Или вы узнаете мой голос? - Узнаю. - Да, это совсем несложно. Вы оставили без внимания совет, который я вам дал в субботу. Вы также оставили без внимания воскресную демонстрацию силы. Могу ли я сказать, что это меня не удивило? - Вы можете сказать что угодно. - Это меня не удивило. Надеюсь, более наглядная демонстрация нам не потребуется. Жить гораздо интереснее, если знаешь, что где-то в мире существуете вы. Вы открыли сверток, который вам недавно доставили? - Да. - Наверное, нет нужды объяснять, почему я решил компенсировать нанесенный вам ущерб. Или есть? - Есть. - Перестаньте. Конечно, такой нужды нет. Тем более, это не нужно объяснять вам. Если полученная сумма превышает размер ущерба, не беда. Собственно, я этого хотел. Окружной прокурор решил, что в заявлении Кейна дано исчерпывающее объяснение смерти Рони и никаких обвинений выдвинуто не будет. Вы уже дали понять, что не согласны с этим решением, обратившись с запросом в лабораторию нью-йоркской полиции. Да я и не ждал от вас ничего другого. Отступать не ваш стиль. Рони был способным молодым человеком, его ждало блестящее будущее; он вполне заслуживает того, чтобы обстоятельства его смерти расследовал лучший мозг Нью-Йорка. То есть ваш. Я, как вы знаете, в Нью-Йорке не живу. До свидания, продолжайте, расследование, желаю удачи. Раздались гудки. Вулф положил трубку на рычаг. Я последовал его примеру. - Господи, - негромко произнес я, потом присвистнул. - Вот это клиент, я понимаю. Оплата через посыльного, щегольские телефонные звоночки, надеется, что отправлять вас на тот свет не придется, сдачи не надо, желаю удачи, дзынь. Кажется, я уже как-то говорил: шустрый малый. Вулф сидел, прикрыв глаза, глядя на мир через узенькие щелочки. Я спросил: - Как оприходовать деньги? Куда их занести? На Икс или просто написать его фамилию - Зек? - Арчи. - Да, сэр? - Я как-то тебе сказал: забудь, что тебе известна фамилия этого человека. Я не шутил. Причина проста: я не хочу слышать эту фамилию, потому что он - единственный человек на земле, которого я боюсь. Боюсь не того, что он причинит мне боль; я боюсь, к чему он меня может принудить, угрожая этой болью. Ты ведь слышал, что я говорил мистеру Сперлингу. - Слышал. Но я все равно бухгалтер. Куда занести этот доход, на Икс? - Никуда не заноси. Сначала тщательно проверь эти стопки. Заодно можешь сосчитать деньги, но, главное, проверь, нет ли там кроме денег чего-то еще. Оставь в сейфе десять тысяч. Возможно, они мне понадобятся завтра для дела, которое по нашей бухгалтерии не пройдет. Только для твоего сведения: они предназначены для мистера Джонса. Остальное отвезешь в любой пригородный банк, скажем, где-нибудь в Нью-Джерси, и положишь в банковский сейф, а сейф арендуешь под вымышленным именем. Потребуется на кого-то сослаться - сошлись на мистера Паркера. После того, что случилось в субботу ночью, мы должны быть готовы к непредвиденным обстоятельствам. Если мы вступим с ним в ближний бой и придется съезжать отсюда и рвать старые связи, нам будет нужна серьезная подпитка. Надеюсь, эти деньги останутся нетронутыми. Надеюсь, они так и будут там лежать, когда я умру, и, стало быть, достанутся тебе. - Большое спасибо. Мне тогда будет лет восемьдесят и они мне не помешают. - И на здоровье. Теперь сегодня. Во-первых, где фотографии, которые ты там делал? - Будут в шесть часов. Раньше сделать их не взялись. - А ключи? - Вы просили после ленча. К половине второго будут. - Хорошо. Сол появится в два? - Да, сэр. - Пусть Фред и Орри приедут сюда после ужина. Днем они тебе вряд ли понадобятся; управитесь вдвоем с Солом. Нам нужно вот что: должен быть... Но объяснение пришлось прервать: явился доктор Волмер. Доктор жил и держал кабинет прямо на нашей улице, в сторону Десятой авеню, и многие годы мы прибегали к его услугам по самым разным поводам, от накладывания швов на голову Доры Чапин до подписания документа о том, что Вулф невменяем. Он всегда садился в одно из желтых кресел поменьше, потому что был коротконог, снимал очки, смотрел сквозь них на свет, надевал снова и спрашивал: "Нужны какие-нибудь таблетки?" Сегодня он добавил: - Боюсь, у меня мало времени. - У вас его всегда мало, - заметил Вулф тоном, предназначенным лишь для избранных - тех, кого он по-настоящему любил. - Вы читали про дело Рони? - Конечно... Раз к нему имеете отношение вы... вернее, имели. - Сейчас имею тоже. Тело находится в морге, в Уайт-Плейнсе. Вы туда не съездите? Сначала вам придется заехать в окружную прокуратуру и получить там специальное разрешение. Скажете им, что вас послал я, а меня нанял один из коллег мистера Рони. Если этим они не удовлетворятся, пусть позвонят мне, постараюсь их убедить. Вам нужно осмотреть тело - речь не идет о вскрытии, чисто поверхностный осмотр, - чтобы определить, умер ли он мгновенно или на его долю выпала длительная предсмертная агония. Мне нужно, чтобы вы осмотрели его голову; подозреваю, что его сбили с ног ударом, а уже потом переехали машиной. Понимаю, найти серьезную улику вряд ли удастся, но все-таки попробуйте, и я не буду ворчать, когда вы представите мне счет за эту поездку. Волмер несколько раз моргнул: - Это надо сделать сегодня? - Да, сэр. - А чем мог быть нанесен такой удар, вы не представляете? - Нет, сэр. - В газетах сказано, что у него нет семьи, родственников тоже. Может, мне следует знать, кого я представляю - кого-то из его коллег-адвокатов? - Если они зададут этот вопрос, на него отвечу я. А вы представляете меня. - Понятно. Это ваши вечные тайны. - Волмер поднялся. - Если кто-то из моих пациентов умрет, когда я буду ездить... - Он оставил предложение незаконченным и засеменил к выходу, заставив меня вскочить и прытко открыть ему дверь. Он имел привычку уходить сразу, как только получал все, что ему действительно требовалось, и Вулф его любил в частности за это. Проводив его, я вернулся в кабинет. Вулф сидел, откинувшись на спинку кресла. - До ленча всего десять минут. Итак, сегодня тебе и Солу предстоит следующее... ГЛАВА 15 За одиннадцать ключей слесарь расколол меня на восемь долларов и восемьдесят центов. Это было почти вдвое больше рыночной цены, но я не стал поднимать вой, потому что тут была своя причина: он до сих пор собирал дань за одну маленькую ложь, которую он по моей просьбе шесть лет назад скормил сыщику из отдела по расследованию убийств. Видимо, он решил, что теперь мы с ним соучастники и мазаны одним миром, стало быть, от моей доли ему кое-что причитается. Я вполне допускал, что ключи - это еще не все, потребуется определенная ловкость рук, если, допустим, Луис Рони жил в многоквартирном доме со швейцаром и лифтером; но все оказалось проще. Старый пятиэтажный дом на Восточной Тридцать седьмой улице заметно и удачно осовременили: в вестибюле я наткнулся на шеренгу почтовых ящиков, кнопок-звонков и кругов с отверстиями для переговоров через специальную трубку. Фамилию Рони я нашел в конце справа - это значило, что жил он на самом верху. Дверь с улицы я открыл первым же ключом, мы с Солом вошли, забрались в служебный лифт и нажали кнопку 5. Для способного молодого человека с блестящим будущим, у которого, наверное, круглые сутки пропадал самый разномастный люд, это было очень удобно. Наверху я открыл дверь со второй попытки. В каком-то смысле чувствуя себя хозяином, я придержал дверь для Сола, пропустил его вперед, а уж потом вошел сам. Мы оказались в центре коридора, не очень широкого и не очень длинного. Повернув направо, к фасадной стене, мы попали в довольно просторную комнату с современной, тщательно подобранной мебелью, броскими, недавно вычищенными коврами, яркими аляповатыми картинами на стенах, хорошо подобранными книгами и камином. - Что ж, очень мило, - заметил Сол, зыркая по сторонам, Между мной и Солом есть существенная разница: мне иногда нужно посмотреть на вещь дважды, чтобы наверняка удержать ее в памяти, Солу же всегда хватает одного раза. - Угу, - согласился я, укладывая свой чемоданчик на кресло, - Насколько я понимаю, жилец от этой квартирки отказался, так что можешь ее снять. - Из чемоданчика я достал резиновые перчатки, одну пару передал Солу. Он начал их натягивать. - Жалко, - сказал он, - что ты в воскресенье вечером его партийный билет у себя не оставил, ведь держал в руках. Куда как все было бы проще. Мы ведь за этим сюда и пришли, да? - Это, конечно, будет находка номер один, - я стал натягивать другую перчатку. - Нас устроит любой интересный товар, но полностью осчастливить может только сувенир Компартии США. Хорошо бы отыскать какой-нибудь сейф, но суетиться мы не будем. - Я повел рукой налево. - Начинай с этой стороны. Работать с Солом - одно удовольствие, потому что я могу полностью сосредоточиться на своих занятиях и на него не