сутствовал Уильям Рейнолдс. Не возражаете? - Продолжайте, - буркнул Харви. - Не будем тратить время на факты, опубликованные в газетах. Положение таково: мне доподлинно известно, что мистера Рони убил мистер Рейнолдс. Я хочу арестовать его и предъявить обвинение в убийстве. Но, чтобы изобличить его, важно доказать, что он коммунист, ибо только в этом случае появляется четкий мотив. Вам придется поверить мне на слово; я не могу раскрывать все карты, ибо тогда вы предпочтете помочь мистеру Рейнолдсу, а мое положение еще более усложнится. - Мы не помогаем убийцам, - благонравно провозгласил Харви. Вулф кивнул: - Я так и думал. Помогать убийцам негоже в принципе, но в данном конкретном случае это ничего бы не дало. Поймите: я должен доказать не то, что Уильям Рейнолдс является членом компартии, - это можно сделать без особых хлопот; доказать надо другое: человек, бывший на месте убийства мистера Рони, и есть Уильям Рейнолдс. Доказать это можно двумя путями. Первый: арестовать мистера Рейнолдса по обвинению в убийстве, собрать материалы, подтверждающие, что его вина проистекает из его членства в компартии, вызвать в суд вас и ваших коллег - человек пятьдесят, сто - как свидетелей суда штата и задать один вопрос: "Является или являлся ответчик членом коммунистической партии?". Те из вас, кто знают его и ответят "нет", совершат клятвопреступление. Пойдут ли все наши на такой риск - не большинство, а именно все? Будет ли оправдан такой риск, когда речь идет о защите человека, совершившего убийство в своих личных целях? Сомневаюсь. И даже если вы на этот риск пойдете, думаю, вас поймают на лжи. Я, по крайней мере, приложу для этого все силы. - Нас не так легко запугать, - сообщил Харви. - Каков второй путь? - спросил Стивенс. - Он гораздо проще для всех, - Вулф взял фотографию. - Вы пишете на ней свои фамилии. Фотографию я наклеиваю на лист бумаги. Под ней вы пишете: "Человек на фотографии, где мы расписались, - Уильям Рейнолдс, которого мы знаем как члена Коммунистической партии США". Ставите свои подписи. И все. Впервые они переглянулись. - Мы пока рассуждаем умозрительно, - напомнил Стивенс. - И хотели бы немного подумать. - Сколько вам нужно времени? - Не знаю. До завтра или до послезавтра. - Это меня не устраивает. - Еще бы оно вас устраивало, - наконец-то из-под маски стал проглядывать истинный Харви. - С какой стати все должно быть по-вашему? - Не должно, - Вулф заговорил с сожалением - Но мне не хочется, чтобы убийца ходил на свободе. Если мы пойдем простым путем и все сделаем сейчас, к ночи он будет за решеткой. А если отложим... - Вулф пожал плечами. - Не знаю, как он себя поведет... может и затаится... На моих губах едва не появилась усмешка, но я сдержался. Он мог с тем же успехом спросить у них напрямую - неужели они хотят дать Рейнолдсу еще день или два, чтобы он написал еще несколько статей для "Газетт"? Да, Вулф вел их именно к этому. Зная, о чем они думают, я пытался прочитать на их лицах хоть что-нибудь, но это были тертые калачи. Так, обсуждают какую-то умозрительную проблему, и она не очень им нравится. Стивенс заговорил, тем же вкрадчивым голосом: - Что ж, арестуйте его. Если простым путем не получается, придется нам прибегнуть к более сложному. - Нет, сэр, - с жаром возразил Вулф. - Без вашего заявления обвинить его будет не просто. Это возможно, но раз-два, и дело в шляпе - так не получится. - Вы сказали, - вступил Харви, - что, если мы подпишем эту бумагу, на том все и кончится, но это не так. Нам придется давать показания в суде. - Возможно, - согласился Вулф. - Но только вам двоим как друзьям и свидетелям обвинения, помогающим изобличить убийцу. В другом варианте помимо вас двоих в суд вызовут еще многих, и, в случае вашего отрицательного ответа, получится, что вы прикрываете убийцу только потому, что он - товарищ по партии, и в глазах общественности от этого отнюдь не вырастете... к тому же вас могут обвинить в клятвопреступлении. - Стивенс поднялся: - Через полчаса, может быть, даже раньше, мы сообщим вам о нашем решении. - Прекрасно. Наша гостиная звуконепроницаема, если хотите, можете подняться наверх. - Лучше мы подышим свежим воздухом. Идем, Джерри. Стивенс направился к выходу. Я прошел вперед, чтобы выпустить их, затем вернулся в кабинет. Задавленная и незаслуженно загнанная в угол ухмылка тут же вырвалась наружу. Пока я ходил, Вулф достал из ящика лист бумаги и тюбик с клеем. - По-моему, считать цыплят рановато, - заметил я. - Ерунда. Крючок всажен глубоко. - У ребенка хотят отнять конфетку, - оценил я положение. - Хотя детьми их не назовешь, особенно, Стивенса. Вулф хмыкнул: - Он третий сверху в американской коммунистической иерархии. - Внешне не скажешь, но начальник в нем чувствуется. Кстати, он даже не спросил, какие у нас доказательства того, что Рейнолдс совершил убийство, - им на это просто наплевать. Им важно одно: заткнуть ему глотку, чтобы больше не было никаких статей. Правда, я не понимаю, как это они купились на письмо от друга? Почему не спросили самого Рейнолдса? - Рисковать не в их правилах, - в голосе Вулфа слышалось презрение. - Он может доказать, что это письмо - навет? Как? Может объяснить, откуда взялась фотография его партийного билета? Он мог разве что отрицать все подряд, и они ему, естественно, не поверили бы. Они вообще не верят никому, в особенности друг другу, и я их вполне понимаю. Зря я намазал клеем - надо было, чтобы они сначала расписались. Казалось, он на все сто уверен в успехе, меня же терзали сомнения. Я думал, они скажут: вдвоем такой вопрос мы решить не можем, стало быть, полчаса на то, чтобы принять решение, никак не хватит. Но, видимо, положение и авторитет Стивенса оказались достаточно высокими, как и полагал Вулф. Я выпустил их в тридцать четыре минуты седьмого, а без восьми семь они уже позвонили в дверь. Прошло всего восемнадцать минут... с другой стороны, до ближайшей телефонной будки было всего полквартала. Они остались стоять. Харви пялился на меня, будто что-то ему сильно не нравилось, а Стивенс подошел к столу Вулфа и провозгласил: - Нас не устраивает ваша формулировка. Мы напишем вот что: "Являясь преданными американскими гражданами, верными идеям всенародного блага и подлинной демократии, мы считаем, что все нарушители закона должны нести наказание, независимо от их политических убеждений. Поэтому, в интересах справедливости, мы поставили свои имена на этой фотографии и свидетельствуем, что человек на ней известен нам как Уильям Рейнолдс, в течение восьми лет и вплоть до сегодняшнего дня он является членом Коммунистической партии США. Узнав, что он обвиняется в убийстве, исполнительный комитет Компартии США немедленно исключил его из своих рядов". С технической точки зрения мое мнение о Стивенсе на полпальца выросло. Абсолютно экспромтом, безо всякой шпаргалки он выдал текст так, будто выучил его наизусть еще в детстве. Вулф приподнял плечи и снова их опустил. - Если вам нужны все эти рюшечки и кружева, пожалуйста. Хотите, чтобы мистер Гудвин отпечатал это на машинке, или напишете сами от руки? К моему удовольствию, он предпочел собственное вечное перо. Конечно, отпечатать такой патриотический абзац было бы для меня большой честью, но ведь от коммунистов можно ждать чего угодно - а вдруг один из них вытащит из кармана письмо от друга и вздумает сравнить "почерк" машинки? И невооруженным глазом можно будет заметить, что там и там "и" слегка скособочилась, а "р" не пропечатывается полностью. Поэтому я с радостью уступил Стивенсу место за моим столом. Закончив писать, он расписался и поставил свою фамилию на фотографии. Его примеру последовал Харви. Вулф прочитал текст, после чего поставили свои подписи и мы как свидетели. Тюбик с клеем был у Вулфа под рукой, и он стал приклеивать фотографию к верхней части листа. - Разрешите взглянуть? - спросил Стивенс. Вулф передал ему готовый документ. - Вот какое дело, - сказал Стивенс. - Мы отдадим вам это, если у нас будет гарантия, что сегодня же Рейнолдс будет за решеткой. Вы говорили "до полуночи". - Все верно. Так оно и будет. - Как только мы услышим, что он арестован, вы сразу же получите вот этот документ. Я прекрасно знал - хватка у них мертвая. Будь у него в руке, скажем, камень, я все равно бы его отнял, даже приди Харви на помощь товарищу по партии. Но лист бумаги сомнется, порвется... - Значит, его не арестуют, - заявил Вулф, нимало не расстраиваясь. - Почему? - Потому что этот документ - ключ, который и позволит его запереть. Иначе стал бы я городить весь этот огород? Это просто бред. Я собираюсь кое-кого сюда пригласить сегодня вечером, но мне нужен этот документ. Пожалуйста, не помните его. - А Рейнолдс здесь будет? - Да. - Тогда мы приедем и привезем этот документ с собой. Вулф покачал головой: - Вы невнимательно меня слушаете. Эта бумага остается здесь - в противном случае вас просто вызовут повесткой в суд. Передайте ее мне, и я буду рад видеть вас у себя сегодня вечером. Это прекрасная мысль. Присутствовать на этой встрече от и до вам совершенно не нужно, но вы сможете отдохнуть в передней комнате. Устраивает? На том в конце концов и сошлись. Они изрядно поупрямились, но Вулф был прав: крючок вошел глубоко. Они не знали, что Рейнолдс может выболтать в следующей статье, и хотели прижать его как можно быстрее, а Вулф стоял насмерть - без документа он и пальцем не шевельнет. В итоге он его получил. Договорились, что они вернутся часам к десяти, посидят в гостиной, а потом присоединятся к остальным. Когда они уехали, Вулф положил документ в средний ящик. - У вас перебор с фотографиями, - заметил я. - А мистеру Джонсу столько совсем не понадобилось. Ему было достаточно одного взгляда, потому что он его знал. Так? - Ужин ждет. - Да, сэр. А представляете, если Харви либо Стивенс - это и есть мистер Джонс? Забавное вышло бы совпадение, да? - Нет. Что такое "совпадение", можешь посмотреть в словаре. Свяжись с мистером Арчером. - Сейчас? Но ведь ужин ждет. - Давай. Это оказалась задача не из простых. На мой первый звонок окружному прокурору в Уайт-Плейнс ответил кто-то, кто был не и курсе. Тогда я позвонил Арчеру домой и узнал, что он будет только поздно вечером, но где он сейчас, мне не доложили, более того, с трудом согласились передать ему, что Ниро Вулф просил срочно позвонить. Я повесил трубку и приготовился ждать - от пяти минут до часа. Вулф сидел выпрямившись, нахмурив лоб, губы плотно сжаты; ужин явно был под угрозой. Вскоре его вид стал действовать мне на нервы, я уже собрался предложить: идем обедать, но тут зазвонил телефон. Это был Арчер. - В чем дело? Вулф сказал, что нуждается в совете. - По поводу чего? Я ужинаю с друзьями. До утра это не может подождать? - Нет, сэр. Я нашел убийцу Луиса Рони, у меня есть все необходимые доказательства, и я хочу посадить его за решетку. - Убийцу... - Последовала короткая пауза. Затем: - Не верю! - Понимаю, но это правда. Сегодня вечером он будет у меня. Я не совсем четко представляю, как повести дело, и мне нужен ваш совет. Я могу попросить инспектора Кремера из нью-йоркской полиции прислать людей, чтобы арестовать убийцу, либо... - Нет! Послушайте, Вулф... - Это вы послушайте. Ужин ждет не только вас, меня тоже. Мне хотелось бы, чтобы убийцу взяли вы, - по двум причинам. Во-первых, он принадлежит вам. Во-вторых, я хотел бы закрыть это дело сегодня же, но надо решить вопрос с заявлением мистера Кейна. Для этого потребуется заявление не только мистера Сперлинга и мистера Кейна, но и других, кто был там в вечер убийства мистера Рони. Так что вместе с вами им придется приехать тоже. По возможности, всем. Учитывая обстоятельства, думаю, упрямиться никто не будет. Вы можете всех их вызвать сюда на десять часов? - Господи, но это же немыслимо! Мне нужно минутку подумать... - У вас была целая неделя, но вы предпочли, чтобы вместо вас думал я. Я думал и действовал тоже. Так вы вызовете их сюда к десяти вечера? - Не знаю, черт подери! Это же как гром среди ясного неба! - Вы считаете, будет лучше, если я на день-другой все попридержу! Жду вас в десять, плюс-минус в разумных пределах. Если вы приезжаете без них, я вас не впущу; в конце концов, эта территория не в вашем ведении, здесь вы и ваши люди лишь гости. И если узел останется неразвязанным, я отдаю убийцу нью-йоркской полиции. Мы с Вулфом повесили трубки. Отодвинув назад кресло, он поднялся: - Посибаритствовать за ужином тебе не удастся, Арчи. Мы должны сдержать обещание, данное мистеру Коэну, так что тебе надо его повидать. ГЛАВА 22 Насколько я понимаю, коммунисты считают, что на их долю выпадает слишком мало житейских радостей, а на долю капиталистов, наоборот, - слишком много. В тот вечер они здорово побаловались с этой теорией. Стол в кабинете Вулфа ломился от напитков, сыра, орехов, домашнего паштета, крекеров - в кабинете собралось тринадцать человек, включая Вулфа и меня, - и никто не сделал ни глоточка, не съел ни крошки. На столе в гостиной предлагался тот же ассортимент, только в меньших количествах, и Харви со Стивенсом, вдвоем, смели практически все. Заметь я это до их ухода, обязательно сказал бы: ну, братцы, вы даете! Впрочем, они прибили раньше остальных, ровно в десять, у них было больше времени, а занятий почти весь вечер практически никаких - сиди и жди. По-моему, в нашем кабинете еще никогда не собиралось столько народу, разве что на встрече Лиги перепуганных мужчин. Либо Арчер как следует поднажал, либо был прав Вулф, когда сказал, что обитателей и домочадцев Стоуни Эйкрз сильно уговаривать не придется, но явились все как один. Я предложил им рассесться по их усмотрению; три женщины семейства Сперлинг - мамуля, Медлин и Гвен - сели на большую желтую кушетку в углу, и, глядя на Вулфа, я поворачивался к ним спиной. Пол и Конни Эмерсон сидели рядышком в креслах возле глобуса, туг же расположился и Джимми Сперлинг. Уэбстер Кейн и сам Сперлинг сели поближе к столу Вулфа. Окружной прокурор Арчер занял красное кожаное кресло, уже по моей инициативе, - все-таки он был самым важным гостем. Откуда взялось тринадцать человек? Были еще два сыщика. Бен Дайкс, которого привел Арчер, и сержант Пэрли Стеббинс из отдела по расследованию убийств манхэттенской полиции - мне он сказал, что его по телефону пригласили сюда коллеги из округа Вестчестер. Пэрли, мой старинный друг и еще более старинный противник, устроился у двери. Темп был набран мгновенно - с места в карьер. Когда все собрались, обменялись приветствиями - с учетом степени знакомства - и расселись по местам, Вулф открыл вечер. Но не успел он произнести и пяти слов, как Арчер перебил его: - Вы сказали, что человек, убивший Рони, будет здесь! - Он здесь. - Где? - Его привезли вы. Естественно, что после такого вступления никому уже не хотелось отщипнуть кусочек сыра или взять горсть орешков. Что ж, их можно понять, особенно Уильяма Рейнолдса. Раздались какие-то возгласы, Сперлинг и Пол Эмерсон что-то выкрикнули, но я не расслышал, потому что из-за моей спины раздался чуть дрожащий, но абсолютно четкий и ясный голос Гвен: - Я рассказала отцу все, что в тот вечер рассказала вам! Вулф оставил эту реплику без внимания. - Дело пойдет быстрее, - объяснил он Арчеру, - если вы не будете меня останавливать. - Чистой воды шарлатан! - оскалил зубы Эмерсон. Сперлинг и Арчер заговорили одновременно. Но тут откуда-то сбоку раздалось рычание, и все дружно повернулись к двери. Это подал голос сержант Стеббинс. Все уставились на него. - Послушайтесь моего совета, - обратился он к гостям, - и дайте ему сказать. Я из нью-йоркской полиции, а мы с вами сейчас в Нью-Йорке. Мне доводилось слышать его раньше. Будете его донимать, он вам назло вас же изведет. - Я не собираюсь никого изводить, - сердито буркнул Вулф. Он медленно обвел собравшихся взглядом, сначала слева направо, потом справа налево. - Если не будете меня прерывать, наша встреча не займет много времени. Я хотел, чтобы вы приехали сюда в связи с обязательством, которое я взял перед вами восемь дней назад, вечером, когда был убит мистер Рони. Так вот, это обязательство я выполнил. Он снова завладел вниманием аудитории: - Прежде всего объясню, почему я предположил, что это был не несчастный случай, а преднамеренное убийство. Да, не исключалось, что водитель заметил мистера Рони только в последнюю секунду, когда было уже поздно, но как мог мистер Рони не услышать приближающейся машины? Даже при том, что были сумерки, что шум ручья перекрывал шум пусть даже медленно идущей машины? В это верилось слабо. К тому же на машине, впереди, не осталось никаких следов. Если в момент удара мистер Рони стоял на ногах, след или следы должны были остаться. - Все это вы уже говорили, - нетерпеливо вставил Арчер. - Да, сэр. Повторы займут меньше времени, если вы не будете перебивать. Еще один момент, даже более существенный: почему тело утащили за пятьдесят футов, убрав его под куст? Будь это случайный наезд, и пожелай водитель остаться неизвестным, что бы он сделал? Безусловно, оттащил бы тело с дороги в укрытие, но за пятьдесят футов - едва ли. - Это вы тоже говорили, - не удержался Бен Дайкс. - А я сказал, что и убийца вполне мог оставить тело у дороги. - Да, - согласился Вулф, - но вы ошиблись. У нашего убийцы были серьезные основания убрать тело подальше, где его никак не увидят с дороги. - Что? - И не смогут обыскать. Переходим к тому, о чем я еще не говорил. Вы предпочли не показывать мне перечень вещей, найденных на теле умершего, а я предпочел не говорить вам - кое-что с убитого было взято. Откуда это мне известно? От мистера Гудвина, ведь тело обнаружил он и первым проверил все, что было на трупе. - Сказки! - Было бы лучше, - неприятным голосом проскрипел Арчер, - сказать об этом сразу. Что пропало с трупа? - Билет члена коммунистической партии, выписанный на имя Уильяма Рейнолдса. - Боже правый! - вскрикнул Сперлинг и привстал с кресла. Заойкали и другие. Общий шум был перекрыт голосом Арчера. - Откуда вам это известно? - Мистер Гудвин видел этот билет своими глазами, а я видел сделанную им фотографию, - Вулф предупреждающе поднял палец. - Прошу не отвлекать меня вопросами. Вернусь к субботнему вечеру на прошлой неделе. Официально мистер Гудвин был там в качестве гостя, но фактически представлял меня по просьбе моего клиента, мистера Сперлинга. У мистера Гудвина были основания полагать, что мистер Рони тщательно охраняет какой-то маленький предмет, ни на секунду с ним не расстается. В гостиной подавались напитки. Мистер Гудвин подсыпал себе в стакан снотворное и подменил стакан мистера Рони. Из которого и выпил. Но и там оказалось снотворное, как выяснил мистер Гудвин к своему большому огорчению. - Ах! - тихонько вскрикнула у меня за спиной маленькая кочерыжечка. Вулф метнул мимо меня хмурый взгляд: - Мистер Гудвин намеревался войти в комнату мистера Рони и выяснить, что же тот так тщательно охраняет, но, увы! Сильную дозу снотворного принял именно он, а не мистер Рони. Мистер Рони не стал пить, а выплеснул содержимое стакана в ведерко со льдом. Вот и еще один довод в защиту версии о предумышленном убийстве: мистер Рони подозревал, что ему могли что-то подсыпать в стакан. Мистер Гудвин был повержен, а он не из тех, кто легко мирится с поражением, к тому же он хотел узнать, что прячет мистер Рони. Поэтому на следующий день, в воскресенье, он предложил мистеру Рони подвезти его в Нью-Йорк и поручил двоим знакомым - мужчине и женщине, они часто на меня работают - устроить засаду и огреть мистера Рони дубинкой по голове. Тут взвились практически все. Голос Пэрли Стеббинса донесся до меня с расстояния о двадцать футов. - Господи? Неужто вы его тюкнули? Вулф сидел, не прерывая этот поток возмущения. Но вскоре поднял руку. - Я знаю, мистер Арчер, такое деяние уголовно наказуемо. Когда мы закончим, на досуге вы решите, как с этим поступить. Но имейте в виду - без этого мы бы вряд ли изобличили убийцу. Он снова завладел вниманием аудитории, все притихли. - Они забрали у него только деньги из бумажника. Это было необходимо, чтобы создать впечатление ограбления... кстати, эти деньги были истрачены на расследование обстоятельств его смерти - думаю, такое их вложение он бы одобрил. Мистер Гудвин обнаружил у мистера Рони предмет, который тот ревностно охранял, и несколько раз его сфотографировал. Это был партийный билет члена Американской коммунистической партии, выданный на имя Уильяма Рейнолдса. Потом мистер Гудвин положил билет на место. - Значит, я был прав! - от возбуждения и триумфа Сперлинг даже перешел на фальцет. - С самого начала я был прав! - Он негодующе взглянул на Вулфа и, брызгая слюной, вскричал: - Почему вы мне не сказали? Почему... - Вы были настолько не правы, - грубо прервал его Вулф, - что дальше некуда. Наверно, вы хороший бизнесмен, мистер Сперлинг, но изобличение подпольных коммунистов лучше оставьте людям компетентным. Эта задача вам не по плечу, потому что окружающий мир вы воспринимаете слегка не в фокусе. - Но, - настаивал Сперлинг, - вы же сами признаете, что у него был партбилет... - Что значит "признаю", я об этом заявляю. Но из этого совершенно не следует, что Уильям Рейнолдс и Луис Рони - одно и то же лицо. Скорее наоборот, исходя из того, что мне о Рони известно. Так или иначе, есть показания трех человек, что у него был при себе партбилет, - они пригодятся вам в суде, мистер Арчер. Короче, сразу определить личность Уильяма Рейнолдса не удалось. Вулф поднял ладонь: - Но через двадцать четыре часа кое-что прояснилось. Я понял, что Уильям Рейнолдс в любом случае не Луис Рони. Более того, возникла обоснованная версия о том, что он-то и убил Рони; он оттащил тело Рони в кусты, обыскал его, нашел и забрал партийный билет - это представлялось весьма правдоподобным. Я принял это за рабочую гипотезу. На следующий день, во вторник, я приблизился к разгадке еще на шаг, когда узнал, что орудием убийства стала моя машина. Получалось, что, если Уильям Рейнолдс убил Рони и забрал партийный билет, он был одним из тех, кто находился в Стоуни Эйкрз. Одним из тех, кто находится здесь сейчас. По комнате пронесся легкий шумок. - Вы немного передергиваете, - запротестовал Бен Дайкс. - Разве совершить убийство и забрать билет мог только Рейнолдс? - Нет, конечно, - согласился Вулф. - Это были не выводы, а гипотезы. Но они были взаимосвязаны - если верна одна, значит, остальные тоже; и наоборот. Убийца обыскал тело и забрал партбилет - значит, он боялся, что его вступление в компартию под именем Уильяма Рейнолдса предадут гласности, и таким разоблачением ему вполне мог угрожать Луис Рони. Так я рассуждал во вторник днем. Но я был связан обязательством перед моим клиентом, мистером Сперлингом, как его выполнить, если я все расскажу полиции? Надо попытаться что-то выяснить самостоятельно. Так я и решил поступить... - Вулф посмотрел Сперлингу прямо в глаза. - Но тут вы вылезли с этим немыслимым заявлением, на которое подбили мистера Кейна. Чем и удовлетворили мистера Арчера, а меня уволили. Он метнул взгляд на Кейна: - Вас я пригласил именно за тем, чтобы вы опровергли свое заявление. Опровергаете? Прямо сейчас? - Не делайте глупостей, Уэб, - рявкнул Сперлинг. Потом Вулфу: - Я его не подбивал! Бедняга Кейн совсем смешался, не зная, что сказать. Мне даже стало его жалко, хотя именно он так усложнил нам жизнь. Вулф пожал плечами: - Поэтому я поехал домой. Надо было проверить все мои гипотезы и либо подтвердить их, либо развенчать. Не исключалось, что в минуту убийства у мистера Рони с собой партийного билета не было. В среду мистер Гудвин отправился к нему на квартиру и тщательно ее обыскал - это не был взлом и проникновение, мистер Стеббинс. - Это вы так считаете, - пробурчал Пэрли. - У него был ключ, - пояснил Вулф, что соответствовало истине. - Билета в квартире не оказалось; будь он там, мистер Гудвин обязательно его бы нашел. Но он получил доказательства - не важно, как и какие, - что у мистера Рони были некие бумаги, которые он использовал против кое-кого из присутствующих. Не имеет значения, чего именно он требовал, но скорее всего не деньги; думаю, он хотел получить и получил поддержку в своих ухаживаниях за младшей мисс Сперлинг... или, по крайней мере, нейтралитет. Другая... - О каких доказательствах идет речь? - спросил Арчер. Вулф покачал головой: - Вам они могут не понадобиться; если понадобятся, в нужное время вы их получите. Подтвердилась и другая гипотеза, а именно: мистер Рони не был в вертикальном положении, когда его ударила машина. Дело в том, что над его правым ухом оказался сильный синяк; его обнаружил нанятый мною доктор, и это зарегистрировано в официальном документе. Стало ясно, что убийца не так наивен и совсем не рассчитывал убить молодого, энергичного и полного жизни человека, просто сбив его машиной. Разумеется, куда надежнее подкараулить его на дороге, чем-нибудь оглушить, а потом переехать машиной. Если... - Чтобы подкараулить человека, - возразил Бен Дайкс, - надо обязательно знать, что он в этом месте появится. - Вы правы, - поддержал его Вулф. - Но я никогда не закончу, если наряду с фактами вы не согласитесь на допущения. В доме мистера Сперлинга двенадцать параллельных телефонов, и, когда мисс Сперлинг вызвала мистера Рони на свидание в определенный час, подслушать этот разговор мог кто угодно. В частности, Уильям Рейнолдс; пусть докажет, что этого разговора он не слышал. Так или иначе, мистера Рони подкараулили, и это уже не допущение. Оно стало фактом благодаря исключительным способностям мистера Гудвина. В четверг он обыскал территорию поместья в поисках предмета, которым оглушили мистера Рони, и нашел его в присутствии свидетеля. - Неправда! - из-за моей спины раздался голос Медлин. - Я была с ним все время, и он ничего не нашел! - Представьте себе, нашел, - сухо поправил ее Вулф. - На обратном пути он остановился у ручья и нашел камень. Пока не будем говорить о свидетеле, о том, как доказать, что этот камень соприкасался с головой человека, - поверьте, такое доказательство есть. И даже если свидетельница предпочтет пойти на клятвопреступление, мы прекрасно обойдемся без нее. Глаза его описали дугу, охватывая всех собравшихся. - Синяк на голове и камень - эти детали будут очень полезны для следствия, и мистер Арчер с удовольствием ими воспользуемся, но главная деталь - другого рода. Я уже намекал, а теперь официально заявляю: Уильям Рейнолдс, владелец этого партийного билета, коммунист, находится сейчас среди нас. Не выпытывайте у меня, как я это узнал, - важно, что я представлю доказательства, но прежде мне хотелось бы решить один весьма щекотливый вопрос. Я имею в виду мистера Кейна. Вы, мистер Кейн, человек умный и понимаете, сколь непросто мое положение. Допустим, убийцу мистера Рони привлекут к судебной ответственности; но адвокаты будут ссылаться на подписанное вами заявление, и, если вы его не опровергнете, приговора не будет. Я обращаюсь к вам: неужели вы хотите оградить от заслуженной кары коммуниста и убийцу? Не важно, кто он. Вам кажутся бездоказательными мои слова о том, что он коммунист? Но пока суд и жюри присяжных в этом не убедятся, убийце ничего не угрожает, ведь факт его принадлежности к компартии - не основа для обвинения. Но, если вы свое заявление не заберете, этого человека трудно будет даже арестовать; предъявить обвинение мистер Арчер едва ли решится. Из ящика Вулф достал бумагу. - Хотелось бы, чтобы вы подписали этот документ. Мистер Гудвин отпечатал его перед вашим приходом. Датировано сегодняшним числом. Текст такой: "Я, Уэбстер Кейн, настоящим сообщаю, что подписанное мною заявление двадцать первого июня тысяча девятьсот сорок девятого года по поводу того, что я случайно убил Луиса Рони, сбив его автомашиной, является ложным. Я подписал его по предложению Джеймса Сперлинга-старшего и настоящим от него отказываюсь". Арчи? Я поднялся, взял у Вулфа отпечатанный листок и протянул его Кейну, но тот не шевельнулся. Выдающийся экономист оказался загнанным в угол, и лицо его показывало, что он прекрасно это понимал. - Снимите последнее предложение, - распорядился Сперлинг. - В этом нет надобности. - Вид у него тоже был не очень счастливый. Вулф покачал головой: - Естественно, вам все это не нравится, но придется испить чашу до дна. Когда будете давать свидетельские показания перед судом присяжных, этой подробности не избежать, зачем же избегать ее теперь? - Боже правый, - Сперлинг помрачнел. - Суд присяжных, свидетельские показания. Черт подери, если все это не спектакль, кто же здесь Рейнолдс? - Скажу, как только мистер Кейн подпишет документ, а вы это засвидетельствуете. - Подпись ставить не буду. - Нет, сэр, вы распишетесь как свидетель. Эта история началась с того, что вы хотели изобличить коммуниста. Вот она, ваша возможность. Неужели вы от нее откажетесь? Сперлинг одарил свирепым взглядом сначала Вулфа, потом меня, а потом и Кейна. Неужели это лицо когда-то светилось ангельской улыбкой? Миссис Сперлинг что-то проверещала, но на нее никто не обратил внимания. - Подпишите, Уэб, - глухо прорычал Сперлинг. Кейн протянул руку, отнюдь не горя желанием. Вместе с листом я дал ему журнал - подложить для удобства - и ручку. Он поставил подпись, крупную и размашистую, и передал бумагу председателю правления. Тот тоже расписался - тут было на что посмотреть. Вышло нечто весьма неразборчивое: то ли Джеймс Сперлинг, то ли Лоусон Спиффшилл. Я однако и бровью не повел и передал документ Вулфу, а тот, мельком взглянув на него, положил под пресс-папье. Вздохнул: - Приведи их, Арчи. Я подошел к двери в гостиную и позвал - Входите, джентльмены! Готов побожиться, они затратили уйму сил и времени, пытаясь услышать, что происходит за закрытой дверью. Увы, она у нас абсолютно звуконепроницаемая. Вошли они, как я и полагал, с величайшим чувством собственного достоинства. Харви, несколько смущенный и агрессивный из-за присутствия стольких капиталистов, прошагал прямо к столу Вулфа, обернулся и оглядел каждого жестким пристальным взглядом. Стивенса интересовал только один человек - тот, которого он знал как Уильяма Рейнолдса; на остальных - марионетки, статисты - ему было в высшей степени наплевать, в том числе и на окружного прокурора. Взгляд его, тоже жесткий и пристальный, был прикован к одному человеку. От моего предложения сесть оба отказались. - Думаю, - сказал Вулф, - тратить время на знакомство мы не будем. Один из вас этих джентльменов хорошо знает; остальным это знакомство едва ли нужно, равно как и у этих джентльменов нет большого желания знакомиться с вами. Они представляют официальное руководство Коммунистической партии США. У меня есть документ, - он взмахнул листом бумаги - подписанный ими сегодня вечером, к нему приклеена фотография. На фотографии рукой мистера Стивенса написано, что в течение восьми лет человек на снимке состоял в рядах коммунистической партии под именем Уильяма Рейнолдса. Уже сам этот документ имеет доказательную силу, но джентльмены любезно согласились опознать мистера Рейнолдса лично. Вы ведь смотрите сейчас на него, мистер Стивенс? - Да, - подтвердил Стивенс, пожирая Уэбстера Кейна взглядом, полным холодной ненависти. - Ничтожная тварь, - пророкотал Харви, тоже имея в виду Кейна. Экономист, ошарашенный, лишившийся дара речи, только переводил взгляд со Стивенса на Харви, с Харви на Стивенса. Для его первого признания потребовались слова, нанесенные на бумагу и подписанные, для второго - слов не потребовалось. Вторым его признанием стал этот ошарашенный взгляд, и все, кто сидел в комнате, поняли: это признание подлинное, без дураков. Но ошарашен был не только он. - Уэб! - взревел Сперлинг. - Разрази меня гром - Уэб! - Ваша карта бита, мистер Кейн, - ледяным тоном провозгласил Вулф. - Вам больше не на кого опереться. Вам конец как Кейну: стоявшая на вас коммунистическая печать наконец проявилась. Вам конец как Рейнолдсу - ваши товарищи продали нас с потрохами, как могут продавать только они. Вам конец даже как двуногому животному - предстоит держать ответ за убийство. Моя задача была лишь найти убийцу, все остальное вскрылось достаточно случайно - слава богу, дело это закончено, ибо оно оказалось нелегким. Он к вашим услугам, мистер Арчер. Я позволил себе расслабиться - едва ли возникнут осложнения, да и Бен Дайкс с Пэрли Стеббинсом уже вплотную опекали Кейна, - к тому же надо было срочно позвонить. Я пододвинул телефон и набрал номер Лона Коэна в "Газетт". - Арчи? - в его голосе слышалось отчаяние. - На сдачу материала осталось двенадцать минут. Ну что? - Порядок, сынок, - по-отечески успокоил его я. - Вперед. - Все так, как есть? Уэбстер Кейн? Его сцапали? - Все по плану. Материалы и сотрудничество гарантируем. Если ты ведущий экономист, могу подсказать, где открылась хорошая вакансия. ГЛАВА 23 Далеко за полночь, когда все остальные давно разъехались, Джеймс Сперлинг все еще сидел у нас. Сидел в красном кожаном кресле, пил виски, заедал орешками и уяснял, что же все-таки произошло. Конечно, главное, что его задержало, - желание привести в норму пошатнувшееся самоуважение; ведь к нему в доверие втерся коммунист, он приютил на своей груди коммуниста - разве мог он спокойно заснуть с такой кошмарной мыслью? Первое признание, которое он сам заставил подписать Кейна, - эта рана саднила больше всего; Сперлинг честно сказал, что этот документ он составил сам; считал, что таким шедевром может гордиться даже председатель правления; а теперь выяснилось - пусть Рони не стоял, а лежал, когда его ударила машина, но это мелочь, - выяснилось, что в этом заявлении написана правда! Было от чего пригорюниться. Он настойчиво требовал, чтобы мы раскрутили для него все с самого начала. Даже хотел узнать, видел ли Кейн, как Рони выплеснул свой подпорченный напиток в ведерко со льдом, - но на такие вопросы у нас ответа и быть не могло. По мере возможности Вулф, однако же, отвечал самым подробным образом. Например, почему Кейн отрекся от своего заявления о том, что он убил Рони случайно? Вулф объяснил так ему велел поступить сам Сперлинг, и Кейн решил, что лучше твердо стоять на том, что он - Уэбстер Кейн. Да, в мгновение ока он попал под испепеляющие взгляды своих бывших товарищей, но ведь, ставя подпись, он не знал, что они сидят в соседней комнате. Сперлинг уехал, более или менее придя в себя, но, пожалуй, улыбка ангела появится на его лице еще не скоро. Теперь что касается хвоста. У какого дела об убийстве, как у воздушного змея, есть хвост, эдакий постскриптум. В нашем случае хвост состоял из трех частей, одна имела отношение к жизни общества, две носили частный характер. Часть первая - в начале июля радиостанция отказалась продлевать контакт с Полом Эмерсоном. Я узнал об этом за неделю, когда раздался звонок от Джеймса Сперлинга, от имени корпорации "Континентал майнс" он поблагодарил Вулфа за удаление из ее внутренних органов коммунистической опухоли, изъявил готовность оплатить счет, но не знает, в какую словесную оболочку его облечь. На недоуменный вопрос Сперлинга Вулф ответил: он хочет выставить счет на оплату не в долларах, а в ответных услугах. О каких услугах идет речь? - Как вы верно заметили, - пояснил Вулф, - я освободил вашу организацию от опухоли. Мне хотелось бы, чтобы вы освободили от опухоли радио, - это и будет ответная услуга. Я привык слушать радио в половине седьмого, и, даже настраиваясь на волну, где вещает Пол Эмерсон, я знаю, что он где-то совсем рядом, и меня это раздражает. Уберите его с радио. Возможно, он найдет другого спонсора, но я в этом сомневаюсь. Перестаньте оплачивать его злобную болтовню. - Он очень популярен, - возразил Сперлинг. - Геббельс тоже был популярен, - бросил Вулф. - И Муссолини. Последовала короткая пауза. - Должен признать, - доверился Сперлинг, - что и меня он раздражает. Наверное, все дело в его язве. - Найдите кого-нибудь без язвы. И деньги сэкономите. Если я пришлю вам счет в долларах, боюсь, вы схватитесь за голову - но уж больно много мне пришлось из-за вас расхлебывать. - Его контракт истекает на следующей неделе. - Прекрасно. Пусть истекает. - Что ж... подумаю. Мы тут все обсудим. И дело было сделано. Вторая часть хвоста-постскриптума, характера частного, тоже оказалась облечена в форму телефонного звонка, почти месяц спустя. Вчера, на следующий день после того, как Уэбстер Кейн, он же Уильям Рейнолдс, был признан виновным в убийстве первой степени Луиса Рони, я поднял трубку и еще раз услышал жесткий, холодный и четкий голос, всегда соблюдавший правила грамматики. Я сказал Вулфу, кто это, и он взял трубку. - Как поживаете, мистер Вулф? - Ничего, спасибо. - Рад это слышать. Звоню с тем, чтобы вас поздравить. По своим каналам я узнал, как блестяще вы провели дело. Я в высшей степени доволен тем, что убийца этого незаурядного молодого человека благодаря вам понесет заслуженное наказание. - Я делал это не для того, чтобы доставить вам удовольствие. - Разумеется. Тем не менее, я искренне приветствую ваш успех и еще больше преклоняюсь перед вами. Кроме того я хотел сказать, что завтра утром вы получите еще один пакет. Учитывая, какой оборот приняло дело, хочу еще раз выразить свое сожаление по поводу причиненного вам ущерба. Раздались гудки. Я посмотрел на Вулфа. - Что за странная привычка экономить на телефонных звонках? Кстати, если не возражаете, вместо Икса я буду называть его Наш? Икс напоминает мне об алгебре, а я с ней никогда не был на дружеской ноге. - Искренне надеюсь, - пробурчал Вулф, - что нам больше не придется вспоминать об этом человеке. Но вспомнить пришлось на следующее утро, то есть сегодня, когда принесли пакет; ознакомившись с его содержимым, мы зачесали в затылках: неужели связи Икса так обширны, что ему доподлинно известно, сколько Вулф отстегнул мистеру Джонсу? Или в пакете оказалось именно пятнадцать тысяч по чистому совпадению? Во всяком случае, завтра я отправлюсь в некий городок Нью-Джерси, и общая сумма в нашем личном сейфе заметно округлится. Под каким именем я там зарегистрирован, вам знать не обязательно, могу лишь сказать, что это не Уильям Рейнолдс. И третья часть хвоста - не просто частного, но и личного характера, тут телефонными звонками дело не ограничилось, хотя были и они. На выходные я еду в Стоуни Эйкрз; думаю, никаких осложнений вроде отравы в стакане не будет, да и строить из себя фотографа не придется. Недавно я перестал называть ее "мадам".