- Это-то несложно. На что же у меня руль? - Тогда найди мне телефон и остановись. Ничего подобного я никогда от него не слышал. На первом же перекрестке я вильнул к обочине дороги и медленно объехал холм в поисках места для парковки. Мне не был знаком район Ривердейла, но в любом месте имеется аптека. Вскоре я действительно очутился перед одной из них. Я спросил Вулфа, собирается ли он сам звонить по телефону. Он ответил: "Нет, звонить будешь ты". Я обернулся и посмотрел на него. - Я не знаю. Арчи, доводилось ли тебе видеть меня в таком состоянии, когда мой ум занят только одной мыслью... - Видел много раз. Мне редко приходилось видеть вас в ином состоянии. Ваш ум постоянно соображает, что надо сделать, чтобы вам было удобно и спокойно... - Сейчас это совсем другая мысль. Это... У меня единственное стремление - добиться ощутимых результатов, а не болтать зря языком. Позвони, пожалуйста, Солу. Если, конечно, сумеешь его застать. Нет Сола - Фред или Орри тоже сойдут. Но я предпочитаю Сола. Скажи ему, чтобы он тотчас же приехал и встретился с нами. Где можно назначить свидание? - Где-то здесь? - Да. Между их местным полицейским управлением и Ривердейлем. - Он должен быть на машине? - Да. - В таком случае сойдет "Крытое крыльцо" возле Скаредейла. - Ладно, пусть будет так. Потом позвони Фрицу и скажи, что мы еще задержимся, спроси, как дела. Вот и все. Я собирался пойти выполнить его распоряжения, но все же, рискуя усилить раздражение шефа, счел необходимым уточнить: - А что ему сказать в отношении обеда? Ведь Фриц первым делом поинтересуется, ждать ли нас. - Скажи ему, что мы не будем обедать дома. Я уже с этим смирился. Моя цель достаточно серьезна, чтобы удержать меня от возвращения домой. Я не уверен, что сумею еще раз выбраться из дома, если войду в него. Очевидно, он знал себя так же хорошо, как и я. Я отправился в аптеку, вошел в телефонную будку и сначала позвонил Фрицу. Первым делом он решил, что его разыгрывают, но когда я все же сумел убедить его в правдивости своих слов, он заявил, что мы от него что-то скрываем. Фриц никак не мог поверить, чтобы Вулф, если он свободен, находится в добром здравии и здравом уме, и никто его не удерживает, не приехал бы домой пообедать. Он так ахал и так жалобно просил меня ничего от него не утаивать, что я всерьез подумал подозвать к телефону самого Вулфа, дабы Фриц убедился в невредимости нашего патрона. Все-таки, мне кое-как удалось восстановить душевное равновесие нашего хранителя домашнего очага, и я стал звонить Солу. Как сказал Вулф, Фред и Орри тоже сошли бы на худой конец, но, конечно, Сол стоил десятка таких, как они, оперативников. Я был согласен с Вулфом, что для осуществления наших планов требовался человек экстра-класса. Поэтому, когда мне ответили, что Сола нет дома, но его ожидают с минуты на минуту, я продиктовал его жене номер своего телефона-автомата и попросил передать, чтобы Сол сразу же мне позвонил. Дожидаться пришлось довольно долго, так что, возвращаясь к машине, я ожидал получить нахлобучку от Вулфа, но тот лишь хмыкнул... Задача, которую мне пришлось решать, была действительно очень сложной, и ее следовало упростить. От Бруклина, где жил Сол, до нас езды час с четвертью. Поэтому я и назвал "Крытое крыльцо", находившееся почти на половине пути между нами, сократив таким образом время прибытия Сола почти на полчаса. Заведя машину, я повез моего шефа к месту встречи. Около девяти часов Сол Пензер присоединился к нам в ресторанчике "Крытое крыльцо", мы уже успели там устать от ожидания, заняв столик в дальнем углу, подальше от оркестра. Вулф заглотал десятка два устриц. Сейчас перед ним стояла густая похлебка из моллюсков, которую он намеревался уничтожить. Однако, она не пришлась ему по вкусу. Проглотив несколько ложек, он отставил тарелку и принялся за ростбиф. Помимо этого его дожидалось блюдо с сэндвичами и тарелка виноградного желе. Он был настолько голоден, что отказался лишь от несъедобной похлебки, все остальное было съедено без критических замечаний. К тому времени, когда Сол занялся поданной ему отбивной, Вулф почти расправился с сэндвичами и с желе. Разговор пока не начинали. Вулф не раз повторил, что не начнет говорить о делах, пока Сол не поест, хотя тот клялся и божился, что на него не надо обращать внимания, он любит слушать и во время еды. Однако, нетерпение Вулфа было столь велико, что он не выдержал характер и все же стал рассказывать о событиях в доме Дитмайка до завершения трапезы. Начал издалека, дабы Сол мог войти в курс дела, потом перешел к детальному разъяснению плана на будущее с вариантами, на что ушло порядочно времени. Варианты предусматривались на случай, если, например, не подойдет узурпированный мной ключ с биркой "дуб ор", или план, нарисованный Гасом Тренблом, окажется неточным. Немаловажную роль должен был сыграть простой лист бумаги, принесенный нам хозяином ресторана, на котором Вулф при нас набросал несколько строк моим карандашом. Инструкции предназначались для Сола, так же как и листок, который он спрятал себе в карман. У меня были некоторые замечания в отношении плана Вулфа, но я предпочел промолчать. Раз Вулф был настолько поглощен проблемой Энди, что решился отказаться от обеда в собственном доме, то, черт подери, почему я должен лезть к нему со своей критикой только потому, что мог оказаться в тюрьме вместе с Энди еще до наступления ночи? Единственное, на что я обратил внимание шефа, это на необходимость вооружиться, задав ему прямой вопрос: - Как быть с оружием? Мне вовсе не хочется, чтобы, когда нас всех упрячут в каталажку на пять лет, вы ворчали, что я все испортил своим пистолетом. Должен ли я стрелять вообще, а если должен, то когда? - Не знаю, Арчи, - сказал Вулф миролюбиво. - Могут возникнуть неожиданные ситуации. Так что, решай сам. - А что, если кто-нибудь бросится к телефону? - Ты его остановишь. Я сдался. Хотелось бы, чтобы все зависело от меня одного, но ведь у меня всего две руки, не могу же я одновременно находиться в нескольких местах. Мы договорились, что Сол поедет за нами в своей машине, мы вырулили со стоянки перед ресторанчиком в самом начале одиннадцатого и повернулся на север. Когда я добрался до широкого места шоссе уже во вражеском стане, пошел снег. Я остановился, вылез наружу и пошел к автомобилю Сола. - Поезжан, как договорились, на разведку. Примерно через полмили свернешь палено. Сразу заметишь большие кессонные столбы. Он кивнул головой, объехал наш "кадиллак' и исчез. Я снова залез в машину, повернулся к Вулфу, решив, что надо занять его разговором, но тот не был расположен к беседе, и мы стали молча ждать. Вернулся Сол, развернул свою машину, подъехал к нам и вышел наружу. В воздухе кружились крупные хлопья снега. - Он все еще там, - сказал он. - Что случилось? - словно только что проснувшись, раздраженно спросил Вулф. - Часовой или охранник на месте, - ответил Сол. - Я остановился у входа, он осветил меня фарами и приказал не двигаться дальше. Я назвался журналистом из Нью-Йорка, но он все равно потребовал, чтобы я убирался туда откуда приехал, и как можно скорее. Я попытался уговорить его, но он пребывал в отвратном настроении, полому мне пришлось вернуться к вам. - Черт возьми! - мрачно заметил Вулф. - У меня нет галош. Уточнив, где именно оставил Нунан пост на дороге мы, вовсе не собираясь отказываться от своего плана, окольными путями прибыли в район расположения усадьбы Дитмайка. ГЛАВА 8 Прежде чем добраться до оранжереи, я свалился четыре раза, Вулф - дважды, а Сол всего один раз. Мои четыре падения объясняются тем, что я шел впереди. Естественно, мы не могли включить фонарь. Снег, хоть и наш сообщник, поскольку скрывал следы, с другой стороны, сильно мешал продвижению вперед. Он успел закрыть толстым слоем ямы, колдобины, и сучья на тропе так, что мы, вместо того, чтобы быстро и бесшумно продвигаться вперед, не шли, а ковыляли, то и дело спотыкаясь и скользя на сплошных ухабах, которых было столько, будто их сам черт наковырял. Свернув с дороги, углубились в заросли метрах в трехстах от въезда на участок Дитмайков, чтобы оказаться подальше от стража, пребывающего в дурном настроении. Сначала мы карабкались в гору, затем начался крутой и очень скользкий спуск, который привел нас к зарослям низкорослых, но очень густых кустов, - через них я бы еще с грехом пополам продрался, но Вулф - никогда... Поэтому нам пришлось отправиться в обход. Только после того, как моя нога дважды сорвалась вниз, я сообразил, что мы идем по краю обрыва. Затем нам путь преградил ручей. Что представляет собой эта узкая черная полоска, я понял лишь тогда, когда влез в нее по колено, потерял равновесие и только каким-то чудом не растянулся. Я пожалел беднягу Вулфа, увидев, как он, словно танк, форсирует ручей, подобрав полы пальто и ощупывая дорогу тростью. Не стану описывать все муки этого воистину героического перехода, скажу только, что в конце концов мы таки добрались до оранжереи. Я достал из кармана ключ, вставил его в замочную скважину, и, вопреки опасениям, он сработал, как надо. Я осторожно открыл дверь, и мы вошли, затем я закрыл ее за собой, стараясь действовать совершенно бесшумно. Оказались мы в подсобном помещении. Пока все шло хорошо, но было так темно, что я не видел собственную руку. Действуя по плану, сняли наши заснеженные ботинки и поставили их на пол, сняли шляпы. Я заметил, что Вулф не расстался со своей тростью, очевидно, рассчитывая утихомиривать ею самых ретивых любителей звонить по телефону в полицию... Вновь возглавив нашу ударную группу, я занял место впереди, Вулф - за мной, в арьергарде - Сол. Таким порядком мы и прошли через холодную комнату, которая, я бы сказал, была вовсе не холодной, а, наоборот - теплой. В оранжерее почувствовал себя неприятно: жара, мрак, ряды дощатых настилов-скамеек, и со всех сторон стекла, кажущиеся абсолютно черными. Через оранжерею мы прошли весьма аккуратно, не задев ни одно из растений, попали в теплицу, в которой вообще стояла тропическая жара, и вошли в соседнюю комнату. Здесь, продвигаясь рядом с настилом, мы, как я рассчитал, достигли примерно середины помещения. Я пошел еще медленнее, дождался следовавшего за мной Вулфа, нащупал занавеску. Приподнял ее, и Сол занял то место, где недавно лежало тело Дими Лауэр. Я не мог, конечно, видеть, как он там устроился, но, убедившись наощупь, что все вроде бы в порядке, аккуратно опустил занавеску и мы с Вулфом пошли дальше, вскоре очутившись в свободной части помещения, где уже не было скамеек. В оранжерее ни души, и мы могли бы разговаривать шепотом, но пока не ощущали в этом необходимости. Я сунул револьвер в кобуру подмышкой и пошел к двери, соединяющей оранжерею с гостиной жилого дома. Это была плотно сколоченная дверь из толстых, хорошо пригнанных друг к другу досок. Но все равно снизу через щелку проникал свет. Из-за двери доносились громкие голоса, что было нам на руку. Я сильно нажал на ручку и принялся ее поворачивать. Сейчас мы должны были получить ответ на очень важный вопрос: была ли дверь изнутри заперта или нет. Дверь была не заперта. - Путь свободен, - шепнул я Вулфу, распахнул дверь, и мы вошли. Когда я окинул помещение взглядом, я понял, что нам повезло: в комнате находились трое: сам Джозеф Дитмайк, его дочь и сын. Наше появление оказалось для них ударом грома среди ясного неба. Второй удар - поблескивающий у меня в руках револьвер. Любой из них, конечно, мог бы и закричать, но нет - все трое словно онемели, молчали, как рыбы. Сибил полулежала на диване, откинувшись на подушки, в руке у нее был красивый бокал с коктейлем. Дональд сидел рядом на стуле, тоже что-то пил. Папочка Джозеф стоял возле них, он единственный сделал какое-то движение, когда обернулся и увидел нас в дверях. - Всем оставаться на месте, - скомандовал я, - и тогда мы никому не причиним вреда. Звук, изданный Джозефом, походил на нервный смешок, Сибил облекла свои эмоции в словесную форму: - И вы посмеете стрелять? - Безусловно... Вулф двинулся было вперед, но я задержал его. Разумеется, мне совершенно не хотелось стрелять. Они могли кричать, сколько заблагорассудится, все равно до стража у ворот не докричишься, но звуки выстрелов страж этот, конечно, услышал бы. Я подошел к Джозефу, ткнул ему в грудь пистолетом, обшарил все карманы. Пусто... То же самое проделал с Дональдом, Конечно, я бы с большим удовольствием ощупал голубое вечернее платье Сибил, но подумал, что не имею на то веских оснований. - О'кей, - сказал я Вулфу. - Оружия у них нет. - Это преступный акт! - заявил Джозеф Дитмайк. Слова его были мужественные, но голос предательски дрожал. Вулф, подойдя к Джозефу, отрицательно покачал головой. - Я с вами не согласен, - заявил он миролюбиво. - У нас был ключ. Признаю, что пистолет в руках Гудвина несколько драматизирует картину, но все, к чему я стремлюсь, это - всего лишь поговорить с вами. Я просил вас об этом днем, вы мне отказали. Сейчас, несмотря на поздний вечер, я выполню свое намерение. - Вам это не удастся! - заявил Дитмайк-старший, посмотрел на сына и приказал: - Пойди к парадному входу, вызови сюда полицейского. Я жестом остановил Дональда. - Не забывайте про мой пистолет, - голос у меня звучал необычно вкрадчиво, а черный зрачок дула глянул прямо в душу Дитмайка-старшего. - Я могу им воспользоваться, чтобы ударить по голове или прострелить вам ногу... Уверяю вас, что если бы я не был готов пустить его в ход в случае необходимости, его бы у меня в руках не было. - Еще одно оскорбление, - презрительно процедила сквозь зубы Сибил. Она не сделала ни единого жеста, даже не изменила своей соблазнительной позы, которая при сложившихся обстоятельствах выглядела нарочито-вызывающей: - Вы действительно воображаете, что мы будем здесь сидеть и разговаривать с вами под угрозой оружия? - Нет, - сказал Вулф, - пистолет - это скорее формальность, но разговаривать вы со мной несомненно будете. На то есть причина. Чтобы ее объяснить, мне потребуется несколько минут. Могу я сесть? Отец, дочь и сын одновременно крикнули: - Нет!.. Но Вулф подошел к широкому креслу и сел, - Поразительная нелюбезность... Мне придется ослушаться вас, господа, в ваших же интересах. В этом есть настоятельная необходимость. К тому же я вынужден был переходить вброд ваш проклятый ручей. Он наклонился, стащил с ног носки, завернул до колен мокрые брюки, потом потянулся направо к маленькому коврику. - Прошу прощения, я тут немного наследил, - сказал он, оборачивая ноги ковриком. - Замечательно, - прошипела Сибил. - Уж не думаете ли вы, что мы не решимся выгнать вас на снег с босыми ногами? - В этом он глубоко ошибается, - подпевая дочери, сказал Дитмайк, голос которого теперь звучал громче и увереннее, чем минуту назад. Вулф продолжал с невозмутимым видом: - Для начала я хочу обратить ваше внимание на следующее. Все обитатели этого дома, при расследовании убийства, станут объектами не только юридической проверки, но и внимания общественности. Ваше поведение и поступки на протяжении последних лет приобретут самую широкую огласку. Случившееся в прошлом может иметь решающее значение для доказательства вины преступника сейчас. Ну, а каковы репортеры, не мне вам рассказывать... они готовы ВСЕ опубликовать в газетах. - Та-ак, - презрительно протянула Сибил, все еще возлежа на подушках. - Черт побери, - продолжал Вулф, не обращая на нее внимания. - Ведь это прошлое есть у каждого из вас!.. Возьмем хотя бы приобретение мистером Хофференом дома с прилегающим участком всего-то в нескольких милях отсюда. Не сомневаюсь, что вы все помните это имя - Хофферен? Откуда он взял деньги, а? И куда отправился один из членов его семьи, кстати, вам всем тоже хорошо известный, и почему? Газеты захотят узнать все факты этой пикантной истории, репортеры будут рыскать по всей округе, тем более, что их не пускают на территорию вашей усадьбы. Ну, а я с радостью им помогу, тем более, что у меня есть некоторый опыт общения с членами вашего семейства, больше того, имеются весьма убедительные и неотразимые факты. Джозеф Дитмайк сделал шаг вперед да так и застыл. Сибил, наконец, оставила свои подушки, села прямо. - Эти факты, - продолжал Вулф, - возможно, не окажут непосредственного воздействия на присяжных, разбирающих дело об убийстве Дими Лауэр, но они имеют чрезвычайное значение для людей, неофициально занятых расследованием, ибо дают характеристику участникам преступления, ну а публику будет интересовать решительно все. Есть такое выражение - перетряхивать грязное белье - оно вам известно... Соседи по округе захотят узнать, как в настоящее время чувствует себя мисс Флоренс Хофферен, оправилась ли она от совершенного на нее здесь покушения и исчезли ли страшные следы на ее шее... Они потребуют поместить в газетах ее фотографии в разных видах. Они попросят... - Вы - грязная свинья! - закричала Сибил. Вулф, покачав головой, спокойно ответил: - Это всего лишь то отвратительное зловоние, которое вызывает каждое убийство. - Боже мой!.. Как мне хотелось уничтожить вас в ту самую минуту, когда вы переступили порог моего дома! Я предчувствовал... - резким голосом заговорил Дитмайк, Его трясло от ярости, но он всячески старался это скрыть. - Но вы этого не сделали, - возразил Вулф, - и вот я здесь. Ни у кого из вас не останется никаких секретов, ни крупных, ни мелких... Если только мисс Хофферен истратила те деньги, которые вы ей дали, или ей понадобятся средства на какую-то блажь, то найдется много щедрых благодетелей, которые хорошо ей заплатят за рассказ о ее жизни... С интимными подробностями. Полагаю, нет необходимости вдаваться в подробности всех последствий такой газетной шумихи? Будет проявлен интерес даже к таким, казалось бы, малозначительным фактам, как талант вашей дочери устраивать неприличные ссоры с истерикой и воплями. Или способность вашего сына кочевать из одного учебного заведения в другое, причем не по собственному желанию. Мне известно, что он уже вылетел из Йельского университета, из Корнельского университета, из университета Вильямса, учился в Огайо и так далее... Из-за чего? Потому ли, что его не устраивало расписание занятий, были недостаточно хороши профессора, или же потому что... У Дональда резко изменилось настроение. После того, как я не разрешил ему двигаться, он вернулся к своему креслу и, казалось, замер. Мне даже показалось, что он не слушает Вулфа. Сейчас он вскочил на ноги и метнулся к моему шефу. Я вынужден был преградить ему путь. Он слегка отклонился назад и выбросил вперед правую руку, целясь мне в челюсть. В подобной ситуации самым правильным было поскорее нейтрализовать его. Поэтому я перехватил его руку левой рукой, а правой с револьвером нанес увесистый удар по почкам, заставив Дональда сложиться пополам и сесть на пол. Тут же я обернулся к другим, не будучи уверенным, правильно ли они отреагируют на мои действия. - Остановитесь! - раздался откуда-то голос. - Прекратите немедленно! Все повернулись на голос. Со стороны широкой арки в дальнем конце комнаты из-за портьеры вышла немолодая женщина, - как я понял, это была миссис Дитмайк, - приблизилась к нам медленными осторожными шагами. Сибил громко ахнула и бросилась к ней. Джозеф - вслед за дочерью. Они подскочили к вошедшей и подхватили ее с двух сторон под руки. Сибил - с упреком, муж - с негодованием. Они хотели знать, как она спустилась вниз, требовали, чтобы она тут же вернулась к себе в комнату, но ничего не помогло. Она продолжала продвигаться вперед, вынуждая их идти рядом с нею. Наконец, подошла к сыну, продолжавшему все еще сидеть на полу, посмотрев на него, обернулась ко мне: - Вы сильно изувечили его? - Нет, сударыня, через день-два он забудет об этой небольшой неприятности. Дональд поднял голову и заговорил: - Я в порядке, мама, но ты слышала, что он сказал?.. - Да, я слышала все. - Ты сейчас же пойдешь к себе наверх! - скомандовал Джозеф. Миссис Дитмайк даже не взглянула в его сторону. Внешне и ней не было ничего примечательного: не высокого роста, довольно пухленькая, с простоватым круглым лицом, она стояла, ссутулив спину, вероятно, из-за позвоночника, поврежденного падением. Но что-то было в ее голосе, да и во всем облике, что создавало впечатление необыкновенной силы воли. - Я стояла у двери довольно долго и слышала все, - повторила она. Сибил предложила матери прилечь на диване, но та решительно покачала головой. Она только позволила мужу и дочери помочь ей сесть в одно из стоящих в комнате кресел так, чтобы ей было видно Ниро Вулфа. Дональд поднялся с пола, подошел к матери: - Со мной все в порядке, мам, - повторил он. Но она и на него не обратила внимания, ибо все ее мысли были заняты Вулфом. - Вы - Ниро Вулф? - Да. А вы - миссис Дитмайк? - Вы не ошиблись... Разумеется, я слышала о вас, мистер Вулф, поскольку вы - известный детектив. При других обстоятельствах я была бы чрезвычайно рада знакомству с вами. Я стояла за портьерами и слышала все, что вы говорили. Ваши рассуждения показались мне и разумными и логичными. Не сомневаюсь, что нас ожидают крупные неприятности, всех до единого, если не будет проведено тщательное и беспристрастное расследование. Как вы верно заметили, "на каждый роток не накинешь платок", а посплетничать любят одинаково и соседи, и присяжные. У меня есть собственные деньги, помимо состояния мужа, и я считаю, что нам нужно иметь кого-то, кто защитит нас от всех неприятностей. Конечно же, никому не удастся это сделать лучше, чем вам. Я готова заплатить вам 30 тысяч долларов, если вы возьметесь за это. Половина будет уплачена... - Дорогая, я предупреждаю тебя... - начал было супруг, но тут же замолчал. - О чем? Не услышав ответа, миссис Дитмайк снова обратилась к Вулфу: - Конечно, было бы глупо считать, что все кончится для нас хорошо, если мы будем сидеть сложа руки. Как вы верно выразились, у каждого есть свое прошлое... Ужасно, что такое страшное преступление, совершенное в нашем доме, поставило нас в центр судебного расследования... Так вот, половину этих денег вы получите немедленно, а остальные... ну да об этом мы успеем договориться. "А ведь жить стало веселее! - подумал я, - Всего полчаса я размышлял о возможности угодить за решетку, а теперь вот совершенно реально замаячили 30 тысяч". Вулф нахмурился: - Я думаю, мадам, что вы слышали ВСЕ, что я сказал? - Да, слышала. - Тогда, значит, вы не поняли основного пункта моих рассуждений. Единственная причина того, что я нахожусь здесь, в моем УБЕЖДЕНИИ: мистер Красицкий не убивал мисс Лауэр. Как, черт возьми, я могу защищать одновременно его и ваши интересы? Нет, мадам, к великому сожалению, я вынужден отказаться от вашего заманчивого предложения. Я и на самом деле явился сюда шантажировать вас, но не с целью получить деньги. Моя цель - остаться здесь с мистером Гудвином и провести частное расследование вместо того, чтобы возвращаться в свой офис и начинать сначала всю волынку... Я хочу потратить на это дело минимум времени, дабы мне не оставаться вдали от своего дома больше, чем это необходимо. Я вовсе не ожидаю со стороны вашего семейства каких-то подвохов. Но согласитесь, нельзя заниматься расследованием, если вы не пожелаете правдиво отвечать на мои вопросы. Как я уже говорил, эти вопросы будут вполне разумными. - Мерзкий шантажист! - прошипела Сибил. - Вы сказали, что это займет немного времени, - заговорил Дональд. - К завтрашнему полудню управитесь? - Я не могу назвать точное время, - с достоинством произнес Вулф, - но торчать тут у вас и выслушивать оскорбления этой невыдержанной особы мне не доставляет никакого удовольствия. - Если это необходимо, я могла бы дать вам и больше денег, много больше, - снова заговорила миссис Дитмайк. - Во всяком случае, совершенно определенно предлагаю в два раза больше. Она была упряма, как всякая женщина, к тому же, видимо, ей очень хотелось запустить руку в собственный капитал. - Нет, мадам, и на это ваше предложение согласиться я не могу, - нисколько не колеблясь, ответил Вулф. - Чтобы решить весьма важную для меня задачу, я не поехал домой обедать, пробирался к вашему дому сквозь рытвины, грязь, холодную воду и снег, ворвался сюда силой при поддержке пистолета Гудвина, и сейчас намерен оставаться здесь, пока не закончу свою миссию. Миссис Дитмайк посмотрела поочередно на мужа, сына и дочь. - Я сделала все, что могла, - сказала она. Джозеф Дитмайк сел впервые с тех пор, как мы вошли в гостиную, неприязненно поглядывая на Вулфа: - Хорошо, приступайте к расследованию, - сказал он резким голосом. - Прекрасно. Вулф глубоко вздохнул: - Пожалуйста, позовите сюда мистера и миссис Имбри. Они мне тоже нужны. ГЛАВА 9 С тех пор, как мне стало ясно, что Ниро Вулфу удается сломить сопротивление семейства Дитмайков, у меня появилась новая забота. По плану операции мы должны были отвести всех присутствующих на кухню, дабы лицезреть то место, где миссис Имбри держала свою пресловутую коробочку с морфием. В это время в освободившемся помещении должен был действовать Сол. Но появление миссис Дитмайк сразу все усложнило... Каким образом женщина с травмой позвоночника встанет с кресла и отправится на кухню с одной лишь целью - поглазеть на пустую полку, то есть участвовать в том, что и без нее могли проделать пятеро других здоровых домочадцев? Появились супруги Имбри. Тут уж я сумел их разглядеть получше. Миссис Имбри была одета в подобие домашнего платья, а на Пэйле болтался полный костюм дворецкого. Я еще подумал, что мистер Имбри мне больше нравится в засаленном комбинезоне. Как только они вошли, Вулф сразу же объявил, что хочет взглянуть на то место, где у миссис Имбри хранилась коробочка с морфием, к тому же просит, чтобы при этом присутствовали все домашние, Нетрудно было догадаться, что знаменитый детектив надеется по выражению их лиц определить, кто стащил этот морфий, чтобы усыпить им Дими Лауэр. Реакция этих людей доказала нам, что беспокойство мое насчет появления миссис Дитмайк было напрасным. Они конечно, предполагали возможность подстроенной Вулфом ловушки, но сейчас были в восторге, что он не придумал ничего пострашнее: подумаешь, проверка! Была коробочка и нет ее. Иди и смотри сколько угодно на пустые полки... Отправилась в кухню вместе со всеми и миссис Дитмайк. Вулф все еще оставался босым. На пороге он остановился и громко сказал: - Арчи, положи, пожалуйста, мои носки на радиатор, чтобы они высохли. Лучше в теплице: там радиаторы горячее. Поэтому я спокойно задержался, взял с пола его мокрые носки и пошел с ними в оранжерею, оставив дверь открытой, отжал носки, поднял занавеску и тихо спросил: - Ты не спишь, Сол? - Нет. - О'кей, действуй. Миссис Дитмайк тоже с нами в кухне. Не закрывай после себя дверь. Я положил носки на батарею, возвратился в гостиную, заслонил собою входную дверь, наблюдая с порога, как Сол выбирался из-под настила. Вот он вошел в гостиную, пересек ее, направляясь к дальней двери в противоположном конце помещения, и там исчез. После этого я направился в кухню. Они все столпились вокруг открытого буфета. Вулф обменялся со мной взглядами и понял, что все в порядке, быстренько закончил свое представление по поводу исчезнувших из кухни коробочек с морфием, предложил всем вернуться в гостиную. - Теперь, - сказал Вулф, снова устроившись в кресле и завернув голые ноги в ковер, - давайте рассуждать здраво. Если полиция не будет полностью удовлетворена ответами мистера Красицкого, то она начнет задавать вопросы вам. Поправится это всем присутствующим или нет, сказать не могу, но вы будете вынуждены им отвечать. Последовало довольно долгое и нудное, как мне показалось, рассуждение моего шефа о том, что полиция считает большинство ответов свидетелей либо ложью, либо утаиванием фактов, забывая о том, что ответы перепроверяются и это понимают все. Порассуждав так, Вулф перешел к собеседованию. Первый вопрос он задал Имбри: - Скажите, мистер Имбри, вы когда-нибудь обнимали мисс Лауэр? Без малейшего колебания, к тому же излишне громким голосом тот гаркнул: - Так точно. - Когда? И где? - Один раз в этой самой комнате... Мне показалось, что ей этого хочется. Она знала, что моя жена наблюдает за нами, а я этого не знал. Поэтому и решил, что мне следует попытаться. - Это ложь! Я за ним не наблюдала! - с возмущением воскликнула Дора Имбри. Итак, первым результатом разговора было то, что миссис Имбри назвала своего драгоценного супруга лжецом. Пэйл состроил серьезную мину, обращаясь к жене, назидательно сказал: - Я предупредил тебя, Дора, что сейчас мы должны говорить чистую правду, как из духу. Я не собираюсь отпираться, будто я никогда не подходил к этой девушке, потому что обязательно найдется кто-то еще, кто видел, как я ее обнимал, и получится, что я изворачиваюсь. - Как на духу! - сказала насмешливо Сибил. - Вы показали нам пример чистосердечной наивности, но вряд ли это что-то прибавит к расследованию... Тут она была совершенно права. Хотя разговор продолжался еще более часа и не был особенно скучным, он ничего не дал Вулфу. Мой шеф старался сосредоточить главное внимание на характере и отличительных чертах Дими Лауэр, а вся семейка Дитмайков отвечала нарочито бестолково и противоречиво, и только Пэйл Имбри подтвердил показания Гаса Тренбла, что Дими Лауэр вела себя подчас весьма легкомысленно. Вулфу не удалось услышать от них свидетельства того, что Сибил хотела сама ухаживать за матерью и была против идеи приглашать в дом сиделку. Позиция Дитмайков заключалась в глухой защите - любыми средствами противостоять натиску Вулфа. Они боялись, что если они дадут ему хоть палец, - он откусит всю руку. Потому-то Вулф не получил в результате опроса даже "мизинчика". Но все они не понимали - никакого натиска с его стороны в действительности нет. Вулф нагло тянул время, ожидая Сола и надеясь, что тот выяснит нечто интересное. Часы показывали без пяти три. Вулф окликнул меня: - Арчи, глянь, пожалуйста, высохли ли мои носки? Носки оказались почти сухие, когда шеф натягивал первый из них, заговорила миссис Дитмайк: - Зачем вам надевать мокрые ботинки? Вы можете переночевать здесь. Дора, там есть пара новых домашних туфель... - Нет, весьма вам обязан!.. Он натянул другой носок и принялся надевать ботинки. - Благодарение богу, они у меня достаточно большие! К тому времени, когда процедура обувания закончилась, в комнате воцарилась тишина, настолько напряженная, что казалось, вот-вот на наши головы обрушится потолок. Ее решил нарушить мистер Дитмайк: - Уже почти утро. Мы пойдем спать... Все это ночное бдение становится нелепым фарсом. Вулф, отдышавшийся после борьбы с ботинками, согласно кивнул головой: - Вы правы: наше собеседование было фарсом с самого начала. И это вы, а не я, превратили в фарс серьезное и нужное дело. Моя позиция была ясная, логичная и непоколебимая. Обстоятельства смерти мисс Лауэр: пропавшие таблетки морфия, то, что заранее было известно об окуривании растений в оранжерее, все это с точностью указывает, что она убита кем-то, кто был хорошо осведомлен обо всех этих вещах. И сделал это вовсе не Энди Красицкий, угодивший в тюрьму. Поскольку я был и остаюсь убежденным, что он не причастен к убийству, отсюда следует: Дими Лауэр убил кто-то из вас. Поскольку я силой ворвался сюда, чтобы выяснить кто именно, я намерен не уезжать отсюда, пока не доведу своего дела до конца. Либо вы меня выгоните, о последствиях чего мы с вами уже толковали. Я ваш опасный и непримиримый враг. Я собрал всех здесь вместе, но теперь буду разговаривать с каждым по отдельности. Начну с вас, миссис Дитмайк. Скоро уже рассвет. Может быть, вы хотите сначала немного отдохнуть, мадам? Миссис Дитмайк попыталась улыбнуться: - Боюсь, что я сделала ошибку, когда предложила вам деньги за то, чтобы вы нас уберегли от публичного скандала. По-моему, вы это неправильно поняли, посчитали за... Кто это?! Это был Сол Пензер, внезапно появившийся из-за той же портьеры, за которой она сама подслушала разговор в гостиной. Сол должен был появиться ровно в 3 часа, как было договорено, если он до этого времени не получит никаких сигналов, что он и сделал. Большинству из нас Сол был хорошо виден, но Вулф, сидевший в широком кресле, с высокой спинкой, вынужден был повернуть голову. Дональд, Джозеф Дитмайк и даже Имбри, как по команде, повскакивали со своих мест, очевидно, решив, что это злоумышленник. Но я оказался проворнее их. Идя навстречу Солу, бросил пренебрежительно: - Спокойно! Он пришел с нами и он не кусается. Дитмайки принялись возмущаться, зажестикулировали. Вулф, не обращая на них внимания, обратился к Солу: - Ты что-нибудь нашел? - Да. - Полезное? - Полагаю, что да. Сол протянул ему листок бумаги. Вулф взял его и скомандовал: - Арчи! Оружие! Я и без него достал пистолет. Было бы крайне нежелательно, если бы кто из них подошел близко к Вулфу в тот момент, когда тот будет читать, что написано на этом листке. Я направил дуло пистолета на Джозефа Г. Дитмайка и сказал: - Небольшая формальность... Отойдите, пожалуйста, будьте любезны! Дитмайк-старший продолжая возмущаться, все же выполнил мое распоряжение, остальные последовали его примеру. Я встал боком, чтобы держать их всех в поле зрения под прицелом. Вулф развернул сложенный вдвое лист бумаги и начал читать, естественно, про себя. Сол, тоже с пистолетом, встал справа от него. Вулф оторвался от бумаги и сказал: - Я должен объяснить, что произошло... Это - Сол Пензер, работающий у меня. Когда мы все ушли на кухню, он вышел из теплицы, поднялся наверх и кое-что проверил. Я не был удовлетворен тем, как полиция произвела обыск. - Он помахал листком бумаги. - И вот доказательства моей правоты! Где вы нашли эту записку, Сол? Тот ответил, не моргнув глазом: - Под матрацем на кровати в комнате мистера и миссис Имбри. Дора и Пэйл разом заговорили, Пэйл пошел на Сола, но моя рука его остановила. - Спокойнее, - посоветовал я ему, - мистер Пензер не сказал, КТО положил туда записку, а лишь ГДЕ он ее нашел. - Что это такое? - возмущенным и вместе с тем дрожащим голосом спросила миссис Дитмайк. - Записка, - ответил Вулф, - сейчас я ее прочту. Как видите, написана она на обычной почтовой бумаге, чернилами, почерк явно женский. Датирована 6-м декабря, то есть, вчерашним днем, но поскольку сейчас уже время перевалило заполночь, то значит ее писали позавчера. Итак читаю: "Дорогой мистер Дитмайк! Полагаю, что я никогда не буду вас называть "Джо", как вы того хотите... Я хочу выразить свою просьбу письменно и смею надеяться, что ответ тоже получу в письменной форме. Как я уже говорила, ваш подарок мне будет равняться двадцати тысячам долларов. Вы были крайне милы, но ведь и я была тоже мила, не правда ли? Я считаю, что вполне заслужила такую сумму. Поскольку я решила уехать отсюда и выйти замуж, то надеюсь, вы понимаете, что я не стану ждать долее одного-двух дней вашего подарка. Сегодня вечером я ожидаю вас в моей комнате, как обычно, и надеюсь, что вы одобрите мой разумный поступок". - Это подписано "Дими", - добавил Ниро Вулф. - Конечно, это может быть... - Я никогда не видела этой записки! - закричала Дора Имбри. - Я понятия не... Свою фразу она так и не закончила. Что касается меня, на Дору я и не посмотрел, внимательно наблюдая за лицом Дональда Дитмайка. Едва Вулф дошел до третьего предложения, я увидел, что Дональд преобразился, впадая, очевидно, в одно из своих самых скверных настроений. Лицо его застыло, потом деформировалось, приняло расслабленное выражение, рот приоткрылся, кровь прилила к щекам. Он был своего рода прирожденный мим, выражение его лица менялось столь быстро, что за этим было трудно уследить. Видно было что чудовищные силы раздирают его душу на части. Это зрелище меня настолько увлекло, что я и не обернулся на крики Доры Имбри. И вдруг Дональд заговорил сдавленным, словно из-под земли доносящимся, голосом: - Теперь я все понимаю! Какой же ты!.. Вид у него был совершенно безумный. - Потому-то вы и не разрешали мне на ней жениться! Он с кулаками набросился на отца. В руке у меня был пистолет, но он предназначался для нашей защиты. Вмешиваться же в дела семейные - последнее дело. Поэтому я стоял и лишь наблюдал. Женщины оказались беспомощными. Пэйл Имбри тоже растерялся, даже не пытаясь остановить этот циклон. Дональд ударил отца, тот упал на колени, но это случилось больше потому, что Дональд навалился на него всем телом, а не потому, что заехал своему папе кулаком в физиономию. Тут же он неумело ударил его еще раз, крича во все горло: - Ты думал, что я - не мужчина? Но я жил с ней! Я любил ее! Впервые в жизни я полюбил! Полюбил ее! Ты не позволил мне на ней жениться, и она собиралась уехать отсюда. Теперь-то я все знаю! Если уж я смог убить ее, то тебя-то я убью без труда! Я убью тебя, слышишь, убью! Дело выглядело так, будто он решил не откладывать исполнения своих угроз, поэтому я бросился к нему и оттащил Дональда от отца. Сол поспешил на помощь. Ошеломленный мистер Дитмайк с кряхтением поднялся с пола. - Ох, сын мой! - простонала миссис Дитмайк. - Энди Красицкий тоже сын какой-то женщины - своей матери, мадам, - изрек Ниро Вулф. Я не предполагал, что мой шеф способен на столь глубокомысленные сантименты. ГЛАВА 10 На следующий день в 6 часов вечера я сидел у нас в кабинете совершенно один, пытаясь собрать в нечто целое разрозненные детали законченного дела, когда услышал визг лифта, спускавшегося из оранжереи. Спустя несколько секунд появился Вулф. Он удобно устроился в своем огромном кресле за письменным столом, позвонил, чтобы Фриц принес ему пива, откинулся на спинку и вздохнул с глубоким удовлетворением. - Как Энди справляется со своими обязанностями? - спросил я. - Учитывая только что пережитый удар - замечательно. Я, положив все бумаги на стол, повернулся к нему. - Знаете, о чем я думаю? - начал я, - вовсе не желая нанести ему обиду. - Ведь если бы не вы, Дими Лауэр могла бы остаться в живых и продолжала бы кружить головы мужчинам. Следователь Бен Дайкс сказал мне час назад по телефону, что Дональд признался - решение Дими выйти замуж за Энди переполнило чашу его терпения и послужило поводом для убийства. Так что если бы вы не предложили Энди работу, он не отважился бы заговорить с Дими о браке, и она не дала бы согласия. Вот и получается, что убили ее вы. - Ты можешь так сказать, - благодушно согласился Вулф, принимаясь открывать жестянку с пивом, принесенную в кабинет Фрицем. Радужное настроение его ничто не могло испортить. - Между прочим, Арчи, Джеймс мне сообщил, что эта обезьяна Нунан все еще добивается от окружного прокурора разрешения привлечь меня к ответственности за "уничтожение вещественного доказательства". Короче говоря, за то, что мы сож